Текст книги "Голубиная книга: истоки и смысл"

Страницы из списка отреченных книг. XV в.

Таким образом, в латинском списке отреченной «книги Бытия» я позволю себе видеть следы абсолютного дуализма, в славянских – следы дуализма умеренного.

Подводя итоги всему вышесказанному, я прихожу к следующим выводам:

Отреченная книга «Liber S. Joannis» состоит из двух книг: 1) отреченной «книги Бытия» и 2) апокрифического Апокалипсиса Иоанна, приноровленного к мировоззрениям богомилов. Если этот последний может быть назван в некотором отношении богомильской редакцией апокрифического Апокалипсиса Иоанна, то вся книга «Liber S. Joannis», состоя из двух книг, ни в коем случае не может быть названа еретической редакцией одного апокрифического Апокалипсиса и в настоящем своем виде представляет род отреченной Библии, или богомильско-еретическое Священное Писание. Что касается того обстоятельства, что эта отреченная книга носит название «Liber S. «Joannis» или «Interrogationes S. Joannis et responsiones Christi domini», каковое название по сходству его с апокрифическими «Вопросами Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской» и ввело в заблуждение А. Веселовского, то оно легко объясняется тем, что отреченная книга Иоанна, представлявшая, по всей вероятности, отреченную переделку апокрифического Апокалипсиса Иоанна в связи с его Евангелием, или, точнее, с некоторыми местами его Евангелия, была первичной книгой по происхождению и главной – по употреблению в еретическом ритуале богомильской секты. И лишь впоследствии при большей систематизации вероучения богомилов прибавили к этой Иоанновой книге и отреченную «книгу Бытия», образовав таким способом нечто вроде еретической Библии и оставив ей при этом прежнее название книги Иоанновой, освященной уже сложившимся до того ритуалом секты. Остается сказать еще несколько слов об отношении этой отреченной книги Иоанна к стиху о Голубиной книге. Отношение это определяется лишь тем апокрифическим материалом, который вошел в содержание книги Иоанновой, но никак не теми еретическими принципами, которые проглядывают в отреченной книге Иоанновой и которые, как увидит читатель ниже, никакого отношения к стиху о Голубиной книге не имеют.

Перехожу теперь к изложению собственного взгляда на источники и происхождение стиха о Голубиной книге. Источником стиха о Голубиной книге, дающим объяснение как формальному составу стиха, так и ключ материальному его содержанию, служит, по моему мнению, апокрифическая «Беседа трех святителей». Имеющиеся у меня под руками списки этой «Беседы» дают полную возможность выяснить отношение апокрифической «Беседы» к стиху о Голубиной книге и дают право установить между ними близкую генетическую связь. Но это количество списков сравнительно со всеми имеющимися списками «Беседы» в разных книгохранилищах не дает еще права произнести решительное слово о происхождении самой «Беседы», а потому в данном вопросе я ограничусь пока одними лишь предположениями[44]44
  Считаю долгом предупредить читателя, что апокрифическая «Беседа трех святителей» представляет, по моему мнению, настолько интересный и сложный памятник, что не в далеком будущем я намерен посвятить ей специальное исследование в связи с теми апокрифами, которые имеют отношение к этой «Беседе». А пока – такое исследование значительно расширило бы рамки настоящего труда и при всей своей пригодности и полезности для существа дела было бы лишним балластом в настоящем труде, и без того весьма сложном, по многим вопросам, затрагиваемым самим стихом о Голубиной книге.


[Закрыть]. Всех списков «Беседы трех святителей», имеющихся у меня под руками, 25. Так как все эти списки могут быть подведены под известные типы или редакции, то и рассматривать я их буду по этим редакциям в порядке предполагаемого их возникновения. Известные мне списки «Беседы» заметно делятся на три редакции. Первичная редакция краткая, не определяющая точно своего материального состава, но дающая в постепенном своем развитии намеки на то, что послужило зерном ее происхождения, какие были причины и цели ее возникновения. Вторая редакция – полная, отчасти носящая следы своего постепенного развития и осложнения, отчасти же стершая эти следы, будучи впоследствии несколько систематизирована. Наконец третья редакция отреченная, или с явными следами еретичества, или только с одними намеками на еретическую примесь.

