Текст книги "Богатым быть не вредно"

Глава семьи сразу успокоился и поднял указательный палец:

– Ладно, Витольда, свою невоспитанность я тебе прощаю, – самодовольно сказал он и похлопал гостя по плечу: – Василий Васильевич, может, подышим? Ритуля, чадо мое, сделай кофеечек и принеси нам под пальму.

Кукушкин охотно согласился, и они уединились за фонтаном в роскошных финских креслах. Вася догадался, что сейчас начнется деловая часть встречи.

Хитроумов небрежно достал из бумажника несколько сторублевых купюр и бросил их в большую хрустальную пепельницу рядом с пачкой сигарет. Закуривая, он как бы между прочим стряхнул соринку с ветки пальмы и сказал:

– Если не возражаете подрабатывать у меня, даю сразу задаток.

«Бери, пока не передумали», – мгновенно решил Вася, но деньги взял медленно, стряхнул с них невидимую пылинку и спрятал в карман пиджака. Затем закурил и с любопытством начал рассматривать импортные сигареты и зажигалку.

«Теперь-то, братец мой, я тебя куплю со всеми твоими потрохами…» – подумал Хитроумен, но тут же исправился:

– Я хотел сказать, что хорошо дружить, когда есть чем поделиться. Не правда ли?

– А можно, я маленькую поправочку сделаю? – ухмыльнулся самоуверенно гость.

– Естественно.

– Важно еще, с кем делиться.

– О, конечно, конечно! – захохотал хозяин, поглаживая свой живот. – Вы правы – очень важно, кто делится!

Вася поддержал смехом собеседника и прислушался к его мыслям: Хитроумов чувствовал себя человеком, для которого ничего невозможного и недозволенного нет.

– Я вас, милый, познакомлю с магнатами, – заговорил он тоном всемогущего человека, – но о ваших способностях никто больше не должен знать. Кроме меня, разумеется. Я считаю так: вы взяли задаток, значит, вы мой. Почему молчите?

– Думаю, – ответил Вася невозмутимо.

– А вы не думайте, вам за это платить не будут. Ваша зарплата зависит от результата. Работа ваша будет далека от криминала. Между прочим, я хотел бы, чтобы вы ушли с прежней работы…

– Да что вы, очень жаль расставаться со своей любимой должностью…

Хитроумов был уверен, что гость торгуется.

– В таком случае у вас есть два варианта. Первый – вы увольняетесь и я вам компенсирую ваш твердый оклад на несколько лет вперед. Второй – совдепия покупает ваш талант за копейки, в виде компенсации оставляя вам моральное удовлетворение.

– Я подумаю, какой вариант лучше. – Вася старался не выдать радостного волнения.

В квартире пропел соловей. Кукушкин не сразу понял, что это звонок. В гостиной появились женщины. Виктория Леопардовна на подносе несла кофе. Рита пошла открывать дверь. Не успела хозяйка расставить на столе чашки и кофейник, как из коридора донесся премиленький разговор. Действующих лиц Вася вычислил сразу.

– Хелло, моя любимая Макака Макаковна! – конечно же, это долгожданный жених Риты.

– Как ты сказал? – невеста не желает слушать его солдафонские шутки.

– Макака Макаковна, а что? Ты разве произошла не от обезьяны?! – жених разыгрывает удивление.

– Мама! – Рита в слезах вбежала в гостиную. – Мама, он говорит, что меня родила не ты, а обезьяна.

– Иногда мне кажется, дочка, – ответила спокойно Виктория Леонардовна, уходя на кухню, – что действительно лучше родить мартышку, чем такого человека, как твой Виктор.

– Между прочим, далеко не каждая обезьяна еще захочет стать невестой твоего неотразимого Виктора, – заржал Всеволод Львович.

«Дурдом какой-то», – подумал Кукушкин.

– О, лучшим людям нашего времени мое почтение! – Виктор, шаркая коротенькими ножками, подбежал к главе семьи и учтиво раскланялся.

Хитроумову это всегда нравилось. В таких случаях он был похож на кота, которого после сытной еды почесывают за ушками.

– Ну хитрец, ну плебей, ну придурок домашний, если бы ты еще умел делать на ушах стойку, я бы тебе, честное слово, платил по зелененькой за каждое выступление.

