Электронная библиотека » Вера Хенриксен » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Знамение"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 23:54


Автор книги: Вера Хенриксен


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Она сказала, что после рассказа подобреет. Сейчас же она начала подумывать, как ей уклониться от того, что ожидалось в дальнейшем.

Он за столом выпил порядочно, на это она обратила внимание. Если она сможет добиться продолжения его рассказа, он, возможно, заснет. Но зачем, если единственное, чего она может добиться, это отсрочки? Но в другой раз она, может быть, не будет чувствовать такой неприязни.

Она просила его рассказывать еще и еще, показывая, что ей интересны его похождения, продолжала постоянно задавать вопросы. Он же чувствовал себя польщенным и рассказывал. Постепенно он начал дремать и, наконец, заснул.

Она погасила факел и, облегченно вздохнув, улеглась рядом с ним. И поскольку Кальв был не одинок, радуясь хорошему вину короля, ей потребовалось совсем немного времени, чтобы тоже погрузиться в сон.


Сигрид проснулась первой.

В комнате было почти темно, свет, проникавший из небольшого отверстия, расположенного высоко во фронтальной стене дома, был очень слабым. Но она слышала голоса, раздававшиеся извне, видимо, было уже позднее утро.

Кальв не проснулся, когда она села, только хрюкнул и подвинулся. У нее появилось желание посмотреть на его лицо сейчас, когда он спит, но было настолько темно, что она не смогла рассмотреть его по-настоящему. Ей удалось зажечь лампу, не разбудив его.

Кальв спал, приоткрыв рот. Волосы разметались. Выглядел он почти до смешного молодо. Если бы не борода, то его можно было бы принять за мальчишку. И тут она подумала, что все это происходит оттого, что она привыкла к Эльвиру, который был значительно старше.

Она вспомнила вчерашний вечер и его рассказ. Он не хуже других, горько подумала она. Ее собственные братья, Турир и Сигурд, ничуть не лучше.

Однако Турир так любил Раннвейг, что почти допился до смерти, когда потерял ее. И Кальв, несмотря на свою грубость и жестокость, о которых он рассказывал, вел себя по отношению к ней, как неопытный мальчик. В этом крылось нечто такое, чего она не могла понять. Она подумала и о конунге, о его смиренной вере во Христа и о его жестоком нраве.

Она вспомнила сказанное как-то Эльвиром, что мужчина не является мужчиной, если у него не твердый характер.

Эльвир когда-то жил такой же грубой и беспощадной жизнью. Но он видел и многое другое, он был в Константинополе, участвовал в набеге на Кордову. И сам боялся показать свою слабость и доброту, страшился того, что кто-нибудь подумает, что он не мужчина.

Она подумала, что хвастливая грубость Кальва так же наиграна, ибо так, по его мнению, должно быть. Ведь когда он достался ей, он уже не был викингом.

Пока она думала об этом, он начал ворочаться. Протер глаза, потянулся и, увидев ее, улыбнулся, полный раскаяния.

– Я заснул вчера, – сказал он. – Надеюсь, ты не в обиде.

– Ты слишком устал и много выпил, – ответила она.

Он кивнул головой.

– Я возмещу это сейчас, – сказал он и притянул ее к себе.

Но она отодвинулась:

– Не сейчас, при свете дня, Кальв! Мы должны встать и выйти, иначе над нами будут смеяться…

Он задумчиво посмотрел на нее и понял. Он вспомнил, как она заставляла его рассказывать весь вчерашний вечер, и внезапно схватив ее за плечи, встряхнул:

– Ах, ты, отродье троллей!

Затем бросил ее на кровать, и она скоро познала, что он вовсе не неуклюж, когда наверстывает упущенное.

Но все так быстро кончилось, что она ни разу не испытала удовлетворения. Лежала с закрытыми глазами и чувствовала на себе его взгляд. Больше всего она чувствовала себя сбитой с толку, но была и возмущена, что он обошелся с ней, как с невольницей. Но одновременно внутри вспыхнула искорка, которой она не желала; она заставила ее ненавидеть не только его, но и саму себя.

Она открыла глаза и посмотрела вокруг, затем села. Он что-то искал на кровати рядом с собой. Наконец вытащил нож и протянул ей.