К первой редакции относятся следующие списки: греческий, находящийся в Московской синодальной (патриаршей) библиотеке под № 248 (по каталогу Маттеи) и имеющий заглавие: «Διάλογος τῶν ἀγίων Вασιλεος καἰ Γρηγορίου τοῦ ϑεολόγου». Har.: «Вασ. “τί ἐστἰἀρχή”». Список этот относится, по всей вероятности, к X–XI вв. и, судя по его содержанию, взят из греческого списка «Изборника» Святослава. Самый «Изборник» Святослава 1073 г. существовал в греческой письменности в нескольких списках, как можно судить из переводных списков славянских, значительно разнящихся между собою. Один из таких греческих списков «Изборника» находится между рукописями Коаленевой библиотеки, описанной Монтфоконом, под № СХХ olim ССІХ, р. 192–195, и был перенесен в Коаленеву библиотеку из Афонской лавры Св. Афанасия. По мнению Монтфокона этот греческий сборник относится к X в. (см. Montfaucon, Bibl. Соіві., р. 194). Буквальный перевод этого греческого списка «Беседы» составляет список славянский, находящийся в «Изборнике» Святослава 1073 г. Московской синодальной библиотеки под № CCCLVI, на л. 241, изданном иждивением члена учредителя Общ. любит. древней письменности T.С. Морозова. СПб., 1880 г. По соображениям Горского и Невоструева, греческий подлинник этого «Изборника» по своему составу должен принадлежать к XI в.[45]45
  Горский и Невоструев. Описание слав. рукописей Москов. синод. библиотеки. Отд. 2-й. Ч. 2. М., 1859. См. № 161, л. 241.


[Закрыть] Этот список «Беседы», нося на себе явные следы болгарского правописания, относится к болгарской рецензии и имеет следующее заглавие: «Въпроси и ответи Григора богословьца и васили’я. Нач. Василии: чьто иесть начало». Несколько отличается от этого списка «Беседы» список, находящийся в «Изборнике» Святослава 1073 г. Румянцевского музеума, под № CCCLVI, на л. 107[46]46
  А. Востоков. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842., Р. 500.


[Закрыть]. Список этот, при всем желании русского переписчика приспособить его к русскому правописанию и переделать его на русский лад, сохраняет, однако ж, также следы болгарской рецензии. Список этот имеет такое же заглавие и начало, какое и в списке синодальном. Самым близким к румянцевскому списку «Беседы» по языку и содержанию стоит список XV в. Румянцевского же музеума под № VI, на л. 260 об, носящий заглавие «Въпрошаниа и оутвети евангельскых словес сказала василием и феологом григорием». Все представленные списки «Беседы», нося очевидный характер апокрифического толкования Священного Писания, трактуют только о воплощении Сына Божия и о невидимости Божества, начинаясь, очевидно, фактами новозаветной истории. Дальнейшим развитием этой первичной редакции апокрифической «Беседы» служит список XV в Румянцевского музея под № ССІV, на л. 376 об., имеющий заглавие «Вопросы и ответы Василия Великого и Григория Богослова. Василеи рече: что есть начало». К трактату о невидимости Божества по поводу воплощения Господа, здесь прибавляются еще толкования о Боге и Его величии, об ангельских чинах и мироздании. Еще шаг вперед в развитии и осложнении первичной редакции «Беседы» составляет список XVI в Московской синодальной библиотеки под № 330 (682), на л. 167 об., имеющий заглавие «Вопроси василиевы и’ Григориеви отве. Нач. Василии реч что есть начало». К содержанию предшествующего списка здесь прибавляется толкование о втором пришествии Христовом. Таким образом, уже в первичной, довольно ранней, редакции «Беседы» намечен тот состав и определился тот характер, который точнее выразился в последующих редакциях «Беседы». Представляя в начальном своем виде диалог, а не беседу трех святителей, эта первичная редакция «Беседы» по своему содержанию заключает апокрифическое толкование Священного Писания, начинаясь именно толкованием Евангелия и в частности – воплощением Сына Божия. Впоследствии к этому апокрифическому толкованию Евангелия стали прибавлять и толкование книг Ветхого Завета и первоначально, как видим из первой редакции «Беседы», – толкование, именно, книги Бытия. Вторая редакция «Беседы», известная по более поздним спискам, начиная с XV в., расширяясь в объеме и точнее определяясь в своем составе и назначении, сохранила, однако ж, следы своего постепенного образования и развития из первоначальной редакции. К этой второй редакции «Беседы» относятся следующие списки: 1) Москов. синод. библиотеки XV в. под № 682, на л. 325 об. – 328 об., имеющий заглавие «Оу оустроении словес Василия – Григория феолога Иоанна». Список этот издан Н. Тихонравовым в «Памятн. отр. литер.», 2‐й т., с. 429–432; 2) список Соловецкой библиотеки XVII в. под № 399 (86), на л. 328, гл. 97, с заглавием «Устроение словес Василию и Григория Феолога и Иоанна»[47]47
  Список этот доставил мне И.Я. Порфирьев, за что приношу искреннюю благодарность.


