Текст книги "Исполнение мольбы"

Не зря все же мама так упорно таскала меня в музыкальную школу, подумал Клод, въезжая в эту симфонию или какофонию центра Сиднея, вливаясь в нее, – Музыкантом я не стал. Но научил вслушиваться в окружающий мир. Но даже чтобы научиться понимать музыку, надо послушать ее много и разной. И Клод делал это денно и нощно, как бы живя все время в фильме. Он давно понял, что в кино мы так хорошо понимаем суть событий и воспринимаем сложность чувств из-за того, что получаем музыкальное сопровождение игры актеров. Так что Клод всегда, весь день, имел в ухе наушник плейера. И сейчас ему казалось, музыка его торопила.

Купив, наконец, газету объявлений в ближайшем киоске, Клод ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку. Но по этому номеру было занято.

Подгоняемый тревожным ритмом мелодии, стучащим в ушах, будто в висках, одним за другим начинает обзванивать риэлторов. Кто-то не отвечал, где-то было хронически занято. Клод ненавидел куда-нибудь дозваниваться. Поэтому он начинает нервно ходить вокруг машины. Над ним нервно в противоположную сторону кружит его Ангел, зажав на удачу кулаки.

Скорее, скорее, ты должен встретиться с риэлтором и быть далеко от дома в тот момент, когда Жиз убьет маньяк, и ее найдут мертвой!!! заклинал Ангел своего подопечного.

И, наконец, почти подпрыгнув от нетерпения, клацанье в телефонной трубке свидетельствует, что кто-то в конторе риэлторов взял трубку.

– Это «Маастрих-недвижимость»? – обрадовался Клод тому, что дозвонился. – Мне нужно срочно снять квартиру. Или дом. Да… такой площади будет достаточно. Лучше, в престижном районе – там охрана сильнее. Где вы находитесь? Через десять минут буду.

Жиз так и не сказала таксисту, куда ехать, и он больше ни о чем не спрашивал. Вот он выехал на пустынную проселочную дорогу, она уходила за горизонт – и вокруг – не души.

Жизель самодовольно усмехнулась – не ошиблась она в этом водителе – хочет ее изнасиловать. Что ж, примем участие в ролевой игре.

Так ты профессионалка или как, покосившись на ее коленки, спросил волосатый громила.

Женщина, закатив глаза, рассмеялась призывно:

– Профессионалка я по стрельбе. Просто сбежала от мужа, чтобы не убил меня. Из ревности.

Мужчина обрадовался:

– Надо же… Значит, мне повезло.

Жизель не стала возражать:

– Довези меня до мотеля, сладкий. Сними номер на свое имя. И ты поймешь, что тебе не просто повезло, а очень повезло. – Она намекала на то, что гарантировано отдастся.

– Зачем нам мотель? – таксист стал говорить с ней еще более хриплым от предвкушения голосом.

– Ну, постреляешь в меня, например, – она недвусмысленно указала место «выстрела» между ног.

Но мужчина странно скривил рот и засмеялся:

– Да, есть у меня такое хобби – пострелять.

Он вдруг свернул с трассы на проселочную дорогу и остановил машину.

А потом… вынул пистолет и наставил на женщину.

Она с веселым изумлением уставилась на «Гамандрила»: – Оружие то зачем, я итак с удовольствием займусь с тобой сексом.

Маньяк без лишних разъяснений просто нажал на курок три раза. На мертвом лице Жизель так и осталось выражение изумления.

– Газеты читать надо. Меня там называют некрофилом. – сказал трупу маньяк.

За дверцей машины стоял, закрыв лицо руками, Ангел-Хранитель Жиз.

Он подхватил после убийства душу Жизель, от которой остался один огарок, и, слегка приобняв за плечи своей энергетической оболочкой, попросил ее не оглядываться на то, что происходит в машине.

А там маньяк врезался своим членом в мертвую плоть и причитал:

– Будешь знать, как изменять!

Ангел Жиз, уведя душу в безопасное место, по интуифону связался с Ангелом Клода.

