Текст книги "Та, кто задает вопросы"

Мы аккуратно вытащили книгу из самодельного футляра, в котором она пряталась, положили на стол в гостиной и открыли. На желтой-прежелтой странице, покрытой кляксами и пятнами, было написано:

Пожелай, и сбудется.

На следующей странице мы с трудом разобрали сделанную когда-то очень давно запись. Автор не слишком церемонился, написал свое имя – Йосеф Станицкий, затем следовал перечень желаний.

Это была какая-то дикая смесь польского и староукраинского, и мы еле-еле смогли понять смысл написанного. Звучало приблизительно так:

«Хочу, чтобы Станишек Дганский свалился с лошади и сломал себе хребет. И обязательно умер, но не сразу, а на следующий день. И чтобы его не сразу нашли, а только через два дня.

Хочу, чтобы его жена, Еленка Дганская, родила мертвого ребенка и сама умерла на другой день после родов.

Хочу, чтобы двоюродный брат Станишека Дганского, Ежи Дганский, пошел войной на соседнего шляхтича, Стефана Левандовского, и перебил у него все войско, а самого Стефана взял в плен».

Четвертого желания не было, дальше страница была пустой.

– Кровожадные желания у мужика, – тихо проговорила я.

– Вот поэтому книге лучше храниться от людей подальше. Представляешь, чего можно нажелать.

– Давай посмотрим, кто дальше владел книгой, – предложила я.

Дальше книга попала в руки к этому самому Стефану Левандовскому, и он попросил себе денег, и так, чтобы они не переводились. Еще – могущества и чтобы могущественнее его никого не было. Жену и много сыновей. И еще просил смерти какому-то Михалу из-под Загородка.

– Наверное, этот Стефан и есть наш дальний предок, – догадался Матвей. – Что-то похожее рассказывал мне дед Стефан.

– Ну вот, видишь, у вас есть деньги, и вы теперь ведьмаки. Все сбылось, если так подумать, – проговорила я и с силой перевернула целую кучу страниц. – Тут все ясно. Все желали денег, смерти и власти. Скукотища какая-то у наших предков. У меня есть ручка, сейчас я напишу…

– Подожди, ты что, с ума сошла? – Матвей схватил меня за руку.

– Мы должны попробовать. Зря, что ли, мы шастали по лесу и сражались с ведьмами? А мне нужен телефон, сам понимаешь. Посмотрим, на что способна эта книга.

И я быстренько написала на чистой странице:

«Меня зовут Мирослава Назаренко. Хочу новый сенсорный телефон «самсунг», – а после приписала: – Одну из самых последних моделей».

«Нет такой девочки, Мирославы Назаренко», – вдруг проступили буквы на бумаге.

Это оказалось так неожиданно и странно, что я чуть не рухнула на пол. Уставилась на книгу, почесала в затылке и раз пять проговорила: «Ни фига себе».

– Все, закрывай. Нет такой девочки и нет, – торопливо проговорил Матвей.

Но я вцепилась в книгу и не отдавала:

– Не, мы сейчас по-другому напишем. Как, ты говоришь, моя настоящая фамилия? Мирослава Новицкая? Так и напишем.

И я быстренько вывела имя и фамилию.

«Что ты хочешь?» – спросила книга.

«Телефон «самсунг», я уже написала», – быстро накатала я.

«Еще пожелания будут?» – поинтересовалась книга.

«Только это, и все. Пожалуйста, очень надо».

«Завтра после двенадцати дня приходи к старой часовне и кладбищу Невинно убиенных, что у леса. Там и найдешь телефон».

– Фух, – выдохнула я и закрыла книгу. – Видишь, ничего страшного не случилось. Теперь я пойду домой.

– Куда на ночь глядя? Ложись и спи тут на диване. А книгу я лучше спрячу, – решительно заявил Матвей, забрал черный кожаный томик и убрался с ним на второй этаж.

Матвей был хмурым и мрачным, и я догадывалась почему. Ему не нравилось, что я записала свое первое желание в книгу. Но любопытство оказалось сильнее здравого смысла, да и не видела я причин для страха.