[Закрыть]. Оба эти списка имеют общую основу, различаясь лишь в конце; причем список соловецкий представляет значительные дополнения и прибавки к списку Синодальному, сделанные, очевидно, впоследствии; 3) список М. синод. библиотеки 1665 г., под № 908, на л. 120–129 с заглавием: «Слово и’ван‘на златаустаго, василия великаго, григория бгслова», изданный также Н. Тихонравовым в «Памятн. отреч. литер.» 2‐й т., с. 433–438; 4) список Соловецкой библиотеки XVII в. в «Алфавите иностранных речей» № 17, на л. 176–183, изданный А. Карповым[48]48
  А. Карпов. Азбуковники или алфавиты иностранных речей по спискам Соловецкой библиотеки. Казань, 1877. С. 124–132.


[Закрыть]; 5) два списка Импер. публ. библиотеки XVII–XVIII вв., изданные в «Пам. стар. рус. литер.», вып. 3, с. 171–178, и имеющие заглавие «Иные вопросы по ответам в ки день и час сотвори Господь первого Адама и протчая по сих»; 6) списки, сообщенные князем П.П. Вяземским и изданные в «Пам. древн. письменности», вып. I, 1880 г., под № 1, 3, 4 и 5 (с. 88–91; 92—123). Списки эти позднейшего письма и представляют варианты к двум упомянутым уже спискам, изданным Пыпиным и Костомаровым в «Пам. стар. рус. литер.», вып. 3‐й, с. 171–178. Первый список имеет заглавие «Вопрошение о беседе триех свтителеи Василиа великого Григориа богослова Иоанна Златаустаго». Третий и четвертый – списки безымянные, озаглавленные просто: «Ответы и вопросы». Пятый список носит заглавие «Беседы снискателны о вопросах и о ответех от бгомудрых отць и от многих философов и искусных мужей: обоя вкупе»; 7) список В.И. Григоровича, также в рукописи позднейшего письма на л. 6, имеющий следующее заглавие: «Святых василия великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого пророчества выписано от библии от евангелиста и апостола»; 8) болгарский список прошлого столетия, находящийся в болгарском сборнике, на л. 51а, сообщенном Новаковичем и изданном в Starine, кн. VI, 1874 г., на с. 47–59. Список этот не окончен и начинается «сказание-м оть битиа». Вслед за сим сказанием идут далее «Вопросы и ответь великого Василия Григория и богослова Иоана Златонстого о васаком».

Страница из Изборника Святослава. 1073 г.

Наконец, остается еще упомянуть о списке археологического музея при Киевской духовной академии, также позднейшего письма под № 466 (0.4.71), имеющем заглавие «Беседа триех святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого. Вопросы и ответы».

