Текст книги "Зона влияния"

– Да, мир сам решает, кем мы должны быть… Но ты же сказал, что будешь юристом.

– А кем я еще могу быть с таким папой?

– Он тебя заставляет?

– Ты знаешь, мой отец такой… как бы объяснить… Он никогда не заставляет что-то делать. Но он все вывернет так, что ты сам решишь, что хочешь этого. В работе юриста нет ничего плохого. Я многое знаю из этой сферы. Папа много объясняет и рассказывает. Можно получать хорошие деньги. А как иначе без них? Да и у него куча связей. И он хочет, чтобы наш род был… ну, типа, чтобы мы из поколения в поколение передавали профессию.

– Но все-таки, чего бы ты хотел сам?

Райан ничего не ответил, вместо этого позвал наверх. Его ножки перебирали стремительно, и он совсем не ждал меня.

Из кладовки он достал деревянный ящик, открыл его и начал по частям собирать телескоп. И только когда мы вышли на улицу, и я заметила, какой сегодня солнечный день, в голову пришла логичная мысль:

– Разве днем можно что-то увидеть?

– Конечно.

– Солнце?

Райан улыбнулся и через телефон начал изучать небо.

– Что ты делаешь?

Я посмотрела в его дисплей: там была какая-то звездная карта.

– Это приложение показывает, где что расположено… планеты, звезды, – казалось бы, звезды видны лишь ночью, хотя днем они на том же самом месте. Райан указала пальцем в небо:

– Там Венера, – он заглянул в телескоп и отрегулировал его, – совсем чуть-чуть видно.

Всю планету невозможно было увидеть, но очертания одной из ее сторон – да.

– Классно. А Марса нет поблизости?

– Нет. Но Марс вполне можно увидеть и невооруженным глазом ночью.

– Если знать, куда смотреть?

– Он очень яркий по сравнению с другими звёздами. Большой. И очень желтый. О, черт! Я забыл покормить Патрика.

Райан торопливо наполнял миску водой и резал морковку. Я рвала капусту. Оставили еду и питье в клетке кролика, и не стали закрывать дверку домика. Покромсав овощи, Патрик вышел погулять по двору.

– Ты должен был покормить его еще… – я сама не заметила, как начала отчитывать Райана за то, что он забыл о бедном животном.

– Да-да, я обычно встаю рано, – с виноватым выражением лица заткнул меня он.

Я пришла домой поздно вечером, так как после кормёжки кролика мы с Райаном решили разобрать засохшие грядки: собрали мусор, сложили клеёнки, перекопали землю. Слегка привели в порядок кусты у забора. Убрали мертвые листья с территории. Патрик все это время прыгал между нами, смешно шевеля носиком и ушками. Не осознавая того, он развлекал нас. А иногда попадал прямо под лопату, и от этого веселье сразу прекращалось. «Что с ним будет, когда ты уедешь отсюда?» – спросила я. «Есть люди, которые возьмут его к себе», – погрустнев, ответил Райан. Убравшись на улице, мы заказали китайскую еду и включили фильм «Луна 2112». После, нехотя, я отправилась домой.

Сейчас, когда я знаю, что Райан – совсем еще ребенок, мой мозг как будто специально заставляет меня обратить внимание на все его детские черты: в лице, в поведении, в привычках, в телодвижениях. Теперь сложно воспринимать его, как мужчину. Но хуже всего то, что проблема даже не в этом. В одночасье вдруг стали болезненно привлекательны его еще мало видящие глаза. Почему, смотря на него, я хочу быть в его мире? Я вроде бы не так стара, чтобы снова захотеть в детство, но с Райаном теперь вдвойне ощущаю его нехватку. В чем истинная причина, что взрослый западает на ребенка? Неужели у меня проблемы с психикой? Или слишком ценны наивность и сочувствие, что ради них ты готов вторгнуться в интимную жизнь подростка…

Дорога заняла совсем немного времени, поэтому я не успела найти ответы на свои вопросы.

