Текст книги "Уркварт Ройхо"

Пролог.

Империя Оствер. Замок Ройхо. 15.12.1400 год.

Сезон штормов в холодном Ваирском море в этом году начался как обычно. Серые морские волны накатывались на северное побережье материка Эранга, а сильный шквалистый ветер, атаковавший стоящий на высокой гранитной скале замок, бросал на каменные стены древнего укрепления графов Ройхо клочья грязно-бурой морской пены. При всем при этом температура воздуха постоянно понижалась, и стражники родового дворянского гнезда, несущие службу у ворот или на одной из шести башен, кутались в тяжелые утепленные плащи и прятали свои лица под масками из тюленьей кожи с тканевой прокладкой внутри.

Вроде бы, все было как всегда, очередная зима и еще один шторм. Но если раньше испытанные воины графа, которым в суровую погоду было нечего бояться, несли зимнюю службу по охране отдаленной твердыни Империи Оствер спустя рукава, то с недавних пор даже плохая погода не давала им расслабиться. Граф Квентин Ройхо, один из самых знатных имперских дворян-остверов и одновременно с этим один из самых бедных, поссорился с могущественным и влиятельным герцогом Григом. Это было серьезно и грозило огромнейшими неприятностями непокорному графу, а потому все его немногочисленные вассалы и воины были настороже, и готовились к возможному нападению на замок. И хотя бойцов у Квентина было мало, всего полторы сотни, каждый из них стоил десятка, ибо являлся ветераном целой череды пограничных сражений и кровавых битв, а в замке на мощной скале имелось столько припасов, что он мог выдержать не одну долговременную осаду.

Люди ждали нападения уже три недели, и герцог сделал свой шаг. Однако в дело вступили не клинки и копья, а магия. Сын и наследник графа, пятнадцатилетний Уркварт, гостил у дальнего родственника и старого друга семьи барона Арьяна. И в связи с тревожной обстановкой, был срочно вызван домой. Но на въезде в замок, он внезапно потерял сознание, упал с лошади и погрузился в кому. Чародей графа, боевой маг Ангус Койн, был бессилен что-либо сделать и вернуть молодого Ройхо к жизни. Но сегодня, слава Пресветлым богам, в первую очередь Бойре Целительнице и Ярину Воину, он нашел способ, как излечить парня. Каждый воин это знал, потому что они были не просто слугами, а в первую очередь боевыми товарищами графа Квентина и слухи между ними распространялись со скоростью лесного пожара.

И вот, пока стража несла свою службу, на вершине самой высокой башни замка, в уютной теплой комнате, которую занимал маг Ангус Койн, находились три человека. Первый, сам хозяин помещения, средних лет приземистый косматый русоволосый крепыш в простых домотканых штанах и шерстяном свитере, больше похожий на наемника или разбойника с большой дороги, чем на мага. Второй, граф, стройный и подтянутый брюнет с седой прядью в волосах, носом с горбинкой и ясными синими глазами, в легком сером камзоле и таких же, как у мага штанах, заправленных в высокие черные сапоги. Третьим, являлся сын графа, Уркварт Ройхо, невысокий бледный мальчишка в длинной белой рубашке, который пластом лежал на широкой кровати мага без всякого движения и только прерывистое дыхание говорило о том, что жизнь еще теплится в нем. С высоты своего роста, мужчины с тревогой смотрели на паренька и, полушепотом, вели разговор.

– Григ, сволочь! Как же он умудрился сына достать? – произнес граф. – Ведь у него был защитный амулет.

– Дружинники говорят, что сразу за замком Арьяна на дороге лежал красивый кинжал, – ответил маг. – Уркварт спрыгнул с лошади и подобрал его, а там, на рукоятке шип, который уколол его. Видимо, некое заклятие, которое сработало как только парень въехал в родные стены. А амулет, хоть и надежный, но не помог, потому что человек сам взял в руки зло.

– Где этот кинжал сейчас?

– Его нет, и охранники не знают, куда он делся.

– Значит, разум сына уже не восстановить?

