Текст книги "Истории сексуальных обломов"

Истории сексуальных обломов
Василий Виталиус

© Василий Виталиус, 2017

ISBN 978-5-4483-6931-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Один раз еще не повод

Коля был местным ловеласом. Ему завидовали все: друзья, дворовые пацаны и коллеги по работе. Николая невозможно было увидеть с одной барышней два, тем более три раза подряд. Он добивался близости и потом уходил не прощаясь.

Некоторые могут сетовать на нравы сегодняшнего дня, дескать, барышни доступными стали, но можно посмотреть и под другим углом: просто у Коли был талант к охмурению, и представительницы слабого пола не могли перед ним устоять?

Наверное, читатель думает, что парень этот ну просто красавец на дорогой машине! Нет, обычный мальчишка в китайской одежде. Мне кажется, я слышу ваш возглас: «Да ладно! Как обычный парень может иметь такой успех?» Просто он оптимист. В школе у него был предмет философия, и ему очень понравился урок по диалектике, точнее один из законов – главное правило любого пикапера: КОЛИЧЕСТВО ВСЕГДА ПЕРЕХОДИТ В КАЧЕСТВО. Все видели успехи Коли, но никто не знал о поражениях, а их было больше. Он считал: если тебе отказала одна барышня, это еще не повод опустить голову и пойти дрочить в туалет, даже если такой же облом произошел со второй, шестой, девятой – десятая даст точно.

Ну, кажется, вот счастье – одна согласилась с вами сходить в кино, и что дальше? Только опыт, нет универсальных инструментов, каждый набивает свои шишки.

Однако давайте вернемся к нашему герою. Один из дней был провальным: только отказы. Коля решил взять пиво и посмотреть дома в одиночестве кино, не каждый же день члену праздник. Конечно, про такое он не рассказывал, но бывало это часто. Тем временем в баре сидела еще одна одинокая девушка, и он решил попытать счастья напоследок.

Стандартный подкат и:

– Коля, ты чего, совсем офигел? – послышался недовольный голос барышни.

«Гм, она меня знает», – подумал ловелас.

Как выяснилось, эта Оля, он с ней мутил полгода назад и наутро слился, обещав позвонить, но… А она так ждала, столько проплакала, она же подарила ему свою невинность. Правда, это уже наигранно, отдала она свою честь не ему и даже не тому, кто был перед ним, а сколько таких было, сама Оля не помнила.

Однако ситуация пикантная получилась. Можно было уйти от проблем, а с другой стороны – пусть повтор, но зато с бабой, да и кто ее помнит. Коля стал подкатывать дальше, придумывая оправдания и приглашая на рандеву.

Она, прищурившись, едко улыбаясь, согласилась, но сначала настояла, что они сходят в одну компанию. «Полчаса можно и подождать», – рассудил парень. В клубе в основном были бабы, и Коле показалось, что он попал в оазис счастья. Когда стало известно, что все девушки здесь лесбиянки, то радости не было предела: заветная мечта – переспать с такими телками; и он стал намекать об этом Оле. Она ломалась, но подливала ему водки. Коля пил залпом, облизывая губы от предвкушения, что сейчас отымеет несколько цыпочек.

Взгляд его упал и на обнимающихся мужиков, и желание сменилось недоумением. Оля пояснила, что они в закрытом клубе в честь какого-то праздника ЛГБТ. Николая немного мутило, и он пошел в туалет. Было грязно. Воняло. В углу одна гей-парочка делала свое дело. Позывы рвоты подступили к горлу, и казалось, что еще мгновение – и вулкан негодования вырвется из Коли. Он не то что не понимал, как с парнем, ему было противно, что в такой обстановке, да и с парнем тоже противно.

Вернувшись, Коля накатил еще несколько рюмок. Можно было уйти, но желание секса с лесбиянками его останавливало.

Когда открыл глаза, обстановка комнаты была ему незнакома. Болела башка. Он натянул одежду, долго искал трусы. В комнате на кровати мирно спали два мужика. «Наверное, групповушка была», – успокоила его прибежавшая мысль.

