Текст книги "Психопат или м*дак. Как защититься?"

Публичное разоблачение эпилептоида, который весь такой порядочный, вызывает эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, в глазах микросоциума вы теперь «порядочнее». Во-вторых, многие члены коллектива раньше вообще не слышали о списках и правилах. Когда нечто не произносится вслух, оно менее доступно для понимания и манипуляций. Как только правила озвучены, оформлены в виде конкретных фраз, их можно подвергнуть совместному обсуждению или осмеянию. Косвенно высмеять автора этих правил, то есть эпилептоида, и это уже в-третьих. Постоянно тыкая психопата носом в любую мелочь, вы лишите его возможности самому придираться к мелочам. А это уже огромная победа, ведь вся коммуникация эпилептоида строится на микроагрессии[3]3
  О видах агрессии и ее роли в общении вы можете прочитать в книге «Вся фигня от мозга?!» (изд-во АСТ, 2017).


[Закрыть].

Таким образом вы осуществляете публичное обесценивание эпилептоида. Аналогичным образом осуществляется игнорирование: вы с безмятежной дурашливой улыбкой пропускаете мимо ушей все замечания, придирки и недостаточно вежливые просьбы. Ведете себя так, словно никаких списков и правил не существует. И если эпилептоид в споре пытается использовать что-то кроме логики («так же нельзя», «аморально», «хорошие девочки так не делают»), вы спокойно продолжаете гнуть свою линию. Как будто противник вообще ничего не говорил. И если психопат окажется не психопатом, а простым М, он рано или поздно научится общаться с вами на языке логических аргументов и не в приказном порядке.

Если же все безнадежно, эпилептоид взорвется и начнет орать, а то и драться полезет. Здесь нужно подгадать момент и сделать так, чтобы психопат проявил агрессию на публике, в присутствии важных для него лиц. Увы, праздная публика часто искренне верит в порядочность эпилептоидов. Публичный скандал с визгами и ломаными стульями позволит публике слегка скорректировать мнение о человеке.

Шизоид

Кредо. Стеклянное дерево сакуры.

Резюме. Не нуждается в людях. Не формирует устойчивых связей. Интересуется новыми объектами крайне недолго. Интерес сводится к попыткам встроить новый объект во внутренний мир. Не получается – значит, объект плохой, его нужно избегать. Получается – объект занимает свое место в громоздкой системе шизоидного мироощущения.

Такой объект больше не воспринимается как отдельный и самостоятельный, но только как часть системы ожиданий и фантазий. Последние у шизоида могут быть весьма изощренными, извращенными и опасными для объекта.

Болевые точки. Фантазии и ожидания, неприкосновенность внутреннего мира, тотальная системность.

Как манипулировать. Послушно встроиться в шизоидную картину мира. Раскачивать: в нужный момент вытворить что-нибудь неожиданное для шизоида, после чего быстро «вернуться на место» и какое-то время не чудить. Защищать и опекать шизоида бесполезно – отдачи и благодарности не будет.

Конкуренция: рефлексоид, истероид, эпилептоид, параноид.

Подавление: астеноид, циклоид, гипертим, конформоид.

Раздражение: виктим, сенситив, аддиктоид.

Реакция на зеркало. Зеркальный коридор. Две шизоидные картины мира будут бесконечно долго прорастать друг в друга. Чем больше картины схожи между собой, тем легче их соединение. Но тем меньше удовольствия шизоиды получают от кооперации. Зеркальные группы крайне непрочны.

О шизоидах известно много. Слишком много. Больше, чем нужно. Они замкнутые, не переносят людей, склонны к хладнокровной жестокости, у них слабая эмоциональная сфера. Это правда. Еще известно, что у шизоидов богатый внутренний мир, сильное воображение и склонность к творчеству. А вот это уже домыслы и вымыслы. Художественная литература и кино устроили шизоидам хороший пиар. Любой забитый тихоня или неопрятная молчунья часто воспринимаются как творческие натуры. Начитанная публика видит в шизоидах не психопатов, а загадочных маленьких принцев или человеков дождя. Человек дождя! Дождь из мужиков! Алиллуйя! It's raining men.

