Текст книги "Власть Фримана"

– Калибре? Какое глупое сравнение! – Взбунтовалась я.

– Так что же тебе нужно еще? Могу сказать о твоих проблемах со здоровьем.

– Нет, спасибо. Все правильно.

Вот ведь, а, надавил на ужасное прошлое, а я, ведь, уже начала все это забывать. И по какому-то не понятному стечению обстоятельств, здесь появляется человек, который рассказывает тебе то, от чего ты так стремительно бежишь.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я журналист по своей профессии, собственно, как и ты… – Посмотрел мне в глаза, задумался и окончил свою мысль, – в будущем будешь.

– А знаешь, что самое главное для журналиста?

– Внимательность, хорошая память, оперативность… – Прервал он мое перечисление, – Что за бред? Ничего подобного, кто тебя этому учит?

– Ну, на лекции преподаватели… – Взгрустнула я.

– Для журналиста важно только одно – информация.

– Ну это и так понятно.

– Нет, ты не особо понимаешь. Журналист не обязан быть оперативным, внимательным и обладать хорошей памятью, он обязан знать все! Как я.

– В смысле как ты?

– Я знаю все, в том числе и о тех людях, кто здесь находится.

– Ага, так я тебе и поверила. – Скептично ответила я.

– Ты не понимаешь, ты должна уметь раздобыть информацию любым доступным способом… – Снова пауза, – переступить закон тоже подойдет, как вариант.

– Ну так, а чтобы получить информацию, нужно обладать теми качествами.

– Нет, чтобы получить информацию нужно обладать лишь одним качеством.

– Каким же?

– Креативность. Лишь креативный человек сможет найти сто и один способ получить то, что ему нужно.

Я погрузилась в свои размышления… А, ведь в чем-то он, да прав, но мне все же ближе то учение, которое дают профессора. Как ни крути, а профессорам виднее.

Официант, тем временем, принес еще одно блюдо. Это была рыба, запеченная в неком грибном соусе, покрытая картофелем и усыпана разной зеленью. Я вдохнула аромат, который издавала рыба и ощутила, как в голове, словно радуга появилась, на фоне того дождя, что был сейчас на улице. Нос согрелся теплым и душистым ароматом, по спине рябью пробежала дрожь, а волосы на теле, словно волна поднялись и опустились – все же как дивно готовил повар в этом ресторане. Я смотрела на мистера Фримана, как он сидит с прямой спиной и, держа нож и вилку, режет мясо, а затем кладет небольшие кусочки в рот. Прямо-таки аристократия.

– Что ты имел ввиду, когда говорил о том, что знаешь в этом помещение все и о всех?

– Хороший вопрос. Я тебе скажу так: я знаю все вкратце о каждом из находящихся здесь.

– Вкратце – это как?

– Имя, фамилия, социальный статус, семейное положение, ну и доход.

– И зачем тебе это знать?

Я отрезала кусок и съела его, картофель развалился у меня во рту, а рыба растаяла, затем глоток вина и все это в водовороте устремилось вниз, а нейроны, получив достаточный заряд информации, отправили сигнал в мозг, из-за чего я немного притупилась, чтобы насладится на данный момент исключительно блюдом.

– А ты как думаешь?

– Никак. В том то и дело, что никак не думаю.

– Чтобы контролировать ситуацию.

– Или думать что контролируешь ситуацию. – Пробубнила я себе под нос.

– Что прости?

– Да нет, ничего. – Улыбнулась ему в ответ.

– Зачем ты пошла в журналистов? Что тобой двигало?

– Даже не знаю как сказать, наверное, страсть к тому, чтобы правда стала явью.

– То есть ты хочешь раскрывать то, что находится за завесой? Что-то скандальное?

– Да, скорее всего, я именно это и хочу.

Дождь на улице притих и уже не так сильно бился об окна, как до этого, будто старался пробиться сюда, в ресторан.

– Почему ты этого хочешь?

– Честно, никогда не думала об этом. – На этом я поставила точку и съела еще один кусок рыбы с картофелем, а потом запила небольшим глотком вина.