– На что он мне? – спросила она.

– Думаю, что у тебя появилось желание вонзить его в меня, – сказал он. – И если такое желание у тебя есть, то я хотел бы, чтобы ты сделала это сейчас, а не тогда, когда я буду крепко спать.

Это было сказано так, что она поверила.

Внезапно ее охватила жажда мести, и она взяла у него нож. Подняла его и, нацелившись на его горло, резко опустила его: но в последнюю минуту повернула руку так, что нож коснулся его не острием, а широкой плоскостью.

Кальв лежал и смотрел на нее, не двинув ни единым мускулом. Потом взял у нее нож и бросил его на пол.

– Ты не воспользовалась хорошим случаем! – сказал он жестко.

Она испуганно посмотрела на него. Выражение его лица полностью изменилось. Сейчас он больше не казался ей моложе своих лет, он выглядел старше и злее. И она почувствовала: что-то надорвалось в нем.

Подумала, как он относился к ней, неуклюже и постоянно краснея. И в ней проснулась нежность, нежность, которая, в конце концов, взяла верх. Она протянула к нему руки, погладила его лицо, погрузила пальцы в его волосы и взлохматила их еще больше.

Он сидел словно парализованный, уставившись на нее.

– Сигрид, – произнес он шепотом и посмотрел на синяки, появившиеся у нее после того, как он схватил ее за плечи. – Я грубо поступил с тобой?

Он притянул ее к себе, нежно и осторожно похлопывая ее по плечу.

Эта ласка, к которой он не привык, удивленно подумала она, и нежность заполнила ее. Но она была похожа на нежность, которую испытывают к ребенку.

Когда он пожелал ее снова, она отдалась ему добровольно. И ей было хорошо с ним.

Если она сама и не сознавала того, то скучала об этом, вне зависимости от Эльвира. Ей нужна была разрядка, сейчас она это поняла. Однако она не получила полного и глубокого удовлетворения.

Но потом, посмотрев в глаза Кальва, она увидела в них почтительность, почти преклонение. Ее охватило чувство, похожее на испуг.

Тогда она поняла: женщины, которых он до нее имел, были пленены во время походов, с ними обращались плохо, может быть, перебрасывали от одного мужчины к другому на корабле, или же такие, которые следовали за королевской дружиной, когда она была в походах по стране. Что он мог получить от них? Для него свершившееся было чем-то больше того, о чем он мечтал раньше.

– Сигрид, – прошептал он. – Обещаю тебе, клянусь: ты никогда не пожалеешь, что стала моей женой!

Лендман короля


Грьетгард стоял у руля, когда «Козел» на всех парусах шел по фьорду Бейтстадт, приближаясь к Эгга. Кальв и Сигрид стояли по сторонам от него; Кальв предложил ему помощь в управлении кораблем, но Грьетгард твердо сказал, что справится сам.

Осадка судна была низкой, на борту было много народу. Король посчитал, что Кальву первое время потребуются большие силы. Вместе с ними он послал и священника, круглого, как шар, любящего поспать, но почти всегда добродушного Йона, с которым Сигрид познакомилась в Каупанге.

Прощание короля Олава с Кальвом было сердечным. Король пожелал ему и Сигрид всего наилучшего. Но он сказал также и другое, что ужаснуло Сигрид: попросил Кальва побеспокоиться о том, чтобы прорицательница предстала перед судом за все то, что она сделала.

Сигрид вспомнила, что епископ Гримкелль рассказал королю о ней, и в этом она чувствовала свою вину. Она не попросила его не говорить об этом. Хотя она была несколько зла на пророчицу, все же вредить ей она не хотела.

Вода за кормой бурлила; дул свежий попутный ветер. И Сигрид казалось, что в ее душе все так же бурлит, мысли и чувства перемешались. Всего лишь несколько недель тому назад за рулем этого судна стоял Эльвир. Она повернулась и посмотрела на Кроксвог и дорогу на Мэрин.

– На что ты смотришь? – Кальв обратил внимание на мрачное выражение ее лица.

– На Мэрин, – медленно ответила она.

Он положил руки ей на плечи:

– Не гляди назад, направь взгляд вперед!