Если следовать его логике, то обо мне в кланах ничего не знают. Даже моя бабка Святослава почти ничего не знает. Может, видела когда издалека, но ни разу не приближалась, не говорила со мной и не задавала никаких вопросов.

Значит, попасть в круговорот старых клановых распрей мне никак не грозит. А новый телефон все-таки нужен. Неужели действительно завтра на том самом старом кладбище я найду гаджет? Чудеса, да и только.

Сон не шел, и самые разные мысли крутились в голове и крутились, точно мухи над мусоркой жарким летом. Каким образом книга отвечает на вопросы? Это нечистый дух, вроде джинна? Или таинственная волшебная сила?

В разгар этих мыслей и догадок я вдруг услышала тихое мяуканье на кухне. Славное, милое мяуканье, как будто котик выпрашивал еды. Я вроде бы не видела у Матвея кота, но он вполне мог быть. Гулял где-то, а ночью заявился домой и просит есть.

Я поднялась, прошлепала босиком на кухню и тихо включила маленькую настольную лампочку. Так и есть. Громадный черный кот сидел под круглым столом и сверкал желтыми глазищами. Он мяукнул мне, прошелся около моих ног, потерся спинкой, а после резко прыгнул на резной буфет, а оттуда – на самый верх буфета. Повернулся, махнул хвостом – и к моим ногам упала Желанная книга.

Да, это была она, в черном кожаном переплете, с желтыми старыми страницами и таинственным текстом. Я осторожно подобрала ее, открыла и прочитала свой разговор с той самой таинственной силой. А после, ни капли не колеблясь, схватила простой карандаш – он стоял на столе в металлическом канцелярском стаканчике – и торопливо накорябала на чистой странице:

«Ты кто? Человек?»

Какое-то время страница оставалась пустой, а после появилась надпись:

«Я тот, кто отвечает на вопросы и исполняет желания».

«Тогда я та, что задает вопросы. Так ты человек?»

«Да».

«Не черт с рогами?»

«Нет».

«И не ведьмак?»

«Откуда ты знаешь про ведьмаков?» – последовал вопрос.

«Довелось тут услышать. Значит, ты не ведьмак?»

«Нет. Не бойся, я не обижу тебя. Но лучше бы тебе не пользоваться этой книгой».

«Больше не буду. Просто мне действительно нужен телефон».

«Он у тебя будет. На самом деле это просто. Если бы ты знала, как это просто, ты бы не писала в этой книге».

«Но я не знаю. Я ничего не знаю о кланах, битвах и Темных».

«Может, это к лучшему».

«Спокойной ночи. Завтра я тебя увижу?»

«Нет. Только телефон на старой скамейке старого кладбища. Не побоишься?»

«Я мало чего боюсь».

«Это плохо».

«Почему?»

«Страх удерживает человека от глупых поступков».

«От глупых поступков удерживают мозги. Разве нет?»

«Да, тоже верно. Тогда думай головой, прежде чем что-то сделать и прежде чем пользоваться старыми и мощными артефактами».

«Договорились. Спокойной ночи».

Я прислушалась к тишине дома, после глянула на черного котяру, который маячил около двери и хитро поблескивал глазами. Засунула книгу в рюкзак и быстро выбежала на улицу. Светало, и я надеялась добраться домой до шести утра. Вдруг мать еще спит?

Глава тринадцатая. Мирослава

Ключ легко повернулся в замке, и квартира встретила тишиной и запахом котлет. Я скинула кеды, сделала пару шагов к своей комнате, и тут появилась мать. Она куталась в халат и щурилась, как будто только что оторвала голову от подушки.

– Ты, я вижу, совсем совесть потеряла, – тихо прошипела она, но как-то лениво, без злости, больше для порядка. – Хоть презервативы надеваешь?

– Сразу два, – буркнула я.

– Паршивка. Добегаешься. Вон пропавшая Леська нашлась. С ума сошла девка, и врачи понятия не имеют, что теперь с ней делать, – проговорила мать и ушла к себе.

