Текст книги "Исполнение мольбы"

И давно ты… бомжуешь? осторожно спросил он.

Софья что-то прикинула в уме, взглянула часы в машине.

– Да уже больше часа.

Павел, решившись, цинично осмотрев красавицу еще раз:

– Ты-то мне и нужна…Я на тебе, правда, женюсь, я не шутил. Прямо на сердце легла. Дай-ка мне твой паспорт посмотреть.

Она безропотно открывает сумочку и отдает ему паспорт, только для того, что б он ее не боялся:

– Вот паспорт. Не думая, что я какой-то бомж.

Павел облегченно вздохнул и отдал паспорт девушке. – А ты здорова, ну, по – женски?

Софья невольно разозлилась из-за его тона барышника, выбирающего лошадь.

– Думаете, раз детдомовка, то проститутка? А вообще девушка еще. В физиологическом смысле. Хотите, к врачу заедем – на спор!

Павел опешил.

– Ты какая-то… принцесса сказочная. Таких не бывает! Что б с такой фигурой, да в детдоме… Может, у вас там одни женщины работают?

Софья наивно не была, а уж читала-то все и про все, даже «Камасутру» с ее возбуждающими картинками соитий. Для нее не было секретом, как мужчины в фильмах и романах добиваются девичьего тела.

– Не надейтесь меня разозлить и попросить вас проверить, девушка ли я. Этот номер не пройдет. Я своей жизнью поклялась, что только в брачную ночь и только с любимым лишусь плевы.

Павел засмеялся, снимая напряжение: – А с любящим как – никак и не за что? А у меня есть шансы стать твоим любимым? Дай – ка, я тебя поцелую, что б ты знала, что тебя ждет.

И, не дожидаясь ответа, раздвинул ее губы языком, пососал нижнюю – особенно аппетитную, и потом захватил в плен обе и словно их выпить хотел до дна. У него заболел низ живота. Крошечный остаток его былого пениса даже дернулся, вызвав боль и отрезвив. А вот Софья просто растаяла от прикосновения его губ. Почувствовала она и то, как резко он отстранился от нее, и как все тело ее стало будто ватным, глаза застлали слезы.

Ангел Софьи не сдавался, нашептывая ей:

– Нет у тебя с ним шансов на счастье!!!

Но глаза, обращенные на красавца, да еще передвигающегося на белом джипе, влажно поблескивают. Она самой себе призналась, что готова отдаться этому великолепному мужчине прямо здесь и сейчас, ее принципы не выдержали даже одного поцелуя с опытным плейбоем.

Ген Золушки, а так же ген Спящей Красавицы вводится, видимо, во всех девочек, даже в тех, кому он не пригодится. Потому что и в убогом теле может жить мечта о мачо или хотя бы о ком-то, кто даст ей почувствовать оргазм.

Хотя бы чтоб продолжать жить, участвуя в том стечении событий, где им отведена роль матери ли одиночки, которая родит известного политика или бедной художницы, чья картина после смерти станет открытием нового направления живописи.

Соблазн же Софьи был столь велик, что вот именно сбил Сонечку с пути истинного. Чем и страшны соблазны – они отвращают от судьбы, в кювет они ведут всех решившихся на грех прелюбодеяния. Но как раз этот грех теперь и не входил в планы Павла. И красавица не должна заподозрить что-то не то.

А Софья решила, что сама судьба решила ее подхватить на руки и унести в блаженство.

Как часто мы все вляпываемся в настоящие беды, пытаясь избежать меньшей неприятности: попадаем под машину, решив обойти лужу на дороге, хотим замуж за богатого и красивого, игнорируя прочие его качества.

Ангелам было видно на картине судеб этих двух людей, что если б Павел не влип в эту историю с женой мафиози, из-за которой лишился своего мужского достоинства, то встреча эта положила бы для Софьи начало довольно скоротечного романтического приключения. Оно длилось бы лишь до тех пор, пока она поддерживала бы самолюбование Павла своим искренним восторгом, и закончилось бы тогда, когда мимо прошла бы другая красавица. И череды тех жутких событий, и садизма Павла – физического и морального, Софья бы избежала…

Но все было, как было. Страх Павла перед шефом, и тот факт, что он – кастрат – одинаково не были заметны в благоухающей тесноте объятий, в отличие от чудесного цвета глаз, которые были травянисто зелеными, «как пучина морская».