– Да, его душа и разум навсегда покинули мир живых. И только тело, по привычке, все еще цепляется за жизнь. Но это ненадолго.

– Но ты сказал, что Уркварта можно поставить на ноги!?

– Сказал, потому что я не мог оставить твою супругу без надежды, и должен был с тобой поговорить.

– Это да, Катрин не переживет смерти своего первенца, а твои слова придали ей сил. Однако, что ты скажешь своей сестре завтра? Или может быть, ты сделаешь из Уркварта ходячую мертвую игрушку, которая станет словно марионетка махать руками и говорить несколько заученных фраз!? Так я этого не позволю!

Маг задумался, посмотрел на камин, в котором жарким пламенем полыхали дубовые дрова в смеси с тюленьим жиром, тяжело вздохнул, и произнес:

– Нет, сделать ходячего мертвеца я не могу, и ты это знаешь. Однако от твоего прапрадеда остался один хитрый артефакт, который называется 'Ловец Душ', и с помощью него я могу провести обряд перемещения одной личности в Уркварта.

– Что это за обряд?

– Ты в курсе, что наша планета не является единственной?

– Конечно, все же я целый год, пока не сбежал, отучился в Академии Магии и Колдовства, и про параллельные миры слышал.

– Так вот, твой предок, по старым свиткам, создал кристалл, который способен пробивать в иные миры нематериальные тоннели. На другой планете 'Ловец Душ' создает Сферы Разума, которые притягивают к себе ближайшее живое разумное существо, и копируют все его воспоминания, эмоции и порывы души. Затем, эти копии можно перебрать и одну из них пересадить в чистое тело, такое, какое мы видим сейчас перед собой.

– И что дальше? Зачем мне чужой человек в теле моего сына?

– Ну, сам подумай. Он будет жив и здоров, и его можно заставить делать то, что нужно хозяину кристалла. Катрин увидит, что сын жив и здоров, и успокоится. А герцог Григ, которому мы не должны показать своей слабины, узнает, что его подлый удар не достиг цели. Кроме того, разум иного человека, не отменяет того факта, что в теле парня твоя кровь, древняя и весьма ценная. И подобной кровью разбрасываться нельзя, ты это понимаешь не хуже меня.

– А если пересадить в сына разум одного из моих людей?

– Я такого способа не знаю. Наверняка, он есть, но мне про него ничего неизвестно.

– Ну, допустим, что я соглашусь с тобой и разрешу использовать тело для вселения копии. Однако, что мне делать дальше с этим, – граф помялся и выдавил из себя: – существом?

– Если мы переживем эту зиму и весну, и герцог нас не уничтожит, то ты отправишь его подальше от замка, например, в какой-нибудь захудалый военный лицей, а наследником объявишь второго сына. Вот и все. В итоге, Уркварт Ройхо если и погибнет, то вдали от дома и не на глазах матери.

– У меня есть время, чтобы обдумать твое предложение?

– Час, не больше, а затем тело Уркварта начнет умирать и процесс вселения копии в него станет невозможным.

Квентин Ройхо представил себе глаза супруги Катрин, урожденной баронессы Койн, которые встретят его умоляющим взглядом и немым укором. И он подумал о том, что она опять обвинит его в непомерной гордости и несдержанности, и решил, что лучше опыт по пересадке копии человека, чем горе любимой женщины, ее слезы и страдания.

– А что будет с тем, с кого Сфера Разума снимет копию? – спросил граф.

– Ничего. Он продолжит жить прежней жизнью.

– Сколько Сфер ты закинешь?

– Полтора десятка на весь сопредельный мир, на большее у артефакта не хватит энергии, а у нас времени. После этого, полчаса на выбор личности, и вселение. К утру, мы будем иметь полноценного разумного человека, с которым можно договориться, а заодно и узнать от него что-то о другом мире, ведь изначально артефакты типа 'Ловца Душ' создавались именно для этих целей.

– Ладно, начинай, – согласился Ройхо. – Все равно, хуже уже не будет, а правду будем знать только мы двое. Может быть, хоть что-то с этого получим. Хотя я своего сына уже похоронил, и герцог за его смерть ответит. Клянусь!