***

Ресторан располагался таким образом, что гостям открывался потрясающий вид на океан. Хотя, наверное, Билл и Райан уже привыкли к такому. На террасе, где мы сели, столики были не слишком роскошные, в отличие от тех, что стояли в зале. Мне было все равно, но почему-то казалось, что отцу Райана они не понравятся. Пока мы его ждали, заказали выпить. Холодный кофе для себя выбрал Райан, а мой выбор пал на шампанское с клубничным пюре. Я хотела выбрать что-то безалкогольное, но не устояла перед шампанским.

Из зала доносилась ненавязчивая музыка, перебивавшая шум океана. Ветер раздувал тюль вокруг, формируя дополнительные звуки. Разговоры людей слились в один невнятный гул. Но мы с Райаном, выстроив невидимое поле посредством наших душ, смогли отгородиться ото всех.

– Мы бы и без отца сюда пришли.

– Ты где-то подрабатываешь?

Не подумала, что этим вопросом могу поставить его в неловкое положение.

– Летом – да, сейчас – нет. Ты думаешь, у меня нет денег, чтобы сводить тебя сюда?

– Возможно. Но это нормально, ты ведь еще школьник.

– У меня достаточно сбережений, хватит до того момента, когда начну работать сам.

– И когда это произойдет?

– Когда перееду в Кембридж.

И он сразу отгородился, словно вспомнил что-то важное.

– Что-то случилось?

Вытянувшись на стуле, Райан через джинсы коснулся своей щиколоткой моей.

– Просто я-то уеду, а ты останешься тут, – он растянул губы в грустную улыбку.

Снова, не подумав, я рассмеялась. Не заливистым смехом, конечно, но все же. Просто поразила предполагаемая серьезность его намерений.

– Что? – не понимая моей реакции, спросил Райан.

Попыталась выкрутиться:

– Эм, в любом случае это будет лишь следующим летом.

И тут мы разделились.

– И что?

– За это время все может измениться. Я имею в виду, может, мы не будем вместе. Может, ты сам найдешь… другую, – прозвучало грубо и пренебрежительно, пусть и правдиво, – Райан, извини, но я правда не представляю нас вместе.

– Тогда зачем ты тут?

Он задал абсолютно правильный вопрос. Я бы даже чуть активнее поразмыслила над ним, если бы не появился Билл со своей сверкающей улыбкой. Его карамельный цвет лица как будто еще больше потемнел. И кожа казалась слишком рельефной, как будто загар остался после тяжелых трудовых будней, нежели после трехнедельного отпуска где-нибудь на Гавайских островах. Его серый с блестящим металлическим блеском костюм идеально ему подходил. А благодаря лиловому цвету рубашки он выделялся на фоне остальных мужчин на террасе. Хоть кто-то из нас троих принарядился.

После произнесенных условностей мы, наконец, начали заказывать еду и общаться более живо. Райан, сидевший без настроения, выбрал бургер с картошкой. В ответ на это Билл спросил:

– Что-то случилось?

А официант добавил:

– У нас этого нет.

Райан ничего не ответил, и Билл бросил взгляд на меня.

– Вы поругались?

Не успела я ничего ответить, как Райан раздраженно вставил:

– Нет. Тогда seafood paella.

– Что-то еще? – официант продолжал разбавлять наше трио.

– Sea Scallop, – заказала я. Это были обжаренные морские гребешки. Билл заказал то же самое, что и я.

– Вы хотели это изначально или после меня заказали?

– Хотел именно это.

Он решил порассуждать на тему наших напитков:

– Райан как самый настоящий American teenager пьет cold vanilla coffee, – улыбнулся он, – еще, почему он это пьет – ему просто не нальют здесь алкоголь.

Затем он остановил взгляд на мне:

– А ты? Россини – почему?

– Мне нравится его вкус.

– Наверняка в меню было что-то еще, что тебе нравится.

– Да, но именно сейчас мне захотелось его.

– Почему? Как думаешь?

Он поставил меня в тупик, но его, казалось, вечная улыбка подбадривала, внушая, что пока все хорошо.

– Пап, какая разница?

– Человек заказывает тот или иной напиток не только потому, что он ему нравится, но и потому, что у него, к примеру, улучшается от него пищеварение. Или он хочет произвести впечатление на кого-то, поэтому заказывает самое дорогое. Или это просто привычка – пить, к примеру, бурбон каждую пятницу. Или данный напиток – единственный в меню, который он может себе позволить. Так почему именно Россини?

