Текст книги "Птица и охотник"

#11. Нок

Было еще очень рано, и узкие улочки встречали прохожих тишиной и прохладой, поблескивая мокрым после дождя камнем. Где-то тявкали собаки. Рыбаки уходили в море затемно, потому сети с просушек были убраны, и на небольшой пристани, куда дети вышли вслед за охотником Огом, виднелись только пустые колышки. Лодки давно качались на волнах далеко от берега.

Нок оглянулась на беспокойную воду, тяжело бьющуюся о причал. Неужели она больше никогда не увидит море, бухты? Не увидит блестящей, проворной рыбы в сетях, высоких кораблей с острыми бушпритами и белыми парусами? И эти скалы, крутые и неприступные, навсегда останутся позади? И тихий храм духов Днагао?.. Хотя там, куда они придут, наверняка будет свой храм, но уже без добродушного жреца Дим-Хаара. А вдруг Ог живет в землях, где стоят храмы Всех Знающих?

Охотник шел немного впереди, стараясь замедлять шаг, чтобы дети поспевали за ним. Нок осторожно изучала его, но сколько бы она ни всматривалась в широкую спину, в огромный меч за плечами, в пряди черных отросших волос, выглядывающих из-под шляпы, не могла отделаться от страха. Именно это чувство внушал новый хозяин.

Мамы Мабусы она не боялась. Да, хозяйка могла наказать за нерадивость, отругать и хорошенько щелкнуть по голове. Но Нок всегда знала, чего можно ожидать от будущего. Все было понятным и предсказуемым. Все было обычным и простым. Мытье полов, прислуживание в таверне, беготня на рынок и на Песчаную косу.

И будущее тоже было понятным. Храм с красивыми жрицами, новые обязанности. Для рабыни стать храмовой жрицей считалось высшим счастьем – так думала Нок. Это гораздо лучше, чем надрываться на плантациях или таскать тяжести на рынке.

А теперь ни золота на ногах, ни золота в носу. Кто ж подарит дорогую сережку домашнему рабу? Да никто, это просто-напросто не принято.

Кроме того, новый хозяин с пронзительным, странным взглядом внушал ужас. Нок не могла понять почему, но все в этом человеке ее пугало. И то, как он смотрел, и то, как говорил. И даже то, как молчал.

А Ог не сказал ни слова с того самого момента, как они вышли из Корабельного двора. Еж хотел было провести рукой по бушприту кораблика на счастье, но не успел, потому что к ним сразу же кинулись два огромных черных пса, обнюхали, недобро сверкнув глазами. Охотник свистнул собакам, и они побежали рядом с ним, изредка косясь на троих новых рабов.

И все-таки Нок не могла понять, зачем Огу покупать детей? Ладно бы купил взрослых, сильных рабов для дома. Наверняка, у него есть плантация или большой дом. Ведь за убийство драконов платят ему немало, значит, он не бедный. Взрослые рабы очень даже нужны в хозяйстве.

А какой толк вот с Ежа, например? Полы мыть он умеет, это да. Но ни дров толком не нарубит, ни воды с колодца не натаскает. Так, мальчик для побегушек. И стоят такие мальчики мешок серебра за десяток. А Ог заплатил за Ежа мешок суэмского золота. Или все три мешка полагались за Нок, а остальных охотник взял в придачу, чтобы хоть что-то еще получить за такие деньги?

Не спеша они прошли мимо пристани и двинулись дальше по длинному пляжу, огибающему Песчаную косу и уходящему далеко на юг. Охотник все так же не оглядывался. А следом за тремя новыми рабами бежали черные собаки, молчаливые и настороженные. Вот кто будет охранять рабов в дороге! От этих черных псов не скроешься…

Мысли о побеге у Нок возникли и тут же пропали. Куда бежать? Что делать с дыркой в ноздре? Как жить? Это бесполезно, бежать не имеет смысла… Чтоб Гуссовы утопленники побрали этого клятого охотника! И принесла ж его нелегкая в Линн!

Травка вдруг замерла на месте, уперлась взглядом в собственные босые ноги, несколько раз быстро моргнула, села на песок и медленно закачалась. Ну вот, началось… Что теперь делать-то?