Так вот, все это мечты и влажные фантазии умных женщин, истосковавшихся по умным же мужикам (предложение безнадежно отстало от спроса). На белый экран хорошо проецировать. Шизоид не будет мешать вашим фантазиям, потому что вы ему вообще неинтересны. Лучше бы вас вообще не было. И если вы дофантазируетесь, влюбитесь и будете сильно докучать шизоиду своими чувствами, то вас действительно может не быть. Эти психопаты могут долго избегать других людей. Избегание – их любимая стратегия. Но если бежать некуда, а преследователь (то есть вы) слишком настырен, то шизоид переходит в контрнаступление. Преследователя (то есть вас) найдут в не совсем живом состоянии. Или вообще не найдут. Шизоиды умеют планировать преступления и совершают их с хладнокровием и жестокостью.

А как же богатый внутренний мир? Минуточку. С чего вы вообще взяли, что за угрюмым фасадом скрываются какие-то богатства? Откуда возьмется теплый мед внутри холодного мрамора? Бывают исключения. Но представьте себе руины древнего города. Чуть поодаль стоит чудом сохранившаяся вилла римских патрициев. В пустых окнах гуляет ветер, стены поросли плющом, крыша вот-вот рухнет. Какова вероятность, что внутри кипит роскошный пир? Ненулевая, конечно. Мало ли, какой олигарх любит разрушенные римские виллы? Или хиппи там обосновались.

Но это исключение, а не правило. В основном руины безмолвны и привлекают только немногочисленных археологов.

Душевный мир шизоида бессодержателен. Мебель из особняка давно растащили, гобелены сгнили, картины уничтожены пожаром. Там нет новых идей, глобальных целей и креативных проектов. Там нет радости и грусти, нет сострадания и сочувствия, нет любви и ненависти. Отсутствие содержания компенсируется сложной структурой. Комнаты пусты, но их много и они образуют единую архитектурную сеть. Психика шизоида – это заброшенный город, совершенно непригодный (или опасный) для жизни, но с потрясающей инфраструктурой. Шизоиды не создают ничего нового. Им некогда. Они занимаются тем, что собирают все уже существующее в единую систему. Как Москва, расширяясь, вбирает куски области и строит бесконечные дублеры и пересадочные контуры.

Шизоиды не могут смириться с хаотичностью реального мира, поэтому живут в своих фантазиях, где все упорядоченно и логично. Впрочем, эта логика весьма и весьма своеобразна. Шизоиды испытывают трудности с абстрактным мышлением и не умеют отделять главное от второстепенного. Для них все признаки и свойства – главные.

Элементарный пример. Предложите шизоиду упорядочить пять чисел. Прямо вот так и скажите: «Есть числа 1, 14, 8, 121, 0. Нужно их упорядочить». Какой основной признак у числа? Количественный. Поэтому берем и расставляем числа в порядке возрастания (или убывания, кому как нравится): 0, 1, 8, 14, 121. Правильно? Нет. Потому что шизоид найдет какой-нибудь второстепенный, очень хитрый и неочевидный признак. Числа будут расставлены (пример из жизни) вот так: 14, 1, 121, 8, 0.

Шизоид охотно объяснит, почему он упорядочил числа именно так. «Я начал с 14, потому что мне когда-то было 14 лет, и я изучал в школе математику. Еще 14 есть в числе Пи, с этого начинается математика. Потом идет единица, она важнее, чем число Пи. Без числа Пи можно построить математику, без единицы нельзя. 121 стоит в середине, потому что зеркальное. Еще это 11 умножить на 11, 11 тоже зеркальное число. 121 важнее единицы, потому что в единице нельзя обнаружить внутренней зеркальности. Математика нам нужна, чтобы изучать зеркальность мира. Но еще важнее бесконечность. Если повернуть восьмерку на бок, получится бесконечность. Значит, восьмерка важнее остальных чисел. С нулем я не знаю, что делать. И никто не знает. Нуль может убить все остальные числа и обнулить любую бесконечность. Нуль может заставить исчезнуть весь численный мир, а мы о нем ничего не знаем. Поэтому нуль самый важный. Математика – это наш шанс спастись от нуля».

На первый взгляд – бред полнейший. Но если отбросить предрассудки, то за рассуждениями шизоида есть некая логика. Он упорядочил числа по их условной «важности» для математики. Современная математика действительно много внимания уделяет группам симметрии (то, что шизоид назвал «зеркальностью») и бесконечным пределам. Идея об «обнулении любой бесконечности» перекликается с трансцендентными функциями из комплексного анализа. То есть с основной задачей – упорядочить числа – шизоид справился, но…

Конечно, мы описали совсем уж клинический случай, но суть понятна. Шизоид отдает предпочтение структуре, игнорируя и форму, и содержание. Он рыщет по миру, добавляя в свой пустой лабиринт новые и новые комнаты – зачастую пустые, однотипные и даже без Минотавра. Ну кому такой лабиринт нужен? Тем не менее шизоид может быть полезен в задачах неочевидной первичной классификации. Дайте ему множество разнородных объектов – и психопат создаст из них довольно причудливую структуру. Шизоид ничего не «упорядочивает» (этим занимаются эпилептоиды), а именно структурирует. В примере с числами мы получили занятную структуру, но порядка (в его классическом понимании) это не прибавило.

