Текст книги "Ни слова о любви"

– Все в порядке, – успокоила ее Сабина. – Я почти разведенка и не комплексую из-за отсутствия самца рядом. Напротив, новый статус меня радует.

Она снова удивилась, что с такой легкостью рассказывает недавней знакомой о своих личных делах. Это было на нее не похоже.

Тут она заметила, что у столика вновь материализовался тот самый красавец, на этот раз с кофе на подносе. «Интересно, слышал ли он, что я сказала?»

– В любом случае, мой муж мог бы быть более деликатным, – закрыла тему Кася, пока приморский Адонис ловко расставлял на столе кофе и то, что к нему прилагалось.

– Надеюсь, это именно то, что вы любите, – произнес он, бросив взгляд на Сабину и снова осветив все вокруг своей ослепительной улыбкой.

Обе женщины проводили его взглядом, а он, проходя через зал, задорно подмигнул сидевшей у окна одинокой клиентке «Афродиты» (та в ответ помахала ему рукой чуть более энергично, чем следовало бы), после чего остановился у барной стойки и, беседуя с симпатичной барменшей, склонился всем телом, не отрывая от нее глаз.

– Ничего себе ловелас, да? – усмехнулась Кася, когда официант отошел на безопасное расстояние.

– Угу… – промычала Сабина.

– Но парень он хороший. Будто с неба на нас упал. Просто появился здесь в один прекрасный день и сказал, что ищет работу, представляешь? А мы ведь и объявление дать не успели… Наверное, восторгаться им еще рано, но пока он производит отличное впечатление, и я сейчас не о внешности, право слово! – Она состроила лукавую гримасу. – Опыта у него нет, но он готов учиться, любезен со всеми и трудолюбив. Я до сих пор поверить не могу, что нам такой попался. Жаль только, что он пришел к нам уже после окончания сезона, а то приманил бы сюда девчонок со всего балтийского побережья, – засмеялась она. – Я и сама ловлю себя на том, что пялюсь на его задницу, хотя кому-кому, а мне уж точно негоже!

Сабина облегченно вздохнула: значит, виной всему не ее сексуальный голод, а его мужская привлекательность, настолько сногсшибательная, что не заметить ее не может ни одна гетеросексуальная женщина, независимо от своего возраста и гражданского состояния. Итак, стыдиться ей нечего.

– Действительно, неплохой вариант вам попался.

Они посмеялись и еще немного поболтали. Сабина посетовала на ремонт, а Кася рассказала о хлопотах с детьми, которые подхватывали одну инфекцию за другой. Писательнице пришло в голову, что и она, если честно, скучает по тем временам, когда с Ружей были именно такого рода заботы. Теперь ее дочь создавала проблемы иного характера, и они казались нерешаемыми – по крайней мере, пока девушка не войдет в новый, более зрелый этап своей жизни. И матери очень хотелось, чтобы этот этап когда-нибудь наступил…

Сабина уже допивала кофе, как вдруг Кася, схватившись за голову, вскочила:

– Бог мой, я сижу здесь уже столько времени, а ты ведь поработать хотела!

– Спокойствие, у меня достаточно времени. – Сабина сказала это абсолютно честно. Она вовсе не спешила снова остаться наедине с пустым файлом – доказательством ее творческого бессилия. Но Кася не позволила себя убедить – у нее тоже, как-никак, было множество дел. И Сабина снова оказалась в обществе неизменного компаньона – ноутбука, на экране которого, невзирая на искреннее стремление хозяйки, до конца дня не появилось ни одной новой строчки.

Глава 7

В целом это был неплохой день, хотя вчерашний первый визит ремонтной бригады ничего хорошего не предвещал. Для Сабины это было как набег гуннов на цивилизованный мир. С руководителем всего этого предприятия, паном Збыхом, тем самым ценителем хорошо сохранившейся древесины и золотых украшений, они договорились, что ремонт будет проходить поэтапно – так, чтобы Сабине не пришлось съезжать. Сначала первый этаж (в это время можно будет жить на втором), затем спальни наверху. Впрочем, Сабина очень скоро убедилась, что такой выход хорош лишь в теории. В первый же день она начала страдать от оглушительного шума и проникающей в каждую щель пыли. Но хуже всего оказалась необходимость сосуществовать с суетящимися по дому с самого утра мужчинами в рабочей одежде: писательницу они воспринимали как назойливую муху, досадную помеху в работе, а она именно так себя и чувствовала.

