Текст книги "Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1"

На склонах вулкана Меру

Мне всегда хотелось узнать, не боятся ли жирафы надолго и все вместе ложиться на землю. Ведь это создает ряд проблем со вставанием и с безопасностью. Найти такие «картинки» довольно непросто и как всегда, помог случай. В экспедиции на вулканы Меру и Нгурдото, что на севере Танзании, мы целый час благоговейно общались с редкими черно-белыми абиссинскими колобусами, презрительно посматривающих на нас из гущи огромных деревьев. Под впечатлением встречи с живой легендой, мы спускались по склону густо заросшего лесом кратера Нгурдото (в кальдере которого, кстати, живет огромное стадо кафрских буйволов) и на одной из полянок нам открылся восхитительный вид. На фоне голубых далей вершины Меру, на зеленой, искрящейся отблесками росы, полянке, обрамленной отдельными деревьями, живописно расположился табунок жираф. Двое из них стояли на страже по краям полянки, а сразу восемь лежали в самых разнообразных позах. Двое из лежащих склонили шейки вдоль туловища и положили головки на землю. Остальные как сказочные цветки на гибких стеблях, держали головки высоко, но расслабленно. Многие из них дремали, природа вокруг цвела и благоухала и от всей этой картины в целом веяло такой безмятежностью и покоем, что мне самому захотелось стать жирафом и разместиться там, на лужайке, под сенью деревьев, рядом с ними.

Вдруг что-то произошло. По ним всем как бы метнулся нервный импульс и картина изменилась (это они заметили нас). Сразу же все подняли шеи вертикально вверх, а те двое, что лежали в полной неге, проснулись и, прядая ушами, тоже таращились на пришельцев. Поскольку мы на них не нападали и не двигались, особой паники в их рядах не было. Они нас поизучали еще минут 10, затем опять успокоились, расслабились и задремали. Такое их уж очень успокоенное поведение я отнес на счет сегодняшнего отсутствия львов в лесах вулкана Меру.

Когда жирафам не грозит опасность, то с наступлением сумерек, они время от времени прекращают кормится и ложатся спать. Весь процесс укладывания может занимать 15–20 секунд и состоит из последовательных фаз опускания сначала на грудь, затем на живот и на бок. За ночь жирафы ложатся по 3–8 раз, на время от трех минут до полутора часов. Там где их не беспокоят, они лежат больше и чаще, где беспокоят или появляется опасность, там меньше и реже. Медленный сон жирафа продолжается 5–30 мин, быстрый сон следует за медленным и длится от одной до десяти минут.

Другую группу жирафов мы обнаружили в зарослях высокого колючего кустарника – в буше, на берегу одного из озер у подножия Нгурдото. Над зеленым полем зарослей кустарника возвышались лишь головы и шеи жираф, которые время от времени ныряли в зеленое море или, подобно маяку, столбом поднимались вверх и оглядывали окрестности. Пара жирафов, продравшись через стену зелени, медленно и грациозно спустилась к озеру. Подойдя к воде они циркулем расставили ноги и начали пить. Мне сверху были хорошо видны их высоко торчащие холки. По тому, что они вместе начали пить а не по очереди, по ситуации на поляне и по общему флеру спокойствия и умиротворения, царившему в их среде, я понял, что живется жирафам здесь хорошо и никто, видимо, их не беспокоит.

Все это были молодые жирафы, – с гладкими лбами, без костяных наростов. Судя по окраске, все это – масайские жирафы, как и в Серенгети и в Таранджире. Коричневые пятна на их шкурах превратились в «кляксы», с «рваными» краями и белыми включениями, а белый цвет превратил тонкие ручейки перемычек в широкие ручьи и реки.

Поднимая головы и рассматривая нас, камелопарды всегда стремятся повернуться к объекту любопытства «фасом» и рассматривать его двумя глазами одновременно. И даже увидев что-то интересующее его одним глазом, жираф всегда повернется фронтально и рассмотрит это двумя глазами. Т. е. зрение у них бинокулярное и наибольшая комфортность для них в том, что бы объект находился в бинокулярной зоне. Глазищи у жирафа огромные, как две черные маслянистые линзы, обрамлены длинными ресницами и видят на 1,5–2 км. Образно говоря, в каждом его глазу – по подзорной трубе. А видит он издалека даже малейшие манипуляции руками. Поэтому-то многие африканские травоядные – антилопы, зебры, и пр. стремятся располагаться на пастбище рядом с жирафами, используя их необыкновенные опознавательные способности.

