Текст книги "Оружие скорби. Книга 1. Я выбираю смерть"

Глава 18

Лейст вышел из-за слишком медленно открывающейся створки и замер. Корабль – отличное разведывательное судно с форсированным двигателем – был на месте, с опущенным трапом. В нескольких шагах от трапа стоял, приоткрыв рот, бледный коренастый человек. Он действительно выглядел обескураженным, но Лейст готов был поклясться, что причиной тому не их вторжение, а открывшийся за воротами ангара вид, ворвавшийся внутрь свежий воздух.

– В чем дело? – справившись с собой, крикнул человек. – Зачем священник?

Лейст понял, что это – последний шанс вернуться. Извиниться, сказать, что ошиблись, пробормотать какую-нибудь ерунду и убежать. Отчасти он хотел этого, хотел прекратить безумие, но мысль о вонючей конуре, в которую превратился его дом, о бывших друзьях и о соседях наполняла его отвращением. Что его там ждало, кроме самоубийства? Есть же более веселые способы покончить с собой.

Не говоря ни слова, Лейст бросился вперед. От гинопосца его отделяло порядка десяти метров. Тот, видимо, тоже подумал, что у него есть один шанс закончить битву, не начав: он провел рукой по бедру, убедился в отсутствии оружия, потом взглянул в сторону трапа. Когда же он повернулся обратно, Лейст увидел изготовившегося к битве воина.

Сделав обманный выпад рукой в голову, Лейст крутнулся на одной ноге и, используя остатки энергии бега, ударил противника другой ногой в корпус. Это была чистая импровизация, построенная на уверенности в том, что против гинопосцев обычные способы ведения боя не годятся.

Гинопосец легко отбил удар рукой и сам бросился в атаку. В этот момент Лейст пожалел о последних годах, проведенных в алкогольном тумане. Неудержимо быстрый и при том сильный, гинопосец засыпал его ударами. Отразить Лейст сумел лишь некоторые, остальные достигли цели, лишив его возможности ориентироваться в пространстве. В голове звенело, очаги боли вспыхивали то тут, то там, сливаясь постепенно в один большой пожар.

Лейст наугад махнул рукой и тут же угодил в захват. Кости затрещали, когда гинопосец вывернул ему руку. Яростно взревев, Лейст попытался прыжком высвободиться из захвата, но, видимо, удивить подобным гинопосца было нельзя. Он перехватил Лейста поперек туловища и бросил на металлический пол ангара.

– А теперь рассказывай, выродок, кто ты и что ты, – потребовал гинопосец. Он держал ладонь возле горла Лейста, пальцы легли на нервный узел. Одно легкое нажатие – паралич на час, одно сильное – смерть.

– Давай, со всей силы, – прохрипел Лейст, отмечая про себя, что его соперник даже не запыхался.

– Сдохнуть хочешь? – приподнял бровь гинопосец. – Я бы с радостью, малыш, но на меня за это столько дерьма выльется, что лучше не надо. Что, Реввер прислал «торпеду»? Ты под наркотой?

Где-то далеко завыла сирена, послышался звук приближающихся моторов. Лейст закрыл глаза. Так глупо все закончилось, не успев начаться. Что дальше? Тюрьма? Не за убийство, а за нападение на убийцу?

– Хорошо, что здесь есть камеры, – вздохнул гинопосец. – Подождем, пока приедут блюстители порядка, и расстанемся.

Воспользовавшись расслабленностью гинопосца, Лейст вывернул шею под чудовищным углом и вцепился зубами в державшую его руку. Гинопосец не кричал. Свободной рукой он обрушил серию ударов на голову Лейста. В глазах потемнело, в рот потекла кровь. Рыча, как животное, Лейст начал подниматься.

Крик гинопосца застал его врасплох. Парень ревел так, будто его выворачивали наизнанку. Лейст почувствовал свободу и отскочил назад, вытирая залитые непонятно чьей кровью глаза.

Крик прекратился. Посмотрев туда, где должен был стоять его противник, Лейст увидел его лежащим без чувств. Рядом с ним стоял священник, крутя в руке универсальный ключ.

– У тебя фонарик выпал, – сказал он, бросив ключ Лейсту.