Глава 1.

Ингушетия. Хребет Корилам. 15.12.2006.

Мой девиз прост: 'Жизнь должна быть интересной и насыщенной. А иначе на хрена она нужна?' С самого раннего детства, после прочтения 'Трех Мушкетеров', это стало для меня руководством к действию. И первым серьезным самостоятельным шагом в моей жизни, накануне двенадцатого дня рождения, стал побег из дома и недельные скитания по лесу, которые многому меня научили. В частности тому, что не все окружающие мою скромную персону люди понимали и принимали как данность мои поступки. Во-первых, это затрагивало родителей, мать, простую домохозяйку, у которой помимо меня еще трое детей, и отца, крановщика в порту нашего родного Новороссийска. Во вторых, милицию и спасателей, вынужденных по предгорьям, лесам и виноградникам вокруг города, искать сопляка, который оставил записку, что он отправляется на поиски приключений, и ушел в лесные дебри. Кроме того, я усвоил, что без соответствующей туристической подготовки, а так же пищи, воды, спичек и ножа, в 'зеленке', даже летом, подростку делать нечего. И вообще, мне крупно повезло, что меня быстро нашли, а потом не отправили на обследование к какому-нибудь психотерапевту, и он не заколол меня успокаивающими препаратами.

Таков был мой первый опыт насыщения своей жизни приключениями. И получив ремнем по заднице от отца и огромный поток слез от матери, на время я затих. Школа, учеба и игры с товарищами, все как у всех. Но при этом я думал о новых вылазках на природу и о том, как лучше к ним подготовиться. Так что вскоре, я стал посещать туристический кружок, а за ним стрелковый. Потом записался на бокс, освоил верховую езду и немного понырял с аквалангом. И так Леха Киреев, кстати сказать, это я, более или менее спокойно, дотянул до 2003-го года и полных шестнадцати лет. Я раздался в плечах и подрос, отрастил шикарные длинные черные волосы, которые зачесывал назад, и подкачал мускулатуру. Никаких особых успехов в спорте и учебе я не достиг, но и на последних позициях не стоял. В лидеры никогда не лез, однако и в обиду себя старался не давать. В общем, крепкий середнячок со своими думками в голове и жизненными приоритетами.

И в это время я познакомился с черными копателями, парнями, которые бродили по лесным чащобам и горам с металлоискателями в руках и раскапывали всякое барахло со времен Второй Мировой Войны. Я тоже приобрел себе прибор, влился в одну нормальную компанию, и потратил на это увлечение полтора года жизни. А закончилось оно в тот момент, когда у одного из моих напарников под лопатой сдетонировала старая немецкая мина. Парню оторвало руки и разбило грудь, и хорошо, что среди нас был врач, который не растерялся, смог оказать раненому первую медицинскую помощь, и мы его вовремя доставили в больницу. После этого я решил, что надо менять увлечение, а то прибыток с него небольшой, а проблем немало. Это 'эхо войны', которое уже немало людей на тот свет спровадило, милиция, братки, пытающиеся нажиться на поисковиках, не имеющих надежной крыши, и фэсбэшники-провокаторы, время от времени появляющиеся на горизонте и предлагающие купить выплавленный из снарядов тротил.

Так закончилось увлечение поиском и, в треть цены, не задумываясь, я продал металлоискатель и застыл на распутье. Но судьба все решила за меня. Как-то незаметно была окончена школа, поступать куда-то в институт или ВУЗ я не желал, а моя первая любовь, разбив мне сердце, улетела в город Москву. 'Что делать?' – спросил я сам себя, и тут мне пришла повестка в военкомат. Батя на это только хмыкнул, а мать нахмурилась и опечалилась и, наверное, ночью плакала в подушку и просила отца откупить меня от солдатской доли. И что характерно, этот суровый мужчина, бывший морпех, здоровый и плечистый, с мощными кулаками, послушал ее, и начал суетиться.

