Текст книги "Высшая проба. Брат мой, друг мой"

– Дурак, – констатировал я.

– Отчаявшийся человек, которому предстояло утром возиться с пятерыми подопечными. Потом он поставил на стол тяжелую сковороду с едой, пододвинул кресло и разбудил тебя. На этот раз держался поодаль. Объяснив всё как есть, ушел к дивану и лег спать. Ну, разумеется, сначала подсматривал. И некоторое время думал, будто добился понимания. Ты поела, погуляла, докуда хватило поводка, влезла в кресло и свернулась клубком. Он решил, что ты спишь, снял ошейник, перенес тебя на постель, запер двери и заснул. А проснулся от холода и не сразу понял, откуда тянет ледяным сквозняком. Пока не заметил, что в сенях разбито окно и под ним уже вырос сугроб снега. На улице мела метель. Потом выяснилось, что с окном ты поступила как опытный вор. Чтобы никого не разбудить, не стала бить ближние, а ушла подальше.

– Неправильно, – возразил я, – дети никогда так не думают. И я рассуждал иначе. В сенях окошко было с одной рамой, и нижнее стекло едва держалось. А в гостиной – с двумя и сидели они крепко. Да и подоконник был выше, чем в сенях. Хотя ничего бить я и не хотел, пытался ручкой от метелки отпереть запор. И нечаянно задел окно. Но вылез не сразу… боялся порезаться. Сначала достал с вешалки старую куртку, застелил раму и полез. А потом увидел на крыльце осколки. Вот тогда и додумался сделать кокон покрепче.

– И куда ты шел? – Джин смотрел на меня, затаив дыханье.

– Домой. – Усмехнулся в ответ. – Но кругом были только сугробы.

И свистел холодный ветер… мгновенно продувший меня насквозь. Тогда я попытался вернуться… но дом, где не было мамы, зато тлели в очаге толстые поленья, источая такое желанное тепло, уже поглотила снежная круговерть.

Как позже сказал Фаргес, сваливающиеся на людей беды либо уничтожают их, либо делают сильнее и мудрее. А я добавил собственный вывод – и находчивее. Хотя находчивость в чем-то сродни силе. Или мудрости?

Во всяком случае мне в ту ночь посчастливилось сделать пару полезных открытий и резко продвинуться в освоении своего дара.

Хотя и вовсе не сразу. Сначала просто очень хотелось согреться, и я интуитивно снова усилил внешний щит, истово пожелав, чтобы он стал толстым, как шуба и не пропускал к моему трясущемуся телу ледяные порывы бурана. И уже через секунду почувствовал, что ветер больше не обжигает мои ребра, и не скручивает судорогой ничего не чувствующие пальцы рук и ног. Теплые меховые башмачки, в которые обувала меня мать, остались где-то там, в мире людей.

А чуть позже я ощутил тепло, обнимающее меня со всех сторон и сотрясающее согревающееся тело крупной дрожью. Его становилось все больше, и вскоре я уже напрочь забыл о том, как недавно замерзал. Теперь мне больше всего хотелось найти маму, прижаться к ее мягкой груди, рассказать про свои обиды.

Но я не знал, да и не мог знать, куда идти, поэтому просто двигался туда, куда гнал ветер. И довольно быстро, так как раздувшийся кокон стал похож на шар и временами меня просто катило, как перекати-поле. Позже, вспоминая ту ночь, я часто задавался вопросом, почему не наткнулся ни на одну из построек? Ведь не в чистом же поле мы ночевали?

Но так и не смог найти ответа, пока его не подсказал наставник.

– Ты никогда не замечал, как выглядит город или деревня после метели? – спросил он и сам себе ответил, – Хотя… вряд ли тебя выпускали. Так вот, за ночь метель плотно забивает снегом все углы, где путь ей чем-то загорожен и до блеска вылизывает свободные тропы и проходы. Вот по таким тебя и пронесло, ведь ты был слишком тяжелым, чтобы ветер мог затащить тебя через сугроб в какой-нибудь уголок. И весьма удобным чтобы катить по уже прочищенному пути. Но ведь в конце концов где-то ты остановился?