Холодный ветер на улице стал приводить в чувство. Район оказался знакомым, и до дома несколько кварталов. Коля решил пройтись пешком, заодно и прийти в себя. Чем закончился вечер, он не помнил. Пока он мучительно напрягал свои извилины, стали вылезать фрагменты. Он пьет. Какой-то мужик лезет целоваться. Он отталкивает, но тот сильнее. Оля подтрунивает и смеется. Поцелуи. Он лежит. Мужик целует живот, снимает трусы и…

«Да хрен с ним», – подумал Коля, а потом… он такого минета давно не имел. Кто-то там у него наяривал так, что некоторым бабам нужно поучиться. Коля расслабился и получал удовольствие. Потом он кого-то или… Коля покрутил головой, чтобы отогнать дурные воспоминания. Сильно болела жопа, да и привкус во рту странный.

«Один раз не пидарас», – хмыкнул Николай и вошел в подъезд своего дома.

Маленький – удаленький?

У Сони была одна сексуальная прихоть. Она считала ее милой и отчасти пикантной. В общем, ей нравился анальный секс, не то чтобы, просто только от него она получала по-настоящему удовольствие. Ее мужиков это не отпугивало: никто не отказывался, а многих и заводило. Такую тягу она приобрела не от рождения и осознала ее не в период полового созревания. Однажды ее дядя, когда они были одни, припер ее к стенке и отымел в задний проход. Видимо, опасался, что сорвет пломбу, и любой гинеколог увидит, что она не целка.

Хотя зря он переживал. Соня втайне мечтала о нем: он был на десять лет ее старше, красив, подтянут и очень сексуален. В своих мечтах она предавалась с ним откровенным утехам, аж краснела от мыслей, и когда он решил ее трахнуть, то не сопротивлялась, даже для вида. Сильные руки мяли грудь, его упругий член работал в ней активно, а волосы на лобке… Как она любила эти волосы, этот запах его члена…

Когда Соне стукнуло 25, то после учебы вышла на работу. За плечами был огромный опыт, в том, что она могла в постели, ей не было конкуренток. Как она делала минет: мужики просто кричали от удовольствия, словно бабы во время оргазма. Сколько она знала поз! А ее пикантная прихоть заводила почти всех. Рядом с ней мечтали задержаться многие, но она не хотела постоянства. Мужики не разнообразны, со слабой фантазией: пара раз – и точно знаешь, что и как он делает, да и видеть долго один и тот же фаллос ее утомляло.

На работе был один сослуживец – Иван. Мальчик словно Ален Делон, ну как она его представляла. Смазливое личико: большие глаза, черный бархат ресниц, касающихся бровей; накаченное тело, упругая попка. Соня мечтала ему отдаться и не раз намекала, т. е. говорила откровенно. Ваня не поддавался. У него на руке было обручальное кольцо, и на все ее предложения он отвечал отказом. Соня считала это глупостью, а может, у него не все нормально со здоровьем, или он вообще баб не любит? При чем тут обручальное кольцо? Она же не в ЗАГС звала, а так, разок трахнуться и все, ну или два – больше скучно.

Однажды на корпоратив Иван пришел без жены и раздраженный. Много пил. Соня пригласила его на танец и всячески старалась соблазнить: целовала в шею, прижималась грудью, ну и просто говорила. Иван дышал неровно, но все-таки не сдавался. Уходил на свое место и продолжал пить.

Вот после одного танца она его не отпустила и уволокла в кабинет. Иван что-то бормотал под нос, отстранял ее, но ручки уже расстегнули ему ширинку, штаны как-то сползли сами. Парень страстно впился губами в ее грудь, целовал в живот; бросил на стол – долго ласкал ее киску. Соня решила не оставаться в долгу и поползла вниз, чтобы этот потом кусал себе локти, от какого минета он так долго отказывался. Ее попка уже была в предвкушении сладострастного соития с его твердым, мощным мужским эго.