– А еще пьют просто для наслаждения, – невнятно дополнил Райан.

Все-таки Билл умеет делать такое щенячье выражение лица, после которого очень сложно его послать. А мимика работает просто идеально. Морщины, видимые и невидимые, поры, волоски на лице – все это он держит под контролем, как самый настоящий актер.

– Он всегда такой. Можешь не отвечать, – подытожил Райан, тяжело выдохнув.

– Вам действительно интересен глубинный смысл моего выбора?

– Пап, а какой твой любимый напиток?

– Ты знаешь, я не пью.

– Я не только про алкоголь…

Но Билл так и не ответил Райану, понимая, что сын лишь пытается отвлечь его.

– Не думай, что только к тебе у меня повышенное внимание. Мне интересен глубинный смысл многих вещей.

Все же он заставил мои клыки прорезаться еще больше:

– Скорее всего, я выбрала Россини, а не кока-колу, как обычно, потому что знаю, что в ближайшее время я его нигде не выпью – всю следующую неделю я буду работать. До Россини мне не будет никакого дела. Тем более, для того, чтобы выпить его, придется зайти в приличный ресторан. А мне совсем не хочется этого делать. Особенно в том виде, в каком я обычно появляюсь в будние дни. Я не хожу на работу в костюме за тысячи долларов, как вы, поэтому не хочу столкнуться с пренебрежением в том месте, где мне подадут этот коктейль. Я нагло воспользовалась ситуацией, зная, что здесь мне не придется платить, и заказала именно Россини. А еще хочу отметить, что слово Россини и любое другое красивое, но вычурное название питья или еды в этом месте, и не только в этом, звучит гораздо эффектнее, нежели просто «клубничное пюре с газированным вином», чем этот напиток и является. И, произнося это название, ты как будто пытаешься самому себе придать значимости. Приближаешь слова и вещи вокруг к жалкому подобию произведения искусства. Все равно, что делать фото для своей страницы в соцсетях, тем самым показывая, что твоя жизнь подобна историям каких-нибудь героев из посредственных «Завтрака у Тиффани» и «Ромового дневника». Хотя на деле твоя жизнь такая же убогая и жалкая, как и у большинства. Даже если ты живешь в большом белом доме и тебе не надо думать о деньгах.

И не знаю, почему в конце я сказала: «Всё и все вокруг лишь фантики без конфет», – и именно к этому придрался Билл.

– «Всё и все вокруг…» – Райан тоже?

Его губы были растянуты в ту же самую улыбку. Голубые глаза стали еще более голубыми, а пиджак приобрел легкое лиловое свечение, наверное, от рубашки.

– Да, и я, и вы.

– Мы – пустышки?

– В какой-то степени. И знаете, почему? Потому что мы лишь следуем по заранее написанному сценарию. И то, что мы здесь встретились, решили не вы, когда позвали меня на ужин, и не я, когда согласилась на предложение, это уже было в этом мире – в мире, который слишком сложен, чтобы мы думали, что сами делаем выбор.

Сама удивилась тому, что сказала. Как будто сформулировала для себя свою собственную философию, которую так долго пыталась разработать. Наверное, число «Пи» навело меня на мысль, что у всего есть свой сценарий. Ведь если после запятой этого числа содержится невообразимое количество цифр, которыми, по предположению математиков, можно описать весь мир, то тогда можно заключить, что все предопределено, и мы не можем ни на что повлиять. Но, осознав это, я не разочаровалась в жизни. Я не собиралась, как буддисты, плыть по течению. Ведь какие бы тайны мироздания мне ни открылись, в любом случае у меня оставалась одна единственная задача – достойно прожить жизнь.

– И этим высказыванием ты уравняла всех нас! Жить гораздо легче, когда понимаешь, что сценарий уже есть, и роли всем розданы. Но ведь кто-то получил слова официанта, кто-то – адвоката, а ты – слова эмигрантки. И ты с этим все равно не согласна, иначе ты бы не пыталась улучшить свою жизнь здесь.

