Текст книги "Политическая регионалистика"

Исследователь А. Дахин отмечает: «Под региональной стратификацией общества мы понимаем фундаментальное и постоянное измерение его бытия, которое проявляется, с одной стороны, как территориально-пространственная дифференциация, а с другой – как иерархия масштабов территориально-пространственного деления общества» [10, c. 77].

При этом следует учитывать, что дифференциация социально-географического пространства представляет собой распадение на образования, сохраняющие свойства и параметры «своего» пространства, будь то этническая, экономическая, политическая или пространственная общности.

По нашему мнению, для наилучшего понимания особенностей политических субкультур мы должны взять за основу типологию, предложенную известным политологом Г. Алмондом, который выделил фрагментарный, смешанный, гомогенный и тоталитарный типы [38]. Первый тип политической культуры характерен для регионов, разделенных на несколько сообществ, каждое из которых обладает своими ценностями, стереотипами и поведенческими нормами, часто несовместимыми с ценностными ориентациями других сообществ, входящих в данную политическую субкультуру. Подобного рода дисгармония в отношениях приводит к плюрализму мнений и отсутствию единой точки зрения по поводу путей дальнейшего развития региона.

Гомогенный тип политической культуры также предполагает наличие альтернативных точек зрения; вместе с тем, в отличие от фрагментарного типа, предпочтение отдается не противопоставлению и противоборству между сообществами в рамках единой политической субкультуры, а поиску компромиссных решений для формирования единого мнения по поводу основополагающих принципов устройства существующей политической системы и ее будущего функционирования.

Смешанная политическая субкультура присуща обществам переходного периода, который сопряжен с постепенной заменой традиционных институтов и ценностей нормами индустриального или постиндустриального общества. В такой политической обстановке особую важность приобретает формирование новой элитой мобилизационного потенциала харизматического лидерства, который противостоит лидерству, основанному на традиции.

В условиях тоталитарной политической субкультуры правящая элита осуществляет полный, всеобъемлющий контроль над формированием политических предпочтений и ценностей населения.

По нашему мнению, особенный интерес представляет рассмотрение приведенных выше типов региональных политических субкультур в контексте разнонаправленного политического развития. Мы исходим из предположения о существовании альтернативных сценариев политического развития и наличии разных соотношений между вводимыми нами переменными.

1. Данный тип политической субкультуры предполагает становление гражданского общества, основанного на принципах свободного выражения своих суждений, либо построение модели патрон-клиенталистских отношений, центральным пунктом которой является доминирование элитарной группы.

2. В политической субкультуре данного типа складываются предпосылки для тенденций интеграции или дезинтеграции.

Мы можем применить характеристики, выделенные Г. Алмондом, для анализа процессов регионального политического развития и представить их соотношение в виде табл. 1.

Таблица 1

На основании табл. 1 мы можем сделать следующие выводы.

1. Тенденции интеграции присущи как сообществам, основанным на защите гражданских прав и свобод, так и обществам, отношения в которых строятся на принципах принуждения.

В первом случае это обусловлено добровольным отказом от некоторых суверенных прав для получения преимуществ, связанных с совместным развитием в рамках больших политических образований. Так, например, К. Дойч рассматривает интеграцию как процесс формирования сообщества, объединяемого общими характеристиками, проявлением взаимного доверия и сознательной самоидентификации, для которого минимальным условием является укоренившееся убеждение, что конфликты внутри группы будут разрешены мирным путем [43, p. 5].

Примерами второго вида интеграции могут служить многонациональные империи или полиэтничные государства диктаторского типа.

В данной связи ученый-африканист М. Г. Смит отмечает: «Разнообразие культур порождает объективную потребность в доминировании одной из социокультурных групп, что обусловливает необходимость недемократических средств регулирования отношений между группами, в противном случае страны могут распасться на отдельные территории» [54, p. 14].

2. Проявления дезинтеграции, связанные с движениями сепаратистского и автономистского толка или организациями, определившими в качестве основного пункта своих политических требований провозглашение независимости и обретение суверенитета, также могут наблюдаться в обоих типах политических субкультур.

В условиях существования развитого гражданского общества, как отмечает исследователь Т. Нордлингер, «наделение территориально обособленных сообществ долей самоуправления, предполагаемое федерализмом, иногда придает им дополнительный стимул требовать большей автономии» [52, p. 32] и, как следствие, инициирует сепаратистские дезинтеграционные процессы внутри государства.

В контексте патрон-клиенталистских отношений между федеральным правительством и региональными властями последние всегда стремятся к получению максимальных выгод, которые могут быть обусловлены предоставлением их территории особого статуса.