В его манере обращения с ней появилось нечто покровительственное и даже почти до смешного самоуверенное, подумала Сигрид. Он был заботлив и добр к ней; и она старалась так же относиться к нему. Но она видела, что ее мальчики съеживались, когда Кальв смотрел на нее с выражением собственника на лице.

Со дня свадьбы ей почти не пришлось поговорить с сыновьями; они избегали ее.

Кальву хотелось знать названия усадеб и дворов, расположенных по берегам фьорда, и он, указывая рукой, все время задавал вопросы. Сигрид вынуждена была рассказывать.

Грьетгард умело подвел корабль к пристани в Эгга, и Кальв, похлопав его по плечу, похвалил за умение причаливать. Но Грьетгард упрямо ответил:

– Отец научил меня ходить на корабле.

– Ты имеешь все основания гордиться своим отцом, – спокойно промолвил Кальв, и мальчик бросил на него быстрый взгляд.

Его дружинники, стоявшие рядом, тоже смотрели на Кальва и слушали, что он говорит.

В гавань встречать их пришли люди. Кальв спрыгнул на мостки и перенес Сигрид на берег. Он смотрел на нее ободряюще и держал на руках дольше необходимого.

Один из людей, стоявших на пристани, выступил вперед. Это был мужчина с кислым выражением лица и бегающим взглядом. Сигрид он сразу не понравился.

– Меня зовут Бьёрн, – представился он. – Я королевский орман в Эгга. Ты привез послание от короля, Кальв Арнисон?

У Кальва он тоже не вызвал особой симпатии.

– Значит, ты был здесь орманом короля, – сказал он. – Посмотрим, как ты хозяйничал, и буду ли я в дальнейшем пользоваться твоими услугами. Теперь я хозяин Эгга и лендман этой местности. Такова воля короля.

Мужчина изобразил на лице льстивую улыбку, и они двинулись вверх к усадьбе.

Во дворе стояло много незнакомых людей. Единственное, что узнала Сигрид – одежду, принадлежавшую ей и Эльвиру. Она была на незнакомцах.

Впереди в толпе стояла девица высокого роста с нахальным лицом. У нее были все ключи.

Все было столь удивительно чужим, что Сигрид даже не почувствовала боли.

– Покажи мне усадьбу, – сказал Кальв, обращаясь к орману, и кивнул Сигрид, приглашая ее с собой. Девица с ключами тоже пошла с ними.

– Ты знаешь, что здесь было до твоего отъезда? – тихо сказал он Сигрид, как только они вошли в один из домов.

Она кивнула.

Они переходили из одного дома в другой и видели, что многого недостает. Видимо, орман продавал вещи.

– Ну? – тихо спросил наконец Кальв.

– Он ворует, словно ворон, – прошептала Сигрид в ответ.

Дружинники Кальва собрались во дворе, они все уже сошли с корабля на берег. Кальв приказал:

– Схватить ормана и его людей.

Все произошло так неожиданно, и люди Кальва действовали столь быстро, что ни одному не удалось убежать. Орман молил о пощаде и спросил Кальва, в чем тот его обвиняет.

– В воровстве, – коротко ответил Кальв.

Но орман утверждал, что ничего не крал. Что было в домах, когда он приехал, то и осталось.

– Расскажи это Сигрид, – промолвил Кальв.

– Подожди! – вмешалась она. – Сначала я кое-что предприму!

Она подошла к девице с ключами и протянула руку.

– Ключи! – произнесла она.

Девица нехотя отдала их.

– Мне кажется, самое малое, что ты можешь сделать, поблагодарить за то, что ты их позаимствовала, – сказала Сигрид.

Затем она вернулась к Кальву и орману, стоявшему на коленях перед ним и клявшемуся Святой Троицей и всеми святыми, и, если бы ему было позволено, он поклялся бы и иными богами, что ничего не крал.

– Бьёрн, – перервал его Кальв. – Ты, конечно, не знаешь Сигрид Турирсдаттер из Эгга…

Орман внезапно замолк и уставился на нее, как на привидение. А Кальв подозвал мальчиков:

– Грьетгард и Турир сыновья Эльвира. Они также знают, что было в этой усадьбе, и могут выступить свидетелями.