Бригада из пяти рослых парней явилась уже в шесть тридцать утра и забарабанила в дверь, бесцеремонно вырвав Сабину из объятий сна. Едва очнувшись, она впустила их в дом и снова улизнула в спальню, рассчитывая подремать еще хоть немного, но суровая действительность разбила ее надежды. Началось с того, что кто-то врубил радио на всю мощность, и мозг Сабины сперва пронзил радостный голос диджея: «Приветик-приветик, дорогие, отличного вам дня!» – а затем и невыносимая партия ударников некоего произведения, претендующего на то, чтобы именоваться песенкой. Сабина принялась было вылезать из кровати, намереваясь попросить товарищей убавить звук, но тут трескотню радио почти напрочь перебил шум молотков (что же это они так крушат?!).

«Ну и как мне теперь жить, черт подери?!» – в панике подумала она.

Пан Збых оставил бригаду («Пз-звольте, я управляю тремя проектами, мои парни и сами знают, что да как, а я спешу в Вейхерово») и уехал в своем зеленом фургончике.

Рабочие азартно крушили дом целых восемь часов. Сабина все это время просидела в спальне на втором этаже. В ушах у нее были беруши, но и они не защищали от адского грохота. В этот день она ничего не ела: ее охватил какой-то иррациональный страх перед этими разрушителями. Ей хотелось плакать. «Во что же это я влипла?» Единственным утешением была пресловутая кофемашина: еще до того, как начался весь этот армагеддон, Сабина попросила перенести ее наверх. Весь день писательница только и делала, что вспенивала все новые порции молока и потягивала очередной капучино.

Но вот рабочий день приблизился к концу; Сабина к этому моменту выпила шесть чашек кофе и пребывала в предынфарктном состоянии. Когда пан Збых со свойственной ему деликатностью заколотил в дверь, она от неожиданности едва не упала с кровати.

– Пз-звольте? На сегодня мы закругляемся, – бросил мужчина, поблескивая золотой цепью, дважды обмотанной вокруг шеи.

– Ага, – кивнула Сабина.

– Но мне ж надо… того, – Збых развел руками.

– Чего? – не поняла Сабина.

– Пять кусков. Как бог свят. – Он почесал затылок.

– Пять кусков? Пять кусков чего?

– Капусты, пз-звольте! – Он громко засмеялся.

Сабина нервно сглотнула. Она чувствовала себя так, словно сдает экзамен на аттестат зрелости и ее валят.

«Пять кусков капусты… Что бы это значило?» – Ее перевозбужденный от излишков кофеина разум блуждал где-то на грани осмысленности.

Видя на лице работодательницы неподдельную растерянность, шеф бригады похлопал себя по животу и пояснил:

– Хозяйка, пять сотняжек дайте, и по рукам. Надо купить на завтра материалов, а из своих я платить не могу.

– Пятьсот злотых! – Сабина так обрадовалась, будто это ей кто-то собирался дать немного наличных денег. – Что же вы сразу не сказали! – Улыбаясь, она полезла в сумку, достала пять банкнот и протянула Збыху. – Вот, пожалуйста.

Тот, не говоря ни слова, спрятал деньги в карман и, кивнув на прощание, испарился. А писательница осталась наедине с тишиной – такой неожиданной, что от нее зазвенело в ушах.

Сабина решила, что на следующий день уже не позволит застать себя врасплох и встанет с постели еще до прибытия мастеров. И действительно, когда назавтра в семь утра они пришли, она была уже одета и ждала их со свежесваренным кофе. Узнав мастеров поближе, она пришла к выводу, что они не так уж и плохи: сочувствовали ей из-за того, что приходится жить в таком бардаке, обещали управиться с работой как можно быстрее, даже – неслыханное дело! – вымыли после себя чашки из-под кофе.

* * *

Светило солнце, первые тронутые осенью листья красиво золотились на деревьях, а море спокойно бормотало – такому деньку только бы радоваться! Сабина решила достать из гаражной кладовки велосипед и проехаться по Миколово. Впервые за долгое время ей захотелось показаться людям на глаза – вот так запросто поболтать с продавцом в пекарне и киоскершей. Кроме того, нужно было купить хлеба и молока – пан Збых пил кофе только с цельным молоком, об этом он упомянул целых два раза.