О том, что главенствующим органом чувств у них является зрение, говорит то, что они часто срывали со шляп дам, стоящих вокруг их вольера в зоопарке искусственные цветы и зелень. Видимо их подводило обоняние, но никак не зрение.

Последние наблюдения показывают, что жирафы обладают «цветным» зрением и различают основные цвета – желтый, синий, красный, зеленый и их различные сочетания. Это говорит о том, что им не чуждо любование всеми красотами саванны и вообще, африканской природы. Сами жирафы, в силу покладистого и кроткого характера легко мирятся с сородичами другой окраски, пришедших со стороны, т. е., более темных или более светлых. В саванне иногда встречаются белые жирафы – различной степени альбиносы, которые в стадах занимают свое место наряду с другими. Таких необыкновенных существ встречают иногда в Цаво и Серенгети. Их кстати, стороной обходят браконьеры, боясь возмездия духов великой горы Килиманджаро, поскольку белоснежные альбиносы отождествляются у них с ее снеговыми вершинами и они верят что в духи избрали своим обиталищем белых камелопардов. Поэтому таким красавцам ничто в саванне не угрожает.

Милые бранятся – только тешатся

Спустившись с восточного склона вулкана Нгоро-Нгоро и миновав озеро Маньяра, мы повернули на юг и вскоре подъехали к пропускному пункту. Надпись на указателе гласила, что мы въезжаем в Национальный Парк Таранджире и тут же, перед воротами стоял живой символ Парка – огромный кряжистый баобаб. Проехав в дальнейшем по Парку десятки километров, я убедился, что это «Парк Великанов». Населяли его великаны трех видов – баобабы, слоны и жирафы. Причем, таких огромных баобабов я не видел в Африке ни до, ни после Таранджире. Отдельные жирафы попадались по всему Парку, но их группу мы нашли в долине реки Таранджире, впадающей в озеро Бурунди. Им компанию составляли слоны, пришедшие на водопой.

Жирафы на полянке общались друг с другом, паслись, ходили на водопой к реке. Но двое из них особо привлекли наше внимание. Они встали рядом друг с другом и начали «общаться» шеями. Поскольку рук у них нет, передние ноги для общения жираф не может задействовать, ибо тогда рискует потерять равновесие и устойчивость, остаются только шея, голова, грудь, которые жираф и использует для взаимного тактильного общения. Неудивительно, что общение шеями (англичане говорят – «неккинг»), было и остается их основной формой контакта. Двое молодых самца встали рядом и «соединились в объятиях», как сказал бы автор любовного романа, на самом деле они переплелись шеями и замерли. Затем расплелись и, скрестив шеи, повернули головки друг к другу. Рассмотрев друг друга, они заплелись опять, при этом каждый из них пытался прижать шею другого к земле, а тот выкручивался, противодействовал ему и, в свою очередь, пытался прижать друга. Вот один из них умудрился подсунуть свою рогатую головку товарищу под грудь и начал пытаться опрокинуть его на землю. Но тот крепко стоял на всех четырех и пытался блокировать действия приятеля шеей и своей массой. Когда один из соперников пытался осуществить «крюк» или «захват», то другой пытался уйти от «приема», поворачиваясь так, что тут же оказывался в выигрышной позиции. Стоя, расставив ноги плотно на земле, они действовали шеей как рычагом, пытаясь лишить друг друга равновесия и перекинуть набок или прижать голову к земле. Пытаясь встать удобнее каждый из этих Ванн Даммов несколько раз менял позицию. Поэтому они то стояли грудь к груди, то рядом сбоку, то «валетом». Поскольку длительная борьба шеями не принесла результата, «друзья» перешли к более радикальным методам. Шея одного из них откинулась в сторону и голова, мотнувшись на излете, как камень из пращи, «полетела» в сторону соперника. Тот вовремя откачнулся и голова пролетела мимо. Тем временем второй жираф откинул голову и запустил ею в друга, попав ему в холку. Тот пошатнулся, но устоял и в свою очередь нанес удар. Поскольку оба проделывали нечто сходное – раскачивали головами и «швырялись» ими друг в друга, они не могли достаточно точно координировать свои действия. Видимо потому, что органы координации – глаза и мозг летали вместе с их головами туда-сюда. Поэтому точность ударов, мягко говоря, оставляла желать лучшего и каждый из них за целый час наблюдений хорошо попал в цель буквально по одному – два раза. Но иногда после таких ударов один из соперников может упасть в обморок и долго отлеживаться на траве. Были случаи, когда сильные удары приводили к перелому позвонков шеи и к смерти одного из бойцов. Обычно после таких длительных «турниров» кто-то из соперников не выдерживает и отходит в сторону, а победитель с гордо поднятой головой, как бы для порядка, следует за ним еще несколько метров, но не прогоняет с участка. Вскоре бывшие соперники уже мирно кормятся вместе, благостно поглядывая по сторонам – жизнь для них – прекрасная штука, а драка – не драка, а просто турнир.

