Текст книги "Зона влияния"

По дороге к получателю думала только о том, что надо было взвесить бочку. Но звонить в техническую поддержку и жаловаться, что меня обманули с весом, не было смысла. Ведь они бы тоже попросили взвесить коробку в ближайшем магазине. Но тратить время и силы на это не было возможности – себе дороже выйдет. У меня каждый метр на счету, и каждый дается с большим трудом. Руки уже не слушались меня, болели и дрожали. После каждых пройденных мною пяти метров, я останавливалась передохнуть. И так всю дорогу. В метро мужчины, видя, как я загибаюсь, помогали пронести бочку. В эти моменты хотелось заплакать от их доброты. Они, наверное, и сами поражались весу, когда поднимали коробку.

Наконец, я доехала до нужного пятиэтажного здания. Все гадала, на каком этаже располагается офис. Когда звонила получателю, чтобы он принял товар, немного намекнула ему, чтобы он сам спустился, но мой английский был не настолько хорош, чтобы убедить кого-то повиноваться. К счастью, мексиканец-уборщик вызвался помочь. Увидев, что я кое-как справляюсь с коробкой, он подошел, спросил этаж. И мы вместе с ним поднялись на пятый. Он тоже, бедненький, прилагал все силы и пыжился, как мог.

Напряжение в руках сходило примерно неделю. Поясница ныла весь день. Болели лопатки. В кровати я не могла найти удобное положение, чтобы тело не изнывало от боли в мышцах. Самое грустное и тупое в этой ситуации было то, что я сама во всем виновата. Сама взяла заказ, зная, что вес груза десять килограмм, сама села не на тот автобус, нырнув в общий поток пассажиров, сама не отказалась от заказа, пожалев двадцать долларов на штраф. В итоге заработала копейки и убила настроение, бонусом продолжила ненавидеть людей. А точнее то, что приходилось с ними контактировать.

На этом я завязала с работой курьера, и следующей ночью я уже натягивала на себя колготки в сеточку, коротенькие кожаные шорты, завязанную под грудью клетчатую рубашку с короткими рукавами и кеды на платформе. Я была «в танцах».

Спустя две недели мне позвонила Жанна и сказала, что я смогу получить рабочую визу.

Глава 4

Прошло два с половиной года.

Сегодня третий Хэллоуин в моей жизни. Мне двадцать восемь лет, я одна и у меня нет ничего ценного. Всё так же снимаю маленькую квартирку, продолжаю работать танцовщицей в ночном клубе и мою полы в бизнес-центре. Иногда снимаюсь в кино. В общем, живу на полную катушку.

Поскольку в клубе я – особенная танцовщица – с импровизацией у меня все в порядке, и я могу завести толпу – менеджеры и гости заведения меня ценят. А секрет успеха в том, что поскольку я не могу позволить себе актерские курсы, то учусь душевному раскрепощению прямо во время танцев.

Микеланджело Антониони в своём фильме «Фотоувеличение» вскользь показал, как следует двигаться под музыку. Внешне вы должны быть с ней на разных волнах. Но внутренне вы – единое целое. Попадаешь в измерение музыки, и она начинает тебя обволакивать. Далее ты можешь почувствовать не только ее звуки и биты, но и элементы иной динамики. И поэтому ты двигаешься не в такт с внешним ее проявлением, а наоборот.

Прочитав сцену из фильма данным образом, я научилась чувствовать музыку и нестандартно двигаться под нее, словно исполняя перформанс каждый раз. Это помогло и на кастингах. Постепенно становилось всё менее страшно делать что-то непривычное во время проб.

Но вернемся к празднику мертвых. В какой-то степени к моему празднику.

Иду в красной куртке и белых штанах-клёш в районе бульвара Сансет. Время – одиннадцать вечера. В фильмах, действия которых разворачиваются во время Хэллоуина, чаще всего показывают спальный район с тематически украшенными домами и детишками в милых костюмах, бегающими за конфетами. Сейчас я нахожусь среди этих ребятишек. Только им не десять-пятнадцать лет, а двадцать-сорок. Рядом со мной Джокеры, космонавты NASA, клоуны-убийцы, роботы, медсестры, Алисы, волшебники из Хогвартса, Франкенштейны, маньяки и их жертвы. Еще есть полуголые мужики в латексе. Женщины в развратных костюмах бабочек, русалочек и эльфиек. Странно, что полиция ничего с ними не делает.