– Нет! Я не пытаюсь, я следую плану, одним из пунктов которого является выживание.

– Но это не наша философия. Так ты тут ничего не добьешься. А мне бы не хотелось, чтобы с Райаном был такой человек.

– Пап, зачем ты так говоришь? Порассуждайте лучше, почему вы все-таки взяли гребешки.

И тут я поняла: вот почему Райан так привлекателен – он еще не обременен тяжестью выдуманных смыслов.

Нас потревожил телефонный звонок – Билл отошёл.

– Извини за него, это его привычная манера вести диалог.

– Ох, поэтому я должна это терпеть?

– Конечно, нет. Ты знаешь, он редко высказывает свое мнение, если он не в суде, конечно. Просто, когда ты пытаешься что-то отстоять, противнику видны все твои слабые стороны.

– Игнорировать его предлагаешь?

– Лучше сама задавай вопросы.

– Хочешь, встретимся завтра?

– Зачем?

– Ты будешь, как твой отец, допытываться?

Пришел Билл, и Райан не успел ничего ответить, лишь бросил на меня игривый взгляд. Несколько долгих мгновений мы не отрывались друг от друга.

– Кошмар! Новый помощник уже успел потерять документы. Опись сделать не смог. Все, что не знает, гуглит, или отвлекает коллег вопросами. Слово «апелляция» пишет с ошибкой. Представляю выражение лица судьи, когда получит апелляцию с одной «л». А вы уже, я смотрю, помирились. Современная молодежь все быстро делает: мирятся так же скоро, как ссорятся, а расстаются, не успев встретиться.

– Билл, как вы думаете, через сколько мы с Райаном расстанемся?

– Вы и не встречаетесь.

– Нет, встречаемся, пап.

– Алекс, а сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

Билл хоть и задал этот вопрос так, будто итак знал приблизительный ответ, но все же удивился.

– Как и у вас с мамой почти.

Билл тяжело выдохнул:

– Хорошо. Я даже не буду напоминать тебе, Алекс, что за совращение тебе грозит тюрьма.

– Пап!

– Райан!

– В суде я скажу, что мы пара.

– Суд разбирается исходя из доказательств, а не истины, не забывай, Райан! И я очень сомневаюсь, что у тебя хватит опыта побороться со мной, – Билл пристально посмотрел на меня:

– Не надо, Алекс. По-хорошему, я вообще должен запретить вам общаться. Но я этого не делаю, как ты заметила. Бракоразводный процесс длится примерно… Сколько, Райан, в среднем?

– Пап…

– Сколько? – уже без улыбки повторил Билл.

– Полгода, наверное. Откуда я знаю?

– Вот, полгода. Хотя, ладно, даю год. Все-таки Райан только летом переедет в Кембридж. Потом я продам дом, и вряд ли Райан будет приезжать сюда. Здесь у нас – никого. Он будет приезжать ко мне, в Нью-Йорк, на выходные, на каникулы и на праздники.

Я не знала, что ответить ему. Билл был полностью прав, хоть и всё сам решил за сына. В любом случае стать специалистом гораздо круче, чем быть, к примеру, как я, безработным актером.

– Если бы мама была жива, она бы с тобой поспорила.

– Это верно – она любила поспорить.

– И ты не можешь отрицать, что через год я могу оказаться, где угодно и заниматься, чем угодно…

– Нет, могу. Ты будешь учиться в Гарварде.

– Но даже если все пойдет по твоему плану, мы с Алекс сами решим, как нам быть. В конце концов, люди и на расстоянии бывают вместе.

Билл усмехнулся и обратился ко мне:

– Александра, скажи, ты веришь в любовь на расстоянии?

Жизненный опыт показал мне, что чем дальше физически люди друг от друга находятся, тем скорее расстаются. Или берут большой перерыв, и потом судьба сама их сводит, если нужно. Я не знала, что ответить на вопрос Билла, и он решил ответить за меня:

– Отличный пример того, как молчание может сказать гораздо больше.

– Билл, у вас есть женщина, которую вы любите?

– Да, Сильвия – мачеха Райана, а Генри и Эдвард – его сводные братья, мы живем на Манхэттене, я недавно обновил квартиру в Гринвич-Виллидж.