Да, остановился. Но до сих пор не ведаю, – где именно. Помню только, что устал и хотел спать. И заснул, свернувшись клубком в теплой темноте собственной пещерки. А проснулся от сильной тряски и злобного рыка стаи волков, пытавшихся мной пообедать.

Нет, я не испугался. Уже знал, что никакого вреда их страшные зубы мне не принесут. Зато рассердился, лежать, когда тебя со всех сторон тянут, толкают и скребут лапами не очень приятно. И вообще неудобно и противно.

Вот только ничего им сделать я не мог, просто еще не умел. Это сейчас при встрече с пытающимся напасть хищником я одним махом забрасываю его на ближайшее дерево и прикручиваю куском кокона, а тогда пытался ударить, оцарапать и даже укусить. Не догадываясь, что это только раззадоривает голодную стаю.

Я так и не понял, и вряд ли смогу когда-нибудь вспомнить, почему решил зарычать, как сидевший в клетке медведь, с которого скопировал образ. Но получилось очень громко, хотя и тонковато. А еще, как мне теперь кажется, весьма жалобно.

Во всяком случае достаточно для того, чтобы поднять медведицу, дремавшую в берлоге неподалеку.

Но это я тоже осознал много позже. А тогда просто слышал рев и визг, и видел огромную пасть, перехватившую мое плечо и куда-то несущую…

Потом в памяти был провал… но всплывало ощущение духоты, тяжелого собачьего запаха и чего-то вкусного.

А затем вдруг появились люди… но им я уже не верил. И потому, чтобы ничем себя не выдать, не скулил и не рычал, сидел тихонько, поджидая удобного момента, когда смогу сбежать. Замысел удался, люди принесли меня в дом и пустили к детям. Конечно, я постарался их не пугать, и хорошенько изучить, чтобы скопировать образ. Они были разного возраста, и одеты по-разному, а парочка совсем маленьких, таких как я, вообще бегала в одних рубашонках.

И лишь через семь лет, впервые встретившись с Фаргесом, узнал, как ошибся в тот день, причислив себя к противоположному полу. Впрочем, тогда это меня ничуть не расстроило, и особой разницы я не усмотрел. Все люди в чем-то друг от друга отличаются, так чего волноваться?

Да и сейчас не вижу повода для паники.

И даже наоборот.

Теперь я прекрасно осознаю, почему тринадцать лет назад безапелляционно сделал такой выбор, хотя тогда мной двигали абсолютно иные причины.

Я не без оснований опасался, что вмиг потеряю брата и свободу, едва раскрою перед всеми свою тайну. Ведь девочкам не положено скакать по дубравам на лошадях и лазать по деревьям. Им вообще ничего интересного не положено, зато нужно досконально выучить этикет, танцы и рукоделие. Ну и еще запомнить кучу разной белиберды, вроде сочетания нарядов и украшений, пудры и помады, туфлей и чулок… и прочих секретов женской красоты, как они ее понимают. Искренне считая, что делают все это ради того, чтобы заполучить самых лучших женихов. Но забывая при этом поинтересоваться мнением этих самых претендентов в их мужья.

А сейчас уверен, что доверившись интуиции, сумел не только прожить эти годы так, как нравилось лично мне, но и избежал огромной кучи поучений, наставлений, советов и просто разного вида шпилек. Ведь бедный воспитанник интересовал лишь интриганов, но их я быстро научился распознавать и ставить на место. Зато моя особа казалась совершенно не выгодной различным свахам, уверенно ставившим мое имя в конец своих списков. И напыщенные компаньонки и статс-дамы не давали мне назойливых и вовсе не добрых советов, не сочувствовали притворно злоязыкие придворные сплетницы, доводившие до слез несчастных бесприданниц и старых дев. В компанию к которым я непременно попал бы еще года три назад, если имел глупость согласиться таскать по дворцовым лестницам вороха волочащейся по полу дорогой ткани.

– Алья… – напомнил о себе Джин, – что было потом?

– Так ведь это ты мне рассказывал, как вы меня потеряли, – уставился на него с хорошо разыгранным изумлением, – и я жду продолжения.