Прежде чем приступать к рассмотрению этой редакции списков «Беседы» по существу, я должен предупредить читателя, что, руководясь главным образом общим составом, я несколько широко обобщил все только что помеченные списки «Беседы», относя их к одной редакции. При внимательном рассмотрении всех этих списков легко разделить их еще на подредакции, заметно отличающиеся друг от друга. Но я такого дробления не буду делать ввиду, во-первых, их общего внутреннего сходства и одинакового отношения их к первичной и к последней отреченно-еретической редакции «Беседы», и, во-вторых, ввиду самого удобства дела. Все эти списки «Беседы», отнесенные мною к второй редакции, уже во внешнем отношении резко отличаются от списков редакции первичной. Представляя собою сравнительно с первой редакцией значительное расширение в объеме, все эти списки носят название «Беседы трех святителей», а не диалога первичной редакции. Вникая в существо дела – в их внутреннее содержание и состав, – нетрудно заметить, что некоторые из этих списков «Беседы» составляют промежуточную ступень в развитии апокрифической «Беседы» и ведут свое начало непосредственно от первой редакции; другие же, будучи дальнейшей ступенью в развитии «Беседы», представляют собою некоторого рода систематизацию, как в содержании, так и в ее составе. К первому разряду относятся списки: М. синодальной под № 682; соловецкой – под № 399 (86); Киевской дух. акад. под № 466; Вяземского под № 1 и 5. Начинаясь апокрифическим толкованием фактов и событий евангельских, эти списки в конце «Беседы» присоединяют также толкование событий и фактов ветхозаветных, взятых именно из книги Бытия. Разница в этом случае со списками первичной редакции состоит лишь в количестве самих фактов и в обилии апокрифического материала, привлеченного в данном случае для объяснения и толкования библейских событий. Ко второму разряду относятся списки: М. синодальной под № 908, изданный Тихонравовым; список Григоровича; болгарский список, изданный Новаковичем; список Соловецкой библиотеки, изданный А. Карповым; два безымянных списка Пыпина и два списка Вяземского под № 3 и 4. Эти списки, как я сказал выше, представляют уже попытку систематизации содержания «Беседы». Начинаются они апокрифическим толкованием событий ветхозаветных, черпая факты из книги Бытия, затем, резко обрываясь, переходят непосредственно к толкованию новозаветных событий, черпаемых из Евангелия, Апостола и Апокалипсиса Иоанна. Кроме того, в списках: Вяземского – под № 3, в списке Соловецком, изданном А. Карповым, и отчасти в списке В.И. Григоровича – после толкования событий из Бытия вставляются апокрифическо-символические толкования Псалтыри (103 псалма) и некоторых мест из книги Премудростей Соломона и премудрости сына Сирахова. Постепенным образованием и развитием апокрифической «Беседы», представляющей в начальном своем виде толкование новозаветных событий, и объясняется, по моему мнению, та запутанность, которая нередко замечается по спискам этой редакции в смешении вопросов новозаветной истории с вопросами истории Ветхого Завета. Таким образом, присматриваясь к материальному составу списков этой редакции, легко в данном случае различить следующие составные ее части: 1) апокрифическое толкование книги Бытия; 2) отчасти – толкование Псалтыри и книг Премудростей Соломона и Иисуса – сына Сирахова; 3) толкование Евангелия; 4) Апостола и 5) Апокалипсиса Иоанна. Черпая свои толкования из обильных апокрифических источников, полных восточного мистицизма и средневекового символизма, «Беседа трех святителей» в позднейшем своем виде, когда между библейским фактом и его символическим толкованием образовалась пропасть, приняла кажущийся по внешности характер загадок с соответствующим мудрым их истолкованием. По внутреннему своему содержанию, определяясь и постепенно расширяясь обильным апокрифическим материалом, «Беседа трех святителей» в позднейшем своем виде превратилась в апокрифическое – довольно систематическое изложение истории Ветхого и Нового Заветов, иначе – в апокрифическую Библию. Из апокрифов, вошедших в ее состав и заметно отпечатлевших в ней свои следы, можно пока отметить следующие: 1) апокрифическую книгу Бытия (в узком смысле – зачатия неба и земли); 2) книгу Адама; 3) апокриф «от скольких частей создан был Адам»; 4) апокрифические сказания о Моисее (О переходе Черного моря); 5) апокрифические сказания о Давиде и премудрости Соломона; 6) одно из апокрифических Евангелий[49]49
  Судя по порядку излагаемых новозаветных событий и по некоторым местам, прямо указывающим на свой источник, можно думать, что в данном случае толковалось Евангелие от Иоанна, дополненное в начале – в вопросах о благовещении и воплощении Сына Божия – Евангелием от Луки. Что касается апокрифических Евангелий, которые могли быть в данном случае источником апокрифических толкований, то предположительно можно указать: 1) на первоевангелие Иакова, а также псевдоевангелие от Матфея, останавливающиеся особенно на истории Богоматери и на воплощении сына Божия, и 2) на Евангелие Никодима, трактующее о страданиях и смерти Иисуса Христа. См. М. Альбова, Об апокрифических Евангелиях. Христ. чт., 1871. № 1. С. 72–80, 88–90; а также арх. Михаила, Библейская письменность каноническая, неканоническая и апокрифическая. Чт. в Общ любит. духовн. просв. М., 1872. Кн. II. С. 96–99.


