Текст книги "Тугая струна"

По тому, как Шэз поджала губы, ответ стал ясен еще до того, как она раскрыла рот.

– Мне не хватило времени, – неохотно согласилась она. – Кэй, может, ты возьмешь на себя эту несложную работу?

– Если бы речь шла о настоящем расследовании, нужно было бы сделать то, о чем говорит Кэй, – заметила Кэрол. – Но тогда у вас было бы достаточно времени и средств, которыми сейчас вы не располагаете. Должна признать: учитывая сроки и ваши ограниченные возможности, ваш результат впечатляет.

Услышав от Кэрол похвалу, Шэз расправила плечи, но по мере того как старший инспектор развивала свою мысль, ее взгляд делался все более настороженным.

– И все-таки, даже если связь установлена правильно, еще слишком много неизвестных, чтобы мы могли прямо указать на Джеко Вэнса. Если все эти исчезновения и предполагаемые убийства связаны с его появлениями, гораздо более вероятно, что совершал их кто-то из окружения Джеко или даже кто-то из зрителей, для которого толчком послужило что-то, в прошлом связанное с Джеко. Как наиболее очевидный пример: его, может быть, бросила женщина – горячая поклонница Джеко. Я сама прежде всего занялась бы выяснением этих вопросов и только потом рискнула бы предположить, что Джеко здесь замешан лично.

– Это только мнение, – сказала Шэз, сраженная наповал мыслью, что позволила себе настолько увлечься скоропалительными выводами, что упустила столь очевидную возможность. Тони никогда еще не видел ее такой близкой к поражению. – Но, как вам кажется, эту группу ведь стоит разрабатывать дальше?

Не зная, что сказать, Кэрол в нерешительности повернулась к Тони:

– Я… ну…

Тони поспешил прийти ей на помощь:

– Это задумывалось только как учебное задание, Шэз. Ни одно из этих дел нам никто не поручал рассматривать всерьез.

Вид у Шэз стал совсем растерянный.

– Но ведь здесь совершенно определенная группа. Семь подозрительных исчезновений. У этих девочек есть семьи.

В разговор снова влез Леон, пустив в ход весь свой сарказм:

– Брось, Шэззи. Пусть каждый занимается своим делом. От нас требуется помогать полиции, разгребая для нее дерьмо, а не наваливая новое. Неужели ты думаешь, что кто-то нам скажет спасибо, если мы тут ни с того ни с сего станем поднимать шум из-за какой-то там гипотезы? Им на нее – плюнуть и растереть. Подумаешь, всего-то делов – больные фантазии кучки сопляков из какого-то там спецподразделения, которое и само-то на фиг никому не нужно.

– Отлично, – с горечью сказала Шэз, – давайте просто забудем, что я вообще что-то говорила, ладно? Итак, чья теперь очередь встать к стенке? Ты, Саймон? Это твое мудрое слово нам теперь предстоит услышать?

Очевидную капитуляцию Шэз Тони принял как знак продолжать. Анализ, представленный оставшимися участниками, вызвал гораздо меньше споров, что позволило Тони дать несколько полезных советов и указать на ошибки в отборе материала и последовавших за этим выводах. По мере того как тянулся день, он стал замечать, что Шэз понемногу отходит после неприятия, которым были встречены ее идеи. Она уже не выглядела такой потерянной, перейдя от уныния к упрямой решимости, которая его слегка обеспокоила. В ближайшие дни ему нужно будет выкроить время и с ней поговорить, похвалить сильные стороны ее анализа и объяснить, как важно умение держать крайние выводы при себе, пока не удастся подкрепить их чем-то более основательным, чем интуиция.

Он свернул с большой улицы в маленький переулок, где приютился Уайт-паб, обломок прошлого, ухитрившийся продержаться в те годы, когда в половине шестого центр города вымирал. Говоря откровенно, сидеть сейчас в баре с Кэрол было последнее, чего ему хотелось. История их отношений доказывала, что свидания их протекали непросто, а сегодня ему еще нужно было сказать ей кое-что такое, что ей вряд ли будет приятно услышать.

