Текст книги "Богатым быть не вредно"

Глава 2

На следующий день Кукушкин проснулся от телефонного звонка. Помня о напутствии учителя и своем твердом решении жить по-новому, он решил сначала избавиться от плохих друзей. Телефон не переставал трезвонить, и ему пришлось поднять трубку.

– Васек, привет, это твой друг Федя! Одолжи пятерочку, – жалостливо просил его человек, с которым было гораздо больше пропито, нежели заработано. Федя работал грузчиком в гастрономе и был лет на двадцать старше Кукушкина. Вася до сих пор не мог понять, что же их объединяло. Наверное, наличие долгов.

– Я бы тебе сказал, Федя, но я решил больше не употреблять слов, которых не печатают в газетах, – ответил он с достоинством человека, которому хамить не позволяет талант.

– Тогда хоть тридцать восемь копеек?[1]1
  Все цены в этом произведении дорыночные, что еще более усиливает фантастическую сторону романа.


[Закрыть] – это была стоимость маленькой бутылочки лосьона.

Кукушкин вежливо его куда-то послал и умолк. Сначала в трубке было тихо, затем затрещало, и Вася услышал, словно из испорченного радиоприемника: «Вот хмырь… пропил все до копейки… ох бедная моя головушка… а еще интеллигента корчит, чмо гороховое… Ну что же… как говорил Ильич, мы пойдем другим путем…»

«Ну, за хмыря и чмо ты еще у меня получишь», – беззлобно улыбнулся Вася и бросил трубку.

Не успел он умыться и привести себя в порядок, как ему позвонила Люба, продавщица из гастронома и главная кормилица его надежд и веры в человека. Учитывая тот незначительный фактор, что Вася уже был должен ей несколько зарплат и два года откупался обещаниями жениться, ответил любезно:

– Любуся, рад тебя слышать. Где ты пропадала?

– Ничего себе, сам меня избегаешь и меня же еще упрекаешь? – удивительно, но слова и мысли ее полностью совпадали. – Я тебе только тогда и нужна, когда у тебя пусто в кармане да голова трещит на похмелье.

– Любочка, завязал! Клянусь твоим единственным ребенком, что завязал…

– Да ты же весь в узлах, – вздохнула она и заговорила соскучившимся голосом: – Ладно, Васюта, я сегодня получила зарплату. Премию тоже отвалили, квартальную.

«Ну, с этого и начинала бы!» – обрадовался Кукушкин, с ужасом осознавая, что не так-то легко начинать новую жизнь.

– Странно…

– Что странно, Вась?

– Странно то, что у вас еще не отменили зарплаты и премиями балуют… И это в то время, когда голодный простой советский народ…

– А говоришь, завязал, – Люба решила, что он уже «выпимши».

– Любуся, да не сойти мне с этого места: я только из постели!

– Ничего себе, я уже успела червонец наварить, а ты еще дрыхнешь. Ну ладно, Васюта, я сдаю смену в шестнадцать ноль-ноль. Подскочи на тачке, у меня будет пара сумочек. «А потом будет все остальное», – мысленно добавила она.

– Люба, ты же сама знаешь: как скажешь, так и будет, – послышалось твердое обещание.

– Ну тогда целую тебя, мой мартовский котик! – она чмокнула в трубку, а Васе показалось, что не так уж и плохо жилось ему по-старому.

До шестнадцати ноль-ноль еще оставалось больше четырех часов, и Кукушкин решил позавтракать. Достав из холодильника позеленевшую колбасу, он поджарил ее, и с черствым хлебом она пошла за милую душу. В доме, кроме чая, ничего не оставалось, и на десерт пришлось включить телевизор.

В пятнадцать ноль-ноль он спустился во двор и минут пятнадцать заводил автомобиль. «Жигуленок», доставшийся ему от жены, уже требовал ремонта. Кукушкин давно решил его продать, но никак не мог найти подходящего клиента, а ездить в комиссионный – не было времени. Кроме того, Вася считал, что молодой мужчина в его годы без личного авто – все равно что молодая женщина без обеспеченного мужа. Да и жаль расставаться с железным другом, который не раз тебя выручал.