Я же – привидение. Во время шоу на мне будет длинная белая сорочка, парик из длинных черных волос, и, собственно, все. Менеджер Майкл шутил, что будет лучше, если я буду barefoot and nude – босиком и без белья. Я ответила, что на nude у него не хватит денег.

Мне нравился мой сегодняшний образ. Парик практически полностью закрывал мое лицо. И от этого я скорее была похожа на девочку из «Звонка». Но поскольку указаний от Майкла как-то специфически извиваться на полу у меня не было, значит, я все-таки должна быть просто привидением. «На барной стойке!» – уточнил мой менеджер. Ненавижу это место. Стоя там даже в таком балахоне, чувствуешь себя шлюшкой. Уточнила у Майкла по поводу обуви для барной стойки, ведь я barefoot, а он сказал, чтобы я надела туфли. Вот как он себе это представляет?! Маразм полнейший. Решила, что надену свои же белые кеды, несмотря на то, что ткань на них уже полностью отошла от подошвы в районе пяток. Думаю, они все-таки подойдут под мой сценический костюм, потому что сегодня я немного обормот. Даже сорочку мне специально порвали в некоторых местах. Но скорее всего это было сделано для дополнительного обнажения, нежели для драматизма. Ведь сорочка почти до пола, и она совсем не секси.

***

Танцевальный зал ломают басы. Темнота разбивается элементами калейдоскопа. Скелеты, прибитые к стенам, вот-вот оживут и присоединятся к пьющей кровь нечисти, кишащей на танцполе. Этим нелюдям лишь кажется, что они отжигают по полной, но я доведу их до предела возможностей. Повинуясь, они будут двигаться в такт моим раскачиваниям. Уже дважды я чуть не вывернула себя наизнанку ради них, моих рабов, чтобы оставить самые волнующие воспоминания от нашего места порока.

Играет «Give it away» группы «Red Hot Chili Peppers».

За баром мало претендентов на роль моей жертвы. Хотя та четверка парней в конце стойки, думаю, подойдет. Так, опускаюсь на мостик… Хрустнули позвонки. Хорошо, теперь иду прямо к ним. Можно немного позадирать ноги? – нет! Плохая идея – у девочки из «Звонка» не должно быть трусов. Бармен ставит бутылку шампанского прямо перед моим лицом. «Ты дурак?!» – хотела ему сказать. Он указывает на ребят в конце стойки, мол, залей им в глотки. Он так делает иногда – просит какую-нибудь танцовщицу выпить с гостем за деньги – обычная практика здесь. Но в данном случае я отказала ему, бросив злобный взгляд. Двигаемся дальше… Кажется, ребята обратили на меня внимание. Сразу зааукали и заулыбались. Идти мостиком я долго не могла, поэтому меняла позы, параллельно слыша комплименты: «LA-girl», «she wants you», «this is awesome», «cute». Трое парней, довольно-таки молодых, с шотами в руках чуть отшатнулись в сторону. Другой, блондин, чем-то напоминавший скандинава, продолжал сидеть и пытался выстроить со мной незримый контакт, улыбаясь и посматривая на своих друзей, как будто ища у них поддержки. Я извивалась перед ним и даже один раз схватила за голову, как бы поглощая ее, но оставаясь в рамках своего перформанса.

В игравшей песне была такая часть, когда ди-джей никак не мог поставить точку в бесконечно тянущемся музыкальном моменте. Из-за этого и я не могла закончить свой танец. Музыка постоянно обманывала, и ди-джей, казалось, издевался надо мной. В какой-то момент я настолько устала делать финалы, что, расколовшись, совсем вышла из образа девчонки из ужастика и рассмеялась прямо перед блондином.

Но все-таки эта бесконечно тянущаяся жвачка порвалась, и я перебежала на пьедестал.