– Я спросила о том, кого вы любите, а вы закончили тем, что у вас квартира на Манхэттене.

Образовалась неприятная пауза.

– Райан в последний раз был у меня вместе с бывшей подружкой Оливией – ужасная девушка…

– Пап…

– Я только хочу сказать, что Алекс гораздо лучше. Та красила ногти своей собаке.

– Это он на YouTube увидел.

– Виделся с Сэмом, ее отцом, вчера – случайно встретились в магазине, – Билл говорил об этом всём как будто шутливо, наверное, чтобы не придавать серьезности своим насмешкам, – он сказал, что она не собирается в университет. Будет и дальше снимать видео про косметику.

– Сейчас на этом можно хорошо заработать.

– И стать дебилом.

К моему удивлению, когда речь зашла о бывшей подружке Райана, Билл поумерил свой пыл в отношении меня. Судя по их высказываниям, Оливия учится в одной школе с Райаном, и, соответственно, должна быть одного возраста с ним, раз они в выпускном классе. Чем тогда она не угодила Биллу? Заниматься в подростковом возрасте подростковыми вещами – это нормально. Красить ногти собаке, наверное, тоже можно иногда. Или он желает видеть рядом с сыном неприлично умную его ровесницу? Тогда да, мы с Оливией как претендентки на роль подружек отпадаем. А вообще, кажется, у Билла самого какие-то проблемы и комплексы. Женоненавистник! Точно. Хорошо, что наш официант – парень, а то бы девушке, я уверена, тоже от него досталось.

***

Я открыла дверь своей квартиры, и мы с Райаном вошли в темноту. После приставаний к переключателю света лампочки так и не загорелись. Я понимала, что все разом они перегореть не могли, поэтому предположила, что выбило пробки, и надо искать управляющего. Ну, или Господь меня услышал и создал все условия, чтобы мальчик, который одной ногой в Гарварде, а другой в своей квартирке на Манхэттене, не разглядел ужаса, в который только что попал. Райан тоже пошутил, что я настолько не хочу показывать ему свое скромное жилище, что решила устроить такое. Тем не менее мы не стали сразу же искать домоуправляющего, а просто включили фонари на телефоне, и я заварила масалу. Зная, как американцы относятся к чаю, постаралась заварить траву, как можно лучше.

– За этот год папа в третий раз приехал.

– Тебя это беспокоит?

– Нет, я к тому, что скоро конец года, и на Рождество я поеду к нему и Сильвии.

Мы сидели, и мне всё нравилось. Это совсем другое ощущение, нежели если бы передо мной был мой ровесник. С Райаном казалось, что время и пространство вокруг двигались иначе. И я сама как будто чувствовала себя моложе и бодрее. И вдруг он спросил меня:

– Не хочешь переехать ко мне?

Но все же разница в понимании многих вещей просто колоссальна. Что Райан, что та Сьюзен – такие открытые, готовые впустить меня в свои дома и домики на дереве, даже не задумываясь о последствиях.

– Райан! Что ты несешь?! Мы знакомы третий день.

– И что? С отцом я вопрос улажу.

– Ничего ты не уладишь. Твой отец четко дал понять, что не желает видеть нас вместе.

– Тем не менее мы сейчас вдвоем.

Мне снова стало смешно, потому что говорить так серьезно о чувствах спустя три дня знакомства очень глупо. Или это мне так трудно поверить в то, что я действительно нравлюсь Райану. И все же одна половина меня очень хочет быть с ним. А другая часть пытается оторваться от всего, что связано с ним. Теперь я понимаю, почему Аркаша, мой первый и единственный парень, который был старше меня примерно на столько же, на сколько я – Райана, так странно вел себя в самом начале наших отношений – отталкивая, не желал прощаться.

– Райан…

– Если я тебе нравлюсь, то не отталкивай меня, пожалуйста.