Без пяти шестнадцать он подъехал к гастроному, где работала Люба, и припарковался за углом. Возле заведений подобного рода ему еще не приходилось останавливаться у парадного. Вася всегда встречал ее с черного хода и помогал подносить сумки. Люба была безмерно счастлива и буквально таяла, когда он целовал ей руку. Вася знал, что делает, ибо в такие минуты она готова была отдать ему самое дорогое… Кукушкин, разумеется, дешевого не брал: благодаря Любе, в его комнате стояли холодильник и телевизор, спал он на подаренном диване, да и в трудные голодные дни, когда ему приходилось искать работу, Люба приходила на помощь. И упорно продолжала верить, что самое дорогое он когда-нибудь найдет в ней самой.

Сейчас он прохаживался возле своего автомобиля в ожидании приятной встречи. «А почему бы мне действительно не жениться на Любе?» – спросил он у себя и обернулся в сторону открывшейся двери. Сначала ему показалось, что вышла Люба, таща тяжеленную сумку, и он поспешил ей навстречу. Но это была совсем другая женщина, немного старше Любы, но гораздо привлекательней. Кукушкину она показалась даже красавицей…

«Ну что баньки вытрищив, взял бы и помог! – промелькнула резкая мысль в голове незнакомки. Затем она улыбнулась: – А ты ничего, даже за первый сорт сойдешь».

– Второй сорт не держим! – Вася мгновенно поймал ее мысли и подхватил сумку. – Разрешите представиться – Василечек! Объем груди – метр двадцать. Рост – метр восемьдесят. Оклад – двести пятьдесят. Женат один раз. Разведенный. Алиментов не плачу. Ищу подругу жизни, – он сначала поклонился, затем поцеловал ей руку.

– А вы ничего не утаили о своих достоинствах? – еще шире заулыбалась она.

– Могу даже представить справку от врача, что здоров и никаких отклонений от нормы.

– О, этого более чем достаточно, Василек. Ну что же, в таком случае меня зовут Мариночка. Очень приятно…

– Нет, нет, так, как мне приятно, никому не приятно. – Вася начинал входить в свою привычную роль обольстителя.

– Я это уже поняла: пришел, увидел и… схватил! – Марине понравилась его самоуверенность, и она этого не скрывала. – «Подумаешь, нахальство, зато второе счастье!»

«Ну дает, крашеная шмара, мы еще посмотрим, кому – счастье!» – Васю внутри немного передернуло. Борясь с самолюбием, он показал на автомобиль:

– Прошу, моя королева, карета подана! Сочту за честь доставить вас по назначению.

– Василечек, так вы же не сказали о своем главном достоинстве! – завосторгалась иронично Марина. – А-я-яй, разве можно так…

– Виноват, исправлюсь, – поклонился он, подбежал к машине и открыл переднюю дверь.

– Спасибо. Как мило, как мило! Против вас просто невозможно устоять, – она почувствовала себя почти семнадцатилетней.

Кукушкин, истинный джентльмен, помог сесть ей в машину. Но закрыть кабину не успел. Сначала ему показалось, что с неба на него что-то свалилось. Но когда увидел поднятую руку Любы и приближение второго удара, нырнул головой в кабину, прямо на колени новой знакомой. Сумку пришлось выпустить, и из нее вывалились продукты из серии «Вам и не снилось». Марина от неожиданности вскрикнула…

Люба успела схватить Кукушкина за ремень брюк и начала извлекать из машины, приговаривая:

– Ах ты мой Василечек, ах ты мой цветочек… Убью гада!..

– Любка, перестань! Перестань, прошу тебя, я тебе все сейчас объясню, – Кукушкин ухватился за ручку тормоза.

Люба поняла, что вытащить его из кабины не удастся (для этого ей пришлось бы перевернуть машину). Тогда она придавила дверкой ему спину, выхватила из перевернутой сумки палку копченой колбасы и начала молотить его по чему попало. В голове ее Вася прочитал только одну мысль: «Убью гада!» и заорал не своим голосом. Но Люба была неумолима. Маринка наверняка была той классической каплей, которая переполнила чашу терпения. Со всех сторон оборачивались прохожие, но никто из них даже не помышлял прийти на помощь кричавшему. Утолив жажду мести, Люба швырнула колбасой в машину и со слезами благородной ярости на глазах убежала в свой магазин.