***

Спускаясь по узкой лесенке в толпу, я сразу ощутила на себе восторженные возгласы публики. Как обычно кто-то попытался меня задержать и познакомиться, но устойчивости и настойчивости ему не хватило. Оторваться ото всех получилось довольно-таки быстро, но один все же оказался проворным. Я почти дошла до двери с табличкой «staff only», как услышала звонкое «the beautiful ghost», такое уверенное и искреннее, что не cмогла его проигнорировать. Тот парень-блондин, которому я ранее демонстрировала свои актерские способности на барной стойке, прорывался сквозь толпу. Оказалось, он довольно-таки высокий.

– Привет.

Он был немного растерян, чуть запыхался, но улыбался.

– Хай.

– It was awesome. You are so cute, – говорил он так, будто до сих пор не мог отойти от увиденного.

Моя очередь что-то сказать. Надо бы сделать это без акцента.

– Сэнкс.

Приблизилась к «stuff only», но он не дал ввести код – встал между мной и дверью.

– Как тебя зовут?

Я улыбнулась, потому что подобные домогательства здесь мне знакомы.

– Мне нужно идти…

– Меня зовут Райан.

Пристальным взглядом пыталась передать ему, что он наглец.

– Я – Алекс, – спустя какое-то время все-таки сказала я.

Протиснула руку к дисплею с кнопками у двери.

– Приятно познакомиться. Ты будешь еще танцевать?

– Нет.

– Как на счет прогуляться?

Я держала дверь открытой, а он ее тихонечко прикрывал. Образовался застенчивый смех. Его взгляд казался свежим и легким, и через мгновение я почувствовала, что хочу побыть с ним подольше.

***

Райан должен был ждать у входа в клуб. Выходя я подумала: а как он узнает меня, все-таки полчаса назад на мне был боевой раскрас и парик. Вдруг вне образа я ему даже не понравлюсь? И какого черта я переживаю из-за этого? Это всего лишь клубный парень. Ладно, что будет, то будет, пусть узнает – даю минуту. Если не справится, то поеду домой. Но Райан практически сразу настиг меня, хоть вокруг было много людей.

– Как ты узнал меня без макияжа?

– По кедам, – он опустился вниз и взял меня за пятку, – они порваны сзади.

Как же стыдно.

Мы дошли до парка. Почти всю дорогу Райан пятился, развернувшись ко мне. Проходя мимо стадиона, под трибуной которого я когда-то ночевала, решила покурить. Райан тоже поджег свою сигарету.

– Почему ты без костюма? – спросила, чтобы просто спросить.

– Я в костюме, – улыбнулся он.

– Правда? И кто ты?

– Бутч из «Криминального чтива».

Осмотрела его с ног до головы.

– Он же лысый.

Райан покачал головой.

– Не совсем.

– Ты сейчас придумал своего героя?

– Думал об этом, когда ехал в клуб, на случай, если костюм обязателен и придется доказывать, что я выполнил условие. Слушай, а откуда ты? У тебя есть акцент.

Менее всего мне хотелось, чтобы Райан видел во мне эмигрантку. Знаю, моя внешность совсем не американская и даже не европейская, она – конкретно русская, славянская. И то, что я пыталась использовать в своей речи лишь те английские слова, которые умела хорошо произносить, несильно меня спасало.

– Угадай.

Райан назвал несколько мест, откуда я точно не приехала, но так и не предположил ту страну, откуда я могла быть.

Мы сели на скамейку, причем Райан практически лег на нее, запрокинув голову к небу.

– Ты часто разглядываешь ночное небо?

Тоже посмотрела наверх: высь синеватая, звезды чуть мерцают.

– Не думаю, очень редко.

– А где? – я не поняла его вопроса, поэтому хотела уточнить, но Райан дополнил. – В LA?

– Да. А где еще?

– В городе Вселенную не увидишь из-за освещения. Город скрывает от тебя небесное и приближает к земному.

Потребовалось чуть больше времени, чем обычно, чтобы я поняла, что он сказал, – мысль нетипичная и не повседневная.

– Ты интересуешься астрономией?

– Да! – с воодушевлением ответил он и безо всякой прелюдии, взяв меня за талию, прикоснулся своими губами к моим. Как же давно я не испытывала легкого экстаза от поцелуя с кем-то. Его техника была какой-то другой, чем-то отличной от методик парней, с которыми я целовалась. – Где ты живешь? – вдруг спросил он.