– Для вас и ради вас и гвозди жареные съем!

Хитроумов поднялся, и они трогательно обнялись.

– Смотрите, смотрите, Василий Васильевич, какое ничтожество я терплю! А что поделаешь, и у меня, Хитроумова, тоже могут быть слабости.

– Нет, Всеволод Львович, – льстил «зятек» в ответ, – так, как я вас терплю, никто не терпит. Так, как я вас люблю, никто не любит!

– Вот видите, врет, сволочь, а приятно, – хозяин снисходительно похлопал Виктора по щеке. – И это узколобое существо хочет испортить мою породу. Да не бывать этому, слышишь, никогда! Неужели я позволю своей дочери родить от такого кретина.

– Всеволод Львович, отец родной, в этом доме я и в качестве слуги буду чувствовать себя счастливым, – преданно смотрел хозяину в глаза широкоплечий низкорослый детина, и впрямь смахивающий на обезьяну: В голове его Кукушкин прочитал лишь одно: «Только бы не прогнал, а уж я вам…»

– Ну ладно, целуй пуговицу и вали отсюда, ты мне надоел, – Хитроумов дал поцеловать жениху пуговицу на рукаве рубахи и небрежно оттолкнул его в сторону.

Виктор покорно поспешил взять Риту под руку и решительно потянул ее в ее же комнату, не умолкая ни на секунду.

– Ты знаешь, Макакочка, вчера меня мой шлепнутый начальник спрашивает: интересно, каким местом вам хорошо думается? Я нагло перед ним извиняюсь и интеллигентно заявляю: тем местом, которым вам хорошо сидится.

– А он? – развеселилась Рита.

– Он мне ответил так: если вы думаете тем местом, которым мне хорошо сидится, вам очень неудобно целоваться…

Когда за ними закрылась дверь, Хитроумов спросил у Кукушкина:

– Ну как? – И мысленно добавил: «Стоит ли этот жених моей дочери?»

«Ваша дочь и этот жених – два сапога пара! Если честно, то ваше чадо стоит только верблюда», – подумал Кукушкин и ответил одним словом:

– Да.

– Что обозначает ваше «да»?

– Мое «да» обозначает: поменьше разговоров, побольше денег!

Хитроумов дернулся и некоторое время недоверчиво смотрел на гостя, затем расхохотался и пожал ему руку.

Глава 9

Может, кто и любит понедельники, но только не Кукушкин. В этот день он всегда чувствовал себя прескверно: после короткого праздника жизни, именуемого в обществе развитого социализма и недоразвитого сервиса выходными, – опять на работу или на поиски денег… У-у-у… волком завоешь. Но сегодня… Сегодня у Васи было преотличное настроение. Еще бы, он получил вчера от Хитроумова десять сторублевых купюр, и жизнь сегодня сияла для него всеми цветами радуги.

По пути на работу решил заехать к Любе. В магазине, где она работала, было много покупателей. Вася занял очередь в «Любимый» отдел и, когда они встретились взглядами, выдал банальную шутку, ставшую у них вроде пароля:

– У вас черная икра есть?

– Нет. А зачем, ведь ее никто не спрашивает, – обрадовалась Люба.

– А сколько стоит ваша улыбка?

Она не сразу заметила в его руке сторублевые купюры, которые он ей протягивал:

– Откуда я знаю, в конце смены подсчитаю. – До конца смены еще далеко, а пока я ее оцениваю в пятьсот рэ, – он деликатно положил ей на тарелку деньги и артистично откланялся. – Пока, Любчик, созвонимся!

Она быстро спрятала деньги в карман и под удивленные взгляды покупателей бросила ему вдогонку:

– Пока, но деньгами ты не откупишься!

Эх, зря кричала Люба. Кукушкин ее уже не слышал. Его закрутила-завертела новая жизнь. Сразиться с Хитроумовыми? С удовольствием. Ведь просил же Арнольдыч бороться со злом. Он во всеоружии. Что же, начнем.

Когда Кукушкин подъехал ко Дворцу бракосочетания, было уже больше десяти утра. Но он не боялся, что получит замечание от директрисы за опоздание на работу. Если что, бросит заявление на стол.