– Этот маньяк ее пристрелил, представляешь! А теперь выворачивает матку Жиз наизнанку и протирает ее спиртом. Ужас-то какой! Я… сопровождаю ее душу в чистилище. Убитых ведь прощают, да?

– Это контрабанда с твоей стороны. Но раз уж так получилось – попробуй убедить Престол.

Клод тем временем вместе с агентом – немолодой приятной женщиной в матерчатых туфлях и консервативном костюме без рукавов уже вышел из офиса, где ему показали несколько фото сдаваемого жилья и одну за другой две квартиры.

Его интересовал теперь не только вид из окна, ног и высота забора, наличие лужайки. Он словно в одночасье стал помешанным на чаде отцом.

То ощущение, которое он испытал, когда мчался в клинику, прижав горячее тельце к своей мокрой рубашке, словно сделало его сердце очищенным, обнаженным, как банан. И он понял, что раньше он просто никогда не знал любви. Такой, ради которой можно и на карачках убегать от злобной бабы – только бы кроха не остался один на один с этим миром, в котором может предать даже мать!

Ангел Клода довольный тем, что в нужное время Клод оказался рядом со свидетелем и теперь у него есть алиби для полиции, радостно перевернулся в воздухе. Теперь можно было заняться составлением нового будущего Клода. И он отбыл на совещание с Ангелом Софьи.

На небе Ангелы снова раздвигали на глобусе желаний дорожку в будущее. Они пере-коммутировали желания других людей, замыкая контакты синих и зеленых, красных и лиловых друг с другом. Раздвигая проходы между густой травой разноцветных проводов или травинок желаний, делая Клоду зеленый коридор к Софье.

Вокруг было ясное, но белесое небо, в котором этот глобус судеб смотрелся, как букет невиданной красоты. Но на земле его было не видно. Кто-то из небесных поэтов назвал этот глобус «планетой желаний». И так оно и было.

– Первым делом надо его как-то выманить из страны и отправить в тот город, где живет Софья – Сказал Ангел Клода, озадаченно прикидывая, сколько тысяч километров придется вести его подзащитного к цели.

– Поменяем ему профессию?

– Нельзя. Он каскадер. Это не профессия – это мания.

– Слушай, ну почему мы выбрали его. Он же свою жену пристрелить хотел.

– Зато моя-то подопечная своего мужа действительно убила. Хотя иначе бы пострадали невинные люди на дороге. Свекровь ее наняла человека, чтобы испортить тормоза у машины Сони. И тот свое едва сделал. А пьяный сын Тамары оказался в машине случайно – Софья повезла его, пьяного к Иллариону – преступному авторитету. Тот вызвал адвоката.

Так что, обнаружив, что тормоза отказали, Софья решила не рисковать чужими жизнями, и въехала вместе с пассажиром в столб у дороги. Хотела вместе с мужем умереть. Он ее мучил страшно. И вообще, что это за разговоры по обсуждению приказов? Было велено дать Софье «ее» мужчину. А не хорошего человека. Так что он ее и есть «ее». Парный.

Глава третья

Невольно Ангел Софьи затормозил крупный план своей подзащитной на водном экране.

– И чего они сходят все с ума? – Ну, синие глаза, русые волосы, маленький нос и большие губы – этот портрет сейчас искусственно воспроизведен у каждой второй молодой девицы, нашедшей спонсора.

Просто у Сонечки в глазах есть глубина. Но ее нужно выстрадать.

И еще Ангел был единственным читателем стихов Софьи. И пока все они были очень умными и не о любви.

Первые зарифмованные строчки девочка написала после похорон родителей.

 
Любить живых – куда трудней, чем мертвых,
чем только тень, оставленную именем,
лишь только то, что в памяти хорошего
незыблемо оставлено нам ими.
Любить живых – таких непостоянных,
таких смешных и в непогоду тусклых,
неокруженных вялыми цветами,
частенько – скучно, а порою – грустно.
Я алым сердцем, как губами, улыбаюсь
Другому сердцу, что обиженно надулось,
Что б не замаливать убитыми цветами
Свой смертный грех, что смертью стал для друга.
 

Это ночью, когда их подопечные смотрят заранее подготовленные сны, Хранители снова собрались вместе. И Ангел Сони прочел им эти строки. На этот раз на закрытой на зиму террасе ресторана на крыше московского небоскреба.