Когда она зубами сняла с него трусы… Соня не могла поверить и на мгновение застыла. Она видела разные, и очень упругие, и долго неподдающиеся, но лилипутские ей еще не встречались. Некоторые барышни говорят, что и 7 сантиметров – это гигант секса и больше не нужно, но Соня таких дур не понимала, она была уверена, что так они успокаивали больше не своих мужей, а утешали себя. Она любила средние размеры, чтобы и в руке поддержать, и там достать докуда нужно. У Ивана даже для таких дурочек был очень маленький.

«Н-да, как такой отсосать или в жопу засунуть», – подумала Соня.

Не собачий нюх

Ваня жил в замечательном месте, так считали его родители. Поселок был отгорожен от чужих взглядов и непрошеных гостей. Школа своя – элитная. Да и с соседями повезло: или чиновник высокого ранга, или бизнесмен с известной фамилией. Здания пестрели красотой и достатком, а ландшафт перед домом никто и не думал скрывать заборами.

Осталось отгулять последние деньки, и в 11 класс – скора взрослая жизнь с ее искушениями, о которых он знал мало (предки держали его в ежовых рукавицах). Лето он с родителями провел в Таиланде, и почему-то в этом году его по-особенному волновали обнаженные тела как аборигенов, так и иностранок. Иван понимал, что становится мужчиной: утренний стояк и частые ночные поллюции подкатили неожиданно, словно схватили за глотку и не отпускали.

В его классе училась девчонка по имени Изабелла, они общались еще с детского сада и дружили, но весенний поцелуй заставил посмотреть на нее иначе. Лизина грудь хоть и была маленькая, но будоражила, в темноте ее глаз он начал тонуть, а алые пухлые губы… Как только вспоминал, постоянно приходилось поправлять штаны.

Теперь Ваня подолгу запирался в туалете, натирая мозоли на руках. Чего только не видела фотокарточка Беллы, хотя он и без нее мог с легкостью восстановить каждую черточку, каждый изгиб ее кудряшек.

Иза, как называли ее дома, еще не вернулась из Европы, где они отдыхали этим летом, на курортах Чехии, чтобы подлечить бабку.

Ваня слонялся по поселку, не зная, чем себя занять, все, что было интересно ранее, отошло на второй план, душа требовала чего-то нового. Он, конечно, по фильмам знал, что хотелось и как это делать, но страх предложить Лизе заставлял его уединяться в туалете и предаваться активным мечтаниям.

Как и у любого мужчины, от постоянства у него наступило утомление, и фото любимой девушки уже не придавало тех острых ощущений, как ранее, хотелось новинки.

Иван подумал: а что если залезть к ней в спальню, полежать на ее постели? Открыв комод, он увидел аккуратно сложенные трусики. При развороте они ему показались большеватыми, да и фасон был, ну, не эротичный. Ваня стал их нюхать. Аромат будоражил, фантазии молниями кололи его разум. Он лег на кровать, надел на голову ее белье и, спустив штаны, стал мечтать.

Ему рисовалась и ее голая грудь, и мокрая ее промежность, и суперминет, и страстный секс.

Все разрушил крик. Орала старуха. Когда Ваня снял трусы с головы, он увидел в дверном проеме Изабеллу, ее родителей и их бабку, которая визжала не затыкаясь. От растерянности он не сразу натянул штаны.

Как оказалось, перед отъездом Лиза решила сменить комнату на ту, что ближе к его окнам, а свою отдать бабке. Обстановка была еще Изы, но вещи исключительно старухи.

Капот не место для сортира

Машка – девчонка ураган. Пышная грудь и зеленые глаза притягивали к ней мужиков как магнитом. Нет, не то чтобы она всех коллекционировала, просто выбирала, искала своего единственного. И вот если бы он был, то она точно больше ни с кем ни-ни. В этом Маша была уверена, а пока находилась в поиске.

Как и любая девчонка, хотела замуж и чтобы на свадьбу пригласить свою нерадивую мать, которая оставила ее в детдоме и лишила родительских ласок. Правда, для этого нужно ее сначала найти, но мечтать же не вредно?