Итак, она крутила педали своего красивого городского велосипеда (в Варшаве он смотрелся шикарно, а вот в здешний пейзаж слегка не вписывался: ярко-розовая рама слишком бросалась в глаза, и Сабина подумала, что, возможно, ее стоило бы перекрасить в какой-нибудь более сдержанный цвет…). Она проезжала мимо нескончаемых пансионатов и домов отдыха, большинство из которых в это время года были наглухо закрыты. Присматриваясь к различным архитектурным решениям, Сабина думала о том, что на фоне притязаний усредненного соотечественника вкусы жителей Миколово вовсе не так уж пошлы. Домики, как правило, выглядели скромно и без претенциозности, а один-два садовых гнома не слишком портили впечатление. Сабина свернула влево, на боковую дорожку, ведущую к сосновому бору на дюнах. Там, в нескольких метрах вглубь от проезда, должен был находиться небольшой пансионат «Дом Ханны», куда они с мамой приезжали, когда Сабина была еще ребенком.

Первые дни после переезда выдались безумными, и время на поиски следов прошлого у нее появилось лишь сегодня. Тем не менее она вполне отдавала себе отчет, что как раз тоска по добрым старым временам, когда была и любовь, и запах шампуня «Зеленое яблочко», и вкус мороженого «Бамбино», тоска по детству, в котором были книжки Халины Снопкевич, но не было ни телевизора, ни Интернета, – как раз эта тоска и стала основной причиной того, что своим новым домом она избрала именно Миколово. И сегодня, когда от нее наконец-то никто ничего не хотел, когда ей не приходилось ничего решать по поводу цвета керамической плитки, формы бачка или величины болтов в петлях оконных ставен, она решила на мгновение вернуться в прошлое. Ехала она неторопливо, медленно крутя педали, чтобы не пропустить место, которое искала: ей казалось, оно уже совсем близко. Затормозив наконец, Сабина спрыгнула с велосипеда и остановилась перед двухэтажным домиком – а в ее-то памяти он был огромным, точно дворец… «Ха! – подумала она. – Вот так всегда и бывает, когда возвращаешься в места, связанные с детством. Большой лес оказывается рощицей, порожистая река – ручейком, а огромный пансионат Ханны – всего лишь домиком, покрытым гонтовой дранкой».

Прислонив велосипед к забору, она нажала ручку калитки. Та поддалась, дверь открылась, и Сабина вошла во двор.

– Здравствуйте! – крикнула она, осматриваясь. – Эй, есть тут кто?!

В ответ раздался только лай соседской собаки.

Сабина подождала еще немного, оглядевшись вокруг: этот дворик был когда-то так знаком ей… «О, на этой скамейке мы с мамой частенько сидели после обеда и читали книжки или журнал “Мир молодежи”. А там когда-то был колодец. Вон за той клумбой росли два дерева, к которым привязывали гамак. Как здорово было в нем качаться…» Она улыбнулась собственным мыслям. Когда-то все было по-другому и жизнь казалась лучше.

Она вышла за ворота, еще раз оглянувшись. «Жаль, что никого нет. Интересно, узнала бы я сейчас пани Ханю? И узнала бы она меня?» Сабина села на велосипед и повернула в сторону городка.

Когда она тронулась в путь, в окне на втором этаже качнулась занавеска: кто-то, пытаясь открыть оконную щеколду, подавал Сабине знаки подождать. Но она уже гнала велосипед в сторону Миколово, ощущая на лице теплые лучи осеннего солнца.

Приморские курорты после окончания сезона – это какое-то волшебство. Они дышат тишиной и покоем. Крики детворы, запах жареного мяса, аромат вафель и грохот музыки над ларьками с китайской ерундой – все это в один прекрасный день исчезает точно по мановению волшебной палочки. Резво крутя педали, Сабина думала о том, как же это замечательно – погрузиться в успокаивающую пустоту.

Остановившись на перекрестке в центре городка, она пристегнула велосипед к единственной подходящей железной трубе поблизости – это оказался дорожный знак, указывающий главную дорогу. На душе было спокойно.