Гормоны мгновенно сработали, химическая реакция, которая должна была произойти – произошла.

За окном того места, где Павел припарковался у обочины, кипела уже белым светом сирень, и пахло прошедшим весенним ливнем. Жизнь всегда берет свое – даже если оно – чужое…

И пара снова целуется, уже по инициативе Софьи. Ее губы набухли, как весенние почки, ей казалось, что она должна прижаться к губам Павла или сейчас умрет. Павлу снова пришлось припарковаться у обочины и переключиться на шею и подбородок девушки, спасаясь от этих обжигающих губ, от действия которых и у мертвого бы все вздыбилось. Голова у Софьи идет кругом, лицо делается пьяным и беззащитным. Поэтому пора делать вид, что «ей не хочется всего и сейчас, а лишь «уж замуж невтерпеж».

– А я принимаю твой спор на счет девственности, Соня. Если гинеколог сейчас скажет, что ты – целка, мы уже завтра будем в ЗАГСе. Дай-ка мне твой паспорт. Только не забудь – нам придется всем врать, что мы давно знакомы. Ни мама, ни шеф не одобрят брак «на спор»…

Вам никогда не приходило в голову, приостановил запись прошлого Софьи ее Ангел – Что для мирян их паспорт то же самое, что для Бога их души. Но насколько информации меньше, а?!

Коллеги по небесной канцелярии посмотрели на него терпеливо и выжидающе, сочтя, что даже и сказать то об этом нечего: выдать такую банальность! Ангел Софьи смутился и снова нажал на режим перемотки ее судьбы в обратную сторону.

Судорожно замелькали кадры того, как женщина гинеколог осматривает Софью, раскладывая ее ноги в кресле, раз за разом, поскольку девушка все время пытается их сжать.

Вот она пишет справку и вручает счастливому Павлу. И вскоре после этого остановил машину.

Он привез Софью к ЗАГСу, чтобы тут же подать заявление.

Возле дверей этого очень уж казенного учреждения нервно курили три невесты, уже начавшие перемывать кости будущих супругов. Увядающие букеты были зажаты у двух из них под мышками. И была в этом такая обыденность, почти скука, такое несоответствие моменту ожидания соединения с любимым, что Соня решила, что как только Павел выйдет, она уговорит его не торопиться: пусть все идет, как заведено. То есть, постепенно, с венчанием, она в фате с закрытым кружевом лицом. Девушка даже глаза прикрыла, будто над ней вместо жарящего солнца простиралась прохлада разрисованного библейскими сюжетами купола изнутри храма, и хор пел почему-то современный шлягер, а не полагающиеся песнопения в честь новобрачных. И в следующий момент она упала в обморок, просто рухнула на асфальт у ЗАГСа и очнулась от удара об него головой.

Это Ангел буквально вихрем кружил над ее головой, надеясь, что она закружится от его вихря, девица упадет и окажется в больнице.

Но Павел, подойдя, поднял невесту, отряхнул, завел внутрь ЗАГСа. И вот уже она потрясенно смотрит на все, что происходит. Павел же отвел в сторонку администратора, сунул несколько стодолларовых купюр. После этого, даже не проводя церемонию, им выдали свидетельство о браке прямо в коридоре Загса.

Павел выглядел победителем. Его ничуть не смущало, что даже завтра не настало после того, как утром они познакомились – после дождичка в четверг.

– Все, теперь ты – моя жена! – сказал Павел с неподдельной гордостью и счастьем. Уж эта краля будет хорошо смотреться на свадебных фото. Завтра устроим вечеринку, будет первая брачная ночь.

Софья ему резонно возразила: – Пока я еще твоя девушка. Но, конечно же, ждать осталось недолго, раз по закону мы муж и жена! Всего-то до завтра.