Мальчики растерялись, но все же подошли и стали рядом с Кальвом и Сигрид.

В этот момент Сигрид спросила ормана:

– Где Гутторм Харальдссон? Где Тора дочь Эльвира? И все люди?

– Они уехали, когда я пришел.

– Тебе известно, где они сейчас?

– Здешние люди нам не говорят.

– Верно! – воскликнула Сигрид. – Грьетгард и Турир, – обратилась она к сыновьям, – сбегайте в Хеггин и узнайте у Колбейна, куда ушли люди из усадьбы. И здесь, конечно, нет ни капли пива промочить горло, – продолжала она, обращаясь к перепуганным девушкам. – Ну, так сделайте мучной каши, да побыстрей!

– Надо сначала намолоть муки, – робко ответила одна из них.

Брови Сигрид поползли вверх. В каждом порядочном хозяйстве зерно мелят каждый день. Крутить вручную тяжелый жернов – работа рабыни. И так ясно, молотая крупа должна быть в хозяйстве всегда.

– Быстро приведите рабынь! – приказала она.

– Они разбежались.

Глаза Сигрид сверкнули, когда она указала на девицу, у которой были ее ключи.

– Ты будешь крутить мельницу! – воскликнула она.

Кальв стоял молча, пока Сигрид разговаривала со служанками. Затем он повернулся к орману.

– Вытяни левую руку! – приказал он.

Но орман крепко прижал ее к себе. На его лбу появились капельки пота.

– Пощади! – взмолился он. – Клянусь драгоценной кровью Христа, больше никогда не буду воровать.

Сигрид побледнела и хотела что-то сказать. Но, повинуясь лишь одному кивку Кальва, двое его дружинников схватили ормана. По двору разнесся страшный вопль. И Сигрид, почти потеряв сознание, стояла и смотрела на отрубленную руку и ногу, валявшиеся на земле, в то время как кричащего ормана оттаскивали куда-то. Потом она быстро повернулась и пошла в старый зал.


Она сидела там одна, когда в дверь вошел Гутторм Харальдссон. Она поняла, что он вместе с мальчиками пришел из Хеггина.

Сигрид сидела на скамье у торцевой стены, и он медленно приблизился к ней.

– Итак, Сигрид, ты привезла нового хозяина в Эгга, – промолвил он.

Она взглянула на него. Она старалась успокоиться после кровавой сцены во дворе, но не смогла еще полностью овладеть собой и закрыла лицо руками.

Она плакала не громко, но слезы лились между пальцев. От слез ей становилось легче; ведь она не плакала со дня смерти Эльвира.

Гутторм сел, но на некотором расстоянии от нее, и дал ей выплакаться. Спустя некоторое время слезы перестали литься; она вытерла глаза и выпрямилась.

– Кальв Арнисон послал меня сюда, – промолвил он. – Он спросил меня, не могу ли я при нем взять на себя управление хозяйством, как это было при Эльвире. Я ответил, что нужно подумать и поговорить с тобой.

Сигрид не ответила.

Спустя некоторое время он продолжил:

– Я не знаю, что заставило Кальва Арнисона поверить в то, что он может положиться на меня. – Он подвинулся к Сигрид и заговорил тихо, чтобы его не услышали, даже если подслушивают. – Может быть, он не знает, что связывает меня с Эльвиром.

Он замолчал.

– Грьетгард тоже спросил, не хочу ли я вернуться. Если я снова перееду в Эгга, то не потому, что хочу помочь Кальву, а из-за того, что нужен сыновьям Эльвира.

– И я нуждаюсь в тебе, Гутторм!

– У тебя есть Кальв Арнисон, – сказал он. Это прозвучало жестче, чем он рассчитывал. И поскольку Сигрид снова готова была заплакать, он положил руки ей на плечи.

– Он может положиться на тебя, после того как позволил поговорить нам с глазу на глаз.

Она всхлипнула. Но он больше ничего не сказал. Спустя мгновение она подняла глаза, покрасневшие от слез.

– Что мне было желать? Со мной дети Эльвира. Я просила отпустить меня в Бейтстадт, чтобы я сидела там спокойно вдовой, но король отказал мне. Я знаю, что значит остаться одинокой женщиной, Гутторм. И мне кажется, что я должна была принять ту защиту, которую могла получить…

Гутторм сидел, погрузившись в мысли.