– Ко мне мы не поедем, если ты об этом.

Он усмехнулся.

– Почему?

Причина не только в том, что я живу в задрипанной однушке. Просто с чего вдруг мы вообще пойдем ко мне? Трахаться? С первым встречным? Пусть и очень «cute»… Но раз предложение пойти именно ко мне поступило от него, значит он точно не маньяк, и мы могли бы поехать к нему. Вдруг у меня больше не будет возможности переспать с тем, кто понравился? Ну и что, что на одну ночь. Зато он красивый.

– Maybe your place?

На дисплее планшета таксиста я увидела наш путь до Вудленд-Хиллз. Когда подъезжали к дому Райана, мне в глаза сразу бросились кактусы, простирающиеся от обочины вглубь долины.

Машина остановилась у большого светлого дома, на первом этаже которого горел свет. Верхушки деревьев выглядывали из-за белого забора. Я удивилась такому жилищу, потому что представляла Райана живущим в какой-нибудь холостяцкой квартире. Одного. Но этот дом явно предназначался для семьи.

– Там кто-то есть?

– Нет, – уверенно произнёс Райан, потом обратил внимание на свет, – а, нет, там никого. – Он посмеялся, – я обычно не выключаю.

– Почему?

– Просто. Приятно приходить домой… Эм… Не знаю, просто нравится, когда свет горит.

Лужайка у него большая, заполненная редкой травой и кленовыми листьями. На дереве установлена какая-то недоделанная конструкция, похожая на дом. У забора – завявшие кусты с цветами и нечто похожее на грядки. В глубине стоит барбекю, пластиковый стол со стульями и какая-то клетка.

– Кто в клетке?

Тут же свернули к ней. Моментально сразил сарайный запашок. Райан включил фонарик на телефоне и аккуратно направил свет на животное. В маленьком домике спал толстый, серый комочек.

– Классный!

– Утром можно будет его покормить.

Поднявшись на крыльцо, я заметила, что стены дома довольно-таки потертые. Видимо, давно их не обновляли. Вокруг лестницы какой-то завал вещей и мусора: много пакетов с пластиковыми бутылками и картонными коробками. Ключ повернулся в замочной скважине, и дверь открылась. Уже горящий свет хорошо освещал коридор с желтоватыми стенами и две гостиные по бокам. В одной я заметила барабанную установку.

– Ты с кем-то тут живешь? – я всё никак не могла унять свой интерес.

– Почти всегда один, – неуверенно произнес он.

Почему меня так волнует это несоответствие большого дома и единственного жителя в нем? Все равно я тут на один раз. Почему так думаю? Потому что секс при первом знакомстве ничем хорошим обычно не заканчивается. Сразу понимаешь уровень нравственности человека. Любой другой или любая другая более-менее симпатичная морда может быть на твоем месте.

С бутылкой джина мы направились в гостиную. Контуры мебели осветились звездным светом из окна. Пройдя вдоль длинного дивана, мы оказались на просторной кухне. Райан достал два бокала из шкафа, «Швепс» из холодильника и лед из морозильника. Пока он занимался напитками, я осматривалась: на плите стояло несколько сковородок с прилипшими к ней остатками еды, на столешнице полно крошек, огуречных и помидорных корешков, коробок из-под полуфабрикатов, на столе блестят маленькие лужицы.

Бокалы ударились друг об друга.

– Ты похожа на одну актрису. Знаешь русского режиссера Тарковского?

– Да, конечно.

Как приятно ощутить русские мотивы.

– Серьезно?

– Тарковский – известный русский режиссер, его многие знают.

Теперь он догадается, что я из России.

– Мои друзья – нет. Ты похожа на актрису из «Зеркала». Но это не самый мой любимый фильм у него. «Солярис» – вот классный фильм.

– Мне больше нравится «Космическая Одиссея».

– А мне еще «Луна 2112». Смотрела?

– Нет.

– Попробую тебя заинтересовать этим фильмом. Притча! Один человек говорит другому: «Будет здорово, если начнут делать наших клонов. Когда понадобится заменить органы, кровь или кожу, то можно использовать клона». А другой отвечает ему: «Главное – чтобы клоном не оказался ты».

– Глубоко.

– Хочешь, как-нибудь посмотрим?