Сначала батя сунулся к районному военкому. Однако город у нас приморский, а значит, деньги в нем водятся, и расценки на отмазу от армии серьезные, пять штук зелени отдай, и пока свободен без конкретных гарантий того, что тебя не загребут позже. Отец такой суммы потратить не мог, все же он не миллионер, хотя получал весьма неплохо, и мог бы на этом успокоиться. Но у него были знакомые, которые имели других знакомых. И выйдя на дамочку из рядовых гражданских служащих военкомата, которая за четыреста баксов изничтожила в архиве мое дело и подчистила запись в компьютере, таким образом, он отмазал меня от армады. Однако при этом никто не поинтересовался моим мнением, а я загорелся службой Отечеству, и в результате скандала вырвался из дома и сам сдался людям в военной форме и при погонах, которые от такого патриотизма или глупости просто выпали в осадок и минут десять ха-ха ловили.

В общем, я сбрил свои волосы, взял рюкзачок с самыми необходимыми вещами и стал военнослужащим ВС РФ. Из Новороссийска меня сразу же отправили на Краснодарский сборный пункт, и здесь я столкнулся с суровой армейской действительностью, где человек просто расходный материал. Меня и еще полторы сотни коротко стриженых восемнадцатилетних мальчишек завели в актовый зал, и перед нами появились два капитана и полненький майор, которые объявили, что они набирают солдат для службы по контракту в 10-ю бригаду спецназа ГРУ. Разумеется, я и мои новые товарищи удивились такому раскладу, ведь мы еще даже присягу не приняли. Какой, к чертям собачьим, контракт, да еще на три года, когда нам служить всего полтора, а после этого мы спокойно вернемся домой? Была во всем этом какая-то неправильность. Однако, 'покупателей' ничего не смутило, и майор сказал, что ему необходимо пятьдесят человек, и пока он не получит своих людей, из актового зала никто не выйдет.

Я встал со своего места и первым подписался на контракт, захотелось романтики, а спецназ это круто. За мной последовало еще человек десять, тоже изъявивших желание стать 'контрабасами'. А вот на то, чтобы остальных набрать, майору понадобилось три часа. Но, где угрозами, где уговорами и посулами больших денег и свободы, он своей цели достиг, и нужное количество подписей получил. И уже к вечеру я и мои сотоварищи оказались в 'десятке'.

С утра началась армейская жизнь. Мы приняли присягу, нас раскидали по отрядам, я стал разведчиком, и понял, что, подписавшись неизвестно на что, сильно сглупил. Думаете, виной тому дедовщина? А вот и нет. В российской армии такое понятие уже в прошлом, поскольку дедовщину вытеснили землячество и дядьковщина. С землячеством все понятно, а смысл дядьковщины в том, что сильный и уверенный в себе человек может посылать старослужащих далеко-далеко и, отстояв свою свободу и мнение кулаками, спокойно продолжать служить родине. Так что, в этом отношении все ровно, разок подрался, получил по голове и сам противнику врезал, и служба пошла.

Меня не устраивали другие разделы армейского бытия. Например, то, что за увольнение в город или за залет, было необходимо дать ротному на лапу, мелочь, пятихатку или штуку, разумеется, рублей, но все-таки деньги. Ведь поскольку контрактник вроде меня не полноценный 'контрабас', который может разорвать контракт в любой момент и уехать домой, то на меня и подобных мне парней было легко надавить. Это один момент, а другой заключался в том, что по плану у подразделения минно-подрывное дело или рукопашный бой, а все три ротные разведгруппы дружно топают на разгрузку 'камазов' с землей. Практически, строительный батальон, так что за первые шесть месяцев службы, я выбирался на полигон всего пять раз, а все остальное время уходило на караулы, работы, вывоз мусора из офицерского городка, уборку территории и прочие хозяйственные работы. В общем, перечислять всю чепуху можно очень долго, но я скажу только, что мне это все надоело, и я перевелся в отряд, который скоро должен был отправиться в командировку.