Псы остановились, и Нок отчетливо поняла, что собаки теперь отвечают за них и всегда будут находиться рядом. Один из псов, мягко ступая, приблизился к Травке и ткнул ее носом. Но она не обратила на него никакого внимания. Видимо, яркий свет дня очень сильно впечатлил ее. Или шорох набегающих волн, или мягкость песка под босыми пальцами ног. Пойди, разбери, что ей надо…

Охотник оглянулся и спокойно произнес:

– Возьми девочку на руки и неси ее. Она слишком мала для такого длинного пути и голодна.

Ни ругательств, ни проклятий. Лицо все так же прячется в тени шляпы, лишь глаза смотрят пристально и недобро. Один из псов угрожающе зарычал, и Еж, схватив Нок за руку, громко прошептал:

– Бери ее. Будем по очереди нести. Она же не тяжелая вовсе…

– Зменграхам ваши потроха… – пробормотала девушка и взяла девочку на руки.

Та сразу обмякла, как тряпка. Перекинула одну руку за плечо Нок, устроившись удобнее.

Вот же лентяйка! Наверняка, специально разыграла представление, лишь бы не идти своими ногами. И не спросишь ее ни о чем, и по голове ей настучать страшно. Вдруг завоет и забьется в припадке тут, прямо на песке, у моря? И что тогда будет? Незнакомец, наконец, поймет, кого приобрел на свое золото, и вернет всех обратно маме Мабусе? Как бы там ни было, но ослушаться хозяина Нок не посмела. Тащила на себе Травку, которая действительно не была тяжелой. Изредка шипела сквозь зубы ругательства.

А впереди по-прежнему возвышалась спина охотника Ога. Чуть поблескивала в лучах солнца замысловатая рукоять длинного меча. Простые деревянные ножны, обтянутые кожей. Без драгоценных каменей и вытравленных узоров. Без заклинаний, которые жрецы храмов наносят для того, чтобы придать сил владельцу меча, заклинания-обереги их еще называли. Еж о них знал все, а Нок просто слышала краем уха, когда посетители Корабельного двора обсуждали оружие.

Такие прямые длинные мечи бывают у рыцарей, это Нок знала. Здесь, в Свободных Побережьях все больше пользовались слегка загнутыми саблями и жуткими широкими ятаганами. Воины, охранявшие города, носили с собой еще и длинные копья.

Очень скоро они приблизились к городской стене, огибающей четыре холма от побережья до побережья с востока. Со стороны моря нападения не ожидали – некому там было нападать. Рыцари Ордена не имели ни кораблей, ни выхода к морю. А баймы и вовсе понятия не имели о мореплавании. Да и находились их земли на востоке, с противоположной стороны от моря. На востоке – земли Меисхуттур, где живут баймы, на юге – Одинокие королевства, Нижнее и Верхнее. В Нижнем главенствует Орден Всех Знающих, в Верхнем – маги.

Все эти земли считали опасными, потому стены Линна постоянно укреплялись, и воины с копьями караулили на башнях днем и ночью.

Маленькие ворота, оббитые железом и украшенные гербами, изображающими морского духа Гусса с длинной бородой и восемью щупальцами вместо ног, оказались уже открыты. Запасные ворота, называемые Гуссовыми. Через них проходили пастухи со стадами коз и проезжали торговцы рыбой, что имели несколько лодок и сами в море за уловом не ходили.

Трое воинов с копьями равнодушно глянули на Ога и детей, слегка поклонились. Видимо, узнали знаменитого охотника, победившего драконов. Они звонко стукнули о мощенную камнем площадь древками копий и посторонились.

Правда, сразу пройти в Гуссовы ворота не удалось. Фыркая и мотая головами, две невысокие кобылки показались перед входом. Это молочница Носи привезла свой товар на рынок. Лошадьми правил ее старший сын – веселый черноглазый парень, чьей белозубой улыбкой украдкой любовалась Нок, когда покупала сметану у его матери. Теперь и Сенеху – так звали парня – девушка больше не увидит. А ведь лелеяла она в душе слабую надежду, что однажды он придет в храм Набары и купит хотя бы одну ее ночь. А может и не одну. Ведь по всему же городу прошла молва о красоте Нок, и сам Сенеха постоянно смотрел на нее и улыбался, пока она рассчитывалась и забирала сметану с прилавка.

А теперь что ее ждет? Мысли стали горькими, как полынь, что росла на холме у храма духов Днагао.