У стойки он попросил кружку горького пива и нашел спокойный столик в дальнем углу. Он никогда не был человеком, уклоняющимся от обязательств. Но ошибка Шэз, упустившей из виду кого-то из фанатов Джеко Вэнса или из его окружения как возможность, напомнила ему о важности накопления информации, если хочешь выставлять свои теории на суд безжалостных критиков. Сегодня в виде исключения Тони собирался последовать своему собственному мысленному совету Шэз и никак не раскрывать своих мыслей, пока не наберется побольше данных.

Кэрол понадобилось полчаса, прежде она смогла отделаться от допроса с пристрастием, который ей учинили обе женщины из особого подразделения. У нее было отчетливое ощущение, что если бы не решительность, с которой она встала и пошла, то одна из них, большеглазая, Шэз, прижала бы ее к стене и не отпустила, не выжав до капли всю информацию, имеющую отношение к делу, а вдобавок еще и многое из не имеющей. К тому времени, когда она толкнула стеклянную с узорами дверь паба, Кэрол была уверена, что он не дождался ее и ушел.

Подойдя к стойке, она сразу же увидела, как он машет ей рукой. Он сидел в обшитом деревом укромном уголке в дальнем конце зала. Перед ним стояла недопитая кружка с пивом. «Еще одну?» – спросила она одними губами, словно накрывая ладонью невидимый стакан – жест, каждому понятный без слов.

В ответ Тони положил один указательный палец на другой в форме буквы Т. Кэрол улыбнулась. Через пару минут она поставила перед ним стакан «тетли» и села напротив со своей маленькой кружкой пива.

– За рулем, – коротко сказала она.

– А я на автобусе. Твое здоровье, – добавил он, поднимая свой стакан.

– Твое здоровье. Рада тебя видеть.

– Взаимно.

В ответ Кэрол сухо улыбнулась:

– Интересно, мы сможем когда-нибудь остаться вдвоем и не чувствовать себя так, будто за столом с нами сидит кто-то третий?

Она сама не знала, как у нее это вырвалось. Словно она поддалась искушению в очередной раз содрать корку с болячки, по-прежнему уверенная, что теперь уже точно не будет кровить.

Он отвел глаза:

– Честно говоря, ты чуть ли не единственный человек, с кем у меня не возникает такого ощущения. Спасибо, что пришла. Я знаю, ты, наверное, предпочла бы иначе продолжить наше…

– Знакомство? – Кэрол не смогла скрыть иронию.

– Дружбу?

Теперь был ее черед отвести взгляд.

– Надеюсь. Надеюсь, что дружбу.

Это была не совсем правда, они оба это знали, но сейчас сказано было к месту. Кэрол увидела на его лице слабую улыбку.

– Любопытная компания твои новички.

– Любопытная, правда? Ты заметила, что у них общего?

– Если бы честолюбие преследовалось законом, они бы все отбывали пожизненное. В соседней камере с Полом Бишопом.

Тони чуть не захлебнулся пивом, забрызгав весь стол и чудом не попав на светло-бежевый пиджак Кэрол.

– Вижу, ты не утратила своего умения разить наповал, – еле выговорил он.

– А чего стесняться-то? Как будто ты сам не видишь. Высокооктановое стремление к славе. Атмосфера в аудитории так и пыхала им, как в ночном клубе – тестостероном. Разве тебя не волнует, что все они видят в спецподразделении лишь ступеньку, чтобы подняться повыше?

Тони покачал головой:

– Нет. Примерно половина воспользуется учебой как трамплином к тому, что им кажется более престижным. Зато другая половина уверена, что это занятие и есть самое престижное, и со временем они влюбятся в психологическое портретирование и никогда не согласятся променять его на что-то другое.

– Назови имена.

– Саймон, парень из Глазго. Его скептический ум не позволяет ему ничего принимать на веру. Дэйв, сержант. Ему нравится, что работа эта методична и логична и в то же время в ней есть место полету. Но настоящей звездой обещает стать Шэз. Она пока еще сама этого не сознает, но уже заразилась этой бациллой. Ты не согласна?