– Если Кальв Арнисон пожелает принять меня на моих условиях, я вернусь в Эгга, – произнес он в заключение.

– Что, если кто-нибудь расскажет Кальву, что ты кровный брат Эльвира?

– Я сам расскажу ему об этом. Если я присягну ему в верности и, буду служить верой и правдой, никто ничего не будет иметь против меня.

Вставая, он протянул руку Сигрид.

– Добро пожаловать домой, Сигрид, – сказал он, когда она пожала ее.

Но лицо его оставалось мрачным, когда он выходил из зала.


Во второй половине дня один за другим стали появляться люди, жившие до этого в усадьбе. Пришли даже рабы. Сигрид была глубоко взволнована. Ибо понимала, что Кальв, являющийся представителем короля, принимал их нехотя. Они пришли по приглашению Гутторма, будучи верны ей и мальчикам.

Остаток дня она была полностью занята домашними делами и радовалась этому. Стоило ей закрыть глаза, она тут же видела отрубленные руку и ногу ормана, лежащие во дворе.

За ужином Кальв сидел на почетном месте Эльвира в большом зале. Мальчиков не было: они с Гуттормом и Колбейном ушли в Хеггин.

Люди сидели за столом молча. Еду пришлось запивать одной лишь водой, в адрес бедняги ормана, который лежал связанным в одном из домов, то и дело раздавались проклятия.

Лето было в разгаре, и круглые сутки было светло. После того как дневная работа была закончена, Сигрид не осмелилась сидеть в зале с Кальвом и людьми короля. Ей захотелось уйти из дома, и она отправилась в Хеггин.

Шла она по старой дороге, но перед тем, как дойти до соседней усадьбы, свернула в лес. Остановилась возле большого кладбища среди деревьев. Там были огромные каменные кольца; Эльвир рассказывал, что могилы очень древние.

Она уселась меж камней. Шумели высокие сосны. В этот шум вплеталось щебетанье птиц. Лучи солнца проходили между стройными стволами деревьев и бросали тени на сухую, усыпанную сосновыми иголками землю.

Но ее собственные чувства были подобны пронзительному крику. Она была готова цыкнуть на поющих птиц и закрыть глаза, чтобы не видеть солнечного света.

Она ошиблась, когда решила, что Кальв непохож на конунга, и посчитала, что Кальв невиновен в смерти Эльвира. Крики на дворе Эгга и крики в Мэрине смешались в ее голове, она поняла, что Кальв – это рука короля, проводящая в жизнь его волю, точно так же, как это делает сам король. Именно Кальв и сотни ему подобных дают возможность правителю свирепствовать.

Что из того, что он был добр к ней? Конунг, наверное, тоже по-доброму относится к своим любимцам.

Она не знала, хватит ли у нее смелости вернуться в Эгга и лечь в постель с Кальвом, ту постель, которую она делила с Эльвиром.

Но она жена Кальва. Она отдала себя в его руки, даже дала ему больше, чем была обязана. Поздно. Дороги назад нет.

Она увидела перед собой нож, который он протянул ей в их первое утро.

Но птицы пели, ветер шелестел в ветвях. И Сигрид захотелось открыть глаза и посмотреть на лес и солнечный свет.

И она подумала, что те, кто сейчас лежит в могилах под слоем сосновых игл, когда-то давным-давно были живыми, бродили по лесам. К чему они стремились, подумала она, и если кто-нибудь из них сидел здесь, так как она сейчас, то действительно жизнь – это единая перепутанная нить.

Она всегда боялась мертвецов, их сверхчеловеческой силы и опасного могущества. Но сейчас она испытывала чувство удивительного родства с ними, и не только из-за того, что у них были, наверняка, свои заботы. Она больше не чувствовала ужаса при мысли, что они могут утянуть ее за собой в могилу; ей казалось, что часть ее уже умерла и лежит в могиле вместе с павшими в Мэрине.

Старая Гудрун как-то сказала: «Я хотела бы быть сожженной на костре, как женщина в древние времена». И она подумала, что в основе своей это не такой уж отвратительный обычай.