– Получается, что ты здесь не осознано?

– Возможно.

Дождь стал еще более тихим, настолько, что не было слышно постукиваний и на лужах едва были видны круги взбаламутившейся воды.

Даже как-то не по себе из-за того, что он сказал.

– И, все же, ты здесь и собираешься заниматься этим делом. Оно, ведь, приносит тебе удовольствие?

– Я пока что не знаю, у меня не было еще никакой практики.

– Думаю, – он поставил паузу, поглотив кусок картофеля и запив вином, – ты не разочаруешься.

– Так это правда и ты мне сможешь рассказать про всех них что-то?

– Тебя это так волнует, ты снова перешла к этой теме, я думал, что мы уже забыли.

– Да, просто как-то не верится.

– А ты поверь. – Он посмотрел на меня, словно посмотрел насквозь. Мурашки пробежали по спине и я подумала о том, что стоит, пожалуй, ему поверить, и не проверять ничего лишний раз.

Тем временем дождь окончился и на улице, местами, даже были солнечные просветы, которые сменялись на тени, затем вновь проплывали облака и падали солнечные лучи на асфальт, который начал сверкать, как только что выпавший снег.

– Дождь кончился. – Подметила я.

Его это не особо волновало, но, судя по всему, он был уже доволен нашей встречей и готов был ее закончить.

Он махнул официанту и тот оказался у нас.

– Счет, пожалуйста.

Молодой человек ушел и через минуту вернулся к нам с бумажкой и чехлом.

Мистер Фриман достал кошелек и начал отсчитывать деньги, затем положил их на счет и накинул сверху еще одну купюру, видимо, на чай.

– Что сидишь, пошли.

– Спасибо, все было очень вкусно. – Проявила я некоторую воспитанность. Мистер Фриман накинул свой пиджак, и я прошла за ним, он подержал мне дверь, а затем проводил до своей машины, жестом приказал сесть и я, тот час, выполнила его указание.

Через пол часа он доставил меня домой целой и невредимой.

– Мисс Ламаш позвонит вам, когда будет время на встречу для того, чтобы закончить интервью.

– Хорошо, я буду ждать звонка, спасибо за вечер и до свидания.

– До свидания, мисс Мендес.

Дверь машины закрылась и она тронулась, поехала в городские дебри, а я собиралась вернуться в свою квартирку.

Глава 3

В универе меня встретила Аннет, при чем встретила она меня сразу же у входа, как будто ей нужно было что-то срочное передать мне, но нет, моя заинтересованность не оправдалась: она лишь начала трепаться о том, кто с кем начал отношения, о том, что Питер начал встречаться с Анабель, а Джеймс порвал с Софи и все в том же духе.

Когда она закончила трепаться о этой ерунде, которая меня нисколько не интересовала и я лишь была независимым слушателем, который местами отвечал: «Да ты что?» или «А, ведь, такая пара была, как они могли!» – и все в этом духе, она все же начала разговор по теме:

– Интервью готово?

– Нет еще, а у тебя?

– У меня то уже готово, и у тебя должно было быть уже готово. Сегодня сдавать.

– Как сегодня!? – Переполошилась я, – Не может такого быть!

– Может и еще как может. Попала ты похоже, подруга.

Мы проходили по коридору, мимо прочих студентов, прямо к аудитории у входа уже стоял мистер Домерман.

– Как думаешь, он даст отсрочку?

– Сомневаюсь. Особенно тебе.

– Это почему?

После этого она сразу же мне припомнила мое поведение: как я разговаривала на занятиях, играла в телефон, слушала музыку и, ко всему прочему, в тетради у меня почти что нет записей.

– Ну, не записала я несколько лекций, не валить же из-за этого! – Возмутилась я, хотя возмущаться стоит только на саму себя. Интервью же он тоже уже давно задавал, так что времени было предостаточно – это все моя безответственность, да еще этот мистер Фриман не мог дать мне вчера мое интервью. Свидание, видите ли, ему захотелось.

– Боюсь, не прокатит.

