Текст книги "Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1"

Мифология

Бог Анубис по верованиям древних египтян покровительствовал умершим, он бальзамировал и провожал их души в мир подземный и вечный. Его представляли в виде лежащего шакала черного цвета или человека с головой собаки – павиана. При этом он имел на голове полосатый платок, а на шее – ожерелье. Изредка изображение Анубиса сопровождало в походах жену Осириса Изиду.

Как гласит миф, Анубис, посланный на помощь плачущей над телом Осириса Изиде самим богом Ра, великолепно справился с работой, проявляя свои способности бальзамировщика и мумификатора. А тело Осириса стало первой мумией Египта, открыв эту бесконечную череду желающих окунуться в вечность. Затем Анубис стал постоянным спутником Осириса в загробном мире, отвечая за мумифицирование. Считалось, что он превращает человеческую сущность в ее загробное воплощение, имевшее вид хохлатого священного ибиса. Со временем Анубис становится привратником загробного царства, божеством смерти и участником ритуала сортировки грешников и негрешников. Он взвешивал на весах сердца умерших, а чудовище Аманат пожирало сердца недостойных.

На озере Накуру

…С наступлением вечера анубисы выбирают себе место для ночлега. Обычно это большие раскидистые деревья, на которые не сможет забраться крупный хищник или расщелины и укрытия в скалах. Здесь, в Накуру, они ночуют и в скалах, и на деревьях. А в Серенгети, где на равнине нет деревьев, но есть «копьес» – скальные образования, они устраиваются на ночлег только в скалах. В Арушском парке – в кустарниках и на деревьях.

За полчаса до этого обезьяны кормились на близлежащих к вершине полянках, среди скал, разыскивая насекомых, корни и стебли, молодые побеги, генеративные части растений, срывая их вместе с цветами. Вообще-то павианы совершенно всеядны. Кроме насекомых, семян, цветов, листьев, корней и плодов они не брезгуют корой, стеблями, отходами жизни человека. А мясо или птичьи яйца для них вообще деликатес. Они организовывают целые охотничьи «сафари», успешно ловя мелких антилоп или чьих-либо детенышей. Эта всеядность очень им помогает. В тяжелые времена засухи, когда природа оскудевает, а от голода мрут как мухи осенью, другие обитатели саванны, павианы в состоянии прокормиться и сохранить численность своих рядов. Я связываю этот факт еще и с их большой сплоченностью, переходящую во взаимопомощь.

Большую часть своего дневного времени павианы проводят на пастбище, стараясь себя прокормить. Это может быть степь, кустарниковая или травянистая саванна. Так, почти не отрываясь от поиска съестного, они проводят время до середины дня. В полуденный зной все стадо прекращает кормежку и устремляется в тень развесистых акаций, или сикомор; в гущу кустарника или, если это возможно, на берег водоема (фото). Наступает время полуденного отдыха. Павианы сидят поодиночке, а чаще парами, и усердно «чистят» друг друга. Для малышей это золотое время. Они играют друг с другом, носятся как чертенята и задирают старших. Опять на равнину павианы выйдут после полуденного отдыха, когда солнце уже не будет таким знойным и жарким. Впервые увидев стадо обезьян в открытой степи Райской долины в Масаи Мара, я жутко удивился. Ведь всем известно, что далеко от укрытий – деревьев или кустарников, павианы не уходят, опасаясь своего заклятого врага – леопарда. Да и львы не побрезгуют обезьяним мясом. Все так, но вот реалии: обезьяны сидят парами и поодиночке в открытой степи, а до ближайшего леса почти километр. В другом случае, на южном берегу озера Накуру, павианы тоже паслись в открытой степи. Но там они избрали себе серьезных соседей. Прямо посреди стада павианов паслась огромная белая носорожиха с «младенцем» (весившим около центнера). Судя по их поведению, носороги и обезьяны были хорошо и давно знакомы, а присутствие великанов отпугивало хищников и добавляло обезьянам защиты и спокойствия. В последующем я неоднократно встречал бабуинов рядом с антилопами импала, с жирафами, бородавочниками и т. д… Несомненно, что нахождение рядом с другими, более чуткими или защищенными животными дает павианам ряд важных преимуществ. А для себя я еще прибавил один плюсик павианам в ряду их адаптивности.