Павел уточнил озадаченно – Чего ждать?

– Того, что ты сделаешь меня женщиной. Ты же для этого женился, к гинекологу меня возил. Не из-за справки же.

Павел остановился, как запнулся. Ведь на самом-то деле как раз из-за справки. Ее он якобы хотел предъявить маме, если та начнет катить на невестку бочку, что, мол, если детдомовка, то непременно не девственница. А,на самом деле, справку эту он хотел показать своему боссу – криминальному авторитету, чтобы тот позже увидев кровь на простыне новобрачной, которую якобы маменька собиралась вывесить для гостей по народному обычаю, счел, что раз Павел смог испортить девственницу, то сходство его фигуры, мелькнувшей в темноте, с убегавшим из спальни дочери мафиози кастрированным парнем ничего не значит, все спортивные фигуры похожи.

Тут Ангелам пришлось прерваться и рассмотреть подробнее, чем же так провинился позже Павел перед Престолом, что за ним теперь никто не закреплен свыше?

Детство его просто промелькнуло одним махом – все шло нормально, пока мать – адвокатесса – не села в тюрьму за укрывательство убийцы. Тогда Паше было уже шестнадцать. И он спустился во двор, где была компания хулиганов и мелких грабителей. И стал в ней вторым. Первым был сын отсидевшего за ограбление ювелирного магазина отца. Этот папаша – Илларион Гургия – и стал позже главой преступной группировки, куда вошел и Павел, и, разумеется его друг. Вскоре сын его погиб во время стрелки с другой бандой, и Илларион прочил Павла на свое место в последствие, пока двое охранников не застали некого парня за изнасилованием жены Иллариона – Наны. Бодигарды уверяли, что парень был со спины похож на Павла. Но внешность у него – как у среднестатистического качка. Без света они могли и обознаться.

Жена отрицала, что пытался ее изнасиловать Павел. Илларион не захотел оскорблять своего адвоката прямой проверкой. Хотел устроить ему косвенную экспертизу, подсылал два раза к нему девиц. Но Павел делал вид, что конкретно эти красотки – не в его вкусе. Но долго так продолжаться не могло. И тут мать предложила Павлу жениться на какой-нибудь провинциалке, которая согласится делать вид, что он – нормальный муж, платить ей за это, держать в доме. А потом отправить к матери погостить и убить по дороге в поезде…

И вот, ему подвернулась Софья.

С этого момента изображение на капельной завесе стало медленным и со звуком.

Вот молодые подъехали к дому Павла. Особняк не поражал воображение, был солидным, но не более того. Но сад вокруг был негустым и слишком регулярным, деревья стояли, как солдаты в строю – так лучше видно периметр. Несколько собак уже бросались на ворота с внутренней стороны, лая и поскуливая от радости.

Павел взял чемоданчик Софьи с заднего сиденья и помог ей выбраться из джипа. Оба они вошли в холл почти одновременно. Услышав стук двери, по лестнице стала спускаться, уже издали вперившись в лицо девушки, молодящаяся дама.

Павел лживо веселым голосом закричал ей:

– Мама, поздравь меня. Я женился на этой чудесной сиротке!

Мать остановилась, оторопев, но взяла себя в руки и даже, кажется, обрадовалась – словно разгадала гениальный ход шахматиста!

Павел все же продолжал разъяснять ей причины поспешной свадьбы:

– Представь, я в полном смысле слова подобрал ее на улице! Соню выпустили в никуда из детского дома. И я сразу женился на ней. Хватит с меня похождений и кривотолков.

Мать словно очнулась от шока, и не менее наигранно обрадовалась, поздравила обоих, обняла Софью. И пока та не видела, кивнула сыну головой, мол, поняла, что к чему и почему.

– Сегодня же устроим свадьбу прямо тут, дома, – голосом приторно сладким, напоминая всем обликом лису Алису из фильма про Буратино, мамаша насторожила Софью, ожидавшую скандала, отпора, яда с языка. Или хотя бы шока от неожиданности. Но, похоже, сцены не будет. Или она уже состоялась?