Послышались голоса, и она меж деревьев увидела людей Кальва, направляющихся в Хеггин. Один из них обнаружил ее и крикнул, и Сигрид поняла, что они ищут ее.

Она испытала глубокую досаду и злость оттого, что Кальв послал людей на ее поиски и поставил их обоих в смешное положение. К печали и скорби пришло чувство удивительной жгучей злости. Она гордо выпрямилась, когда проходила по двору, словно пленная, окруженная людьми Кальва.

– Действительно, в Эгга наступили новые времена, коль нельзя вечером спокойно прогуляться! – воскликнула она, встретив его во дворе.

Но Кальв только рассмеялся.

– Неужели ты ожидала, что я отправлюсь в постель один, – сказал он.

Люди во дворе фыркнули. Она еще больше разозлилась, когда он повел ее с собой в старый зал.

Когда он попытался овладеть ею, она оттолкнула его. Он растерялся и не знал, как поступить.

– Я не думал обидеть тебя этим.

– Чем этим?

– Тем, что послал за тобой людей.

– Пожалел бы себя, – презрительно произнесла она. – Проголодавшись, я обязательно пришла бы обратно. Как тебе известно, собаки и женщины очень нуждаются в еде.

Он запустил руку в волосы: смущение и беспомощность чувствовались в этом движении.

– Что ты в прошлый раз имела в виду, сказав: «Верю, что смогу полюбить тебя»? – спросил он. Вся его самоуверенность последних дней исчезла.

Сигрид не ответила на вопрос. Тогда он спросил ее, сможет ли она полюбить его, и она, боясь обидеть его, ответила «да».

– Почему ты позволил изувечить ормана?

Он непонимающе уставился на нее.

– Я слышал, что женщин сложно понять, – произнес он, – но чтобы это было так трудно, я не ожидал. Какое отношение орман имеет ко всему этому?

– Не беспокойся о том, какое он имеет отношение, а ответь на вопрос!

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я буду отвечать тебе, как раб…

На ее лице появилась вымученная улыбка.

– И все же ответь, Кальв. Я хочу знать.

– Отвечать мне не на что. Этот человек украл имущество конунга и не оправдал его доверия.

– За это его нужно наказать, а не уродовать. Существуют наказания, предусмотренные законом.

– Я, лендман короля, сам закон в своих владениях. И люди должны знать, что будет плохо, если они поступят против воли короля.

– Здесь, во Внутреннем Трондхейме, тебе до старости не дожить!

– Почему? У меня есть воины, пришедшие из Каупанга. И я думаю призвать на службу людей из здешних хозяйств. Если кто-то еще не научился бояться короля, воины быстро их научат. Пройдет немного времени, и они будут верны мне; мне приходилось иметь дело с воинами, Сигрид.

– Тебе известны законы Фростатинга?

– Я никогда не был знатоком законов.

– Ты полагаешь, что конунг, назначив тебя лендманом, не подумал о том, что ты должен прилично знать законы и права?

– Мне необходимо знать лишь одно – волю короля.

– Ты не расскажешь, что она из себя представляет?

– Это не трудно сделать, – ответил Кальв. – Я обязан поддерживать здесь спокойствие и порядок, распространять и наказывать тех, кто занимается колдовством.

– Даже король заботится о законах, в некоторые из них он внес изменения, – заметила Сигрид, – несмотря на то, что толкует их по-своему. Но здесь, в Трондхейме, вошло в обычай, что законы толкуют судьи-старейшины. Они избраны народом, и им доверено судить по этим законам. Мы не привыкли, чтобы один человек забирал все права в свои руки и уродовал бы свободных людей без суда. Эльвир говорил: «Когда один человек издает законы и судит по ним, то начинается беззаконие». Тебе потребуется очень много сил, Кальв, если ты намереваешься встать над законами.

Кальв не ответил, но было ясно, что у него появилась пища для размышления.

– Ты потому и убежала в лес, что я казнил ормана Бьёрна? – спросил он спустя мгновение.

Она кивнула.

– Ты удивительный человек, – промолвил он. – Но то, что ты говоришь о правах и законах, напоминает мне то, что я еще мальчиком слышал в Гиске. Это может значить многое.