У анубисов очень ловкие и подвижные руки и пальцы. Ими они собирают даже маленькие зерна, семена и орешки. Да что там семена? Они умудряются своими пальчиками вылавливать в шерсти друг друга блох и малейшие соринки. Дело в том, что у них, как впрочем и у других приматов, плечевой аппарат уже переместился из положения «под грудью» (как у грызунов, хищных, копытных) в положение вполне «человеческое» – по краям грудной клетки. Поэтому плечевой сустав позволяет руке свободно двигаться во всех направлениях. Строение же кисти таково, что большой палец противостоит остальным четырем, они двигаются уже в разных плоскостях и способны не только крепко обхватывать ветку или палку, но и ловить вшей или муравьев. Пальчики у них тоненькие, покрытые черной кожей, с черными и блестящими ноготками. Их они, конечно же, не стригут, а ногти обламываются сами.

Но вот, с приближением вечера, они прекратили свои занятия и вслед за вожаком потянулись к обрыву, устраиваться на ночлег. Для них наступает самое спокойное и безмятежное время дня. Предзакатное умиротворенное состояние природы передается и бабуинам. Часть из них расслабленно сидит друг с другом в обнимку или поодиночке, другие обыскивают шерсть друг друга. Это так называемый «груминг». На него павианы тратят большую часть своего, свободного от питания и сна времени. Это – процесс расчесывания и чистки шерсти, при котором одна обезьяна выбирает из шерсти другой насекомых, мусор, семена растений, грязь и перхоть. Делает это она зубами или своими тоненькими пальчиками.

Тщательно «чистят» своих малышей матери. Для них этот процесс – наивысшее проявление материнской заботы о малыше.

Павианы грумингуют и между собой. Они делают это затем, чтобы наладить с кем-то отношения, а затем поддержать их тем же способом. Это собственно, разновидность взятки или услуги, которую предлагают «не просто так». Обычно первыми стараются вступить в такие отношения низкоранговые бабуины по отношению к высокоранговым, а те еще решают – позволить себя чистить или нет.

Интересно смотреть, как зарождаются связи, контакты и устанавливаются грумингующие пары. Иногда кто-то из обезьян, выбрав себе «объект», оставляет кормёжку и начинает приближаться к «цели». Как правило – младший подходит к старшему, меньший – к большему. Медленно подойдя на четырех ногах к партнёру, обезьяна садится в метре около него и чего-то ждет. Затем продвигается ближе и наконец, осмеливается осторожно прикоснуться к «визави». Такими ищущими, «птичьими» движениями анубисы устанавливают контакт друг с другом. Если парнер расположен к дружбе, а не оскаливается и не прогоняет «ходока», тот начинает осторожно перебирать его шерсть на спине или руках. При этом он что-то выискивает, аккуратно выуживая двумя пальчиками и отправляет в рот. Видимо, это были насекомые, перхоть или кристаллики соли. Судя по многочисленным наблюдениям, эти манипуляции всегда приятны обоим. Тот, у кого выискивают в шерсти, зачастую бросает свое прежнее занятие и «прибалдевает» – расслабившись и прикрыв глаза, подставляет новому «другу» то плечи, то спину. А тот рад стараться заслужить расположение «сильного мира сего» и продолжает «влезать в душу» его, через шерсть.

Такие «чистки» провоцируют ревность к матери между братьями и сестрами. Более взрослые ревнуют и стараются втиснуться между ними, что бы помешать матери и братьям или предложить ей собственные услуги в манипуляциях с ее шерстью.

Это руки или ноги?

