Текст книги "Последний отбор. Смотрины для строптивого принца"

Глава четвертая

«Лживые гадины!» – ясно припомнились мне поутру ядовитые слова бывших компаньонок, утверждавших, будто я всегда спала до обеда. Наоборот, по привычке вставала рано, но из своих комнат старалась не выходить как можно дольше. И завтракала тут же, припасенным с вечера печеньем и травяным отваром. Какая магиня не сможет вскипятить себе стакан воды?

Само собой, могла бы и чего-то посущественнее сообразить, но не было желания. И причина тому проста до смешного: вернувшись с базы, я обычно пробиралась на кухню и подъедала оставшиеся от ужина пироги и паштеты. Ну а утром, разумеется, не было аппетита.

А тетушки, словно назло, заставляли есть горячую кашу, омлет и обильно политые сметаной оладьи. И не позволяли выйти из-за стола, пока не доем свою порцию.

Но сегодня мне можно не бояться их лживой, приторной заботы. Проснувшись от голода и накинув легкое платье, я решительно двинулась в сторону кухни, по пути припоминая те счастливые времена, когда никто не мешал сидеть там за большим столом и пробовать первые ягоды или пирожки. И твердое намерение возродить свое право на эти маленькие нарушения общепринятых правил неуклонно зрело в моей душе.

Странный шум, доносившийся из покоев, где обычно останавливалась Манефа, двоюродная бабушка по отцовской линии, заставил меня замедлить движение и свернуть к дверям.

Манефа, как и моя родная бабушка, по происхождению простолюдинка, но замуж вышла не за мага, а за столяра, и ничуть об этом не жалела. Муж построил ей сказочной красоты резной дом, и у них родилось пятеро сыновей и с десяток внуков. Деда больше нет, дом она отдала меньшому из внуков, перенявшему семейное ремесло. А сама кочует по родне, принося всем свет и тепло своей неугомонной души.

– Светлое утро! – открыв дверь, поздоровалась я и замерла в изумлении.

Седой улыбчивой старушки в просторной гостиной не было, зато в стоящем у камина кресле сидела Альми. В каждой руке она держала по хлопавшему глазенками малышу, а на ковре перед ними развернулась буйная рукопашная схватка.

И один из бойцов был мне отлично знаком: мой учитель и отец светлоголовых малышей магистр Стайн Гесорт. А вот существо, с которым он сошелся в яростном, но, несомненно, неравном бою, человеком не являлось. Еще молодой, но уже заматеревший маа, одетый в намордник и рукавицы, был ниже лорда на две головы, но существенно превосходил силой и шириной плеч.

– Проходи, садись! – крикнула Альми. – На женщин они не бросаются.

– Знаю, – ответила ей, продвигаясь вдоль стен, и ничуть не слукавила.

Собираясь приобрести маа, я изучила все, что про них написано. Родиной этих сумчатых полумедведей-полуобезьян был Асгардор. Местные жители дрессировали рукастых зверей и использовали как помощников в поле. Маа немногим умнее лошадей и собак, а по преданности превосходят всех. Нужно только иметь в доме сильного мужчину, способного держать прирученного маа в подчинении, или воспитывать малыша с самого раннего детства. Зверей переправили с Асгардора вместе с остальными ценными и редкими животными, когда им стало невозможно прокормиться там самим.

– Как он сумел купить взрослого зверя? – поставив свой стул рядом с креслом Альми, громко спросила у подруги.

Шум и рычание, издаваемые борющимися, наверняка разносились до самого крыльца.

– В цитадели взял, – пояснила она, – но теперь его нужно победить. Они скоро закончат, и пойдем завтракать. Держи Криза, он тебя уже знает.

Больше за схваткой я не следила, занятая только одной заботой: как удержать маленького человечка, случайно не сделав ему больно.

– Ладонью под спинку поддерживай и не сажай, а держи полулежа. Следи, чтобы головку резко не откидывал… – От всех этих указаний у меня начали дрожать руки.