После всех неотложных дел у Ангелов, наконец, появилась возможность перемотать назад сюжет жизни Софьи, которая сперва была Воробьева, а потом стала Орлова.

Никто не говорил этого вслух, но все же они для себя хотели бы понять, что она, в конце концов, за птица, и почему именно ей решено было дать второй шанс в жизни.

Услышав про второй шанс, Ангел юной поэтессы припомнил и прочел собравшимся другие ее стихи. Соня их никому никогда не показывала. Да и вообще она всегда была малообщительным человеком. Поэтому взгляды на жизнь не декларировала вслух. И узнать о ней больше можно только из стихов, которые слагались в ее голове во всех важных ситуациях:

Уселися грузные тучи

На синенький пуфик небес

Пружины-деревья прогнулись, скатилась лавина дождя

И осени тихая грусть превратилась в отчаяние ноября.

Пока…

повязанная белой шалью,

по тротуарам, бедная, скользя

Все прибрала и все «пообвязала»

простая служащая женщина – Зима.

Казалось, все теперь пойдет прекрасно

И все случится с чистого листа.

Но быстро исчезает красота:

Под снегом снова мусор проступает,

По прежним стежкам тропки пробивают.

И каждый этой жизни миг

Опять всего лишь только черновик…

Ангелам стихи понравились. Они искренне зааплодировали.

Ты никак поэтом был раньше на Земле, коллега, и сам напел девчонке эти строки?

Подколол Ангела Софьи Ангел Клода.

Но Хранитель ответил совершенно серьезно:

– Сочинение, как и любое творчество – всегда идет снизу вверх – от людей на небо, а не наоборот. Так в людях реализуется ген творца, создателя.

Ангелу Жиз не зря показалось, что на счет личности Софьи мнения на небесах сильно разнятся. Поэтому ее Хранитель и пустил в ход стихи – квинтэссенцию души девушки.

Но бесконечно «зубы заговаривать» Ангел Софьи собравшимся на совещание не мог, и деловито спросил, с какого момента они хотят посмотреть ленту судьбы Сони: с рождения? С момента встречи с Павлом.

Пока он спрашивал, маленькая Соня на экране уже залепляла пластырем лапу бродячей собаки – сколько ей тогда было – шесть или семь лет? А вот уже девочка сидит за столом в своей комнате со словарем и переводит какую-то книгу с английского на русский под руководством мамы – деканом факультета. А вот отец Сонечки ведет ее по зоопарку и показывает птиц – Соне нравится орел. Она его жалеет до слез – он – такой сильный, а даже крылья расправить не может. Соня умоляет папу орла купить. Отец уносит плачущую девочку на руках подальше от клетки с птицей. И больше никогда не водит дочь туда, где есть страдающие звери – даже в цирк.

А вот Соня дает одноклассникам списывать с ее тетрадки, и за это ее выгоняют с урока и зовут родителей в школу. Но, едва выйдя из кабинета директора, папа гладит ожидающую его Софью по голове и поощрительно треплет по плечу.

Ангел Софьи ускорил скорость перемотки: в семье явно все нормально, ничего ужасного. Вплоть до того момента, когда в ее двенадцать лет девочка видит, как в выезжающий от ее школы автомобиль с родителями протаранил грузовик. И из салона в открытое окно фонтаном брызнула кровь матери, которой пробило артерию в области горла. И струя била все время, как Софья бежала к машине.

Девочке сделали успокаивающую инъекцию. Но ее русые волосы за короткий момент приобрели пепельные пряди – седину.

Вот приехавшая на похороны тетя, назначенная опекуном Сони, определяет девочку в детский дом, а сама быстро продает квартиру ее родителей и уезжает в родное село, даже не сказав подопечной «до свидания», не то что свой новый адрес племяшке не оставив.

– Мотать дальше подряд или запустить ленту медленно со времени с жизни в детдоме? – уже настойчивее спросил Хранитель Сони, видя, что все заворожены этим вихрем событий, как вращением магического шара.