3. На основании данных наблюдений мы можем обозначить гомогенный тип политической субкультуры в качестве единственного варианта политического развития общества, включающего в себя одновременно обе характеристики – наличие структур гражданского общества и приверженность интеграционному сотрудничеству.

Вместе с тем исследователи расходятся в понимании сущности гомогенного политического сообщества. Как отмечает американский исследователь А. Лейпхарт, довольно распространено мнение, согласно которому целью политического развития государства выступает гомогенное общество западного типа. Но нетрудно заметить, что гомогенность западных демократий в некоторой степени преувеличена. Модель «нормативных гомогенных западных государств… не характерна для всех западных обществ в целом. Она приблизительно соответствует англо-американскому типу Алмонда или, точнее, идеализированному британскому обществу», тогда как исследователь говорит о существовании двух типов западных демократий – англо-американского центростремительного типа и континентального европейского типа с раздробленной (негомогенной и несветской) политической культурой и слабой автономностью подсистем [20, c. 56–57].

Теоретики А. Ф. Бентли и Д. Б. Трумен отмечают, что индивид всегда принадлежит одновременно к нескольким группам с различными интересами и ценностями, соответственно в силу своего гетерогенного окружения он будет более умерен в своих взглядах. В то же время политические лидеры, подвергающиеся воздействию разнородных сил, также будут стремиться к компромиссам [58, p. 168].

Джеймс С. Коулмен указывает, что подход, основанный на противопоставлении западных гомогенных и незападных гетерогенных обществ, свидетельствует об «этноцентрическом прозападном нормативном уклоне» [41, p. 74].

Еще более определенно высказывается в данной связи американский аналитик Д. Дж. Элейзер: «Гомогенная нация-государство, охватывающая собой население, состоящее из отдельных граждан, чье единство не нарушается устойчивыми групповыми связями, т. е. та нация-государство, которая являлась целью движения за суверенитет (каким оно выросло в европейском контексте), так никогда и не была создана и вряд ли появится в обозримом будущем» [55, p. 10].

В данной связи мы сталкиваемся с необходимостью поиска демократических принципов сосуществования региональных сообществ, отличающихся друг от друга своими культурными, религиозными, этническими или лингвистическими особенностями, в рамках единого политического пространства, принципов, которые подкрепляются наличием общественного согласия по основным пунктам осуществления политической практики, что обусловливает существование в регионе «гомогенной политической субкультуры». При этом А. Лейпхарт применяет термин «гомогенность» не для характеристики национально-культурной общности, подобно некоторым ученым, а в качестве критерия политического единства граждан. Исследователь рассматривает четыре типа демократических режимов, выстраивая классификацию на основании двух критериев:

1) структура общества (гомогенная – многосоставная);

2) поведение политических элит (сотрудничество – соперничество) [20, c. 143].

В данном контексте оптимальной формой демократического устройства государств является, по мнению ученого, «сообщественная демократия», которая воплощает в себе принципы сотрудничества элит в условиях многосоставных обществ. Подобного рода политическая организация позволяет сохранить уникальность всех самобытных групп и одновременно способствовать взаимовыгодному обмену опытом и достижениями между ними.

Управление в сообщественных демократиях базируется на принципах большой коалиции, автономии сегментов, пропорциональности и праве вето, что позволяет региональным лидерам быть полноправными акторами в процессе принятия политических решений на общегосударственном и местном уровнях власти и тем самым наиболее эффективно осуществлять функции представительства своего регионального сообщества [20, c. 60–83].

Рассмотрение приведенных выше концепций позволяет нам проанализировать наиболее интересные положения, представленные как исследованиями, основывающимся на гомогенном подходе к изучению структуры регионального общества, так и работами, посвященными изучению моделей гетерогенных региональных сообществ.

В рамках первого направления исследователи предлагают рассматривать однородность общества в качестве необходимого предварительного условия для демократического правления [54, p. 14].

Вместе с тем на практике наличие демократического гражданского общества не служит достаточной предпосылкой для сохранения территориальной целостности государства и формирования единой системы социально-политических ценностей.

Среди ярких случаев проявления дезинтеграционных тенденций в развитых демократических обществах можно выделить противостояние на этнической почве в Канаде, конфликты, вызванные лингвистической разнородностью населения в Бельгии, и т. п.

В данной связи следует отметить, что на нашей планете едва ли существуют регионы с идентичной историей формирования нации, культурными традициями и т. п.

В свете этого можно утверждать, что в национальном развитии сохраняются тенденции не к гомогенности общества, а скорее к акцентированию и сохранению своих территориальных особенностей и тем самым – к поддержанию многообразия социально-политических систем в современном мире.

