Текст книги "Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1"

Некоторые из страусих, имеющие видимо более легкий и взбалмошный характер, не готовы к длительным отношениям с мужчинами и избирают для себя альтернативную стратегию «кукушки» как основную. Они входят «в доверие» к разным парам, очаровывают на какое-то время доверчивых самцов и всем им оставляют свои «плоды любви», как бы в память о их романтических отношениях. Все они при этом надеются, что это оправдано и их многочисленное потомство сохранится во многих гнездах. Но жизнь как правило разбивает их надежды и «кукушки» остаются совсем без потомства, их яйца погибают на периферии гнезда от колебаний тепла и хищников.

В саванне встречали гнезда, где лежало 40, 50 и даже 60 (!) яиц. В мире птиц сегодня страусиные яйца самые большие и толстокожие. Больше они были только у птицы Моа и эпиорниса, которые были еще более грандиозны и жили во времена исторические. Яйцо эпиорниса вмещало 8,5 литров жидкости, или 7 яиц страуса или 12 тыс. яиц колибри! Сегодняшние «чемпионы» способны выдерживать вес до 160 кг (т. е., вес взрослой птицы), а их собственный вес иногда достигает двух килограммов. Вот это настоящая яичница! Толщина скорлупы до 1,5 мм, она гладка и блестяща как бильярдный шар, но с крупными порами, через которые дышит птенец, свернувшийся внутри. Снаружи разбить яйцо трудно чрезвычайно, но изнутри легче, что демонстрируют нам вылупляющиеся страусята (чистая физика).

Обычно самец насиживает кладку ночью, а днем его подменяет супруга. Видели, как папа, уходя днем от гнезда, забрасывал его песком(!) Иногда супругам помогает кто-то из вторых жен, хотя основная супруга и протестует! Бывает, что такая помощница чарует и уводит иерарха из гарема и они создают свое отдельное гнездо, куда разлучница несет только свои яйца и естественно, свое счастье. Представляю, какая трагедия для брошенных самок остаться в пустыне с кучей не насиженных яиц и пищащими в них страусятами.

Малыши еще в скорлупе переговариваются, готовясь к выходу и синхронно вылупляются в один день. Степь оживает при появлении этих чудных, похожих на ежиков созданий. Отец продолжает их опекать и воспитывать. Птенцы охотятся за кузнечиками и саранчой, поэтому вырастают по сантиметру в день и уже через неделю во всю бегают за “родителями”(я не уверен, можно ли назвать их родителями, поскольку самки несут яйца, а не птенцов). В Цаво я наблюдал как два чепрачных шакала воровато крутились возле отошедших в сторону птенцов. Отец, увидев их сверху, сразу пошел навстречу. Его решительность остановила друзей и они сочли за лучшее ретироваться и искать свой завтрак в другом месте, не доводя дело до драки.

Обычно при серьезной опасности самец стремится отвлечь внимание хищника на себя, совершая зигзагообразные пробежки, шумно хлопая распущенными крыльями, припадает на одну ногу, изображая раненого, а молодняк в это время разбегается по зарослям. В критические моменты страус-отец может напасть на некрупного хищника – шакала или гиену и обратить его в бегство ударами своих мощных и жилистых ног. Тем не менее, хищники собирают свою дань и я часто наблюдал, что в саваннах отцов сопровождают 1–2 птенца, а не целый выводок.

Молодые страусята и их родитель могут долго оставаться вместе или даже объединяться с другими такими же группами, создавая «сверхсемьи» или «детские сады». А бывает, что два отца устраивают поединок из-за. обладания всеми птенцами. Победитель уводит всех! Теперь он хозяин стада. В саванне встречали такие «детские сады» с тремя сотнями малышей! А иногда взрослые птицы, “пристроив” потомство своим соседям или даже молодым птицам, рождения прошлых лет, не образующих еще собственных пар и семей, могут тут же уединяться, создать новый брачный союз и строить новое гнездо. Молодняк при этом могут водить и самцы-холостяки, не нашедшие себе партнерш. Выводок чужих птенцов видимо частично заменяет им собственную семью и потрафляет отцовским инстинктам. Вскоре группы малышей теряют своих родителей или менторов, их тянет друг к другу и они создают стада в несколько десятков или даже сотен птиц! В возрасте 2–3 месяцев молодняк разбивается на отдельные небольшие стайки, в которых со временем устанавливается определенная иерархия. Здесь уже выигрывают сильные, ловкие и наглые. К полутора годам они становятся полностью независимыми и строят свои жизненные стратегии сообразно своего характера, а к 3–4 годам, когда у них наступает половое созревание, включаются в общую игру «парни-девушки».

Привычка страуса нагибаться к земле за насекомыми или семенами и укладывать головку на землю при отдыхе, снискали ему славу “прячущего голову в песок”. Да, он может при опасности замирать, прижавшись к земле и в условиях дрожащего горячего воздуха пустынь легко подумать, что птицы прячут головы в почву, но в критические моменты они все же нападают или спасаются бегством.

Люди и страусы

Источник всех исторических несчастий страусов – их красивое шелковое оперение. Еще древние египтяне разглядели, что его перья разделены стержнем строго на две равные части, в отличие от перьев всех других птиц. А это, по их мнению, было символом высшей справедливости, которая была дана лишь Богом! Они же первыми применили перья “справедливых” страусов в качестве украшений. Последователям их – несть числа. Это туземные князьки, одевающие и по сей день в торжественный миг украшение из перьев, эмиры и шейхи, украшающие себя, своих жен и опахала роскошными перьями, средневековые рыцари, воины всех мастей и наконец, прекрасный пол, посчитавший, что именно такие шлейфы, опахала и украшения на шляпах помогут привлечь внимание мужчин.

В конце XIX – начале XX вв. в Африке и Аравии были уничтожены тысячи страусов ради красивых перьев, которыми светские дамы украшали свои шляпы, а девочки из кордебалета – свои яркие наряды. Из пяти подвидов страусов аравийский вымер в 40-е годы прошлого века, североафриканский и сомалийский находятся под угрозой исчезновения. Только масайская и южноафриканская формы при большом количестве заповедников и национальных парков существуют сегодня более или менее благополучно.

Интересно, что спасли страусов от полного истребления …страусиные фермы. Да, да. Сегодня в Африке, Европе, Америке и даже у нас в Подмосковье, организуют страусиные фермы ради мяса, перьев и яиц, которые поставляют в рестораны. Всего сегодня в неволе содержится около 1,75 млн этих двуногих гигантов. В ЮАР устраивают страусиные бега, когда на птицу сверху садится наездник или ее запрягают в легкую коляску и бегущие соперники летят по дорожкам быстрее ветра.

Мне удалось побывать на одной такой ферме и должен сказать, что катание на двуногой птице – это занятие для сильных духом, но никак ни для слабонервных. Забеги 3–4-х птиц со всадниками проходят в тесном длинном огражденном загоне. Никакой упряжи, уздечки или даже веревки управления «скакуном» нету, не говоря уже о седле или стременах. Пока служители держат нетерпеливого и горячего «иноходца», закрыв ему глаза, романтически настроенный турист взгромождается на него сверху, скользит по гладким перьям и пытается вцепиться в длинную шею. Наконец, он умащивается, удерживаясь за крылья и всех птиц разом отпускают. Единственно, стремясь скинуть с себя обузу, возбужденные «кони» кидаются по тесному проходу вперед, а для их наездников окружающее сливается в сплошную мелькающую полосу, некоторым из них становится плохо еще во время бега, а те, кто достойно доскакал до финиша клянутся, что никогда больше не сядут в такое «седло». Правда позже, придя в себя от стресса, они с гордостью повествуют о перипетиях столь необычных скачек.

Такой грустный финал уготовил свободным и вольнолюбивым птицам человек, превратив их по сути – в глупую забаву. Вместо того чтобы осваивать просторы саванн и пустынь Африки, как составная часть биоценозов, страусы теперь носят седоков в туристических шоу, откармливаются на мясо, перья и кожу, на потребу человеческим прихотям. Тех же, что еще остались на свободе, наверняка не пощадит копье или пуля браконьера. Увидят ли в саваннах этих гордых созданий наши дети и внуки? Я могу на это только надеяться.

Африканские ткачики

Рассматривая африканские саванны с раскидистыми зонтичными акациями, мы видим огромные шары, свисающие с веток и похожие на елочные игрушки. На самом деле это гнезда – жилища африканских ткачиков. Они все величиной с воробья, очень жизнерадостные, трудолюбивые и обожающие коллективное гнездование.

В Восточной и Южной Африке в период размножения масковых ткачиков они увешивают акации целыми гирляндами из плетеных гнезд. Их сооружают самцы, но заботятся о потомстве самки. И пока они высиживают яйца, самцы уже находят новых невест. Счастье и успех самца зависят не столько от его физических достоинств, как от того, какие у него получаются гнезда! Да, да. Чем краше и зеленее гнездо, тем выше его шансы завоевать сердце новой и привлекательной дамы!

Ткачу для гнезда нужна надежная ветка с развилкой. Выбрав подходящее место, самец собирает строительный материал – узкие листья, лозу, длинные травинки – и с помощью клюва и лапок …привязывает их к ветке. Получается прочное кольцо, служащее основой будущего гнезда. С помощью клюва самец «строит» крышу и стенки, подвязывая и переплетая стебли и травинки одну над другой. Затем он сплетает «крыльцо», загибая его под переднюю часть гнезда. Получается нечто вроде раковины с входом снизу. Между входом и гнездовой камерой он сооружает «порог», предохраняющий яйца и птенцов от выпадения из гнезда. Самец, закончив строительство, повисает под гнездом и машет крыльями, чтобы показать яркие перыш ки на их внутренней стороне, чтобы привлечь внимание самки. Если эти «танцы» на гнезде привлекают самку, гнездо свежее и зеленое, то она, вероятно, при мет ухаживание. Но, как бы самец ни старался, он не добьется успеха, если его гнездо бурое и сухое. Однако трава быстро жухнет на жарком солнце, и гнездо остается свежим не дольше недели. Поэтому самец, которому не удалось за это время спариться, вынужден строить новое жилище. Такая избирательность самок вовсе не каприз: если гнездо зеленое, значит, оно новое и достаточно крепкое, чтобы стать надежным убежищем для нее и ее семьи.

Когда молодой самец впервые пробует сплести гнездо, то оно у него получается неряшливым. Тогда ему приходится строить несколько гнезд, одно за другим, прежде чем какая-то самочка соблазнится его работой. Порой надо расплести первое гнездо, чтобы использовать материал для нового. Постепенно сооружение становится гораздо привлекательнее. Если самка принимает его, она устилает донышко мягкими кончиками травы и перышками, а затем откладывает яйца и насиживает их около двух недель.

Азиатские ткачи-байя и африканские ткачи-касины сооружают входной туннель в виде рукава длиной до 60 см. Если в гнездо пытается проникнуть хищная птица, то при первом прикосновении к рукаву он проваливается внутрь. Хозяева же, чтобы попасть в гнездо, сначала на больш ой скорости устремляются вниз ко входу, а затем, сложив крылья, с разгона проносятся вверх по рукаву, не касаясь его стенок.

В сухих злаковниках Юго-За падной Африки на деревьях и телеграфных столбах нередко можно видеть целые стога сена, представляющие собой «коммунальные» гнезда из множества (до 300!) сплетенных из растений корзинок под общей крышей. Это – колониальные гнездовья обыкновенного ткача. Входные отверстия, расположенные внизу, ведут каждое к группе гнезд, имеющих форму чаши. Летом в гнезде живут пара и их птенцы, а зимой там укрываются по нескольку взрослых птиц. Обыкновенный общественный ткач похож на родственного ему европейского воробья. Эти пти цы не совершают сезонных ми граций и даже вне периода размножения обитают в тех же гнездах, куда, наевшись семян и насекомых, прилетают по вечерам спать. Гнезда служат не один год, ремонтируются и расширя ются, так что колония, вначале состоявшая всего из нескольких гнезд и напоминавшая необычный плод, со временем разрастается в огромную структуру, вдвое выше человеческого роста и в 4 раза шире. В тех районах, где температу ра воздуха днем доходит до 34 °С, а ночью опускается до 16 °С, гнездо имеет преимущества: внутри него колебания температуры вдвое меньше благодаря теплоизоляции, создаваемой плетеным и стенками и крышей. По соображениям безопасности у большинства птиц гнезда неприметные. А гнезда ткачей заметны издали. Безопасность этим птицам обеспечивает их многочисленность: редкий хищ ник добирается до входа в общий дом без того, чтобы кто-нибудь из обитателей не поднял тревогу. Страсть ткачей к строительству порой оборачивается катастрофой: коммунальный дом стано вится таким тяжелым, что дерево его не выдерживает и рушится, а гнезда падают и разбиваются о землю. Когда это случается, птицы начи нают строить на новом дереве новый дом.

Гепард: гений бега

На свете есть много чудес, но одно из них – совершенно уникальное. Это «нечто» относится к отряду хищных Carnivora, а дальше – сплошные вопросы. Зверь этот необычный и есть нечто среднее между собаками и кошками, в нем все необыкновенно и уникально и это собственно – собака в обличье кошки. Древние люди еще давно подметили его необычность а систематики прошлого отнесли к семейству кошачьих Felidae, но в подсемейство больших и малых кошек он не входит, а образует собственное – Гепардов, в котором один род Гепард Acinonyx и один вид – Гепард или Пардус (по старорусски), а по латыни Acinonyx jubatus. Сегодня палеонтологи подтверждают, что гепарды отделились от «линии» кошек Felidae в позднем плейстоцене и параллельно в Азии и Африке развивались два одинаковых вида, которых можно условно считать и одним. Вот почему это африканский гепард и не собака и не кошка мы и узнаем в этой работе.

* * *

Раннее утро в Масаи-Мара. Легкий ветерок прячет по кустам остатки тумана и солнце все сильнее разбрасывает над кенийской саванной свои горячие лучи. Мой бело-зеленый джип медленно двигается по зеленым лужайкам вдоль полосы кустарника и невысоких акаций в долине реки Мара. Неожиданно водитель-африканец Кристобаль крутит баранку влево, затем вправо, объезжая куст и джип останавливается. Слышен сплошной гул цикад, свист и трели птиц, клекот орлов в вышине. Вдруг в этот слаженный хор вмешиваются совершенно несуразные звуки – тявкание мелкой собачонки, перемежающееся резким «цвириканием»! Откуда здесь, в южных саваннах Кении, собаки? Осматриваюсь и за ближайшим бугром замечаю в траве пять пар круглых ушек и, соответственно, пять любопытных рыжих рожиц. Это гепардята и им не более двух месяцев. Кристобаль поворачивает ко мне веселое возбужденное лицо и шепчет, указывая на них: «Hanting leopard! Hanting leopard!» (Охотничий леопард).

Видя, что стоящая машина не двигается, они осмелели и вылезли на вершину бугра. Все они были рыжие, пушистые, пятнистые и совершенно уморительные.

Обычно самка рожает двух – трех малышей, а тут сразу пять! Рождаются они с густой гривой на голове и спине и с мелкими острыми коготками. Более недели мать прячет слепых котят в зарослях или в чьей-то норе, которые только и делают, что спят и сосут ее молочко. На десятый-одиннадцатый день у них открываются глаза и они пытаются подниматься на ножках, а затем и ходить. К концу первого месяца малыши осмелевают настолько, что уже вылазят из укрытий, где прячет их мать, а к трех-четырех месячному возрасту сопровождают ее на охоту.

Гепардята, появившиеся перед нами успокоились, вылезли на холм и сразу же затеяли игру. Видимо мать позволяет им оставлять убежище, но на охоту с собою не берет. Один из малышей начал таскать соседа за ухо, то жалобно как собачонка, тявкнул, освободил у хо и кинулся на обидчика. К ним бросились их братья и сестры, а все вместе они тут же устроили кучу-малу. Но вот куча рассыпалась, все пятеро замерли, что то видимо их насторожило и, кинулись все к стоящей невдалеке матери. Как она подошла, я так и не заметил. Перед нами стояла самка гепарда – самого быстрого и легендарного животного на планете. Внешне неказистая, худая как щепка, на длинных голенастых ногах, с провисшей спиной, маленькой головкой, темными лировидными полосами, спускающимися от глаз к краям рта, она выглядела глубоко печальной и несчастной. Но за этой неказистостью и нескладностью крылись качества суперспринтера. Он словно создан для бега – маленькая головка и уши, короткий подбородок, легкий костяк, длинные стройные ноги, короткая шерсть. Как рыжая стрела, спущенная с тетивы лука, гепард за считанные секунды набирает скорость 70–80 км/час, доведя ее на коротких «дистанциях» по ровной саванне до 110–112 км/час! Когти у гепарда не втягиваются в лапу (как у собаки) и играют роль шиповок легкоатлета, сохраняя связь с грунтом при отталкивании, гибкая спина позволяет ему как зайцу собираться на бегу в комок, а затем распрямляться как пружина. Длинные ноги широким махом посылают тело вперед восьмиметровыми прыжками, причем, задние ноги выбрасываются далеко вперед, за передние. При этом гепард становится воплощением грациозной стремительности, а его головка с глазами, прикованными взглядом к жертве, летит в пространстве по совершенно прямой линии.

* * *

Все черты строения гепарда говорят о его приспособленности к Бегу. Необыкновенно большие для кошки такого размера легкие и сердце, а также надпочечники, обеспечивают животному первоначальный импульс и огромные дыхательные потребности в кислороде, когда он начинает свой знаменитый Бег. Когда же гепард мчится «полным аллюром», эти органы поддерживают необходимое интенсивное кровообращение, а эластичные стенки сосудов позволяют выдерживать огромное давление крови. Дыхательные пути у гепарда также значительно более развиты чем у других кошек. В жертву их развития были принесены даже корни верхних резцов! Но зато теперь его дыхательный ритм может меняться от 16 легочных движений в минуту – на отдыхе, до 150 (!) – во время Бега. Мускульная система гепарда тоже необыкновенна. На вид он невзрачен, даже сухощав, (а самка Чита вообще была «похожа на велосипед»), но его мускулатура позволяет ему создать сильнейшее ускорение – за 2 секунды он разгоняется с места до 75 км/час (!). К тому же, необыкновенная гибкость позвоночника позволяет гепарду превращаться в единый толкательный орган и более половины времени бега проводить в полете по воздуху. Можно ли Это назвать «галопом» или «прыжками» или «полетом», я не знаю, но совершенно однозначно могу сказать, что перед нами – Гений Бега (или Полета-Над-Землей). Это настоящий «летающий хищник», а для многих антилоп он еще и летающий «Черный ангел», забирающий их бесценные жизни и дарующий вечный покой и умиротворение их душам! Грустно. Но такова дикая жизнь саванн. А я, иногда, как бы воочию вижу, что умиротворенные души газелей и гепардов порхают вместе по цветущим райским садам, сливаясь в бесконечном общем хороводе…

* * *

Челюсти гепарда не так мощны как у львов, поэтому он должен схватить жертву точным броском в горло. Это сделать довольно непросто, тем более, что газели Гранта и Томсона или антилопа импала бегут не только по прямой но и зигзагами, уворачиваясь от грозного преследователя. Видимо, такая же ситуация произошла у «нашей» самки, которая вернулась к детям без добычи. По тому, что ее бока еще ходили ходуном и она тяжело дышала, но добычи с нею не было, я сразу смекнул, что ей пришлось много бегать, но охота была неудачной. На самом деле ничего удивительного здесь нет. Только 60–70 % случаев охоты гепардов в саваннах Восточной Африки заканчиваются успешно, а в 40–6-% случаев его добыча ускользает. И в этом есть большой эволюционный смысл. Самые сильные и быстрые антилопы остаются жить, а все больные, слабые и нежизнеспособные обречены на гибель в когтях львов, леопардов и др. хищников.

Тем временем, Чита (так назвали мы самку) пообщавшись с семейством, накормив и облизав малышей, приподнялась на высоких передних ногах и осмотрелась. Метрах в двухстах от семейства паслась стайка газелей Томсона. Маленькие, песочного цвета газели с темной полосой на боку, беззаботно щипали травку, дружно помахивая маленькими хвостиками. Пригнув голову к земле и выставив лопатки вверх, чита начала свое движение к цели. Если первые шаги она делала своей упругой походкой, то вскоре она начала буквально стелиться по траве, используя для укрытия все возможные холмики, ложбины, кусты и даже торчащие по степи остатки ветоши и пучки травы. Метров за 50 до газелей Чита притаилась и начала ползти на локтях, мне с крыши джипа были хорошо видны в бинокль ее острые пятнистые лопатки, торчащие над волнистым морем сизо-зеленых трав.

Да, газели увидели Читу, но тогда, когда она уже вовсю, как свежий ветер, неслась к ним. Им понадобилось всего пара секунд, что бы «прыснуть» в разные стороны, но за эти мгновения она была уже рядом. Послышался короткий вскрик и взметнувшиеся ошметки травы и дерна обозначили место еще одной маленькой повседневной трагедии саванны.

Обычно гепард, задушив свою добычу, еще долго «отходит» от своего быстрого бега, пытаясь отдышаться и восстановиться. И только после этого, через 10–15 минут принимается за еду или несет ее малышам. Сколь ни быстротечна бывает охота, всего каких-то 3–5 минут, но в открытой саванне вокруг тебя находятся еще сотни и тысячи чужих глаз и они все следят за охотой. Кого-то это не касается, – мало ли таких трагедий происходит за сутки в саванне, но кто-то не прочь и полакомиться за чужой счет. И вот уже пятнистые гиены или даже сам красавец-лев бегут, издавая на ходу рычания и крики к охотнику и его жертве. А сверху к месту драмы уже пикируют грифы и стервятники, распластавшись в горячем воздухе как планеры. Если хищных птиц прилетит немного, то гепард, возможно и отстоит свою добычу, особенно, если он в состоянии ее унести. Совсем плохи его дела, если появляются львы и гиены. Тогда гепард с обидой отступает, оставляя все на милость победителей. Как видим, совсем не просто гепарду выжить, а тем более, чите прокормить свое голодное потомство. В нашем случае гостей поблизости не оказалось и Чита вскоре появилась перед гепардятами с телом несчастной антилопы, держа ее за шею, а ноги волоча по траве. Детки встретили мать с добычей дружным тявканьем и каждый с рычанием вцепился в бархатную рыжую шкурку газели, пытаясь оторвать свой кусок.

Вскоре, через месяц-два молодые гепарды будут помогать матери в охоте и учиться у нее всем охотничьим премудростям. В отличие от леопарда, часами выслеживающим свою будущую жертву в засаде и других кошек, гепард, как истинный пес, предпочитает свою добычу находить в активной борьбе и беге. Он предпочитает следовать за антилопами на изрядном расстоянии у них на виду или скрываясь за кустами, а затем в «честной» борьбе, состязаясь с ними в скорости, выявлять «победителя забега». Или, как в нашем случае, делать вид, что подкрадываешься, но затем опять-таки состязаться с жертвами в скорости «полета» над саванной.

Малышам еще многому придётся научиться: как догонять жертву в одиночку и загонять ее сообща, как хватать ее за горло или сбивать на ходу с ног, как уворачиваться от острых рогов и копыт, как оборонять добычу от падальщиков, как прятаться от врагов самому и прятать своих детенышей и еще многое-многое другое.

В другой раз гепардов я наблюдал в Танзании, в Национальном Парке Серенгети. Здесь ровная как стол степь до горизонта чередуется с зарослями кустарников, акаций и пальм вблизи рек Грумети и Оранги. Эти места идеальны для охотничьей жизни гепардов, тем более, что населены они тысячами самых разнообразных антилоп. Для того что бы увидеть охоту гепарда, мне пришлось сначала искать самих охотников, затем ждать, когда они приступят к охоте и, наконец, избрав оптимальную «точку зрения», наблюдать сам процесс погони. Как и в Масаи Мара пятнистый охотник сначала избирает свою будущую жертву среди одиноких или группами пасущихся газелей Томсона – их основной добычи.

Затем он: а) направляется к своему объекту и метров за 50–60 пытается как-то маскироваться, двигаясь буквально на локтях, а затем бросается в свой знаменитый бег,

б) следует за группой газелей в отдалении, а затем, выбрав момент когда газели привыкают к опасности и теряют присущую им осторожность, отчаянно ускоряется,

в) выглядывает издалека в стадах газелей новорожденных детенышей, раненых в драке или больных животных и преследует их до конца.

Во всех случаях главное и основное его оружие – это фантастически быстрый бег. Именно на него гепард делает всю ставку, не желая ему изменять ни в коем случае Это видно по тому, как неохотно, как бы «не-в-серьез» он подкрадывается к жертвам перед решающем броском, а тем более, не желает сидеть и ожидать в засаде или есть чужую, не им настигнутую добычу.

Сам Бег (с большой буквы) сторонних наблюдателей буквально зачаровывает. Пятнистый вихрь проносится мимо подобно спортивному болиду на «Формуле-1» или артиллерийскому снаряду, но в отличие от них – совершенно бесшумно. Его длинные ноги неустанно мелькают как маховики, бросая пятнистое тело огромными прыжками вперед, а спина при этом изгибается колесом. Длинный и полосатый хвост его при этом тоже занимается «делом». Он активно управляет изменениями в направлении движения зверя. Поскольку антилопа никогда не бегает только по прямой линии, а «норовит пойти» зигзагом, особенно, когда охотник рядом, гепард, поворачивая, скорее, – кидая хвост как руль вправо или влево, помогает себе в изменении направлении бега. Несмотря на огромную скорость, он способен мгновенно перестроиться и уже «лететь» в другом направлении.

Догнав антилопу, гепард для овладения ею использует несколько приемов. Первым он старается схватить жертву за горло и вместе с нею может кубарем катиться весь свой «тормозной» путь. Другой его прием состоит в том, что он неуловимым боковым движением ног или кормуса сбивает бегущее животное с ног и оно кувыркаясь, катится как «перекати-поле». Охотник при этом не зевает, а затормозив всеми четырьмя лапами, улучив момент, хватаем расткрявшуюся газель за горло.

Конечно, с точки зрения цивилизации все это «несколько» негуманно и многие обвиняют хищных животных в «кровожадности», «агрессии» и т. д. Но это совершенно не так. Природа за миллионы лет эволюционного развития разделила всех зверей на «травоядных», «хищников», «паразитов», «помощников» и т. д. Во всех слоях Царства животных одни питаются за счет других и, в свою очередь, служат пищей третьим. Это – естественные законы Жизни. Поэтому, когда лев или гепард охотятся на травоядных, то они заботятся всего лишь о собственном пропитании и используют навыки так называемого «пищевого» поведения, в котором нет ни грамма агрессии, ибо антилопы и зебры – это никак не враги их, а скорее друзья. Это их каждодневная пища, к которой они относится как пастух на пригорке к своему стаду. Делая отбор в стадах травоядных, хищники «выметают» из них больных и слабых, оставляя «на племя» самых лучших, самых здоровых и сильных! Более того, стремительные и изящные антилопы, олицетворяющие Красоту и Гармонию – это скульптуры, изваянные природой оригинальным инструментом, имя которому – хищники. Не будь их, еще неизвестно, какие бы уродцы стояли бы перед нами. А агрессию у хищников можно наблюдать лишь при встрече с себе подобными, да и то при наличии конкуренции за территории, корм, первенство или самок. Хотя бывают случаи, когда «дичь» нападает на охотника и он вынужден обороняться, тогда мы тоже можем говорить об агрессии. Так например гепардов иногда гоняют бабуины, антилопы канна (эланд) или бубалы.

Каждый из одиночных гепардов или целая семья имеют свой охотничий участок. Он может составлять несколько квадратных километров, быть самой разной конфигурации и ревностно охраняется. Нет, не от львов или леопардов, а от других гепардов, которые могут претендовать на территорию и населяющую ее дичь. Границы охотничьего участка, а зачастую и другие крупные объекты внутри его гепарды тщательно метят. Это они исполняют как кошки: с поднятым вертикально хвостом поворачиваются к дереву или скале задом и прыскают на них мочой. Так же, кстати поступают львы и тигры. Встретив чужую метку гепард покрывает ее собственной – последнее «слово» должно остаться за победителем. Этот процесс, видимо, стимулирует гепарда и поднимает в собственных глазах. А главное, он напоминает всем другим соплеменникам: «Ребята! Не забывайтесь! Я жив, силен и это моя территория!»

Иногда два охотника встречаются на границах своих участков. Они напряженно стоят друг перед другом, готовые мгновенно кинутся в бой. Если они еще не знакомы или между ними еще не все было решено в прошлый раз, любая полянка превращается в поле битвы, а соперники катаются по траве одним клубком, стараясь дотянуться когтями или зубами до живота или горла друг друга. Такие схватки могут приводить к серьезным увечьям или даже гибели одного из соперников. Но иногда они молча постояв друг перед другом, так же молча расходятся. Мы никогда не узнаем, что именно они «говорили» друг другу в эти мгновения, но явно что-то о взаимном уважении «прав гепардов» на существование, охоту и владение собственной территорией.

При охоте и просто в повседневной жизни львы и гепарды используют возвышенные места. Это могут быть скальные выходы или «копье» – в как в Серенгети, берега оврагов как в Масаи Мара, холмы и термитники, как в Самбуру. Именно отсюда, с этих наблюдательных пунктов они оглядывают саванну и, подобно шахматистам, замысливают и организовывают очередные «партии» на «игровой доске». Возвышения дают не только выгодную стратегическую позицию, но зачастую там почти всегда циркулируют массы свежего воздуха, охлаждающего зверя и несущего запах саванны. Иногда все стратегические высоты в долинах Масаи Мара заняты хищниками, оглядывающими сверху свои владения и стада своих «коровок».

По своей натуре гепард, как настоящая кошка, индивидуалист и предпочитает ходить и охотиться сам по себе. Но иногда подросшие гепарды остаются жить рядом с матерью, или братья образуют охотничий союз. Такие пары я наблюдал и в Масаи Мара и в Серенгети и в Нгоро Нгоро (фото). Они живут и охотятся вместе, причем, в этой совместной охоте ведут себя уже как собаки. Т. е., помогают друг другу охотиться, нагоняют жертву друг на друга, берут ее в «клещи», вместе ловят, валят с ног и делятся добычей. Лишь у львов можно наблюдать элементы такого поведения.