Надеясь, что действую незаметно, создала маленький воздушный тюфячок, пристроила его под малыша и уже безбоязненно подхватила ладонями.

– Давно бы могла догадаться, – тотчас раскрыла мою хитрость Альми, – а я уж думала, не дождусь.

В этот момент маа жалобно заскулил, сдаваясь, и мы дружно обернулись на этот звук. Вспотевший и растрепанный Стай гордо сидел на поверженном противнике, бесстрашно вцепившись в его клыкастую пасть, и жестко пояснял, кого теперь должен слушаться зверь по кличке Мар.

– Боюсь спрашивать, зачем он учителю, – вздохнула я в наступившей тишине, когда Стай отпустил маа и пошел умываться.

– Ночью идем на базу! – крикнул услышавший меня магистр. – Я беру тебя щитом.

Это была просто невероятно замечательная новость. До этого момента мне даже думать не хотелось о том, как непросто будет приноравливаться к новым напарникам. А к учителю привыкать не придется, все его команды, условные жесты и приемы я знала наизусть.

Но он ведь не хотел ходить на базу, пока не подрастут малыши? Оглянувшись на Альми, поймала ее понимающий взгляд и смутилась, ясно осознав, что учитель изменил свое решение ради того, чтобы помочь мне.

– Не волнуйся ты так, – укоризненно буркнула она, поднимаясь с кресла, – он и сам об этом втайне мечтал. И детям это не в ущерб, ночами они уже спят. Идем, покажешь, где тут столовая, мне пора завтракать.

В столовой нашлись детские креслица на колесиках, и я с облегчением отдала Криза матери. Однако, едва ощутив сквознячок, скользнувший по коже, к которой недавно прижималось маленькое тельце, почему-то почувствовала сожаление. Как на празднике весны, когда приходится бросать в небо притихших в руках птиц.

Служанки, при прежних компаньонках ходившие чинно, как воспитанницы монастыря на прогулке, сегодня бегали шустрыми мышками, сияя искренне счастливыми улыбками.

– Если бы знала, – не выдержав, выдохнула я, глядя на их лица, – сколько радости принесет в мой дом уход тетушек, уже давно выставила бы их за ворота.

– Не клевещи на себя, – усмехнулась Альми. – Пока тебе не сделают очень больно, ты не способна «оставить бедных женщин без угла».

Последние слова она произнесла приторно-печальным тоном, явно кого-то передразнивая.

– И не вздумай считать это недостатком, – предупредил учитель, подняв взгляд от листка, полученного перед завтраком. – Хотите знать последнюю новость? Вчера вечером королева объявила о приглашении невест на смотрины для младшего принца.

– Как точно угадала, – зло восхитилась Альми.

– Немного поспешила, – усмехнулся Стай.

А я только пожала плечами. Принцы давно не интересовали меня ни с какой стороны. А слово «отбор» теперь даже слышать спокойно не могла.

День прошел в непривычных заботах и хлопотах, но меня это только радовало. Особенно приказ учителя передать все счета и расходные книги дворецкому и больше не портить на них зрение.

– Ты уже вполне достаточно выучила эту науку, чтобы иногда, от скуки, устраивать управляющим внезапные проверки. Остальным пусть занимаются те, кто получает за это жалованье. А тебе сейчас важнее приучить моего маа слушать твои приказы. Лучника у нас пока нет, а мечнику следить за добычей некогда. Поэтому ставь щит и работай со зверем.

И мы тренировались весь день, с небольшими перерывами на еду и отдых.

А к вечеру меня начало одолевать непонятное волнение. Казалось бы, все прекрасно, я снова отправлюсь на базу, снова выйду в поле, буду делать нужное и важное для жителей Харгедора дело. Очищать их поля и дороги от монстров. Но отчего же в душе растет ощущение фатальной неправильности происходящего? И все чаще память доносит отчаянный крик: «Гина, стой!..»