В новом отряде и роте все было немного по-другому, так как подразделение часто посещало горячие точки, хотя уборки территорий и работы с караулами донимали меня, как и прежде. Но это не вина офицеров, а неправильная структура всей бригады, которая состоит из боевых подразделений, но не имеет тыловиков-хозяйственников и отдельной караульной роты. А в целом, перед командировкой, за месяц я получил столько знаний в военном деле, сколько никогда до этого. Тут тебе и мины, и тактика, и боевое слаживание подразделений, и учения на полигоне, и стрельба, и беготня по лесам. Так что можно было сказать, что я понемногу превращался в нормального бойца, не супер-спешэла, конечно, но и не рядового из стройбата.

И вот, наконец-то, командировка в Чечню, и наша разведгруппа, семь молодых парней вроде меня и восемь взрослых мужчин, не нашедших себя на гражданке, в составе нашего доблестного отряда прибывает в Бамут. Полноценные боевые действия, как таковые, в Чечне давно не велись, хотя небольшие банды духов по горам и лесам шарились, а наша задача состояла в том, чтобы их выискивать. И за полгода нахождения в командировке, с июля по декабрь 2006-го, за мной числилось пятнадцать боевых выходов в среднем по семь дней каждый. Нормально. Выходишь из лагеря или вылетаешь вертушкой в точку, и начинается поиск. Если встретил боевиков или их базу нашел, вызываешь подкрепление или пару 'крокодилов', а нет, и не надо. Нас дома мамы и жены ждут, а у духов тоже семьи, и стрелять, ни у кого охоты нет. Такие вот дела.

Командировка подходила к концу. Мы уже начинали паковать вещи, готовиться к смене и возвращению в Краснодарский край. Но, неожиданно, сверху был сброшен приказ на выход, и наша рота, погрузившись в вертушки, вылетела на прочесывание хребта Корилам. Вроде бы, где-то там, возможно, прятался Дока Умаров, и мы его были должны поискать.

Долетели нормально. С трехметровой высоты, разведчики десантировались в расщелине у подножия хребта, собрали свои рюкзаки и оружие, и полезли на вершину. Густой туман накрывал окрестности, видимость не более четырех метров, груз привычно оттягивает плечи, а мой АКС лежит на полусогнутых руках и, в случае чего, мне остается только снять его с предохранителя, рухнуть на рюкзак и открыть огонь. Однако воевать на хребте было не с кем. Мы вскарабкались наверх и осмотрелись. Людских следов нет, зато имеется масса живности, косули, которые не очень боятся человека, и кабаны, истоптавшие все вокруг. Слева, когда под порывами ветра, изредка рассеивался туман, был виден заснеженный хребет Дзохорилам, а справа, извилистой серебристой ниткой по равнине петляла речка Фортанга. Красивые виды, и сделав фотоснимки на память, рота остановилась на ночлег.

Наша тройка, левый боковой дозор группы, бывший мент из ППС с позывным Дубок, бывший начальник птицефабрики Калаш, и я, просто Леха Кир, расположилась на откосе. Саперными лопатками подравняли землю. На звериной тропке, уходящей вниз, построили баррикаду из бревен, на которую пристроили ПКМН. А чуть дальше, перед позицией, поставили МОН-50, провода от которой подсоединили к подрывной машинке, и присыпали их листвой. Затем натянули между деревьями четырехметровый брезент и, определив очередность, в какой будем сидеть на фишке, поужинали.

– Вот чем люблю выход, – с набитым ртом, пробурчал Калаш, сухопарый тридцатилетний мужчина, поверх камуфляжа натянувший на себя шуршун, – так это за сухпаек. Баночку тушенки умял, и вроде бы сыт. Не то что в лагере, с выхода придешь, а тебе словно собаке, макароны с червячками и просроченными рыбными консервами дают. Интендант – шкура, на пару с комбатом мутит, а мы отдуваемся.