Исследователь Дж. С. Коулмен критически относится к точке зрения, согласно которой гомогенное общество западного типа должно стать конечным продуктом развития [41, p. 74].

Сама суть феномена развития не приемлет постановки конечных целей. В данном случае справедлив постулат Бернштейна «цель – ничто, движение – все». История обществ не стремится к достижению своей заключительной фазы бесконфликтности; напротив, любое социальное, политическое, экономическое противоречие воспринимается как импульс для развития, для трансформации общественно-политических структур и отношений.

Гомогенность может восприниматься как упрощение «социального организма» или общественно-политической системы, что ведет к деградации и прекращению усложнения как источника развития.

В этой связи мы можем заключить, что региональные сообщества в процессе социально-политического развития независимо от того, направлено это развитие на интеграцию или дезинтеграцию, стремятся не к гомогенности, а к плюрализму обществ, интересов и ценностей и пытаются тем самым занять определенную нишу для выражения уникальной национальной, культурной, лингвистической и т. п. природы своей группы посредством формирования однопорядковых и равных в отношении с другими региональными сообществами политических институтов, идеологий или практик.

Следует подчеркнуть, что в настоящее время широкое научное применение получили так называемые «игровые концепции», объединяющие черты двух моделей регионального развития: «патронажно-клиенталистских отношений» и «гражданского общества». Основной темой, разрабатываемой в данных концепциях, является построение моделей наиболее эффективного взаимодействия между политическими элитами.

Данные концепции базируются на так называемой «теории рационального выбора», заложенной в недрах экономической науки в начале 50-х гг. ХХ в.

Применение данной методологии в политической науке началось с выхода в свет книги Э. Даунса «Экономическая теория демократии». Для изучения политической проблематики регионального развития представляет интерес тезис, согласно которому поведение элитарных групп продиктовано рационально-эгоистическими интересами, т. е. стремлением к уменьшению усилий, затрачиваемых на достижение цели, и к получению максимальной выгоды от своих действий.

В свою очередь, американские политологи Дж. Б. Мангейм и Р. К. Рич отмечают следующее обстоятельство: «…и экономические, и политические процессы включают в себя в качестве важной составляющей “рациональное” (т. е. целенаправленное) принятие решений в условиях неопределенности, конкретных ограничений и зачастую соперничества» [24, c. 467].

При этом в качестве субъектов политических отношений могут выступать как региональные заинтересованные группы, так и национальная элита.

Успех сопутствует элите того региона, который выигрышно отличается от других по величине и плотности населения, ресурсно-производственному потенциалу, хозяйственной специфике и т. п.

Практическим выражением такого рода процессов является возникновение предпосылок для развития внутренней асимметрии. С политической точки зрения асимметрия может объясняться:

• во-первых, политическими обстоятельствами (уступки со стороны центра отдельным республикам);

• во-вторых, она может носить структурный характер, отражая дифференциацию между регионами;

• в-третьих, асимметрия может быть составной частью стратегии центра по привлечению к сотрудничеству региональных элит, которые в большинстве случаев ориентированы на сопротивление федеральным властям.

Еще одна разновидность асимметрии – этническая. Она связана с особым политико-культурным самосознанием национальной (этнической) элиты и регионального социума.

Исследователь Л. С. Перепелкин выделяет два типа этнокультурной идентичности.

Первый тип – «шотландский». Для него свойственна частичная культурно-языковая ассимиляция этнического меньшинства другим этно-культурным большинством при сохранении его национального своеобразия.

Второй тип – «баскский». Здесь предполагается значительное дистанцирование и сопротивление доминирующему этносу. Такой тип усиливает тенденции дезинтеграции и сепаратизма [29].

Вышеприведенные типы асимметрии возникают вследствие этнического, географического и экономического многообразия субъектов и являются естественным процессом регионального развития, однако наряду с ними существует еще и асимметрия юридическая, связанная с договорным характером отношений между государством и его регионами.

Данные явления можно рассматривать, с одной стороны, в качестве своеобразной стратегии регионов по защите своих прав в условиях острой внутриполитической конкуренции, с другой – как попытки оказывать давление на центр в пользу не всегда справедливого и целесообразного распределения полномочий.

Данные процессы, в частности, оказывают влияние на развитие двух сценариев взаимодействия элит в рамках «Игровых концепций»:

• первый сценарий – «игры с постоянной (нулевой) суммой»;

• второй сценарий – «игры с переменной (ненулевой) суммой».

Первый сценарий предполагает победу одного из участников политического процесса над другими. Данную ситуацию можно проследить в трех измерениях.