Сирены орали совсем рядом, и Лейст поковылял к трапу. Священник помог ему взобраться по ступенькам. Рычаг закрытия люка оказался сразу же у входа, а не в кабине управления. Лейст поднял его, и трап поднялся, задраивая собой люк.

Когда закрылась внутренняя створка, Лейст позволил себе вздох облегчения. По крайней мере, напасть на них уже не получится – подобные корабли обладали высочайшей степенью защиты.

– Они могут закрыть ворота, – сказал священник.

– Знаю, сейчас.

Интуиция профессионального пилота безошибочно привела его в просторную кабину. В сущности, это была полноценная комната, посреди которой находились кресла двух пилотов и пульты управления с торчащими из них штурвалами.

Лейст сел на место первого пилота и вставил ключ в соответствующий разъем на пульте.

– Теперь все в руках божьих, святой отец. Если эта штука не расплавит кораблю мозги, то мы спасены.

– Аминь, – отозвался священник, устраиваясь на свободном сиденье.

Лейст нажал на кнопку. Почти физически он ощутил, как разряд проходит по проводам, ломая системы защиты, одну за другой. Секунду ничего не происходило, а потом кабину залило мягким светом, ожила и замерцала разноцветными огоньками панель управления.

– Есть, – прошептал Лейст, чуть не плача от радости. Видимо, бог еще не совсем от него отвернулся.

Руки Лейста уже делали свое дело. Он вывел на монитор камеру заднего вида. За раскрытыми воротами показались несколько мотоциклов – охрана, не полиция. Лейст включил задний ход и нажал на педаль. Корабль всей своей массой рванулся назад. Охранники, побросав мотоциклы, разбежались в разные стороны.

– Пристегнитесь, святой отец, – сказал Лейст, сам нащупывая ремень безопасности.

Покинув ангар, корабль изящно развернулся и помчался вперед, стремительно наращивая скорость. Из дюз рвалось пламя, моторы ревели.

– Взлетаем!

Лейст потянул на себя штурвал, и корабль оторвался от земли.

– Я тут подумал, – сказал вдруг священник, – а нас не собьет ПВО?

– Корабль Гинопоса? Вряд ли.

Они переглянулись и вдруг расхохотались одновременно, давая выход невероятному напряжению. Небо быстро чернело, на нем появлялись звезды. Иргил оставался позади.

– Знаешь, – сказал священник, когда закончилась тряска, неизбежная при выходе из атмосферы, – я впервые вижу, чтобы кто-нибудь оказал такое сопротивление гинопосцу. Должно быть, ты хороший боец.

Лейст не ответил, сделав вид, что сосредоточился на управлении. Священник посмотрел на его отрешенное лицо и не стал задавать вопросов.

– Я осмотрю корабль, – сказал он, отстегнув ремень.

– Будьте осторожны, – отозвался Лейст.

– Вряд ли на борту еще кто-нибудь есть, они бы выскочили на драку.

– Я и не говорю, что кто-то есть. Я говорю: будьте осторожны.

Священник ушел, и Лейст, издав вздох облегчения, закрыл глаза. Корабль шел по курсу, приборы сканировали окружающее пространство – пока ничто не требовало вмешательства.

Все выстраивалось в почти мистическую цепочку, уводящую в далекое прошлое. Глаза той девочки, что колотила его возле трупа матери. Дерево у забора, которое по какому-то вопиющему недосмотру до сих пор не спилили. А теперь еще эти слова: «Ты хороший боец».

– Я не должен был быть бойцом, – прошептал Лейст.

Годами подавляемые воспоминания, прорвав плотины, рвались наружу. Боец… боец должен быть бесстрашным воином, а Лейст считал себя самым настоящим трусом. Ведь даже в десант он попал, спасаясь бегством от самого себя. Но убежать не получалось. Эти зеленые глаза, глядящие с жалостью и презрением, всплывали в памяти тем чаще, чем выше поднимался Лейст. Он стал лучшим, возглавил свое подразделение, но глаза преследовали его. Тогда он попытался укрыться на дне, но и там они жгли его душу. Из-за этих глаз Лейст и подписался на дело с Фаридом и Мазуром, а не ради денег. И что в итоге? Казалось, глаза смотрят на него с обзорного стекла, будто отражение…

Лейст почувствовал острое лезвие у своего горла.

