Текст книги "Коллекция поцелуев"

Глава пятая

БОЖЕ, ТОЛЬКО НЕ это. Очередной день поэзии. Я опустила голову на парту. Прошлой ночью мама попросила меня начать собирать вещи и снять все постеры со стен. Наш дом перестал быть нашим. Я не хотела там находиться, равно как и здесь. Я нигде не хотела быть. В тот момент я ненавидела всех и вся. Поэтому, когда пришел черед достать листочки и написать еще один стих, посвященный какому‐то определенному предмету, я выбрала жалкую, уродливую, квадратную картонную коробку. Миссис Уорфилд наверняка не поймет, за что такое проклятие пало на весь род коробок, но мне было на это наплевать. Закончив, я снова опустила голову на парту.

– Настало время для наших ежедневных анонимных чтений! – Миссис Уорфилд прямо‐таки сияла, произнося эти слова радостным голосом.

Моя голова продолжала лежать на парте, поскольку я была абсолютно уверена, что чушь, написанную мной вчера, она бы ни за что не выбрала. И все же я прислушалась, с интересом ожидая, чья же душа сегодня будет выставлена напоказ.

– «Грусть», – голос ее звучал столь тоскливо, что мурашки невольно пробежали по коже.

 
Ты идешь понурая, на твоем лице лишь скорбь.
Я смотрю на тебя и вижу тучу среди облаков,
Их улыбки лживы, твоя печаль – нет.
Грусть.
И даже глоток любимого сока не может вернуть тебя к жизни.
 

Я подняла голову и посмотрела на миссис Уорфилд так, будто не совсем поняла ее. Однако она продолжала, не зная, что внутри у меня ураган.

 
Кто же украл все твои краски, о прекрасный цветок?
Росу с твоих нежных лепестков?
Мягкость твоих губ?
Грусть.
 

На душе была гроза, как у тучи в стихотворении. Я села ровно, аплодируя вместе со всеми. Это не могло быть простым совпадением. А может, я просто эгоистка, и это вообще не обо мне? Любой в «Пиктоне», помимо меня, мог пить детский сок, а я этого просто не замечала. Но что если это все‐таки обо мне? Я притворилась, будто ковыряюсь в сумке, лежавшей на полу, и тем временем исподволь оглядела весь класс. Звонок должен был вот-вот прозвенеть, так что все остальные тоже начали шуршать вещами и собираться. Большинство ребят я знаю еще со средней школы, кого‐то вообще аж со времен начальной. Да кто же это написал? Я посмотрела на последний ряд. Эмберли Брэй, спортсмен-бегун, крепко спал на своей парте. Джоэл Руддик с поднятым капюшоном и руками, сложенными на груди, тоже спал, только облокотившись головой о стену. Он новичок в «Пиктоне». Поговаривали, что он торгует наркотиками. Он перевелся к нам из «Хиллсайда» и никогда не распространялся о себе. Интересно, был ли он знаком с Уайли? Дурацкий Уайли. Рядом с ним сидел Джон, парень Лин. Нет, это точно не он.

Я продолжала блуждать взглядом по классу. Рауль тоже был в чирлидерской команде, но девушки его не интересовали, плюс ко всему он был известным болтуном и не умел хранить секреты. А может, это был Майк, мой напарник по лабораторным работам с прошлого года? Он милый, но все же не поэт, это уж точно. Анджело Гарсия? Мы с ним целовались в восьмом классе. Он шумный непоседа, и я не могла представить себе, чтобы у него хватило терпения написать стих, хотя… кто его знает? Стеснительный и спокойный Флинн Роджерс, который, мне кажется, играет в группе? Эллиот Филдс, темно-русый неотесанный брейк-дансер? Кроме шуток, он правда все время ходит в камуфляже и постоянно говорит о рыбалке, но танцует брейк круче всех, кого я видела. Трудно представить, чтобы он написал такое, но ведь всякое бывает?

Я продолжала перебирать. Брент Додж, бейсболист с детским лицом, флиртующий с Джанной из команды по степу? Не думаю. Еще был парень-скейтер, Таро Хаттори, который внимательно смотрел аниме на телефоне. У него определенно была творческая жилка. А еще он был симпатичный в своих джинсах-дудочках и с длинной челкой, закрывавшей добрую половину лица. Я внимательно посмотрела на него, но он не обратил на это внимания. Спокойный и загадочный. Хм, он вполне мог быть автором стихотворения.