– Пригласим всего с десяток самых нужных людей, чтоб знали, что у тебя теперь есть жена. – Продолжала елейным тоном новоявленная свекровь. – Иди, деточка, служанка Маша (рослая девица с каменным лицом в костюме горничной из порнофильма кивнула) проводит тебя туда, где ты сможешь переодеться к обеду. Ну а ужинать будем уже на свадьбе. Я сейчас все организую дома. Закажу пышный обед на двенадцать персон.

Эта крупная женщина с залакированной прической сразу включилась в дело. Ведь свадьба нужна была ради этого приема для шефа, его жены и еще семи приближенных с «Его Бандючество», как она в шутку называла Иллариона Гурию.

Как только девушка, чей чемоданчик брезгливо уносила Маша, отошла подальше от мамаши, желавшей быстрее оповестить поваров своего ресторана и будущих гостей о часе свадьбы, Павел отвел ее в сторонку: – Маленькая проблема, мама, невеста – девственница, представляешь! Целочку я не могу подкладывать под друзей, чтоб обрюхатили. Тогда все поймут, что это не слухи, что я и впрямь кастрат. Может, охранника попросить, чтобы он девахе «засадил»?

Мать поморщилась в раздумьях:

– Охранник проболтается. Ты подержишь ее, а я… я продырявлю ее бутылкой от шампанского. Объясни ей, что это цена ее новой жизни. А потом уже можно будет заставить ее гулять. Она забеременеет позже. Да и зачем это – если не согласится поддержать твой имидж жеребца, то утром уедите в свадебное путешествие, и убьешь ее по дороге. Якобы, в поезде кто-то на нее напал, пока ты ходил в вагон ресторан. Ну а согласится, тогда можно продолжать игру. Родит тебе наследника от кого-то со стороны. Друзей к этому делу привлекать нельзя. Тогда уж все слухи о том, что тебя кастрировали, прекратятся. Хорошо, что ты нашел такую девку, которой некуда деваться. Мы заключим с ней сделку. Я сама объясню ситуацию в последний момент. Ей же надо где-то и на что-то жить – так – то лучше, чем на панели.

Павел усмехнулся:

– Я так и подумал, когда усмотрел эту кралю на остановке.

А девушка, робко оглядываясь по сторонам, уже вернулась из отведенной ей комнаты в скромной синей блузке и все той же юбке. На ступеньки, заглядевшись на стройного Павла она подвернула ногу, запнулась. И лишь крыло Ангела спасло ее от падения.

Муж, поцеловав ее, поддержал, поняв, что голова у новобрачной снова закружилась. И повел к столу на кухне. Служанка Маша метала блюда на стол.

– Смотрю, у тебя уже голодные обмороки с нашей спешкой начались.

Девушка смутилась, порозовела и стала лучиться словно бы не только глазами, а всем существом, в ожидании своей сказки, первой ночи любви. И ела она с аппетитом, много и без стеснения. Она давно и, увы, напрасно в детском доме надеялась снова когда-нибудь начать есть, как в детстве – из красивых тарелок, вкусно, весело. И вот сбылась ее мечта.

Посуда светилась костяным блеском, маленький огурчик ускользал от серебряной вилки и салфетки были льняными. Все это придало ей уверенности в том, что она и впрямь жена этого потрясающего мужчины со стянутыми сзади резинкой вьющимися волосами.

За десертом из яблок в карамели Павел обратился к жене.

– Теперь отправимся за свадебным платьем. Мама пока гостей на вечер соберет – ближний круг. Ты счастлива?

Софья, глядя сияющими глазами на новоиспеченного мужа, честно отвечает:

– Да, и еще раз да. Так хорошо просто не может быть!

Ангелы после ее этих слов прослезились. Ведь и правда почему-то так не бывает, чтоб женились по любви сразу, в первый день.

Павел же, в душе испытывающий некую смесь стыда и досады на себя за это, увидел, что жена его плачет от счастья. Ведь оставаться такой возбужденно-радостной ей предстоит всего-то несколько часов. А потом придется либо играть счастье на сцене жизни, либо умереть.