– Что б меня… – Выругалась я, когда мы уже подошли к аудитории и, поздоровавшись с преподавателем, зашли в помещение.

– Так что мне теперь делать? – Обратилась я к Аннет, когда мы уже заняли свои места.

– Без понятия, подруга, похоже, что эта работа для тебя провалена.

– Отлично. Меня к сессии допустят?

– Ну, если ты остальные будешь сдавать, то, думаю, конечно, допустят. Он же не изверг последний, в конце то концов.

Занятие закончилось, я собрала свои вещи и пошла вслед за всеми, у выхода в аудиторию стоял мистер Домерман, который собирал работы. У меня же ее не было и сдавать мне нечего было, но когда я проходила мимо него, он меня остановил и обратился ко мне:

– Мисс Мендес, ваша работа?

Не знаю почему, но меня все равно посетила мысль попросить отсрочку, а что, терять все равно нечего:

– Сэр, я еще не успела ее доделать, но если бы вы дали мне время до завтра, то я бы точно сдала работу.

Он посмотрел меня из-под лба с таким презрением, потом сделал вид, что о чем-то думает и выдавил из себя этот ответ:

– Не думаю. Ступайте, мисс Мендес.

«Старый ворчун!» – подумала я и с высокоподнятой головой вышла из аудитории.

На остальных занятиях мне повезло, почему-то, не больше: на теории журналистики, когда я уснула от скучных речей нашего преподавателя, получила по голове линейкой, а затем вылетела из аудитории. Во время перемены в столовой мне посластили кофе, а потом, когда я проходила к столику, из-за какого-то парня весь кофе оказался на моей белой рубашке, вдоль брюшной полости, и когда я проходила мимо стола, то порвала свою юбку. На последней паре преподаватель устроила контрольную, я была к ней готова, к счастью, но когда меня попросили помочь с заданием, то профессор увидела это и отобрала у меня работу, а затем я оказалась снова за границей аудитории. Вот такой у меня выдался день в универе, собственно, хуже уже быть не может.

Покинув здание пораньше, в связи с тем, что меня выгнали, я пошла домой пешком, не дожидаясь подружки и Дэни.

Шла я вдоль улицы, по тротуару, через толпу людей, шныряющих из стороны в сторону, смотрящих куда-то вперед, будто меня не видно, хотя вот она – я, иду перед вами. Мое возвращение домой прервал черный «Лексус», подъехавший ко мне, дверь открылась и в салоне я увидела мистера Фримана.

– Что вам нужно от меня?

– Присаживайтесь, мисс Мендес.

Я продолжала идти, а машина ехать медленным ходом параллельно со мной.

– Пожалуйста, не задерживайте меня.

– Ну, так езжайте.

– Что случилось? Вам больше не нужно интервью?

Я остановилась и посмотрела ему в глаза, потом вдохнула, чтобы не сорваться и сказать все спокойно и размерено:

– Нет, больше не нужно. Сегодня был последний день сдачи.

– Извольте, но это не моя вина, что вы так долго собирались с силами, чтобы сходить и взять его. Я же собираюсь выполнить свое обещание, поэтому садитесь в машину.

Я осмотрелась по сторонам.

– Натали, не вынуждайте меня силой заставлять вас сесть в машину.

– Ладно, черт с тобой, поехали.

Я залезла в машину и хлопнула дверью, в салоне достала блокнот, снова, и ручку.

– А куда мы поедем?

– Это не важно, я вас слушаю.

Начинала я от банального вопроса «Как вас зовут?», потому что в интернете ничего нет о его имени. Так я узнала, что его зовут Джонатан Фриман. Затем я спросила: «Откуда вы родом?», так я узнала, что он русский, хотя по внешности не скажешь и уже тем более по имени, ведь оно определенно не русское. После спросила про семью: «Кто ваши родители?», к сожалению, они погибли во время кораблекрушения, мама была врачом неврологом, а отец был выдающимся программистом, отсюда у Джонатана довольно приличные навыки владения компьютером. Ну и как-то я спросила его:

– Джонатан, а почему ты выбрал эту стезю?