Поскольку из-за болота в долине реки, я не мог подобраться к дерущимся жирафам поближе и заснять все крупным планом, пришлось снимать издалека, малым масштабом. Поэтому, уже дома, я просто перерисовал часть взаимодействий жираф и представляю это в виде серии рисунков.

При дефиците средств взаимодействия общение шеями у жираф используется в самых разных ситуациях. Это и нежность, любовная прелюдия, демонстрация дружбы, и соперничество, агрессия, установление иерархии. Как видим, шея имеет у них определенную многофункциональность в поведенческом спектре и, меняя характер движений, служит источником информации, проводящим ее каналом и инструментом общения при различных мотивациях. Остается напомнить сферу ее использования камелопардами – питание, наблюдение и реакция на внешнюю среду, помощь телу при ходьбе и беге (балансир), любовь и дружба, противодействие и лидерство.

Шея жирафа образована, как и у других травоядных, семью длинными, 40-сантиметровыми позвонками. Когда жираф кормится листвой верхних ярусов, он вытягивается, как только может, до 6-метровой высоты. При этом, в отличие от жирафовых газелей или даже слонов, жираф никогда не встает на задние ноги, а только твердо стоит на всех четырех, обеспечивая устойчивость всей конструкции (ноги – туловище – шея – голова).

Когда жираф опускает голову, его мозг оказывается на 2 метра ниже сердца и ничего опасного не происходит, хотя здравый смысл подсказывает, что кровь должна хлынуть в голову. На самом деле в стенке яремной вены у жирафа есть клапан, который регулирует поток крови к голове и позволяет животному наклоняться сколько душе угодно.

Встречи в Цаво

Один из красивейших Национальных Парков, Цаво состоит из череды огромных изумрудно-зеленых долин, заросших колючим, выше человеческого роста, кустарником, окруженных голубыми невысокими горами. В этом кустарнике, как в волнах зеленого моря, «плавают» небольшие группы жираф. Потревоженные человеком они некоторое время разглядывают его а затем исчезают за стеной колючей зелени. Но один из всех оказался большим оригиналом – он вплотную подошел к нашей машине и начал с любопытством рассматривать непрошенных гостей. Мы пытались его подозвать и чем-то угостить, но он не соблазнился и продолжал стоять как истукан, рассматривать нас и хлопать огромными (совершенно потрясными) ресницами. Но я заметил не только их, этот самец обладал еще и пятью костными наростами-рожками на морде. Кроме обязательных двух рожек, у него спереди на морде, между лбом и носом расположились 4 больших нароста, поросшие шерстью, а на затылке, за рогами – еще один. Самый большой нарост был лобный, остальные поменьше и вся голова у него была как бы, шишковатая. Было полное впечатление, что у него было не двое рожек, а семеро. Это придавало ему очень необычное и грозное выражение. У другого жирафа было 3 выроста, у третьего и пятого – по 2, но такого богатства, как у первого не было ни у кого. Кстати, ни у кого из млекопитающих рога не растут так вольно и свободно и наш «герой» здесь тоже уникум. Какова природа этих наростов до конца неизвестно, но структура их костная, такая же как и у «законных» рожек. Последние, кстати иногда растут под углом к черепу и с возрастом сходятся вплотную, образуя над головою свод или «нимб». Сверху рожки и наросты покрыты надкостницей и кожей, но у стариков от частого употребления головы «для драк», кожа и шерсть на этих наростах истирается и они остаются лысыми.

Череп жирафа по-своему тоже уникален. За много миллионов лет нахождения так высоко над землей он значительно облегчился. Внутри его стенок появились обширные полости, соединенные между собой и наполненные воздухом. В целом, они облегчают вес черепа и упрощают работу затылочному сухожилию, соединяющему череп с грудными позвонками. Учитывая, что жирафы своими головами пользуются вместо кулаков, понятно, что череп должен быть как можно легче, что бы не привести к вымиранию вида. К сожалению, как я заметил по поведению жираф, эти их черепные полости и вправду пустые, а не заполненные мозгом.