Я замерла у двери, развернулась и направилась в материнскую комнату. Там горела лишь настольная лампочка, но даже в этом скупом свете новая плазма поблескивала огромным экраном. Здоровенная, великолепная, она висела на стене напротив материнского дивана, и мать уже щелкала пультом, перебирая каналы.

– Ничего себе. Откуда это у нас? – поинтересовалась я.

– Купила вчера. Нравится? – В голосе матери слышалось самодовольство и огромная радость.

– Супер, конечно. А что там с Леськой? Что ты знаешь?

– А что тут знать? Нашли ее на свалке, живую, но безумную. Бродила там в каких-то лохмотьях, вся грязнущая. Пускала слюни и орала как ненормальная. В себя не приходит. Родители в ужасе. Никто не может понять, что происходит, и она ничего не рассказывает. Вчера отца ее встретила, вот он и поделился. Так что лучше возьмись за ум, прекрати шляться по ночам. Понимаю, что у тебя работа, но лучше уж обойтись без пары десятков гривен и остаться живой.

– Ужас какой-то. А что полиция?

– Ну что полиция? Отец Леськи, понятно, дал им взятку, чтобы нашли поганца, который это сделал. Думает, что это ее парень. Вот его и ищут.

И моя мать погрузилась в глубину бесконечных телевизионных каналов.

Снежанка тоже проснулась. Зашуршала конфетными обертками, сунула в рот сливочную «Коровку» и спросила, где меня носило.

– На кладбище, – совершенно спокойно сказала я и не соврала. – Ведьмачек вызывали. Пришли черные, страшные, как черти. Пришлось убегать от них.

– А с кем? – спросила Снежанка и испуганно натянула на голову одеяло.

– С кем? С дружочком новым. Да не слушай ты меня, это я глупости плету. Давай спать. Что, мать снова переживала за меня?

– Она же плазму купила. Устанавливали и подключали каналы до вечера. После она котлеты жарила и хватилась тебя только после часу ночи. Сказала, что ты шлендра неблагодарная и, видимо, нашла себе нового хахаля.

– Ясно. У нашей матери только глупости в голове, честное слово. А ты что? Как твое свидание?

– Да нормально. – Снежанка махнула рукой. – Я еще посплю. Завтра же суббота.

– Плазма на какие деньги?

– Ну, у нее бывают иногда деньги, ты же знаешь.

– Еще не зарплата, это точно. Но она добренькая, сразу видно.

– Потому что плазма. Она завтра целый день будет сериалы смотреть.

В субботу я спала до трех часов дня. Желанная книга лежала у меня под подушкой, и, время от времени просыпаясь, я трогала ее шершавый кожаный корешок и успокоенно вздыхала. В начале четвертого меня разбудили.

– Просыпайся, лентяйка! На часы смотрела? Надо убраться в квартире. Мусор выкинуть, плиту отмыть, раковину, полы. Слышишь, Мирка?

В субботу у нас была традиционная генеральная уборка, которую я терпеть не могла. А вечером – рабочая смена в кафе. Я еле-еле разлепила глаза, чувствуя себя разбитой вазой или поношенным кедом. Спустила ноги с кровати и увидела, как Снежанка старательно выгребает фантики из ящиков своего письменного стола.

– Начинается, – буркнула я, потянулась было за телефоном, но вспомнила, что у меня его нет, и вздохнула.

Потом спохватилась, что надо бежать на кладбище, и еще раз вздохнула. Я, конечно, не боялась матери, но если не вычищу в субботу квартиру, то буду трупом к утру. Лучше сразу собрать манатки и убраться к Матвею. А Матвей уже, наверное, обнаружил пропажу Желанной и теперь тоже злой как черт. Так что выхода нет, придется наводить порядок.

Черный кофе без сахара, шорты, майка. Волосы – в хвост, и врубить музыку на всю громкость. После можно гудеть пылесосом и махать тряпкой под бдительным материнским оком.