[Закрыть]; 7) апокрифические сказания о крестном древе, и, наконец, 8) апокрифический Апокалипсис Иоанна. Этот апокрифический состав «Беседы», находя отчасти полное свое выражение в одном лишь списке рассматриваемой редакции – в списке В.И. Григоровича, в остальных всех списках представляется не в полном виде и притом нередко состоит из незначительных апокрифических отрывков, слитых между собою внешним образом или вставленных друг в друга без внутренней генетической связи, без видимой последовательности в изложении библейских событий. При таком взгляде на «Беседу трех святителей» в позднейшем ее виде как на апокрифическую Библию, сам собою возникает вопрос, кто был ее составителем и какие причины и цели руководили в деле составления этой апокрифической Библии? «Беседа трех святителей» в начальном своем виде, относящемся по времени происхождения к X или даже к IX в., носила, как я сказал выше, характер толкования Св. Писания в апокрифическом духе. Это апокрифическое толкование, относясь к тому времени, когда апокрифическое – при всем своем мечтательном характере – было более или менее благонамеренно, а потому и не строго отличалось от канонического, могло естественно удовлетворять благочестивую пытливость даже православных христиан. С течением времени, когда эта «Беседа», пополняясь и осложняясь обильным апокрифическим материалом, превратилась в род апокрифической Библии, она могла удовлетворять не только любознательности, но и более насущным потребностям, заменяя собою каноническую Библию, полного состава которой не существовало тогда в славянской письменности. Подтверждением только что высказанного взгляда может служить также и та систематизация апокрифического материала, которая замечается в позднейших списках «Беседы» рассматриваемой редакции. Но этими предполагаемыми целями составления «Беседы трех святителей» далеко еще не уясняется вопрос о том, кто был ее составителем. Несмотря на то что «Беседа трех святителей» в том виде, в каком является она в рассматриваемой редакции списков, не представляет почти ничего злонамеренного, указывающего на еретичество, тем не менее есть основание думать, что слишком рано она сделалась достоянием еретиков. Одним из оснований такого предположения служат индексы апокрифических и отреченных книг. В так называемой Кирилловой книге, напечатанной впервые в Москве в 1644 г. и имевшей потом несколько изданий (2‐е раскольничье 1786 г. и 3‐е гродненское 1791 г.), помещается статья о ложных книгах на лл. 1–8, в которой, между прочим, упоминается и о «Беседе трех святителей». Приводим это место по гродненскому изданию 1791 г., л. 7‐й об.: «ино лгало о Василии Кесарийстем, о Григории Богослове и о Иоанне Златоусте. Вопросы и ответы, что от колика частей сотворен бысть Адам, и что Пров царь другом Христа назвал; то поп Иеремия Болгарский солгал…» Этому же болгарскому попу Иеремии приписывается «Беседа трех святителей» и в древнейшем тексте индекса отреченных книг, находящемся в Погодинском Номоканоне XIV в. под № 13, на л. 186–189[50]50
  А. Пынин. Исследования для объяснения статьи о ложных книгах. Летопись занятий Археографической комиссии 1861 г. Вып. I. Отд. I. С. 25–27.


[Закрыть]. Несколько иначе об этом говорится в статье о ложных книгах, взятых из молитвенника митрополита Киприана и напечатанной, во-первых, в «Материалах для истории Русской церкви», ч. 1, с. 40–41, и, во-вторых, изданной А.С. Павловым в «Памятниках древнерусского канонического права» по сборнику XVI в. Синодальн. библиотеки под № 853, на л. 5–7[51]51
  А.С. Павлов. Памятники древнерусского канонического права. Рус. историч. библиотека, издаваемая археографической комиссией. СПб., 1880. Т. 6, № 117. С. 789–796.


[Закрыть]. Приводим это место по изданию А.С. Павлова: «…и что глаголано о Василии Кесарийстем и о Григории Богослове и о Иоанне Златоустем, что въпроси и ответи о всем по ряду…. то ересь….»[52]52
  Ibid. с. 795.


[Закрыть]. В этой Киприановой редакции статьи о ложных книгах «Беседа трех святителей», упоминаемая в числе богоотметных книг, не приписывается, однако ж, попу Иеремии. Таким образом, хотя в некоторых списках индекса отреченных книг и приписывается «Беседа» попу Иеремии, но это, по моему мнению, не может служить точным обозначением ни времени возникновения этой «Беседы», ни лица, создавшего ее. Эта «Беседа в виде простого диалога существовала гораздо раньше попа Иеремии, «Богумилова сына и ученика», по выражению Киприанова индекса[53]53
  Ibid., с. 791–792.