Но не успел Вася закрыть дверцу автомобиля на ключ, как позади себя услышал тихий женский голос:

– Если вы настоящий мужчина, то сделайте все, что я попрошу…

Обернувшись, он увидел грустную невесту в белом платье, фате и с умоляющими глазами. Прослушав ее мысли, Вася понял, что на бракосочетание не явился ее жених и он должен заменить его. На время торжественной процедуры. Невеста была очень мила и привлекательна, и, конечно же, Вася, разрешив ей взять себя под руку, согласился выручить ее:

– Ну что ж, даю уроки жизни! На всякий случай – как меня зовут?

– Василечком! – обрадовалась невеста, прислонившись головой к его плечу.

– Ага, тезки значит…

– Да что вы говорите! А меня – Оля. Мой Вася должен приехать из Москвы. Поезд, наверное, опаздывает… Я вам буду обязана до гроба. Вы не волнуйтесь, моего Васю никто из гостей не знает. Собственно, я его тоже только раз видела, когда мы подавали заявление. Мы познакомились по объявлению. Долго переписывались и наконец решили пожениться…

Кукушкин с детства обожал романтические истории. Как истинный любитель всяческих приключений, он не мог упустить такой удобный случай.

– Только учтите, у нас цветочков не будет, у нас сразу пойдут дети, – прошептал он ей на ухо.

– Ой, вот это мужчина! – с восторгом защебетала Оля. – Чувствуется – фирма. Вы не представляете, мой Вася так обрадуется! Правда, он еще не знает, что у меня уже есть ребенок.

– Ничего, дети – это наши цветы.

– А мой отец говорит, что дети продолжают род, но укорачивают жизнь.

– А как ваша мама считает?

– Моя мама молодец и настоящая эмансипированная женщина. Если б она на отца моего надеялась, у нее и меня не было бы.

У парадного входа Дворца столпилось множество гостей, ожидающих молодых. Когда Вася и Оля подошли к ним поближе, грянула торжественная музыка, записанная на магнитофон. Впрочем, никто даже не догадывался, что жених и невеста тоже фальшивые. Стоял праздничный шум, гости светились искренними и притворными улыбками, и только виновники торжества испытывали…

Впрочем, об их волнениях потом. Кукушкин, попав в водоворот нового приключения, совершенно забыл, что его знают все сотрудники Дворца. Все было, как в волшебном сне. Ему все время казалось, что это происходит не с ним и что не он дублирует какого-то неизвестного ему Васю, а наоборот. Удивлялся своей легкомысленности и все время вслушивался в мысли Оли, которые постоянно ему кричали: «Только бы он не передумал! Только бы он не испугался!»

И вот пришло время Кукушкину расписываться. И наступила та минута, когда он заколебался. Госту насторожились, затаила дыхание невеста.

– Жених, почему вы не расписываетесь?

Вася поднял глаза и увидел перед собой Валентину Михайловну. Она ему грустновато улыбнулась (в мыслях ее Вася прочел «Во дает Васюня!») и подбадривающе кивнула. Наконец он поставил «свою» подпись и с облегчением вздохнул. В зале прозвучала свадебная музыка и раздался выстрел из бутылки шампанского. «Горько! Горько!» – зашумели гости, и перед глазами Кукушкина появились два бокала с искристым вином. Вася выпил, и ему вдруг очень захотелось обжечь Олю своим поцелуем. Она приблизила к нему свои дрожащие губы, и он обнял ее, крепко поцеловал.

Опомнился Кукушкин уже в автомобиле. Когда оглянулся на долгий ряд автопочетного эскорта, увидел впереди себя на капоте «Чайки» большую куклу и два кольца (символ супружеской верности), то ужаснулся и…

Но дверь он открыть не успел. Оля его ухватила за руку и строго напомнила:

– Куда ты, Василечек? Теперь ты мой муж перед Богом и людьми…

– Что? – Вася настолько испугался, что едва не закричал. Он с трудом совладал с собой и сердито показал ей кулак: – А вот это видела?

– Если б ты знал, как ты божественно целуешь, – тихо ответила она и закрыла ему рот своими губами.

Больше он не сопротивлялся. Будь что будет! Все равно подписался под чужой фамилией. А Оля держала его крепко за локоть и не отпускала ни на секунду.

Когда они вышли из автомобиля, Оля, сжав его руку, тихо попросила:

– Умоляю, не позорь меня. Потерпи еще до вечера, пока не разойдутся гости. Я тебе заплачу… Сколько ты скажешь!