Почему я не остановилась?

Да, мне было больно и обидно, да, не хотелось унижаться, показывать своих слез.

Но, может, они хотели сказать что-то важное?

– О чем задумалась? – тихо спросила Альми, прилегшая на козетке возле камина.

Он не был разожжен, на улице властвует летняя жара. Но Стай сунул в топку причудливую корягу и кастовал на нее «призрачный огонь». И теперь синие и сиреневые язычки, то трепеща, то взмывая ввысь, струятся по темному дереву, заставляя следить за этой игрой не отводя взора.

– Так… о пустяках.

– Расскажешь, как ты познакомилась с Эстеном?

– Это произошло около семи лет назад, – неохотно начала я, не считая нужным что-то скрывать от Альми, за пять лет ставшей мне близкой, как сестра. – В столице устроили праздник, женился наследник. В загородную резиденцию съехалась куча народа, все дома для гостей были переполнены. Всюду гуляли стайками леди и лорды, сидели по беседкам парочки… И, как обычно, в такой толчее никому не было дела до нас, подростков. Нет, мы не бродили беспризорниками, для детей знатных гостей выделили часть сада, накрыли сладкие столы, слуги подавали лимонад и мороженое. А в тени под балдахинами расположились гувернантки и наставники, бдительно следившие за питомцами и готовые в любой момент броситься на помощь. Эстену тогда было уже пятнадцать, и он выглядел почти взрослым юношей. И как я теперь понимаю, сильно злился на герцога за то, что запер его с малышней. Он сидел в небольшом гроте, мрачный как туча, и кормил пирожными рыбок.

Я тихо усмехнулась, припомнив, какой сама была в то время. Худенькой и нескладной, в ненавистном пышном платьице, цеплявшемся кружевными оборками за все кусты. К тому времени у меня проснулись все способности, и мне казались смешными и неинтересными шушуканья и намеки сверстниц. Я устроилась неподалеку от гувернантки с толстой книгой по защитной магии, рассчитывая дочитать заданную главу, но невольно отвлекалась на слишком шумную толпу девиц лет тринадцати-четырнадцати, каких набралось больше десятка…

– Могу представить, – вернула меня из размышлений Альми, – как он вас всех в тот день презирал и ненавидел. Это обычная ошибка всех подростков – путать причины и следствия. Отец не пожелал подвергать его опасности быть совращенным какой-нибудь из пиявок, а вину за это решение Эстен перенес на детей, которых родители по каким-то причинам не оставили дома.

– Я помню почему. В тот год выдалось очень жаркое лето, полноводные реки обмелели до камней, и жители Истграда, обычно уезжавшие в поместья, не решились рисковать и остались в городе. Поэтому даже мой отец не смог снять отдельный особняк, а своего мы в столице не держим. Вот и пришлось воспользоваться гостеприимством королевы, предоставившей цитадели целое крыло. Но про Эстена… очень скоро мне стало ясно, что юные кокетки выбрали объектом шуток и розыгрышей именно его. Они прохаживались мимо, громко обсуждая его «печальный взгляд», роняли платочки и страдальчески вздыхали, когда Эст не бросался их поднимать. Постепенно девицы осмелели, шутки становились все игривее, но занятые мороженым и разговорами гувернантки не считали нужным мешать «шалуньям». Моя интуиция начала волноваться, и я уже нарочно пересела чуть ближе, хотя и сама не знала зачем. А потом одна из старших шутниц, владевшая магией воды, решилась на откровенную провокацию. Проходя мимо грота, слегка пошатнулась и, сделав вид, будто ей стало нехорошо, присела на край скамьи. Эст с самым мрачным видом осведомился, что случилось, и подал стакан с напитком. Но едва он поднес руку ближе, жидкость вдруг сама выплеснулась из бокала и облила притворщицу от шеи до пояса. Она делано ахнула, стараясь, впрочем, не особенно шуметь, чтобы не услыхали гувернантки, и закрыла лицо ладонями, словно рыдая. Скорее всего, ей хотелось смутить парнишку, заставить краснеть и извиняться… может, даже откупиться одним из перстней… сейчас не знаю. И сам он еще ничего не понял, а я вдруг сообразила, что, если это маленькое происшествие станет известно в свете, Эста сочтут испорченным, развращенным мальчишкой и начнут провожать осуждающими взглядами. Леди Модена, как тебе известно, знаток таких негласных правил и уловок, она постаралась просветить меня насчет всех тонкостей.