– Можно, – приятно, что он видит нас впереди. – А ты не filmmaker?

– Нет.

– А чем ты тогда занимаешься?

Райан взял паузу, чтобы немного потупить.

– Я – юрист.

– Серьезно?

– Да. Не удивляйся так. Семейное право – моя область.

Очень маленькая комната для такого высокого парня. Вдоль потолочного плинтуса загорается малиновая гирлянда. В центре начинает вертеться вентилятор. Полки забиты всякими вещами: металлические банки из-под напитков, фигурки каких-то человечков, сувениры, книги, странным образом развернутые корешками к стенке. Маленькая русская матрешка приятно удивила. Стикеры торчат отовсюду. Постеры с «битлами» (The Beatles – британская рок-группа) и логотипами популярных брендов. На альбомном листе, приклеенном к стене, написано: «discipline or regret». Один из открытых шкафов полностью забит кроссовками и кедами. Ощущение странное, как будто находишься в какой-то выдуманной реальности. Все-таки слишком сильное влияние оказали на меня американские фильмы. Находясь здесь, я легко могу представить, что утром за мной заедет школьный автобус. До этого мама приготовит мне завтрак, соберет ланч-бокс, папа будет читать газету на кухне и пить кофе. Хотя я ведь уже не школьница. Наверное, за мной должен заехать мой парень, и мы с ним вместе поедем на занятия в колледж. Хотя, вот же он, мой парень, – стоит передо мной, спрятавши руки в карманы джинсов. Мы просто проснемся и поедем вместе.

Несколько мгновений мы неосознанно смущали друг друга. Потом Райан подошел, и мы поцеловались. Захотелось в туалет. Райан объяснил, как до него дойти, и, выйдя из комнаты, я забыла свой путь. Переспрашивать не хотелось, поэтому пошла наобум. Сзади меня – лестница вниз, откуда мы поднялись, справа длинный коридор со множеством дверей. Пока шла, засмотрелась на фотографии на стенах. Даже фонарик на телефоне включила, чтобы хорошенько все разглядеть. Ощущала себя словно в музее на выставке, посвященной американскому быту конца двадцатого – начала двадцать первого века.

На одном из фото изображен маленький Райан, ему тут лет десять-двенадцать, наверное. На другом – его папа, довольно-таки симпатичный, худощавого телосложения, и мама, сероглазая брюнетка с тонкими чертами лица, совсем не похожая на классическую американку. И она не натягивает фальшивую улыбку, в отличие от мужа. А вот и мама с Райаном – все-таки он больше похож на нее, чем на отца. Фотография Райана с друзьями на фоне школы. Снова Райан с какой-то девочкой-брюнеткой на фоне школы. Он совсем не изменился. Вот и еще фото с друзьями и с этой брюнеткой. И одет он в то же, что на нем сейчас. Снова Райан в школе… О, Господи!

Открыв дверь так, что она, ударившись, отскочила от стены, прямо с порога наехала на клубного парня:

– Сколько тебе лет?!

Напуганный Райан лежал на кровати с телефоном в руках. Ему было страшно мне ответить, поэтому я еще раз спокойнее спросила:

– Сколько тебе лет?

Он сел и с внезапно хриплым голосом сказал:

– Недавно исполнилось восемнадцать, – он откашлялся.

«Почти уверена, что врёт. Почему сконцентрироваться лучше всего получается тогда, когда страшно?» – подумала я, а потом ладонь сама полетела к его щеке. Надеюсь, удар получился не очень сильным.

– Да меня посадить могли бы за такое, если бы я… Что-то сделала… Я даже не из этой страны. Мой статус тут ничтожен.

– Алекс, извини, но я бы никогда не стал обвинять тебя в сексуальных домогательствах.

– Повеселиться захотел?!

– Нет! Конечно, нет!

– Знаешь, сколько мне?

Он потупил голову:

– Двадцать?..

– Я старше на лет десять.

– Серьезно?! Ты выглядишь максимум на двадцать один. Я поэтому и подошел к тебе, – теперь и Райан был озадачен. А я расстроилась еще и тому, что он удивился моему истинному возрасту. Как будто теперь я ему не нужна. Господи! Почему я так рассуждаю?!

