Текст книги "Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1"

Живущие на краю
(Гелады Эфиопии)

На альпийских лугах и скалах Эфиопского нагорья обитают удивительные существа, – узконосые обезьяны гелады (Teropithecus gelada). Они настолько редки, что открыты были только лишь в конце 19 века. Но и по сей день о них вообще мало что известно, даже их систематика еще не разработана, – их относят то к павианам, то к мартышкам. Это крупные, павианоподобные обезьяны, массой до 25 кг и более (у самцов), живущие большими стаями в холодных и туманных эфиопских горах, на высотах 2–4 тыс метров. Некоторые секреты их семейной жизни мы подсмотрели и выносим на суд читателей.

* * *

Мы, с моим компаньоном Борисом, два русских натуралиста, (причем, он врач, а я биолог), путешествуя по Эфиопии, очень хотели попасть в Дебре-Либанос! Это огромный каньон в центральной части Эфиопского нагорья, где скалистое плоскогорье обрывается резко вниз, на целый километр, что бы потом опять взметнуться в заоблачные выси!

И вот, наконец, перед нами открывается фантастический мир огромного каньона, другая стенка которого едва видна в далекой голубой дымке. Все дно каньона, по которому светлой ниточкой вьется река Джемма, занято разноцветными лоскутами полей. А над всем этим великолепием, в восходящих потоках воздуха, парят огромные красавцы-орлы, зачастую оказываясь ниже нас!

Мы идем по тропинке, вьющейся по самому краю утеса, поглядывая вниз, на уступами нисходящую твердь и дальше, в пропасть, в глубине которой виднеются разноцветные поля, река и далекие голубые дали. Но вот, на одном таком уступе, нависающем над пропастью, я вижу каких-то обезьян. В оптику видно, что это павианы. Но что-то в их облике настораживает! Да ведь это совсем и не павианы (анубисы), а гелады, – местные редкости и эндемики Эфиопии! Вот здорово! Перед нами, на двух разных уступах расположились на отдых две отдельные семьи. Первые, разбившись на пары, увлеченно и тщательно груммингуют, – выискивают что-то в шерсти друг у друга. Второе семейство отдыхает по-своему. Над пропастью, на каменном уступе, возвышаясь надо всеми, сидит сам величественный и лохматый глава гарема. Он зорко и строго поглядывает по сторонам. Чуть сзади сидит его подобострастная супруга, а перед ними, на лежащем полого бревне, рядком, сидит целая стайка малышей. Совсем как в школе, на уроке! В сторонке отдельный плоский уступ заняли две маленькие обезьянки. При этом одна лежит на боку, сладко изогнувшись, а вторая, склонившись над нею, чистит ее. И совсем отдельно, над обрывом, на огромном кактусе сидела одинокая обезьянка и о чем-то думала, о своем, о грустном.

Мы идем вдоль обрыва дальше, а слева расстилается плоское плато, заросшее невысоким кустарником. И как-то вдруг оказываемся перед целым огромным …стадом гелад! Первое впечатление, – сколько же их тут много(!) и главное – они нас совершенно не боятся, хотя по весу и размерам меньше нас раз в пять. Мы же для них просто великаны, да еще и обвешанные какими-то блестящими цацками! Второе ощущение, – какие же они все красивые и необыкновенные! Стоим с Борей перед стадом, ошарашенные этой удачей и начинаем снимать все подряд.