– Так енто другой компот, – согласился он, приняв «деловую позу». За бабки не грех и пострадать. Могу даже остаться на брачную ночь.

– Думаю, до этого не дойдет. К тому времени наверняка мой Вася приедет, – с сожалением, как показалось ему, вздохнула невеста, и они направились в дом.

В квартире на молодых первым делом набросились родители и родственники невесты. Мать и отец по очереди, целовали зятя и дочь, желали им долгих и счастливых лет супружеской жизни. Потом начались лобзания с родственниками. Их, родственников, не говоря уже о лобзаниях, было столько, что Вася не успевал подставлять щеки. Надо заметить, это было не всегда приятно, особенно когда одна старушка вознамерилась поцеловать его взасос. Зато когда его целовала еще довольно молодая дама, он постарался подольше оставаться в ее объятиях. Заметив это, Оля оттащила Васю в сторону, шутя пригрозила ему пальчиком и тихо сказала:

– Василечек, с сегодняшнего дня ты будешь целовать только меня.

– Я согласен, но в таком случае перейдем на хозрасчет.

– А это как?

– Ну, за каждый поцелуй – хотя бы… копеек двадцать.

– Ой, я согласна! – рассмеялась Оля и громко чмокнула его в щеку, оставив на ней красный знак. – У меня есть полторы тысячи, да еще родственники подарят. Представляешь, на сколько хватит.

Она говорила то, о чем думала. Вообще-то Вася не верил женщинам, слишком легко они ему доставались. Но Оля… Какая-то странная она. Вот и сейчас, неизвестно, правда, всерьез или в шутку, высчитывает в уме, сколько же это поцелуев придется на тысячу, пятьсот рэ. Даже сам того не замечая, Вася начинал постепенно увлекаться ею.

Весь день, до самого вечера, пока гости веселились и пели, Кукушкин танцевал со своей «невестой». Даже за столом почти не сидели. Он успел разглядеть каждую черту ее лица. Ему нравились ее чистые мысли, карие грустноватые глаза, милое белоснежное лицо.

– А где же твой ребенок? У тебя сын или дочь?

Оля невинно улыбнулась и прикоснулась маленькой ручкой к его губам. Прослушав ее мысли, он узнал, что не было у нее никакого ребенка. Более того, она была двадцатипятилетней девушкой, воспитанной в строгих правилах. «Господи, да я и целовалась до тебя только один раз, в девятом классе. До пятого класса меня мама забирала каждый день из школы. А ты меня спрашиваешь о каком-то ребенке!» – закричала она мысленно и опустила глаза. Ей хотелось плакать…

– Не надо, Олечка. Я тебя никому не отдам! – воскликнул Вася испуганно.

– Что? – удивленно переспросила она. – О нет, ты фиктивный…

– Но не дефективный!

– А это ни о чем не говорит…

– Мы с тобой расписались? Расписались. Ты меня целовала при всех? Целовала. Смотри, сколько свидетелей, смотри! Что ты им завтра-скажешь? Ой, простите меня, я ошиблась, это не мой Вася?!

– Послушай, Василечек, тебе не кажется, что это уже не деловой разговор?

Кукушкин смотрел в ее серьезные глаза и верил, что так быстро, буквально в течение нескольких секунд может измениться женщина. Ведь только что она была согласна на все! Это в конце концов затронуло его самолюбие, и он резко ответил:

– Нет так нет! Тоже мне – королева Англии. Да таких, как ты, у меня – штабелями…

– А чего это вдруг ты рассердился? Я и так не сомневаюсь, что ты имеешь успех у женщин. Но иметь много – это значит никого. Ты одинокий, Вася, как и я. Разница между нами лишь та, что я одинока оттого, что судьба так сложилась, а ты – из-за своей распущенности. Не обижайся на меня, я тебе сказала правду.

Ее откровенность не поразила Кукушкина, но он вынужден был признать, что об этом никогда не думал. Что-то перевернулось в его душе. Хотя ему не хотелось соглашаться с ней, ясно было одно: она не та, за которую он раньше ее принял. Задумавшись, он вспомнил слова учителя Гринко: «Слышать, о чем думают другие, – это еще не значит слышать их мысли». Вдруг всплыли и слова Валентины Михайловны, услышанные им при первом знакомстве: «Молодой человек, вы еще молоды и наверняка не знаете, что думают, говорят и даже поступают не всегда одинаково».