Коллеги его задумались на минутку. Один даже оторвал кусок облака и сжевал его, как сладкую вату.

– А что, в детском доме была какая-то жесть? Ее что, изнасиловал педагог или парень классом старше? Все же в интернате содержатся не только сироты такого типа как Соня, но и дети преступников, отбывающих срок, подкидыши и мало ли кто еще. Их гены предрасполагают к преступлениям, подлости, предательству, – резонно заметил Ангел Клода.

– Не-ет, – как-то даже оскорбился ангел Софьи, – Я хранил ее свято. Все было образцово, девочка – отличница. Слишком правильная, чтобы это перебивало тот факт, что она натуральная блондинка с прозрачной кожей.

К тому же романтичность у нее в генах.

Вот, например, стихи про игру в снежки. Далеко не детские. Софья тогда впервые влюбилась в педагога по английскому – недавнего выпускника вуза.

 
Поднимаю с земли
И сжимаю в руках
этот снег,
этот свет,
эти к нам долетевшие вниз облака
Я сминаю и жму,
И бросаю Вам вслед.
Этот легкий снежок –
Он не просто игра
А намек и упрек
И движенье вперед
И пока он летит,
Загадаю себе, будет что, если он попадет.
 

Ангелы деловито спросили у Хранителя Софьи:

– И что, было что-нибудь? Попала?

– Да нет, конечно. Девчонка до встречи с Павлом не жила, а словно не решалась. Вот ее стихи об этом:

 
Как грустно только собираться жить
Всю жизнь – только собираться жить
Потом – любить
Потом – дружить
Мечтать и ждать – потом.
А если в не свершившихся надеждах,
как в недошитых к празднику одеждах
нам не предстать ни перед чьим лицом:
кто знает, будет ли Потом.
 

– Заметьте, она предчувствовала, что жизнь будет очень короткой, как и планировалось по прежнему сценарию, но действий никаких не предпринимала. – Прокомментировал ее стихи Ангел.

– Все плохое началось с того момента, когда она окончила школу в детдоме.

Кстати, это в семье дети, волей-неволей, подражают родителям. А те, кто не успел усвоить их модель поведения, могут свою агрессивность реализовать в спорте, а бесхребетность делает их не предателями, а отличными слушателями. Ну а те, кто успел дома натерпеться, попав в нормальные условия, чаще не хотят повторить судьбу криминальных папаш или матерей алкоголиков. Принцип «от обратного». Но вернемся к Соне.

Подожди мотать дальше «ленту судьбы». Скажи лучше кратко, реальная любовь у нее случилась хоть раз с ровесником? поинтересовался Ангел Клода.

– Не взаимная. Она считала парня другом. А Ринат ее сильно любил и оберегал от всех. Даже от себя.

Вот, сами посмотрите: последняя ночь перед выпуском из интерната для детей-сирот, время после выпускного бала.

На экране из мельчайших водяных брызг ход времени замедлился, «немое кино» стало озвученным.

В актовом зале интерната вовсю гремит музыка. Софья вышла за дверь зала, на улицу. Весь вечер простояла у стены. Никто не приглашал ее танцевать. Она не знала, что Ринат угрожал любому, кто к Соне прикоснется, переломать пальцы. Он и сам боясь себя, не решался закружить ее в танце. Но когда Соня вышла за пределы выпускного бала, Ринат й выскочил за ней.

Он – высокий блондин с раскосыми зелеными глазами и высокими азиатскими скулами. Дверь он одной рукой прикрыл, а другой схватил за руку уходящую Соню.

– Чего ты так рано уходишь?

– Тебе-то какое дело, Ринат, ты даже танцевать меня не пригласил ни разу. А еще все говорят, что ты меня любишь с первого класса. – В голосе ее звучала грусть и обида.

Ринат при ее словах развернул Софью, собираясь поцеловать, но она уперлась ему рукой в грудь.

Парень расстроился сильно и искренне.