…В поисках обезьян я двигался пешком вдоль полосы леса хребта Олооло в юго-западной Кении. Осторожно выглядываю из-за кустов и вижу опушку, переходящую в ряд больших полян, стадо жирафов вдалеке, а прямо перед собой крупного бурого самца-анубиса. Он с опаской, медленно двигается по зеленой поляне, не решаясь в одиночку отходить далеко от спасительных зарослей. Вот он нагибается, что-то выискивает очень мелкое в траве, ловит пальчиками и подносит ко рту. Опираясь на кулаки, перебирает руками, затем подтягивает тело и задние ноги, оглядывается, Я вижу его собачью морду и темно-карие глаза. Этот звериный взгляд из-под лохматых бровей как кнутом «стегает» меня по лицу и я не успеваю даже пошевелится, как павиан пулей бросается к кустам. При этом он топает как слон и горлом издает угрожающее «ухание». Это неестественное громкое топанье, скорее «гупание» такого небольшого животного (около 30 кг) меня очень удивило. Такие звуки издают при беге только те животные, кто подобно слону ставит всю подошву на почву. А например, человек, по весу значительно больше павиана, вообще бежит бесшумно, за счет соприкосновения с почвой тренированной сильной стопы. Но, стопа человека образовалась у нас от многовековых упражнений при соприкосновении с грунтом открытых пространств, чего конечно же, нет у павиана. Это полулесное создание еще не вышло окончательно на равнину и кисти его рук и ног очень похожи друг на друга – узкая ладошка, переходящая в четыре длинные пальца. Им противостоит большой палец. Т. е. никакого намека на сильную стопу человека. Поэтому, когда анубис быстро бежит по степи, он ударяет о почву всей пятерней ладошки и ноги, которая и издает этот «гупающий» звук. Интересно, что павианы очень целесообразно пользуются тем, что у них четыре руки. В Масаи Мара, когда я пытался прикормить стаю павианов, но все доставалось вожаку, одна из его жен (видимо – любимая) улучила момент и, вскочив на площадку с кормом, схватила один кусок рукой, а другой – ногой, да так и умчалась на «кулачках», сжимая в них по куску булки. Когда же павианы грабят кукурузные поля в окрестностях озера Накуру, они также одинаково свободно орудуют пятерней как руки, так и ноги. Зажав в каждой конечности по початку, павианы улепетывают во все «лопатки» от охраны, опираясь на кулачки, с зажатыми в них «подарками».

Подайте брату человеческому!

В естественных условиях дикой саванны павианы не доверяют людям (африканцам) и не подпускают их ближе, чем на 50–100 метров. Вызвано это тем, что на протяжении многих столетий павиан – главный враг посевов африканцев и те их преследуют как могут.

За много лет павианы научились бояться черных людей (подчеркиваю – черных!) и тщательно обходят их стороной. Белые же люди, как правило – западные туристы, вызывают у них обратную реакцию. Эти обычно стараются прикормить обезьян, чтобы получше рассмотреть их и сфотографировать. Такая ситуация сложилась во многих Национальных парках. Ежедневный наплыв совершенно безвредных туристов, которые и тому же еще и рвутся подкормить животных, сформировал у обезьян при полном отсутствии страха еще и иждивенческие настроения. Несмотря на формальные запреты администрации парков кормить обезьян, удержаться от этого «порока» совершенно невозможно. И несмотря ни на что посетители парков, конечно же, их продолжают кормить, тем более, что это позволяет всегда сделать красивые фотоснимки.

Когда наша машина останавливается среди таких обезьян, которых можно сразу же окрестить «попрошайками», так они сразу же обступают авто со всех сторон. Одна или несколько вскакивают на радиатор (фото), а другие располагаются перед машиной или поодаль, ожидая подачки.

Те, что вскочили на машину заглядывают в окна, ловят Ваш взгляд и умоляюще протягивают черные лохматые ручки. Они напоминают мне детей, только детей каких-то диких народов. Да они и есть дети эволюции, если человека считать в группе приматов разумным и взрослым. Если в машине приоткрыто окно или его открывают, чтобы что-то дать обезьяне, то можно ожидать самых «приятных» сюрпризов. Во все щели моментально лезут проворные длинные лапы и тащат все, что ухватят, особенно то, что съедобно. Иногда они, уже наученные прошлым опытом, умудряются всунуть лапу внутрь, нажать нужный рычажок и открыть дверцу машины. Тогда обезьяна бесстрашно вскакивает внутрь и ситуация может выйти из-под контроля. Возбужденный павиан рвет все из рук и готов подавить любое сопротивление своими страшными клыками. Попытки безоружных и беспомощных туристов приструнить нахала обычно заканчиваются госпиталем и наложением швов.

Иначе ведет себя огромный самец, получивший у меня кличку «Майк», предводитель стаи павианов на озере Накуру, с описания которых мы начали рассказ. При появлении на смотровой площадке очередной машины с туристами, он оставляет родичей и вперевалку идет «знакомиться» с гостями. Особенно близко Майк не подходит и к себе не подпускает, но с четырех-пяти метров его можно сфотографировать. Конечно, при этом ему нужно сначала дать что-нибудь съедобное. Майк не унижается до просьб, он просто сидит на краю площадки, смотрит на туристов янтарными глазами и ждет, иногда переминаясь с ноги на ногу или меняя точку сидения. Основное внимание его приковано к мужчинам – именно от них можно ждать всего плохого. На женщин он обращает внимание только в том случае, если они дают ему еду. Получив же свой банан он снова перестает их замечать. Такая «дискриминация» не случайна. Это презрительное отношение к европейкам я наблюдал и у других мартышек – верветок, Зика и зеленых. Все они женщин не ставят ни в грош, готовы на них напасть и ограбить, а боятся и уважают только мужчин, причем, особенно африканцев.