Всю ночь после ухода гостей они просидели в ее комнате. Много курили, пили кофе. Каждый из них поведал друг другу о своей жизни. Вася рассказал, как однажды чуть ли не женился в командировке. Это было два года тому назад, когда он еще работал инспектором в одной «научной организации труда». Эту организацию Кукушкин смело называл «новой организацией тунеядцев» и, по существу, даже не знал, чем она занимается. Но зарплату получал два раза в месяц исправно, совершенно не чувствуя угрызений совести.

Особенно любил Вася ездить в командировки. Его всегда встречали, отвозили сначала в гостиницу, затем знакомили с городом. Знакомство, как правило, начиналось с ресторана. На этот раз гидом у него был председатель постройкома Женя Жмаченко, его ровесник. И главное, что приятно отметил Кукушкин, платежеспособный парень.

После второй рюмки они перешли на «ты», и Вася понял, что работа в строительном тресте, где числился Женя, поставлена по большому счету.

– Можно считать, Женек, что моя командировка удалась, – заговорил Вася дружеским инспекторским голосом. – Я так и доложу своему шефу: организация труда в вашем тресте на должном уровне…

– Правильно, Вася, должных уровней у нас хоть отбавляй! Правда, как говорит наш управляющий на каждой планерке, это еще не продукция. Должный уровень в работе, подчеркивает он и всегда высоко поднимает указательный палец, это тогда, когда уравниваются все должники! – Женя заметно осмелел.

– Это что-то новое в научной организации труда, – снисходительно усмехнулся Кукушкин, компетентно прожевывая балык. – Это как же?

– А я и сам не знаю, – искренне сознался профсоюзный деятель. – Это, наверное, конечный результат такой: никто и никому ничего не должен!

– Это хорошо, но не ново, – похвалил инспектор и без лишних слов принялся за горячий шашлык. – Наш институт уже давно занимается этой проблемой.

– Тю, а для нас это не проблема! – Входя в азарт беседы, Женя наполнял рюмки. – Давай, Вася, выпьем за то, чтобы вместо проблемы было дело, а дело – не было проблемой…

Кукушкин снисходительно поднял, рюмку:

– Твой тост, конечно, очень запутанный, но я согласен, Женечка, твоя гостеприимность – это намного больше, чем дело!

– Спасибо, Вася, я привык уважать начальство, даже если оно этого и не заслуживает, – пошутил Женя и выпил залпом. – Я понимаю, твоя наука не трудная, но, согласись, нужная. Необходимая! Без нее всякая организация труда – ненаучная!

Кукушкин тоже выпил и начал закусывать шашлык рыбным балыком. За столом он вел себя по-хозяйски.

– Женько, ты хороший парень, и у тебя чисто профессиональный подход.

– А у нас все такие.

– Не, Женя, ты, собака, лучше всех! – Вася вдруг подумал, что не стоит скромничать, говоря и о других. – Надо протеже?

Жмаченко тут же перешел на дипломатический тон:

– Ты это серьезно?

– Заяц трепаться не любит, – Кукушкин всегда так отвечал в подобных случаях. – Хорошие люди должны расти. Через полгода – квартира, а остальное зависит от тебя.

Провинциальный профсоюзный бог так обрадовался, что хотел было обнять дорогого гостя, но субординация вовремя остановила его:

– Вась, но ты должен знать, что у меня – сельскохозяйственный…

– Ну и что! – махнул гость рукой. – У меня – исторический факультет. Ты же сам знаешь, Женя, что в жизни все взаимосвязано.

– Вася, спорить не стану…

– Представляешь, закончил университет! Смотри, чему я там научился, – Кукушкин вытянул шею и начал шевелить ушами.

Жмаченко не сразу обратил внимание на его уши, но когда увидел, был поражен:

– Вася, как ты уникально хлопаешь ушами! Да такие, как ты, везде нужны.

Кукушкин решил не заострять внимания на своих способностях:

– Ладно, что мы все о делах. В этом диком краю музыка бывает?