Я думал, что ты понимаешь. Боюсь дотронуться до тебя. Ты же знаешь, я – парень горячий, не меньше десятка женщин с пятнадцати дет со мной встречались ночами. Да и две наши девчонки. Он помолчал, собираясь с силами, – Это я тебя берег, что б жениться на тебе чистой. И сейчас хочу тебя замуж позвать. У меня квартира есть родительская. Дед в прошлом месяце умер. Будем жить в двушке, детей родим. А? – Ринат приподнял голову девушке, заглянув ей в глаза, – вот тебе кольцо. И он трясущимися руками надел ей кольцо на палец.

– Завтра вместе уедем и послезавтра – в ЗАГС. И он поцеловал Соню так глубоко и нежно, губы его пахли сладким вермутом. Поцелуй был тем ни менее не пьяным, а пьянящим. Так что девушка вся задрожал, будто от холода.

– Замерзла? Ну иди в свой корпус. Завтра с утра поговорим. Мне то после поцелуя с тобой придется как следует с поварихой Варей попрощаться. Ты – то девушка неопытная, тебя таять и таять, – шутливо оправдался он. И он поцеловал ее так сильно и глубоко, что Соня отошла от него на ватных ногах.

Ринат крикнул ей вслед, и в голосе его чувствовалась самодовольная улыбка:

– Я забыл спросить, ты согласна? Если да, то встретимся после завтрака на остановке. Дождись меня обязательно. Я так тебя люблю, что боюсь провожать в спальню, русалочка ты моя…

Соня шла к своему спальному корпусу, и сердце у нее прыгало в груди. Она и раньше такое переживала, но только когда читала книги о любви или смотрела эротическую сцену в фильме. Она знала, что Ринат – умница. Но любит ли она его? Или судьба специально вела ее к нему через детский дом, чтобы она не ошиблась с выбором. Хотя, что в нем хорошего – бабник. Но завтра она станет женщиной с ним. И во рту у нее стало снова пьяно и сладко.

На взвеси воздушных капель, образующих экран, ангел Софьи нашел нужное место на ленте, как девушка с конским хвостиком прощается с двумя парнями. За ними выходит Ринат. Он чем-то озабочен и просит Софью немного подождать на остановке – он должен купить что-то в дом. Он бежит по магазинам в поисках постельного белья. Потом в аптеку – за презервативами. Он радостный и деловитый.

Соня же за дверь детдома с чемоданчиком, доходит до автобусной остановки и садится растеряно. Время идет, а Рината нет. Она качает ногой в туфлях на каблуке все более нервно.

Вокруг остановки лужи – поздняя весна – время первых гроз и ливней. Мокрые молодые листья окрестных тополей пахнут особо: терпко, сильно. А лужи в бензиновых разводах сияют, как зеркала.

– Эх, как хочется любить, – от всей души вслух сказала она этому синему, отмытому до лазурного глянца небу. И тут, будто в ответ на этот посыл, возле нее останавливается роскошный белый джип.

Довольно молодой мужчина с романтичной прической – кудрявыми волосами, собранными сзади в короткий хвост, окидывает эту очаровательную девушку с будто прозрачными на вид волосами оценивающим взглядом. И как при такой внешности можно сидеть на остановке – остается ему непонятным. Глаза только неопытные. Не из тех, кто Крым, и Рым…

Трогательная ее красота и словно бы перетекающий друг в друга движения не могли не впечатлить. Особенно же ловеласа, к тому же всего две недели назад лишившегося своего мужского достоинства.

Бывший Ангел Павла, тоже присутствовавший на встрече Ангелов, до сих пор помалкивал. Его угрюмость была объяснимой. Да, он вынуждено оставил своего Хранимого еще при жизни, после того убийства, которое Павел совершил в день своей свадьбы. Но, все же, именно Хранитель Павла и допустил, чтобы свадьба вообще состоялась. Да еще по такому необычному мотиву, как алиби жениха. Ведь Павла кастрировали, поймав у постели жены Иллариона – роскошной Наны.

И этот факт – попустительство Хранителя.

Тем более, что Ангел Павла сразу догадался о западне. Но решил впустить Павла в дом авторитета: хотел отвадить своего подопечного от чужих постелей, дав его разок избить телохранителям Наны.