…Туристы, пестрой толпой, выпрыгивающие из джипов, сразу замечали Майка. Послышались возгласы:

– Ах какой красавец! Какой мужчина!

– Мама, посмотри, какой у него красный перчик, с головкой!

– Дети, близко к обезьяне подходить нельзя!

В этот момент Майк зевнул и обнажил на миг огромные, как у тигра пятисантиметровые клыки. Народ пришибленно притих. Толстый мужчина в светлых шортах, растеряно произнес:

– Да, серьезный парень! Попадись такому, костей не соберешь. – и постарался раствориться в толпе.

Какая-то мамаша сразу же дернула сына за руку и отошла с ним подальше. Несколько человек из тех, кто похрабрее, подошли к нему поближе (особенно уверенно себя чувствовали «собачатники»). Некоторые сразу протягивали ему банан или апельсин. В этот момент послышались возгласы на английском:

– Нет, нет кормить обезьян в заповеднике строго запрещается! – Это африканские проводники (они же водители) призывали туристов к порядку.

Но любовь к «братьям меньшим» оказалась сильнее Закона и как правило, большинство все же успевало «втихаря» сунуть Майку что-нибудь вкусненькое.

Получив свой банан, Майк «умащивался» поудобнее своей седалищной мозолью на камешке и принимался очищать банан от кожуры – ее он не любил. Затем, так же неспеша, принимался за еду. В его действиях явно прослеживались замашки властелина и диктатора. Две или три обезьяны поменьше сидели в кустах сзади него и тоскливо наблюдали, как их хозяин уплетает лакомства. О том, что бы подойти и попросить или взять самим не могло быть и речи. Этот закон у павианов один из основных – на «халяву» ест только вожак! Всем остальным оставалось только облизываться. Впрочем, и в Серенгети, и в Арушском Парке, и в Амбосели наблюдалась одна и та же картина: вожак собирает с туристов дань, не подпуская никого. Только в Масаи Мара одна из младших обезьян осмелилась молнией подскочить, схватить подачку и исчезнуть. Исполнила она это в то время, когда у вожака в обеих руках было по куску хлеба.

Туристов поражает полное отсутствие уважения к ним со стороны павианов (а также прочих обезьян), которых они кормят, получая в ответ агрессию. Но они – дети цивилизации, уже давно забыли законы Дикой Природы, в которой никто и никому ничего не дает сам – все нужно отнять! В мире обезьян все забирает себе сильный, а слабый только отдает. Поэтому, если ты самовольно расстаешься с Кормом, значит – ты слабее, ты вообще – Никто и тебя можно прессовать как «врага народа».

Беспокойные соседи

…Тихий вечер в Масаи Мара. Накувыркавшись за день по своим «сафари», расслаблено сижу на террасе, за столиком ресторана, наблюдая багровые сполохи послезакатного неба над древней саванной.

Внезапно послышался треск сухих ветвей и из-под кустов, что стоят над обрывом показалась темная фигура, а за ней еще и еще. Это павианы. Первый из них на четвереньках подошел к невысокой жердевой ограде, перед клумбами с цветами, поднялся на ноги, оперся руками об ограду и перелез через нее. Среди посетителей ресторана началось оживление, все перестали стучать вилками и стали следить за обезьянами. За первым бабуином через ограду последовали остальные. Впереди шли матери с детенышами. Часть малышей бежала и скакала рядом с матерьми, а часть ехала на них: кто повиснув на груди, кто лежа на спине, а один как наездник, на крестце, у основания хвоста. Первые обезьяны преодолели барьер, промаршировали по клумбе и углубились в заросли, окружающие полянку. Последним в этом шествии брел матерый бурый самец. Он был так велик, что жерди ограды под ним прогнулись и затрещали. Шли они, видимо, к себе на ночлег.

– Это их каждодневный маршрут – сказал мне менеджер отеля, – они живут здесь, в скалах, уже очень долго. Утром уходят в долину, а вечером, вот, приходят обратно.