– В этом диком краю даже домашние лошадки водятся, – Женя показал взглядом в сторону соседнего стола, за которым сидели две молодые особы. Затем, подпрыгивая, подбежал к автомату включить проигрыватель.

Кукушкин и не догадывался, что те две симпатичные выполняли задание Жмаченко. Председатель постройкома умел встречать важных гостей.

– Разрешите? – пригласил Вася особу поинтересней, и глаза его загорелись мартовским желанием.

Приглашенная сделала вид, будто не услышала его. На самом же деле ей очень хотелось, чтобы ее пригласили еще раз и обязательно со словом «пожалуйста», Но ее выдала недовольная сотрудница:

– Аська, ты что, оглохла, тебя же пригласили!

Асе ничего не оставалось, как сделать вид, что она делает кому-то одолжение, и пойти танцевать.

Вася решил немедленно вскружить партнерше голову.

– Меня, Асечка, зовут Василечек. Извините, но я танцую, как лошак.

– А это кто? – Асе понравилось такое знакомство.

– А это гибрид ослицы с жеребцом!

Она рассмеялась, почувствовав, что у этого человека с юмором не темно, как в подвале. Вася это понял и спросил:

– Откуда ты?

– Из хипповских племен.

– Тогда переводчик нам не нужен.

– А ты откуда?

– О, я потомок Рюрика Хацапетовского.

– Тю, а я думала, что ты потомок Шарукана, предка хана Кончака. Это того, которого разбил на последнем собрании Владимир Мономах из нашего треста. Может, слыхал? – проговорилась Ася и прикусила язык.

– А ты знаешь, я сразу все понял.

– Что ты понял?

– Мне сразу было ясно, что у тебя… солнечное затмение.

– Тмутараканский истукан, идол глухонемой! – скапризничала она, но на самом деле обрадовалась.

– О, пожалей своего отрока и дай мне поцеловать твою багряницу, – Кукушкин деликатно поцеловал ей поясок от платья.

Асе понравился этот жест:

– Василий – это христианское имя, но почему-то по-гречески оно обозначает – царский.

– Слушай, а ты, случайно, с византийским императором Ираклием не знаком?

– И даже с Хоздрой, персидским царем.

– Тогда у тебя должны быть полные карманы гривен?

– Само собой! На ванну шампанского хватает, – Вася похлопал себя по карману, где лежали нетронутые «командировочные».

– Василечек, а ты не в марте родился?

– Моя королева, откуда тебе известно?

– Ага, значит ты пардус.

– Что это за птица?

– Хищник из породы кошачьих, отличающийся быстротой бега.

– Понятно…

– Ну раз понятно, тогда на ванну шампанского я согласна!.

Хоть обещано было шампанское, водка пошла не хуже.

– Вы хотите, чтобы я пила водку?! Во время рабочего дня?! – возмутилась Ася. – Ладно, наливайте.

Изрядно выпивший Вася уже не соображал, что делает. Закурив, он начал сбрасывать пепел в горчичницу, затем мазал горчицу на хлеб и ел с таким аппетитом, будто это был бутерброд с осетриной. Затем он вызвался гадать Асе по руке…

– Вася, а хиромантия и хреномантия – это одно и то же? – шутил Женя.

Но Вася уже не обращал на него внимания и полностью был поглощен ухаживанием за своей новой знакомой:

– Я вообще-то привык гадать на Псалтыре. Могу вызвать духов далеких предков. Могу поговорить с Ростиславичами…

– Вася, а когда? – голова Жени уже качалась.

– Что – когда? – Вася только на мгновение посмотрел на Женю.

– Заливать перестанешь? – Жмаченко похлопал себе в ладоши, что смог разыграть гостя.

– Так вот, могу поговорить с Ростиславичами: Рюриком, Вовкой и Васькой, сыновьями двоюродного брата Володьки Мономаха! – продолжал говорить Асе Кукушкин, махнув рукой на Женю. – Могу вызвать на дуэль черниговского и тмутараканского князя Митьку Владимировича, побившего касожского князя Редедю…

– Кого, кого? – переспросил Женя, посмеиваясь.

– Редедю, а что?

– Ничего, я просто так спросил…

– Тебе смешно, Женя, а я из-за этого Редеди университет бросил! С третьего курса ушел, представляешь…

– Ася, ты что-нибудь поняла? – Жмаченко вопросительно посмотрел на сотрудницу.