На что он ответил мне. спустя минуты две размышления:

– Потому что эту профессию многие недооценивают.

– И как же ее недооценивают?

– Что ты знаешь о правиле трех?

Я посмотрела на него ошарашенным взглядом, будто приведение увидела, и он сам понял, что ничего не знаю о «Правиле трех».

– В нашем мире существует три главных элемента, которые являются фундаментом этого мироздания.

– Какие элементы?

– Первый – деньги. При помощи денег ты можешь получить, что захочешь.

– Ну, думаю, деньги – это единственное, что сможет дать то, что захочешь, поэтому разве нужно еще что-то?

– Конечно, второй элемент – связи. При помощи связей ты становишься неуязвимым перед законом, ведь, не все судьи, полицейские продажны… – Он улыбнулся, потому что явно знал, о чем говорит.

– А теперь подумай, какой же третий элемент, при чем самый главный?

В голову ничего не приходило. Ни единого слова, по-моему, он уже все сказал, что нужно. Что еще может быть?

Поняв, что ждать бессмысленно, он сам ответил на вопрос, да и, похоже, ему очень хотелось этого, даже не терпелось уже:

– Третий элемент – информация. Лишь обладая информацией человек обладает деньгами и связями.

Как же это было очевидно, а я не додумалась, даже грустно стало.

– А теперь представь: человек, который обладает деньгами, безмятежен и ни в чем не нуждается, если он обладает и деньгами и связями, то ему просто ничего не угрожает и он чувствует себя королем, а если он обладает всеми тремя элементами… – Он сделал паузу для пущего эффекта, – станет неуязвимым.

– Как из разряда фантастики?

Он усмехнулся:

– Нет, конечно, что за ерунду ты несешь?

– Просто ты так это рассказываешь…

Его взгляд был таким скептическим и осуждающим, будто я задела его, когда он мне изливал свою душу.

Я задумалась, отвернувшись к окну, и наблюдала за тем, что было снаружи машины, так странно, что я забыла куда мы едем, хотя я, ведь, и не знала этого. Куда он меня везет?

– И вот, журналист – та профессия, где ты способен обладать всеми тремя элементами. – Проговорил он, спустя несколько минут молчания.

– То есть, вы считаете себя… Неуязвимым?

– А ты как думаешь?

– Не знаю, что и думать. Это все звучит так глупо и более, чем абсурдно.

– Не поверишь. пока не попробуешь.

Возможно, в чем-то он и прав, но я, как обычно, не прислушивалась к его словам. Мне казались они бредовыми.

– Посмотри на меня, Натали. У меня есть деньги, связи и информация. Я могу и знаю куда нужно надавить.

– Тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о себе?

– Так и есть. Тебе желаю того же. Люди, ведь, тянутся к великим, в надежде оторвать свой кусок от пирога, но они не понимают, что бесплатный сыр только в мышеловке. Если ты будешь жалеть себя, то все будут безразличны к тебе. Нужно быть дерзким и наглым, иначе в этом мире ты будешь выживать, а не жить.

Он достал из встроенного мини-бара бутылку «Чивас-регал» и без закуски, прямо из горла, начал выпивать. Напиток омывал его ротовую полость, а затем утекал вниз, через горло, в желудок, согревая, он омывал все внутри.

Движение машины начало замедляться, а затем мы остановились возле какого-то здания. Мистер Фриман вышел из машины, затем открылась моя дверь и он подал мне руку – я покинула машину.

– Прошу, Мисс Мендес.

– Куда мы приехали?

– В Рай на земле.

Над зданием была табличка «Paradise», ну и банальность. Я пошла за мистером Фриманом, который повел меня в это здание красного цвета. Из окон здания выходил свет разного оттенка и цвета, у входа стояли двое мужчин в черных брюках и черных футболках без рукавов, а в ушах у них были беспроводные устройства – все по канонам боевиков, ничего необычного.

– Она со мной. – Заявил мистер Фриман и двое расступились в стороны, чтобы мы могли пройти.