Глава четвертая

В парадной зале двухъярусной квартиры, расположенной верхних этажах дома, принадлежавшего компании Иллариона Тамара Семеновна собрала тот самый узкий круг приглашенных на свадьбу. И первым, естественно, был оповещен о чудесных изменениях в судьбе своего адвоката его главный Подзащитный.

Не смотря на скорость организации праздника, невозможно было назвать его стихийным. Все было приготовлено и оформлено по высшему разряду. Благо, царицу Тамару знали во многих ресторанах, потому что адвокатом она была как раз в лихие девяностых. И не столько заступалась за рестораторов в суде, сколько перед знакомыми бандитами, снижая поборы. А преступники не могли к ней не прислушиваться, потому что Тамара была одной из тех адвокатесс, которые «заносили» взятки: их ведь не из каждых рук берут. Словом, долг оказался платежом очень даже красен. Поэтому на белом длинном столе без скатерти, поскольку сам стол был таким глянцевым, что все блюда на нем были словно подсвечены снизу, как для съемок рекламы, и скатерть только потушила бы это сияние. И от этого яркость фруктов выглядела ошеломляющей, закуски казались сошедшими с натюрмортов великих художников.

Да, давно прошло те времена, когда преступники были лишены вкуса, всеядны и вульгарны в своих бардовых пиджаках. Ведь у них у одних из первых появились средства все роскошное попробовать и испытать на себе. Остальная часть населения была (и остается) в области вкуса теоретиками. Например, для тех, кто не в курсе того, что не бьющийся хрусталь теперь не гранят бокалы, которые наполнялись винами из бардо, показались бы простенькими. Но это были произведения высокой моды и ноу-хау.

Как и платье невесты.

Оно было сшито из ткани, в которой плетение напоминало перекрещивающиеся круги паутинок. И от присборивания и наложения кругов тончайшей вуали одного на другой свадебный наряд Софьи казался в разные стороны разрисованным морозцем стеклом, сквозь которое просвечивало тело.

Надо сказать, что когда Соня его примерила на глазах у мужа (хоть это и дурная примета, но у брака итак нет будущего, резонно подумал жених), то ей показалось платье очень нескромным, словно выставляющим ее в витрину для плотоядного обозрения гостей. Соня просила его не покупать. Но Павел закрыл ей рот поцелуем и пробормотал:

– Скромность украшает девушку, только если нет других украшений.

Компаньон Павла по адвокатской конторе Виктор Старых даже подсуетился, и заказал на свадьбу петь довольно известную группу за свой счет – таков был его подарок жениху с невестой. И парни из «Эрос-репа» старались. Надо сказать, они пели особенно вдохновенно: уж больно сексапильна и одновременно застенчива была невеста. Даже среди звезд экрана такой красавицы не сыскать.

Не смотря на то, что организовано было все наспех, гуляли гости от души. И их ближний круг был не очень тесным – человек сорок, не меньше.

Вот только вместо свадебного генерала царил на ней, разумеется, криминальный авторитет.

С завистью и подозрением смотрел Илларион на кружащуюся пару новобрачных. И на то были свои резоны. Ведь в темноте в спальне его жены охранник кастрировал кого-то, так и не найденного. Все делали вид, что здоровы. Но все же, Пашка-красавчик, с его точки зрения, был бледноват и явно под наркотой на следующий день после этого события. Оно было трагическим не только для кастрата, но и для Авторитета. Кто его будет продолжать уважать после того, как в спальне жены охранники застукали ночью неизвестного, сиганувшего в окно. Одно утешало – повторить свои подвиги это мистер Некто, не сможет. Но чтобы продолжать с Павлом работать, Иллариону, без сомнения, хотелось подтверждения, что член, оставшийся в руках у Наны – не принадлежит его красавцу-адвокату. Поэтому Илларион подозвал Серегу – единственного гея в своей шайке.

– Перед тем, как они уйдут в спальню, пусть гинеколог ее осмотрит: правда ли невеста девственница? Тамара мне даже справку от гинеколога показала, освидетельствовала, дескать, девчонку. Но я хочу, чтобы кто-то другой повторил осмотр сегодня два раза – до и после брачной ночи.