[Закрыть], как это доказывают греческие и славянские списки «Изборника» Святослава 1073 г. Кроме того, в том же самом «Изборнике» Святославовом помещены два списка индекса отреченных книг, один на л. 204 под заглавием «от англьскых оустав», другой – на лл. 253–254 под заглавием: «Богословьца от словес». Первый из них издан К. Калайдовичем в приложениях к Иоанну Экзарху Болгарскому по синод. списку «Изборника»[54]54
  К. Калайдович. Иоанн Ексарх Болгарский. М., 1824. См. 2-е приложение.


[Закрыть]. В обоих этих списках при довольно полном перечне ложных книг и при упоминании попа Иеремии совершенно не упоминается «Беседа» в числе книг запрещенных. Это обстоятельство ясно указывает то, что «Беседа» в первоначальном своем виде не была богоотметной книгой и лишь впоследствии, пополняясь в изобилии апокрифами, из коих некоторые успели уже принять окраску еретическую, и под влиянием этих же апокрифов принимая постепенно систематический вид апокрифической Библии, эта «Беседа» и сама стала достоянием еретиков. Более точным, хотя и косвенным, указанием времени такого перерождения «Беседы» в смысле еретичества может служить, по моему мнению, так называемое «Прение Панагиота с Азимитом», изданное А. Поповым по трем редакциям: 1) по списку сербского письма XIV века; 2) по списку русскому XVI в. и 3) по списку Минеи Четьи – Макария, Август, синод. библиотеки № 183, л. 597–599[55]55
  А. Попов. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян (XI–XV в.). М., 1875. С. 251–286.


[Закрыть], и П.П. Вяземским – по списку XVII в.[56]56
  П.П. Вяземский. Прение Панагиота с Азимитом. Пам. древн. письменности. Вып. IV. 1879. С. 54–66.


[Закрыть] В этом «Прении», как известно, ясно различаются две части В первой исключительно рассматриваются вопросы о тайнах мира. Азимит испытывает Панагиота, предлагая ему вопросы: сколько небес, что поверх неба, что под землею, что сотворил Бог прежде – небо или землю, что больше – небо или земля, или море, каков рай, от чего происходит молния, как совершают свое течение солнце, луна и звезды и пр. Панагиот на предложенные вопросы отвечает совершенно в духе апокрифическом, роднящемся с началом апокрифической «Беседы трех святителей» в позднейшем ее виде. Вторая часть «Прения» исключительно посвящена разоблачению латинских заблуждений. Название Азимит было впервые пущено в ход патриархом Константинопольским Михаилом Керуларием в 1053 г. Название это по словам историка Георгия Пахимера, современного царствованию Михаила Палеолога († 1282), в свое время показалось латинянам очень обидным и с того времени употреблялось греческими полемистами против латинян, как поносительное слово. Название же «Панагиот» значит «всеосвященный» [и] в качестве псевдонима дано в беседе лицу, играющему роль представителя православия. А. Попов считает это «Прение» полемической сатирой на императора Михаила Палеолога, посягнувшего в интересах политических на унию Греческой церкви с Римской, чем и возбудил против себя народную массу и низшее духовенство. Результатом такого возбуждения народного и были анонимные сочинения, оскорбительные для императора Михаила Палеолога, к числу которых относится также и «Прение Панагиота с Азимитом», в котором равно предаются посмеянию и император, и латиняне[57]57
  А. Попов. Истор. – литер. обзор полемических сочинений против латинян, с. 240–246.


[Закрыть]. С этим мнением А. Попова относительно происхождения и назначения «Прения» соглашается также П.П. Вяземский[58]58
  П.П. Вяземский. Прение Панагиота с Азимитом. Пам. древн. письм. Вып. IV. 1879. С. 38.


[Закрыть]. Соглашаясь вполне и со своей стороны с этими взглядами, я не могу при этом не обратить внимания на одно место самого памятника, подтверждающее только что высказанный взгляд. Отвечая на предложенные Азимитом вопросы, имеющие целью испытать вероучение Панагиота, этот последний излагает вначале это вероучение, как сказал уже, в апокрифическом духе, совершенно сходном, как в порядке изложения, так и по существу, с началом апокрифической «Беседы трех святителей». Вслед за изложением Панагиотом своих апокрифических знаний Азимит, оставшись, видимо, вполне довольным такими ответами, говорит: «Ине искоусих бга живаго и разоумех яко вера греческая чиста и непорочна, тверда и непоколебима, воистину препрел мя еси философе»[59]59
  Цитирую по списку XVI в. второй редакции А. Попова, с. 280.