– Кто была эта девочка? – строго свела брови Альмисса.

– Почему «была»? До сих пор живет и здравствует. Удачно вышла замуж, теперь ее полное имя – Инестина Котернс.

– Нужно сказать Стаю, – строго взглянула на меня подруга. – Цитадель должна знать о подобных пристрастиях одаренных. Разумеется, ее не станут ругать за детскую шутку, просто постараются не дать возможности кого-то подставить. Но объясни, при чем тут ты?

– Я послала «осушающий вихрь». Прицельный, хотя до этого он у меня редко получался. Девчонка ничего не поняла, только сильно изумилась. А Эстен подошел… правда, не сразу, а через два дня, когда гости уже начали разъезжаться. И прямо спросил, что он мне должен. Ну, я и вспылила. Обозвала его дикарем, не знающим, что люди должны помогать другим просто так, из солидарности, если видят, как кто-то собирается сделать подлость. Слово за слово – мы поссорились, и он заявил, что я просто пыталась таким способом привлечь его внимание, как и все остальные кокетки. А я ответила, что мне его внимание и даром не нужно, а он просто напыщенный индюк, раз считает себя таким неотразимым. И на самом деле все, на что может рассчитывать в отношениях со мной, – это дружба. Мы еще поспорили, и не знаю, как это получилось, но почему-то договорились дружить. До тех пор, пока я не вздумаю с ним кокетничать.

– Серьезное соглашение, – уважительно протянула Альми, но ее глаза смеялись.

– Самой теперь смешно… но я старалась выполнять его неукоснительно. И самой себе накрепко вдолбила, что друг – дороже поклонника. Тот может охладеть, увлечься другой, а друг всегда останется другом. Ошибалась, как видишь.

Против моего желания боль, переполнявшая сердце, в последних словах прорвалась на волю, выплеснулась горьким смешком.

– Не переживай так, – участливо коснулась плеча Альми. – Они скоро поймут свою ошибку.

– Ты думаешь, у меня когда-нибудь появится желание их простить? – изумилась я.

– Надеюсь, – загадочно выдохнула она, прислушалась и объявила: – Вам пора. Проследи там…

Последние слова Альми шепнула еле слышно, со смущенной усмешкой.

Я понимающе кивнула, не желая говорить вслух то, о чем она знала и сама. В поле я до последней капли силы буду делать все, что смогу, чтобы уберечь своего напарника.

Глава пятая

Оказавшись на базе, мы сразу разошлись в разные стороны. Я пошла в свой отсек переодеваться в броню, а Стай отправился искать свободное помещение. Наемников постепенно становилось все больше, и теперь пустые отсеки оставались только в дальних коридорах. Встретиться мы должны были через пятнадцать минут, но стук раздался чуть раньше.

Я ринулась к двери, на ходу поправляя шлем, и уже почти нажала на защелку замка, как замерла от неожиданного подозрения. Учитель всегда рассчитывал свое время очень точно и никогда не изменял своему слову. Значит, ждет он меня возле портальных кабин, а в отсек стучит кто-то другой.

Сердце тревожно забилось, руки похолодели, но рассуждала я быстро, словно находилась в поле. Мгновенно создала тоненькую следилку и подсунула под дверь, проверить свои предположения.

А через секунду выдохнула с облегчением: там стояла знакомая магиня, коллега по боевому ремеслу. Тоже щит, только пока без постоянной команды.