Сашка оказался классным мужиком, ей очень нравился: у него была шикарная тонированная иномарка с кожаными креслами. «Наверное, вот оно», – подумалось грешным делом Машке, и глаза ее заблестели, душа поплыла в мир грез, а тело томилось от предвкушения удовольствия.

Они уже встречались давно, но пока ничего не было, даже намека. В душу к ней начало закрадываться подозрение. «Может, это облом: у него не получается или баб не хочет?» – размышляла она. Нафиг мужик без фига, если с фигом дофига, как гласила народная мудрость. Фиг для Маши был на первом месте.

Сначала Саша пригласил ее в кино, во второй раз – посидеть со своей компанией, а вот на третий – на романтическое свидание на пикничок в лес. Маша поняла – будет ей счастье. Надела свой лучший наряд, кружевные трусики, чтобы не стыдно было.

Вино выпили быстро. Сашкины руки бегали по ее телу; поцелуи мочили губы, шею, грудь. У него была мечта: сделать это на капоте машины. Забрались, но как-то не могли приспособиться. Решили, пусть Сашка будет лежать на капоте, чтобы чересчур не напрягался и силы раньше времени не ушли, а Машка поршнем потрудится.

Ударными темпами она приближала их к блаженству, но тут, как назло, заныло знакомое чувство в животе и поползло вниз. Уж сильно пукнуть захотелось. Но как это сделать? Обломать кайф, слезть и оставить в ожидании, дескать, пауза? Маша решила пустить шептуна: природа, кто там запах почует, да и звука не будет.

Тело на такие мысли ответило мгновенно и расслабилось. Как Машка не распознала позывы поноса, осталось для нее загадкой. Все содержимое фонтаном забрызгало капот, его, ее. Запах стоял. Единственное, что пришло ей в голову: «Вот и потрахались».

Не судьба

Миша рос обычным мальчишкой, в детстве мечтал стать пожарным, потом космонавтом и полицейским, который обязательно отловит его папку и накажет за то, что ушел из семьи к чужой тете. Годы шли, равнодушие к отцу росло, да и новые мотивы в жизни появлялись. Как и у всех: первые поцелуи, первые объятия, первый секс и первые ссоры.

Мишка всегда был очень компанейским и безумно общительным, особенно с представительницами прекрасного пола. Что скрывать, у него их было немало. Многие знакомые считали победы и даже куда-то записывали. Миша такой глупостью не занимался и никогда линейкой не мерил свой размер. Если у тебя и там все хорошо, и на любовном фронте прекрасно, то и показуху для публики устраивать нет смысла.

К 27 годам он немного подустал от частой смены девушек, имена которых уже и не запоминал, от групповушек, да и вообще, душа требовала покоя, счастья и, наверное, немного постоянства. Хотелось по-настоящему влюбиться, а не просто оттрахать. Симпатию и верность он стал искать в глазах девушек, но кроме страсти и желания не находил ничего.

Плюнув на все, Мишка переехал в другой город и сменил вообще род занятий, ну как сменил: раньше он был менеджером по рекламе в СМИ, теперь стал менеджером по продаже автомобилей. «Главное, уметь продавать, а что, уже значения не имеет», – думал наш герой и не ошибался. Начальство его боготворило, а комиссионные позволяли ему жить на широкую ногу.

Компания активно развивалась и набирала новых сотрудников. В их числе был и Даня. Мальчишка, видимо, чувствовал себя неуютно во время собеседования и постоянно улыбался. Что-то в нем было мягкое и доброе. Руководство назначило шефство над новеньким Мише. Он старался помогать всем: любил драйв и хорошую атмосферу в коллективе. Особенно от Мишки млели бабы: комплименты из него сыпались как из рога изобилия; он даже сам не обращал внимания, насколько страстен в словах. Правда, шашни ни с кем не заводил – работа и постель вещи разные.

У новенького получалось с продажами плохо, точнее ужасно: он мямлил перед покупателем, тушевался и очень раздражал. Мишка решил помочь парню по доброте душевной, да и с новеньких процент ему был обещан, и во время ланча часто пояснял, как и что нужно делать. Так и сдружились. Мишка даже не заметил, как часто и подолгу они вместе стали проводить время: долгое общение на работе, по пути к дому, по телефону, в баре.