Опустив глаза, как и положено рабыне, Нок прошла через Гуссовы ворота, чувствуя, что черные псы следуют за ней по пятам. Собак этих она именно чувствовала. Внутри себя ощущала их пристальное внимание и готовность схватить за пятки, если рабы вздумают бежать или не слушаться.

Таким собакам и приказывать не надо. Они повинуются воле своего хозяина без приказов. Раз рабы стали хозяйским добром, значит, их обязанность – охранять это добро. И они свою обязанность выполняли хорошо.

Потому Нок не задерживалась. Бодро шагала вслед за Огом, прижимая к себе Травку. Та замерла, безучастно глядя куда-то вбок. Теперь, когда девушка с ребенком на руках прошла половину городского побережья и даже вышла за стены, она ощутила, как устали запястья. А ведь день только начался и к обеду Нок вовсе перестанет чувствовать свои руки.

Охотник внезапно обернулся и велел:

– Пусть мальчик возьмет младшую девочку и понесет немного. Тут недалеко.

Еж нехотя подхватил Травку и посадил на плечи. Та вцепилась в него и уставилась вперед немигающим, пристальным взглядом. Уставилась прямо на охотника. Глаза ее стали большими, точно Ог показался ей не то чудом чудным, не то дивом дивным.

– Нас ждут кони, поедем верхом, – пояснил охотник и снова двинулся вперед.

И вот перед ними опять расстилается пляж с желтым песком, шипят волны, кричат чайки. Белеют у самой кромки горизонта широкие паруса галиота, уходящего в дальнее плаванье. Недалеко в воде плещутся дети рыбаков, ищут крабов под камнями, смеются и хвастают друг перед другом своими находками. Море всегда прокормит. Если нет шторма, то можно найти ленивых крабов, надо только знать, где нырять.

– Должно быть, это «Ветер Линна», – задумчиво сказал Еж, всматриваясь в горизонт.

– Наверное, – согласилась с ним Нок.

Она никогда не интересовалась тем, какие корабли должны отплыть, а какие приплыть. Не знала их названий, но сейчас почему-то пожалела об этом. Теперь ведь никогда и не узнает. Не будет больше веселой рыбацкой болтовни, шумных вечеров в таверне. А что будет – неизвестно.

Конечно, она должна была покинуть Корабельный двор, но храм Набары располагался совсем рядом, на одном из городских холмов. Вот сейчас они обогнут извилистую кромку пляжа, приблизятся к Железному тракту, прозванному так за то, что ведет в Одинокие королевства, где живут рыцари Ордена, и можно будет увидеть чуть поблескивающую в лучах солнца крышу узкой башни храма. Шпиль башни венчало посеребренное изображение полной Аниес – той, что всегда спешит за своим супругом Маниесом. Той, что управляет приливами и заставляет косяки рыб приходить в бухту Линна.

С храмового холма Нок могла бы видеть и бухту, и паруса кораблей. Длинные, одномачтовые галеры с Королевских островов, высокие галиоты с короткими бушпритами, корабли суэмцев с вырезанными единорогами на носах. Суэмцы хоть и жили далеко-далеко на востоке, но мореходами были искусными. Их корабли, оснащенные диковинными приборами, имели несколько мачт и казались огромными белыми птицами. Суэмцы плавали только при помощи ветра, гребцов на их судах никогда не было. Потому что суэмцы не признавали рабства. Странные они люди, но разве запретишь кому-то быть странным?

Нок немного задержалась, не в силах оторвать взгляд от набегающих волн. Ей почему-то ужасно захотелось есть. Только что испеченных лепешек Тинки-Мэ. И жареной рыбы, у которой мякоть белая и жирная, а корочка коричневая и хрустящая.

В храме Набары жриц берегут и холят. Кормят красной рыбой и диковинными оранжевыми фруктами с сочной прозрачной мякотью. А также белыми лепешками на меду, сушеными финиками и изюмом. Все это рассказывала Нок мама Мабуса.

Интересно, чем их будет кормить новый хозяин? И как долго придется идти пешком?

– Подойди сюда, девочка, – совсем близко прозвучал низкий голос.

Нок вздрогнула, повернулась. Ог стоял рядом, положив одну руку на плечо Ежа. Тот, опустив голову, переминался с ноги на ногу, а Травка за его спиной бессовестно таращила глаза на своего нового хозяина.