Кэрол кивнула:

– Она – настоящий трудоголик и ждет не дождется, когда ей дадут сцепиться с маньяками.

Она чуть наклонила голову набок:

– Знаешь что?

– Что?

– Она мне напомнила тебя.

У Тони был такой вид, как будто он не знал, обидеться ему или посмеяться, но в результате он решил изобразить удивление.

– Как странно, – сказал он, – а мне она напомнила тебя.

– Что?! – Кэрол была поражена.

– Это ее сегодняшнее выступление… Налицо серьезная работа. Группа, которую она выделила, определенно заслуживает внимания как явление. – Он развел руками и сделал большие глаза. – Но прыгнуть отсюда прямо к заключению, что Джеко Вэнс – серийный убийца! Какой полет воображения! Ничего подобного я не видел со времен твоих блестящих догадок по бредфилдскому делу!

Кэрол не могло не рассмешить его актерство.

– Но я же была права! – протестующе воскликнула она.

– Возможно, по сути ты действительно оказалась права. Но для этого ты нарушила все известные законы логики и вероятности.

– Возможно, Шэз и права. Возможно, психология нам просто легче дается, чем вам, мальчикам, – решила подразнить его Кэрол.

Тони хмыкнул:

– Не стану спорить, что девочки могут быть сильнее в психологии. Но не поверю, что ты всерьез думаешь, что Шэз права.

Кэрол состроила гримасу:

– Пройдет полгода, и ей будет стыдно вспомнить, что она вообще когда-то высказала такое предположение.

– Зная копов, можно представить себе, что один из этих ребят, пожалуй, устроит ей очную ставку с Джеко в одном из «Визитов Вэнса».

Кэрол вздрогнула:

– Могу себе представить. Джеко Вэнс, припертый к стене взглядом этих немыслимых глаз, и голос Шэз: «А где вы были в ночь на семнадцатое января 1993?»

Когда оба перестали смеяться, она прибавила:

– Интересно узнать, что она придумает насчет моего серийного поджигателя.

– М-м-м, – сказал Тони.

Она подняла свою кружку, готовясь произнести тост:

– За команду мумбо-юмбо.

– Дай нам Бог подольше пробыть на небесах, прежде чем дьявол заметит наше отсутствие, – без энтузиазма откликнулся он и опустошил свой стакан. – Еще по одной?

Кэрол задумчиво посмотрела на часы. Она никуда не торопилась. Но ей нужно было решить, стоит ли оставить все как есть, попрощавшись на этой приятной ноте, или задержаться еще ненадолго, рискуя, что между ними вдруг снова возникнет та непреодолимая пропасть. Придя к заключению, что не стоит испытывать судьбу, она сокрушенно качнула головой:

– Нет, боюсь, не могу. В управлении я еще хотела застать ночную смену, прежде чем они растворятся в предрассветной мгле.

Она одним глотком опрокинула в себя остатки пива и встала:

– Рада была поболтать.

– Я тоже рад. Приезжай в понедельник, у нас будет кое-что для тебя.

– Превосходно.

– Веди аккуратно, – сказал он, когда она уже повернулась, чтобы идти.

Она остановилась:

– Обещаю. Ты тоже береги себя.

И она ушла. Тони еще посидел немного, глядя в свой пустой стакан и размышляя, зачем устраивать поджоги, если не испытываешь сексуального возбуждения. Когда в его мозгу забрезжила разгадка, он поднялся из-за стола и в полном одиночестве пошел по гулким ночным улицам.

То, что словно шампунь жгло глаза Шэз, был вовсе не смех ее коллег. И даже не метафорическая оплеуха, которую она получила от Кэрол. Дело было в сочувствии Тони. Вместо того чтобы быть сраженным наповал качеством ее работы и остротой ее анализа, он был с ней добр. Шэз не желала слушать про то, какая нужна смелость, чтобы так подставиться, ведь она прекрасна начала, но попалась в ловушку, дав себя увлечь простому совпадению. Было бы гораздо легче, если бы он стал критиковать ее или даже отнесся к ней снисходительно, но в его сочувствии крылась явная симпатия, и это мешало ей спрятать свое сокрушительное разочарование за злостью. Вдобавок он еще и не пожалел себя, рассказав пару историй о тех ошибочных умозаключениях, к которым когда-то пришел, когда делал свои первые шаги в портретировании.