– Да о чём там говорить… Назинт чуть с ума не сошел, раскапывая во дворе сугробы. А к утру начали постепенно прибывать вызванные по тревоге маги. Почти три десятка магистров бросили дела и семьи и буквально растопили в округе весь снег. Селяне из соседней деревушки, сделавшие состояния на первом молоке и пирожках, в открытую крутили пальцами у виска, но жареных кур, окорока и соленья подтаскивали исправно. Но через декаду нам пришлось из-за сильных снегопадов признать бесполезность поисков и свернуть их до весны. Однако и весной никого не нашли, хотя объявления о пропавшей девочке двух с половиной висели на каждом трактире. И королевские сыскари были в курсе… но никто и представить не мог, что девочка могла стать мальчиком, найденным почти за сорок лиг от того поместья. Может, расскажешь хотя бы, как сумела столько преодолеть?

– Не знаю. – честно сказал я, желая поскорее закончить этот разговор, – все забылось. В памяти остались лишь обрывки. Ветер, катавший мой кокон, стая волков, тащивших куда-то, медведица… Думаю, именно она отобрала у них медвежонка и как-то кормила две декады, раз нашли меня в берлоге в конце января. Но вспоминать об этом не хочу…

Он хмуро кивнул и отвернулся к окну.

Следующие два дня мы по молчаливому уговору этой темы не касались, обсуждая всякие мелочи. Разницу в климате между нашим королевством и Тарнгом, где правил князь Воледен, приютивший южный орден магов, о морских путешествиях и наших родителях, зафрахтовавших для нас целую шхуну. После переезда в Тарнг семья Джина постепенно разбогатела. Нет, непомерных сокровищ они не обрели, но и недостатка в средствах более не испытывали.

Глава десятая

Яна:

На закате третьего дня егерская карета вкатила в Резвилл, и свернула к дворцу, манящему меня предвкушением семейного ужина.

Стража, присматривавшая за распахнутыми по обыкновению воротами, даже не шевельнулась, чтобы нас остановить, и Джин полоснул меня подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Молчал и потом, когда мы беспрепятственно вошли во дворец через центральный вход, охраняемый бдительными егерями.

Лишь когда я мимоходом велел бросившемуся навстречу мажордому устроить моего спутника в гостевом крыле, заметно помрачнел. И фыркнул очень выразительно, но я даже не оглянулся.

Да, мое слово тут что-то значит, но зря он думает, будто все знают кто скрывается под личиной этого курьера. Ничего подобного. Здесь всех курьеров привечают точно так же, зная, как разгневается король, если узнает, что слишком бдительная стража задержала срочную депешу.

А проверят меня позже, у дверей королевского кабинета, где стоят самые сильные и преданные телохранители, вооруженные до зубов и оружием и магией.

Но сегодня мне и здесь повезло. Дверь оказалась распахнутой и рядом стоял сам король.

– Ваше величество… – склонил я голову в положенном поклоне.

– Кому депеша? – опередил Гарл.

– Ее величеству, – поклонился еще раз, пряча понимающую усмешку.

Кто бы сомневался, что донесение Густава меня опередит? Причем суток на двое, не менее. Он явно связывался по шару, пока я трясся в карете. В отставку герцогского наставника мне изначально не верилось… Хирд никогда бы его не отпустил. Просто в тот момент мою душу жгли обида и желание ударить побольнее… чтобы ощутил на собственной шкуре, как горько почувствовать себя преданным.

– Иди за мной, – приказал он и стремительно двинулся к собственным покоям.

Я не отставал и менее чем через минуту мы ворвались в гостиную Риэллы.

– Все свободны, – сухо скомандовал король и кучка придворных дам и девиц стайкой вспугнутых птичек выпорхнула прочь.

Гарл стоял у входа как вышколенный швейцар, провожая их бдительным взором и ни одна не решилась задержаться около двери, якобы поправить юбку или подтянуть чулочки.

За это время я успел дойти до кресла, где с непринужденной улыбкой ожидала королева, и даже вытащить из планшета заготовленный сверток, однако вручить не сумел.

Они дружно напали с двух сторон, сковав мне руки крепкими объятьями.