Оба они пристально посмотрели на кружащуюся в вальсе пару с сомнением. Формы фигуры девушки, едва прикрытые полупрозрачной тканью, были таковы, что если Павка не кастрат, то невесту бы давно «поимел». Но уверяет, что берег ее девственность до первой брачной ночи.

Шестерка понимающе кивнул: – Сейчас пошлю за лепилой. Тут же два шага.

Эти шаги он не мог проделать сам. Еще со времен фильма про знаменитого Крестного отца, по которому и получали в девяностых образование наши совковые мафиози, всем было известно, что именно на свадьбах конкуренты имеют обыкновение «устраивать мочилово». Так что от шефа Серега именно на два шага и отошел. А звонить доктору отрядил служанку Тамары, с которой был знаком уже давно. Немолодая, но еще не старая, она должна была бы знать какого-нибудь гинеколога.

Живя в одном из домов, где бывали бандиты, Таня не могла не спать с желающими. Так что она перебила у мясника с медицинским образованием не меньше зародышей, чем папаши несостоявшихся отпрысков взрослых людей. Так что она просто позвонила в свой абортарий.

На свадьбе с невестой по красоте конкурировала только Нана. Ее пышные кудри были увенчаны настоящей изумрудной диадемой. Платье сияло и переливалось всеми оттенками морской волны и почти не закрывало чудовищной величины декольте, в которое время от времени даже выпадали соски.

Она наблюдала за женихом и невестой с лукавым блеском в глазах. И когда Илларион, как посаженный отец невесты, пригласил ее на танец – отдавливать ноги. Нана же садистски подхватила отпущенного на миг невестой жениха. Павел, понимая, что все смотрят на него, улыбнулся счастливо и не удержался, чтобы не заглянуть в декольте жены большого босса. Нана прижалась к красавцу и незаметно, со змеиной улыбкой прошептала:

И этого ты тоже лишился опустила глаза как бы застенчиво на свою грудь, на самом деле показывая на нее. – И не только этого. А мог бы иметь все и всех.

– Павел поцеловал ей руку, провожая на место, – Если б я не знал, что Илларион все равно убьет меня, чтобы скрыть свой позор, то отдал бы ему твою записку про его якобы убийство, чтобы он прикончил пригретую на груди змею.

Ну, кто же еще может быть женой Змия, как не Змея! кокетливо засмеялась Нана.

Эта сцена, увиденная Илларионом издали, показалась ему обнадеживающей. Не стала бы Нана танцевать с тем, кого сама кастрировала. Но подозрения в отношении Павла лишь ослабли, а не исчезли совсем. Если красавчик был Наниным любовником, тогда она могла кастрировать его, узнав про Софью.

Не смотря на всевозможные подоплеки и интриги, атмосфера в парадной гостиной Орловых не была лишена романтики – ведь и скрывающему грусть жениху тоже больше жениться не придется. Такая удача: подхватить со скамейки на остановке наивную девчонку и заставить ее молчать, пользуясь ее одиноким положением или вообще ее грохнуть и остаться безнаказанным – вряд ли можно будет еще раз. Поэтому среди людей в алых пиджаках эта «русалка в сетях» – невеста в невесомом платье и венке из белых роз казалась персонажем из мультфильма. Но эта сказка была с плохим концом.

Поэтому над ней, как всполошенная стая птиц, кружили встревоженные Ангелы Софьи, Павла, Тамары, двух жен партнеров по легальному бизнесу и официантов. Но им бросались наперерез десятка три взъерошенных демонов, их отгоняющих. Потому и нельзя заведомо отправляться в те места, где собирается много злых, жестоких людей – там вероятность того, что силы в сражении за душу будут неравны – огромна. Ведь агрессия и ненависть участвуют в боях, не соблюдая правил. И поединок с благородными людьми-птицами похож на нападение, а не на матч.

Все темные силы в этот вечер сгрудились, мешая спасению одинокой маленькой девочки из большой беды.