Сложив руки, Нок поклонилась, приблизилась. Охотник вдруг взял ее ладони и осмотрел браслеты на запястьях. Скривился, точно увидел земляных тараканов. Девушка пыталась сквозь опущенные ресницы хоть немного рассмотреть его лицо. Борода, в которой тонули и нос, и рот. Блестящие темные глаза, почти черные и какие-то злые. В каждом жесте брезгливость и раздражение.

Он что, брезгует рабыней, которую купил для утех? Почему? Она, Нок, моется два раза в день, от нее не несет потом, как от девушек, что чистят рыбу на рынке и укладывают фрукты покупателям в корзины. Ее волосы всегда чистые, всегда расчесаны и заплетены. Может, от нее не пахнет ароматными маслами, как от рабынь в храме, но охотник сам не пожелал купить ночь храмовой рабыни, а забрал из таверны девочку-девственницу, которую еще не посвятили, не подготовили, не научили и не нарядили. Так что он сам виноват…

Ог слегка встряхнул ее руки, и вдруг что-то произошло. Что-то странное, от чего по телу Нок пробежал озноб. Ее ладони на секунду задрожали, и браслеты на запястьях рассыпались на мелкие части. Точнее, все браслеты. На руках и на ногах.

То же самое Ог проделал и с Ежом, только гораздо быстрее. Коротко тряхнул ладони, и браслетов как не бывало. С шеи Ежа слетела раковинка на шнурке, из уха выпала сухая игла рыбы-ежа, что он носил на удачу. Нок вдруг почувствовала, как что-то потянуло ее за волосы. Она оглянулась и увидела, как упали на землю шнурки с деревянными бусинами.

– В сумках у вас есть браслеты или обереги? – невозмутимо спросил охотник.

Его низкий голос заставил девушку вздрогнуть. Ужас сковал сердце и язык, и она не сразу сообразила, что на вопрос надо отвечать. Ог снова поморщился и еще раз спросил:

– В сумках есть браслеты или обереги? Или мне трясти ваши грязные мешки?

Нок отрицательно замотала головой. Еж тихо прошептал:

– У меня нет, господин.

– Не зови меня господином. Для вас я буду просто Ог. Если надо обратиться и спросить – пи́сать вдруг захотите, или пить, – называйте меня Огом. Вот за тем поворотом поднимемся на холм. Там паренек сторожит для меня лошадок. – Он так и сказал «лошадок», и это слово вышло у него почему-то непривычно ласковым. – Поедете верхом. Будет легче. Ехать придется далеко.

Видимо, хозяин решил, что сказал достаточно, потому что повернулся и пошел вперед. Еж припустил за ним, и Травка, лишенная своих браслетов, затряслась на его плечах. Нок переступила через то, что когда-то было оберегами, и зашагала следом.

Страх не отпускал ее. Он рос, точно волна в бурю, становился неудержимым и бурным. Что за магия у Ога? Как ему удалось сломать браслеты, не притрагиваясь к ним? Почему он их сломал?

И тут Нок поняла, что непонятная магия охотника и будет охраной в пути для всех. И эта его магия не терпит рядом с собой ничего другого. Никакого другого источника сил. Он даже выдернул священные бусины из ее кос. Те самые, что когда-то дарила ведунья Хамуса. На Нок, Еже и Травке не осталось ничего, что принадлежало бы храму духов Днагао. Ничего, что давало бы надежду, утешало в трудную минуту и защищало от бед. Теперь они полностью во власти чужой для них магии. Страшной магии, о которой Нок и понятия не имеет.

#12. Нас Аум-Трог

Им не удастся преодолеть Безжизненные Земли до того, как половинчатый Маниес зальет всю округу серебристым светом. Ночь застанет их в местах, о которых легенд ходит больше, чем лет жизни ему, Верховному магу верховного клана Нас Аум-Трогу. Люди боятся Безжизненных Земель, но Нас знал, что это его отец наслал то самое страшное проклятие, которое отправило в мир Невидимых здешних жителей и сделало эти места пустынными.

Сейчас проклятие смерти не имеет власти, оно прошло так же, как ушел в мир Невидимых и отец Наса, Верховный маг Нисам Аум-Трог. Бояться уже нечего, разве что только тягостных воспоминаний, но к ним Нас давно привык. Они стали постоянными спутниками мага, и каждую ночь ему слышалась старинная песенка сестры, из которой вспоминались только первые слова.