– Ну, наконец… – счастливо вглядываясь мне в лицо, выдохнула Риэлла, – я думала, мы никогда от нее не избавимся!

– Молодец, – аккуратно хлопал по моим плечам король, хотя знал, что меня и удар палицей не сдвинет, – вот такого хода никак не ожидал… хотя все предусмотрел… но драгоценности в ров…

– Не драгоценности, – едва дыша выдавил я, ускользая в сторону и оставляя их в объятиях друг друга, – а иллюзию. Неужели вы думаете, что у меня поднялась бы рука на матушкины украшения?

– Что? – видеть Гарла таким потрясенным мне еще не доводилось, – а Хирд знает?

– Да. Я оставил их в тайнике и записку написал. Зашифрованную, разумеется.

– А он ничего не сказал! – внезапно рассердился король, – мог бы намекнуть!

– Может еще не дошел в тот момент? – попытался выгородить друга, – или не успел остыть… она бы и святого из себя вывела. Мне самому хотелось убить ту гиену… когда она объясняла бандитам, как отрезать мне уши и пальцы. Так спокойно, словно чужое ухо – это прутик придорожный.

– Ты ей отомстила… – понимающе засмеялась королева, – и после той выходки её люто ненавидит весь замок… а слухи уже выплеснулись за пределы герцогства. Ну и мы не горим желанием встречаться с ними. Стража уже получила приказ не пускать их с братом в столицу. А теперь давай твой пакет и иди умывайся. Потом посекретничаем.

– Не хочу умываться. – отказался я, глядя вслед уходящему королю.

В наши секреты он демонстративно не вмешивался.

– Какая прелесть… – расцвела счастливой улыбкой Риэлла, открыв завернутую в ткань шкатулку, – Спасибо… только ты могла вспомнить…

– И не забывала, – вздохнув с преувеличенным унынием, перешел на упорно предлагаемый ею вариант общения.

Да и как забыть, если почти всю сознательную жизнь прожил в Дэнзоре и точно знал, как нежно любит свою родину молодая королева. И все редкости и диковинки, присущие лишь этим местам. Особенно жемчуг, добывавшийся в ручьях и речках, мирно катящих свои прозрачные воды меж раскинувшихся к северу холмов.

Этот жемчуг не ценился знатными дамами, привыкшими мерять камни величиной и качеством, так как был мелковат и кривоват.

Зато за богатую палитру сиренево-синих цветов его просто обожали художники и вышивальщицы. Они создавали из маленьких переливающихся шариков невероятно нежные и прелестные вещицы. Картины, украшения, вышивки и даже кружево.

В привезённой мною шкатулке лежал кружевной воротник, искусно выплетенный из тончайшей серебряной нити с вкраплениями жемчужных цветов и листков. Эту мастерицу я случайно отыскал на ярмарке полгода назад, когда еще никто не предполагал, как изменится вскоре жизнь в королевствах.

Довольно молодая женщина продавала скромные кружевные ленты, бантики и броши, украшенные самым дешевым жемчугом, но в ее изделиях чувствовался тонкий вкус истинного художника. Как выяснилось, Лусья попала в затруднительное положение после ссоры с мужем и теперь искала способ выжить, не кланяясь человеку, выгнавшему её из дому. Мы заключили договор, я оплатил Лусье полный пансион на два года и выдал аванс на материалы, чтобы она могла спокойно заниматься своим делом. И недавно получил первый шедевр, вот это самое кружево.

– Яна… – подвинув ко мне блюдо со сладостями и взвар, почти несчастно вздохнула королева и в моей груди все вдруг сжалось от нехорошего предчувствия. – у меня к тебе очень серьезный разговор.

– Скажи сразу, я должна ехать с Джином?

– С кем? – неподдельно изумилась она, – что еще за Джин?

– Джинред, мой родной брат, – пояснил я, уже понимая, что ошибся с предположением, – магистр – менталист.

– А! Конечно нет. Если не захочешь, никто тебя не заставит. Хотя скажу честно, южный орден очень заинтересован в тебе, даже присылали официального посла… иначе Гарл никогда бы не позволил этому Джину поехать в Дэнзор.