– Привет, – попросту поздоровалась я, открывая дверь. Вышла из отсека, заперла его и спокойно поинтересовалась: – У тебя дело?

– Я хотела спросить… – мялась она, – ты на самом деле поругалась с Эстеном?

– А тебе для чего это знать? – Общение с боевыми магами постепенно вытравило из меня излишнюю наивность.

– Хотела попроситься к ним, если ты не против.

– Просись. Меня позвали в другую команду, – сухо бросила в ответ и направилась к кабинкам.

Но не успела дойти до середины зала, как ощутила укол тревоги. Прямо у меня на пути стояли Эст с Рендом и Боем, внимательно следя за моим приближением. Ноги сами замедлили движение, руки снова задрожали, а сердце испуганно забилось. Как оказалось, рановато еще мне с ними встречаться. И тем более не стоит разговаривать.

В панике я обшаривала взглядом зал, пытаясь определить, где может быть учитель, как вдруг заметила поднятую вверх руку в знакомой защитной перчатке. Он стоял позади моих бывших напарников, всего в пяти шагах от них, и с интересом озирал многолюдный в этот час зал через прорези непроницаемой маски. Заметив, что обнаружен мною, Стай опустил руку, но свою роль она уже выполнила.

Ко мне вмиг вернулось прежнее спокойствие и уверенность в собственных силах. «И в самом деле, – ругала я себя в душе, невозмутимо шагая прямо на лордов, даже ради примирения со мной не изменивших своим привычкам и не снявших масок. – Чего мне бояться, если ни один из них не может пробить моего щита?» Да и не станут они поднимать здесь оружия, а после пережитого вчера унижения я больше не боюсь никаких злых слов. Как-то враз осознала, что не стоит обращать внимание на глупые упреки, если за твоей спиной стоит справедливость цитадели.

Но в лица напарникам все же не смотрела. Хотя и заметила краем глаза, как настороженно замер Ренд, по обыкновению прятавшийся под гладкой, словно чаша, защитой. Зато отчетливо разглядела в прорезях простой маски виновато опущенные ресницы Эстена.

И крепче сжала губы – не о чем нам с ними разговаривать. Тем более не нужно мне ни взглядов, ни извинений. В моей душе еще жила вчерашняя острая боль и горько плакала тринадцатилетняя девчонка, на семь с лишним лет приговорившая себя к ложной дружбе.

– Гина… – сделал ко мне движение Эстен, когда мы оказалась рядом, и смолк, обнаружив, что я прохожу мимо.

И вряд ли кто-то из наблюдавших за этой сценой понимал, как трудно мне было смолчать, не остановиться и шагать дальше. Кроме Стайна, разумеется, но вот как раз он и не собирался меня жалеть. Молча передал полевую сумку, перехватил понадежнее поводок маа и направился к ближайшей кабинке. Я привычно шла следом, не позволив себе даже оглянуться, но почему-то чувствовала спиной прожигающие броню взгляды.

– Пятнадцатый квадрат, – скомандовал портальщик и торопливо добавил: – Туда уже ушла неполная группа. У них нет щита, но есть потрошители.

– Присмотрим, – сухо бросил Стай, и глаза молодого мага вдруг стали круглыми и растерянными.

– Магистр… – еще лепетал он, но мы уже шагнули в круг.

– Тьма, – недовольно пробормотал наставник, едва оказавшись в защитном тумане, окружавшем точку выхода, – отстал я от жизни.

И решительно направился к светлеющей границе. Я выждала, пока он сделает три шага, и поставила гибкий щит, который будет двигаться вместе с нами.

– Не рано? – Стай шагнул наружу и резко отступил, когда по щиту с силой ударил хлесткий язык шептуна. – Гина?! Это что за тварь?!

– Падальщик. Но и охотой не брезгует. Убивать здесь не нужно, отведем подальше, щиты ему не пробить. Иначе завтра будет штук пять. Это кто-то вчера возле портальной полосы останки бросил…

– Ясно, – выслушав, коротко ответил он и снова двинулся вперед.