– Это точно, – поддержал его Дубок, который сидел к нам спиной, возле пулемета, и всматривался в темноту. – Я перед выходом к торговке за сигаретами ходил, и у нее видел колбасу, фрукты и печенье, которое в отряд Краснодарский край как гуманитарную помощь прислал. Нам с вами на троих один апельсин, а остальное местному населению продают. Курвы! Мало комбату морду били. Надо будет этого козла еще кумарнуть. Вернемся домой, узнаем, где он живет, контракт разорвем, как собирались, и выцепим гаденыша ночкой темной.

– Делать нечего, – проворчал Калаш. – Он же нас застучит и при его бабках, которые этот полкан на нас нажил, мы точно сядем.

Старшие камрады замолчали, и я поинтересовался у бывшего мента:

– А ты к кому за покупками ходил?

– К тете Розе. А чего спрашиваешь?

– Я машину зампотыла в Асиновской видел, когда с водовозами в охранение ездил, так что подтверждаю свои подозрения.

– Понятно.

Говорить больше было не о чем. За полгода мы обсудили между собой все, что только возможно. Так что, обтерев травой и листвой свою тарелку, я завалился спать. Завтра поиск и к реке за водой сходить придется, а это минимум четыре километра вниз и еще столько же вверх, и значит, силы понадобятся.

Сон пришел сразу, так же как и пробуждение спустя четыре часа. Я сменил на пулемете Дубка, и плотнее закутавшись в камуфляжную куртку, стал всматриваться и вслушиваться в густое туманное марево перед собой. С деревьев падает конденсат, а более вокруг ни звука, ни шороха. Левее и правее нас еще по одной тройке, а позади командир группы с радистом. Сколько уже таких ночей было за этот год? Больше восьмидесяти, и хотя можно расслабиться, делать этого нельзя. Лесная тишина бывает обманчива, и духи могут бродить где и когда угодно, в этом я еще на первом выходе убедился, когда один из наших парней не выключил прибор ночного видения, а он дал отблеск, и тут же над его головой, в граб вонзилось несколько пуль. Поэтому внимание и никаких лишних движений.

Проходит час, второй. И вдруг, метрах в четырех от меня, раздвинув туман, на тропе появилась световая сфера, шар, метра три в диаметре. Что за хрень? Неужели памороки? Вроде бы плана не курил и не бухал, а тут такое. Странно. Руки тем временем хватают приклад пулемета, снимают оружие с предохранителя и, не оборачиваясь, я шепчу:

– Подъем!

Однако мои напарники спят, как ни в чем не бывало, хотя раньше, от малейшего намека на тревогу просыпались. Быстрые взгляды по сторонам, все спокойно, на нас никто не наступает, вокруг по-прежнему тишина, и соседние тройки не шумят. Ну, и ладно. Вместо пулемета, я беру АКС и, обойдя баррикаду, выхожу на тропу. Осторожно приближаюсь к странной сфере, протягиваю в нее ствол автомата, и ничего не происходит.

Что это может быть? Непонятно и, по-хорошему, надо бы отойти в сторону от этой непонятной сферы. Но почему-то, я становлюсь смелее и, уже не опасаясь этого странного феномена, вхожу в призрачный поток света. Сначала, ничего не происходит. Но как только я хочу выйти из светового шара, меня бьет током, тело мое содрогается в жестких конвульсиях, и я теряю сознание. И крайняя моя мысль была проста и незатейлива: 'И зачем я в этот круг вошел!? Млять!'

Очнулся я через десять минут. Вокруг все по-прежнему, ночь, туман, крупные капли влаги, падающие на меня с деревьев, и никакой световой сферы.

'Видимо, мне все померещилось, и надо поскорее выкинуть этот необъяснимый случай из головы, и вернуться к пулемету'. – Так думал я, пытаясь себя успокоить. И мне это удалось. Спустя час я разбудил Калаша и, не забивая себе голову ночным происшествием, вновь спокойно заснул, так как с утра опять начнется движение.

Глава 2.

Империя Оствер. Замок Ройхо. 16-30.12.1400.