– Одно движение – тебе конец, – прошелестел женский голос. – А теперь очень тихо расскажи мне: кто ты, что здесь делаешь, и куда мы летим.

Лейст сглотнул и поморщился, почувствовав, как под лезвием ходит кадык. Пожалуй, действительно хватит одного движения.

Глава 19

Джип Реввера остановился возле маленькой церквушки, построенной, вероятно, в первом или втором тысячелетии после колонизации. Ирцарио взглянул на каменное строение через автомобильное стекло.

– Пойдете со мной, майор, – сказал он.

– Я не больно-то верующий, – отозвался Реввер.

– Моей веры в то, что вам лучше не показывать спину, хватит на нас обоих.

Они выбрались из машины. Реввер хмуро посмотрел на Ирцарио, расстегивающего плащ.

– Я могу попросить не проливать кровь в церкви? – спросил он.

– А что? – Ирцарио поднял на него голубые глаза. – У вас вроде приструнили любителей колотиться лбом об пол. Так что вряд ли последуют демонстрации.

– Вы хорошо осведомлены о наших делах.

– Что бы вы там себе ни воображали, Гинопос – это не просто машина для убийства. Мы тщательно изучаем быт каждого общества, прежде чем… ну… контактировать с ним.

– Вы еще и отличный дипломат, – улыбнулся Реввер. – Ваш отец должен вами гордиться.

Ирцарио изменился в лице.

– Что тебе известно о моем отце? – спросил он тоном, более подходящим для допроса, чем для светской беседы. Реввер словно не заметил этой перемены.

– О, совсем не многое, – сказал он. – Мы, знаете ли, тоже предпочитаем изучать каждое общество, которое… ну…

Реввер мотнул рукой в воздухе, не закончив фразы. Ирцарио, прищурившись, смотрел на него.

– Пожалуй, мне стоит присмотреть за вами, майор, – сказал он.

– Благо, у вас будет на это время. – Реввер усмехнулся и, предупреждая новые вопросы, двинулся ко входу в церковь. – Пойдёмте скорее, мы и так уже час мотаемся по магазинам, а у меня и другая работа есть.

Стиснув зубы, Ирцарио последовал за ним.

Церковь встретила их пустотой и молчанием. Ирцарио, которому майор вновь уступил первенство, шел мимо ровных рядов скамеек, направляясь к алтарю. Навстречу ему вышел священник в скромном облачении. Ирцарио остановился и отвесил ему издевательский поклон.

– Рад приветствовать вас, отче.

– Так не обращаются к священникам, – послышался ответ. – Ты ведь пришел сюда не в поисках бога, сын мой. Так спроси, что хотел, и уходи.

Ирцарио перестал паясничать и, глядя в глаза священнику, сказал:

– Хирт. Винчу Хирт. Я уйду отсюда только с ним.

Лицо священника исказила гримаса.

– Он не счел нужным тебя дождаться.

Ирцарио подошел к священнику почти вплотную, положил руку ему на плечо и, заглянув в глаза, спросил:

– Что вы имеете в виду? Пожалуйста, раскройте свою мысль как можно более полно.

Священник покосился на руку на своем плече. Хватка была железной.

– Хирт работал на добровольных началах около месяца. Не могу сказать, чтобы я этому радовался, послушник из него был так себе. Вульгарный, склонный к пьянству…

– Я не за рекомендациями пришел, а за ним самим, – оборвал его Ирцарио. – Давай ближе к делу. Где этот мелкий гаденыш?

Священник хихикнул, прижав ладонь ко рту, и посмотрел на Ирцарио.

– Мелкий гаденыш, – повторил он. – А ведь правда, это прозвище очень ему подходит. Мелкий гаденыш, надо же…

– Я начинаю терять терпение, – сказал Ирцарио и стиснул руку так, что священник вскрикнул. – Где Хирт?

– Я же говорю, его здесь нет, – прошипел священник.

– Ну так начинай говорить про то, где он есть.

– Не знаю. Бог свидетель, не знаю! Прошу, ослабьте же хватку!