Шептунов оказалось двое, и, пока мы не отошли шагов на сто, они тащились за нами, пытаясь длинными, клейкими языками поймать и притянуть к себе. Эти слизни размером с лоханку питались всеми, кто попадал в поле их обоняния, и зачастую умудрялись свалить монстров вдвое больше себя.

Едва очутившись на песчаной полянке, учитель выдал команду, и я выпустила его из-под щита. А через минуту от шептунов осталась только кучка лохмотьев.

– Не люблю, когда меня пытаются сожрать, – обтирая меч воздушным покрывалом, пробурчал напарник и огляделся: – Ну, куда теперь?

– Сначала здесь выбить нужно. Половина монстров чует кровь и слышит шум битвы. Сейчас начнут подходить первые. Вон кусты слева шевелятся, это, скорее всего, кабаняки.

Стай изумленно поднял бровь, но в ответ я пожала плечами. Сама знаю, что магистры цитадели называют этих монстров по-другому, но вся база говорит именно так.

Два круглых волосатых шара выкатились из кустов, разинули жуткие крокодильи пасти и ринулись на останки шептунов. Добежать они не успели, всего пара взмахов меча – и на щит брызнула мерзкая бурая жижа.

– А добычу нам не пора собирать? – оглянулся учитель.

– В них нет ничего ценного, кроме желчи, – пояснила я. – А ради желчи рубят по-другому. Но не беспокойся, скоро появятся винты. Вот в тех всегда много камней и самородков. Но сначала отступим к валунам, они лезут из песка!

Вовремя предупредила: Стай едва успел отпрыгнуть и дернуть за собой маа. Поставив двойной щит, я оставила только обведенное светящейся полосой окошко для меча. Винты очень быстры и увертливы. Еще никому и никогда не удавалось угадать, в какую сторону качнется или метнется этот гигантский песчаный полуящер-полузмей.

– Через это окошко мне его никогда не достать! – возмутился Стай минут через десять, но я смолчала.

За два года трудно не приспособиться к полю, и у всех уже наработаны свои способы борьбы с винтами. В прежней команде их расстреливал Ренд, пока Эст удерживал мечом на расстоянии. А сегодня я решила испробовать собственный метод и уже приготовила щит, ожидая, когда винт на миг замрет перед очередным броском.

– Гина?!

– Жди… – Больше ничего сказать мне не удалось.

Винт застыл словно в раздумье и тотчас ринулся на нас.

Но мой щит уже сомкнулся на нем, и осталось только стягивать его, как сеть. Винт метался так быстро и яростно, что несколько секунд мне казалось, будто он разделился на нескольких особей, но чем туже становился щит, привязанный мной к огромному валуну, тем медленнее делались движения пронырливой и прожорливой, но тупой гадины.

– Это щит?

– Да. Только не знаю, удушить его или открыть оконце, чтобы ты прикончил.

– Проще прикончить, – подумав, уверенно изрек наставник. – Неизвестно, сколько они живут без воздуха.

Но, подойдя к винту и рассмотрев его внимательнее, поменял решение:

– Держи покрепче, я его заморожу. В старой цитадели нет ни одного целого чучела.

– Что такое «старая цитадель»? – выполняя его приказ, небрежно осведомилась я, считая, что речь идет о каком-то из учебных зданий.

– Попытайся угадать, – не изменил своей привычке наставник. – Дано два материка, на одном магии меньше, и она привычная, а на втором – мощные источники и неизученные явления.

– Цитадель разделилась? – вмиг вскипела в моей душе тревога.

– М-да… – попинав замороженного монстра, усмехнулся Стай. – Я не учел особенностей женского мышления. Нет, конечно, никто этого не хочет и не допустит. Просто переехала, оставив на Тезгадоре лишь несколько магистров для решения текущих дел. До вчерашнего дня я был с ними, а сегодня перебрался сюда.