На каменистом плато, в невысоком разреженном кустарнике, стоящем вперемежку с огромными кактусами, расположилось стадо обезьян, – в 40–50 гелад. Все они, в основном, сидят между кустами и кормятся листьями и травой, которую рвут тут же. Или занимаются чем-то полезным, – взаимный грумминг (выкусывания и поиск чего-то в шерсти) самок друг с другом, самок с малышами и тд., или забота о собственной шкурке. При этом каждый из них не забывает вытягивать головку вверх, что бы поверх кустов следить за жизнью всего стада. У каждой гелады издалека видно красное пятно на груди, а у самцов еще и густая темная грива. Поэтому они хорошо отличаются в общем стаде. Большая часть обезьян – это мамы с новорожденными детками и их молодняк. Наше появление все же сказалось на их жизнедеятельности, – ближайшие к нам матери, подхватив деток, стараются уйти вглубь стада, от греха подальше. Детки все едут на матерях, – кто под их животом, а кто сверху, сидя на их спинах, как заправские всадники. Место на матерях, видимо не пустует никогда. На смену подросшим малышам приходят новорожденные, которые вместе с сосками находят удобное место на лохматой груди, вцепляются в прочную шерсть своими лапками и остаются там надолго. Со временем, чуть подрастая, они перемещаются с живота матери на спину и ездят уже сверху, пока не появляется новая жизнь и уже ее мать няньчит и кормит. А вчерашний всадник должен уже бегать по земле самостоятельно.

Каждая самка принадлежит (или имеет тяготение) кому-то из самцов-доминантов. Поэтому все их передвижения, расположения в пространстве, кормежка и тд., продиктованы тем, что бы быть рядом (во всяком случае, – в зоне видимости) со своим самцом. Всего в этом стаде мы увидели двух настоящих вожаков, с примерно равным статусом и еще 2–3-х – послабее и пониже рангом. Ранг самцов был виден, когда они, в окружении своей свиты, проходили мимо. Они гордо, но вполне равнодушно посмотрели друг на друга и разошлись. Видимо, они давно и хорошо знакомы, между ними нет нерешенных проблем, а возможно, что они братья, или в каком-то там родстве. Тем не менее, мы дали им обоим условные клички, – основному самцу, которого мы наблюдали весь день, – имя Альфа, а второму, кто лишь изредка показывался на нашей арене, Бета. У обоих на груди полыхают алые пятна голой кожи («сердце снаружи», как говорят о них эфиопы) и у обоих не просто огромные гривы, а буквально, – мантии из длинной шерсти, на головах – торчащие «прически», а от щек «отлетают» в стороны огромные «бакенбарды»! Все в них необычное, – яркое, четкое, красивое, нарочитое и, видимо, устоять против такой красоты невозможно! Они – как павлины среди обезьян!

Поэтому, центр стада, вокруг которого крутится вся жизнь самок и молодняка гелад, – это именно несколько огромных самцов, управляющих всей жизнью социума! Кто там сказал, что у них матриархат? Да самцы в два раза крупнее самок! И они здесь – цари и боги! Самочка пять раз подумает, прежде чем подойти к вожаку! Они все проходят стайкой мимо сидящего самца, который даже не удостаивает их всех единым взглядом (они для него, – как мусор под ногами!), гладят его взором и видно, что им всем очень хочется подойти к патриарху и приласкаться. Но, подходят лишь избранные и, рецептивные! Кто такие избранные, мы не узнаем никогда, на это сможет ответить лишь сам вожак, но вот насчет вторых проще. Это те самки, у которых начались в организмах определенные процессы, способствующие успешному зачатию (созревает яйцеклетка и организм требует самца). Вот тут-то они уже не раздумывают, а четко направляются к вожаку, затевают с ним грумминг, постепенно переходящий в любовные игры. Никогда самец павиана не откажет во внимании и любви рецептивной самочке! Сделать ее счастливой (и беременной), – это суть его предназначения существования на этой планете, обусловленного к тому же генетически и закрепленного миллионами лет эволюции!