Зеркала протри. Вот тут в углу зимняя обувь – вымой подошвы и сложи в коробки. Плиту залей «сифом» на полчасика, чтобы откисла, после – аккуратно губкой, чтобы не поцарапать. Что не отмывается, то не отмывается. Ручки от шкафчиков не забудь. Полотенца кухонные – в стиралку. В духовке две грязные сковородки – их тоже отмой. И противень, еще вчера пекли на нем булочки.

Я не ем булочки, которые печет моя мать, чтобы не стать толстой, как корова. Не ем котлеты и не люблю конфеты, зато драю кастрюли и сковородки, как Золушка. Так что, когда я все доделала, только и успела закинуть в себя три бутерброда и яблоко. После чего заявила, что мне надо пораньше на работу, что я дежурная сегодня и буду поздно, и убралась из дома.

Меня ждало старое кладбище. А на кладбище – разноглазый Матвей с кофе и пакетиком из «Макдака».

– Привет, – спокойно сказал он, увидев меня, запыхавшуюся и лохматую. – Как поживаешь? И как наша книга?

Солнце сияло без остановки, и теплое шершавое дерево скамейки впитывало его лучи, как губка. Я присела, осторожно глянула на Матвея и широко улыбнулась.

– Ты понял, что она у меня… – Я скорее констатировала факт, чем задала вопрос.

– Ну а у кого? Не домовой же ее забрал. Только понятия не имею, как ты ее нашла. Я вроде сделал вид, что унес ее в свою комнату.

– А почему все-таки оставил на кухне?

– Ну, как-то стремно спать с ней в одной комнате. Из-за нее столько народу поубивало друг друга.

– Да? А я положила ее под подушку, чтобы была рядом… – проговорила я и задумчиво почесала затылок.

– Ну ты даешь… Кстати, вот твой телефон, лежал тут на скамеечке. Прямо в упаковке, жаль, нет ценника.

– Ого!

Беленькая коробочка «самсунга» оказалась у меня в руках, и я восторженно уставилась на нее, точно у меня на глазах только что произошло чудо. Но ведь так и есть! Это чудо. Я написала желание, и оно сбылось. И даже телефонную карточку приложили к телефончику, заботливо приклеив скотчем!

– Фига се! Ты видел это? Матвей, у меня новый телефон! Я теперь могу звонить людям и писать своему парню! Супер! Это супер!

Коробка была открыта, карточка вставлена внутрь, и только тогда я поняла, что без телефона ощущала себя каким-то недочеловеком. Быстро вошла в «Инстаграм», пролистала ленту. Скачала «Вайбер» и просто нарадоваться не могла новой игрушке.

– Ну вот, желание сбылось. Желанную книгу вернешь?

– Я хочу почитать ее, Матвей. Действительно интересно, что там дальше.

– Хорошо, приходи ко мне и читай. Она будет лежать в гостиной. Приходи и читай сколько хочешь.

– А если на тебя нападут? Если захотят забрать книгу?

– Мирослава! Я умею защищаться, я ведь внук ведьмака!

Матвей оставался спокойным. Смотрел на меня с этаким хитрым прищуром, и разные глаза его поблескивали и казались глубокими и дикими. Словно Матвей был колдуном в племени каких-нибудь индейцев.

– Ну еще одну ночку пусть побудет у меня, и завтра я тебе ее принесу. Клянусь своей бабушкой!

– Не клянись пани Святославой, ты не представляешь, что это такое. Вообще не клянись никогда никем. Ладно, до завтра. Договорились. Пей кофе, он уже остыл, наверное.

«Ну наконец-то ты написала мне. Я уже собирался разыскивать свою любимую по всему городу», – писал мне Богдан.

«Я же потеряла телефон. Теперь у меня новый. Соскучилась по тебе».

«Я тоже. Сегодня вечером занят. Давай завтра увидимся. Ты работаешь?»

«Конечно. Сегодня у меня смена в кафе до двенадцати ночи. Завтра только до девяти. Можем увидеться перед сменой или после».

«Отлично, договоримся. Целую».

В «Старой Праге» в ту субботу было полно народу. Взрослые толкались и шумели, дети плакали. Какой-то ребенок закатил истерику, скинул на пол свой сок и всю пиццу и орал так, словно его резали. Мамка его тоже принялась орать, и это напомнило мне атмосферу родного дома.