– Но ты не стала нравиться мне меньше от того, что значительно старше, – дополнил Райан, подойдя ближе ко мне.

В этот момент я вспомнила, что сама когда-то была на его месте, и сделала то же самое с любовью всей жизни – Аркашей. Но я не думала, что какой-нибудь школьник когда-нибудь захочет пошутить надо мной точно так же. В сущности, все дело в самих американцах. Они неестественно взросло выглядят по сравнению с теми же русскими. Шестнадцатилетние школьницы выглядят так, будто им 25—27. Про парней вообще молчу – сама напоролась на переростка.

Иногда я наблюдаю за компанией молодых людей, и мне кажется, что они – студенты, а прислушавшись к их сленгу и темам разговоров, понимаю, что это просто дети. Райану, я думала, примерно столько же, сколько и мне. А обозналась я, потому что не так-то просто прочувствовать иностранца. Правильно говорят психологи, что сложно строить любовные отношения людям из разных стран. Ведь ты совсем не понимаешь человека. И имеется в виду не его речь, а эмоции, чувства. Что они означают? Может быть, я и нравлюсь Райану, но до какой степени? Если бы он был русским, я бы почувствовала, искренен он или нет. А в данном случае – ничего.

– А ты чем-то еще занимаешься помимо того, что в клубе танцуешь?

Возникло какое-то равнодушие ко всей этой ситуации, и я решила поддержать разговор на отвлеченную тему:

– Я актриса.

– Классно.

– Почему школьник живет один?

– Папа иногда приезжает. Он адвокат, живет и работает в Нью-Йорке. Когда я закончу школу, то перееду к нему. Частично. Учиться, скорее всего, буду в Массачусетсе.

– Неужели в Гарварде?

Райан поджал губы и нахмурил брови, словно ему было неловко за свой положительный ответ.

– Серьезно? Ты не слишком рад, – продолжила я.

– Просто Гарвард – он для… для… не знаю… мне кажется, он не для меня.

– Так выбери другой.

– Папа очень хочет, чтобы я поступил именно в Гарвард. Я постоянно занимаюсь, чтобы сдать все экзамены.

Единственное, что меня озадачило, – Райан ничего не сказал про мать.

– Так ты останешься со мной?

Я тяжело выдохнула: завтра суббота, а это значит, что мне снова на работу, поэтому нужно выспаться. Вряд ли у меня это получится здесь. И дело даже не в маленькой кровати, а в том, что Райан – незнакомый мне человек, и вряд ли я буду чувствовать себя рядом с ним комфортно.

Он добавил:

– Обещаю, что не буду приставать.

Прозвучало безобидно, и я усмехнулась:

– Это все неправильно…

– Спи на кровати, а я лягу на пол.

Я упала в его кровать. Хотя место чужое и незнакомое, чувствуешь себя, как дома в России. Просто у Райана полноценная комната в настоящем семейном жилище, вот я и завидую.

Сон, как бы я ни хотела, не мог одолеть ни меня, склонившуюся вниз, ни Райана, лежащего на полу на плотном покрывале параллельно кровати и держащего меня за руку. Своими вопросами он производил впечатление очень энергичного парня, а может, он просто волновался. Ему как будто было тяжело зафиксироваться на месте, и движения его были очень резкими.

Воспользовавшись паузой, возникшей между нами, он залез ко мне, а точнее, к себе в кровать. Сопротивляться этому мне не хотелось, поэтому он остался. Чувствовала, как моя кожа тянется к его, как эфир, выдыхаемый им, распространяется возле меня, как его рука, обхватившая мое плечо, каждое мгновение на доли миллиметров проникает во внутрь. Не хотелось лишний раз двигаться, чтобы не потревожить эту гармонию.

***

Утром мы очнулись от нехватки места на кровати. Переборов себя, я промычала: «Подвинься». Тогда Райан сполз обратно на покрывало, растянувшись на нем, как морская звезда. Потом, пробудившись снова через пару часов, я вновь обнаружила мальчика рядом с собой. Согнутыми локтями и коленями он занимал большую часть кровати.

В одной лишь футболке и в трусах вышла в коридор. При свете дня тут всё выглядело иначе, более приветливо, что ли, и в воздухе витал какой-то химический аромат.