Замечание. Лет тридцать назад в науке появились нейронные сети Кохонена, где нейроны обрабатывают информацию «слишком примитивно». Внутри каждого нейронного слоя кипит борьба, нейроны соревнуются между собой – у кого выходной сигнал больше. Победитель получает все. То есть нейрон с самым громким голосом продолжает «орать», а все его коллеги по слою замолкают. В результате каждый слой имеет ровно одного представителя.

Эти «примитивные» сети созданы специально для классификации большого множества объектов (или данных в потоке). Сети Кохонена не выявляют закономерностей, не делают прогнозов, они просто находят какие-то признаки, по которым можно распределить объекты. Если оставить сеть без присмотра и недостаточно точно настроить ее перед работой, можно получить довольно абсурдную классификацию. Сеть проведет классификацию не по основным (действительно важным для исследования), а по второстепенным признакам.

Мы полагаем, что нейронные сети Кохонена могут стать неплохим инструментом для нейропсихологического моделирования шизоидной психопатии.

Еще одной особенностью шизоидов является хорошо известная эмоциональная холодность. Человек – это не гость в психическом доме, а материал для новой комнаты. Пустой комнаты. Как вы отреагируете, если пустая комната начнет с вами беседовать? Вот и шизоид не очень хорошо относится к общительным личностям, которые что-то от него хотят. Продолжая аналогию с сетью Кохонена, можно сказать: слишком активные и шумные нейроны мешают спокойно гулять по лабиринту.

Неожиданно, не правда ли? Разрушился популярный миф:

«возвышенному творческому шизоиду мешает праздная серость». Все проще. Давайте посмотрим, как ведет себя шизоид в отсутствие раздражителей? Например, как он разговаривает?

Шизоидный монолог – это отдельная тема! Вернее, несколько тем, бесконечное множество тем! Шизоид не может долго развивать одну мысль, он соскальзывает с темы на тему, теряя нить разговора. Само слово «соскальзывание» давно устоялось в качестве термина. Если довести шизоидную манеру речи до предела, то получится шизофазия – клиническое расстройство речи, то есть грамматически правильные предложения, лишенные логического смысла. Скользкую структуру речи можно легко объяснить с помощью модели Кохонена (опять!). Для простоты предположим, что в каком-то слое каждый нейрон отвечает за свою любимую тему. Когда активен первый нейрон, шизоид рассказывает о лисичках, активен второй – о ракетах, третий – о тайне Сфинкса. Нейроны в слое связаны как между собой, так и с нейронами из соседнего слоя. Поэтому нет ничего удивительного, что, рассказывая о некой вещи, человек автоматически вспоминает о множестве других вещей (работает ассоциативная память). Получается, что «расклад сил» постоянно меняется: то третий нейрон слегка активнее остальных, то второй и так далее. Но у шизоида нейроны в одном слое не могут слегка отличаться по активности. Всегда есть победитель, который получает все, а остальные нейроны молчат. Поэтому, случайно вспомнив о чем-то, шизоид соскальзывает со старой темы: нейрон, который раньше был лидером, теперь молчит. Прошлая тема безнадежно забыта, к ней нет возврата.

А теперь появляется человек, который все время тормошит шизоида. Человека нужно как-то интегрировать в психическую картину мира – с этим шизоид справляется без проблем. Но что это значит? То, что образ собеседника запечатлен в пучке нейронных связей. И пока собеседник рядом, пока он активно о себе напоминает, малая группа нейронов все время будет активной, а остальные нейроны будут подавлены. Это сильно утомляет шизоида, но ничего поделать нельзя, ведь победитель получает все.