Да, это было полнейшее фиаско! Вместо двух красавиц – ни одной. Вася с трудом вылез из кабины и свирепо взглянул на виновницу его позора. Маринка же приветливо улыбнулась и ласково спросила:

– Ну что, Василечек, у вас еще не пропало желание доставить меня по назначению? Отвезите, я вам заплачу. Только не забудьте мою сумку.

Вася быстро подхватил сумку и бросил ее на заднее сиденье. Даже не стал подбирать то, что валялось на земле. Прихрамывая и охая, вскочил в машину и тронулся с места на второй скорости. За поворотом почувствовал гул в голове и боль ниже пояса. Теперь он уже не сомневался в прочности чувств Любы.

– Чем это она? – потрогал он шею и застонал. – Чем-то таким…

– Не чем-то, а колбасой, за которую я переплатила пять рэ.

– В следующий раз не будете покупать ее с черного хода, Мариночка! – Вася наконец кое-как слепил разбитое вдребезги самолюбие и выразительно посмотрел на ее красивые ножки.

Она обратила внимание на его взгляд и с улыбкой спросила:

– Вы чего натворили? Женщины зря не бьют.

– К-х, истеричка! – кашлянул он. – А я чуть не женился на ней. Ох, разве это жизнь… Понимаете, жить хочется, а жить не с кем, вот и живешь с кем попало.

Марина рассмеялась. Она, казалось, была не против познакомиться с ним поближе.

– Ну ничего, Василечек, за одного битого двух небитых дают, – шутливо погладила она Васю по голове.

– Благодарю за сочувствие. Вам куда?

– В институт психологии.

– Что? В институт психологии – я правильно понял?

– Да, я работаю там… научным сотрудником. А что вас так удивляет?

– Мариночка! – воскликнул Кукушкин, который наконец вспомнил о своем уникальном даре. – Да мне вас сам Бог послал!

Женщина молча подняла на Васю удивленные глаза, не понимая причины его радости. А он некоторое время помолчал, напрягая внимание, а затем, покачивая головой, сказал:

– Вам действительно нужно в институт психологии, но работаете вы… во Дворце бракосочетания. И зовут вас не Марина, а Валентина… Вам тридцать восемь лет, имеете уже взрослую дочь по имени Анютка. До сих пор любите своего мужа, с которым в разводе десять лет…

Обо всем этом почему-то грустно вспомнилось Валентине Михайловне, и Васе не составило труда прослушать ее мысли.

– Откуда такая осведомленность? – спросила она, ничего не подозревая.

– Хотя вы, Валя, и старше меня на десять лет, по мне нравитесь. На вид – моя ровесница. Кроме того, приятно сидеть с женщиной, знавшей только одного мужа…

– Послушай, Вася, может, хватит! – наступил момент, когда его самоуверенность ей уже не понравилась.

– Ну вот, была милейшей женщиной, а стала обычной бабой. Впрочем, все правильно.

– Что – правильно?

– Женщины могут стерпеть все, кроме измены, нелюбви и…

– Ну, договаривайте!

– …и когда они принадлежали только своему мужу.

– Ой, горе мое лукавое! – она улыбнулась, хотя ей этого вовсе не хотелось. – Тоже мне ясновидец, знаток женской психологии…

– Валя, говорите, пожалуйста, со мной молча.

– Как это?

– Достаточно только думать.

– Вы что же, телепат?

– Хуже. Понимаете, вы думаете одно, говорите другое – и сбиваете меня с толку. Нельзя так, Валечка.

– Молодой человек, – она впервые насторожилась, – вы еще молоды и, вероятно, не знаете, что думают, говорят и даже поступают далеко не всегда одина…

– Знаю, Валюша, знаю. К примеру, вы недавно подумали, что неплохо бы с этим молодым человеком… гм-гм… но затем вы…

– Знаете что, юноша, остановите машину! – возмутилась Валентина. – Я лучше пойду пешком.