1. В рамках конкретного региона это означает установление на территории недемократического режима. Как мы указывали ранее, атрибутами подобного вида властных отношений будет доминирование одной элитной группы в регионе за счет ослабления и/или устранения от принятия политических отношений другой группы/групп.

2. Взаимодействие по схеме «регион» – «регион» может привести к нанесению косвенного ущерба одними регионами другим [22, c. 49] в случае, если финансовые вливания (субсидии, кредиты, инвестиции и т. п.) в одни регионы приводят к истощению источника ресурсов для других.

3. В случае противостояния «центр» – «регион» наиболее ярким примером может служить перераспределение властных полномочий всякий раз, когда нарушается равновесие и один из акторов усиливает свою позицию в системе общественно-политических отношений.

Второй сценарий предполагает отсутствие ярко выраженного лидера, в результате этого возникает необходимость поиска оптимальной формы сотрудничества.

«Игры с ненулевой суммой» предполагают подготовку к такой ситуации, при которой каждая заинтересованная группа имеет возможность извлечь максимальную пользу.

Ключевым моментом выступает здесь поиск точки положительного эквилибриума, т. е. оптимального соотношения между всеми участниками политического процесса.

Отношения здесь также могут строиться между правящими группами на федеральном или региональном уровне или путем взаимодействия столичных и провинциальных элит.

Анализ вышеизложенных концепций важен для изучения политических процессов регионального развития в связи со следующими исследовательскими задачами, поставленными авторами данных концепций:

1) определить факторы и условия, влияющие на формирование «патронажно-клиенталистских» отношений или гражданского общества:

♦ обозначить политические функции элит;

♦ выявить роль элит в региональном политическом процессе;

♦ определить степень влияния привилегированных групп на социум;

♦ объяснить региональные процессы с точки зрения агрегирования и артикуляции политических интересов местными элитами;

♦ выявить роль граждан в процессе принятия политических решений на региональном уровне;

2) обозначить условия, влияющие на возникновение центробежных (дезинтеграционных) тенденций на уровне регионов:

♦ сопоставить тенденции политического развития на региональном и федеральном уровнях;

♦ проследить причины возникновения политической асимметрии на региональном уровне;

♦ обозначить региональный уровень как наилучший для подготовки и принятия социально ориентированных решений;

♦ выработать принципы эффективного взаимодействия региональных и национальных элит в процессе принятия решений, касающихся политического развития регионов;

♦ объяснить заинтересованность в сохранении территориального единства со стороны федеральных властей;

3) сравнить типы политического развития в регионах:

♦ установить влияние общественных отношений разного типа на потенциал и направленность политического развития региона;

♦ раскрыть взаимозависимость между вектором политического развития и типом политической субкультуры;

♦ выявить потенциал интеграции и дезинтеграции в общественных отношениях на уровне регионов.

Нам представляется важным обратить внимание на то обстоятельство, что исследователи не выделяют в качестве самостоятельной группы и даже не упоминают о наличии политических деятелей надгосударственного или трансграничного масштаба. По нашему мнению, это связано с тем, что новая элита еще не сформировалась как класс, осознавший себя в процессе политической социализации, и не имеет четко обозначенной системы социальных ожиданий и предпочтений.

Для понимания политических процессов на региональном уровне необходимо учитывать сложные взаимодействия различных групп факторов, которые включают в себя анализ внутреннего состояния региона, главным образом позиции регионального лидера по тому или иному вопросу, а также наблюдение за состоянием внешней среды. При этом представляется целесообразным обращать особое внимание на то обстоятельство, что выбор той или иной политики определенным образом препятствует (или способствует) реализации интересов социальных групп, так как каждая группа имеет свою иерархию потребностей и ожиданий, а следовательно, будет демонстрировать определенную реакцию в ответ на действия политических лидеров по преобразованию их жизненного мира. Исследователь Н. П. Распопов обобщает данные наблюдения следующей формулировкой: «Совокупность реакций социальных группировок на политику власти, лидера, других социальных группировок… мы называем политической ситуацией. Особенности политической ситуации влияют на выбор возможных политик» [30, c. 171].

В процессе реализации политик появляется одно из ключевых условий развития регионального сообщества – гибкость и оперативность субъективных решений органа власти и политического лидера, регулирующих внутренний социальный процесс и отношения с внешней средой.

Политико-коммуникативные модели регионального развития позволяют рассмотреть процессы регионального развития в контексте специфических взаимоотношений между региональными и федеральной элитами. Данное взаимодействие может осуществляться как путем конфликтов и противостояний, так и посредством компромиссов и взаимного уважения.

Политико-коммуникативные факторы, на основании которых нами было выделено данное методологическое направление, являются одними из ключевых для объяснения различий в приоритетах и направленности регионального и национального развития.