Нас обернулся и сделал воинам знак рукой, что надо продолжать путь. Перед небольшим отрядом лежала граница Нижнего королевства – невидимая линия, проходящая вдоль реки Суи. На этом берегу еще владения Верхних магов, а на другом уже начинаются Безжизненные Земли. Нас знал, что его воины не станут сомневаться, им не привыкать следовать за своим хозяином. Разве он не глава верховного клана, не сын мага, наславшего проклятие? Пусть они все думают, что и Нас может совершать великое колдовство и призывать на помощь Невидимых. Пусть не сомневаются в его мощи.

– Заночуем здесь, на берегу, мой правитель? – Замгур, его неизменный помощник, подошел и всмотрелся в сумеречный, тонущий в тумане противоположный берег.

– Нет, иначе мы потеряем слишком много времени. Переправляемся сейчас, Суя спокойна и умиротворенна, ее вода пропустит нас через брод.

– Все будет по твоему слову, мой правитель, – Замгур склонил голову, после махнул рукой остальным воинам.

Нынче времена мирные, хотя только Невидимые знают, сколько продлится мир на этих землях. Вот уже одиннадцать лет как не горят деревни, не рушатся замки и не насылаются страшные проклятия. Одиннадцать лет спокойной жизни. С Орденом Всех Знающих у магов его королевства договор, скрепленный кровью Верховных магов всех кланов. И он сам отлично помнил, как разрезал ладонь и оставлял кровавый отпечаток пальца под своей подписью. Ему тогда едва сравнялось четырнадцать лет. А его отца, погибшего на войне с Нижним королевством, даже не передали Переправщику, доставляющему тела сквозь огонь в мир Невидимых. Где лежит тело этого некогда могущественного и сильного мага, Нас не знал до сих пор.

Вот уже одиннадцать лет, как он – глава клана. Самый молодой Верховный маг Верхнего королевства. Отец остался бы доволен им, назвал бы своей кровью и рожденным под полным Маниес. Нас еще не заплетал бороду в косы, поскольку не позволяли возраст и традиции. Он коротко подстригал ее, но не это придавало значимости магу. Косы в бороде говорили лишь о возрасте. А вот нефритовые и ониксовые бусины, вплетенные в две тоненькие косички у висков, символизировали те заклинания, которыми владел Нас, и тех Невидимых, которые служили ему.

Убранные назад косички казались тяжелыми от бледно-зеленого нефрита и полосатого оникса. Волосы Нас ни разу не стриг с того самого года, когда погиб отец, а его провозгласили главой клана Аум-Трогов. Ни разу он не потерпел поражения ни в одной битве, сколько бы Верховных магов не пытались оспорить главенство его клана. А этих битв было немало, поскольку всем казалось, что наступил удобный момент, что Невидимые отвернулись от Аум-Трогов. Глава клана, которому едва исполнилось четырнадцать, – что это, как не немилость духов?

Но Наса отец обучал лично. Собственноручно заставлял его совершать обряды, не полагался на учителей и наставников. Сам присутствовал при каждом жертвоприношении, как будто предвидел, что его старшего сына ждет непростая судьба. И Нас его не подвел. Главенство осталось за кланом Аум-Трогов, и именно поэтому Верховный маг двигался сейчас с небольшим отрядом верных воинов к границам Нижнего королевства.

Настоятель Ордена Всех Знающих, Праведный Отец Игмаген собирает совет, на котором желает обновить договоры и клятвы. Так сообщил посланник. Нас совершил короткое заклинание над свитком, исписанным мелкими буквами, где содержалось послание-приглашение Праведного Отца, и почувствовал благоволение Невидимых. Духи желали, чтобы он поехал на совет как Верховный маг верховного клана.

И вот потому кони воинов Наса ступают сейчас в воды реки Суи.

Нас рассчитывал, что успеет проехать Безжизненные Земли до захода солнца, но раз так случилось, не ему пугаться того, что совершил отец. Разве он не приложил столько усилий, чтобы найти потерянные страницы из древней Книги мудрости и заклинаний? Те самые, что содержат смертельные проклятия, сильные и ужасные?