– Ты не дал орману даже возможности возместить убытки, – сказала Сигрид.

– Не вижу в этом большой пользы! Он рожден рабом, как и многие орманы короля. И ничем, кроме одежды на себе, он никогда не владел.

– Неужели король поступает разумно, назначая таких людей управлять столь огромным богатством? – удивленно спросила Сигрид. Она подумала о Таральде, королевском ормане в Хауге, и о бедах, которые он причинил.

– У короля нет возможностей посылать людей высокого происхождения управлять своими владениями, – сказал Кальв. – И он считает, что, назначив человека из низких слоев, может быть уверен, что тот будет верен ему больше, чем человек хорошего рода. Как правило, он оказывается прав. Большинство орманов верны ему и воруют не больше, чем можно ожидать от раба. Но бонды их не любят.

– И может быть, не без основания, – произнесла Сигрид.

– Бонды их побаиваются, – сказал Кальв. – Они глаза и уши короля.

– И случается, что лгут, – горько промолвила Сигрид. – Да и нельзя ждать порядочности от человека с рабской душой.

Когда Кальв спросил, на что она намекает, Сигрид рассказала о роли ормана Таральде в Мэринских событиях.

– Ты очень любила Эльвира? – спросил Кальв, когда она окончила рассказ.

– Да, – ответила она. Потом положила руку на его ладонь: – Нельзя ли нам поискать иное место для спальни? Эта комната полна воспоминаний.

– Сомневаюсь, что тебе удастся убежать от них в любом помещении этой усадьбы, – сказал он.

Она знала, что он прав, и больше ничего не сказала.

– Что ты намерен сделать с прорицательницей? – спросила она спустя некоторое время.

– Я еще не думал об этом.

– Можно сделать так, чтобы все узнали о твоем намерении схватить ее, и дать ей время убежать в Швецию?

– Тебе она нравится?

– Нет. Но в том, что король Олав узнал о ней, виновата я.

– Я также не люблю прорицательниц, а эта в дополнение ко всему самого отвратительного сорта.

– Кальв, – она обняла его за шею. – Я никогда не прощу себе, если она пострадает из-за того, что я не удержала язык за зубами.

– Ты хочешь меня задобрить? – Он снял ее руки с шеи. Но она улыбнулась, и он не отпустил ее. – Во всяком случае, в ближайшие дни я не намерен посылать за ней людей, – промолвил он.

Сигрид взглянула на него. И когда их глаза встретились, она поняла, что должна на следующий же день известить прорицательницу.


После того как он уснул, она лежала и слушала его ровное дыхание. Он спал словно дитя.

Кальв может гордиться ею, сказал Гутторм. Но повода для чего-либо иного она ему и не давала.

Когда она сидела на горе меж деревьев, она почувствовала потребность убить его. А сейчас поняла, что никогда не сделает этого.

Он не похож на короля Олава. С ним можно договориться. Она поняла, что, добившись отсрочки того, что конунг настоятельно просил Кальва исполнить, одержала победу над ним.

И она почувствовала в себе силу, с помощью которой она может влиять на него, силу, которой не обладала во время жизни с Эльвиром.


Прошел довольно большой промежуток времени, прежде чем им в Эгга удалось сварить пиво.

Сначала потребовалось время на помол ячменя. Солодовых зерен снова не оказалось в хозяйстве, да и в округе солода, когда Кальв решил купить его, не было. Потом оказалось, что вот-вот наступит время солнцестояния, пришлось переждать его.

В этот момент пиво, которого так жаждали люди, варить нельзя: скиснет.

Но сейчас его уже варили в большом котле. Одна из рабынь вливала сусло, перемешивая его, в теплую воду в другом чане с тем, чтобы осветлить его и перелить в следующий чан.

Сигрид постоянно была в движении, за многим нужно было присмотреть. Жидкость перед варкой надо было процедить, во время кипения добавить в нее хмель и другие растения, а затем отцедить их из пива перед тем, как поставить его на брожение.

Рагнхильд тоже была в кухне. Она следила за чаном с пивом. С Сигрид она разговаривала мало, отвечала только на вопросы, которые та задавала. Сигрид не понимала, почему Рагнхильд и другие были приветливы, когда вернулись в Эгга. Но затем они отошли от нее.