– А Альми? – Мне казалось кощунственным предположить, что учитель оставит жену в одиночестве в такой нелегкий момент.

– Пока буду возвращаться на Тезгадор, а немного позже и они сюда перейдут. Стены и защита уже установлены, главные здания закончены, в центре разбит сад и поставлены особнячки. Малышам там будет хорошо, – с воодушевлением рассказывал он, а у меня почему-то портилось настроение.

В кустах раздался тонкий писк, и я мгновенно подняла все щиты. Местные крысы – самые мерзкие и многочисленные создания из всех монстров, хотя и не самые сильные. И от них даже польза есть: они подбирают все, до чего не доберутся шептуны. Но для здешних селян они настоящее бедствие сродни буйному пожару. Вмиг уничтожают и посевы, и все, что не заперто в глубоких погребах с металлическими дверцами.

Через час полчище крысаков поредело и отступило, а мы отошли в сторонку и сели выпить по кружке отвара. Солнце поднялось уже высоко и жарило немилосердно. Винта мы тащили с собой, портальщиков Стай решил вызвать к концу вылазки.

– Винты рождаются совсем маленькими, с мышку, – понемногу потягивая прохладный напиток, вслух размышляла я о своем, – и могут прогрызать ходы даже в ракушечнике. Стай, пусть твои пока поживут в моем замке? Мне делается не по себе, едва представлю, как Альми переносит сюда малышей.

– Вот гадость, – пробормотал он, мрачнея, – а я уже выбрал домик… Может, тебя просто расстроили последние события? И почему магистры не знают о подобной способности винтов?

– Как – не знают? Все воины обязательно пишут отчеты, как только заметят в поведении монстров что-то новое. Но посуди сам, мы приходим их уничтожать, а не изучать, и заметить какую-то странность можем только случайно. А кроме того, они мутируют со страшной скоростью, я помогаю Бою потрошить самых ценных монстров и давно заметила, как быстро меняются их внутренние органы.

– И тебя совсем не тошнит? – испытующе смотрел наставник. – Все же ты впечатлительная леди.

– В чем-то, конечно, леди… – невольно вздохнула я, – но не в этом. Я ведь закрываю себя воздушным щитом, он не пропускает ни резких запахов, ни грязи. Да и препарирую монстров тоже воздушным ножом, точнее, лапой. Но не уводи меня от разговора – я сама предупрежу Альми. Она серьезно относится к моей интуиции.

– Я тоже. И потому охоту на сегодня сворачиваем. Только сначала отправлю винта.

На следующее утро мы с Альми завтракали поздно и вдвоем. Малыши снова спали, Стай спозаранку ушел в цитадель, а управляющий сидел в своем кабинете с отчетами. Хотя его и нельзя считать постоянным жителем замка – значительную часть времени лорд Себерн проводил в поместьях. В моем и в родительском, где отец занимался разведением цесарок.

– Гина, – подруга оторвалась от булочки, которую задумчиво крошила на блюдце, – а Эстен когда-нибудь рассказывал о своей семье?

Это был трудный вопрос, и несколько секунд я молчала, набираясь решимости.

– В первые годы нашей дружбы мы встречались очень редко – на больших праздниках. И если я вежливо спрашивала, как здоровье матушки, он сразу мрачнел. Мне хватило трех раз, больше я на эту тему не заговаривала. Потом слышала какие-то намеки, шепотки… но ты же знаешь, как я к этому отношусь? Если человек может отвечать за свои слова, то скажет громко и открыто, так учил меня отец. А все остальное – змеиное шипение. Кто слушает змей?

– У тебя сильная воля, – со вздохом похвалила Альми, – но знать больное место друга все же необходимо. Хотя бы ради того, чтобы нечаянно не задеть эту рану. Если хочешь, могу рассказать правду.