Вот за что я люблю Риэллу больше всего, так это честность. Она никогда не солжет, если спросить прямо. Хотя и интриг мужа никому не выдаст, но не станет крутить хвостом, а скажет с завидной откровенностью, что ей не нравится, когда из нее пытаются сделать осведомителя. Или личного шпиона.

– Тогда, о чем мы будем говорить?

– О тебе, – она снова тяжко вздохнула, – матушка считает, что тебе пора прекращать изображать комедианта… и я с ней согласна. И Гарл – тоже.

Так… вот и дождался светлого будущего… и какого лешего мне не сиделось спокойно в замке, кто объяснит? Зачем я помчался в Дерл? Мог бы оставить коня в Вишняках и тихонько вернуться домой окольными тропами. Вот так и попадают в засаду матерые звери… излишняя самоуверенность подводит.

– Ну чего ты сопишь, Яна! – не выдержала королева, – можно подумать, собиралась всю жизнь изображать мужчину! Ты же сама мне говорила, погуляю еще года два… а прошло уже три! Ты объездила все королевство, посмотрела все старинные памятники и замки, попробовала все блюда… я не знаю места, куда бы ты не сунула свой любопытный нос. Я отчеты о твоих прогулках читала как приключенческий роман…

– Так ты мне просто завидуешь, поэтому и хочешь посадить на цепь… – огрызнулся я шутливо.

– Ты сама знаешь, что не завидую, – впервые не приняла она шутки, – а беспокоюсь. Нельзя всю жизнь ходить в чужой шкуре… играть чужую роль.

– Прости… но это слишком неожиданно…

– Я тебя понимаю, Яночка! – виновато вздохнула королева, – но времени больше нет. Не хотела говорить… но все же скажу. Все сошлось… как нарочно. Твои родичи, которые хотят видеть дочь, Грета, и набор фрейлин, назначенный королём. Через четыре дня здесь соберутся самые знатные девушки королевства… должность считается почетной.

– Так… – насторожился я, – а при чем тут Грета и набор? Вернее, какое отношение имею к этому я?

– Ну ты поддерживала Хирда, пока там крутилась Грета. Без тебя он давно бы ее убил. А набор – я же говорю, приедут самые лучшие девушки. И если тебя не будет среди них, как мы потом объясним твое появление?

– А нужно будет кому-то объяснять? Или… ты хочешь, чтобы я стал фрейлиной?

– Это Гарл… – потупилась она, – он за меня волнуется… понимаешь…мы решили завести еще одного ребенка.

На этот раз ничего переспрашивать я не стал. Раз Гарл так решил – значит матушка королева в курсе его планов и полностью их одобряет. И значит зря я трачу время на споры… и порчу нервы и настроение своей единственной подруге.

– А как тогда Джин? Он надеялся, что мы прямо завтра поедем в порт.

– А ему объясним, что тебе нужен гардероб. И покупать его в лавках никто не собирается. Тем более… мы посоветовались с матушкой и решили что женская мода слишком консервативна и некоторые фасоны порядком устарели. Слишком тяжелые, неудобные… и ткани требуют много. Это выгодно купцам и модисткам… а женщины потом мучаются. Да и каждая предпочтет за те же деньги сшить три платья а не одно. Поэтому художники уже нарисовали новые наряды, а дворцовые белошвейки сшили нам по паре платьев. И шьют еще.

– Мне можно глянуть на эти рисунки? – задумчиво глядя на нее справился я, но Риэлла мигом раскусила мои планы.

– Смотреть можешь, но ничего менять пока никто не станет. И без того будут недовольны все хозяева лавок готовой одежды и модных салонов да продавцы тканей. Не стоит злить их еще сильнее. Но не волнуйся, я вспомнила все твои замечания. Теперь юбки на два пальца не касаются пола, без шлейфов и тюников, никаких кринолинов, тугих корсетов и открытых плеч. Декольте тоже будет намного скромнее. А ткани – легче, особенно на летние наряды.