Другое мое удивление, – в них не было той степени энергичности, эмоциональности, бьющей через край (до полного «срывания крыши») и агрессии, как у павианов-анубисов или гамадрилов. Тех и других я неплохо изучил за последние 20 лет: первых, – в саваннах Восточной Африки, а вторых, – в обезьяньем питомнике, в Адлере. Конечно, через какое-то время нашего взаимного контакта вожак не преминул встать в позу и смачно «зевнуть», показав нам с Борей …пятисантиметровые клыки! Он должен был (как настоящий Павиан) это сделать рано или поздно и показать пришельцам, – кто здесь Хозяин! Но в целом, и по отношению к нам и перед своими собратьями, он вел себя на удивление сдержанно, аккуратно и миролюбиво.

Вот вожак Альфа, сидевший на камне над обрывом и зорко обозревавший свое семейство (не выпуская из зоны обзора и нас с Борей), вдруг встал, повернулся к нам ко всем спиной и начал усиленно разглядывать что-то вдали и внизу. Тут же его самки перестали кормиться, заниматься своими делами и начали подтягиваться к нему, как бы спрашивая, – «Что случилось, Ваше величество!» А их детки, которым тоже передалось это легкое волнение, тут же вскочили на спины своих мам, показывая этим, что они тоже уже готовы к походу! Настороженность самца переросла в беспокойство, вот уже он опасливо идет по краю, посматривая вниз. Все самки сразу же двинулись за ним. А вот он уже бежит галопом по самому краю и его роскошная желто-коричневая мантия волнами развевается по ветру! Издалека он очень был похож на льва, с темной гривой! При этом, он еще и издавал гортанные угрожающие крики! А все его самки, подскакивая на ходу, смело неслись за ним! При этом детки, сидящие верхом, лихо скакали навстречу ветру, крепко держась передними лапками за шерсть, а ножками обнимая тела матерей! Как потом выяснилось, снизу подступало другое, соперничающее стадо, с соседнего ущелья!

Но, после таких ярких демонстраций хозяев утеса, супостаты видимо отступили. Потому что метров через 50 вожак притормозил, успокоился, а потом и присел на камень. Излишне видимо напоминать, что вся его жизнедеятельность протекает на самом краю обрыва. Именно отсюда открывается обзор не только вдаль и в стороны, но и вниз, на уступы, расположенные ниже. Поскольку оттуда может проистекать всяческая неприятность от соседей (вторая опасность может исходить только от орлов, прилетающих сверху). В условиях исчезновения источника раздражения, самочки еще какое-то время продолжали свое движение, а потом окружили своего патриарха и почтительно расположились рядом. Увидев, что опасность миновала, они все тоже успокоились, рассредоточились по кустам и каждая занялась чем-то полезным, – кто-то начал пастись, кто-то ухаживать за своим малышом, а кто-то грумминговать друг с другом.

При взаимном выкусывании и ухаживании видно, что все эти манипуляции доставляют им невыразимое наслаждение. Если самка стоит на всех четырех лапах, то она аж закрывает глаза и изгибается от наслаждения, когда ее товарка перебирает ее шерсть. Если же кто-то лежит, то он только лишь не стонет и не мяукает от переполняющего его удовольствия. Часто можно видеть, как та или иная обезьянка сама предлагает себя в объекты чистки. Но, в тоже время, они любят и сами покопаться в чужой шерсти и что-то там найти для себя очень интересное! Неудивительно, что грумминг у приматов всегда был основным моментом, объединяющим отдельных обезьян и все стадо.