Ему нравилось разговаривать с Даней, он даже боялся признаться, что ждал его звонка по вечерам и улыбки на работе. Странные чувства заползали в душу и вырывались наружу скользкими шутками. К удивлению, Даня отзывался и подталкивал события.

Миша уходил в депрессию, бросался в запой, отдавался агрессии – ему было сложно осознать и признать влечение к парню.

«Любовь не может быть грехом», – успокаивал Даня и однажды пригласил к себе. Они выпивали, смеялись, дурачились. Потом Даниил ушел в ванную. В халате принес чистое полотенце.

Мишка стоял под душем и трясся. Он боялся выйти и не знал, что делать: его так сильно влекло к уже любимому Даньке и с такой же скоростью отталкивал ужас происходящего. А что после? Что скажут другие, как они будут жить вместе? А что вообще делать с девушкой Дани?

Постель. Темно. Данька повернулся спиной и укрылся одеялом. Миша смотрел в потолок, его сердце выпрыгивало, а тошнота подступала к горлу. Он поцеловал Даньку в плечо, тот лежал неподвижно, потом еще и снова. Его руки опустились ниже, и он попытался снять трусы. Даня приподнялся. «Назад дороги не будет», – подумал Миша и отступил: забился в другой угол кровати. Даня выжидал, потом натянул трусы не поворачиваясь. Миша попытался повторить попытку, его переполняли чувства, и он уже плохо себя контролировал. Но на этот раз его отстранил Даня, сказав, что хватит играть.

Перед работой Мишка заехал домой, чтобы привести себя в порядок. Вечером они обсудили ситуацию. Мишу пугал любовный треугольник, он боялся близости, и потом Даня останется со своей, а он с… Да и что делать, не знал. Ну снял трусы, а дальше? Минет? При этом слове он вспомнил рассказ Дани, как одна неуклюжая девка еще по молодости пыталась у него отсосать и как ему это не понравилось: было скользко и противно. Он поднял одеяло и попросил ее прекратить. Миша боялся, что, если он опустится, Даня попросит и его больше этого не делать. Или Даня только будет делать минет: в голове была каша.

Они пытались расстаться, но сходились снова. Однажды Даня прислал смс, что он выбирает его. Потом приехал к Мишке и рассказал, что расстался со своей и хочет быть с ним. Миша был счастлив, но до постели так и не доходило: страх сковывал его, он медлил, а Даня быстро уставал и остывал от этого.

«Любовь не может быть грехом», – повторял он Данькины слова и готовил себя к неизбежному. Еще немножко, и он прыгнет в эту бездну. Даня пришел в слезах. Они проговорили всю ночь. Он сказал, что много думал и понял, что не хочет видеть его лицо по утрам. Его тяга к Мишке была вызвана тем, что он старше, и Данька чувствовал в нем защиту, а сейчас, разобравшись, он понял, что ему нравится какая-то Вика, и он хочет быть с ней.

Можно ли удержать того, кто тебя не любит? Наверное, можно, но только временно, все равно уйдет. Мишка все понимал, но не мог отпустить, а Данька вырывался изо всех сил и в итоге улетел. Вечер. Мише уже ни баб не хотелось, ни мужиков, тянуло только к одному телу, которое теперь не с ним.

Не умеешь – не берись

Егора все знали как доброго мальчика, и самое главное, воспитанного: всегда и со всеми здоровался; в дурацкие истории не попадал, т. е. мальчишеская шалость ему была неведома. Друзей у него было мало, и большую часть времени он проводил дома, в окружении любимых книг и маминых ватрушек. Он то скакал на коне, то ехал на танке, то переплывал океан на бревнышке и обязательно спасал мир. Приключенческие романы ему очень нравились, и родители оттаскивали за уши, чтобы накормить и уложить спать.

В школе Егорку дразнили пончиком, и нужно сказать, основания были веские: жир на боках сплывал к бедрам, создавая видимость спасательного круга. Ему было трудно передвигаться, он часто потел, в общем, был лузером.

