Текст книги "Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1"

Через какое-то время, дней через 103–110, у львиц появятся детки, которых их отцы признают сразу и безоговорочно, а прайду обеспечена стабильность на 2–3 года. Именно столько будет в среднем длиться царствование одного или двух львов и самки могут все это время беспрерывно рожать и выхаживать своих пушистых и пятнистых котят. Затем снова случится что-то новое: придут новые львы и прогонят хозяев, или они попадут под ядовитые стрелы туземцев или молодые масаи, стремясь стать мужчинами, нападут на них и заколют своими копьями или дротиками.

В саванне бывают совершенно невообразимые случаи, когда победивший самец приводит с собою своих самок и внутри прайда начинаются женские распри! А это чревато многими проблемами. Прайд лихорадит, некому охотиться и воспитывать детей, налицо сплошные раздоры и вот, часть женского состава бывает вынуждена покинуть «отчий дом».

* * *

Вся тяжесть охот и всего, что связано с добыванием пищи, лежит на львицах. Самцы лишь изредка участвуют в их охотничьих сафари, а чаще всего приходят уже на готовое. Их главная функция в прайде – обеспечение воспроизводства, сохранение в неприкосновенности охотничьего участка с дичью, от которого кормятся все, или говоря проще – защита участка и львиц с детьми от «варягов». И если нужно, то они вдвоем, насмерть, будут отстаивать свои права на «недвижимость».

За много лет самки так наловчились участвовать в совместных загонках, засадах, нападениях и т. д., что понимают друг друга без слов. На охоту они стараются выходить так, что бы быть «под ветром» у антилоп, которые готовы сразу учуять их запах. Зачастую часть львиц сидит в засаде(!), а другая часть нагоняет добычу на них. В других случаях львицы окружают стадо гну и ловят, кого смогут. Как видим, они стимулируют эволюцию антилоп среди которых выживают быстрейшие. Но даже при этом, эффективна лишь каждая пятая их атака! А четыре раза они преследуют антилоп вхолостую и те не попадают им на завтрак. Ведь эволюция хищников и их жертв – копытных всегда шла параллельно, поэтому в игре «А ну-ка догони!» шансы у всех равны. Все это «гуляющее мясо» – антилопы и зебры, безмятежно пасутся поблизости от отдыхающих львов, как бы дразня их своей доступностью, своими сладкими запахами, но если те на охоте, они следят за ними с предельным вниманием, понимая, что враг для них опасен не тот, кто на виду, а невидимый.

Вот одна львица сидит в траве, на виду у небольшого стада антилоп гну и привлекает их внимание. Ее сестра обходит это стадо по большой дуге, прячась в колючем кустарнике. По каким-то, одной ей видимым признакам, первая львица увидела, что ее подруга на месте и успешно замаскировалась. Она встает и медленно оттирает антилоп к кустарнику. Те, не подозревая подвоха, отходят и приближаются к зарослям. Оттуда следует молниеносная атака и вот уже жертва бьется в крепких когтях.

Глупенький детеныш-подросток водяного козла остался после водопоя в озерце и не ушел со своим стадом, как все подростки, он стал жутко самостоятелен. На водопой пришли львы и одна из львиц сразу же сделала «стойку». Но в озеро лезть не спешит, – а вдруг там глубоко. Детеныш сам встал на ножки и показал, что там мелко. Сразу же последовала атака и после спадания веера брызг, обнаружилась львица, лежащая на поверженном козле.

Лежащая на вершине холма пятнистая(!) львица (это очень редкая форма меланизма у львов) видит, как одинокая гиена подкрадывается к семье пасущихся бородавочников. Правильно рассчитав результаты этой охоты, она уже встает и идет в том направлении. Гиена тем временем врывается в стадо свиней и отбивает крупного молодого подсвинка, которого тут же и ловит. А львица со всех ног бросается к ним и оказывается тут как тут, заставив гиену отпустить свою законную добычу, в свою пользу. Тут же около добычи она и позирует.