Великодушие – вот против чего у Шэз не было оружия. Единственный – и случайный – ребенок в семье, где оба супруга были так горячо преданы друг другу, что эмоциональные потребности дочери почти не принимались в расчет, она научилась обходиться без надежд на нежность или снисходительность. Ее ругали за плохое поведение, рассеянно хвалили за успехи, но чаще всего ее просто не замечали. Честолюбие, влекшее ее по жизни, коренилось в детстве, когда она трудилась изо всех сил, чтобы заслужить признание родителей, признание, которого она так страстно желала. Вместо этого ее хвалили учителя, их небрежная снисходительность профессионалов была той единственной формой великодушия, какую она принимала легко. Теперь же, столкнувшись с обычной человеческой добротой, она чувствовала растерянность и неловкость.

Тони считал, что, даже если связь Шэз определила правильно, убийцей с большей долей вероятности может оказаться кто-то из окружения Вэнса, а не он сам. Книги должны были помочь либо опровергнуть ее теорию, либо подвести под нее солидную базу.

Короткая поездка на автобусе, и она была дома. С громким хлопком вскрыв банку диетической колы, она села за стол и углубилась в восторженное описание блестящей карьеры Джеко, написанное его любящей женой. Великий спортсмен, самоотверженный герой, неустрашимый борец, бесподобный ведущий, неутомимый труженик на благотворительном фронте и образцовый муж. С трудом продираясь через это житие святого, Шэз понемногу пришла к мысли, что и правда было бы приятно разнести в пух и прах такой омерзительно безупречный образ. Если ее первое предположение все же верно, дело не столько в глиняных ногах колосса, сколько в его совершенно ложном фасаде.

Добравшись до конца, она почувствовала большое облегчение, хотя это и значило для нее оказаться один на один с вопросом, который она тщательно загоняла в самую глубину сознания. Хрестоматийный вопрос, вселявший неуверенность во всех, кому приходилось ловить серийных убийц: как жена могла не знать? Каким образом Мики Морган, даже при том, что супруги вели такую беспокойную и независимую друг от друга жизнь, каким образом Мики Морган могла делить постель и кров с похитителем и убийцей девочек-подростков, не чувствуя, что у него в голове что-то не так, как у всех нормальных людей? А если она знала или хотя бы подозревала нечто, как могла она день за днем сидеть перед камерами, беседуя с победителями и проигравшими в игре под названием жизнь, не выказывая при этом ничего, кроме профессионального сострадания и самообладания?

Ответа на этот вопрос не было. Кроме того, что Тони прав и здесь замешан не сам Джеко, а кто-то из его фанатов или окружения. Подавляя в себе такого рода мысли, Шэз отложила книгу и принялась за «Джека из ящика», который оказался всего лишь нейтральной версией того же самого мифа. Только истории из жизни были другими. Впрочем, и в них не проглядывало ничего более зловещего, чем рассказ о том, что на съемочной площадке Джеко Вэнс неизменно стремился к совершенству и под ударами его уничтожающей критики не могли устоять даже самые стойкие телевизионщики. Но разве можно было в этом усмотреть прямое указание на маньяка-убийцу?

И однако для человека, который задался целью найти элементы, подходящие под мысленно составленный портрет серийного убийцы, здесь уже содержались некоторые штрихи и намеки, позволявшие предположить, что Шэз, возможно, не так уж далека от истины. Здесь уже присутствовали черты, выходившие за рамки нормы, что, с точки зрения Шэз, позволяло пока не исключать Вэнса из числа главных подозреваемых. Конечно, убийцей мог оказаться и кто-то из его окружения, но то, что ей пока удалось узнать, ни в чем не противоречило ее первоначальной теории.