Кукушкин не стал ее отговаривать, быстро занял необходимый ряд в колоне автомашин и остановился:

– Пожалуйста.

Она не ожидала такой сверхвежливости, но все же открыла кабину и приготовилась выйти. Затем, подумав, решила, что поступает, как наивная девчонка, и мысленно возмутилась: «Да что такое, черт возьми, почему я должна идти на поводу у этого самоуверенного наглеца?!»

– Правильно, – ответил Вася вслух, – кому нужны эти бессмысленные жертвы?

– Вот и везите меня по назначению, раз вызвались! – скомандовала она и хлопнула дверкой.

Затем они громко рассмеялись и поехали дальше.

Глава 3

Два дня Кукушкин не выходил из дому и не отвечал на телефонные звонки. Он думал о прелестях Валентины (бюст и ножки – первый класс!) и о том, как жить дальше. Но на голодный желудок думалось почему-то плохо, и он решил – в последний раз! – обратиться за помощью к доброй соседке, одинокой пенсионерке.

Накупив пирожков, сигарет, минеральной воды на одолженную пенсионерскую пятерочку, Вася утолил голод, затем принялся рьяно наводить порядок в квартире – и жизнь сразу показалась ему светлее и чище, и он понял, как хорошо начинать все сначала.

Вечером снова зазвонил телефон, и он долго не решался поднять трубку. Но вспомнил истину «чему быть – того не миновать», что в его понимании означало: «бери от жизни все, пока дают», и подошел к телефону:

– Алло, кто это заинтересовался моей скромной персоной?

Трубка издавала сердитое сопение.

– Марина?… Валя, это ты?

– Бабник! Маньяк! Подлец! Я тебе еще сделаю! – грозный голос Любы и короткие гудки заставили Васю вздрогнуть.

И тогда Кукушкин решил немедленно покончить со своим позорным прошлым. Закурив; он начал методически вырывать страницы из своей записной книжки с телефонами и адресами бывших поклонниц и кормилиц:

– Все! Хватит! Тоже мне спасительницы нашлись. Вас много, а я один…

Потом он долго смотрел на маленькое пламя в пепельнице (ему казалось, что это горит его прошлое) и вспоминал слова своего бывшего друга Феди: «Вася, друг мой разлюбезный, черт сотворил для нас трех блудниц: водку, женщину и славу. Лично я предпочитаю первое потому, что остальное ненадежно».

В записной книжке осталась только одна страничка с телефоном Вали, и Вася решил им незамедлительно воспользоваться.

– Валюша, – заговорил он проникновенно, – я только что сжег все телефоны, кроме одного, разумеется…

– Очень приятно, – ответила она, тоже волнуясь, – я чувствовала, что вы мне должны позвонить. Василечек, ох как вы мне сейчас нужны.

– Это в каком смысле?

– Мне понадобились ваши уникальные способности.

– Какие? У меня их много.

– А это будет зависеть от вас и от обстоятельств. Короче, вы можете сейчас приехать ко мне в гости? Очень прошу.

Через час Вася уже звонил в ее квартиру. Дверь открыл высокий седой мужчина лет сорока пяти. Кукушкин подумал, что ошибся дверью, но с кухни прозвенел ласковый голос Вали:

– Василечек, вы? Заходите и не бойтесь, это мой бывший муж, и он давно уже не кусается! Кандидат психологических наук, как-никак.

Вася обрел прежнюю уверенность и зашел с таким видом, будто был здесь уже не впервые.

– Валюша, здравствуй, где ты? – рявкнул он, не обращая внимания на присутствие седого. – О, так вкусно пахнет, а я голодный, аки волк!

Валя робко остановилась на пороге и, вытирая руки о передник, подумала: «О господи, черт меня дернул связаться с этим самоуверенным уникумом…»

– Вот об этом, Валюша, мне вслух лучше не говорить, – оборвал ее мысли гость и поцеловал ее в щеку.

– Кстати, вы уже познакомились? – спросила она растерянно.