Но благие намерения, как всегда привели ад его подопечного: на этом и на том свете. Ведь чтобы сделать вид, что Павел – не Павел, а посторонний мужчина, неожиданно сама Нана, увидевшая, что телохранители их застукали, кастрировала Павла ножом для бумаг. Она сделала вид, что незнакомец хотел ее изнасиловать. Решилась она на это импульсивно. Но план наказать Павла за равнодушие к собственным прелестям у Наны был.

И тут Ангелу Павла пришлось показать коллегам на «ленте судьбы» бывшего подопечного переломный момент его жизни.

Да, за ним всегда водились два греха – он умел врать вдохновенно, делал это часто и поэтому реализовался как адвокат известного преступного авторитета на все сто. Артистичный красавец, он был и любимцем женщин. И супруга авторитета на него запала всерьез. Но Павел делал вид, что этого не понимает, потому что боялся Иллариона. Этот человек с мертвыми глазами, казалось, взглядом мог убить. И уж тем более за невенчанную жену. Ему не полагался брак, но отпустить от себя красавицу с такой роскошной грудью и абсолютно гладкой оливковой кожей Илларион не смог. А уж что чертовка вытворяла в постели!

Хоть она официально и не была в свое время проституткой, а только содержанкой, свои немалые деньги на этом поприще она получала не зря. Скорпионка по знаку Зодиака, она слыла страстной и мстительной. Поэтому спускать адвокату равнодушие к себе она не собиралась. Решила заманить Павла к себе в спальню среди ночи и либо соблазнить его, либо дать своим телохранителям его отделать так, чтобы подпортить смазливое личико.

Нана позвонила Павлу ночью и сказала, что только что убила Иллариона. И просит его тихо и тайно залезть в окно ее спальни для разговора, пока никто не знает еще. Надо ей, дескать, посоветоваться. Разумеется, Павел примчался на зов, растерянный и раздавленный таким известием. Охранники спали, он не стал их будить, а прошел на цыпочках через их будку. Залез в окно, благо это был полуторный этаж, и можно было встать ногой на фундамент.

Нана подала ему руку, так что упал он ей в объятия и вместе они скатились на пол. Причем, женщина была абсолютно голой.

– Возьми меня, – сказала она повелительно.

Адвокат, поняв по сладострастной улыбке Наны, едва видимой в темноте комнаты, что не было никакого убийства Иллариона, страшно разозлился.

– Ну, ты и стерва! Такое придумать ради секса. Ты вообще не в моем вкусе, я люблю белобрысых худышек.

Нана тем временем расстегнула пуговицу на джинсах и потянула молнию вниз.

– Так поэтому у тебя не стоит, красавчик.

– У кого бы стояло в тот момент, когда жена шефа рассказала об его убийстве. Надеюсь, убийства не было. – И Павел потянут молнию вверх, собираясь тихо выбраться обратно в окно.

Но невенчанная жена Иллариона помешала ему, пальцем застопорив процесс. И одновременно потерев соском груди член в промежности. Но Павел категорично отступил на шаг от распаленной дамочки. И она почувствовала ярость от унижения. Впервые она захотела мужчину и тот ей (ей!) отказал! Подумав секунду, она вдруг заорала что есть сил:

– Охрана, помогите, спасите меня-а-а-а насилуют!

Павел рванул к окну, но запнулся о подножку Наны. Она молниеносно схватила нож для разрезания листов в книге с прикроватной тумбочки и одним ударом отсекла член Павлу. Он заорал так, что стены содрогнулись, и в два прыжка выскочил в окно, метнулся к будке, откуда пока никто не вышел, и бежал, заливая кровью двор с такой скоростью, что охранники за ним угнаться не могли. Они ворвались в комнату, выбив дверь (ведь Нана ее предусмотрительно закрыла на ключ), метнулись к окну, но увидели только спину. Павел вихрем вскочил в свою машину и отъехал. Он зажал пах сперва рукой, потом, отъехав подальше, снял рубашку с себя и «заткнул фонтан».

Он понимал своим раздираемым болью сознанием, что Нана его не выдаст – иначе она даст возможность Павлу оправдаться перед Илларионом. И он ему поверит. Поэтому женщина соврет про незнакомца.