– Где Хирт? – Плечо начало трещать под стальными пальцами Ирцарио. Реввер шагнул вперед.

– Достаточно, – сказал он. Спустя какую-то долю секунды под его подбородком оказалось лезвие тесака. Он даже не заметил движения Ирцарио

– Ты, что ли, меня остановишь? – рявкнул Ирцарио, продолжая правой рукой терзать священника. – Я весь ваш поганый город могу вырезать, мне и часа не потребуется. Не лезь, майор.

Реввер промолчал. Ирцарио повернулся к священнику, оставив, впрочем, тесак на прежнем месте.

– Мне повторить вопрос? – Эхо разнесло по церкви его голос.

– Нет, нет, пожалуйста! – верещал священник, пытаясь оторвать от себя ладонь Ирцарио. Гинопосец словно бы не замечал этих его усилий.

– Хирт, – напомнил он.

– Я не знаю! Позавчера он еще был здесь, а вчера пропал с целым ящиком вина для причащения.

– Где он живет? Адрес?

– Нет никакого адреса, он жил здесь! Есть келья на втором этаже. Могу отвести, но его там нет, и я не знаю, где он.

– Веди.

Ирцарио разжал пальцы, и священник со стоном повалился на пол, массируя пострадавшее плечо.

– Большой грех, – прошептал он

– Не самый большой из всех, что я совершал. Вставай, пошли в келью.

В келье никого не оказалось. Это было полупустое помещение размером чуть больше туалетной кабинки. У одной стены стояла аккуратно заправленная кровать, у другой – стул. Вот и вся обстановка.

– Вчера, – пробормотал Ирцарио.

Он подошел к кровати, сел на неё и, прислонившись спиной к стене, прикрыл глаза. Все сорвалось. Вместо триумфального возвращения – кропотливая работа, которую он так ненавидел.

– Хорошо, давайте подумаем, – сказал Ирцарио, открыв глаза. Реввер и священник стояли перед ним. Взгляд Ирцарио остановился на майоре.

– Сколько степеней идентификации используется в космопортах Иргила?

– Восемь, – отозвался Реввер. – Да, подделать личность почти невозможно. Но ведь космопорты не отчитываются перед Гинопосом.

– Вы так думаете? – усмехнулся Ирцарио. – Что ж, не буду переубеждать. Предположим, это моя интуиция: Хирт все еще здесь. Вы можете объявить его в розыск?

– Нет, – покачал головой Реввер. – Законов наших он не нарушал, так что…

Майор развел руками, изображая сожаление. Ирцарио скрипнул зубами. Ситуация складывалась – хуже некуда: звонить Аргеною означало расписаться в своей несостоятельности. А ведь как хорошо все начиналось!

– Майор. – Ирцарио попытался смягчить голос. – Понимаю, что я не самый приятный пассажир, но подумай о будущем. Гинопос войдет в состав Триумвирата, рано или поздно. Тогда многое изменится, и я могу устроить так, что про тебя не забудут.

– Я бы предпочел, чтобы обо мне не вспоминали.

Их взгляды встретились – слово сшиблись два клинка. Ирцарио отвернулся первым.

– Ладно, – сказал он. – Пусть так, я услышал тебя. Поехали обратно. Простите за беспокойство, святой отец.

В машине Ирцарио сидел молча, только смотрел в окно и поглаживал лежавшую на коленях голову. Он думал, пытался собрать все воедино. Итак, Хирт, единственный человек, из-за которого галактика еще не обратилась в пыль, сбежал. Может, он что-то заподозрил, а может, просто решил сменить место – потому что так ему захотелось. Ситуации это не меняло: придется заниматься оперативной работой на незнакомой территории. Хуже не придумаешь.

Реввер, чтобы хоть как-то разбавить атмосферу, включил радио. Сразу же послышался голос девушки, читавшей новости:

– Прямо сейчас наш корреспондент находится на месте происшествия. Альдемар, здраствуйте!