Не люблю, когда орут на детей. Пришлось прийти с влажной салфеткой, вытереть заплаканное лицо ребенка и сунуть ему в руку сложенного из бумаги лебедя.

– Посмотри, какая красивая птица! – сказала я.

Мальчишка уставился на меня мокрыми глазами и шмыгнул носом.

– Посмотри, что ты наделал, паршивец! – снова заорала на него мать, и ребенок вновь принялся рыдать.

– Лучше успокоить его, он же маленький, – вежливо сказала я.

– Пошла прочь, деловая какая! Роди своего и воспитывай! Пошли отсюда, мы в это задрипанное кафе больше не придем! – неизвестно зачем пообещала маманька и стащила ребенка с высокого стула.

Рванула к двери, таща за собой рыдающего мальчишку, а папанька их молча поплелся оплачивать неудавшийся ужин.

Семейство ушло из кафе, а мне пришлось вытирать разлитый сок и собирать с пола куски пиццы. Дядя Саша снова ругал меня, мол, я невежлива с клиентами и порчу репутацию заведения, я снова завелась, и лишь Степка опять спас ситуацию.

Ужасная выдалась смена на самом деле.

Глава четырнадцатая. Мирослава

Матвей ждал меня за углом, я сразу увидела его. Стоял, засунув руки в карманы, высокий, разноглазый. Черная подводка на глазах, черная футболка под джинсовкой и мрачная ухмылка. Смотрелся он шикарно, как черный рокер-бунтарь.

Он молча протянул мне браслет-оберег, после надел свой и сказал, что одну меня не пустит шастать по улицам этого города.

– Из-за книги? – уточнила я.

– Нет. Мне плевать на книгу на самом деле, я не хочу, чтобы ты вляпалась в неприятности из-за меня. Слышала о девушке Лесе, которая пропала? Ее нашли, но она вроде как с ума сошла. А сегодня в нашем городке пропала еще одна девушка.

– Откуда знаешь? У тебя же нет соцсетей.

– Новости приходят не только из соцсетей. Знаю, потому что она жила на моей улице. Пошли лучше, провожу тебя. Мы теперь незаметны для окружающих, и никто нас не тронет.

– Думаешь, кто-то похищает людей?

– Думаю, что в городе затевается крупное колдовство. Видишь всполохи над лесом?

– И что это значит?

– Блуждающие огоньки, и их много.

Кто-то вызвал очень много нечисти из могил и схованок. Кто-то дал им свободу.

– И кто, как думаешь?

– Откуда же мне знать? Я стараюсь держаться подальше от всего этого. Обычно охраной занимался мой дед, но сейчас его нет. Ведь его хижина недаром стоит на самой окраине этого проклятого леса. – Последние слова Матвей проговорил совсем тихо и взял меня за руку.

– Почему лес проклят?

– Потому что именно там и живет всякая нечисть. Она заперта, и кланы обязаны следить за тем, чтобы ничто не вылезло наружу. Но сейчас кланам не до того. Разбирают старинные дрязги и решают, кто больше заработает денег. А обычные люди, когда встречаются с этой силой, используют ее для зла. По-другому они не могут. Так мне дед Стефан говорил.

Мы миновали парк, вышли к старой маленькой школе, возле которой стояло наполовину засохшее дерево и возвышалась каменная фигура какого-то святого. Я в этой школе не училась, поскольку считалось, что там всегда происходят какие-то неприятности: то потолок обвалится, то стекла внезапно лопнут и осыплются прямо посреди урока. А то начнется драка между учениками до кровавых носов и переломанных костей. Школа с неприятностями – вот как ее называли в городке. Но все же в ней учились.

Около кованого забора нас снова встретила парочка высоких парней в черном. Это были те самые два брата со странной фамилией Вивчар.

– Вы снова ходите по ночам? Снова были в лесу? – обратился ко мне тот, что был постарше.

На наших руках все еще поблескивали черные бусины оберегов, поэтому Матвей вздрогнул и замедлил шаг.