Я очнулся оттого, что рядом разговаривали два человека, мужчины. Язык, явно, был не русский, но и гортанное чеченское наречение он не напоминал, а больше всего походил на смесь из нескольких европейских и славянских языков, по крайней мере, мне так показалось. Глаза я пока не открывал, мало ли что, а попытался сориентироваться. Тело как деревянное и слушалось меня плохо, а общее ощущение такое, что меня били палками, и я весь ужался и сморщился. Руки и ноги были свободны, из одежды только длинная рубаха до колен, нижнего белья нет, и я лежал на шерстяном одеяле, под которым дерево, наверняка, топчан. Больше ничего определить было нельзя, да и некогда, потому что один из мужчин в комнате приблизился вплотную к моему ложу и, похлопав меня мозолистой рукой по щеке, что-то произнес. Угрозы в голосе не было, но я решил выждать. Чего? Не знаю, просто хотелось потянуть время. Однако нависший надо мной мужик понял, что я пришел в себя, и отставать от меня не хотел. Он встряхнул мое слабое тело, приподняв его за рубаху, и снова что-то сказал. Как ни странно, я его понял:

– Эй, паренек, открывай глаза, говорить будем. Все равно ведь уже пришел в себя.

Выпендриваться смысла не было, мои веки приподнялись, и я огляделся. Вокруг меня была просторная комната с одним окном слева, рядом массивный деревянный стол, заваленный каким-то хламом, стеклом, обтянутыми кожей под старину фолиантами, шар, вроде бы хрустальный, пара кусков горного хрусталя и меч в ножнах. Необычный набор. Рядом стояли два стула и пара табуретов. Справа камин, а рядом, на стене, еще два меча и небольшой круглый щит. К антикварам, что ли попал? Хм, не факт. Вдруг, маньяки какие? Очень может быть, морды у мужиков в комнате суровые, и одеты они так, словно в театральной гардеробной покопались, дабы в спектакле на историческую тему роль сыграть, что-то вроде 'Сирано де Бержерака' или 'Сезара де Базана'.

– Вы кто? – просипел я, еле ворочая непослушным языком.

Человек рядом со мной усмехнулся, оскалил крупные, слегка желтые зубы и, повернувшись ко второму своему товарищу, стройному горбоносому брюнету, сказал:

– Вот видишь, Квентин, все в порядке. Паренек соображает, и язык, при пересадке, как надо усвоил.

Горбоносый молча кивнул, и смерил меня каким-то нехорошим недобрым взглядом, а я повторил свой вопрос:

– Вы кто?

– Меня зовут барон Ангус Койн, и я твой дядя, – мужик подтянул к топчану табурет, сел на него, вновь сосредоточил внимание на мне и кивнул себе за спину, – а этот человек, с благородной осанкой, и сединой в волосах, отныне твой отец граф Квентин Ройхо.

– Чушь! – вновь просипел я. – Дяди у меня отродясь не было, а своего отца я знаю. Может быть, скажете, что у меня и мама новая?

– Скажем, паренек, скажем. Но ее ты увидишь попозже, если мы с тобой договоримся.

Возражать я не решился, да и трудно было это сделать, так как язык слушался плохо, а шею свело, словно меня продуло. Поэтому я заткнулся и просто внимал тому, что говорил, назвавшийся магом, барон Ангус Койн. И чем больше я вникал в смысл его речей, тем больше охреневал и понимал, что попал в лапы каких-то сектантов или же в дурку, что в принципе, практически одно и тоже.

Оказывается, с меня сняли копию и вселили мой разум и душу в тело почти мертвого сына графа Ройхо, которого звали Уркварт. Мне в этот момент вспомнился старый кинофильм 'Секретный фарватер' и имя немецкого подводника, которого звали Уркварт фон Цвишен, вроде бы, как-то так. И вот, я нахожусь в чужом теле, которое стало моим, и теперь обязан во всем слушаться графа, того горбоносого человека в допотопном сером камзоле, за спиной мага, и самого Койна, а иначе, мне сделают больно, а возможно, что и убьют. Что тут скажешь? Имелись бы силы, я бы попробовал накостылять этим мужичкам и вырваться к нормальным людям. Но сил не было даже на то, чтобы лишний раз пошевелиться. И поэтому мне приходилось слушать бред этого самого Ангуса и соглашаться с его словами.