– Здраствуйте, Ирия, – сухо ответил корреспондент. – Я нахожусь на взлетно-посадочной полосе комфорта космопорта «Барун» в Итико. Именно отсюда буквально несколько минут назад неизвестные угнали звездолет. Случай, насколько мне известно, беспрецедентный. В настоящий момент дирекция «Баруна» воздерживается от комментариев, на браслеты поставили глушилки. Напомню, что благодаря сообщениям в соцсетях, оставленных взволнованными сотрудниками, мы узнали о происшедшем. В настоящий момент все сообщения удалены.

Реввер включил радио.

– Нет таланта, так зачем лезть? – проворчал он. – Я понимаю, транслировать мысли через браслет тяжело, но ведь Ирия как-то справляется – удовольствие одно послушать!

– Ирия говорила сама, не через браслет, – отозвался Ирцарио. – А этот… погоди, что?!

– Таланта, говорю, нету, – повторил Реввер.

– Что он сказал? Звездолет угнали?

– Ну да, – кивнул Реввер.

Ирцарио побледнел. Он вдруг грохнул кулаком по двери и громко сказал что-то на неизвестном Ревверу языке.

– Думаешь, твой? – поинтересовался майор.

– Давай-ка гони быстрее! – прошипел Ирцарио сквозь зубы. Его пальцы поглаживали браслет, но безрезультатно – Фенир не выходил на связь.

Глава 20

Фенир пришел в себя только с появлением Ирцарио. Над ним к этому моменту собрался целый консилиум. Врачи неотложки наотрез отказывались забирать гинопосца.

– А если он у нас дуба врежет? – орал пожилой фельдшер на людей в форме. – Нет уж, спасибо, вы его приняли – вам и разгребать. При космопорте должен быть штатный врач, он…

– Он как услышал – «по собственному» написал, – буркнул начальник службы безопасности.

– Ну так и закопайте его за ангаром, мол, ничего не знаем, – махнул рукой фельдшер. – Хотя вроде дергается.

Ирцарио, проталкиваясь к Фениру, слушал эти разговоры, стиснув зубы.

«Что произошло? Кто это был?» – Ирцарио задал вопросы через браслет, телепатически. Со стороны казалось, что он просто смотрит на Фенира, сидя напротив него на корточках.

«Не знаю. Какой-то парень».

«Какой-то парень уделал тебя и забрал корабль? Смеешься?»

«Все не так, – покачал головой Фенир. – Я его почти сделал, и тут… не знаю, наверное, что-то типа шокера… Был еще второй, в рясе».

– Хирт, – шепнул Ирцарио.

– Да не может быть, – еле ворочая языком, сказал Фенир.

– Лучше заткнись.

– Я сообщу Аргеною…

Ирцарио схватил друга за горло и прорычал, глядя ему в глаза:

– Только попробуй, и я тебя сам убью!

– Слушай, твои дела…

«Речь не только о моих делах, идиот! – Ирцарио снова перешел на транслятор. – Ты нарушил все возможные инструкции – это раз. Да еще и проиграл гражданскому. Если кто узнает – станешь подружкой Сонлера».

Теперь в глазах Фенира появилось осознание. Он понял, в какой скверной ситуации оказался.

– Майор, – повернулся Ирцарио.

– Да? – подошел к нему Реввер.

– Вы в состоянии найти корабль?

– Лично я – нет. Такими вещами занимается космическая полиция или даже Галактическое Агентство.

– Вряд ли, – усмехнулся начальник службы безопасности. – С чего бы им расшибаться из-за корабля гинопосцев?

Ирцарио смотрел на равнодушные лица собравшихся вокруг людей и все острее понимал, что его приперли к стене.

– Тем более, что один из похитителей – узорг, – продолжал офицер безопасности. – Его система слежения опознала – некто Винчу Хирт.

– Теперь я могу объявить его в розыск, – сказал Реввер. – Если, конечно, хотите. Как я понимаю, у пострадавших претензий нет.

– Никаких, – покачал головой офицер. – Ничего не случилось, понятия не имею, зачем все тут собрались.

Ирцарио снова выругался на непонятном языке. Повернувшись к Фениру, он бросил ему металлическую коробочку.

– Это что? – удивился тот.

– Твои чертовы леденцы. Можешь начинать сосать.

Хотя по законам Гинопоса подобные слова были страшным оскорблением, Фенир пропустил их мимо ушей. Он поспешил вслед за удаляющимся Ирцарио.