В чужой ванной комнате, тем более в мужской, я, конечно, вряд ли найду ободряющие косметические средства для себя. Не то чтобы я много чем пользуюсь, но сейчас они были бы очень даже кстати. А вообще, всегда было интересно посмотреть, какие средства и тюбики стоят на полках в чужих ванных.

На выходе послышались шаги – кто-то поднимался по лестнице. А потом прозвучало громкое и бодрое «Райан». Сначала выросла его тень, а потом и он сам на фоне яркого, белого, солнечного пятна. Из-за контрастного света было трудно разглядеть его лицо. Поэтому в глаза сразу бросился благородный голубой цвет его узорчатой рубашки с короткими рукавами. Увидев меня, он на пару секунд притормозил. Я отметила его серые брюки и коричневые туфли в цвет загара.

– Привет! Я Билл, отец Райана, – он продолжил идти на меня, – думаю, мы не встречались.

Билл совсем невысокий, ростом чуть выше меня.

– Привет! Да, я Алекс. Приятно познакомиться, Билл, – ответила ему хриплым голосом.

– Кто ты?

Я не знала, как ответить на его вопрос, и тогда он подкинул вариант ответа:

– Девушка Райана? – добродушная улыбка скептика дополнила вопрос.

Было неловко стоять вот так, в одной футболке, перед ним. Хотя Билл совсем не разглядывал меня, как другие мужчины, которые, когда видят симпатичную девчонку, глазами невольно начинают бегать по ней, особенно по ногам. А уж если еще и ноги стройные, так вообще оторваться не могут. Билл с особым вниманием изучал мое лицо, когда я пыталась сформулировать ответ на очередной его вопрос. Невольно начала замечать, сколько секунд я трачу, чтобы сориентироваться в некомфортной ситуации.

– Да, мы дружим.

Он сощурил глаза и чуть наклонил голову. Казалось, он пытается заглянуть в меня, увидеть, как я думаю изнутри, что чувствую, и при всем при этом понять, как он сможет взять надо мной верх. Наверное, так и должен вести себя адвокат.

– Райан еще спит? – он украдкой приоткрыл дверь в его комнату. – Через час я уеду. Хотелось бы поздороваться с сыном.

– Я его разбужу.

Билл спустился вниз, а я задумалась: если он сейчас спокойно открыл дверь в комнату сына и посмотрел, все ли у него в порядке, что мешало сделать ему это ранее? Тем более уже два часа дня. Возможно, он уже видел нас, спящих в кровати. Значит, для него не должно было быть неожиданностью увидеть меня сейчас здесь. Он был готов, поэтому и позвал Райана, когда поднимался, чтобы, если что, предупредить меня.

Начала будить красавчика. Старалась делать это как можно строже, чтобы не давать никакой надежды на дальнейший сон. Стоило сказать, что папа дома, как он сразу активизировался: «Прошлая ночь была бесподобной», – его левый уголок губ слегка натянулся.

Мы шли на кухню, как бы переплетаясь. Райан обходил меня то спереди, то сзади, пятился и беспрерывно улыбался.

Билл сидел с ровной спиной за пустым столом, уткнувшись в телефон, и пил кофе. Казалось, он сидит в неудобной позе. Я надеялась, что будет организован завтрак, но, оглянувшись, увидела лишь вчерашний мусор на столешницах.

Райан наклонился к папе, чтобы обнять, но тот поднялся сам. Их объятие было крепким, и они пожали друг другу руки.

– Сегодня прилетел?

– Вчера вечером.

Райан слегка напрягся.

– Серьезно? Почему… Я… Ты не…

– Тебя не было. Я ждал, а потом уснул.

– Мы с Алекс приехали поздно, праздновали Хэллоуин…

– И поэтому ты не успел прибраться? Ты знаешь, что должен содержать дом в чистоте. – Билл указал на сор вокруг, и Райан без особого энтузиазма начал водить сухой тряпкой столешнице.

– Да, пап. Вы уже познакомились с Алекс?

– Да. А Алекс… она откуда?

Если сразу дам ответ Биллу, то мальчику, наверное, будет неприятно, он-то еще не в курсе.

– Она даже мне не говорит.