К концу танца жениха с невестой появляется усатый врач, без халата, разумеется, но с никелированным боксом в руках.

Он подошел к невесте, что-то прошептал ей на ухо. Она вспыхивает алым цветом и от стыда схватилась за щеки. Ее оскорбила еще одна проверка, но, с другой стороны, она подумала, что мать жениха могла не поверить справке и принять меры. И все равно на душе стало так смрадно. Но Павел ободряюще ей улыбнулся и был таким ослепительным в своей удалой и бесшабашной рубашке с рюшами, расстегнутой до пояса под черным пиджаком, что девушка готова была, как та Русалочка из мультика – идти за ним через боль и любые испытания. И боль ей предстояла, да еще какая.

Ангел Софьи кричит ей в ухо – Откажись, оскорбись, беги отсюда!!! Нельзя идти сквозь адский пепел – и не замараться!

И она даже делает несколько шагов, но натыкается, словно на стену табачного дыма, на расплывчатые, будто сложившиеся из пепла очертанием демонов, чью оборону Ангел не может прорвать ввиду того, что вокруг всех остальных, кроме Софьи, не Ангелы, а черные клубы бесов.

Ангел молил Престол о помощи. И Абсолют готов был ее оказать, внушив повару, разогревающему еду на кухне, устроить пожар, из которого Соню спасет красивый пожарный. Но не успели ничего даже начать, как Софья, тяжело вздохнув, решилась на все ради «красивой» жизни с великолепным самцом, от одного вида Павла в ней все горело и млело внутри. «Надо – так надо. Жизнь всегда приносит испытания».

Крылья Ангела, словно по ним ударили, резко сложились.

Оглядываясь на мужа, девушка идет за врачом.

Ангел Сони от отчаяния рухнул в пике, как сбитый самолет.

Бесы заплясали на его крыльях чечетку победы, пытаясь разорвать защитный слой энергетических крыльев.

Жених на самом деле напрягся очень, получив приказ показать новобрачную гинекологу.

Его взгляд скрестился в деланном изумлении со злым черным взглядом Иллариона. Его крупное лицо боксера в этот момент напоминала Комиссара Мегре из черно белого фильма в тот момент, когда он готовился к разоблачению преступника.

В комнате за лестницей, где живет как раз та служанка, которая врача и вызывала, доктор велел сесть Соне сесть в кресло, поднял юбку, отодвинул бесцеремонно пальцами кружевной низ трусиков, белеющих между резинками чулок с кружевом, и невеста ахнула, когда врач всадил в ее влагалище три пальца и попытался их продвинуть. Зачем он принес бокс – недоумевала Соня, если даже не открыл.

Врач вышел и показал всем большой палец – все хорошо.

Жених облегченно вздохнул.

Авторитет улыбнулся, поднял бокал. Гости стихли и вновь потянулись к столу: – Еще раз горько перед тем, как молодым станет сладко! – возвестил Илларион.

Все выпивают, жених с невестой уходят с торжества в обнимку. Девушка смотрит на любимого такими глазами, что у каждого мужчины вспыхивает зависть к молодому мужу. Невесту провожает таким же очарованным мужским взглядом и компаньон ее мужа – Виктор. Он не так красив, как сам новобрачный. Скорее мужчина опасный и дерзкий. Но в глаза бросается брутальный шик.

Она такая …раненая, такая нетронутая, думает он с горечью. И почему она здесь! В этом мире сорняков лютику цвести не долго.

– Напьюсь, – говорит он стоящему рядом охраннику, – И почему все самые чистые – всегда влипают в грязь?! – В его голосе искреннее недоумение пополам с горечью.

– Так все девки влипают. Просто не на каждой грязь заметна…

Виктор с удивлением посмотрел на охранника, от которого никаких философствований дождаться было маловероятно.

В ночном небе потоптанный бесами Ангел Софии уткнулся лицом в черную, мокрую тучу, в которую с земли впиталось немало слез. И оттуда он смотрел и видел события, которым не смог помешать. И в этой неровной рамке из тучи все что происходит – будто копошится в рваной ране.