Это был мощный удар по представлениям и привычкам знати… и одновременно – подарок мне лично, трудно не сообразить. Значит, хочешь – не хочешь – пора признать что попался в безвыходную ловушку, как лис в капкан. И никаких лазеек не оставили. Придется гулять в шелковых юбках и хлопать глазками.

– Но учти, Риэлла, я не позволю себя поучать и обсуждать никому из этих знатных леди.

– На это я и надеялась, – неожиданно обрадовалась она.

Хотя и зря, на мой взгляд.

– Идем, я помогу тебе выбрать платье, – вскочив с кресла королева ухватила меня за руку, но я уперся.

– Прямо сейчас?

– А когда? – изумилась она, – сейчас Гарл сменил стражу, и новая не видела никакого курьера. А ты выйдешь отсюда, прикрывшись образом девушки в дорожном платье. У тебя получится, не трусь.

Когда это я трусил?

Тем более она права… они. Да западня полная, готовились явно не один день.

Ну прощай, вольная жизнь… относительно, разумеется. Но не ждите появления милой простушки, этого я не стану обещать даже под прицелом боевого амулета.

Первый удар настиг меня в ярко освещенном зале, протянувшемся через все правое крыло дворца. Сюда выходили двери восьми лучших покоев, традиционно занимаемых королевской скамьёй. И один из них целых семь лет принадлежал мне.

Но сейчас Риэлла свернула в противоположную сторону.

– Ваше величество? – прошипел я ей в спину, стараясь не отставать.

– Не благодари… – бросила она предупреждающий взгляд, – я хочу, чтобы все поняли, что мои воспитанницы имеют особый статус.

Так я теперь её воспитанница? Ну, в общем-то правильный ход… но почему в таком случае нельзя жить в привычных комнатах? У меня там, между прочим, тайники устроены!

– Ну отчего ты так злишься, Яна? – укоризненно уставилась Риэлла, едва мы оказались в выбранных ею покоях и за мной захлопнулась дверь. – Сама должна была сообразить, что никто из нас не захочет, чтобы в комнатах Яна жила незнакомая девица.

– Дурак, вот и злюсь, – мгновенно раскаялся я, – но постепенно привыкну. Где платья?

– В гардеробной, – сочувственно улыбнулась она и мы пошли в гардеробную.

Я брел за королевой, мысленно готовя себя к первому выходу в свет в новой роли, и в который раз благодарил Риэллу, что когда-то настояла на образе тетушки Ари. А ведь сам я собирался стать дядюшкой.

– Нет! – решительно заявила тогда герцогиня Дэнзорская, – травница будет женщиной. Немолодой и некрасивой, но обаятельной. Тебе не нужны дополнительные трудности. Между прочим, женщины очень упорно интересуются мужчинами-травниками. Ведь люди они небедные и положительные. И потому почти все женатые… а некоторые и не на одной женщине. Да и пора тебе учиться носить женскую одежду, не собираешься же ты всю жизнь прожить в чужой шкуре?

– Еще года два, – пообещал я тогда и после очень радовался, считая, что она позабыла о том разговоре.

– Вот они, – объявила ее величество, отдернув занавеску, скрывающую пару манекенов с готовыми платьями, и замерла в ожидании моего вердикта.

Ну что я мог сказать… это и в самом деле удобнее старой моды. Хотя в чем-то похоже на платья простых служанок и лавочниц. Нет, не тканями… и не отделкой, а удобством и здравомыслием, что ли. Вот только мне никак нельзя надевать такое прямо сейчас.

– Откуда я приехала? И как меня зовут? – судя по растерянному взору Риэллы, ждала она вовсе не этих вопросов.

Но сразу спохватилась, явно сказался тринадцатилетний опыт управления отрядом придворных дам.

– Тебя усыновил престарелый граф Люрис Анжерон… в память о когда-то погибшей дочери. – королева достала из кошеля и положила передо мной свернутый в трубочку документ. – Других наследников у него нет. Но воспитывалась ты в одной из закрытых обителей женского монастыря для знатных вдов и сирот. Там тебя обучали ремеслу травницы… и магии, поскольку ты одаренная.