– Ты думал, что примитивный оберег Стефана невозможно одолеть? Это простая штука, она действует только днем и только на тех, кто не умеет видеть. На обычных и школьников. Потому лучше идите домой, пока мы не наваляли вам как следует, – пригрозил один из братьев.

А второй молча схватил Матвея за шкирку и тряхнул. Он был выше и сильнее, и я видела, какие у него крепкие и сильные пальцы.

– Опять был в лесу? – коротко спросил парень в черном.

– Нет, я просто встречал свою девушку.

– Какой еще артефакт вы откопали? Что там припрятал твой прадед? Проверить рюкзак? Михаил, а ну-ка, повытряхивай их рюкзаки, глянь, что у них есть.

Душа моя замерла и чуть не упала в обморок, потому что в рюкзачке у меня лежала себе тихонечко книга Желанная. Если эти двое ее найдут, то нам конец. И книгу заберут, и нам по шее наваляют.

Второй парень уже тряс рюкзак Матвея, и на асфальт сыпались влажные салфетки, кошелек, парочка ручек, перочинный ножик, маленький свисток и какие-то бумажные свертки.

– Вы не имеете права трогать наши вещи! – вдруг заорала я в лицо Михаилу, который явно намеревался взяться за меня.

Слава богу, рюкзак висел у меня на плечах на обеих лямках, и я, проорав, что оба брата – конченые свиньи, ловко вывернулась, перемахнула через забор и ломанулась сквозь кусты. Матвей кинулся за мной, оставив в руках одного из братьев рюкзак, а на асфальте – все свое барахло.

Мы неслись как ненормальные, царапая руки о колючие ветки, спотыкаясь о бордюры и перескакивая через скамейки. Сзади нам что-то кричали и какое-то время преследовали, но я слишком хорошо знала здешние дворы. Заскочили в подъезд подруги Кристинки (ключ от ее домофона болтался у меня на связке), спустились в подвал и через гаражи выбрались совершенно с другой стороны. Там темнел небольшой садик – деревья высоченные и кусты непролазные. А чуть дальше уже стоял мой дом, и я, наконец, перевела дыхание.

– Ну ты даешь, – выдохнул Матвей, оглядываясь. – Словно бешеная какая-то! Вивчары, наверное, в ярости.

– Да пошли они. А ты тоже хорош, стоял как болван.

– Ты просто не знаешь, кто такие эти братья.

– А кто они такие? Им позволительно обыскивать чужие рюкзаки и хватать людей за шкирку? Они что, сыновья депутатов, что ли?

– Хуже, – хмыкнул Матвей. – Они чистильщики. Они выходят ночью на улицы и смотрят за порядком.

– Да, видно, какой порядок они наводят.

– Не в смысле того, что охраняют от хулиганов. Они охраняют город от колдовства.

– А мы что, похожи на колдунов?

– У нас на руках браслеты-обереги, это колдовство вообще-то.

– Не слишком они помогли.

– Значит, Марьян и Михаил умеют распознавать эти браслеты.

– Ты даже знаешь, как их зовут?

– Конечно, они же известные в кланах личности. Я же говорю, чистильщики.

– Ладно, я уже дома. Давай, до завтра.

И я, махнув Матвею рукой, направилась к себе.

Во дворе на скамье сидел отец Леськи. Я не сразу узнала его, хотя высокий фонарь щедро заливал палисадник и скамейку желтым светом. Какой-то потемневший, мрачный и худой, он глянул на меня и опустил глаза.

А в глазах – пустота и горе.

– Может, все будет хорошо, Сергей Петрович? – тихо проговорила я, садясь рядом.

Сосед помолчал, потом вдруг заговорил:

– Лучше иди домой и сиди дома. Не ходи никуда в эти дни. Страшное творится в нашем городе… Лучше бы я увез отсюда семью, когда была возможность. Иди домой! Иди прямо сейчас и запри дверь, слышишь?

Я подскочила и рванулась к подъезду, потому что слишком много злобы и безумства мне вдруг послышалось в голосе хорошо знакомого соседа.