Ночью прайд львов предпринял атаку на стадо масайских жирафов, что отдыхали в небольшой акациевой роще. Безобидные гиганты с испуга помчались галопом через бурелом, что и днем-то чревато. Молодая самка в темноте зацепилась за корягу, падает, пытается встать, но подоспевшие львы облепляют ее и она успокаивается навсегда. Ее малыш, потерявший все ориентиры сразу, не бежит за стадом а возвращается и хлопая ресницами, пытается найти мать. Львы, тихо лежащие в темноте, ждут его прихода.

Ранним утром, вместе с остатками тумана, я следовал за львиным прайдом по равнине. Шесть львиц с котятами, под охраной красавца-льва медленно продвигались на вершину холма. Пропустив их наверх, я увидел, как за ними в отдалении, почти в открытую, следуют две пятнистые гиены Crocuta crocuta. Они не торопили события – постояли, пошли, обнюхали и обследовали кусты, полежали, подождав, пока львы двинутся дальше и последовали за ними. Было четко видно, что главный центр их внимания – это прайд, который к тому же собирался охотиться. Осмотревшись наверху, львицы, скрадывая свои действия, начали медленно спускаться с холма, оставив котят лежать в траве. Выехав на равнину я увидел, что охотятся они на антилоп гну. Подкравшись ближе, две львицы погнали пару антилоп по широкой дуге, на конце которой из засады их встретило еще четыре. Завалив одну из жертв, они сгрудились над ней, разделывая ее сначала стоя, а потом улегшись тут же. Подтянулись львята, выискивая, как им протиснутся поближе. И тут я увидел гиен, которые «выписывали круги» рядом с местом происшествия, не в состоянии оторвать голодный взгляд от счастливого семейства. Время от времени одна из них «дергалась» вклиниться в «кучу-малу», но львов было слишком много, к тому же они контролировали ситуацию и даже малыши оскаливались при такой попытке. Через какое-то время наружу показался скелет бывшей антилопы, а вскоре первые львицы отвалились и отойдя на несколько шагов, свалились на траву. Гиены не преминули воспользоваться новой расстановкой сил и тут же потеснили львят на другой конец останков туши. Так они вместе и доедали гну, изредка огрызаясь друг на друга.

* * *

Масайские львы Серенгети имеют славу одних из самых красивых, и великолепных в Восточной Африке, хоть множество поколений белых и черных охотников пытались извести их совсем! В отличие от львов Цаво, они не имеют такой зловещей и гнетущей славы людоедов, погубивших во время строительства железной дороги Найроби – Момбаса около 40 человек! Их всегда отличала выдержка, царственность и величие. Всего их сегодня здесь около полутора тысяч (на полтора миллиона копытных) и такая львиная насыщенность пространства заставила меня в Серенгети прекратить пешие вылазки. Обычно же, видя, что насыщенный прайд отдыхает, я умудрялся подходить к ним довольно близко, на что они реагировали довольно вяло, подобно одной львице, прикрывавшей свой глазик и ждавшей моего приближения с мыслями: «Ну подходи, завтрак, подходи!».

Выезжаем из акациевого леса, окружающего озеро Ндуту и на развилке дорог встречаем «теплую компанию» – львиный прайд, из 9 разновозрастных львов. Они безмятежно расположились на отдых прямо в центре развилки дорог, в самых живописных позах: одни лежат на животе, другие на спине, задрав ноги, третьи в обнимку друг с другом. Матери кормят своих львят, которых обычно бывает двое-трое, реже больше, а их тетушки трутся тут же, помогая в воспитании малышей. У одной из них – львице Лее, на горле висит ошейник с радиостанцией. Это – часть научной программы американцев, изучающих передвижения прайда по равнинам Серенгети изо дня в день. Котята бесцеремонно ползают по взрослым, невзирая на «лица» и кубарем скатываются с головы огромного добродушного самца, который щурит глаза и укладывается поудобнее. Как все кошки, они очень ласковые, беспрестанно кто-то кого-то облизывает, урчит и обнимает, сплошная идиллия. Рядом с матерью они держатся 5–6 месяцев, вплоть до появления у нее следующего помета, что само по себе отодвигает их уже на второй план. Поэтому они уходят из под ее опеки, больше общаются с тетушками и сверстниками. Но дочери могут оставаться рядом с матерями до 18–20 месяцев, помогая воспитывать младших сестер и братьев. Если они остаются в прайде, то теплые отношения с матерьми поддерживают всю свою жизнь.