Наверное, впервые я смогла почувствовать иностранца, и мы оказались с ним на одной волне. И именно Райан впустил меня в свой поток. А я его – в свой. Свет, горевший слева, доставал до нас обоих, и визуально им мы были связаны. А правую щеку Райана все больше и больше проглатывала темнота, или это была я…

Глава 5

С тех пор, как у меня появилась пара, я всерьез задумалась о своей карьере и о моем предназначении в этом мире. Вкусив хорошей жизни, я поняла, что достойна большего, как и другие американцы. Поэтому следовало скорее выбираться из эмигрантской жижи, чтобы соответствовать социальному статусу своего нового парня. «Нужна престижная высокооплачиваемая работа!» – убеждала я себя. И пока занималась поиском, поражалась всяким русским с блогами на YouTube. В них они рассказывали, на каких крутых должностях работают и как много зарабатывают, проживая в Штатах. «Неужели они такие успешные? – не верила я. – Почему у меня не так?» Хотя, конечно, теперь со мной Райан, и глупо говорить, что я в аутсайдерах. Большинство иностранцев, которые сюда приезжают, женятся или выходят замуж за соотечественников. А я встречаюсь с мальчиком из приличной американской, пусть и не полной, но семьи. Считай, из Гарварда. Этими рассуждениями я завершала поиск работы и скорее отправлялась к Райану.

В американском доме я проводила очень много времени. Из-за этого начала реже брать смены в бизнес-центре и почти перестала записывать пробы на кастинги. Денег вместе с тем не прибавлялось. Но впервые в жизни меня это не волновало. Зато вместе с моим мальчиком мы много смотрели на звезды, как бы банально это ни звучало.

Еще до встречи с Райаном я начала интересоваться естественными науками и даже понемногу разбирала некоторые темы из этой области. В особенности меня очень привлекала физика, потому что те знания, которые в ней содержались, многое объясняли о мире и давали ответы на мои личные вопросы. Поэтому я была безмерно рада, что у меня появился именно Райан, который тоже отчасти всем этим увлекался. С демонстрацией наглядных астрофизических примеров во время совместных поездок за город все становилось еще яснее и занимательнее.

Иногда мне казалось, что именно изучением физического мира, я бы хотела заниматься всю жизнь. Я бы с удовольствием устроилась на работу в какой-нибудь научно-исследовательский центр помощницей для физика-экспериментатора. Райан в ответ на мои сомнения, хочу ли я и дальше развиваться в актерской профессии, говорил, что для того, чтобы понять, что ты действительно хочешь делать по жизни, нужно подумать о деле, которым можешь заниматься, не напрягаясь. Конечно, я это и без него понимала. Поэтому в ответ, пока мы символично искали созвездие Кассиопеи, сама спрашивала, как он собирается работать юристом, если горит астрономией. В итоге мы лишь жалели друг друга, что судьбы наши шли отдельно от наших желаний.

Вообще, с того самого момента, когда в домике на дереве Сьюзен я взяла «Над пропастью во ржи», книги стали неотъемлемой частью моей жизни. Если становилось плохо, ломала депрессия или хотелось уйти из реального мира, я открывала какой-нибудь роман. Будь то «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера или «Тело» Стивена Кинга. Благодаря книгам я отвлекалась от проблем, и они в дополнение давали огромное количество материала для размышлений. Даже стало обидно со временем, почему их раньше не было в моей жизни. Как только я начала много читать, сразу вспомнились знакомые и друзья, которые тоже всегда очень активно читали. Были они такими же одинокими, как и я, когда только-только вставала на ноги здесь, в Штатах. Теперь понимаю их настроение и поддерживаю мысль, что в книгах можно найти больший мир, чем в некоторых людях. Но Райан к этим некоторым не относился.

Впервые в жизни мне выпал шанс отметить День Благодарения в настоящей американской семье. Мой мальчик позвал меня в гости к своей бывшей девушке Оливии, а точнее, к ее семье. Представляю, каково было их удивление, когда он рассказал про меня, учитывая, что Райан – бывший их дочери. И каково было мое возмущение, когда он прислал мне приглашение в мессенджере, убеждая, что семья Оливии совсем не против меня. «Оливия уйдет на обед к родителям своего нового парня», – успокаивал меня мой парень.

***

Надев толстовки с капюшонами, джинсы и кеды, мы с Райаном отправились к Уайтам.