Вот одна из самочек, – Сильвия, робко подошла к Альфа, присела и стала расправлять пряди его гривы, выискивая там крупинки соли или насекомых. Он искоса посмотрел на нее, но не прогнал, а отклонившись, подставил шею. Сильвия, видя такой прогресс в их зарождающихся отношениях, придвинулась ближе и тут руки самца сами протянулись к ней, скользнули по ее спине, талии и он ощутил подушечками пальцев шелковистость ее волос, а главное, – в его нос ударил ее женский запах! Самца охватила волна желания, его скромный красный «перчик», прятавшийся до этого в шерсти, выдвинулся наружу и окреп. Он поднялся на ноги, по-хозяйски развернул Сильвию к себе спинкой, держа огромными черными лапами ее за талию и тут же начал активно с ней спариваться! Мы с Борей просто обалдели от такого урока истинно брутального обращения с дамой! Спаривание продолжалось всего пару минут, но за это время на лице Альфа сменилось с десяток различных гримас. Он закрывал и открывал глаза, скалился, показывая свои шикарные клыки, открывал пасть, рычал и вообще всячески показывал, какие эмоции и душевные бури атакуют его сумеречную душу и как ему хорошо! Самочка, несмотря на такое явное и беспардонное насилие, была очевидно тоже вполне счастлива, что было видно по торжествующему взгляду, который она бросила на нас с Борей: ей таки ж удалась ее затея! Закончив свое дело, Альфа отпустил девку, которая совсем не спешила уходить. Она осталась рядом, а он, сев ягодицами на камень, принялся обыскивать ее шерсть (мол, заслужила). Момент, когда самец начинает ухаживать за самочкой или детенышем, считается в их мире демонстрацией высочайшего расположения. Мы с Борей заслуженно порадовались за девушку, которая так продвинулась в борьбе за сердце патриарха! Как мы увидели дальше, наша Сильвия не растерялась, а подставила самцу для обследования сначала бедра, потом плечи и ручки. По ее томному виду и полуприкрытым глазкам любой непосвященный понял бы сразу, что она – наверху блаженства! Ну как же? Их общий Властелин у ее ног, – тщательно перебирает ее шерсть и что-то там выкусывает! В какой-то момент, посчитав, что на сегодня он уже переработал, Альфа …прекратил грумминговать, а Сильвия еще долго сидела рядом с ним, искоса поглядывая на благодетеля и от нечего делать, что-то выискивала в своей шерсти.

Поняв, что мизансцена закончена, я переключаюсь на других. Две взрослые самочки (видимо, сестры или родственницы) взяли в оборот малыша и скребут его почем зря. А тот лежит перед ними, раскинув ручки и подставляет то животик, то ножки. При этом они с таким тщанием и старанием делают свое дело, как будто бы на Земле оно – самое важное. К троице присоединяется еще одна самочка и начинает обыскивать шерсть той дамы, что сидит к ней ближе. Теперь вся сцена напоминает знаменитую скульптурную группу «Лаокоон и сыновья»! Почувствовав на себе пальчики подруги, самочка, – объект нового грумминга, перестала теребить малыша и вся унеслась в райское блаженство своих ощущений. Покинутый малыш, которого теперь ласкали только слева, поднялся на передние лапки и …вцепился ртом в соски той самки, что перестала его обслуживать! Видимо, за всеми этими кайфами, он пропустил время сиесты и решил наверстать упущенное. При этом его хвостик, как флаг на башне, встал торчком, но самочка, чьи соски он обмусливал, этого даже и не заметила, вся погруженная в свои ощущения. Ситуация – ноу коммент! Кроме наших «сладких парочек» в стаде грумминговали еще пар 10–15. Как мы здесь увидели, если гелады не кормятся, – то они груммингуют!

Между тем, около нашего Альфа произошла смена «караула», Сильвия исчезла и на ее место заступила новая вахта! Эта самочка тоже начала со взаимного грумминга, но вскоре встала мордочкой вниз, а попочкой вверх, – так, что бы перед носом ее избранника маячила ее филейная часть и все остальные прелести! Какое-то время самец еще перебирал ее шерсть у основания хвоста, но потом, видимо принюхавшись к сладким фимиамам, подпал под действие ее женских чар и возбудился. Не знаю как, но дама ситуацию поняла буквально шерстью и мгновенно: она тут же встала перед ним на полусогнутых ногах и отставила в сторону хвостик, как бы приглашая его на сладкое лоно! Ее приоткрытый ротик, некая суета перед этим важным событием говорили о том, что она ко всему Этому совсем не равнодушна! Более того, она всего Этого ожидает, с нетерпением! Между тем, Альфа знал свое дело и ни капли не медля, тут же вошел в нее. Это «заход» ознаменовался еще более богатой мимикой на его лице. Он рычал, скалился, вытягивал губы и тд. А время от времени горделиво оглядывался окрест, дабы весь мир видел, что свое «дело» он делает хорошо! Вполне возможно, что она (мимика) была предназначена именно нам с Борей, пришельцам извне, которые явно на что-то там покушаются! Уж не на его ли женщин? Тогда пусть они, подлецы, видят, – кто здесь хозяин и как он поступает со своими подданными! Именно в такие ситуации я попадал в Африке раньше, когда львы и некоторые другие звери, при повышенных дозах возбужденности от моего присутствия, принимались спариваться со своими самками, дабы сбросить напряжение!

Справедливости ради нужно заметить, что Альфа не только ублажал своих пылких дам! Как настоящий вожак и менеджер, он замечал вокруг себя все и всегда готов был вмешаться в любой конфликт, встретить опасность или врагов. Не забывал он и нас, ставших по сути частью стада павианов. Время от времени он поднимался, отряхивался, вставал на все «четыре кости» и делал смачный «зевок», обнажая не только свои роскошные клыки, но и десны. Главная цель этого деяния была демонстрация своего величия, превосходства и скрытая угроза: смотри, мол, чужак, что тебя ждет! Мы с Борей скромно помалкивали, – таких клыков у нас с ним конечно же не было! А тем более, таких чудных и лохматых самочек!

За целый день наблюдений выяснилось, что наш Альфа находится в центре всей социальной жизни самок его гарема. Одна за другой они стремились войти с ним в контакт, обычно через грумминг. А потом события принимали естественный оборот, доводя все до логического финала. Или не кончались ничем и расстроенная самочка уступала место у «станка» другой претендентке на короткое замужество. Причем, личные взаимоотношения Альфы с отдельными дамами были всегда разными, с той или иной степенью душевности и тесноты контактов. Кому-то он позволял только поверхностный и короткий грумминг. А с кем-то входил в сложные взаимные и долгие манипуляции, когда девушки обрабатывали ему подмышки, животик, паховые области и т. д. А иногда его окружало сразу несколько претенденток и каждая старалась ему угодить.

Нам, людям, такое поведение может быть и непонятно, но мы должны разобраться в истинных истоках тех или иных действий и мотиваций живых особей. Самок обезьян тоже можно понять: в жизни каждой из них есть только лишь один главный Зов крови, – Зов Размножения! Именно на это она генетически запрограммирована навсегда. И у нее есть короткий период, после очередного детеныша, когда организм готов к новому «подвигу» и ей очень нужно забеременеть, что бы исполнить неотвратимую Генетическую Программу, держащую все ее существо намертво, «за горло». Таким образом, ее генофонд рвется наружу, уже в наш мир! Поэтому она готова на все, чтобы получить свое и успешно зачать новую Жизнь!

Как мне показалось в финале, у нашего самца Альфы не было в стаде настоящей возлюбленной, кому он мог бы отдать не только сердце и душу, но и все остальное! Он играл, общался с разными самками, перебирал их шерсть, нюхал их запахи, страстно спаривался с ними, что бы затем сменить любовь одну, – на другую. Видимо, по настоящему и искренне он любил только …себя самого!

Все это было так похоже на гарем какого-нибудь восточного шаха, что чудилось, как на Альфе вдруг появляется феска или тюрбан, а его девушки – гладки, причесаны и ухожены!

Нам, людям, всегда кажется, что между «ними» – миром обезьян и «нами» – миром людей, есть огромные и непреодолимые барьеры! Мол, «они», – это низшие существа, а мы, – это мы, Цари Природы, Небожители и стоим Над всем Этим, – биологическим и низменным! Но, хочу всех успокоить, – на самом деле, вся поведенческая, инстинктивная, эмоциональная основы у нас …общие! Недаром, церковь так яростно клеймит наши «грехи», которые по сути и есть проявление наших природных, животных инстинктов! Мы их тщательно прячем внутри себя (или не прячем), а они мощно рвутся наружу, изменяя подчас не только наше поведение, но и судьбы! Между «ними» и «нами» есть множество разных параллелей. Все мы рабы своих инстинктов (попробуйте опровергнуть)! Все стремимся к некоей стабильности, позволяющей получать от жизни всякие блага и выгоды: защиту, самца-самку, корм, семью-детей. И все мы готовы все это защищать любыми путями. И здесь «миролюбивые» и «смирные» гелады преподали нам еще один хороший урок. Мы с Борей ненадолго отошли, что бы обследовать соседнее ущелье и красивейшие водопады. А когда пришли обратно, то увидели, что ситуация на плато совсем не благоприятная. К «нашим» геладам в гости таки нагрянули «друзья» из соседнего ущелья. И все наше стадо, сообща, кинулось в атаку. Вместе с самцами, идущими стеною в передних рядах, в бой рвались и самки с детьми на плечах (поскольку деть их было некуда). Бой был яростным, но коротким, после чего пришельцы были с позором изгнаны с «нашей» территории! Мы с Борей были так воодушевлены борьбой «наших» гелад за свою свободу и территорию, что готовы были тоже, плечом к плечу, защищать родимую землю! Но, хвала Господу(!), они во всем разобрались сами!

* * *

Других гелад мы наблюдали в горах Парка Симиен. Покинув альпику, чуть ниже уровня отвесных скал и осыпей, находим целое стадо обезьян. Днем они обычно пасутся на высокогорных лугах, а к вечеру спускаются в долины. Вот и сейчас, – стадо расположилось на зеленом лугу. Все заняты делом, – сосредоточенно выщипывают траву. Подхожу ним на два-три метра(!), снимаю буквально вплотную, но они совершенно спокойны и непугливы. Матери с детками пасутся отдельно, самцы отдельно. Причем, все стараются повернуться ко мне спиной и уступить дорогу! Хожу между ними, как член стада! Самый ценный контакт – с детенышами! Малыши очень любопытны и им так хочется со мною познакомиться! Вот один глазастый павианчик, ездящий верхом на матери, зачарованно рассматривает меня, сидящего на траве рядом, во все глаза. Он спускается на землю, делает шаг ко мне, но при этом, хвост матери не отпускает ни на миг! И как только та, выщипав под собой всю траву, уходит дальше, он дергает ее за хвост и лихо, как казак, запрыгивает ей на спину! Другой малыш едет у мамы под животом, держась всеми лапками за ее шерсть – ему там гораздо безопаснее. И оттуда он робко поглядывает на меня. Мой Боря гордо ходит над всеми нами и снимает на видео всю нашу стаю – то их, то меня, то их, то меня.

* * *

Проведя много времени в стаде гелад, зачастую буквально шагая между ними и снимая их почти вплотную, я решил уже, что мы – «одной крови» и захотел с ними подружиться. Для этого в кофре у меня были припасены яблоки. Решив начать с самца (что было конечно же несомненной ошибкой, – начинать нужно с дам), я попытался всучить ему вкусное яблоко. Но, то ли он никогда не видел яблок, то ли посчитал, что это камень, которым я хочу его обидеть, но он с негодованием отверг мои позывы и ушел прочь! На кусок белой и пышной булки он отреагировал так же! Из этого я сделал вывод, что туристы совсем не угощают этих обезьян. Но не такими оказались его девушки. Они тоже были настороже, но куски булки и яблок находили в траве и с удовольствием поедали. После чего уже более благосклонно поглядывали на меня! Удалось бы мне добиться от них большего, – право не знаю. Как видим, прогресс в этот мир приходит зачастую через женское начало!