– Ну, слава богу, – вздохнул офицер.

– Поздравляю, – поморщился Реввер. – А мне с ними нянчиться, пока не улетят – распоряжение от самого Ремила Ланса.

***

Девушка, вне всякого сомнения – тут он не мог ошибаться. Скосив глаза, Лейст посмотрел на руку, державшую нож.

– А ты прилично загорела, – сказал он. – На Гинопосе есть солярии?

Нож дрогнул.

– Я не гинопоска! – Она повысила голос, и Лейст услышал в нем нотки возмущения. Голос был красивым.

– Тогда мы, очевидно, не враги, – мягко сказал Лейст. – Как тебя зовут? Давай ты уберешь нож, и мы спокойно поговорим?

– Ответь на мой вопрос: кто ты такой? Куда мы летим? – Она больше не шептала, говорила в полный голос.

– В данный момент я держу курс на Вагран.

– Что, сам? – девушка удивилась. – Без автопилота?

– Конечно. Введи я координаты в компьютер – весь Гинопос сразу будет знать, где меня встретить. А так им придется лететь следом.

Своим обостренным чутьем бойца Лейст ощутил перемену в ее отношении. Между его горлом и лезвием ножа будто возникла невидимая преграда. Девушка допустила типичную ошибку новичка: позволила жертве перебросить эмоциональный мостик. Нож превратился в ненужный символ несуществующей угрозы. Лейст мог обезвредить ее в любой момент, но не спешил с этим: каждый человек имеет право довести до конца игру, которую затеял.

– Ты из Сопротивления? – спросила она вдруг.

– Откуда ты знаешь о Сопротивлении? – жестко спросил Лейст, сам при этом подумав: «Что за Сопротивление?»

– Я – узорг, – сказала она. Нож отодвинулся от его горла. – Наш корабль захватили эти двое. Непонятно, как они выследили нас – нельзя же контролировать все подступы к галактике…

– Есть такая пословица у разведчиков: если ты контролируешь одного человека из сотни, то тебе никогда не придется контролировать территории.

– Предательство? – переспросила девушка. – Нет, исключено.

– Сколько вас было на корабле?

– Двадцать один человек.

– А в живых оставили только тебя. Не догадалась, зачем? Теперь узорги не станут задумываться, кто их предал. А тот выродок будет продолжать стучать. Проще пареной репы, тебя подставили.

– Но я же…

Девушка не успела договорить. Послышался глухой удар и слабый вскрик. Лейст развернулся на стуле. Над лежащей без чувств на полу девушкой стоял священник с чем-то темно-синим в руках. Когда он размотал сверток, Лейст увидел бутылку из-под кагора: священник завернул ее в гинопосскую форму.

– Я вовремя! – улыбнулся священник. Улыбка его тут же померкла, потому что лицо Лейста было мрачным.

– Не надо было вмешиваться, – буркнул он. – Я контролировал ситуацию.

– Выглядело все так, будто ситуацию контролирует она.

– Вот именно поэтому священники молятся, а больно делают людям солдаты.

Священник кивнул, отбросил бутылку в горловину утилизатора и смиренно сложил руки перед собой.

– Ну прости. Надо было читать девяностый псалом, когда тот гинопосец тебя душил.

Лейст поморщился, но счел за благо промолчать.

– Отнесу ее в каюту, – сказал он. – Не трогайте здесь ничего, корабль летит как надо. Я вернусь, как она очнется.

Священник жестом дал понять Лейсту, что тот волен поступать, как ему заблагорассудится, и сел в кресло второго пилота. Лейст склонился над девушкой.

Она лежала ничком. Кинжал валялся неподалеку, и Лейст, не глядя, спрятал его за ремень. После этого он перевернул девушку.

– Это что, шутка? – вырвалось у него.

– В чем дело? – повернулся к нему священник.

– Ни в чем.

Лейст с трудом оторвался от созерцания лица девушки и поднял ее на руки.

– В каютах все в порядке? – спросил он.

– Пусто, чисто и прибрано, – откликнулся священник. – Гинопосцы всегда отличались внешней чистоплотностью.

Лейст уже не слушал его. Он вышел из рулевой рубки, ощущая, как начинают дрожать ноги.