Работая, Шэз делала пометки. Закончив первый этап ознакомления, она включила ноутбук и открыла файл, который создала раньше, во время занятий с Тони. Названный «Признаки злоумышленника», он именно это и содержал: перечень потенциальных признаков, опираясь на которые следователь может определить, не беспочвенны ли его подозрения. Шэз сделала копию с файла, потом, пользуясь своими записями и время от времени сверяясь с книгами, обработала весь собранный материал. Закончив, она едва не замурлыкала от удовольствия. Все-таки она не сумасшедшая. Теперь она располагала кое-чем, чего Тони Хилл не сможет так легко отрицать, когда это ляжет первой страницей в новое досье, которое она собиралась ему представить. Она распечатала результаты и улыбнулась, дважды пробежав глазами листок.

Особенное удовольствие Шэз доставил заключительный абзац. Коротко, конспективно, но содержит всю необходимую информацию для читателя, который знает, что ему следует искать, подумала она. Вот бы раздобыть побольше газетных статей о Вэнсе и Мики Морган, особенно из бульварной прессы и разделов слухов и сплетен. Но обратиться с официальным запросом в любую из библиотек означало бы привлечь ненужное внимание. В таком щепетильном деле она не могла довериться даже личным связям.

Она подумала, не поделиться ли с Тони своими новыми находками. В глубине души она знала, что их недостаточно, чтобы заставить его изменить точку зрения. Но кто-то же убивал девочек, и при прочих равных, учитывая протяженность во времени и количество косвенных улик, она оставалась по-прежнему верна мысли, что Джеко Вэнс – именно тот, кто ей нужен. Где-то кроется его слабое место, и она была полна решимости его отыскать.

Дежурный сержант засыпал в кружку с черным чаем вторую ложечку сахара и принялся лениво помешивать, глядя, как жидкость нехотя закручивается в медлительный водоворот, и словно ища для себя занятие, достаточно интересное, чтобы отвлечься от целого вороха бумаг, ждавшего тут же рядом на столе. Движение чая в кружке замедлилось, потом вовсе остановилось. Ничего не произошло. Вздохнув так глубоко, что вздох начинался уже где-то в области желудка, он взял папку, лежавшую сверху, и раскрыл ее.

Когда он был на второй странице сводки, появился наконец долгожданный повод отвлечься. Мгновенно, как будто лопнула удерживавшая ее резинка, его рука метнулась к телефону. «Полиция Глоссопа, сержант Стоун», – бодро сказал он.

Голос в трубке дрожал и срывался от еле сдерживаемого волнения, женщина старалась не разрыдаться. Не молодая, но и не старая, автоматически отметил про себя Питер Стоун, кладя перед собой листок.

– Моя дочь, – говорила женщина, – ее зовут Донна. Она сегодня не пришла домой. Ей всего четырнадцать. К подруге она не заходила. Я не знаю, где она. Помогите мне! Вы должны мне помочь! – ее голос сорвался, в нем был испуг.

– Я понимаю, вы очень расстроены, – ровным голосом отвечал Стоун. У него самого были дочери, но он не давал воли воображению, не позволяя себе думать о тех страшных вещах, которые могли с ними произойти. Иначе он вообще перестал бы спать. – Мне нужно будет уточнить у вас кое-какие детали, тогда мы, возможно, сумеем вам помочь.

Он нарочно говорил сугубо официально, сознательно замедляя развитие событий и желая внушить спокойствие обезумевшей от страха женщине на том конце провода:

– Фамилия?

– Дойл. Полин Дойл. Моя дочь – Донна. Донна Тереза Дойл. Живем на Корана-стрит. Корана-стрит, пятнадцать. Мы живем вдвоем. Отец Донны умер, понимаете? Кровоизлияние в мозг три года назад, упал и умер. Что с моей девочкой?

Слезы мешали ей говорить. В трубке, несмотря на все ее старания держать себя в руках, слышались всхлипывания и шмыганье носом.

– Я вот что сделаю, миссис Дойл. Я пришлю к вам кого-нибудь, и вы ему подробно все расскажете. А пока скажите, сколько времени прошло с тех пор, как Донна пропала?