– Почти, – спокойно ответил бывший муж. – Меня зовут Василий Степанович. Вам представляться нет надобности, наслышан.

– Тезки, значит, – Вася протянул седому руку, но тот показал ему на открытую дверь в комнату.

– Проходите, Василечек.

– Думаю, что мы с вами поладим. – Кукушкин тоже показал ему на дверь. – Только после вас.

Они прошли в комнату по Гоголю. Валя убежала на кухню, а Вася продолжал делать вид, будто много раз бывал в этой квартире.

– Честно говоря, я давно хотел встретиться с вами для сердечного разговора, но все не представлялось подходящего случая, – Кукушкин взял из вазы самое красивое яблоко и начал есть.

– Ну вот вам и случай, – буркнул Василий Степанович и с иронией подумал: «Да, брат, ты молодой, да ранний!»

– Приятно, что вы так хорошо думаете о современном молодежи.

– А откуда вам известно, что я о вас думаю?

Вася увидел в глазах собеседника полное недоумение и решил развить свой успех. Увидев на столе графинчик с водкой, не раздумывая, налил в две рюмки.

– За знакомство?

– Может, дождемся хозяйки? – не решался Василий Степанович.

– То будет само собой, а это само собой. – Вася залпом выпил водку.

Василий Степанович пригубил рюмку и, продолжая держать ее в руке, гадал, как вести себя дальше.

В комнату вошла Валя, и сразу запахло жареной картошкой и мясом.

– О, я вижу, вы тут без меня не скучали! – она поставила большую тарелку на стол и гостеприимно заулыбалась. – Подождите минуточку, я переоденусь.

– Ну, это на полчаса, не меньше, – скривился Кукушкин. – Картошка остынет, водка прокиснет.

– Правильно, Валя, будь сама собой. Здесь все свои, – улыбнулся бывший муж. – В домашней обстановке даже лучше.

– Валюша, в этом наряде ты просто неотразима!

«Что ж вы меня за чучело принимаете?!» – обиделась Валя, но решила уступить не очень-то воспитанным гостям.

– Ладно, мужики, быть по-вашему. Если вам приятно на меня смотреть в таком виде, смотрите, – Валя села за стол и демонстративно сложила руки на груди. – Я вам все приготовила, теперь поухаживайте за мной.

Кукушкин поспешил оценить ее мужественный поступок:

– Валюша, ты относишься к тем женщинам, которых нужно носить на руках. Честное слово, не вру… И вообще, женщин надо лелеять. Вот я недавно был в командировке, инспектировал один строительной трест. И что я там увидел? Во многих бригадах маляров одни бабы, зато бригадирами у них мужчины. Ну я им эту лавочку поломал… – Вася раскашлялся, вспомнив, что только вчера давал себе обещание не лгать.

– Что же вы умолкли, Василечек? – высокомерно спросил Василий Степанович. – Вы, кажется, сказали, что где-то сломали скамейку. Продолжайте, у вас это неплохо получается.

«Самовлюбленный индюк! Дурак штампованный!» – оскорбил его мысленно Вася, затем быстро налил водки и произнес тост:

– Давайте выпьем стоя за прекрасную половину человечества!

– Ой, ну что вы, мальчики. Зачем такая помпезность? – Валя взяла свою рюмку и тоже встала. – Нельзя ли проще…

– Можно и проще. За тебя, мое сокровище! – Кукушкин лихо почокался и залпом выпил.

Некоторое время закусывали молча. Когда Вася был голоден, он игнорировал всякие мещанские манеры и ел ложкой даже вторые блюда.

– Валюша, вынужден признать за вами еще одно бесценное качество. Вас бы я полюбил только за одну картошку с мясом. Эх, Василий Степанович, Василий Степанович, что же вы наделали? Потерять такую жену…

Кандидат наук лишь молча развел руками. Ел он без аппетита и присутствовал здесь только потому, что его попросила прийти бывшая жена. «Не мужчина, а шкаф, набитый бумагами!» – разозлился младший Василий, быстро дожевал картошку с мясом, вскочил с места и запел фальцетом:

– Мир без песен очень тесен и улыбки все скучны!