– Хочу понять, но вы не наливаете, – усмехнулась она. – И зачем я только отпросилась с работы…

– Все понял! – Женя принялся наполнять рюмки. – Вася, брось ты тосковать по своим князьям. Печаль ест ум человека, как ржа железо. Ты понимаешь, Вась, нельзя ковшом вычерпать море, неззя. Ты с этим согласен?

– Само собой, давно доказано, – подтвердил Кукушкин.

– Вот и я говорю своей куропатке – это… своей желе: я все равно всю водку не выпью, чего ты боишься?

– А она?

– А она – эта… моя куропатка, которая не только своих птенцов выводит, она еще из чужих гнезд яйца приносит, – Женя уже заговаривался. – То есть вру, она уже готовых цыплят приносит. Этих, как их…

– Зачем? – не понял его Вася.

– Что зачем? – Женя не понял Васю.

– Ох, Женя, с тобой говорить – все равно что водку пить из дырявой чашки! – весело ответил Кукушкин и подал Асе рюмку. – Вот скажи, Асечка, мертвый – он может открыть глаза?

– Зачем? – Ася испуганно поставила рюмку обратно на стол.

– Вот и я говорю: зачем. Но ты меня не поняла. Я задам тебе вопрос попроще: мертвому нужны деньги или, к примеру, золото?

Девушка, недоумевая, смотрела на Васю и не знала, что ответить.

– Опять не поняла, – вздохнул Кукушкин. – Ну хорошо, скажи – можно дурака научить уму?

– Запросто! – ответил уверенно Женя за нее. – У нас еще не то можно, у нас самые талантливые дураки в мире.

– Правильно, Женя! – поддержала его Ася. – Ты думаешь, Вася, что только у вас там все можно. У нас, к твоему сведению, даже ходит такой анекдот: когда баран стает ученым, а свинья человеком, то корове ничего не остается, как заняться фигурным катанием.

– Браво, Ася, истину речешь! – громко обрадовался гость и чмокнул ей руку. – Женя, ты мой ходатай?

– Ша, Вася, не ругайся, люди услышат.

– Такси, Женя, такси! Мы едем венчаться! Хватит нам жировать, будем пост принимать! – Кукушкин, размахивая руками, свалил со стола тарелку и графин, но никто на это не обратил внимания.

– Асенька, ты готова, у тебя есть белое платье?

– Не переживай, Вась, мы еще успеем купить ей белую комбинацию, – сказал Жмаченко, подмигивая Асе.

– Господи, куда я попала? Отдайте мои вещи, – девушке уже надоело выслушивать пьяную болтовню, и она пересела за столик к подруге.

Женя хотел удержать ее за руку, но в это время подошел официант с бородкой и вежливо напомнил:

– Господа, вам не кажется, что нам уже пора рассчитаться?!

– Женя, нам уже пора? – спросил Вася, разыскивая взглядом Асю.

– Н-не знаю, щас посмотрю, – Жмаченко достал свой кошелек и начал отсчитывать деньги. – Я вообще-то прихватил стольник, но это… Это профсоюзные, общ-щ-щественные, слышь, я должен за них отчитаться! – он подозвал пальцем официанта и спросил: – Ты мне можешь дать какую-нибудь квитанцию?

– Извините, уважаемый клиент…

– Очень уважаемый! – поправил официанта Кукушкин.

– Да, многоуважаемый, я с профсоюзными деньгами дела не имею.

– Ну что ты в бутылку лезешь! – не поверил ему Жмаченко. – У тебя что, нет там каких-нибудь канцтоваров, что ли? Ну ладно, борода. Сколько с нас?

– Вот счет.

У Жени перед глазами расплывались цифры:

– С-колько здесь, я без очков не вижу?

– Шестьдесят два рубля и плюс шесть рублей за разбитые графин и тарелку.

– Слушай, а может, как-нибудь по перечислению? – Жмаченко отсчитывал деньги, будто отрывал их от своего сердца. – По перечислению я могу и больше.

– Если вы перечисляете на мою собственную сберкнижку, я согласен, – шутя ответил официант.