Подтянутые одноклассники, которые с легкостью могли перепрыгнуть через козла, вызывали в нем жгучую зависть. В программе Малышевой рассказывали, что каждый может быть стройным, нужно просто меньше жрать, особенно мучное, жирное и то, где много сахара. Как бы ни был ему приятен аромат маминых булочек, но желание изменить себя все-таки выиграло.

Ближе к седьмому классу Пончик стал вытягиваться, превращаясь из гадкого утенка в юношу. В старших классах это уже был поджарый парень под метр восемьдесят, словно дядя Степа из сказки.

Егору было с кого брать пример, но шлейф его прежней жизни тянулся за ним хвостом кометы, и кличка из издевательской превратилась уже в комическую. Егора тяготило прошлое: эти надоевшие одноклассники, которые в нем видели только толстяка; а девчонки и вовсе на него не обращали внимания – кто будет дружить с пончиком. Ему хотелось уже любви, ласок и того, что на переменах рассказывали друг другу парни.

После окончания школы он поступил с легкостью в институт подальше от дома, чтобы ничто, и главное, никто не напоминал ему о прошлом. Учеба давалась легко: многие годы практики, когда он читал запоем все, что было дома, потом все, что было в библиотеке.

Егора даже чуть не выбрали старостой – он всегда приходил на помощь одногруппникам: быстро, и главное, с легкостью пояснял материал. Недолго думая пальму первенства отдали красавцу Вене, который разъезжал на дорогой папиной машине и был из числа золотой молодежи. Вениамин много кутил и всегда приглашал на вечеринки. Веселье перевесило знания, правда, Егор был даже рад, он не привык находиться на виду и очень боялся этой должности. Мажор оказался прагматиком и назначил его своим помощником по воспитательной работе. Теперь Егору приходилось с удвоенной силой подтягивать группу.

Видимо, в благодарность за труды Веня пригласил и его на вечеринку. Было много народа, много прекрасных девушек, которые не знали его кличку, и в их улыбках отражались многие его желания. Таня оказалась славной, доброй, хмельной и согласной. Она была первой и ворвалась в мир его сексуальных фантазий как торнадо, разбив там все вдребезги. На руинах его души строилось новое здание, где она была архитектором. Таня в сексе предпочитала садомазо, и Егор много узнал о плетках, хлопках и придушении.

Со временем ее след в жизни Егора и вовсе исчез, но страсть к необыкновенному осталась.

Из-за врожденной скромности, или точнее, из-за приобретенной пугливости в школе он не мог поделиться с девушками своими желаниями: боялся отказа, и главное, что они разнесут сплетни по вузу, и его опять будут дразнить, как тогда,, в детстве.

Страсти он делил с Дунькой Кулаковой в туалете, неистово, вспоминая лица приятных ему девушек и придумывая различные игры и удобные позы. В помощь шло все: вантуз, которым он бил себя по заднице, прищепки на сосках, ремень на шее.

Хотелось чего-то большего, новых ощущений. Идеи бушевали в бесовском танце, взывая к премудрости разума, и он его услышал. Егор активно работал рукой и в нужный момент решил прищепку нацепить на яичко: его ждало блаженство.

Боль пронзила все тело, пульсируя в мошонке; он заорал, словно дикий медведь, загнанный рогатинами. Руки тряслись, и никак не получалось снять; боль заставила скорчиться. Выступили слезы, он стал кричать еще сильнее. На шум сбежались домочадцы, они стучались в дверь ванной, но Егор только надрывал грудь. Было принято решение взломать дверь, и вот уже на пороге стоят родители. Мать попыталась помочь, но сделала еще хуже. Хорошо, что снизу жила врачиха, которая и освободила его от власти новой игрушки, бросив в пучину позора.

Возможно, его предки знали, что такое садомазохизм, но решили сделать вид, что ничего не произошло, и только опухшее яйцо, которое стало бычьего размера, еще порядка двух недель ему напоминало о произошедшем. Мучительно тянулось время – каникулам не было конца.