Ленивая река едва поблескивала в серых сумерках, и у кромки соседнего берега качала на себе множество сухих листьев. Редкий лесок подбирался к самой воде, шелестел высокой травой и потряхивал ветками дубов и осин. Но едва отряд Наса забрался на пригорок рядом с Суей, как перед глазами воинов открылась совершенно пустая равнина. Пепелище, черные остатки труб и множество сгоревших человеческих костей – вот что увидели они, оглядев Безжизненные Земли.

В душе у Наса зазвенела странная и торжествующая радость. Вот она – гордость его клана. Кто еще осмеливался насылать смертельные проклятия? Никто, только один маг решился на это – его отец. Ненависть и холодная власть обрушились на эти земли, забирая жизни и уничтожая все в священном огне. Огромное приношение Невидимым…

Только одного до сих пор не мог понять Нас – почему щедрое приношение, огромный жертвенник, в который отец превратил эти земли, не принесли победы? Почему Нисам Аум-Трог потерпел поражение и погиб? Слухов об этом ходило достаточно, и отцовское поражение все еще лежало позорным клеймом на клане.

Нас слишком часто замечал холодные усмешки в глазах глав остальных кланов. Снисходительно-добрые улыбки Мазг-Грома – седого старика, в чьей бороде насчитывалось больше двух десятков кос. Наглое, нескрываемое ехидство Дрим-Хрога – высокого, черноглазого мага, в чьем ухе качалась серьга уцелевшего, означающая, что ему посчастливилось вернуться с войны, и пусть он не стал победителем, но и страшной смерти тоже избежал. И еще вожди десятка кланов с недоверием и сомнением смотрели на юного повелителя магов Верхнего королевства. Нас только выше поднимал голову и не позволял обиде и горячему гневу овладеть сердцем. Отец учил, что у мага всегда должна быть холодная голова.

– Где мы остановимся на ночь? – снова спросил Замгур.

– Проедем еще немного вперед. Минуем эту полосу деревень. Где-то в этих местах раньше стоял замок мага, остановимся на ночь около него.

Земля под копытами коней едва слышно хрустела. Или это были человеческие кости? Нас не рассматривал. Чем дальше продвигался отряд, тем больше одолевали его мысли о странном приглашении. Что задумал Праведный Отец? Подвоха или предательства Нас не боялся, вряд ли кто сможет победить его в бою. Невидимые следовали рядом с отрядом, и хотя только маг видел их, остальные воины не сомневались в прочной сверхъестественной защите. Так просто Наса не одолеть, и Праведный Отец очень хорошо это знал. Ведь не всегда же он был Отцом, было время, когда и Игмаген обращался в молитвах к духам Днагао, хоть и не видел их воочию.

Все изменилось со времен той самой проклятой войны, в которой Нисам Аум-Трог совершил свое последнее колдовство, забирающее жизнь. Отец не выстоял против Моуг-Дгана. А кто мог бы?

Высокий холм, на котором раньше был замок, Нас просто почувствовал. Этим умением наделяли его Невидимые благодаря щедрым ежедневным жертвам. Внутренним взором он увидел огромное скопление человеческих костей внутри разрушенной каменной ограды. В замке когда-то укрылось слишком много людей, надеясь уцелеть в страшной войне. Но от проклятия, забирающего жизнь, стены замков не спасали. А после магический огонь сжег тут все в яростном пламени жертвоприношения.

– Поднимемся на вершину, – велел Нас, направляя туда своего жеребца.

Отряд ехал бесшумно, послушные кони в вечерних сумерках казались черными призраками, ступающими по выжженной земле. Мало что росло в этих местах. Трава, низкая и чахлая, едва проклюнулась из земли острыми усиками. Деревья гнулись так, что их тонкие стволы, искривленные страшным прошлым, тянулись почти вдоль земли.

Да и деревьев было совсем мало – пара яблонь, на которых листья желтели лишь на самых верхушках, а стволы казались не толще руки Наса. Несколько худосочных осин, что жались друг к другу и тряслись на ветру. Еще кусты колючего терновника, убегающие вниз, под горку.

Нас велел разбить лагерь почти на самой вершине, у почерневших остатков замковых стен. Палатку для него соорудил Замгур. Шипящим шепотом он подгонял своего нерадивого молодого оруженосца и требовал, чтобы ему тут же натаскали воды из мелкого ручья, текущего по соседству.