– И то хлеб, – кивнул я, и перешел к делу, – тогда эти платья не подойдут. Их еще только шить завтра начнут… а из монастыря я должен был привезти какое-нибудь старье. Помрачнее.

– Ну почему сразу помрачнее… – огорчилась она, но спорить не стала, – Яна, это комнаты бабушки Гарла, но она в последний раз приезжала лет десять назад. И оставила тут часть гардероба… я не стала приказывать чтобы унесли… вдруг тебе не понравилось бы убранство.

– Да мне все равно, – отмахнулся я, искренне не понимая, как могут кому-то не понравиться королевские покои? Тем более, если старую королеву все здесь устраивало. – И где они?

– В шкафах… – она шагнула было к тянущейся вдоль стены шеренге массивных плательных шкафов, но я опередил.

Вытянул руку и распахнул их один за другим.

Дивьи пляски, это что же, бабушка обоз с сундуками за собой возила?

– Сюда слуги перенесли все, что оставила королева-мать в шкафах королевских покоев и мои старые платья… – покраснела Риэлла, – нужно бы устроить благотворительную распродажу… в пользу монастыря… но до них у меня за два месяца еще руки не дошли.

А теперь и вовсе не дойдут, вспомнил я намек брата. Значит придется взяться за это самому… пока не найду дело поинтереснее.

– Забудь о них, – предложил благородно, – я сам позже займусь. Иди, переодевайся к ужину.

– А ты?

– Мне хватит четверти часа.

– Но я за тобой зайду, – уже убегая, предупредила королева, – а потом выберем тебе служанок.

Вот только их мне и не хватало!

Но с этим я разберусь позже. Времени и в самом деле немного, даже для мага, который может вырастить кучу ложных рук.

Для начала я снял все щиты и наскоро искупался, хотя мог бы обойтись и без этого. Далеко не каждый маг догадывается, что адапты обладают самой здоровой и свежей кожей среди одаренных. Хотя почти всем известно, из чего магия создает сплошной нижний щит. Но вот сложить два и два – могут не все. Лишь те, кто умеет мыслить логически и сообразить, что грязной наша кожа не может быть по определению. Все, что пачкает кожу других людей остается еще во внешнем щите, как в фильтре. Ну а без нижнего мы просто никуда не ходим. Ведь он защитный и абсолютно невидимый.

Натянув найденное в шкафу белье и первое приглянувшееся платье, выбранное за скромность фасона и закрытые плечи, я на минуту задумался, глядя в зеркало на знакомое лишь мне лицо.

Нет… разочарования оно не вызывало.

Просто ничем не походило на Яна. Хотя я давно осознал, что в детстве выбрал этот образ глядя на Хирда. И потому никто не сомневался в моем родстве с принцами… и даже ходили слухи, будто Ян – бастард. А король их и не опровергал, только хитро ухмылялся. Нужно было быть полнейшим идиотом, чтобы не видеть, как истово он обожает нашу матушку.

Впрочем, у магов такие отношения – это правило, а не исключение.

Потому до этого дня из зеркала на меня смотрел молодой загорелый лорд с пышной гривой темных волос, прямым носом, выразительными карими глазами и черными бровями вразлет. К которым прилагались крепкие плечи и торс.

А теперь там светится белокожее нежное женское лицо, скептически изучающее меня тёмно-серыми глазами, опушенными длинными ресницами. Довольно красивое, на мой взгляд. И волосы красивые, светло-русые, слегка вьющиеся и с едва заметной медью. Но длиной всего по плечи… я безжалостно обрезал их каждый месяц.

А куда мне было девать полагающуюся каждой приличной леди косу? Из которой можно навертеть на голове целый букет кудряшек, как на любимом пуделе юного принца.

– Яна, к тебе можно? – раздался за дверью голос Риэллы.

– Конечно, – отозвался я, и глянул на часы, стоящие на специальной тумбе.

Одеться она успела за десять минут.

– Миленькое платье… – одобрила влетевшая в гардеробную королева, – а туфли подобрала?

– Вон стоят. Но засада не в них. Из чего мне делать прическу?