В случае гибели кого-то из львиц, ее малышей выкармливают другие кормящие самки. Да и вообще можно видеть довольно часто, как на одну мать наседает сразу с десяток(!) ртов, из которых явно, что две трети – чужие. Среди млекопитающих это очень редкое явление и показывает взаимную сплоченность прайда и его эффективность.

Подъезжает старенький грузовик и пытается проехать по дороге, занятой львиными телами. Он сигналит, фырчит от злости как закипающий самовар и чуть ли не наезжает колесами на хвосты и лапы львов, но те совершенно игнорируют этот плод цивилизации, даже как бы намеренно не замечают его и он вынужден по высокой траве обьезжать их всех(давить львов здесь запрещено).

* * *

За тысячелетия истории цивилизации на Земле Человек бесконечное число раз воспел в своих песнях, сказаниях, поэмах силу и красоту льва. Многократно были прославлены ставшими символическими смелость, отвага, величие и благородство царственной кошки, по праву занявшей свое место Царя всего звериного Царства. Но это никак не сказалось на отношении ко львам живым. Здесь Человек всегда был холоден, расчетлив и жесток!

Еще в VIII–XII веках львы водились не только в Африке, но и на юге Европы, на Кавказе, в Месопотамии, Ближнем и Среднем Востоке, Средней Азии и Индии. Постепенно их уничтожали и вытесняли, да так, что сегодня в Азии львы сохранились только в заповедном Гирском лесу, штат Гуджарат, что в Северной Индии. В Африке львов безжалостно истребляли все, кому не лень. Последний капский лев был убит еще в 1865 г(!), последний атласский черногривый лев – в 1922 году. Остались эти царственные создания лишь в Восточной и Южной части континента, немного в Сенегале, где они более-менее, находятся под защитой Национальных Парков, хотя нужно признать, что большинство из этих Парков существует лишь на бумаге. Поневоле встает вопрос – а люди ли мы, не умеющие сберечь богатства своей зеленой планеты?

Главная беда для львов в том, что свободных саванн с дичью остается в Африке все меньше и меньше. А если нет дичи, то нет и львов. Везде, куда ни кинь глазом, только культурные, засеянные поля, рукотворные пустыни, поселения, города, люди и их скот. Настоящая дикая Африка уходит безвозвратно.

Напасти на львов накатывались волнами. Сначала это были дикие масаи, для мальчиков которых пропуском во взрослую жизнь было убийство льва с помощью копья и мачете! Потом со всех сторон потянулись белые охотники, стреляющие во все живое, а во львов в особенности. С трудом, но удалось утихомирить тех и других. Но в последние годы львов Серенгети одолевает болезнь Карре. Это вирус, поражающий нервную систему, нарушающий функции мозга, приводящий к судорогам и смерти. Интересно, что для пятнистых гиен, поедающих тела павших львов, эта болезнь не страшна вовсе. И там, где еще вчера на просторе охотились красавцы-львы, сегодня раздается глумливый хохот гиен.