Нас отошел чуть в сторону от этой возни. Ему вдруг захотелось прислушаться к себе, заглянуть в душу. В такие минуты он иногда мог отчетливо слышать указания Невидимых. Без их совета и одобрения маг не решался ничего делать, даже не резал овец на ежемесячное жертвоприношение. Вот поэтому он и оставался главой клана – Нас умел получать советы, ценнее которых он не знал ничего.

Что толку от золота и серебра, когда нет мудрости и умения принимать правильные решения? Мудростью и способностью предвидеть события Аум-Трог и был силен, это и помогало одержать победу в многочисленных клановых битвах.

Нас долго всматривался в сумрачную долину, которая поднимала под бледным светом Маниес свое грустное и страшное лицо, и его душа наполнялась мрачным торжеством. Все, что тут случилось – дело рук его отца, великого мага прошлых времен. И он, Нас, не посрамит его славы, не уронит чести.

Под ноги ему попалось что-то твердое. Наклонившись, маг разглядел истлевший человеческий череп, белый и гладкий. Слишком маленький, чтобы принадлежать взрослому человеку. Поддав его носком сапога, Нас развернулся и зашагал к костру. Никто не уцелел из здешних жителей, не осталось потомства. Даже жены и дети сгорели в огне магического пламени. Что может быть страшнее полного забвения, когда от огромного клана или семьи не остается даже сопливого мальчишки, который бы вырос и дал семя женщине?

Недалеко от белеющего шатра верховный маг увидел фигуру Невидимого. Молчаливый страж в черном плаще стоял чуть в стороне, скрестив на груди руки и спрятав голову под капюшоном. Отец всегда учил юного Наса, что взгляд Невидимых может увлечь и навести смерть. Лучше отводить взор и не глядеть им в глаза. Следует наклонять голову и смотреть вниз, признавая их власть. Нас, увидев своего стража, так и сделал. Поклонился, разглядывая землю.

Остальные Невидимые держались позади отряда. Молчаливые стражи, грозные и несущие опасность даже тем, кого они охраняли. В Нижнем королевстве маги не умели связываться с Невидимыми, потому были гораздо слабее. Они называли тех духами Дна-гао и приносили им жертвы. Но не только жертвы нужны Невидимым. Каждое колдовство имеет свою цену, которую надо заплатить. Этому Наса тоже учил в свое время отец.

Жаркий огонь озарил стены шатра и сосредоточенное лицо Замгура. Тот был рожден в отцовской спальне личной рабыней и вырос в стенах родового замка клана Аум-Трога. Его тоже учил отец Наса, только наука была другая. Выносливость, преданность хозяину, покорность и готовность умереть за клан – вот, что постигал в свое время Замгур. Но не только жестокостью воспитывается преданность. Гораздо крепче держит любовь – вот чему учил верховного мага его отец. Потому Замгур получал столько же внимания, как и родной сын. Мальчики выросли вместе, и теперь Нас доверял своему другу так, как не доверял никому больше, даже собственным младшим братьям, которые остались на его попечении после внезапной смерти сестры и мачехи.

Братьев у него было четверо: крепкие, смышленые парни. Самому младшему сравнялось пятнадцать лет, и за него не приходилось краснеть, когда проходили клановые бои. Нас едва заметно улыбнулся и проговорил, присаживаясь у костра:

– Добрая будет ночь, Замгур.

– Земли тут недобрые, мой правитель, – тихо ответил тот, – воины говорят, что спокойного сна не будет.

– Тебе не пристало повторять болтовню этих разгильдяев! – Нас нахмурился. – Эти земли покорили наши предки, нам ли теперь бояться их?

– Лезмур со своими людьми думают так же. А Ургон и его воины жалуются, что здесь плохие места и нас ждет верная гибель.

– А все потому, что они всегда были глупцами. Я не стану слушать их жалоб. Пока они ворчат у своих костров, пусть ворчат. Как только их вопли долетят до моего шатра, снесу пару буйных голов, для остальных это будет хорошим уроком.

Замгур поклонился и скрылся в темноте. Послышался его голос, приказывающий одному из оруженосцев заняться лошадьми – расседлать и вычистить их.

Нас не переживал за Ургона и его людей, они всегда жаловались и роптали, но только потому, что по характеру были точно горячие угли: загорались мгновенно и в бою были страшны и необузданы. Из-за этой их горячности Нас и терпел ворчливое племя Ургона, его многочисленных двоюродных, троюродных и четвероюродных братьев. Черноволосых, горбоносых, высокоскулых.