– Да… – озадаченно протянула она, но думала всего миг, – есть несколько способов. Сегодня поднимем повыше и приколем кружевную наколку или цветы… а можем просто спрятать хвостик под пышным бантом. А завтра подберем парик либо шиньон.

– Ого… – онемел я от обилия женских хитростей, – а я хотел просто создать кокон, только не могу выбрать… какой.

– Да? Так это легче всего, – обрадовалась она и повернулась ко мне спиной, – на затылке сделай похоже на мою прическу, только своего цвета. А верхние локоны я тебе сама уложу.

Мы управились с этим делом за оставшиеся три минуты и даже успели окропить меня душистой водой из флакончика, принесенного королевой.

Мазать себе на лицо всякие помады и румяна я отказался наотрез.

Зато медной пыли в изображавший прическу кокон все же добавил. По привычке.

Король уже гулял по залу, ожидая жену, и едва открылась дверь, направился к нам. Но не дойдя пары шагов остановился, рассматривая так бдительно, словно искал подвох.

– Ах, ваше величество… – не сдержавшись, сделал я умильную рожицу, какие строили придворные жеманницы, пытаясь привлечь внимание Хирда. А иногда и мое… хотя и намного реже. – я так счастлива, что буду статс-дамой при вашей жене!

– Ты уже сказала? – озадаченно глянул он на Риэллу.

– Нет… – развеселилась королева, – это она сама себя назначает.

– Просто пытаюсь найти себе при вашем дворе лучшее место, – уже серьезно сообщил я – и вижу только два… или три.

– И какое второе? – заинтересовался король.

– Шута.

– А третье? – насмешливо приподнял он бровь.

– Ручного медведя.

– Нет… лучше уж статс-дамой, – едва сдерживая смех, выбрал Гарл.

– Жаль. Мне больше нравится медведем… – вздохнул я, – хотя могу и совмещать… за особую плату.

– Давайте обсудим этот вопрос позже? – Риэлла положила ему руку на локоть, – а то ужин остывает.

– Зато я закипаю, – тихонько бурчал, спускаясь вслед за ними по лестнице.

Все отчетливее понимая, что это не просто путь в столовую, а проводы целого куска моей жизни, и вполне вероятно, самого лучшего.

В личной королевской столовой уже собрались все те, кто имел право каждый день сидеть с их величествами за одним столом и самые важные гости. Сегодня таким был Джин, и он сразу уставился на меня, едва я перешагнул через порог.

А разглядев, ринулся ко мне с таким выражением лица, словно мы не виделись лет пять.

Я даже растерялся, не зная, как реагировать на подобную неуместную радость новоявленного брата? Сразу сдать все крапленые карты заинтересованно раскрывшим рты и уши королевским сотрапезникам или отрекаться от всего как закоренелый контрабандист, знающий за собой темных делишек на три виселицы? И какой вариант предпочел бы король?

Однако к моему величайшему облегчению, Риэлла успела опередить мага.

– Знакомьтесь, моя воспитанница, графиня Альяна Янирия Анжерон, – громко произнесла она, представляя меня пока узкому кругу придворных и домочадцев.

– Но… – заикнулся Джин и резко смолк.

Видимо рассмотрел взоры королевской четы… или услыхал их мысли.

– Извините, ваше величество, – отступил он с самым учтивым и покаянным поклоном, – не сдержался.

– Поговорим об этом после ужина, – проходя мимо гостя, бросил король.

Я шел за ним с самым кротким видом, начиная искренне сочувствовать Риэлле.

В родном Дэнзоре герцогине жилось намного проще и спокойнее.

– Вот твое место, Альяна, – указав на стул по левую руку от себя, королева невозмутимо уселась рядом с Гарлом.

Для них во главе стола по обычаю стояли массивные кресла с высокими спинками.

Не отстававший от нас Джин ловко отодвинул для меня стул и немедля устроился на соседнем. Леди Бонедия, немолодая тетушка Гарла по отцовской линии, прожгла нас полным ярости взглядом и села напротив, чуть наискосок. Пока она добралась туда, стулья возле короля уже заняли его ближайшие советники. Гарл привык за ужином обсуждать планы на завтрашний день. И не любил, когда его отвлекали пустыми разговорами.