Сабина зашла в продуктовый магазинчик. За прилавком сидела женщина с окрашенными в ярко-рыжий цвет волосами и листала какие-то журналы. Она подняла на гостью взгляд, в ее глазах промелькнула мысль «Откуда я ее знаю?». Сабина не раз замечала такие взгляды у людей. Впрочем, она решила не удовлетворять молчаливого любопытства продавщицы и, поправив шарф, произнесла:

– Добрый день. Есть у вас свежая выпечка?

– Дорогуша! – Рыжий пучок задрожал. – У нас все свежее, другого не держим!

– О’кей, пардон, – засмеялась Сабина, – я не хотела сказать ничего такого.

Рыжая весело подмигнула ей, будто они были знакомы уже много лет.

– Вы за хлебушком или за булочками?

– И за тем и за другим. – Сабина вытащила из кармана многоразовую экологичную сумку.

Продавщица посмотрела на нее с уважением:

– О, вот это мне нравится! Не то что пластиковые кулечки, которыми потом чайки на пляжах давятся… Вы, наверное, не местная? – добавила она, помолчав немного.

– Я? В общем, и да, и нет…

– Чего-чего? – Игра в догадки была не самой сильной стороной рыжей дамочки.

– Когда-то я проводила здесь каждое лето… А теперь тут поселилась. То есть уже немного местная. Но пока не совсем…

– А это не вы случайно купили дом на утесе? Эту развалюху?

Сабина прикусила губу, ощущая свою беспомощность перед ситуацией, и кивнула головой:

– Да уж, точнее не скажешь.

Продавщица развела руками, точно хотела ее обнять.

– Дитя мое, ну и влипла же ты! Ведь этот дом хоть заново отстраивай.

– Вы как будто знали! Именно это я и делаю, – прыснула со смеху Сабина.

Через двадцать минут Сабина и Янка уже пили вместе кофе и болтали о жизни, как старые добрые знакомые. Писательница, удобно усевшись на табурет за прилавком, с интересом слушала сплетни о городке и его жителях.

– Дорогуша, если кто и знает хоть что-то об этой дыре, то это я.

У продавщицы не было сомнений относительно своей осведомленности. Но и послушать было что: разводы, долги, курортные романы, поездки в Англию за лучшей жизнью, борьба с бездушными местными властями, только и мечтающими превратить тихое Миколово в очередную пластиковую дешевку…

Сабина тоже немного рассказала о себе, но без подробностей. За книжными новинками Янка не очень-то следила, но о Сабине, разумеется, читала в таблоидах.

– Ты знаешь, Сабця, я им, негодяям, не верю, – сразу же заявила она. – Они о ком бы ни писали, все врут. Вон сколько вранья придумали о той актрисе, которая потом в суд на них подала и большие деньги отсудила… Я-то знаю, кому верить, а кому не стоит, Сабця.

Янка, несмотря на манеру называть Сабину этим уменьшительно-ласкательным именем, звучавшим немного по-собачьи, и впрямь покорила сердце писательницы. И хотя кофе, поданный в дешевой дюралексовой чашке, был отвратительным и имел мало общего с тем, что Сабина обычно пила, она все же попросила добавки – просто чтобы еще немного посидеть здесь.

Каждый раз, когда в магазин заходил покупатель, энергичная продавщица тут же представляла его Сабине, а ему хвасталась своим новым важным знакомством. Так писательница познакомилась с дюжиной местных жителей. Все как один приветствовали ее улыбкой и добрым словом.

«Боже, как мне здесь хорошо!» – думала Сабина, вспоминая ненавистную безымянную кучку самовлюбленных гномов на площади Спасителя.

Снова оседлав велосипед, она ехала домой по живописной дороге и чувствовала себя по-настоящему свободной – впервые с давних пор. И даже вид парней из ремонтной бригады, куривших в саду, не смутил ее душевного спокойствия. Море вдали монотонно шумело, над головой весело кричали чайки. День и впрямь выдался удачным.

– Пз-звольте, – заговорил с ней пан Збых, – на сегодня мы закругляемся, потому как штукатурка должна подсохнуть.

Сабина прислонила велосипед к тому, что осталось от старого крыльца.

– О’кей, – радостно отозвалась она.

– Ну, и без трех кусков сегодня не обойдется, – добавил мужчина, отбросил окурок на траву и раздавил его носком ботинка.

– Понятно.

Сабина проследила за движением его ботинка взглядом. На земле лежало уже несколько окурков.

– Завтра я еду в строительный супермаркет, заодно куплю угловые держатели для бит.

– Ага.

Сабина извлекла из бумажника очередные купюры. Их оставалось уже немного. «Надо будет поискать банкомат…» – подумала она.

– А вы все расходы как-то записываете?

– Как же иначе, хозяйка? – вспыхнул Збых.

– Хорошо-хорошо… – тут же кивнула заказчица.

Мужчины сели в фургончик и тронулись с места, оставив за собой клуб выхлопных газов.

Наклонившись, Сабина принялась собирать окурки. «Надо было дать им какую-то пепельницу, – мысленно упрекнула она себя. – Куда же бедолагам девать эти бычки?»

Дом выглядел будто после торнадо. Сабина шагами шахматного коня осторожно передвигалась по тому, что еще недавно было первым этажом. В опустошенной кухне одиноко стоял холодильник. Положив в него купленные продукты, Сабина направилась наверх, в ту часть дома, которая оставалась нетронутой. Она искупалась, приготовила себе ужин, откупорила бутылку вина и легла с книгой на кровать.

Когда она открыла глаза, было уже утро. Об этом она догадалась прежде всего по звукам с первого этажа: пан Збых и его команда уже вовсю работали. Похоже, они успели сделать себе дубликаты ключей к дому. Радио «Зет» орало на полную громкость, а утренние трели его дикторов разбудили бы и мертвого. Сабине волей-неволей пришлось выбраться из постели.

Пан Збых смерил ее внимательным взглядом.

– Тяжелая ночка? – И ответил сам себе: – Пить в одиночку – нездорово. Вы бы себе мужичка какого организовали, а то с каждым днем все хуже и хуже выглядите.

Сабина почувствовала смущение.

– Ну а как дела с разрешением, хозяйка? – невозмутимо продолжал Збых.

– С каким… разрешением? – негромко спросила она, предчувствуя очередные хлопоты.

– Э-э, пз-звольте, мы так не играем! – Голос шефа бригады зазвучал строго, а двое из четырех его подчиненных прекратили работу, выпрямились и с упреком посмотрели на Сабину. – Или вы решаете этот вопрос, или на террасе ставим крест. Сколько раз я должен это повторять? Без разрешения я не начну. Проблемы мне не нужны.

– Ясно, черт подери! – Сабина умоляюще взглянула на него. – Но… почему вы не можете начать без этого? Я вам позже принесу эту бумажку, я там уже была, оставила заявление, мне велели ждать…

– Ну-у… Я хочу, чтобы на все были документы. Мы же солидная фирма, неприятностей на свою голову не хотим, правда, Сашка?

Молчаливый мужчина, склонившийся над стальным уголком, бросил на Сабину печальный взгляд. Она тут же почувствовала себя предательницей: перед ее глазами предстала иммиграционная служба, которая – все из-за ее, Сабининого, беспорядка в бумагах – принимает решение о депортации бедного Саши прямехонько в его родной Ивано-Франковск.

– Хорошо, я все улажу, – сказала она.

– Надеюсь, – ответил пан Збых, отвернулся и направился в сад на перекур.

Сабина позвонила Зыгмунтовичу: ничего другого ей в голову не приходило.

– Мариуш, спасай! – произнесла она с отчаянием в голосе. – В местной администрации мне велели ждать месяц. Я не выдержу так долго в этом бардаке.

У Зыгмунтовича, как обычно, был готов ответ.

– Если для тебя так уж важна эта терраса, то иди прямиком к мэру. Пообещай ему что-нибудь. Предложи организовать встречу с читателями на уровне района. Что угодно! Местные царьки это обожают – засветиться рядом со знаменитой физиономией. Ты сразу же уладишь свое дело, а господин мэр – лучше бы это оказался господин, а не госпожа, это во многом облегчит твою ситуацию, – будет на седьмом небе.

– Похоже, ты прав…

Сабина уже не впервые была впечатлена творческим подходом короля детективов к проблемам, которые ей самой представлялись беспросветной тьмой. Для человека, живущего в изоляции от внешнего мира, Мариуш Зыгмунтович обладал великолепным знанием практической стороны жизни. Казалось, нет темы, в которой он бы не разбирался, будь то вопросы литературы, строительное законодательство или актуальные закупочные цены на зерно.

– Значит, ты думаешь, мне уже можно появляться на встречах с читателями? Люди не возненавидели меня после скандала с таблоидами?

– Да, Сабина, можно. Я за это ручаюсь. – Невозмутимый голос Мариуша оказывал успокаивающее действие на дрожащую как осиновый лист Сабину. – Я тебе не предлагаю устраивать громкие посиделки в торговом центре. Это должна быть встреча в районной библиотеке. На нее придет от силы сорок человек из округи. Успокойся. По-моему, ты переоцениваешь таблоиды… А если даже кто-то от них и явится, то что? Что они смогут сфотографировать? Писательницу в окружении читателей? Это что, сенсация?

– Ну, в общем… – задумалась Сабина.

– Ну, в общем, действуй давай – и точка.

Она вышла в сад. Бычки валялись на земле, как и вчера, хотя с утра Сабина поставила на подоконник керамическую пепельницу. Она наклонилась, чтобы собрать их, и заметила под досками пачку из-под сигарет. Прежде чем выбросить ее в мусорную корзину, она заглянула внутрь. В пачке оставалась одна сигарета. Недолго думая, Сабина сунула ее в рот, пошла в дом за зажигалкой, а потом вернулась к порогу и, остановившись, глубоко затянулась.

* * *

На встречу с мэром Вейхерово, административного центра, к территории которого относилось Миколово (и в котором принимались все чиновничьи решения, касавшиеся документов на возведение и перестройку домов), Сабина ехала, как на экзамен на аттестат зрелости. Она терпеть не могла решать вопросы подобным образом. Для таких вещей у нее всегда была Люцина, но на этот раз Сабина не могла обратиться к ней. «Ты должна быть отважной, – повторяла она себе, паркуя машину у здания администрации. – Вперед и с Богом!»

Административные учреждения всегда вызывали в ней робость, в них она чувствовала себя песчинкой. Но оказалось, что на этот раз волновалась она зря: господин мэр, услышав о ее прибытии, выскочил из своего кабинета, чуть ли не путаясь в собственных ногах. Секретаршу, объявившую о ее визите, он оттолкнул в сторону, а сам, выпрямившись как струна, предстал перед Сабиной, точно кадет перед генералом.

– Добро пожаловать в наши скромные пенаты! – завопил он.

А дальше все было еще лучше.

От представителя местной власти писательница вышла не просто спокойной и уверенной в том, что теперь ее ремонт двинется как по маслу, – Сабина была убеждена, что, даже надумай она теперь построить на своем участке многоэтажный дом, получила бы разрешение в тот же миг. Оставалось только пережить встречу с читателями – бартерную услугу, оказать которую она согласилась.

– Без проблем, господин мэр, – сказала Сабина, держа под мышкой подарки с логотипом района: плакаты с фотоснимками окрестных пляжей и блокноты в кожаных обложках. – Непременно. Я с удовольствием, – с улыбочкой солгала она.

* * *

В библиотеке Вейхерово не нашлось зала, который вместил бы всех желающих прийти на встречу с Соней Гепперт. Мэр, бесконечно воодушевленный мыслью о том, какую рекламу принесут краю знаменитые жители («Пани Соня, пусть сюжеты ваших следующих романов разыгрываются в Миколово, ведь городок идеально подходит для этого!»), тут же использовал свои связи и забронировал для этого экстраординарного в жизни города события самый большой из местных залов – он находился в здании, принадлежащем костелу, и мог вместить до ста пятидесяти человек (при условии, что эти люди будут не очень толстыми).

Пани Мариола из секретариата побежала за цветами. Мэр, который решил проверить интерьер зала перед встречей, пришел к выводу, что огромная композиция из антуриумов выглядит вполне достойно.

– Хорошо, девочки, я убегаю, нужно привести себя в порядок. Увидимся здесь же без четверти шесть! – заявил он и помчался домой, чтобы принять второй за день душ, побриться и обильно надушиться любимой туалетной водой «Эгоист» от Шанель.

Когда Сабина, накинув теплую шаль, добралась до места, у входа уже стояла большая группа людей, пытающихся проникнуть внутрь. Писательница, хоть и была привычна к толпам, все же во время встреч с читателями никогда не чувствовала себя свободно. Они всегда пугали ее, особенно ужасали ведущие, большинство из которых не читали ни одной ее книги. А на этот раз Сабина дрожала еще и при мысли о том, не скептически ли относятся к ней все эти люди, стоящие у входа. «Ничего не поделаешь, придется как-то пережить», – решила она.

– Простите, я на встречу. – Она коснулась плеча представительного мужчины, который загородил вход.

– Дамочка, мы все здесь на встречу, – ответил тот, даже не оборачиваясь.

Но тут женщина, которая уже какое-то время рассматривала Сабину, воскликнула:

– Бог мой, это же пани Соня! Подвинься, Веслав! Дайте писательнице пройти!

Толпа расступилась перед Сабиной, точно Красное море, а из здания выбежал раскрасневшийся мэр и схватил гостью за руку:

– Дорогу! Мы уже идем!

Писательница безвольно подчинилась: ей хотелось побыстрее оказаться внутри, она уже замерзла. Легкое пальто, даже с наброшенной поверх шалью, годилось разве что для короткой пробежки от машины до спа-салона, но не для простаивания у входа в провинциальный приморский костел.

Когда они под аплодисменты вошли в зал, мэр шепнул ей на ухо:

– Пани Соня, давайте сюда ваше пальто, я его повешу. Садитесь поскорее. Я вас представлю, а вопросы вам задавать будет пан Конрад.

Сабина, преисполненная страха перед первым публичным выступлением после прогремевшего на всю страну скандала, в котором она сыграла главную роль, покивала и послушно отдала мэру пальто. Села в мягкое кресло – и тут же провалилась в него так глубоко, что публика, сидевшая дальше второго ряда, напрочь потеряла ее из виду. Это Сабину порадовало. Лучше не встречаться ни с кем взглядом.

В следующую минуту во второе кресло тяжело опустился бородатый мужчина массивного телосложения.

– Крис Конрад, – представился он. – Я журналист местного издания. Моя жена любит ваши книги, – добавил он.

Сабина сразу поняла: с ним будет непросто.

Затем на сцене появился мэр. Его приветствовали аплодисментами, которые инициировала пани Мариола.

– Дамы и господа, сегодня в наших скромных пенатах мы принимаем замечательную гостью, и это для нас большая честь. Перед вами – любимая писательница поляков и полек, автор многочисленных бестселлеров, как никто умеющая описать закулисье безжалостного мира организации свадеб.

В этом месте Сабина закусила губу.

– Пани Гепперт совершенно бесплатно, я подчеркиваю – без всякого гонорара! – выступит сегодня перед нами, расскажет о своей работе, о своей творческой мастерской, а также подпишет для вас свои книги. Кроме того, я с гордостью сообщаю, что население скромной общины Миколово, находящейся в границах нашего района, увеличилось на одну душу. – Он выразительно улыбнулся Сабине, которая любезно ответила на улыбку. – Пани Гепперт купила дом на утесе и стала жительницей Миколово.

Раздались крики «Браво!» и очередные аплодисменты.

– А вести нашу встречу – которая пройдет, не сомневаюсь, великолепно! – будет пан Крис Конрад, журналист «Голоса Вейхерово». От имени городских властей желаю всем приятного вечера. – Довольный своей речью мэр передал микрофон ведущему.

Крис Конрад обвел глазами всех присутствующих, что заняло довольно много времени, а затем, взглянув наконец на Сабину, произнес:

– Пани Соня, начнем с такого, возможно, нестандартного вопроса: почему именно свадьбы?

«Ого, – подумала Сабина, – начинается. Что ж, по крайней мере он не спрашивает о моей кофемашине, моем разводе или моем возмутительном богатстве».

Встреча продолжалась долго. Крис Конрад, разумеется, не прочитал ни одной Сабининой книги, и вопросы его касались каких-то странных областей: ссылался он главным образом на интервью, которые Сабина давала светским журналам когда-то давно. Почти два часа они болтали о полной чепухе. То одного, то другого слушателя одолевала дрема: людей вгоняли в сон и монотонный голос журналиста, и тепло разгоряченных тел в зале, и воздух, в котором с каждой минутой становилось все меньше кислорода.

Когда по окончании первой части встречи Крис передал слово замороченной публике, Сабина снова почувствовала, как мурашки побежали по спине. «Ну, теперь-то уж точно начнется…» – подумала она.

– У меня вопрос. Ну, мне просто интересно, – подняла руку пергидрольная блондинка из второго ряда. – Кофе из такого автомата и впрямь стоит этих денег?

Сабина съежилась. Она ведь знала, знала, что именно этим все и закончится! В панике она собиралась с мыслями, желая как-то увильнуть от темы. Подмога пришла с неожиданной стороны – мэр сорвался со своего места и решительно произнес:

– Дорогие друзья, не будем же детьми. Такие вопросы недостойны нашего уровня. Это же литературный вечер! Он посвящен книгам, культуре – об этом и надо говорить, а не о какой-то хрени, прошу прощения.

Щеки у блондинки из второго ряда стали свекольного цвета. Но мэр, сделав ей выговор, решил и сам удовлетворить свое любопытство:

– Пани Соня, а вот такой вопрос… Вы знакомы со знаменитостями? Ну… не знаю… с Кшисем Ибишем,[22]22
  Кшиштоф Ибиш (род. 1965 г.) – польский телеведущий, актер, журналист. Вел ряд развлекательных передач на польском телевидении, в том числе и шоу «Очарование пар» («Czar Par», 1993–1996).


[Закрыть] например? Знаете, он мне так нравится, еще со времен «Очарования пар».

– Э-э-э… – Сабина, придя в некоторое замешательство от столь неожиданного поворота, лихорадочно раздумывала, что на это, собственно, ответить. – Э-э-э… в общем, нет, я с ним не знакома, – выдавила она наконец.

По залу прокатился разочарованный гул.

– Но уж «Великолепную домохозяйку»[23]23
  «Великолепная домохозяйка» – польское телевизионное реалити-шоу.


[Закрыть] вы точно должны знать, у вас с ней, кажется, один парикмахер, не так ли? – Бесцеремонный брюнет в кофте с надписью «Я победитель!» многозначительно подтолкнул локтем сидящую рядом худышку с короткой стрижкой в футболке с логотипом производителя презервативов и надписью «Дырекс».[24]24
  Игра слов: контаминация названия марки презервативов «Дюрекс» и слова «дыра».


[Закрыть]

– Боюсь, что и вас мой ответ разочарует, – сказала Сабина, бросая умоляющие взгляды в сторону Криса Конрада.

Тот продемонстрировал хорошую реакцию и плавно перешел к финальному этапу вечера. Перед столиком гостьи выстроилась длиннющая – более ста человек – очередь. Каждый держал в руках экземпляр ее книги – или даже несколько – и рассчитывал получить автограф; каждый хотел хоть двумя словами перекинуться с известной писательницей, то и дело появляющейся на страницах светских журналов; каждый поздравлял ее с переездом и уверял, что Миколово – отличное место жительства для литератора: «Здесь тихо, спокойно…» Заикаться о кофемашине после замечания мэра уже не отваживался никто. Сабина, посматривая на постепенно уменьшающуюся группу людей, понемногу успокаивалась, несмотря на то, что охотники за автографами без всяких церемоний подсовывали писательнице вместо ее книг свои блокнотики. И она расписывалась там, где находила свободное место, втискиваясь между Збышеком Водецким и Аней Вышкони.[25]25
  Упоминаются представители польского шоу-бизнеса: Збигнев Водецкий (род. 1950) – польский певец, композитор, телеведущий; Анна Вышкони (род. 1980) – польская поп-рок-певица, композитор, вокалистка популярной молодежной группы «Łzy» («Слезы»).


[Закрыть] Были в толпе и те, кто хотел во что бы то ни стало сфотографироваться с гостьей. Эти даже не находили нужным произнести несколько приветственных слов, просто становились рядом, напускали заученное для фото выражение лица – щелк, и готово. Напоследок Сабине пришлось сделать запись в хронике местной библиотеки, в памятной книге общины и района и оставить несколько автографов на плакатах. Так незаметно прошел еще час, и в конце концов в опустевшем зале остались только Сабина и верная пани Мариола из секретариата.