Хотите, чтобы я откликался на Уркварта? Запросто. Старший сын графа? Без проблем, главное, что не педик. Вести себя тихо и спокойно? Это можно, тем более что немочь сковала все тело. При встрече с Катрин Ройхо надо улыбнуться и успокоить маму? Согласен. Рассказать о своем мире? Ну, учитывая, что никаких особых военных или государственных секретов я не знаю, можно и рассказать, мне не тяжело, так что как только поправлюсь и окрепну, так сразу же и отвечу на все вопросы.

В общем, маг говорил минут сорок, а потом принес со стола круглое полуметровое зеркало и приподнял его надо мной. И увидев себя, от неожиданности, я вскрикнул, так как в зеркале был не я, а совершенно незнакомый мне мальчишка. На вид, лет тринадцать, может быть, четырнадцать. Изможденное лицо европейского типа с правильными чертами. Кожа бледная и почти просвечивает. Волосы русые. Глаза голубые. Определенно, это был не я, не Леха Киреев. Однако, наморщив лицо, я убедился в том, что отражение повторяет мою гримасу, и чтобы я ни делал, зеркало моментально реагировало на это своим идентичным движением. Значит, то, что говорил Койн, это правда? Полной уверенности в этом не было, так как я вполне мог находиться под воздействием психотропных препаратов, которые держат мою психику под своим полным контролем. Но кому я нужен, чтобы ради меня суетиться? По большому счету, словно Неуловимый Джо, никому, а все происходящее вокруг меня, не выглядит как бред. Так что, надо было продолжать выжидать и впитывать в себя информацию.

Так я стал Урквартом Ройхо и был вынужден это признать. После чего меня накормили, а скорее, напоили куриным бульоном и дали некоторое время поспать и свыкнуться с новым телом. А когда я проснулся, то комната вокруг меня и люди в средневековых одеждах не рассеялись словно мираж. И рядом с топчаном я обнаружил симпатичную белокурую женщину лет тридцати пяти, может быть, немного старше, в простеньком шерстяном платье, которая с неповторимой материнской нежностью и любовью смотрела на меня. Как несложно догадаться, это была графиня Катрин Ройхо, моя новая мать. Она спрашивала меня о здоровье и самочувствии. А что я мог ей ответить? Только то, что все хорошо, и я иду на поправку. И отделавшись самыми общими фразами, я принял игру, в которую был втянут не по своей воле.

Графиня провела со мной пару часов и, в сопровождении мужа, покинула комнату местного мага, по совместительству, своего родного брата. Я почувствовал себя лучше, мог уже вполне нормально разговаривать и, не откладывая сбор информации на потом, позвал Койна:

– Ангус.

– Дядя Ангус, – поправил он меня, присаживаясь рядом.

– Хорошо, – покорно согласился я, – дядя Ангус. Ты говорил, что копий было несколько. Почему именно меня выбрал?

– Знаешь, парень, – маг поморщился, – я мог бы тебе приказать заткнуться и не спрашивать того, что тебе не надо знать. Но мне хотелось бы, чтобы наше сосуществование строилось на условиях сотрудничества и взаимного понимания, а поэтому буду с тобой откровенен. Ваш мир был выбран 'Ловцом Душ' случайно, потому что он находился к нашему ближе всего. Снятых копий было пять, не все Сферы Разума сработали как надо. И из всех копий ты оказался лучше всех и ближе всего по возрасту к Уркварту.

– А мне назад вернуться нельзя?

– Нет, – Койн покачал косматой нечесаной головой. – Это невозможно. Вообще, нельзя перебросить из одного мира в другой никакие материальные объекты. Зато есть возможность снять с человека копию. Но это умение в нашей империи вымирает и деградирует. Впрочем, как и все некогда великое искусство магии. Так что твой возврат невозможен. Ты копия человека из иного мира, новый разум в пустом теле, по крови настоящий Ройхо, так что прими это как есть.