– Не знаю, – простонала Полин Дойл, – утром она пошла в школу и сказала мне, что вечером будет у Дон – это ее школьная приятельница. У них там какой-то опыт, который они готовят вместе. Когда к десяти она не вернулась, я позвонила маме этой девочки, и она сказала, что Донна к ним не приходила, а дочь – что ее и в школе не было.

Стоун посмотрел на часы. Четверть двенадцатого. Это означало, что почти пятнадцать часов девочка находится не там, где ей положено находиться. По правилам, беспокоиться еще рано. Но больше десяти лет, проведенных на службе в полиции, научили сержанта отличать важное от неважного.

– Перед этим вы с ней не ссорились? – мягко спросил он.

– Нет, – прорыдала миссис Дойл.

Она всхлипнула и перевела дыхание, чтобы успокоиться.

– Донна – единственное, что у меня есть.

Ее голос звучал тихо и жалобно.

– Все может объясняться очень просто. Случается, что девочки в этом возрасте не приходят домой ночевать. А сейчас я хочу, чтобы вы поставили чайник, потому что через десять минут у вас будут двое наших сотрудников. Договорились?

– Спасибо… – С чувством внутренней опустошенности Полин Дойл растерянно положила трубку и уныло уставилась на стоявшую на телевизоре фотографию.

С фотографии ей улыбалась Донна. Кокетливая, искушенная улыбка говорила, что Донна вплотную подошла к границе, отделяющей ребенка от женщины. Ее мать закусила руку, чтобы не закричать, потом тяжело поднялась и двинулась в направлении сияющей безупречной чистотой кухни.

К этому времени Донна Дойл была еще жива-здорова, разве что слегка пьяна.

* * *

Стоило принять решение, как все остальное были уже детали. Во-первых, официальное предложение, которое ради пущего эффекта должно было прийтись на ежегодный телемарафон, организуемый для сбора средств в помощь нуждающимся детям и каждый год приносивший миллионы. На глазах у восьми миллионов телезрителей Джеко опустился на одно колено и попросил Мики выйти за него замуж. Она сначала должным образом опешила, но потом растрогалась. Со слезами на глазах она сказала «да». Как и во всем остальном, имевшем отношение к их браку, в этой сцене не было ничего такого, чего нельзя было показать по телевизору на фоне водопада.

Бракосочетание, конечно, прошло в отделе актов регистрации гражданского состояния, но не было причин, которые помешали бы этому вылиться в праздник, несколько дней не сходивший с полос всех бульварных газет. Свидетелями со стороны жениха и невесты стали продюсеры Джеко и Бетси, оба они выступали также в роли тайных соглядатаев, следивших, чтобы никто не пил слишком много шампанского, от которого развязываются языки. Потом, как и полагается, шел медовый месяц. Частный остров на Сейшелах, Бетси с Мики – в одном коттедже, Джеко – в другом. Несколько раз они видели его на пляже, всегда с новой девушкой, но никто, кроме самого Джеко, ни разу не ужинал и не обедал с этими девушками, и он никогда не знакомил их ни с одной из своих подруг.

В последний вечер все трое ужинали вместе при свете сказочной восточной луны.

– Что, уехали твои приятельницы? – спросила Бетси, набравшись смелости после четырех бокалов шампанского.

– Они мне не приятельницы, – сказал Джеко, тщательно подбирая слова. Его губы исказила странная усмешка. – Боюсь, даже не личные помощницы. Я не сплю с приятельницами. Секс я отношу скорее к сфере купли-продажи. После несчастного случая, после Джилли я дал себе слово никогда не подставляться, чтобы никто не мог ничего меня лишить.

– Это печально, – сказала Мики. – Не желая рисковать, ты многое теряешь.

Его глаза стали точно стеклянные, как тонированные стекла лимузина, защищающие от посторонних взглядов тех, кто внутри. Она могла бы поклясться, что такого взгляда не видели у него ни зрители, ни даже те безнадежно больные люди и калеки, которым он уделял столько времени, отдавая свои силы и энергию на то, чтобы их поддержать. Если бы кто-то хоть раз увидел эту темноту в его глазах, его бы на пушечный выстрел не подпустили ни к одному больному или умирающему. То, что видел мир вокруг, было его обаяние. Да что мир! Даже она видела в нем главным образом его обаяние. Но на этот раз он или нарочно приоткрыл ей чуть больше, или же не догадывался, что она видит его насквозь. Даже Бетси говорила ей, что она преувеличивает, говоря о таких глубинах в душе мужа. Но Мики отлично знала, что не преувеличивает.

Джеко без улыбки посмотрел прямо в глаза жены и сказал:

– Я очень часто рискую, Мики. Только стараюсь свести к минимуму потери. Возьмем наш брак. Это риск, но я не пошел бы на него, если бы не был уверен, что для меня он безопаснее. Ведь если выяснится, что это все – обман, ты теряешь гораздо больше меня.

– Может быть, – согласилась Мики, слегка наклонив бокал. – Но, мне кажется, грустно лишать себя самой возможности любви, а именно это ты делаешь с тех пор, как порвал с Джилли и начал эти игры со мной.

– Это не игры, – сказал Джеко, его лицо сохраняло замкнутое и напряженное выражение, – но если ты беспокоишься, что я в чем-то себя обделяю, то не стоит. Я в состоянии позаботиться о себе. И обещаю: что бы я ни предпринимал в этом направлении, тебя я в неловкое положение не поставлю. Я – король маскировки.

Он приложил к груди левую руку и улыбнулся, словно давал торжественную клятву.

Эти его слова не давали покоя Мики, хотя повода бросить их назад, ему в лицо, у нее и не было. Но временами, видя, как в его глазах нет-нет да промелькнет некая тень, воскрешавшая в памяти их встречу в ослепительно-белой больничной палате, когда она впервые увидела его еле сдерживаемую ярость, она спрашивала себя, что скрывается в том его мире, который нуждался в такой тщательной маскировке. Однако убийство в перечень возможностей она не включала.

У работы в одиночку был один, но существенный недостаток: физически не хватало сил, чтобы все успеть. Шэз поняла это, проспав ночь урывками. В сутках не содержалось достаточного количества часов, а у нее самой не было ни полномочий, чтобы навести нужные справки, ни доступа к той информационной сети, которой пользовались полицейские на участках, где Джеко Вэнс вырос либо жил в последующие годы. Не с кем было потолковать. Если она собиралась хоть сколько-нибудь заметно продвинуться, то ей оставался только один путь.

Нужно было подхлестнуть события. А для этого еще раз просить об одолжении. Она сняла трубку и набрала номер Крис Девайн. После третьего гудка включился автоответчик. Оттого, что не нужно пересказывать Крис всю историю, с первого взгляда казавшуюся чистым сумасшествием, Шэз ощутила некоторое облегчение. Дождавшись сигнала, она сказала:

– Крис? Это Шэз. Спасибо, что помогла позавчера. Твоя помощь оказалась так кстати, что я хочу сейчас снова попросить тебя кое о чем. Ты не могла бы раздобыть для меня домашний номер Джеко Вэнса? Я буду дома весь вечер. Ты просто чудо, спасибо.

– Не вешай трубку, – перебил ее голос Крис.

Шэз подскочила в кресле и чуть не уронила на пол чашку с кофе.

– Алло? Крис?

– Я была в душе. Чего ты хотела?

В голосе Крис слышалось больше расположения, чем, с точки зрения самой Шэз, она заслуживала.

– Мне нужно организовать встречу с Джеко Вэнсом, но у меня нет номера его телефона.

– Ну а почему нельзя действовать по официальным каналам, а, детка?

Шэз кашлянула:

– Ну, честно говоря, это не совсем официальное расследование.

– Ах, как нехорошо с твоей стороны! Скажи, это связано как-то с тем лесоповалом, на котором я в прошлый раз вкалывала, выполняя твою просьбу?

– В каком-то смысле. Помнишь, я рассказывала тебе о задании? Так вот, похоже, у меня теперь на руках настоящая группа. Я думаю, где-то действует форменный маньяк, отправляющий на тот свет девочек-подростков. И все это как-то связано с Джеко Вэнсом.