Если слишком долго и активно навязывать шизоиду себя, свое присутствие и свое общение, то возможны любые неприятные и непредсказуемые последствия. Шизоид попытается любой ценой избавить от раздражителя. И так как большая часть его нейронной сети парализована, то и решения будут приниматься без учета «лишних» факторов, например без страха наказания и сочувствия. Поэтому загнанным в коммуникативный угол шизоидам свойственна хладнокровная жестокость. Прирежут – и мало не покажется. Несколько десятков ножевых ранений, нанесенных недрогнувшей рукой. А вы говорите: «романтика, творческие люди, загадочное молчание, тихий омут». Не лезьте туда. Ничего интересного не найдете, зато рискуете навсегда превратиться в одну из «комнат» пустого особняка.

Рефлексоид

Кредо. Осень патриарха.

Резюме. Типичный представитель профессии, которая когда-то была модной и престижной, но сейчас никому на фаллос не упала. Цепляется за прошлое, в том числе придуманное. Постоянно размышляет о своей жизни, о недостигнутых результатах и несбывшихся надеждах. Коллекционирует биографии малознакомых людей, восполняя пробелы в своей собственной. Идеальный преподаватель философии в техническом вузе.

Болевые точки. Наследие, преемники, ученики, красивое завершение.

Как манипулировать. Заявить, что рефлексоид уже успел оставить след в истории. Стать интересным персонажем для мемуаров рефлексоида.

Конкуренция: циклоид, шизоид, аддиктоид, гипертим.

Подавление: конформоид, параноид, истероид, астеноид.

Раздражение: сенситив, эпилептоид, виктим.

Реакция на зеркало. Будут вместе с отражением вспоминать былое и думать. Втроем возможен коллективный переход в аддиктоидную область. Небольшие группы рефлексоидов создают закрытые шизоидные «секты».

Вообще-то, способность к рефлексии, самоанализу, абстрактному мышлению – показатель высокого развития. Но если человек только тем и занимается, что рефлексирует, то это не может не настораживать. Вместо действий – сплошное размышление. Вместо настоящего – сплошное прошлое. Будущего нет совсем. Это даже не маниловщина и не обломовщина. Это уже быковщина или щербаковщина[4]4
  Дмитрий Быков – современный писатель, литератор, педагог. Михаил Щербаков – по словам Окуджавы, последний бард современности.


[Закрыть]. Рефлексоид не общается с вами напрямую. Он не бежит от общения. Он идет в обход, совершает длинный круговой маневр. Попробуйте спросить его о чем-то конкретном. Для верности поставьте вопрос ребром. Чем резче вопрос, тем дальше унесет рефлексоида поток размышлений.

В отличие от шизоида, который все время соскальзывает с одной темы на другую и не может вернуться, рефлексоид тему помнит. Его словесные бантики навиваются на основную тему разговора. Вернее, монолога. Рефлексоид совершает длительный экскурс в прошлое (свое или чужое), возвращается к основной теме, но ненадолго, – на втором-третьем предложении монолог вновь ныряет в прошлое.

Если тема рефлексоиду не нравится, то отвлеченные рассуждения будут все пространнее и дольше. Нередко рефлексоид все-таки добирается до сути вопроса – после двухчасовых мемуарных похождений. Поэтому из рефлексоидов получаются хорошие лекторы философии, истории и прочей гуманитарщины. Для технических дисциплин такой лектор будет бесполезен, потому что надо не рассуждать, а решать поставленную задачу. Гуманитарные науки не предназначены для решения задач. Они могут только рассказать, как однажды сумасшедший монах придумал нерешаемую задачу и как в позапрошлом веке немецкие дедушки наконец-то убедились в бессмысленности поставленной задачи.

Короче говоря, быть рефлексоидом – не мешки ворочать. Если вы хотите послушать интересные истории, узнать подробности биографии Канта и отдохнуть от современных информационных концентратов, то пообщайтесь с рефлексоидом.

В чем опасность такого общения? В том, что рефлексоиды не умеют хранить секретов. Все сказанное вами может быть использовано против вас в мемуарах. А мемуарами рефлексоид занимается постоянно. Ваш опыт вам не принадлежит, ваши секреты вам не принадлежат. Сами вы, будучи человеком интересным, моментально оказываетесь втянутым в словесное полотно рефлексоида. Он будет упоминать вас в любом контексте, если сочтет это нужным или забавным.

Малейшее ваше неосторожное высказывание в устах рефлексоида приобретает вторую жизнь. Готовьтесь, что вас будут по-настоящему цитировать. Особенно тогда, когда вы этого не ждете. Критикуете начальство? Рефлексоид обязательно скажет на совещании: «Вот госпожа N высказалась о нашем шефе совершенно в духе французской Фронды[5]5
  Фро́нда (фр. Fronde) – обозначение ряда антиправительственных смут, имевших место во Франции в 1648-1653 гг. и фактически представлявших собой гражданскую войну.