Коридор, в который мы попали, был отделан черной краской, но по стенам были цветные лампы, которые были развешаны в хаотичном порядке. Местами висели картины, правда нарисовано на них было черти что. На одной была нарисована гора, с которой кубарем скатывался какой-то мужчина в лохмотьях. На второй был нарисован город, который наполовину был в огне, видимо Помпеи, а люди с ужасом на лице метались из стороны в сторону, а на второй половине сияло солнце, люди лежали на гамаках и ели виноград, катались по улицам на лошадях с счастливым выражением лица. Мы проходили дальше по коридору и вышли в зал. Огромный зал, который был весь увешан прожекторами, которые освещали разными цветами помещение, наполненное музыкой, точнее это были просто басы, но иногда была слышна и какая-та мелодия. Сам зал был наполнен молодежью. По углам стояли мужчины в черных брюках и футболках без рукавов.

– Куда мы идем?

– Отдыхать! – Прокричал он через громкую музыку, которая всеми своими волнами заполняла зал.

– Я за все плачу! Так что развлекайся! – Добавил он и повел меня через пьяную молодежь к центру зала, где стояла барная стойка круглой формы, чтобы можно было подойти с любой стороны, работали там четыре бармена. Мы остановились у барной стойки и Джонатан обратился ко мне:

– Ты что будешь?

Я смутилась, как тогда в ресторане, и не знала что заказать.

Мистер Фриман опять же взял все в свои руки, мне это даже нравится, с Дэни такого не было, чтобы он что-то решительно предпринимал за меня.

– Две текилы, пожалуйста! – Обратился Джонатан к бармену, сквозь звуковые волны.

– Спасибо.

– Да не за что. Так что же, Натали, зачем ты выбрала журналистику?

– Честно, я не знаю.

– А вы, – я сделала глоток, чокнувшись с ним, – почему именно журналистика? Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Потому что это то, что у меня прекрасно получается. У меня безграничная власть, что может быть лучше?

– Здесь не поспоришь, но у каждой же медали есть оборотная сторона.

– Не могу не согласится, но думаю тебе еще рано знать о другой стороне этой медали… – Он расстроился, видимо, это что-то серьезное.

– Повтори! – Крикнул он бармену.

Прошло пять минут, а может пятнадцать, мы продолжали болтать, хотя я не разбирала его речи, но мне было приятно. Тепло распространялось по моему телу, а в голове все превращалось в сладкую кашу, такую, что я перестала думать, ибо мне это уже было не нужно, я находилась между небом и землей от удовольствия, затем меня понесло на танцевальный пол в эту толпу.

Я не разбирала ни одного лица, все расплывалось, мое тело двигалось настолько хаотично, что ощущение было, будто это вообще не я танцую, если это можно назвать танцем, скорее подергивания какого-то эпилептика. Через минуту я уже начинала тереться о какого-то молодого человека. Я прижималась к нему спиной и, как змея, скользила по нему. Меня медленно, но верно начали окружать другие парни, мужчины – все, как один, терлись возле меня, чувствуя мою беззащитность из-за алкоголя. Когда дело запахло жареным и один из них начал приставать ко мне, а я не чувствовала того, что он идет на слишком близкий контакт, то рядом появился мистер Фриман.

Он растолкал всех в стороны, на него начали сразу же косо смотреть, но его это не волновало. Схватив меня за плечо, Джонатан повел к выходу, тогда уже все те «павлины», что крутились возле меня и возникли, что было сделано зря. Мистер Фриман отпустил меня, я стояла еле-еле на ногах, музыка продолжала давить на мое разбитое алкоголем сознание, а перед глазами я едва различала образы людей, которые плыли из стороны в сторону. Стоять я тоже не могла: по сему шаталась, так же, из стороны в сторону, как маятник.