Жилище их было такое же большое и слегка потертое, как и дом Райана. Мне понравилось, что у него были всякие пристройки в виде веранд, которые выбивались из общего стиля. Так дом хотя бы немного отличался от других. Странно, что американцы постоянно переезжают. Их дома кажутся такими уютными, и они столько вкладывают в их содержание. Чего только стоят идеальные лужайки.

Постояв на крыльце под навесом какое-то время, мы зашли в дом. Я думала, мы ждем, когда нас впустят, а оказалось, Райан просто давал мне осмотреться. Единственный, кто привлек внимание, был маленький песик, нисколько не лаявший на нас. «Патрика хочу оставить им, когда уеду», – сказал Райан перед тем, как мы вошли. Из гостиной доносилось чье-то интервью из телевизора. Райан громко позвал Мери-Эдит, маму Оливии. Вышла женщина в красных узорчатых штанах, в белом свитере и с шарфиком на шее. Ее внешность показалось мне не совсем американской. Уже потом Райан сказал, что она наполовину француженка. Обняв Райана, а потом и меня, она поприветствовала нас.

Пройдя в комнату, я увидела большой прямоугольный стол с красно-бордовой скатертью. На нем уже располагались пироги, накрытые фольгой. «Яблочный, тыквенный и с пеканом», – отметила Мери-Эдит. Стояли бутылки с винами, а между ними какая-то маленькая игрушка-индюшка. Повсюду разбросаны мандарины, яблоки и маленькие тыковки. Я увидела несколько оленьих рогов над телевизором и одну полноценную голову оленя, висевшую на стене – жуткое зрелище.

Вдруг заиграла музыка из «Лебединого озера» Петра Чайковского. Появился мужчина в кепке, невысокий – Райан точно выше него. Танцевальными движениями, похожими на балетные, он приближался к нам. Остановившись в центре комнаты, он попытался сделать несколько пируэтов и поворотов на одной ноге. Утрированно тянул стопы и пытался сделать волны руками – получалось криво. Не выдержав, Райан молча подключился к его танцу. Я же стояла в сторонке, не решаясь закрутиться вместе с ними. Настроение музыки поменялось, и Райан переменил свой стиль движений. Вдруг он начал двигаться как робот, неумело дергая конечностями. Было очень смешно смотреть на них двоих. «Знаешь, кто написал музыку?» – спросил меня папа Оливии. Было бы очень позорно, если бы я не знала, кто это. «Впервые встречаем русских гостей», – продолжил он. «Надеюсь, после знакомства со мной ваше мнение о русских людях не испортится», – с надеждой произнесла я. «И твое – об американцах», – ответил Сэм.

Позже подошли другие члены их семьи. Я с ними лишь поздоровалась и больше практически не общалась, так как была увлечена шведским столом, который подготовила Мери-Эдит. У них очень интересная и удобная система расположения блюд, отличная от российской: гарниры, соусы, мясо, закуски – все это располагалось на кухне, и нужно было самому с тарелкой подойти и положить себе, сколько надо. Я хотела оформить свое блюдо, как в американских фильмах, которые я смотрела когда-то давно. И, конечно же, я взяла индейку, пару кусочков ветчины, картошку, маленькие морковки и несколько брюссельских капусток, хоть они мне и противны. И самое главное – я положила себе зеленый горошек, который так часто видела на тарелках у американцев. Что творилось в моей голове, когда я, наконец, оформила блюдо, как надо… эти островки популярной еды и зеленый горошек грели мою душу еще больше, чем Райан. Я была так заворожена этим, что даже не сразу заметила Оливию, вместе со своим парнем спустившуюся с верхнего этажа. Первыми ее почувствовали мои уши. После почти четырех лет обучения актерскому мастерству я научилась выделять из общего гула уникальные голоса. То, как говорила Оливия, было бесподобно. Особенно невыносимо было ее слушать спустя пять минут звучания. А проблема была в том, что ее речь начиналась не из живота, а соскальзывала прямо с языка – настолько голос был не поставленный. То, что он высокий и очень звонкий, думаю, отмечать и не надо – само собой вытекает из предыдущего моего замечания. А она еще интересовалась журналистикой и хотела стать телеведущей…