– Вы недавно познакомились, – заключил Билл.

– Эм… ну да. Алекс, ты будешь кофе, хлопья? Молоко только обычное…

Райан осматривал холодильник.

– Я купил миндальное, – сказал Билл, продолжая ждать ответа от меня.

Я опомнилась:

– Я буду кофе, обычное молоко подойдет.

– Присаживайся, пожалуйста, – любезничал со мной Билл, – так когда вы начали дружить?

Я глянула на Райана, потому что не знала, что нужно ответить.

– Неужели только вчера? – Билл коварно улыбался.

– Да, вчера, – не выдержав его превосходства, заявила я.

– И ты уже у нас дома, Алекс. Я не знал, что мой сын такой оперативный. Наверху, когда мы встретились, я подумал, что вы учитесь вместе.

– А разве люди не могут учиться вместе и при этом не быть знакомы?

– Могут. Но это не ваш случай. Все-таки ты постарше, я ошибся. Из колледжа?

– Может, Алекс сначала скажет, откуда она.

Райан немного нервно подошел к нам, поставив передо мной кружку с кофе. Она была белая с розовой каймой и лиловым нарисованным бантиком.

– Ты русская?

Мое дыхание сбилось, и с еще большим интересом я начала рассматривать Билла.

– Да.

– Я думал об этом, но был уверен, что ошибаюсь. Россия – это так по-другому, – дивился Райан такой находке в виде меня.

– Вы – действительно крутой адвокат – хорошо чувствуете людей.

– Это в точку. Но что-то я упустил, был еще вопрос, – Билл пытался его вспомнить.

– Пап, ты надолго в этот раз?

– Пара дней, – он заглянул в свой телефон, – Алекс, мы с тобой еще встретимся, так ведь? Поужинаем втроем завтра?

Билл вдруг заторопился покинуть нас. Я посмотрела на воодушевленное лицо Райана и без слов поняла, что он «за».

– Да, конечно.

Билл протянул мне руку. Из-за того, что я разнервничалась, чуть не разбила чашку, протягивая ему свою руку.

– Осторожней! Райан дал вам очень дорогую чашку и по цене, и по значимости.

– Все хорошо, пап.

– Извини, Райан.

– Это чашка его матери, она из очень дорогого фарфора.

Мы все-таки пожали руки с Биллом, и он ушел.

– Надеюсь, он тебя не утомил?

– Все хорошо. Мне кажется, он хороший специалист… и человек.

– Это точно. Знаешь, на каком праве он специализируется?

– На семейном?

– Да! Ты запомнила.

Вчера, когда Райан врал мне, что уже работает юристом, он сказал, что специализируется на семейном праве.

Он добавил:

– Папа занимается бракоразводными процессами.

– Круто.

Райан подлил молока в тарелку с хлопьями. Несколько ложек подряд положил себе в рот, потом зачерпнул следующую и направил в мою сторону, чтобы я попробовала.

– Сомневаюсь, что такое есть у вас.

Я попробовала. Такого в России действительно нет, ну и ладно.

– Ты точно хочешь поужинать вместе?

– А ты – нет? Вчера ты склонялась к тому, чтобы больше со мной не видеться. И поэтому я, наоборот, рад, что ты согласилась поужинать. Конечно, было бы лучше, если бы мы были вдвоем. Но если ради того, чтобы ты пришла, нужен мой отец, то пусть он побудет с нами.

– Что он скажет, когда узнает, что я настолько стара?

– Думаю, ничего. И… ты уже ему понравилась – вы пообщались десять минут, и он уже зовет тебя поужинать.

– Он хотел знать, где я учусь, в каком колледже, но забыл про этот вопрос, а ты не напомнил.

– Я сам хотел сначала узнать.

– Почему?

– Потому что я хочу быть первым.

– Я нигде не учусь, и в России так ничего и не закончила. Изучала актерское мастерство, а потом поняла, что… не знаю, поняла…

– Тебе стало неинтересно?

– Может быть.

– Но ты же приехала сюда, чтобы стать актрисой.

– Да, потому что это единственное, что я могу. Но я, наверное, до сих пор не знаю, что мне действительно интересно.

– У меня то же самое. Мир такой сложный – очень тяжело сделать выбор.