Жирафы Цаво принадлежат к группе масайских и обладают темно-коричневыми, почти черными пятнами, почти полностью сохраняющими свою целостность, на светло-оранжевом фоне. В этом они немного напоминают пятна угандийских жирафов и отличаются от сетчатых.

Их нравы

Многочисленные встречи с камелопардами на африканских просторах и в самых различных ситуациях натолкнули меня на попытку описания различных индивидуальных типов. Ибо, как мне кажется, у читающей публики зачастую создается впечатление о жирафах как о «твердокаменных дуболомах», неспособных ни на что интересное в этом мире. Но это не так. В рамках чисто «жирафьего» поведения существует несколько индивидуальных типов, которые я попытаюсь описать.

У жирафов (и не только) в общении с человеком и любой другой потенциальной опасностью в сознании существует некая внутренняя условная шкала с двумя полюсами. С одной стороны шкалы стоит знак «Опасность», с другой – «Любопытно и Интересно». Это и есть те самые «весы», на которых жираф (да и мы с Вами) «взвешивает» степень опасности для него объекта его внимания. А так же для его друзей и детей. Если объект явно опасен и Страх превалирует в его сознании, жираф уходит сам и уводит соплеменников. Но если опасность призрачна, виртуальна, тогда в «игру» вступает «Любопытство и Интерес» – желание узнать нечто новое – интересное и неизвестное. В среде ученых говорят, что это – исследовательская активность, один из главных компонентов в познании мира живым существом.

Во многих Национальных Парках Африки жирафы настолько привыкли к людям и транспорту, ставшему как бы составной частью ландшафта, что не воспринимают их уже как опасность, а наоборот, как обьект любопытства. Поэтому первый тип – это Любопытствующий. Он с разной долей опасения подходит вплотную к людям и подолгу их рассматривает, как бы пытаясь запомнить. Такой красавец готов брать зелень из рук, срывать искусственные цветы со шляп и даже залезть головой в раскрытое окно машины или отеля (такие случаи очень часты).

Другой тип – Осторожные и Недоверчивые. Несмотря на многолетнее отсутствие опасности для их жизней от человека, они, тем не менее, не доверяют никому и, повстречав человека или транспорт, стремятся уйти из зоны обзора и увести с собой детей и товарищей. В основном это – взрослые и старые животные, наученные жизнью опасаться всего, а людей – в первую очередь. Обычно, если таких жирафов много, я делаю вывод, что на них здесь «втихаря» охотятся браконьеры.

Следующий тип – Философы. Они не реагируют на досужее внимание публики к их персонам и продолжают спокойно и величественно заниматься своим делом – будь-то объедание акаций, переход по саванне или отдых. У них программа выполнения насущных потребностей превалирует над посторонней «неопасной» информацией и их исследовательской активностью (любопытством).

Тип Драчуны. Хотя в целом жирафы дружелюбны и кротки, среди самцов встречаются «ищущие натуры», задирающие соплеменников и устраивающие турниры по любому поводу. Им чаще всего уступают дорогу, но если «нашла коса на камень», то тогда два самца могут часами стоять друг против друга и лупить соперника головами.

Тип Заботливая Мамаша. В большинстве своем жирафихи относятся к своему потомству очень спокойно и нейтрально, что на фоне других травоядных трепетно оберегающих свое потомство, смотрится довольно странно. Но и среди них есть те, у кого материнский инстинкт проявляется сильнее и ярче. Они больше беспокоятся о своих детках, чаще отрываются от пастьбы ради них, постоянно стремятся их увести из зоны влияния чужаков, активно нападают на гиен и львов, угрожающих их чадам.

Если к жирафам применять человеческую типологию, то у них отсутствуют «холерики», мало «сангвиников», а больше всего «флегматиков» и «меланхоликов». Самый распространенный тип поведения среди них – это невозмутимость и величественность великанов среди лилипутов, которые стремятся их чем-то «достать», досадить и отвлечь от важных питательных проблем. Другие характерные черты – это любопытство и кротость, которые даже вошли в поговорки африканцев. Можно сказать, что великан-жираф с его огромной физической мощью и необыкновенной кротостью – это олицетворение Добра и Непротивления Злу. Даже на угрожающих ему хищников он не нападает, а предпочитает уйти, и лягается ногами только обороняясь от львов, в моменты сильнейшей опасности для жизни, но никак не в конфликтах между собой.

Такие удары обладают фантастической мощью, что иллюстрирует один из случаев. Лев бросился вдогонку за взрослым жирафом, но немного не рассчитал расстояние и пока догонял, несколько подустал. Поэтому он вскочил не на загривок а на круп бегущего животного и не удержавшись там, на полном скаку, начал сползать вниз. Тут же он получил сильнейший сдвоенный удар задними ногами в бок. Когда позже начали вскрывать мертвого льва, то выяснилось, что грудная клетка его была вдавлена, а все ребра сломаны! В литературе есть сведения, что они проламывали львам черепа своими мощными ударами. Но в драках с соплеменниками удары ног они не используют.

Дружелюбие, кротость и покладистость характера жирафа была подмечена еще в далекой древности, когда их приручали и пытались одомашнить.

Жирафы в Европе

До наших дней дошли известия, что еще за 3 тысячи лет до рождества Христова древние египтяне отлавливали и доставляли в свои города жирафов из Сахары. Да, да, когда-то Сахара процветала, была покрыта зеленым ковром трав и в ней водились все сегодняшние обитатели саванны.

Невероятные сведения о необычном звере, мы находим в книге древнегреческого ученого Агатархидеса, которая вышла за 104 года до Рождества Христова. Он писал: «Среди троглодитов (диких людей, живших в пещерах вдоль побережья Красного моря)) обитает животное, которое греки называют «камелеопардалис», что отражает его двойственную природу: шерсть у него пятнистая, как у пантеры, внешне напоминает верблюда и размеры его огромны. Шея такая длинная, что он может есть листья с крон деревьев». Другой «исследователь» тех веков писал о том, что… «необыкновенное животное «камелеопард» родину имеет Абиссинию (Эфиопия), тело его усеяно пятнами и оно меняет окраску как хамелеон»! В Персии это животное называлось «Верлюд-бык-пантера».

В 46 году до н. э. Юлий Цезарь, одним из первых привез в Рим жирафа. Очарованные необыкновенным созданием именно тогда римляне назвали его «камелопардом», считая гибридом между верблюдом («камелус») и гепардом («пардус»).

В садах дворца Сулеймена II в Константинополе, жили жирафы в 16 веке. Современная Европа познакомилась с необычным зверем лишь в прошлом веке. В 1826 году паша Мехмет-Али, бывший тогда вице королем Египта, узнал, что арабы из Сенара успешно выкармливают верблюжьим молоком двух молодых жирафов. Он велел их привезти в Каир, где они в течении трех месяцев отдыхали в его саду. Затем он подарил одного из них королю Великобритании, а другого – королю Франции Карлу X. История второго заслуживает упоминания, поскольку его известность перешагнула границы Франции и оставила его имя в анналах истории.

В северо-африканском порту города Александрия, куда жирафа перевезли из Каира, его завели на корабль, который пришлось ломать – проделывать отверстия в верхних палубах и капитанском мостике, что бы он мог спокойно выпрямлять шею. Благополучно преодолев на судне Средиземное море, жираф попал в портовый город Марсель. Он стал там так популярен, что в его честь местные власти дали несколько пышных приемов, с музыкой, угощениями, гостями и иностранными послами. Весело перезимовав и подкормившись, по весне жираф, сопровождаемый слугами и охраной, двинулся самостоятельно по дорогам Франции в столичный град Париж. В дорогу его одели в длинный плащ, застегивающийся на пуговицы, снабженный длинным капюшоном, а ноги обули в настоящие кожаные сандалии, на шнуровке, которые заменялись каждые 50 км! Путешествие жирафа по Франции имело огромный успех: сотни и тысячи жителей малых и больших городков вышли ему навстречу, приветствуя его и выражая свое восхищение. На улицах тут же появились картины и вывески с изображением жирафа. 30 июля 1827 года жираф благополучно пришагал в Париж, где его представили королю и двору, а затем поселили в Ботаническом саду, где он благополучно прожил 18 лет! Каждый день черный слуга Атир выводил его на поводке гулять по дорожкам сада, а затем угощал сеном, фруктами и овощами. Появление жирафа в Париже сказалось и на тогдашней моде – появились изделия, игрушки, одежда с изображением жирафа и даже модные высокие прически «под жирафа», не позволявшие бедным модницам нагнуть их лукавые головки.

Сегодня многие зоопарки мира имеют в своих коллекциях жирафов, а кое-где они даже размножаются в неволе. С человеком они легко уживаются. В саванне подходят к отелям, а в зоопарках общаются со зрителями. Рано утром в Серенгети я увидел двух красавцев прямо у себя под окнами. Они паслись среди акаций перед бассейном, изредка приостанавливаясь и рассматривая странное сооружение с блестящими окнами и балконами.