Но в целом Оливия была симпатичной и милой девочкой. Типажи у нас с ней разные, поэтому было забавно отметить, что Райану когда-то нравилась она, а сейчас – я. На ней был свитер цвета хаки и черные обтягивающие джинсы. Ее темные длинные волосы были искусственно завиты. Рекламная улыбка освещала собой праздничный стол. На зубах, видимо, установлены виниры – уж больно они ровные и белые. Форма лица ее очень кукольная, и кожа такая ровная из-за косметики. Присмотревшись, я заметила, что губы у нее увеличены. В семнадцать лет!

Они с Райаном очень холодно поздоровались, а мы с ее парнем Пабло – тепло. Нас никто не представил друг другу, поэтому мы сами сработались, оказавшись с тарелками в руках у шведского стола. Сначала я думала, ему лет тридцать, но оказалось, двадцать. Черты лица его чем-то напоминали итальянские, особенно нос. Цвет кожи был такой же карамельный, как и у Билла. Только у Пабло загар спортивный и источает зной, а у Билла он как будто втягивает всё в себя, так как кожа нуждается во влаге. Пабло был таким же веселым и жизнерадостным, как и Оливия. Все те минуты, что я их видела, они снимали видео на телефон и делали фото.

Перед тем, как начать есть, мы все взялись за руки, закрыв глаза. Никто ничего не говорил. Просто нужно было про себя поблагодарить Бога за этот день. А потом я отведала один из лучших ужинов в своей жизни. Или я немного преувеличиваю, потому что впервые ем чужую домашнюю еду за таким большим столом в Америке. Пироги с ванильным мороженым были объедением. Тыквенный брать не стала – с детства ненавижу тыкву. Но попробовала кусочек у Райана, и неожиданно пирог мне понравился.

Оливия с Пабло ушли практически сразу, так что все прошло не так ужасно, как я думала. Нас даже пригласили на Рождество, но Райан сказал, что мы поедем в Нью-Йорк. Для меня это было такой же новостью, как и для остальных.

– План такой: на Рождество мы летим в Нью-Йорк, после – в Мэн, Портленд. Познакомлю тебя с моими бабушкой и дедушкой. В Портленде зимой очень круто. Снега больше, чем в Нью-Йорке…

– Райан! Я не поеду.

Грусть и раздражение отразились на его лице.

– Алекс, Рождество – семейный праздник, и моя семья там – я не могу не поехать.

И он ушел за добавкой.

***

Листья кружились у асфальта. Ветви деревьев и пальм судорожно дергались. Слабый свет из рыхлой черноты сверху еле доходил до нас. Райан, спрятав руки в карман, а голову – в капюшон толстовки, пятясь, шел передо мной. С каждый мощным порывом я чувствовала, как его спина принимает удар на себя. От ветра его плечи машинально поднимались вверх, складки вокруг глаз становились длиннее, а волосы у лба спутывались.

– Иногда ночью перед сном я пытаюсь представить, что там, в космосе. Ну, там… черную дыру и то, что за ней… И будто во мне есть все ответы. Но чем больше погружаешься в эту абстракцию, тем страшнее становится…

– И как будто сходишь с ума.

– Да, это делает тебя безумным.

– У меня тоже голова кругом, когда смотрю туда. И никакие занятия по праву не дают схожих ощущений.

Райан развернулся на сто восемьдесят градусов и продолжил идти, уже смотря вперед. Ветер продолжал нападать на нас с разных сторон.

– Ты знаешь, я всегда думала, профессии бывают двух типов. Одни направлены на людей, а другие как бы тоже, но они больше про суть вещей. Юрист, например, помогает регулировать отношения в социуме – это про людей и их бытовые проблемы. То же самое актеры, экономисты, дизайнеры, продавцы. А есть люди, которые изучают первозданный мир. Геологи, физики, биологи. И с одной стороны, это тоже все про людей и для людей, но это гораздо глубже. И я не имею в виду, что ценность труда актера, к примеру, или дизайнера меньше, чем астрофизика. Но сама бы хотела, чтобы мой труд относился ко второму типу профессий.