[Закрыть]. А именно, что негоже аристократам вылизывать известное царское место, а лучше слабого монарха в это самое место послать». Скажет настолько спокойно, что монарх обязательно прислушается к Жюлю Мазарену и отправит всю Фронду в Венсенский замок.

Итак, секреты хранить рефлексоид не умеет, пользы в прикладных вопросах не приносит. В конфликтах вас он тоже никогда не поддержит. Он вообще никого не поддерживает. И не критикует. Только комментирует со стороны, но так, чтобы никого не обидеть. И это ему удается. Автор еще ни разу не наблюдал, чтобы у кого-то возникали претензии к рефлексоидам по поводу их невмешательства. Разве что уже после конфликта. Когда достигнуто шаткое перемирие и все остыли, вдруг начинает говорить рефлексоид. О чем? Разумеется, о только что прошедшей войне. И говорить так, что все стороны конфликта вдруг чувствуют себя проигравшими, униженными и вообще – добрый реванш лучше худого мира.

У рефлексоидов интересно устроена система ценностей и взглядов. Они ее редактируют задним числом. Допустим, в беседе рефлексоид проявил себя как умеренный консерватор, гуманист и клирик. Вам это не понравилось, вы процитировали нескольких классиков ненаучного атеизма (например Невзорова) и одного автора идеологии центризма (например себя). Рефлексоид вас как будто не слышит и продолжает гнуть свою линию. Но вот его монолог совершает один виток в прошлое, второй… а на третьем витке рефлексоид вдруг заявляет: «Вот Поппер считал так, а вы, как я вижу, нашли опровержение его идеям. И знаете, я несколько лет назад подумал так же, но эта мысль показалась мне незначительной. Теперь я, пожалуй, соглашусь». На четвертом витке: «В этой ситуации можно сослаться на Поппера, а можно на Чибисова, который называет народ врагом прогресса и врагом нации». То есть вы уже на равных с каким-то там философом. Почему? Вы действительно убедили рефлексоида? Нет, конечно. Просто вы, ваши слова и ваши идеи более удобны для цитирования и для рассказа. Вы же современный человек, ваша речь структурирована так, что аудитории будут более интересны именно ваши цитаты, в устах рефлексоида обретающие неожиданную живость.

Короче говоря. Хотите, чтобы рефлексоид принял вашу точку зрения? Сделайте так, чтобы о ней было удобно рассказывать, чтобы ваши высказывания хорошо смотрелись в рефлексоидных мемуарах.

Еще проще – прикинуться учеником рефлексоида. Это нетрудно и временами весьма полезно, ибо можно почерпнуть массу интересной информации. Слушайте, задавайте вопросы, перебивайте, требуйте уточнений и подробностей, меняйте тему, соглашайтесь после долгих споров. Представьте, что ваше общение с рефлексоидом – это семинар по философии, а вы – интересующийся студент-технарь. Не пренебрегайте чужими знаниями! Рефлексоид умеет искать и коллекционировать ценную информацию, которую вы вряд ли найдете сами.

Довольно быстро рефлексоид увидит в вас ученика или последователя. Отчасти это так – мы все друг друга учим. Но в современной России начитанные люди с рефлексоидной психопатией часто сидят без работы или довольствуются копеечной ставкой преподавателя философии. У нас в стране спрос не на учителей, а на учеников. Используйте это. Чем больше информации вы берете от рефлексоида, тем выше он вас ценит.

В нужный момент вы сможете без труда осуществить инверсию: учитель учится у ученика. Озвучивая свои мысли в форме вопросов, вы «перепишете» внутреннюю программу рефлексоида. Он будет с удовольствием транслировать вашу точку зрения своим «настоящим» ученикам.

И вообще всем окружающим. Если вам необходимо бросить якорь в какой-нибудь псевдоинтеллектуальной тусовке, ищите в ее рядах рефлексоида и общайтесь с ним. Беспроигрышный вариант. Через пару месяцев тусовка заговорит на вашем языке, о ваших идеях.

Разумеется, далеко не все мировоззрение рефлексоида поддается такому «взлому». Всегда найдется ядро ценностей, которым рефлексоид абсолютно верен. Догадываетесь, почему? Правильно. Потому что усвоение этих ценностей происходило в период мятежной молодости, о которой рефлексоид так любит рассказывать.