Валентина Михайловна поняла намек, тут же включила магнитофон, стоявший рядом на тумбочке, и они пошли танцевать. Валя мгновенно преобразилась, и даже передник ей уже не мешал.

– Василий Степанович, – молвила она так, между прочим, – ты еще не понял, зачем я тебя позвала?

– Нет, – он спокойно дожевывал кусочек хлеба.

– Я хотела напомнить, что Аня скоро заканчивает техникум.

– Отлично. Когда будет распределение, пусть мне позвонит…

Разговор об их дочери Кукушкину показался явно неуместным, и он, заслоняя собой Валю, начал напевать теперь уже приятным баритоном:

 
Мир без песен очень тесен
И улыбки все скучны,
Так давайте будем чаще
Улыбаться мы.
Тра-да-райда, трада-дарайда!..
 

Через минуты три Валя запыхалась и забыла, что должна скрывать от него свои мысли. А Вася из этих мыслей понял, что когда она думает о своем бывшем муже, у нее сразу начинает щемить сердце. От жалости он несколько раз прижал Валю к груди, затем, придерживая за локоть, поцеловал ей руку и усадил на место.

– Следующим номером нашей программы будет…

– Нет, нет и нет, – Василий Степанович накрыл ладонью свою рюмку. – У каждого своя норма. Очень милая компания, но дела, сами понимаете, – он выразительно посмотрел на часы и напомнил Вале: – У меня осталось десять минут.

Кукушкин, будучи верным своему давнему принципу («никогда не выпускай то, что уже взял в руку»), выпил без тоста, а Валя в считанные секунды приготовила растворимый кофе и организовала сладкий стол. Банкет близился к концу, и грусть хозяйки была уже заметна невооруженным глазом.

– Валюша, не провести ли нам Василия Степановича? – Васе надоело выслушивать ее печальные мысли.

– Ради Бога, не беспокойтесь! Ну разве что до порога, – выдавил из себя вежливую улыбку Василий Степанович.

Кукушкин дотянулся до его нагрудного кармана, достал оттуда ручку и на салфетке написал свой домашний телефон.

– Вот, уважаемый, вдруг когда-нибудь вам понадобится моя душа.

– Любезность за любезность, – допив кофе, кандидат наук достал из того же кармана свою визитную карточку и вручил Васе. – Мало ли чего. Ну что ж, спасибо за компанию и угощение.

Прощание было очень быстрым. Как только за Василием Степановичем захлопнулась дверь, Валя сразу же вопросительно посмотрела на Кукушкина.

– Ну как?… Что скажешь? – наконец и она перешла на «ты».

– Можешь успокоиться, он к тебе совершенно ровно дышит. Так что напрасно ты затеяла этот концерт с ревностью для двух Василиев, – вздохнул Кукушкин.

– Ты мне нарочно так сказал, да? Ну скажи. Ответь честно, я не обижусь, – по ее глазам было видно, что он отобрал у нее последнюю надежду.

– Странная ты женщина. Зачем же отпустила его, если до сих пор страдаешь?

– Тебе не понять…

– По-моему, это вас, женщин, может понять только сам черт! То у вас гордости – хоть отбавляй, а то вы напрочь забываете, что это такое!

– Господи, при чем тут гордость?! – у Вали повлажнели глаза. – Ладно, давай еще выпьем… Ну вот скажи, неужели у него ко мне ничего не осталось? Василек, неужели?… Ну ведь не может быть такого, не может!.. – она схватила Кукушкина за борт пиджака и в отчаянии начала трясти. – Ну скажи, Вася!

Ее большие синие глаза побелели, и в них промелькнула какая-то сумасшедшинка.

– Знаешь что… – Вася сердито освободил свой пиджак от ее руки и поднялся во весь свой (сто восемьдесят сантиметров) рост. – Иди ты… со своим психологом!

На прощание Кукушкин громко хлопнул дверью, а по дороге домой все время думал, правильно ли сделал, что оставил в своей записной книжке только одну страницу. Ответа не находил. Чтобы проверить себя, поехал к Любе.