Раз поселившись в каком-либо месте и избрав его в качестве «домашнего участка», павианы остаются здесь надолго. Отсюда они выходят на грабеж полей, на кормежку в саванну или поближе к отелям и туристам. Здесь, в Масаи Мара стая павианов облюбовала себе часть скалы, рядом с площадкой обзора отеля «Олькуррук Мара Лодж». Среди неприступных скал и колючего кустарника, над обрывом вблизи отеля, они были недосягаемые для леопардов. Люди же их не трогают. Утром обезьяны покидают свой «дом» и уходят на промысел, а вечером возвращаются и устраиваются на ночлег.

Как-то вместе с группой туристов я оказался в «Килагуни Лодж», одном из красивейших отелей Национального парка Цаво. Проснувшись утром, мы выяснили, что за эту ночь понесли потери. Оказывается, ночью по всем балконам и по тем комнатам, где не заперли балконные двери, пронесся «смерчь» – стая павианов. Они буквально вымели все съедобное, заодно поколотив посуду, фужеры и пепельницы. Рано утром появившись к завтраку, я увидел как служитель-африканец гонялся с шваброй по террасе ресторана за молодым павианом. Тот играючи, как мячик, вскочил на перила, оттуда перелетел по воздуху на соседний балкон и исчез в зелени окружающего отель буша.

Страсти разгораются

…Раннее утро в восточно-африканской саванне. Солнце только-только показалось огненным диском из-за далеких зонтичных акаций. Я наблюдаю за стаей павианов на свалке отходов за отелем «Lake Nakuru Lodge». Их здесь около 30. В центре свалки на куче отбросов сидят трое самых больших и мощных самцов. Они сосредоточено выбирают что-то прямо перед собой, сортируют и отправляют в рот. Вокруг «святой троицы» жизнь кипит ключом, все остальное взрослое население стаи лихорадочно переворашивает кучи отходов и выискивает съестное. Молодые самки и женщины с детьми находятся на периферии свалки и не лезут в гущу. Там орудуют взрослые самцы. Также на периферии, по краям тоскуют молодые самцы и подростки.

Окинув взглядом всю эту картину, я сразу определил, что «троица» в центре – это «триумвират». Они находятся на Олимпе власти и спокойно, не спеша кормятся, зная, что от них ничего не уйдет. Каждый из них выставляет наружу свое мужское розовое достоинство, что служит флагом его ранга. Кстати, фаллические культы есть и у диких людей: папуасы Новой Гвинеи и Южной Америки сооружают для этого инструмента кожаный чехол, достигающий в длину метра и прикрепляемый дополнительно на поясе. Взрослые самцы вокруг них – это существа «второго порядка». Ниже их в иерархической лестнице стоят взрослые самцы «третьего» порядка, взрослые самки, затем молодые самцы, молодые самки и подростки.

Детеныши, что интересно, находятся не в конце иерархической лестницы, а почти наверху, рядом со своими матерьми. Они существуют в стаде как бы «вне игры». Один из них, с огромной головкой на тонкой, как нитка, шейке, сидит возле «святой троицы» и осторожно вытаскивает что-то из-под одного из них. Вожак искоса посматривает на него, но позволяет «хозяйничать». Видимо, он не принимает «головастика» всерьез, а может быть даже испытывает к нему какие-то теплые чувства.

Внезапно утреннюю тишину разрывает рев и визг. Один из самцов «второго порядка» Чак напал на Норриса. Оба кружатся друг перед другом, взъерошив шерсть на загривках, оскалив зубы и прижав уши. Кажется, что они готовы сожрать друг друга. Но проходит несколько мгновений, они успокаиваются и расходятся. Это, на первый взгляд, грозное нападение, на самом деле – лишь внешнее проявление агрессии, так называемая «показная агрессия». Как только один из соперников отступил, возбуждение агрессора резко пошло на убыль. У павианов бывают серьезные драки, но очень редко они заканчиваются ранами и увечьями. Обычно все в стаде знают силу друг друга и слабейший предпочитает уступить, а не лезть «под танк». И только в случае, когда речь идет о безусловном господстве в стае и старик не отдает его сам, взрослый и сильный самец, чувствующий свою силу и рвущийся к власти, может сражаться не на жизнь, а на смерть. Тогда клочьями летят шерсть и дерн из-под ног, в ход идут грозные клыки и поле «брани» обагряется кровью. Здесь уже самцы могут получать тяжелые раны и увечья. Но подчеркиваю, это бывает очень редко.