– Господи, за что? – Жене было жаль до слез отдавать деньги. – Какой грабеж! Ползарплаты за один вечер. Говорила моя куропатка: теперь, Жека, ты будешь меньше пить! Ох, куриная моя голова, какой там черт меньше пить, жрать будем меньше – вот что! – он печальными глазами посмотрел на официанта и швырнул на стол семь червонцев. – На, бери, кровопийца!

– Спасибо, – вежливо поблагодарил тот и скрупулезно пересчитал деньги.

– Жека, оставь на такси! Жека, и – на свадьбу! – Состояние Кукушкина было уже критическим, и он с трудом координировал свои движения, но ему все же удалось подняться во весь рост. – Слышь, Жека, где моя Ася? Я сегодня на ней женюсь! Оркестр, музыку! Всем играть туш! Машину, Жека, машину!

Через пять минут по вызову официанта прибыла машина. Кукушкин сразу понял, что обслуживание в этом городе было на должном уровне. Как его уводили под руки на венчание, он еще помнил. Но затем какие-то ангелы в синих мундирах увезли его с собой на небеса.

Проснулся Вася утром и долго протирал глаза. Было такое ощущение, будто голова его привязана к постели. Он никак не мог понять, где он и что с ним происходит. В большой комнате было множество железных кроватей, на которых спали и сидели какие-то чужие люди разных возрастов. Со всех сторон доносился раздражающий храп. Когда Кукушкин увидел сидевшего напротив грустного Женю, окутанного до пояса простыней, он все понял. «Эх, похмелиться бы!» – это первое, о чем подумал Вася, и со стоном оказал:

– Ничего, Женя, друзья познаются в беде. А где… Ася?

– Не знаю. Она обещала прийти к тебе в номер… – грустно вздохнул Женя и с горечью добавил: – На брачную постель.

– Ха-ха, теперь ясно, зачем ты вчера требовал от дежурного сержанта семейный номер! – хрипло рассмеялся бородатый мужчина в углу комнаты. – Что, первый раз в вытрезвителе? Ничего, у тебя еще все впереди.

Вася, свесив ноги на пол, ухватился за голову. Он только сейчас вспомнил, что должен был позвонить на работу своему начальнику отдела еще вчера вечером.

– Не торопись, милок, здесь все по расписанию, – сказал кто-то в другом углу.

– А он думает, что ему дешевле обойдется! – послышался голос за спиной. – Не волнуйся, если не осталось наличных, из зарплаты высчитают.

Женя в ужасе смотрел на Васю, а тот в ответ только качал головой.

– Все, карьера лопнула! – казнил себя Жмаченко. – С работы погонят – как пить дать. Галка, наверное, и вещи забрала. Она меня уже предупредила: еще одно совещание и… гуляй, Женя! Куда податься – не знаю… Вась, а ты не забыл наш вчерашний деловой разговор? – он вдруг вспомнил, что Кукушкин обещал ему составить протекцию.

– Ты знаешь, Жень, убей, но ничего не помню, – Вася посочувствовал прежде всего себе, а потом и своему новому другу. – Погуляли!

Жмаченко больше ничего ему не сказал, он только с грустью подумал о том, что все это ему обошлось гораздо дороже, чем Кукушкину.

– В нашему сэли так и кажуть: ото не пый з бригадыром, а пый з головою! – захихикал бородатый, затем спрыгнул с кровати и начал делать зарядку. – Как говорят в Одессе, нет ума, ходи пешком!

После утренних обязательных процедур Вася и Женя разминулись. Кукушкину вернули одежду и пригласили в дежурку. Дежурный сержант, просматривая его документы, съязвил:

– Кукушкин Василий Васильевич?! Докуковался. Претензии есть?

– Никак нет, товарищ начальник, все было на высоком художественном и финансовом уровне! – отчеканил Вася по-армейски. – Есть маленькая просьбочка.

– Слушаю.

– Шеф, не сообщай на работу, будь человеком.

– Эх, Вася, Вася, единственное, что я могу для тебя сделать, так это только отметить командировку.

– Это-как же? – испугался Кукушкин.

– Очень просто: поставить штамп «прибыл» и «убыл», и будь здоров! – пошутил сержант и вернул ему документы.

Вася быстро схватил паспорт и, открыв его, заглянул в командировочное удостоверение. Затем, спрятав документы в карман, с улыбкой сказал:

– А ты юморист, сержант.