[Закрыть]. В этих словах действительно заключается едкая сатира православного грека против еретических заблуждений императора Михаила Палеолога, склонившегося в латинскую ересь. Это же место чрезвычайно важно и по отношению к «Беседе трех святителей». Что «Прение» черпало свой материал из апокрифической «Беседы», в том убеждает нас не только начальная часть «Прения», совершенно сходная с апокрифическим Бытием, вошедшим в состав «Беседы», но также и апокрифическое толкование Псалтыри, встречающееся во 2‐й редакции «Прения» А. Попова и в списке Вяземского и толкование Премудростей Соломона, встречающееся в одном лишь списке Вяземского. Таким образом, большая половина «Прения» равняется по своему содержанию также половине апокрифической «Беседы трех святителей». А это обстоятельство дает некоторое право предполагать, что апокрифическая «Беседа» уже в XIII в. существовала в том виде, в каком мы знаем по спискам второй редакции, и притом с репутацией еретичества, так как в данном случае ее употребили православные как орудие для посмеяния латинских еретических заблуждений Михаила Палеолога. Еще большим доказательством того, что апокрифическая «Беседа трех святителей» была также достоянием еретиков, служит отреченно-еретическая редакция «Беседы трех святителей», к рассмотрению коей мы теперь и приступим. К этой третьей отреченной редакции «Беседы» относятся следующие списки: 1) М. синод. XV–XVI в. под № 408 (713) на л. 519 об. с заглавием: «Вопрос' и' ответ святых отець»; 2) список (1‐й) XVII–XVIII вв., изданный Пыпиным в «Пам стар. рус литературы», вып. 3, с. 169–171 с заглавием «Беседа триех святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, вопрошение с толкованием, списано с патерика римского»; 3) Соловецкой библиотеки XVII в, под № 942, на л. 106–114, с заглавием: «Беседа святых триех святителеи Василия Великого Кесарийского, Григориа Богослова и Иоанна Златоустого с толкованием от патерика римского». Этот последний список совершенно схож с предшествующим списком Пыпина, представляя лишь в конце некоторые к нему добавления, и именно в виде отдельной небольшой статьи, носящей заглавие «Вопросительная словеса о родословии». 4) два болгарских списка, хранящихся у М.С. Дринова: один снят в копии из рукописи XVIII в., находящейся в г. Панагюриште (в Болгарии) и начинается следующим образом: «Слово сказание от Бытие»; за сим Бытием идут безымянные вопросы и ответы – несомненно, наша «Беседа трех святителей»; другой находится в болгарском Котельском сборнике 1805 г., вывезенном также из г. Панагюришта. Список этот с л. 27 об. начинается Бытием, с л. 29 идут «Вапрос святыя василия великого, григория бгослова, иоана златоустого за васаки разум». Первый из этих болгарских списков имеет особенное значение по отношению к стиху о Голубиной книге. И, наконец, 5) безымянный список, изданный П. Вяземским в «Пам. древн. письм.», вып. I, 1880 г., под № 2, на с. 91–92. Все эти списки третьей редакции «Беседы» не в одинаковой, конечно, степени носят следы еретичества. Следы эти выразились главным образом в отделе творения мира. В то время как в болгарских списках М.С. Дринова следы эти очевидны, указывая явно на участие в судьбах мира двух начал, в остальных списках сохранились лишь намеки на это еретичество в вопросах о падении Сатаны, создании земли из пены морской и в прочих чертах, в которых выразились космогонические еретические представления. Следует при этом заметить, что эти еретические взгляды главным образом выражаются в начальной части «Беседы», которая носит при этом иногда особое название: «Слово от Бытия» и затем лишь начинается собственно «Беседа трех святителей». Эта заметная прибавка, а в некоторых списках даже гладкая сшивка еретического «Бытия» с апокрифической «Беседой» есть, очевидно, позднейшая поделка (подделка? – Ред.) еретиков. В таком именно виде представляется «Беседа» в болгарских списках М.С. Дринова. Рельефнее всего, впрочем, эта еретическая окраска апокрифической «Беседы» сказалась в списке В.