Мне удалось увидеть такую схватку только раз. Джек и Одалиск – взрослые самцы «второго порядка» прекратили кормежку и сидят в двух метрах друг от друга, гипнотизируя противника взглядом. Обстановка накаляется, но у обоих великолепная выдержка. Вот Одалиск прикрывает глаза и начинает беспричинно зевать, широко открывая клыкастую пасть. За ним напала зевота и на Джека. Это, как бы спазматические действия, признак возбуждения, переходящего в угрозу. Каждый из них при зевке откидывает назад голову, стараясь максимально широко раскрыть пасть и показать свои сахарные зубы и клыки. Одалиск, продолжая показывать зубы и громко ворча, неожиданно стучит кулаками своих длинных и свободных рук о землю. Это еще одна из форм устрашения. Но, Джек не уступает, а повторяет его движения, тоже колотя лапами о землю. Тогда Одалиск, взъерошив загривок и выставив вперед клыки, делает резкий короткий выпад головой и туловищем вперед, Джек не уступает. И вот уже оба кружатся друг перед другом, оттопырив хвосты, как два разъяренных пса. Интересно, что в момент нападения у Одалиска была явная эрекция. Здесь поневоле вспомнишь о фаллических культах у многих народов, когда фаллос выступает не только в роли символа плодородия, но и в роли символа победы и успеха!

Тем временем, павианы перешли в следующую стадию драки – контактную. Они вцепились друг в друга, Одалиск сбил Джека с ног и начал рвать его зубами. При этом оба яростно рычали, а когда Джек оказался на спине, он сильно и пронзительно закричал. От этого крика у меня мурашки пошли по спине, настолько безысходным и жалостливым был этот вопль. Каким-то чудом Джеку удалось вырваться и позорно сбежать, а победитель остался на месте. Он привел в порядок свою шубу и принялся за прерванную еду.

Стычки возникают на пастбище довольно редко, но свалка – это особое место. Здесь – опять разновидность «халявы», поэтому страсти накаляются. Где-то раз в 10–15 минут над свалкой разносится чей-то визг и кто-то кого-то «жучит». Я наблюдал агрессии между самцами «второго порядка», между молодыми самцами, агрессию самцов на молодых и на взрослых самок. Обычно речь шла о дележе какого-то пакета из-под сока, съедобных объедков и банок из-под консервов.

Невдалеке от свалки стоят легкие домики, типа бараков, в которых живет обслуга отеля. Они, видимо, уже давно привыкли к павианам. Но вот молодая африканка вышла из двери и подошла к краю свалки, собираясь что-то выбросить. В этот момент взрослый самец «второго порядка», сидевший невдалеке, посчитал, что она нарушила его владения и с рычанием кинулся к ней. Он пробежал всего несколько метров и остановился. Но этого оказалось достаточно, чтобы женщина, по-быстрому бросив что-то в сторону куч мусора, бегом ретировалась. Несколько раз мимо проходили мужчины, но здесь была обратная реакция: павианы им уступали дорогу. Меня, стоявшего на границе свалки они спокойно обходили, сходя с тропинки на мокрую траву. «Значит уважают» – мелькнула мысль.

Наблюдая то за той, то за другой группой обезьян, я постоянно чувствую на себе их испытующие взгляды, а иногда сознательно смотрю кому-нибудь из них в глаза. Глаза у павианов маленькие. Они глубоко посажены и посверкивают из-под лохматых бровей, как два буравчика. Цветом они карие или желтые. Видимо, альбиносы имеют глаза голубого цвета, но я сам таких не встречал. Взгляд павиана быстр и он старается не останавливать его ни на чем более мгновения. В сложных ситуациях счет идет на доли секунды, поэтому он старается охватить полем зрения возможно большее количество объектов. С другой стороны, у них, как и у горилл, собак и макак, упорный настойчивый взгляд служит своеобразной формой угрозы. Два противоборствующих самца прежде чем схватиться, сверлят друг друга взглядом и отводят только в том случае, если решили отложить драку до лучших времен. Я сам, наблюдая за павианами, старался не смотреть на них слишком упорно и время от времени отворачивался. Это позволяло разрядить обстановку и сбросить напряжение.

Они также считали угрозой «глаз» моего объектива-«телевика», наведенного на них. Поскольку я пользуюсь им постоянно, как биноклем, приходилось время от времени его опускать и успокаивать обезьян.