Пока я разглядывала всех, мой взгляд вновь столкнулся со взглядом Дина. У меня сложилось впечатление, что он наблюдал за мной и ждал, пока я дойду до него. Наши взгляды встретились, отчего я смутилась и слабо улыбнулась ему. Он улыбнулся гораздо шире, заговорщически. Я поспешила отвести взгляд, сердце забилось. Когда прозвенел звонок, я снова рванула прочь из класса быстрее всех. Я не знала, как быть с этим странным чувством. Должна признать, оно было приятным, и все же… это было не то, чего я хотела в тот момент.

Легкая паранойя закралась в мою душу, пока я пила сок за ланчем. Глазами я стреляла во все углы столовой, пытаясь найти кого‐то из моего класса по английскому, кто наблюдал за мной, или хотя бы другого человека с такой же пачкой в руках. Мое особое внимание было приковано к столику Дина и его друзей-спортсменов, но, готова поклясться, он и головы не повернул в мою сторону. И другого такого сока не видно.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Моника.

– Да.

Я решила поделиться с девчонками своими наблюдениями.

– Вы же в курсе, что я пью такой каждый день? – Я показала им свой сок, и все трое ответили мне кивком.

Затем я поведала об уроке английского. Моника заулыбалась улыбкой Чеширского Кота, а Кензи наклонилась ко мне через стол, и я увидела, как ее карие глаза игриво поблескивали.

– Перечисли всех парней, которые ходят с тобой на английский, – сказала она.

Я перечислила.

– А когда она закончила читать, Дин был единственным, кто смотрел на меня.

Они обе уставились в его сторону.

– Не смотрите на него! – шикнула я на них.

Хихикая, они повернулись обратно.

– Дин чертовски сексуален, – сказала Моника, оживившись.

Я украдкой еще раз посмотрела на него через ее плечо, кивнув, что согласна с ней.

– Я люблю загадки, – настал черед Кензи. – Давай приглядимся, кто еще из твоего класса сейчас здесь, в столовой.

Мы втроем вперились взглядом в шумную толпу и принялись считать. Девять из двенадцати парней-натуралов из моего класса в данный момент были здесь, но никто из них не бросал в нашу сторону подозрительных взглядов. Что ж, это будет не так уж просто.

– А может, это девушка, – вдруг произнесла Моника, задумчиво приподняв бровь, на что я пожала плечами.

– Вот это будет неожиданный поворот! – Кензи залилась смехом.

Я принялась жевать сырную палочку. Кто бы ни оказался автором того стиха, я была ему благодарна, поскольку это единственное, что отвлекло меня от событий этой ужасной недели. Парень или девушка, мне хотелось обнять автора.

Кензи, сидевшая напротив меня, внезапно уткнулась в свой недоеденный салат тако. Мы с Моникой обернулись и увидели, как в нашу сторону направлялась компания Сьерры, Мики и Рауля. Я оцепенела. Сьерра и Мика были самыми популярными девчонками в «Пиктоне». Отец Сьерры был владельцем огромного автосалона по Первому шоссе, а родители Мики работали в Пентагоне. Обе они жили в одном районе с Кензи. Вдруг мне вспомнилось, что Рауль тоже ходил вместе со мной на английский, так что я как можно незаметнее положила пакет сока себе на колени под стол. Мне не хотелось, чтобы он думал, что стих был именно обо мне.

– Привет, Зэй. Как дела? – Сьерра села около меня и начала разговор.

– Привет.

Она перевела взгляд на Монику и молча кивнула ей, полностью проигнорировав Кензи, как и всегда. Они были не в ладах друг с другом еще с седьмого класса. Мика осталась стоять, при этом улыбаясь нам, короткая юбка позволяла разглядеть ее длинные мускулистые ноги во всей красе. Рауль же рассматривал ногти на руках, выражая своим видом абсолютную скуку.

– Итак… – Глаза Сьерры сияли от любопытства.

Я могла как следует разглядеть ее лицо, поскольку она сидела буквально в паре сантиметров от меня. Мое внимание привлекли ее идеальные брови и накладные ресницы. В школе «Хиллсайд» она бы точно сошла за свою.

– В чем дело? – спросила я.

На мгновение я слегка застеснялась. Все‐таки когда к тебе подходят две самые популярные девчонки в школе, волей-неволей начинаешь волноваться. Забавная вещь эта популярность. Бывает, что ты популярен, когда все тебя любят, а бывает, когда боятся. Эти девушки могли испортить репутацию любого в школе одним небрежным словом.

– Так ты рассталась с тем парнем из «Хилл-сайда»? Уайли Дженек, кажется?

Мой живот отреагировал неприятным ощущением при звуке его имени.

– Типа того.

Сьерра сжала губы, с грустью посмотрев на меня.

– Правда, что он изменил тебе сразу после того, как вы переспали?

– Что? – Ну, понеслась. – Нет, мы не спали. Я не собиралась рассказывать им, что было между нами. Они в мгновение ока разнесут это по всей школе.

– Оу, – она выглядела разочарованной.

– Да ладно, неужели? Вы ведь достаточно долго встречались, – вмешалась в разговор Мика. Она смотрела на меня так, как будто знала, что я лгу.

– У них ничего не было. – Моника пришла ко мне на помощь.

Кензи молча скрестила руки.

– Но ты ведь поймала ту девчонку с поличным, так ведь? – не унывала Мика. – Хотелось побить ее?

Я сжала зубы. Им нужны были подробности, чтобы растрепать всей школе. Если я им не подыграю, они будут рассказывать все, что придет им в голову. Ненавижу это. Ненавижу, когда твоя личная жизнь становится всеобщим достоянием. И все же нужно было хоть что‐то им поведать.

– Я прижала ее, потребовала рассказать, что между ними было, но…

– Он спал с ней? – некстати встрял Рауль, заставив меня поежиться от воспоминаний об этом.

– Похоже на то. Меня все это больше не касается, так что какая разница? Что было, то прошло.

С этими словами я собрала весь свой мусор в бумажный пакет. Поставив точку в разговоре, я увидела, что все трое выглядят недовольными. Бьюсь об заклад, они не привыкли, чтоб их так быстро отшивали.

– Ну хорошо. – С этими словами Сьерра встала, и, не попрощавшись, все трое удалились.

Нам было слышно, как они начали шушукаться между собой, а Мика вдруг засмеялась, закинув голову. Мы втроем молча наблюдали за ними.

Мика и Кензи – соседи. В начальной и средней школе они были неразлейвода. Сьерра переехала в их район в седьмом классе, постепенно отнимая Мику у Кензи, а затем и вовсе прекратив их общение. Но Сьерре было недостаточно просто отнять Мику. Ей нужно было всем показать, что они подруги, поэтому она буквально заполонила свои страницы в соцсетях их совместными фотографиями с вечеринок, куда приглашали всех, только не Кензи. Когда я познакомилась с Кензи в девятом классе, она была одинока и подавлена. Теперь я четко понимала, почему Сьерра видела в ней угрозу. Кенз была ее полной противоположностью: маленькая, милая, застенчивая, от природы очень добрая. Сьерра же была красива, но это была суровая красота. Она больше походила на взрослую женщину, высокую и уверенную в себе, нежели на девочку-подростка. Разделяй и властвуй – вот ее девиз.

Мика и Сьерра в упор не замечали Кензи, кроме как на чирлидерских тренировках, когда им приходилось ее поднимать. Раньше я боялась, что они специально уронят ее, но, благо, когда дело касалось чирлидерства, обе проявляли потрясающий профессионализм. И все же я бы предпочла, чтобы мы с Лин поднимали ее, а Моника стояла бы сзади, для подстраховки.

– Вот стервы, – прошептала Кензи, но затем скрестила руки на груди, словно ей стало стыдно за сказанное.

– Ты в порядке? – спросила меня Моника.

Я кивнула, хотя меня всю трясло.

– Интересно, почему Рауль зависает с ними? – недоумевала Моника. – В их когтях он становится совершенно другим человеком.

– Когда их нет рядом, он играет с моими волосами. – Кензи вздохнула, пальцами перебирая свою шевелюру до плеч, темно-каштановую у корней и совсем светлую около кончиков, лоснившуюся от бережного ухода и кропотливой работы выпрямителя.

Взяв свой бумажный пакет с мусором, я ловким броском отправила его в мусорное ведро, как баскетбольный мяч в корзину. Мое попадание вызвало овации за столом ребят-спортсменов, отчего мы с девочками в ответ звонко засмеялись. Я встала из‐за стола и сделала реверанс в их сторону, как раз когда прозвенел звонок. В тот момент я решила, что буду обращать внимание только на людей, излучающих позитив. Не на тех, кто втаптывает нас в грязь, а на тех, кто помогает нам подняться.

Глава шестая

МИССИС УОРФИЛД ВСТРЕЧАЛА нас улыбкой во весь рот, когда в четверг мы нехотя заходили в класс на очередной урок английского. Я валилась с ног от усталости, и эта улыбка раздражала меня. Мама с Зебом ругались весь вечер из‐за того, что ей позвонили на работу и сообщили, что во время ланча они с одноклассниками играли в войнушку. В качестве оружия ребята использовали ручки без стержня, а в качестве снарядов – комочки жеваной бумаги. А мой братишка умудрился запулить какой‐то девочке прямо в глаз. Затем они с мамой разругались еще сильнее, когда Зеб вместо того, чтобы паковать свои книги, начал разбрасывать их по всей комнате. Все закончилось тем, что оба они разбежались в слезах, и, как нетрудно догадаться, из‐за всего этого я тоже проплакала всю ночь. Веселые времена, тут уж ничего не скажешь.

– Думаю, сегодняшний урок мы начнем с очередного стихотворения-загадки, своего рода продолжения вчерашней.

Миссис Уорфилд не смогла удержаться и хихикнула, я в свою очередь выпрямилась на стуле и попыталась успокоить вновь бешено застучавшее сердце. У меня была мысль оглянуться в поисках кого‐то, кого могло выдать виноватое выражение лица, но я слишком сильно нервничала и могла себя выдать. Миссис Уорфилд приподняла бровь и внимательно осмотрела класс, прежде чем начать читать, чтобы удостовериться, что все мы внимательно ее слушаем.

 
Ода соломинке из‐под сока, покоившейся в твоей руке
Соломинка коснулась твоих губ, алых, как лепестки роз.
Гордый цилиндрический кусочек пластика с готовностью служил тебе, утоляя твою жажду.
Как приятно, наверное, быть той соломинкой, наполовину погруженной в прозрачный фруктовый сок и наполовину в твой рот.
Наслаждайся, маленькая соломинка, наслаждайся.
 

Внутри у меня все горело от возмущения. Миссис Уорфилд подмигнула классу, и все тотчас же залились гомерическим смехом. Мои глаза, казалось, вот-вот вылезут на лоб. Уже не стесняясь, я начала рыскать по классу взглядом, как и многие другие, в тщетных попытках угадать, кто мог это написать. Все, кроме спавших на задних партах Джоэла и Эмберли, смеялись и болтали между собой. Затем посреди всеобщего гвалта послышался громкий голос Дина:

– А ну‐ка, признавайтесь, кто этот новоявленный Шекспир?

– Я! – Анджело Гарсия встал и поклонился публике. – Девушки, записывайте мой номер: семь ноль три…

– Жаль прерывать тебя, Ромео, но я не могу позволить тебе присвоить чужие заслуги, – подмигнула ему миссис Уорфилд.

– Эх, почти получилось! – Он сел обратно на место, и класс опять зашелся смехом.

Теперь я окончательно запуталась. Дин вновь улыбался мне, когда наши взгляды встретились, но я не могла понять, разыграл ли он этот спектакль для того, чтобы отвести от себя подозрение, или это было что‐то другое.

– Боже мой, это просто шедевр, – сказал Рауль.

– Так это был ты, Рауль? – Дин улыбнулся ему.

– Ты знал, малыш. – Рауль игриво посмотрел на него и был вознагражден очередным взрывом хохота.

– Ладно, успокойтесь, – вмешалась миссис Уорфилд. – И учтите, что это уже на грани непристойности. Давайте без этого.

Она снова подмигнула и велела нам открыть учебники. Стоит ли говорить, что до конца урока я была погружена в свои мысли? Впрочем, как и до конца дня.

– Папа приехал!

Зеб открыл дверь, когда я еще парковала минивэн, и мне пришлось прикрикнуть на него, но безрезультатно. Он на ходу выпрыгнул из машины и побежал к отцу. Мы не видели его всего несколько дней, хотя ощущение было, как будто мы не виделись целую вечность. Искорка надежды зажглась против воли в моей душе, как только я зашла в дом. Папа на кухне складывал в коробку большие кружки и свои кофейные чашки. Я уронила сумку на пол, мои надежды улетучились.

– Эй! – Он улыбнулся Зебу, обнимая его. – Как поживает мой маленький мужчина?

– Отлично! – Зеб смотрел на него с любовью. Не выпуская брата из объятий, отец повернулся ко мне.

– Зандерия.

– Привет, – тихо сказала я.

Оглядевшись, я увидела, что вся комната заставлена коробками. Фотографии были сняты со стен, маленькие лежали в коробках, а большие в огромной куче около стены. На фото мы вместе, вчетвером. Позволят ли нам хотя бы повесить их на видном месте как напоминание? Вдруг задрожал подбородок, и на глаза навернулись слезы. Я отвернулась от всех.

– Здесь твои фильмы и диски, и еще последняя пара твоих туфель. – Мама спускалась по лестнице с большой коробкой в руках.

– Спасибо, – сухо поблагодарил папа.

Пока мама вытирала руки о штаны, они переглянулись, и от тоски, читавшейся в их взглядах, в комнате стало будто нечем дышать. Понимаю, это звучит слегка пафосно, но я ничего не могла с собой поделать в тот момент. Я соскользнула по стене и, закрыв лицо руками, начала всхлипывать. Все же я не смогла удержать себя в руках. Наш дом теперь был больше похож на гробницу. Место, в котором умерла радость, а на смену пришли лишь боль и сожаление. Сквозь всхлипы я слышала, как Зеб тоже начал плакать, а папа – утешать его. Затем мамина рука приобняла меня.

– Зэй, мне так жаль… – прошептала она.

И я верила ей, но это признание не могло приглушить боль в груди. Оно ничего не могло изменить и вернуть нам нашу семью.

– Почему бы вам завтра не прогулять школу? – Мама обращалась к нам обоим. – Вам нужно выспаться и отдохнуть. Весенние каникулы все равно уже почти наступили.

– Ага, – тут же согласился Зеб.

Я подняла глаза и увидела неодобрительный взгляд папы на маму за то, что она позволяла нам прогулять школу, однако он промолчал и ничего не сказал.

– Я не могу завтра прогуливать, – заупрямилась я.

– А, ну хорошо. – Мама выглядела разочарованной, что я отвергла ее утешительный приз. – Только отдай Зебу свой телефон на завтра.

– Как скажешь. – Я вскочила и поскорее удалилась в свою комнату.

Звук сообщения на мобильном разбудил меня посреди ночи. Я долго не могла уснуть. Открыв глаза, я почуяла запах пыли и коробок, царивший повсюду. Он снова напомнил мне о грустном, и я мгновенно проснулась. Взглянув не телефон, я едва не вскрикнула. Было два часа ночи.

Сообщение от Уайли: Мне жаль насчет твоих родителей.

Уай был в курсе всего. Я ничуть не удивилась, зная, как быстро сплетни разносятся между двумя нашими школами. Боже, как мне сейчас хотелось броситься к нему в объятия. Он всегда мог с легкостью успокоить меня, отвлечь от дурных мыслей или рассмешить. Весь прошлый год он был рядом, когда родители постоянно ругались друг с другом. А затем мне вспомнилось лицо той девчонки и что он сказал ей, у нас с ним все кончено, – и все позитивные чувства мигом испарились.

Я написала ему коротко: Спс.

Он ответил мгновенно: Я соскучился.

Я тоже соскучилась, но никогда ему в этом не признаюсь.

Уай: Я совершил ошибку. Клянусь, Зэй, этого больше никогда не повторится.

Слишком поздно. Грудь сжимается, напоминая мне, что сегодня я уже достаточно плакала.

Уай: Я хочу увидеться. Пжст. Я еду к тебе.

Я: У тебя нет ни прав, ни машины.

Уай: Я возьму мамину машину.

Я: Нет! Не стоит. Я хочу спать. Выключаю телефон.

Я сделала именно то, что сказала, выключила звук у телефона и легла, прикрыв глаза рукой. Теперь я окончательно проснулась и успела расстроиться. Уайли попытался использовать моих родителей, чтобы получить то, чего он хотел. Наверняка ему было плевать. Клянусь, если бы он через двадцать минут начал стучать в мое окно, я бы вышла и отделала его. Я больше не могла уснуть. Я всех ненавидела.

Глава седьмая

Я СКАЗАЛА МАМЕ, ЧТО пойду в школу, просто чтобы досадить ей. На самом деле утром меня не смог бы вытащить из постели даже стих о моем любимом соке. Однажды, когда я была маленькой, родители возили меня на выставку экспонатов эпохи Возрождения, в штате Мэриленд. Я помнила, как пыталась надеть на себя рыцарскую кольчугу. Я не могла представить, как кто‐то мог хотя бы ходить в этой штуке, не то что сражаться. Сейчас я чувствовала себя так же, как в той кольчуге.

Я написала девчонкам, чтобы предупредить, что меня сегодня не будет, и снова улеглась. Час спустя я услышала, как Зеб бродил по дому этажом выше, вероятно, в поисках чего‐нибудь съестного, поскольку мама ушла на работу, а я лежала в лежку На меня будто надели с десяток кольчуг, и мне то и дело хотелось заплакать. Мой план на день состоял в том, чтобы лежать в одном положении, игнорируя свои естественные нужды, но внезапно меня осенило. Сегодня же презентация по испанскому! Со всем этим дерьмом, происходившим в моей жизни, я совершенно о ней забыла.

Вытащив себя из постели, я поднялась наверх. Все столы были завалены коробками, при виде которых кольчуга на мне стала еще туже. Маневрируя между коробками посреди комнаты, чтобы заварить себе лапшу, я услышала, как Зеб выходил из ванной. Увидев меня, он вздохнул. Я была похожа на женщину из каменного века. Футболка на несколько размеров больше, чем нужно, мешковатые штаны и лохматая голова – хвост набекрень, половина волос из него выбилась и торчала как попало.

– Мне нехорошо, – сказала я в свое оправдание, не утруждаясь указанием на его собственные растрепанные волосы.

– Прости. – Брат поднял руки вверх.

Я залила кипятком лапшу в пластиковой коробке и придавила крышку, положив сверху вилку.

– Ты будешь? – спросила я.

– На завтрак? Не-е, я уже сделал себе тост.

Несмотря на критику моего завтрака, сам он потянулся за пачкой второсортных чипсов. Так как стаканы были уже упакованы, я налила нам апельсинового сока в бумажные стаканчики. Мне пришлось раздвинуть коробки, просто чтобы видеть лицо брата, сидевшего напротив. Я принялась за лапшу, слушая, что говорил Зеб.

– Мама сказала, что с переездом завтра нам помогут соседи, раз уж папа работает в две смены.

Я промолчала, так как не хотела разразиться очередной гневной тирадой в адрес родителей, в особенности папы. Он что, не мог отпроситься на пару часов?

– Забавно, наверное, жить в многоквартирном доме, – продолжал Зеб. – Там есть бассейн.

– Ага, – через силу выдавила я.

Я начала делать макияж, чтобы снова не пришлось лгать Зебу. К счастью, он продолжал жевать чипсы, задумчиво глядя по сторонам. Мне было интересно, о чем он размышлял, но не осталось сил спрашивать. Вместо этого я открыла ноутбук, чтобы поработать над презентацией. Мне нужно было представить, что я репортер, использовать реальные новостные статьи какой‐нибудь латиноамериканской страны и подготовить речь на три минуты. Я выбрала статью о Панамском канале и в школе уже успела что‐то накопать на эту тему и даже написать несколько строк. Оставалось лишь найти подходящие картинки. Затем, дописав свой рассказ, я пробежалась по нему пару раз. Нам разрешалось пользоваться записями, но я хотела выучить наизусть как можно больше. Я едва успела закончить, так что даже не было времени принять душ. В мгновение ока причесавшись и переодевшись, я крикнула Зебу: «Пока!» и помчалась в школу.