Зебра Греви – пустынные странники

Зебра Греви – самая древняя, редкая и красивая из всех трех ныне живущих видов зебр. Отличается от других видов своими большими размерами (вес до 400–430 кг), крупной, вытянутой вперед головой, с лопоухими как у осла закругленными ушками и специфической полосатостью: длинные тонкие полоски лежат на белом теле строго параллельно, а на крупе создают систему треугольников. Живот белый, по спине проходит темный «ремень», хвост с симпатичной кисточкой, а на окончании морды – коричневое пятно. В ней все необычно и даже свое имя она получила непросто. В 1882 году Правитель Эфиопии Менелик I в знак особого уважения послал в подарок Президенту Франции Жюлю Греви пару пустынных зебр. Зоологи Европы с изумлением увидели ранее неизвестный, новый вид и при описании дали ему имя Президента Equus (Dolichohippus) grevyi O. Еще до нашей эры их ввозили из Африки римляне для своих кровавых забав под именем «гиппотигров» и сотнями забивали на ристалищах. С тех пор эти зебры не были лучше изучены, но зато активно уничтожались и стали настолько редки, что занесены в Красную Книгу МСОП.

* * *

Пасмурное тревожное африканское утро встречает нашу экспедицию на краю великих сомалийских пустынь. Перед нами расстилается неприветливый пейзаж буша – светлые заросли низкого колючего кустарника, перемежающиеся плешивыми степными полянками на красных ферритовых почвах с купами зонтичных акаций, которые как бы светятся на фоне темно-синих гор. Мы медленно двигаемся по долине, мимо красных термитников, а нас глазами провожают небольшие табунки местных реликтов – зебр Греви и восточноафриканских ориксов – бейз. Они пасутся и отдыхают как вместе, так и отдельно и судя по всему, делить им нечего. Несколько маленьких зебриных групп иногда объединяются и тогда перед нами появляются настоящие стада. Кроме табунов встречаются пары и одиночные «полосатые матрацы». К одному такому мы подъезжаем вплотную. Он стоит под акацией и ждет нас, а точнее – терпит вторжение завоевателей, потому что это жеребец, охраняющий собственную, в боях и трудах отвоеванную территорию! В довершение всего я вышел из машины и попытался подойти ближе. Тут его горячая душа не выдержала, – он резко взмахнул головой и, подняв ее вверх, начал издавать совершенно не лошадиные, а ослиные «трели» – «иа-иа-иа», одновременно тронувшись с места и пытаясь боком преградить мне дорогу на свою территорию! Видя, что на испуг меня не возьмешь, он, задрав хвост, отбежал в сторону и тут же неожиданно, очень резво напал на двух, ничего не подозревавших молодых жеребцов, пасущихся невдалеке. Видимо, они находились на границе его участка или рядом и он терпел их присутствие до тех пор пока мое вторжение не тронуло его до глубины души и он наконец понял, что время посчитаться с ними настало, решив все поставить на свои места. Прижав уши, крича и кусая их за крупы, он ретиво погнал их прочь. Мне он отпор дать не решился, а весь свой буйный нрав проявил в переносе агрессии на своих полосатых соплеменников. Как говорится – у сильного всегда бессильный виноват (хотя, признаемся, что и мы иногда отыгрываемся на своих домашних, получив нагоняй на работе).

Зебра Греви – самое интересное создание из всех лошадиных, поскольку живет совершенно в неспецифичной для них среде – африканских пустынях, при постоянном дефиците воды и корма, но и это не главное. Если у всех других лошадей, включая равнинных зебр, жеребцы свободно водят гаремы самок по обширным территориям, то у наших героев доминантные жеребцы тяготеют в первую очередь не к самкам а к …территориям. Они захватывают обширные участки пустыни или саванны, метят их кучами своего навоза и тщательно охраняют от конкурентов. Размеры таких участков могут быть просто грандиозны – от 2 до 6 и более квадратных миль(!), а их специфические метки служат им ориентирами при взаимоотношениях и при выяснении размеров и границ участков. Они настолько привязаны к своим территориям, что занимают их постоянно по многу лет. Даже если засуха и голод прогоняют их вон, в другие области, где прошли дожди, где есть вода и зелень, то позже, когда обстановка позволит, они возвращаются снова на старые участки и занимают каждый свой. Если кто-то из хозяев не вернулся (погиб, покалечен хищниками), то на «свято место» претендует сразу несколько бойцов, которые в рьяных драках выясняют отношения и первый из равных занимает свой новый «трон». Теперь он будет метить его границы и охранять от экспансий молодых «наглецов».