Но не дурак же Илларион – он поймет, что это кто-то из своих. А таких красавцев в группировке всего два – второй его коллега и партнер по адвокатскому бизнесу. Так что к врачу ехать было нельзя. Но он знал поблизости ветеринара – парень был его одноклассником. К нему-то Павел и поехал за анестезией и на операцию. Так ему удалось скрыть, что якобы насильником жены босса был он.

Нана, поразмыслив, решила не сообщать мужу о том, что в спальне был Пашка-красавчик. А вдруг этот холодно-жестокий человек поверит своему адвокату, а не любимой женщине. Кого тогда он убьет? Лучше прослыть кем-то вроде Клеопатры, ради ночи с которой мужчины готовы пробираться в логово мафии и жертвовать жизнью, пытаясь заполучить Нану.

Павел же почти две недели со страшными болями появлялся на людях.

Мать румяна на лицо ему наносила, чтобы скрыть бледность. Но долго водить за нос Иллариона мать и сын не рассчитывали. Поэтому коварная «царица Тамара» – тоже в прошлом адвокатесса по профессии, придумала сына срочно женить на нуждающейся в жилплощади провинциалке. Мать ведь понимала, что сыночка ее убьют, если узнают о том, что это он был в спальне фактически жены преступного авторитета.

– Ну ладно, в другой раз вернемся к ленте твоего подопечного. – С сожалением вздохнул Ангел Софьи, – Нам про Сонечку надо скорее досмотреть, чтобы понять, кого ж ей надо! – Ангелы фактически отпустили коллегу, который с сожалением погасил экран из водных капель. Было видно, что Хранитель все еще скучал по этому повесе и бабнику, сочинителю лживых сказок.

Когда он растворился в ночной звезде, остались у экрана, показывающего «ленту судьбы» Сони только «заинтересованные лица».

Остался по их просьбе и Ангел Рината. Это был хрупкий немолодой мужчина. Во время своей жизни в человеческом облике он был круглым сиротой с рождения. Отец погиб в Афганистане, когда мать была беременной, а мать умерла при родах. Поэтому когда он, будучи пожарным, погиб в огне, спасая старушку, и стал Ангелом, то его приставили к такому же круглому сироте – ребенок выжил в автокатастрофе, в которой погибли мать и отец, когда Ринатке было почти два года. И с дедом в квартире малыша, естественно, не оставили, а отправили в детский дом. А оказалось, что дед прожил еще 17 лет, и внук его регулярно навещал, ухаживал за стариком, как умел. И завещание, само собой, написано было дедом только единственного внука.

– Давайте мы теперь вернем Рината Софье, а? Зачем импортировать из Австралии незнакомого ей человека. Ведь по прежнему сценарию им предстояло быть счастливыми вместе. Просто тогда он решил купить постельное белье. Дома-то все было старенькое. К тому же и умерший дед на нем спал – как же на такое положить любимую в первую их ночь?! Но Ринат не знал, где продают простыни и пододеяльники – в интернате для детей-сирот все было казенное, выдавалось по субботам. А откуда бралось – сие ему было неведомо. Как и многие другие бытовые вещи. Поэтому он торопливо и хаотично перебегал из магазина в магазин, стесняясь спросить у прохожих такую для всех очевидную вещь, как то, где можно купить все для спальни и ванной.

Из-за этого и задержался так надолго. А тут черт принес Павла. В полном смысле этого слова.

– Эх, если б меня не кастрировали из-за дочки босса, эту бы я мог взять в настоящие жены. Ее словно в Байкале с песком промыли… – именно так подумал Цинично-ироничный Павел. – А теперь надо делать вид, что я что-то могу «в койке» – ведь босс до сих пор ищет того типа, который сбежал тогда от охраны. – Это было первое, что подумал Павел, взглянув на Сонечку, которая сидела на остановке и явно нервничала от того, что кого-то ждала.

Знала бы девушка заранее, что в судьбе ее было четко прописано – дождаться Рината. И все бы в ее жизни было бы не долго, но очень хорошо. Но тут перед ней возник типичнейший соблазн – принц на белой машине такой вот уж точно «дьявольской» красоты, что не в сказке сказать, не пером описать. И она повелась. Хоть Ангел и вопил ей в уши – не нужен он тебе, маленькой глупышке.