И Тора Эльвирсдаттер не приехала, а осталась в Бейтстадте.

Кальв, когда Сигрид попросила его о том, чтобы Тора вернулась домой, ответил ей согласием. Сигрид послала за ней, но та ответила, что в Эгга ей делать нечего. У Сигрид же не было времени съездить в Бейтстадт и переговорить с ней. Мальчики побывали там, но у них Сигрид ничего не смогла узнать относительно Торы.

Люди в округе были настроены враждебно и к Сигрид, и к Кальву. Случай с солодом явился лишь одним из проявлений вражды. Сначала Кальв хотел послать своих людей по хуторам, чтобы заставить бондов отдать им солодовое зерно, но Сигрид удалось его отговорить от этого.

Немного пива они раздобыли в других хозяйствах, принадлежащих Эгга, и теперь во время еды могли пить не только воду.

В кухне от пара было душно и влажно. Сигрид была рада, когда вышла оттуда во двор на поиски священника Йона. Он должен был благословить пиво до того, как его поставят бродить.

Она нашла его за домами, недалеко от старого храма. Сейчас здесь должна быть построена церковь.

«Храм разрушать не нужно, – сказал Йон. – Его изнутри следует лишь окропить святой водой, и все боги и нечистая сила будут изгнаны. Сам же храм послужит хорами в новой церкви».

Сейчас здесь работали топоры и стучали молотки. Неф церкви будет возведен, как и в других деревянных церквях. Строители были заняты подъемом больших угловых столбов для хоров.

Йон-священник стоял и разговаривал с мастером, когда Сигрид подошла к нему. Он кивал головой и улыбался тому, что говорил ему мастер, но было ясно, что он мало что понимал в строительстве церквей.

– В Англии мы строим церкви из камня, – сказал он Сигрид, когда они шли к дому.

– Зачем здесь новая церковь? – спросила она. – Разве старая в Стейнкьере мала?

– Кальв пожелал, чтобы в Эгга была церковь, – ответил Йон. – А храм в Стейнкьере тоже приведем в порядок.

– Я рада этому, – воскликнула Сигрид. – Там похоронены двое из моих детей.

Внезапно вид у священника стал таким, словно ему в голову пришла серьезная мысль.

– Люди рассказывали мне, что священник, служивший в Стейнкьере во времена ярла Свейна, был святым человеком.

– Сам он так не думал, – сказала Сигрид. – И он ушел от нас, когда народ пожелал сделать его святым.

Йон вздохнул и сказал:

– Не легко, видимо, было ему уйти.

– Нет, – подтвердила Сигрид. Она подумала о жертвенной воле и жгучей вере Энунда во Христа и уголком глаз посмотрела на стоявшего рядом добродушного, невысокого мужчину с непрерывно моргающими глазами.

Однако Йон был не единственным священником в округе. Был и другой по имени Освальд. Один из тех, которых конунг оставил здесь при отъезде из Мэрина. Сигрид была довольна; он не служил в Эгга. Освальд был тощим, мрачным человеком, который приезжая в усадьбу, почти все время говорил только об аде. В стейнкьерской церкви он служил еще до приезда Кальва и Сигрид, а сейчас переехал еще севернее в Сносаванн, где он лучше мог обращать людей в истинную веру.

Сигрид тяжело вздохнула, войдя вместе с Йоном в кухню. Она стала чувствовать неприязнь людей.

К середине лета в Эгга все шло как обычно.

Кальв привез серебро, завоеванное им в походах, послал людей за покупками в Каупанг. И сейчас дом был снова полностью обставлен.

Дни проходили обыкновенно. Единственным отличием стало то, что мессы служили каждый день. Пока церковь не была достроена, моления совершались во дворе, если позволяла погода, или в большом зале.

По воскресеньям и праздничным дням люди, жившие в округе, обязаны были встречаться здесь, хотели они того или нет. И они приходили с непроницаемыми и недружелюбными лицами. Сухо кланялись Сигрид. Было видно, что здороваются они по обязанности. Если она пыталась заговорить с ними, они вежливо, но коротко отвечали ей.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации