Текст книги "Питерские монстры"

Дом в пять окон

Алиса иногда пропадала из дома, и тогда уют оборачивался бардаком и начинало дуть из оконных щелей. Цветные чашки блекли, а ковер линял.

Обычно ее не было день или два. Все это время над домом шли дожди, и тогда Максу хорошо писалось.

Но не в этот раз. В этот раз ее не было уже неделю. Максим курил больше обычного, мало спал и успел надоесть расспросами всем городским львам.

Правда, никто из них не видел Алису.

– Павлик, в этом городе так не бывает. В этом городе за тобой постоянно следят. Так он устроен.

– Думаешь, пора доставать?

– Пора, – кивнул Макс.

Павлик открыл старый чемодан, не знавший ни колесиков, ни самолетных бирок, и достал свое секретное оружие – записную книжку с прорезанным по краю алфавитом. Макс давно ее не видел, наверное, с тех пор как люди перестали записывать телефонные номера на бумаге.

Записная книжка досталась Павлику от бабушки. Его бабуля колдовала и знала всех ленинградских монстров. А чтобы не забыть, как, к кому и с какой просьбой обращаться, стала аккуратно все записывать. Павлик обожал свою бабушку.

Эдгар По играл с птицами, когда в парке к Алисе подсели двое.

– Роман Семенович прекрасно себя чувствует, – сказал один.

– Бегает по утрам и пьет коньяк по вечерам, – добавил другой.

– Счастлива за Романа Семеновича, – вздохнула Алиса.

– А вот Аркадий Павлович совсем не счастлив. Аркадий Павлович уже заказал венок и красивую поминальную ленту Роману Семеновичу, умершему от обезвоживания.

– А Роман Семенович взял и не умер, – покачал головой другой и встал, чтобы пройтись.

Алиса сорвала лист и начала крутить его в пальцах.

– Он хороший, я не смогла его высушить.

– Аркадий Павлович передал, что он тоже больше не может хранить ваш секрет и оберегать вас от господина Иванова.

Второй вернулся, неся в руках мокрый ошейник. С него стекала вода, но Алиса испугалась так, будто это была кровь.

Двое ушли. Зеленый лист в ее руках сначала стал желтовато-красным, потом рассыпался в труху. Алиса огляделась и быстро пошла прочь.

Как назло, начались дожди, и спрятаться стало еще сложнее. Алиса не знала, куда идти, поэтому выбрала самое очевидное место. Брат Гриша учил ее прятать важное на виду, там, где никто и не подумает искать. Искать в старом доме не будут, по крайней мере, ей хотелось на это надеяться.

Чтобы проверить, что ее никто не поджидает, Алиса забралась на чердак дома через дорогу. Там она уже пряталась несколько лет назад. Наверху ничего не изменилось – тот же мусор, те же голуби. Ну или немного другие.

Алиса постелила на пол пальто, легла и стала смотреть на свой старый дом – пять окон в здании напротив. Сейчас там поселился музей.

В семь погасили свет, но Алиса все равно знала, как все устроено внутри. Третья половица слева скрипит. На седьмой видны царапины. А еще нельзя наступать на порог – он зачарован.

Но если пройти тихо, то можно подкрасться к отцу сзади, закрыть ладонями глаза и сказать: «Угадай, кто?» А отец в притворном страхе ответит: «Господи боже, да это уррнака, спасайтесь!» Пока он это говорит, нужно очень быстро забраться ему на колени. Тогда поворчит, но не прогонит.

В тот день, когда она вот так осталась у отца на коленях, пришел господин. Революция была еще не скоро, поэтому так можно и нужно было говорить. Господин был в сухом костюме, хотя на улице шел дождь. Алиса подумала, что он их родственник. Но господин родственником не был. Просто имел специальный аппарат против дождя.

– Какая милая малышка. – Тонкие усы господина расползлись по щекам. – Наследница семейного дела?

– Нет, – слишком поспешно и чересчур резко ответил отец. – Алиса младшая, ей досталась малая часть дара. Девочка плохо защищает от дождя.

– Ну что ж, если мисс Алиса не возражает, мы с папочкой займемся делами.

Алису выставили из комнаты. Она поскрипела половицей, как будто уходит, и тут же тихо вернулась под дверь.

– Зонтики от солнца не приносят достаточного дохода, – сказал господин. – Нам пора развивать более перспективное направление. В Новом Свете уже не принято мокнуть под дождем.

– Господин Иванов, я не лезу в ваши дела, а вы не лезьте в мои. Делайте свои безделушки от солнца, а я позабочусь о дожде.

– Простите, но это самая настоящая монополия.

– Верно. Благодаря уррнакам был построен этот город, и мы имеем полное право защищать царскую семью от сырости и дождя.

– Помилуйте, но как же быть с обычными людьми?

– Мы защитим каждого, у кого найдется серебро для оплаты.

– Что ж, – сказал господин совсем тихо, – посмотрим, сумеете ли защитить и себя.

Дверь в кабинет отца открылась так резко, что Алиса едва успела отскочить.

– А, маленькая мисс Алиса. Надеюсь, вы не унаследуете упрямый нрав своего отца. – Усики господина больше не разъезжались.

Алиса запомнила тот разговор до мелочей. И огромный жуткий зонт, от которого шел пар. Подумала, что черный механизм похож на ружье.

Она помнила все это, но почти не помнила маму. Ее убили первой. Из похожего механизма.

– Говорю тебе, бабуля была чокнутой, но всегда знала, что делает. Просто нужно найти в этом логику.

– Нам нужна помощь в поиске, так? – спросил Макс.

– Так.

– И это на П и на П?

– Да, но…

– Но на П у нее Рыба-Лиса, Кровоступка, Ашамак и Плотоядный туман.

– Рыба-Лиса, кстати, очень даже подходит. Смотри: «Если нужно найти потерю или засолить хрустящую капусту не в полнолуние, обращайся к Рыбе-Лисе. Ты сама знаешь, где ее искать».

– Беда только в том, что мы не знаем. – Макс захлопнул записную книжку. – Слушай, а что, если спросить у Поллианны Витальевны? Они ведь дружили с твоей бабулей.

– Ну-у, – протянул Павлик, – я не уверен, что она поможет. Но попробовать стоит.

Алиса вспомнила строгий голос отца, его колючую бороду и холодный взгляд.

– Папа, ты был не прав, – сказала она голубям.

Птицы заинтересованно притихли. Алиса посмотрела в блестящий голубиный глаз.

– Алиса, хватит пялиться на птиц! Пока у тебя больше шансов стать орнитологом, чем уррнакой. – Отец снова поднял лейку. – Давай же, сосредоточься, наконец!

Алиса сжала маленькие кулачки, так что ногти впились в ладони, и напряглась всем телом. Но вода все равно пролилась на землю. Алиса не остановила и трети.

– Все нормально, не волнуйся, – шепнула Соня.

– Нет, она должна волноваться! – закричал отец. – Наш род был известен с начала времен. Петербург принадлежит уррнакам, потому что это мы осушали болота, мы построили великий город! – Отец поправил шляпу. – Саша, еще воды, живо!

Неподалеку остановилась пролетка, из нее выскочил человек и побежал к отцу.

– Срочная просьба от императора, господин.

Отец кивнул.

– Гриша, скоро начнется дождь. Если кто-то из вас вернется домой промокшим, останетесь без ужина.

Все посмотрели на Алису, а она снова уставилась на блестящий черный глаз птицы.

– Раньше люди ценили нас, – сказала она. И подумала: «Или просто боялись?» Но не захотела произнести это вслух, даже наедине с голубями.

Макс и Павлик зашли в магазин неизданных книг. Павлик привычным движением начертил пентаграмму призыва, и Поллианна Витальевна явилась через несколько минут в халате и с неубранными волосами. Увидев Макса, она ужасно смутилась.

– Павлуша, в следующий раз предупреждай, что у нас посетители.

Поллианна Витальевна поблекла и вернулась спустя сорок минут в роскошном платье и с массивным ожерельем на груди.

– Максим, конечно, свой, но это вовсе не повод расхаживать перед ним в ночной сорочке, – продолжила Поллианна Витальевна, как будто прошло не больше минуты. Безупречно ровно держа спину, она присела на краешек кресла.

– Ну, мальчики, что вам нужно на этот раз?

– Вот. – Павлик протянул записную книжку. – Нам нужно разобраться в бабушкиных шифрах.

Поллианна Витальевна скрестила руки на груди, будто опасаясь даже притронуться к неприятной вещи.

– С чего ты взял, что я смогу помочь с этим? – Она брезгливо покосилась на записную книжку. – Не думаю, что кто-то в здравом уме будет связываться со штуками твоей сумасшедшей бабки.

– Она не сумасшедшая! – вспыхнул Павлик. – Просто немного эксцентричная.

Поллианна Витальевна язвительно хмыкнула.

– Павлуша, послушай. – Она встала и положила свою прозрачную руку на его плечо. – Твоя бабушка и правда была настоящей ведьмой. Причем не самой приятной в общении.

– Но вы все равно дружили.

– Ну, знаешь ли, это была сложная дружба: другие категорически не выносили ее, а я – только временами. – Она обняла Павлика. – Дорогой мой, я ни черта не понимаю в ее каракулях. Никто не понимает, ты уж поверь, – примирительно заключила она.

– Я помню, – отозвался Павлик, – к нам домой приходили только вы. Бабуля говорила, что все одинаковые ничтожества, но вас она может терпеть даже несколько часов кряду.

Поллианна Витальевна приподняла бровь, и Макс не знал, стоит ли трактовать это как добрый знак или как начало бури. Но, судя по всему, Поллианна Витальевна сочла это комплиментом.

– Так зачем вам ее записи?

– Нам нужно разыскать человека, – сказал Павлик.

– Ну как человека, – уточнил Макс, – уррнаку.

– Уррнаку? А разве они еще водятся в Петербурге? – изумилась Поллианна Витальевна. – Впрочем, это совершенно не важно. У меня есть прекрасный сыщик, который разыщет кого угодно. Он просто прелесть, очень талантливый мальчик.

– А что с ним не так? – устало спросил Макс.

Поллианна Витальевна заинтересовалась обивкой кресла.

– С ним все так, просто он никак не может найти себя.

– В смысле?

– В смысле, он может найти все, кроме собственного предназначения, которое очевидно буквально всем. Сейчас, к примеру, он хочет стать кондитером. Вы без труда найдете его в кулинарной школе в Лесном проезде.

– Почему без труда?

– Потому что он прирожденный сыщик, а не кулинар. Его зовут Олег, но он в поиске истинного звучания собственного имени и просит называть его Арсений.

Когда стемнело, Алиса еще раз проверила окна дома напротив и встала. Голуби вяло похлопали крыльями, поленившись взлететь.

Алиса перешла через мост, не отрывая руки от перил, и встала у огромных дверей. Она увидела приближающуюся из-за угла тень и быстро вытянула всю влагу из замка. Тот рассохся и тихо щелкнул. Алиса бесшумно вошла в парадную.

Для уррнаки Алиса довольно плохо видела в темноте. Для уррнаки она все делала довольно плохо. Отец всегда ей об этом напоминал. Но было что-то, что интересовало и даже пугало его. Какая-то оборотная сторона силы, неправильность, которую ни у него, ни тем более у Алисы не получалось правильно назвать.

Она никак не могла научиться подчинять себе дожди, но без труда находила влагу в самых неожиданных местах и пыталась ею управлять. Это выходило бесконтрольно и сбивало его с толку. Стоило ему окончательно разочароваться в дочери, как странная сила снова проявлялась.

Алиса помнила тот его эксперимент. Она была готова снова приручать дождь, снова смотреть на успехи братьев и сестры и снова терпеть собственный позор. Но отец повез их не в поле, а в лучший ресторан Петербурга.

Гриша уже бывал там и чувствовал себя заметно свободнее. А Соня, Саша и Алиса не знали, как себя вести и куда девать руки.

– Заказывайте, – приказал отец.

К столу подошли официанты. Они были одеты лучше каждого из детей и даже лучше Гриши, который уже работал и должен был представлять семью.

Алиса тайком спрятала запачканный чернилами рукав. Но отец заметил. Он схватил ее за руку и спросил:

– Алиса, что делает господина господином?

– Хорошие манеры? – неуверенно ответила она.

– Допустим. Что еще?

– Образование? – тихо подсказала Соня.

– Принимается. – Отец недовольно посмотрел на старшую дочь. – Еще.

– Я… я не знаю. – Алиса сжалась, желая окончательно сползти под стол.

– Григорий.

– Умение держаться, – тут же ответил Гриша.

– Верно. – Отец обвел всех тяжелым взглядом. – Даже если я буду выглядеть как последний оборванец, мне будут подчиняться.

Ни у кого за столом не возникло в этом сомнений.

Каждый из них сделал заказ, и каждому принесли совсем не то, что они хотели. Соня вежливо попросила заменить блюдо, Саша попытался нагрубить, получил грубость в ответ и сразу сдулся. Гриша отчитал официанта, негромко, но угрожающе. А Алиса так и не смогла выдавить ни слова. Она смотрела в смеющиеся глаза официанта, сгорая от стыда и злобы. Постепенно его взгляд стал отсутствующим, потом зрачки расширились, и человек схватился за горло. Официант выбежал из зала, хватая ртом воздух.

Отец сощурился, внимательно посмотрел на Алису и впервые ничего не сказал. Не похвалил, разумеется, – он никогда ее не хвалил. Но и не выразил разочарования.

Они ушли из ресторана, так и не притронувшись к еде.

Алиса не знала, закрывал ли отец глаза на ее способности или просто не до конца понимал того, что с ней происходило.

Она зашла в темную квартиру и поморщилась от знакомых запахов, звуков и дверных ручек, которые так привычно ложились в ладонь.

Алиса не хотела идти по комнатам, но дом как будто сам вел ее. Он безумно устал от туристов и чужих рук. Ему тоже нужны были уют и забота. И кто-то живой внутри.

Алиса увидела свой маленький чемодан и попробовала поднять. Ничего не вышло – чемоданом так долго не пользовались, что он прирос к полу. Она дернула сильнее, еще раз и еще. Наконец чемодан поддался и отлетел в сторону вместе с Алисой. За ним виднелся невыцветший кусок обоев. Яркое пятно из ее прежней жизни. На обоях были нарисованы сказочные цветы. Саша называл их пионовыми ландышами и смеялся.

Саша тогда шел первым и первым увидел маму в переулке. Он вскрикнул, и Алиса до сих пор слышит сквозь время эхо того короткого звука.

Мама лежала на спине, а из живота торчал страшный черный зонт. Он раскрылся над ней, как большая хищная птица. Гриша заслонил Алису, не давая смотреть. Но даже в темноте его рук она все еще видела лежащую на мостовой маму.

Отец почти не уделил внимания телу, с ужасным звуком вытащил из него черный механизм и унес его в дом. Похоронами занимался Гриша.

Алиса осторожно открыла дверь в комнату девочек. В ее с Соней комнату, где всегда так приятно пахло цветами.

Соня была красивой, простой и настоящей, как тюльпан. Алиса завидовала ее красоте, хотя и понимала, что с такой чистой душой невозможно иметь уродливое лицо.

Соня все делала хорошо – хорошо пела, хорошо защищала от дождя, хорошо говорила на разных языках. Алиса почти не помнила маму, поэтому всегда мечтала стать похожей на Соню. Даже ходила в ее старом платье, которое ей совсем не шло.

Прячась на чердаках и в подвалах, Алиса иногда думала о странном. Она была рада, что сестра не видит всего этого. Соня навсегда осталась прекрасным нежным тюльпаном. В новом мире ее бы не ждало ничего хорошего.

Алиса взяла в руки фотокарточку, где все четверо были вместе. Они казались счастливой семьей, хотя Алиса помнила, что за спиной фотографа стоял раздраженный отец. Он вернулся только под утро и долго мыл руки. Она подглядывала, пытаясь понять, в чем так сильно можно замараться.

Алиса зашла в комнату мальчиков. Саша всегда просил стучать, прежде чем войти, и она постучала. Стук прозвучал оглушительно, но Алиса была рада хотя бы сейчас выполнить его просьбу.

Саша лучше всех управлялся с дождем. Он был талантливее старшего брата, просто не успел войти в силу. Отец хлопал его по плечу чаще остальных.

Саша был уверен в себе, поэтому и пошел мстить за маму. И пропал.

Пришла революция, и его даже не пытались искать. С отцом стали разговаривать совсем иначе. Люди начали забывать прежние одолжения и услуги.

От комнаты мальчиков мало что осталось. Большую часть мебели сожгли или растащили. Там все было не таким, как раньше, но остался потайной ящик в печи.

Алиса всегда забывала стучать и в тот раз влетела без стука. Гриша как раз доставал из ящика револьвер.

– Что это у тебя?

– Алиса, клянись, что не расскажешь отцу.

– Почему?

Гриша бесшумно прикрыл дверь.

– Послушай, у него хватает трудностей. А я старший, я должен заботиться о вас. Защищать вас.

Он держал револьвер странно, брезгливо, как будто жабу. Алиса ничего не сказала отцу, но увязалась следом за Гришей.

Гришу убили из-за нее – Алиса это точно знала. Ведь не будь ее рядом, он точно смог бы убежать. Наверняка в последние минуты Гриша тоже об этом думал, но отец внушал ему, что старший в ответе за всех.

А вот Алиса не была в ответе, она сбежала, как только ей на сапожки брызнула кровь. Так испугалась, что бежала без оглядки и без остановки. Потом пряталась до самого утра, пытаясь отмыть сапожки.

Алиса еще долго ходила по старому дому – сидела, трогала, слушала. Но уснула все равно в отцовском кресле, которое было таким же огромным и жестким, как он сам.

Алиса закрыла глаза и вспомнила, как боялась шагов отца по коридору. Иногда он возвращался после тяжелой работы ночью, поднимал их из постелей и вел останавливать дождь. Она видела, как его руки тряслись от усталости, но отец не разрешал идти спать, пока дети не создадут идеальный защитный купол.

Несмотря на сложности с дождем, все детство Алиса чувствовала, что у них с отцом особая связь. Даже Гриша не был так похож на отца, хотя и считался его точной копией.

Алиса выросла и поняла, что на самом деле в семье было два настоящих монстра – ее отец и она. И если отца можно было оправдать заботой о семье, то себя Алиса не могла оправдать себя ничем.

Ей даже нравилось высушивать людей, которые были страшнее и гораздо отвратительнее самых ужасных монстров Петербурга.

Утром Алиса проснулась от шума на лестнице и голосов работников музея. Провела рукой по спинке кресла, как будто прощаясь с отцом, и быстро спряталась в шкафу. Она вышла с первой группой туристов, зачем-то прихватив дешевый магнитик с фотографией отцовского кабинета.

Алиса вышла из дома и быстро пошла к Фонтанке.

Макс и Павлик стояли у витрины, смотрели, как проходит кулинарный урок, и ели шаверму из ближайшего киоска.

– Вон тот. – Павлик указал кусочком торчащего огурца на высокого нескладного человека.

– Который не может разбить яйцо?

– Без сомнений.

Макс что-то быстро написал на жирной салфетке и приложил к стеклу.

Человек несколько раз посмотрел в их сторону, пнул плиту, взял куртку и вышел на улицу.

– Еще шава есть? – поинтересовался человек.

– Вы Олег-Арсений? – уточнил Павлик.

– Да, это я. Но лучше просто Арсений.

– Тогда угощайтесь, Арсений. Нам нужна ваша помощь в поисках одного человека. Идемте, мы расскажем по дороге.

– Ну почему обязательно поиски? – расстроился Арсений. – Я бы мог столько всего другого. Например, я немного могу программировать и шить. А еще могу делать несложные букеты и почти научился паять. Умею летать на вертолете. Правда, пока только в симуляторе.

– Арсений, зачем вы все это, ведь вы же знаете, в чем хороши? – спросил Макс. – Немногим удается это понять.

– А что, если я еще больше хорош в чем-то другом? Как же я узнаю, если не попробую всего?

– Вообще логично, – поддержал Павлик. – Но вы взяли нашу шаверму – сделка есть сделка.

– Да я и не отказываюсь. С готовкой не вышло, а других интересных занятий я пока не нашел.

Арсений задал несколько уточняющих вопросов и быстро выбрал направление. Он некоторое время ходил по парку, заглядывая в кусты, и вернулся озадаченным.

– Она была здесь. Зашла с собакой, а вышла уже одна. Собака как будто испарилась.

– Вы все это чувствуете?

– Зачем? Я по следам читаю, – задумался Арсений. – Ну и чувствую немного. – Он увидел голубя и побежал за ним.

– Арсений, мне кажется или мы гоняем голубей? – Павлик ненавидел бегать.

– Это только так кажется. На самом деле этот голубь знает другого, который знает еще одного, который живет на чердаке и видел вашу знакомую.

Макс, Павлик и Арсений обыскали чердак и нашли следы на пыльном полу. Арсений совершенно ими не заинтересовался, посмотрел на голубей, в окно и пошел к выходу.

– Теперь-то куда?

– Туда, – указал Арсений и, сбивая с ног прохожих, пошел через мост.

Алиса достала из кармана пальто монетку, прищурилась и попала точно Чижику-Пыжику по макушке. Он встрепенулся, недовольно чирикнул и подлетел к ней.

– Ч-ч-ч-ч-чего надо? – прощелкал Чижик-Пыжик.

– У меня послание для Шахматного клуба, – сказала Алиса и подала птичке, сидевшей на ее плече, маленькую записку. – Это очень важно, – добавила она.

– Ч-чц-чепуха, – обиделся Чижик-Пыжик, – я тебе не Поч-ч-чта России, для меня все послания важные. – Он взял записку, больно цапнув Алису за палец, и улетел.

А она пошла к старой лодочной станции, отвязала лодку и легла в нее. «Как в гроб, – подумала Алиса, – хотя в гробу невозможно целый день пялиться на небо». Алиса точно это знала, потому что ей уже приходилось лежать в гробу.

Когда из всей семьи в живых остались только она и отец, в дом пришли большевики.

Они сипло дышали, громко смеялись и пахли мясным рынком.

Отец говорил с ними в кабинете, но слов было не разобрать, только глухое бормотание.

Однажды в дом зашел их главный. В галифе, фуражке, но без револьвера – почему-то с огромным черным зонтом. Господин Иванов сбрил усики и стал смотреть еще злее.

– Господин Иванов. – Алиса была так напугана, что обрадовалась даже ему.

– Товарищ Иванов, – с неприятной ухмылкой поправил он. – Мы же с вами товарищи, мисс Алиса, не так ли?

Люди вокруг заржали.

В тот вечер отец Алисы уступил. Наверное, впервые в жизни. Он попытался жить при новой власти, выполняя указания товарища Иванова, но всем было ясно, что долго так не сможет продолжаться. В их доме поселились посторонние люди, а товарищ Иванов занял кабинет отца.

Алиса целыми днями болталась по городу, не желая возвращаться домой. На нее часто нападали – она убегала и пряталась. Но когда убежать не получалось, приходилось вытягивать из людей всю влагу. Сначала неумело, но с каждым разом все увереннее. Потом она совсем перестала убегать и уже сама начала подкарауливать в переулках и кабаках.

Ночью, в конце сентября, Алиса услышала тяжелые неторопливые шаги за собой. Она уже давно не убегала, но в ту минуту ей снова захотелось бежать и прятаться.

– Алиса, – окликнули ее, но даже тогда она не сразу остановилась.

– Папа?

– Идем, нам пора. – Он что-то прижимал к груди. Что-то увесистое.

– Куда?

– Спрячемся, пока все это не кончится. У друзей, – добавил он.

Отец взял Алису за руку, прямо как в детстве. Его ладонь была огромной и горячей – не вырваться.

Он привел ее на Васильевское кладбище. Прямо к разрытой могиле.

– И где они… – спросила Алиса с беспокойством, – твои друзья? – Она знала, что монстры Петербурга позабыли старых друзей и сами выживали как могли.

– Скоро будут, – сказал отец. – Я принес тебе подарок. – Он достал из-под пальто маленького щенка. – Эта собака сделана из дождей и в Петербурге будет жить вечно. Но как только тебя попытаются убить, она исчезнет. Это будет первая жизнь. Второй заберут уже твою.

Алиса погладила прохладную шерсть собаки.

За спиной отца загорелись глаза. Сначала пара, потом еще, а потом только один.

– Это погребцы, – сказал отец. – Они позаботятся о тебе.

– Как? – Алиса забеспокоилась.

Одноглазый подошел к Алисе совсем близко. Она закашлялась от запаха гниющих цветов и сделала шаг назад. Из пустой глазницы погребца выглянул любопытный опарыш. Земля под ногами Алисы обвалилась, и она чуть не упала в свежую могилу. Отец отвернулся. Алиса попыталась что-то сказать, но одноглазый погребец внезапно притянул ее к себе и поцеловал в губы. Потом так же резко толкнул спиной назад в могилу. Когда Алиса приземлилась, то уже не дышала.

Другой погребец взял в руки щенка и поцеловал его в нос. Щенок тут же обмяк и полетел в гроб вслед за Алисой.

– Двести лет, – сказал отец Алисы.

– Сто, – засмеялся третий погребец. – Сейчас все долги обесценились. Поэтому откопаем ее через сто.

Отец Алисы кивнул и ушел.

В арке, возле дома, его окликнули.

– Где же ваша милая дочурка? – спросил товарищ Иванов.

– Умерла, – сухо ответил отец Алисы.

– Очень удачно.

Товарищ Иванов подошел ближе, стряхивая капли с зонта.

– Прекрасный вечер, не правда ли? – поинтересовался он и, все еще улыбаясь, резко, почти без замаха, всадил заостренный наконечник зонта в живот отца Алисы.

С глухим хлопком раскрылись спицы, и лезвие провернулось внутри.

Отец вскрикнул от неожиданности, не удержался на ногах и упал в натекшую из переулка лужу. Товарищ Иванов брезгливо пнул его носком ботинка, зачерпнул немного дождевой воды и вылил на лицо последнего питерского уррнака.

Товарищ Иванов вышел из арки. Капли, стекающие с его открытого зонта, под фонарем приобретали цвет гнилых помидоров.

Макс купил билеты в музей, и они с Павликом приготовились слушать экскурсию о большевистском штабе, который был устроен в квартире в конце 1917-го.

– Может, мне стать экскурсоводом? – вслух размышлял Арсений. – А что, я умею рассказывать интересные истории и просить людей ничего не трогать.

Но как только они вошли в кабинет, Арсений тут же замолчал, увидев кресло.

– Она спала здесь, – сказал он на ухо Максу.

– А потом? Куда пошла потом?

– Пока не знаю. Но прошло уже больше пяти часов. Это точно.

Макс увидел старую семейную фотокарточку и провел пальцем по детскому лицу Алисы.

– Молодой человек, не трогайте, пожалуйста, экспонаты.

– А кто это? – спросил Макс, не убирая рук.

– Это семья, которая проживала в квартире до революции.

– Куда они переехали?

– Никуда, – как-то безразлично ответила экскурсовод. – Все они были убиты большевиками. Такое время, знаете ли.

Макс отдернул руку от фотокарточки.

– Идем, это все брехня. – Павлик потащил Макса к выходу вслед за Арсением.

Экскурсовод недовольно закатила глаза и продолжила, а Павлик в отместку спер фотографию и маленький чемодан, стоявший у входа.

Арсений немного поколебался у дверей и пошел в сторону моста.

– Куда сейчас?

– Не знаю, – ответил Арсений, – у меня в голове только дурацкая песенка про Чижика-Пыжика.

– Значит, к Фонтанке? – предположил Макс.

– Да, – уверенно сказал Арсений. – А может быть, и нет, – не менее уверенно добавил он и пошел к Чижику-Пыжику.

– Бабуля рассказывала, что Чижик носил важные сообщения, но потом появились телефоны, и услугами птички теперь пользуются только в экстренных случаях.

– Значит, Алиса передала кому-то послание. – Арсений почти перешел на бег.

– Только вот Чижик нам не расскажет – он хранит тайну переписки, – добавил запыхавшийся Павлик.

Когда стемнело, Алиса зашла в ДК «Первомайский». Поздоровалась с дремлющей вахтершей и поднялась в комнату на втором этаже, где располагался Шахматный клуб.

Все были в сборе. Алиса села во главе стола.

– Вы все прекрасно знаете меня и знали моего отца, – без приветствий начала она. – У каждого из вас был долг перед моей семьей. Поэтому я прошу защиты в счет уплаты старого долга.

Все молчали.

– Алиса, дорогая, – начала неприметная женщина в плюшевом ободке на сальных волосах. – Все долги уже дважды списаны – власть сменилась, и страна сменилась.

Никто не поддержал, но и не высказался против.

– Алиса, – как бы нехотя начал полный мужчина в спортивном костюме, – мы, конечно, монстры, но ты должна понять, что сейчас другое время. Долги чести – это хорошо и важно, но вокруг рыночная экономика. Мы все интегрированы в современное общество и живем в относительной гармонии с городом людей. Понимаешь? Они дают нам, а мы – им.

– И Плотоядный туман их тоже гармонично ест? Или Карюжник? – поинтересовалась Алиса.

– Алиса, мы все должны кого-то есть, – заговорил молодой женоподобный мужчина. – Туман ест бездомных собак и бездомных людей. Это нормально, он в своем праве.

– Мы все знаем о заслугах твоей семьи, – снова заговорил человек в спортивном костюме, – но мир изменился. – Он грузно вздохнул. – Мы очень уважали твоего отца, но он в прошлом. А в настоящем никому из нас не хотелось бы портить отношения с господином Ивановым и его компанией по производству зонтов. Это ваше с ним личное дело.

– Поэтому вы скажете ему, где я? – Алисе было ужасно обидно, и противно щипало в носу.

Чтобы не расплакаться, она приготовилась высказать совету монстров все, что она думает о каждом. Но ее перебили:

– Нет, Алиса, – мягко ответила красивая женщина с маленьким псом на руках, – мы уже сказали ему, где ты. Машина господина Иванова ждет у входа.

Алиса встала чуть резче, чем хотела. Стул оглушительно заскрежетал по полу и медленно опрокинулся назад. Алисе показалось, что ее снова столкнули в свежую могилу.

Господин Иванов прислал за ней большой черный катафалк.

«Смешно», – скривилась Алиса и села в машину. Потянулась открыть шторку, но передумала. Не хотела запоминать Петербург таким темным и равнодушным. Она решила, что запомнит Питер Макса – чудаковатый, странный, но дружелюбный.

Целый час Макс, Павлик и Арсений пытались попасть монеткой по Чижику-Пыжику, но ничего не выходило. Прохожие уже начали делать ставки на их победу. Макс разозлился и отошел покурить. На плечо ему тут же села бронзовая птичка.

– Привет, неудач-ч-ч-чцчник, – сказал Чижик-Пыжик, – я помогу тебе, только если ты поможешь мне.

– Чем?

– Уз-зч-з-знаешь. Я сам прилеч-чу. А пока будешь у меня в долгу.

– Буду, только скажи, что она написала?

– Ты ч-чщ-ч-что, дурак? У меня тайна переписки! – Чижик по плечу подскакал ближе к уху Макса. – Но ла-сточ-чц-ч-чка на хвосте принесла, что совет монстров предал уррнаку. Они были напуганы и отдали ее господину Иванову. Тому, который торгует зонтами.

– А кто этот господин Иванов? И где живет?

– Я не справоч-ч-ч-чная, я поч-ч-чц-ч-чтальон, – прочирикал Чижик, оставил бронзовую кляксу на пальто Макса и улетел.

Максим вернулся к мостику.

– Кто-нибудь знает, кто такой господин Иванов и где он живет? – спросил Макс у Павлика и Арсения, которые все еще пытались попасть в фигурку птички.

Машина остановилась у городской метеостанции.

– Мисс Алиса, – ей подали руку, – господин Иванов вас ожидает.

Алиса зашла в кабинет господина Иванова и села напротив него.

– Какая интересная штука жизнь, – протянул господин Иванов, – мы не могли найти общего языка с вашим отцом, мисс Алиса, а теперь вот и вы мешаете мне жить. Преемственность поколений, так сказать.

– Чем же я так сильно мешаю? Почему я вам не нравлюсь?

– У меня от вас губы сохнут, мисс Алиса, – с раздражением сказал господин Иванов. – К тому же вы до отвращения похожи на своего отца.

– Это не значит, что меня надо убивать. Что, если потоп? Что будет с городом?

– А ничего страшного, не каменный век – есть насосы и дамбы. Девочка моя, мы на болоте. Если здесь перестанет идти дождь, все развалится.

Господин Иванов закурил и выдул облако дыма Алисе в лицо.

– И не пытайся меня сушить, я научился защищаться от этой твоей погани.

Он встал из-за стола, прикрыл окно и взял черный массивный зонт из подставки.