Ангелы быстро прокрутили сегодняшний день Рината. И оказалось, что он теперь женат и супруга ждет ребенка. Так что предложение они отклонили – тем более, что Ринат и Алия должны были и в прежнем сценарии встретиться и пожениться после смерти Сони при родах.

Поэтому кандидатуру бывшего судьбоносного мужчины забраковали. И вернулись к просмотру событий знакомства Софьи с Павлом.

Начали с того места, когда размышления Павла, остановившего машину напротив девушки на остановке, прервал гудок подъезжающего к остановке, где его джип остановился, автобуса. Надо было отъезжать. И он решился. Проехал чуть вперед, вышел красиво из джипа, прекрасно зная, что нет такой женщины, которая отвела бы взгляд от его лица. Медленно, грациозно и плавно, чтобы не спугнуть «дичь» прошествовал к Софье, и еще не сказав не слова, подхватил ее чемодан и сделал ей жест рукой – следовать за ним.

– Садитесь, хочу подвезти на вокзал или в аэропорт, куда вы собрались.

Ангел ее закружил над их головами, как вспугнутая птица. Он увидел за кроною деревьев своего небесного коллегу, который махал руками крест на крест, торопливо и испуганно. Даже про интуифон забыл.

Явно это значит, что уходить Соне с ним ни в коем случае нельзя. И он просто заорал это в ухо Софье. И ей передалось его испуганное состояние:

– Я вообще никуда не еду, – девушка вцепилась в ручку чемодана с другой стороны от руки Павла. – Я жду своего парня.

Ей странно было думать о Ринате, как о бой-френде. Отношение ее к нему до вчерашнего дня все же было братским или дружеским, не более. Пока поцелуй не разубедил ее в том, что она не была влюблена в него тайно даже от себя самой.

Павел, услышав про парня, решил, что надо действовать быстро и решительно. – Но разве я не лучше него? И намерения у меня более чем серьезные. Мне нужно жениться уже сегодня – так сложилось, и я выбрал тебя с первого взгляда. Давай быстрее, в машине поговорим, видишь, автобусу мой джип мешает.

И эта тактика сработала. Софья бегом кинулась к джипу, открыв дверцу и для чемодана, чтобы Павел быстрее закинул его в салон.

В салоне роскошной машины приятно пахло ванилью от освежителя с запахом розы, прикрепленного к зеркалу.

Соня осмотрелась внимательно. Она словно примерила на себя обещанную ей незнакомцем жизнь.

Внутренний голос панически вопил: – Что ты делаешь?! А Софья мысленно ему отвечала, что «успех» – он от слова «успеть». Она ведь и Ринату вчера не сказала «да», да и он пропал надолго – может, передумал звать ее с собой и сбежал? Куда ей тогда податься?

Павел решил брать быка за рога.

– Если ты не хочешь за меня замуж, то могу отвезти тебя домой – не бойся меня. – Да, рядом с неопытной красавицей сидел прожженный сердцеед с внешностью киногероя. И вопли своего внутреннего «я» Софья просто проигнорировала. И решила тоже быть честной. Собственно, другому ее никто и не учил.

– А у меня дома нет. Я – детдомовская. Меня выпустили… на улицу. Квартиру родительскую уже продала тетя. Вот определюсь, устроюсь учиться или на работу, может, общежитие дадут. А пока я живу нигде и на автобусе бы поехала в никуда…

Глаза ее были какими-то отстраненными в этот момент, будто смотрели на что-то очень синее, с фиалковым оттенком. Странного цвета довольно светлые волосы казались отлитыми из струй чистой проточной воды или из дождя.

Павел явно обрадовался – девица – то живет вообще без присмотра! и при этом так хороша, что никто не заподозрит его в других мотивах женитьбы, кроме пламенной любви и жгучей страсти.

И если убить эту сиротку придется, чтобы она не выболтала его секрет, так и тогда никто не хватится!

Но вдруг она уже натаскалась по улице? Впрочем, половой контакт с ней все равно ему не грозит, увы.