Несколько минут я упорно размышляла, глядя в окно. С одной стороны, вроде некрасиво совать нос в личные дела человека против его воли. Но с другой – Альми права. Когда знаешь, чего не следует касаться ни в коем случае, – не сможешь причинить боль даже случайно. И кроме того, если об этом известно почти всем, то ничего не случится, если буду знать и я. Ведь использовать эти знания во вред ему, а тем более ради собственной выгоды, мне и в голову никогда не придет. И не важно, что он предал нашу дружбу, я же своего слова пока не нарушала?

– Рассказывай.

– Он бастард. – Одним-единственным словом Альми сумела обрушить все мои представления о мужчине, которого я знала столько лет и даже самонадеянно считала другом. – Незаконный сын герцога Таринского. Это стало заметно, когда Эстен начал взрослеть… Поползли шепотки сплетников, донесли герцогине. Ну и, разумеется, лорду Масанду. Он устроил жене дознание… в общем, был скандал. В итоге они сумели договориться: Эстену оставили дворец и имя матери, а Масанд получил один из герцогских замков и перебрался туда с женой и младшими детьми.

– А они… – Я запнулась, не зная, как сказать, но Альмисса поняла и сама.

– Мать и ее семья никогда с Эстеном не встречаются и не переписываются. Герцог тайком интересуется его делами и приглашает на все официальные праздники. А герцогиня делает вид, будто его не существует, но на самом деле люто ненавидит. И именно она вместе с фрейлинами королевы придумала этот отбор.

– Зачем ей это понадобилось? – нахмурилась я. – Если она не желает ему добра?

– Зато намерена сделать его своей единственной племяннице. Вдруг вспомнила о бедной провинциалке, – кисло усмехнулась Альми, собрала крошки и бросила в окно: – Пусть птички поклюют.

– А ее племянница… – я снова задумалась, припоминая случайно услышанные недомолвки и оговорки, – леди Савилла? Тогда я понимаю Эста, она очень хорошенькая и кроткая. И смотрит на него всегда так восторженно… странно, что не захотела пойти к нему на смотрины.

– Кто бы ее пустил! – зло фыркнула подруга. – Эти старые курицы все решили между собой. Сегодня с утра пораньше уже отправили девушку на отбор к Райвенду.

– А, к младшему принцу, – припомнилось мне. – Он тоже в нее влюблен?

– А мне откуда знать? – изумленно уставилась на меня Альми. – Это ты встречаешься с ним каждый день, а я только пару раз видела на официальных торжествах.

– Как это… – сказанное ею не укладывалось у меня в голове, – каждый день?.. Я никого не знаю. Не хочешь же ты сказать, что Ренд…

– А Стай всегда хвалил тебя за сообразительность! – В улыбке подруги не было и грана насмешки. – Неужели догадливости хватает только на монстров?

– С ними все понятно, лови и бей. А с этими принцами я теперь совсем запуталась. Чего ему не сиделось во дворце?

– Можно подумать, тебе негде сидеть, – уже откровенно веселилась она, – или Эстену! А ему во дворце еще тошнее, к тому же Эст дружит с ним всего на два года меньше, чем с тобой.

– Вот теперь мне кое-что понятно… но Альми, почему ты раньше ничего мне не рассказала?!

– Считала себя не вправе вмешиваться в твои дела без особой надобности. – Она сразу стала очень серьезной. – Тебя ведь все устраивало?

– А теперь что изменилось? – В ее признании явно ощущался подвох, только пока непонятно какой.

– Им нужна помощь. Сегодня утром принесли письмо от Эстена, он просит разрешения приехать ко второму завтраку.

– Где оно? – вскочила я с места.

– Лежит внизу, но можешь не бежать сломя голову. Я уже послала согласие. Надеюсь, ты собиралась ответить так же?

– Да… – Я застыла на миг, прислушиваясь к собственным ощущениям, и облегченно выдохнула, не почуяв того смутного недовольства, которое всегда возникало, когда об отправке писем говорила Джана.