Музыка выключилась. Все остановились, тогда и я немного притормозила и постаралась собрать картинку во едино. Увидела я Джонатана, который стоял перед несколькими мужчинами и парнями: кто-то был выше него, кто-то ниже, кто-то шире, кто-то уступал ему в физической подготовке. Одеты были все в разные сорочки и джинсы, брюки, кто-то умудрился надеть на себя и футболку сиреневую. Мистер Фриман стоял невозмутимо перед ними, а они что-то говорили, видимо, это было связано со мной, потому что иногда бросали свои взгляды на меня. Один из них, видимо зачинщик, решил сделать шаг вперед к Джонатану и начал смотреть на него довольно агрессивно, видимо, конфликт был неизбежен. Мне стало страшно, а охрана стояла на своих местах и ничего не предпринимала.

Тот парень подошел еще ближе. Затишье… Затем резкий хлопок, вся картинка перед моими глазами разлетелась на кадры, которые я едва собирала в единое изображение: я видела, как этот парень замахнулся на Джонатана, тот спокойно ушел от удара, перехватил его и вывихнул руку, затем на него набросились остальные, снова хлопок, снова разбитое изображение по кадрам, которое превратилось в картину того, что охрана подбежала и, заломив всех зачинщиков, повалили их на пол, затем натянули на их запястья «браслеты». Джонатан немного пошатнулся, с небольшой капелькой пафоса он поправил свой пиджак и затянул галстук, затем пошел ко мне. У него из носа текла небольшая струйка крови. Он подхватил меня за руку и повел прочь из зала:

– Пошли отсюда.

Меня привезли к дому, но мне, почему-то, напрочь не хотелось туда возвращаться:

– Я не хочу домой, там одиноко, особенно одной.

Мой взгляд был более, чем убедителен. Поэтому через пол часа, когда я проснулась на коленях у Джонатана, мы были у его квартиры, меня вытащили и донесли на руках, затем затемнение и очнулась я на диване.

Кое-как собралась с силами и села. Рядом уселся Джонатан.

– Спасибо за вечер, – промямлила я.

Он сидел, как обычно, спокойно и безмятежно. Иногда складывалось ощущение, что ему ничего не нужно от жизни.

– Не за что. Я постелю тебе кровать, а сам лягу на диван.

Он удалился из зала в спальню. Я сидела и смотрела по сторонам. На тумбочке я увидела рамку с фотографией, на которой был, чуть моложе, чем сейчас, Джонатан, вместе с какой-то девушкой и очень маленьким мальчиком, которому было от силы четыре года. Я взяла рамку и начала рассматривать фотографию. Видимо, он о многом мне не говорит.

Когда он возвращался, я вернула ее на место. Зайдя в зал, мистер Фриман облокотился о стену и проговорил:

– Можешь идти спать. Я закончу твое интервью.

Я встала, продолжая шататься, в глаза бросился его разбитый и кровоточащий нос. В голову пришла идея и, без промедления, я поволокла свои ноги к нему на кухню. Джонатан стоял все на том же месте и наблюдал за мной, как третье лицо.

– Что ты ищешь? – Обратился он ко мне, когда я полезла в холодильник, затем достала аптечку, взяла вату и перекись водорода.

– Присядь, пожалуйста. – Попросила я его. Он повиновался и сел на диван. Через все свое опьяненное сознание, я начала обрабатывать его нос, затем меня понесло, и я начала снимать с него рубашку, тогда он взял меня за запястья и, глядя мне в глаза, произнеся

– Что ты делаешь?

– Нужно замочить рубашку, а то потом не отстирается кровь.

Он ослабил хватку и дал мне снять с него рубашку. Его торс был полностью оголен, красивое рельефное тело, не безупречное, конечно, но все равно красивое, было перед моими глазами.

– Где ванна?

– Прямо по коридору и направо.

Продолжая, все в том же пьяном состоянии, перебирать ногами, я добралась до его ванной, в которой стояла душевая кабинка в углу, а в другом углу ванная, у стены – раковина, которую я наполнила холодной водой, затем натерла кровавое пятно мылом и убрала замачиваться рубашку, вытерла руки и покинула комнату.

Приволокла свое тело к дивану и села рядом с Джонатаном, затем легла ему на колени и подняла свои ноги, после чего сложилась в комочек, как котенок, так я и заснула, чувствуя себя в полной безопасности.