Биологический смысл захвата этих территорий в том, что именно на них происходят встречи, общение с самками и размножение, поскольку дамы генетически запрограммированы на предпочтение именно владельцев «недвижимости», которые и оставят свой след в потомстве и истории рода.

Территориальные жеребцы довольно терпимо относятся к появлению на их участках молодых холостых самцов, но те должны выказывать им свое уважение и подчинение, а никак не мужской самостоятельный норов, иначе они рьяно преследуются и изгоняются хозяином прочь. Но как мы видели выше, господский гнев непредсказуем и может упасть на головы вассалов ежесекундно, без объявления причины и поводов.

В целом, характер у «мужиков» независимый и агрессивный. Они способны не только защитить свою территорию от конкурентов, но и самок с жеребятами от львов и гиен! Когда владелец гарема рядом, хищники не рискуют нападать. Более того, жеребец способен сам напасть на них, причинить немалый ущерб копытами и зубами и обратить в бегство В саванне неоднократно находили львов с проломленными копытами черепами. По своему опыту могу сказать, что такие «прикосновения» сходны с ударом молотком. К тому же все они обладают отличной памятью, долго помнят своих врагов и ищут случай им отомстить. Так, в заповеднике Аскания-Нова (где я работал около 20 лет) один из основных жеребцов зебры Греви после очередного обездвиживания и расчистки копыт, резко невзлюбил меня. Да настолько, что я уже не рисковал зайти в его вольер безоружным, поскольку он, подобно злой собаке, остервенело кидался в бой, норовя порвать мое тело или руки зубами. Каждое мое появление около его вольера на протяжении пяти (!) лет он сопровождал неудержимым злобным ревом и метанием перед оградой. После этого, видя, что до меня не добраться, он «сливал» свое зло на собственную супругу, наказывая ее по полной программе. Он умудрялся различать меня даже в большой толпе экскурсантов(!), которые никак не могли понять, почему это «милое создание» так сильно разволновалось.

Между самцами часто происходят жестокие бои за владение территорией, о чем красноречиво говорят их шрамы, покусанные хвосты и рваные уши. У некоторых жеребцов они располосованы в лохмотья, а у одного были обкусаны напрочь. Вряд ли это была работа льва, который отгрыз бы их прямо с головой. Такие бои происходят и между соседними владельцами участков, при наличии на границе кобылок, расположенных к любовным играм. Когда табунный жеребец собирает или отделяет в сторону от других свой гарем, он преследует его в позе «гусака» – низко пригнув голову к земле и прижав уши. В этой неудобной позиции он может даже бегать рысью или галопом и при этом кусать своих падчериц за круглые и полосатые задницы. Если же он кидается на другого жеребца, то глаза его наливаются кровью, шея изогнута и вытянута вперед, уши плотно прижаты, зубы оскалены, и ярость буквально брызжет из него, подобно огню из ноздрей сказочного дракона. В эти минуты жеребец больше напоминает тигра, а не лошадь. Когда два таких «орла» начинают свои разборы, то небу становится жарко, а бойцы в кровь уделывают друг друга. В конце концов сильнейшие остаются охранять свои территории и ждать наплыва возлюбленных, а холостым молодым жеребцам ничего не остается как мигрировать по пустыням за стадами самок или терпеть притязания господствующего территориального самца. Странники автоматически исполняют роль сторожей при дамах, делят с ними все «радости и горести» (кроме любви), постепенно взрослеют, пытаются заявить о себе и занять свое место в жизни. Наконец, повзрослев, они начинают понимать, что исполняют роли евнухов в гареме и стремятся занять свои собственные участки, отбивая их у старожилов.

Основные ячейки «зебриного общества» – самки с жеребятами. Они могут держаться отдельно, могут вступить в союз с жеребцами, но чаще объединяются вместе по 3–5 мамаш. Такие табунки обследуют буш, полянки, заходят на территории хозяев участков, принимают их ухаживания или в сопровождении холостяков мигрируют по пустыне. Иногда кобылы объединяются в крупные стада, по 40–50 животных, которые, как я заметил, гораздо спокойнее реагируют на подъезжающий джип и видимо вместе чувствуют себя более защищённей.

Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что по всей пустыне проложено множество троп. Они соединяют водопой с пастбищами и с «сердцевинными» зонами. Это так называемые «тырла» – участки с выбитой травой, от постоянного стояния здесь множества животных, окруженные кучами сухого навоза. Это как бы их дом, приют, куда стада зебр собираются как англичане в свои закрытые клубы, «на огонек». Здесь они сбрасывают напряжение «трудовых будней», обмениваются информацией, запахами, общаются, выясняют отношения, знакомятся с пришлыми и новыми детьми. Пары, симпатизирующие друг другу, становятся как правило «валетом» и каждый отгоняет хвостом мух от морды соседа. Другая пара увлеченно выкусывают друг у друга что-то в шерсти, третья развлекается совместной игрой, пытаясь схватить партнера за запястья и при этом не дать укусить себя. Жеребята лежат рядом с матерьми или общаются друг с другом, копируя при этом поведение взрослых. Обнюхивания и выкусывания сменяются догонялками и соперничеством, а затем валянием в пыли. Намаявшись, они спешат под широкий материнский бок и найдя сосок, самозабвенно его турзучат, захлебываясь молоком. Все они знают друг друга в лицо и где-то к возрасту полугода между ними образуются четкие иерархические отношения.

В каждой долине есть несколько таких «сердцевинных» зон и по их периметру располагаются несколько «каталок» или «пылевых ванн». Это большие ямы с пылью (или грязью во влажный сезон), в которых зебриное население самозабвенно валяется и освобождается от паразитов. Когда кобылы встают на отдых, сразу кто-то из них опускается на запястья, ложится и начинается валяться в пыли. Тут же этот почин подхватывается и вот уже в клубах пыли мелькают ноги и 3–5 белых животов.

Кстати, свое «сердце» есть и на территориях жеребцов. именно сюда они возвращаются после боевых походов, поединков и пастьбы.

В сухой сезон табунки и стада зебр ходят на водопой к реке рано утром и поздно вечером. В сезон дождей, когда водой пропитана и почва и трава, о ней они забывают. Как я заметил, вода вообще для них не проблема и они могут помногу дней не вспоминать о ней даже в засухи. Все переходы по саванне происходят только цепочкой, друг за другом, по одной из троп. Кстати так ходят все дикие лошади и масаи, ступающие в след впереди идущего.

Колеся по пустыне, мы крепко застряли в низине, у реки Эйвасо-Нгири. А поскольку люди здесь бывают редко, да и то лишь сомалийские браконьеры, то пришлось мне, как самому опытному, идти за подмогой. Через какое-то время, продираясь через буш, я дошел до грунтовки и встретил на поляне большой табун зебр. Они бросили пастись и с любопытством начали наблюдать за мной. По мере приближения любопытство их сменялось беспокойством, а с 50 м они рванули мне наперерез, кося на меня черными глазищами. Т. е., не ушли в сторону, а стали пересекать вектор моего движения по дороге, как впрочем, поступают и многие антилопы.

Их тела мелькали полосатыми отражениями в голубых лужах на дороге, с шумом влетали в воду и разбрызгивая тысячи блестящих капелек, исчезали в придорожном кустарнике, пронзая его как небольшие танки. А мне оставалось лишь вспоминать их полосатые задницы и топать дальше, гадая, за какими кустами меня ждут львы и новые приключения!