И. Григоровича, в котором вначале совершенно особняком стоит еретическое «Бытие», нося при этом заглавие «Беседы трех святителей», в котором обстоятельно излагаются богомильские космогонические взгляды. Вслед за этим еретическим «Бытием» совершенно отдельно стоит апокрифическая «Беседа» также с заглавием «Беседы трех святителей». Следуя непосредственно друг за другом и встречаясь в таком виде в нескольких списках, это еретическо-богомильское «Бытие» вместе с апокрифической «Беседой» составляли, несомненно, одно целое, одну еретическо-богомильскую редакцию «Беседы трех святителей». Кстати, при рассмотрении списка Григоровича не могу не указать в данном случае на довольно интересный факт. Рукопись В.И. Григоровича, новейшего письма, вывезенная из Чебоксар, в которой находится только что помеченный список «Беседы», имеет на верхнем оборотном листке надпись: «Глубина». Не придавая особенного значения этому, может быть, случайному обстоятельству, я, тем не менее, не прочь присвоить «Беседе трех святителей» это название и притом по соображениям более веским. Название «Глубина» нередко давалось Псалтыри. Так, укажу между прочим на рукописную Псалтырь XVI в. Румянцевского музея под № 329, в которой на л. 1 под фигурною заставкою следует: «предисловие Псалтыри нарицаемеи златоречивеи. Протолкуется глубина премудрости»; на л. 20 об. повторяется то же самое: «начинается книга Псалтырь златоречивая. Протолкнется глубина премудрости велемудрого царя давыда». Подобные факты дают некоторое право предполагать, что название «Глубина» применялось издавна к книгам каноническим, исполненным мудрости, нуждающейся при этом в толковании. «Беседа трех святителей», заключая в начальном своем виде толкование Св. Писания, и притом нескольких книг, а в том числе и Псалтыри, служила преимущественно источником мудрости, как можно судить по ее популярности и распространенности, и могла легко усвоить себе название «Глубины». Подтверждением этого взгляда могут служить разные списки статьи об истинных и ложных книгах. Так уже в статье об истинных и ложных книгах, помещенной в «Изборнике» Святослава, на л. 204, по списку синодальному (см. у Калайдовича в Иоанне экзархе Болгарском во 2‐м приложении) упоминается загадочная книга «Глубина» среди книг Нов. Завета, и притом – среди книг дозволенных. Затем, так как статья об истинных и ложных книгах составилась на основании апостольских и соборных правил, то она помещалась обыкновенно в кормчих и церковных уставах. В этих кормчих также упоминается книга «Глубина» среди книг дозволенных[60]60
  V. Jagič. Slovenski tekstori kanona о knigama staroga i novoga zavjeta podjedno s indeksom lažnih knjiga. Opisi a izvodi. Starine. Кн. IX. С. 108. Ягич приводит русско-сербский текст статьи о ложных книгах по рукописи XVI в. с отличиями текста по русской рукописи XV в. библиотеки Григоровича. См. также Г.А. Розенкампф. Обозрение Кормчей книги. СПб., 1839. С. 187. А также А. Пыпин. Исследования для объяснения статьи о ложных книгах. Лет. занятий Археографической комиссии 1861 г. Вып. I. С. 36, 48 и 51.


[Закрыть]. Дальнейшая судьба этой загадочной книги «Глубины» совершенно совпадает с судьбой апокрифической «Беседы». Будучи первоначально книгой дозволенной, эта «Глубина» в XIII ст. переходит явно в число книг запрещенных. В житии Авраамия Смоленского, подвизавшегося во дни смоленского князя Мстислава (1197–1215), писанном Ефремом, учеником Авраамия, также в XIII ст. и изданном в отрывках епископом Макарием в 3‐м томе «Истории Русской церкви» (см. 2‐е издание. СПб., 1868 г.), во 2‐й главе говорится, между прочим, следующее: «И вшед сатана в сердца безчинных воздвиже на нь; и начаша овни клеветати (на Авраамия) к епископу, инии же хулити и досажати, овии иеретика нарицати и, а инии глаголах на нь, глубиньныя книги почитает». Эти «глубинные книги» есть, очевидно, книга «Глубина» индекса книг. Такая именно судьба, как уже мы видели, постигла «Беседу трех святителей». Будучи на первых порах книгой благонамеренной, она в старинном списке индекса совершенно не упоминается среди книг ложных. В XIII именно столетии эта «Беседа» приобрела, как мы также видели, репутацию еретичества и внесена поэтому в список ложных богоотметных книг.