Комнату к свадьбе принарядили – над кроватью – надувные шары из презервативов – шутки бандитов. Сюда же составили букеты, преподнесенные гостями во множестве: бледно розоватые орхидеи, которые сами знаете, с чем ассоциируются у вульгарной части населения планеты. Но для невинной Софьи эти шарики – что-то детское, а цветы – просто что-то красивое. И ничто не настораживает девушку, которой уже очень сильно хочется оказаться на белой простыне с красавцем из девичьих фантазий, с тем, о ком читала в романах, обжигаемая страстью.

Внутри ее некий красный узел набухает, как бутон. Губы пухнут от поцелуев на свадьбе и пульсации желания. Когда тебе, расстегивая сзади молнию, целуют шею, то становится щекотно аж в горле, и хочется чего-то, чего не было, но вот уже сейчас неизбежная физиологическая боль будет позади, и в оплодотворенном бутоне завяжется плод.

Руки любимого перешли к ласкам груди под бельем, сжиманию, выкручиванию и вытаскиванию соска поверх смятых кружев бюстгальтера.

И изнутри Павла вырвался какой-то отчаянный рык, вместо полагающегося радостного урчания. Он понял, что теперь, в его новом положении кастрата, разрядки не будет. Это – спектакль. А ведь если б он только не пошел тогда к этой наглой Нане, которую даже никогда не хотел…

В этот момент в спальню, где жених раздевает невесту, вдруг…входит ее свекровь, приложившая палец к губам во всем известном знаке предостережения от разговоров.

Изумленная девушка прикрывает грудь руками. Павел же отступает чуть не со слезами на глазах в сторону, уступая свое место матери.

Та прислоняется к уху испугавшейся новобрачной и шепчет:

– Если ты не хочешь уже через час стать вдовой, то тебе придется немного потерпеть боль.

Невеста изумилась появлению свекрови в такой момент: – Я в курсе, что в первую ночь…

Мать мужа пожевала губами, словно ей надо было измельчить информацию, чтобы она лучше прошла в клювик невинного птенчика: – Тут другое. Чтобы выведать одну тайну про моего сына тебя будут проверять у гинеколога снова после первой брачной ночи. Мой сын был в спальне с женой криминального авторитета, она его туда заманила, чтобы обольстить. А когда он отказался от Наны, та его кастрировала: женщина сделала вид, что Паша ее изнасиловать хотел. Теперь Илларион знает, что насильника кастрировали. Но не знает, кто был в спальне. А если узнает, что кастрирован Паша, то он убьет сразу и его, и тебя, как свидетельницу. Так что мы сейчас проткнем тебе плеву бутылкой шампанского, а ты никому не скажешь об этом. Чтобы спасти моего сына от расправы главаря. Поняла? За это ты будешь жить здесь на всем готовом, спать с другими мужчинами тайно. Даже ребенка твоего признаем своим. Кивни, если согласна.

Ангел Софьи с криком «Беги!!!» вцепился руками в подбородок Софьи, чтобы она не кивнула. Но тут же отцепил руки, которые все равно не имеют физической силы, потому что для того, чтобы физически помешать движению головой, и начал транслировать Софье мысли о той опасности, на которую она сама себя обрекла, не сбежав со свадьбы и сейчас согласившись на участие в обмане.

Девушка же почувствовала сперва, что горло ее перехватило от страха и горечи разочарования. Холодный пот выступил на спине, словно она стала склизкой.

Что-то мешало ей принять условия. Но тут вдруг она поняла, что момент упущен. И откажись она сейчас, в спальне, и того, кого она полюбила – гарантированно убьют. А может он зарежет ее, чтобы продырявить трупу плеву. Чтобы живая или мертвая она не выдала тайну своего мужа. Мало ли какую причину выдумает новоиспеченный супруг: начала сопротивляться сексу, боялась боли, и он случайно ей шею свернул в порыве страсти.

Это Ангел, услышавший то, на что бесы подбивают своего «клиента» сообщал ей об опасности. И она… кивнула. Знала бы она, на что соглашается в дальнейшем, наверное, рискнула бы быть убитой сразу.