– Джеко Вэнсом? Тем самым Джеко Вэнсом? Джеко Вэнсом из «Визитов Вэнса»? Что общего у него может быть с маньяком?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Только тут считается, что это не нашего ума дело всерьез чем-то таким заниматься – пока, так что никто палец о палец не ударит, если у меня не будет чего-то более конкретного.

– Постой минутку, детка. Попридержи коней. Ты сказала, это как-то связано с Джеко. Что ты имеешь в виду под «связано»?

Голос у Крис стал озабоченным, подумала Шэз. Пора дать задний ход. А значит, попробуем сослаться на предположение менее сенсационное – то, которое выдвинули коллеги.

– Все еще может свестись к нулю, а может и не свестись. Единственное, что я могу сказать наверняка, это что он собственной персоной побывал во всех городах, где жили эти девочки, всего за пару дней до того, как они навсегда исчезли. Странное совпадение, и я думаю, что тут может быть замешан кто-то из его окружения или какой-нибудь псих, имеющий зуб на поклонниц своего обожаемого Джеко, или еще что-то в том же роде.

– Так, подожди. Я хочу понять. Ты собираешься встречаться с Джеко Вэнсом, чтобы спросить его, не видел ли он каких-нибудь маньяков с блуждающим взглядом, которые бы тусили вокруг его машины? И ты хочешь, чтобы это было неофициально?

В голосе Крис недоверчивость мешалась с тревогой.

– Да, примерно в этом духе.

– Боумен, ты ненормальная.

– А я думала, что ненормальность мне только добавляет обаяния.

– Черт возьми, детка, никакое обаяние не вытащит тебя из дерьма, в которое ты можешь вляпаться.

– А то я сама этого не знаю! Так дашь мне его телефон или нет?

Наступило долгое молчание. Шэз не прерывала его, несмотря на то, что ее нервы готовы были лопнуть от напряжения. Наконец Крис сдалась.

– Если я скажу нет, ты просто пойдешь с этим к кому-то еще, так я понимаю?

– У меня не будет выбора, Крис. Если я права, кто-то убивает детей. Я не могу просто взять и закрыть на это глаза.

– Меня волнует как раз другое, детка: что, если ты не права? Хочешь, я пойду с тобой? Тогда у тебя будет хоть какая-то поддержка, и все это будет выглядеть хотя бы чуть-чуть официально.

Предложение было соблазнительным.

– Вряд ли это нужно, – медленно проговорила Шэз. – Если я со своим предположением пойду ко дну, то я не хочу и тебя тащить за собой. Но кое в чем ты могла бы мне помочь.

– Только если это не библиотека! – простонала Крис.

– Ты могла бы прикрыть меня. Возможно, мне придется оставить свой телефон. Люди вроде него ничего не принимают на веру. А сейчас, во время подготовки, мы не можем отвечать на звонки, потому что у нас все время то лекции, то семинары. Если бы ты разрешила дать ему твой рабочий номер – это по крайней мере будет телефон полиции – на тот случай, если бы ему вдруг вздумалось меня проверить.

– Хорошо, – со вздохом сказала Крис. – Дай мне пять минут.

Шэз стоически перенесла ожидание. Иногда она завидовала курильщикам, однако не настолько, чтобы самой начать курить. Она следила взглядом за минутной стрелкой, плотнее сжав губы, когда пошла шестая минута. Когда телефон зазвонил, она сдернула с рычага трубку, не дождавшись конца первого звонка:

– Ты взяла ручку? – прозвучал голос Крис.

– Да.

– Тогда вот, – она продиктовала нигде не значившийся, явно засекреченный номер, который ей хитростью удалось выманить у дежурного на участке в Ноттинг-Хилле. – Я тебе его не давала.

– Спасибо, Крис. Я у тебя в долгу.

– К сожалению, большем, чем будешь в состоянии отдать, – сокрушенно сказала Крис. – Ладно, не бери в голову, детка. До скорого.

– Я буду держать тебя в курсе. Пока.