Текст книги "Нити разрубленных узлов"

– Пошатнувшееся здоровье… Повреждения в груди?

– Да.

Перо заскрипело по бумаге.

– Едете в южные края по совету лекаря… – Он уже не спрашивал, а проговаривал то, что пишет, только для того, чтобы у меня была возможность поправить. Если понадобится. – В сопровождении…

– Слуги.

– Именуемого…

– Натти.

– Собираетесь оставаться в Катрале…

– Не менее месяца, а то и двух.

Он кивнул, заканчивая писать, прижал печатку к лужице застывающей восковой смеси, осторожно присыпал строчки песком, потом аккуратно собрал крупинки, впитавшие излишки чернил, в коробочку. И покосился на посох, навершие которого все еще покачивалось рядом с грудью.

– Извольте получить вашу подорожную.

* * *

Натти ждал окончания разговора, разумеется, подальше от чиновника – у входа в зал, впрочем внимательно прислушиваясь к каждому произнесенному слову. Только когда бумага оказалась у меня в руках, рыжий бочком подобрался ко мне, и выходили мы уже вместе. Наружу. Под яркое, почти злое солнце.

Я никогда не был любителем жары, но сейчас, невольно вдохнув полной грудью сухой, как раскаленная сковорода, воздух, к несказанному удивлению, почувствовал себя намного лучше, чем в затененной комнате. Значит, лекарица не обманывала: на юге мне будет дышаться легче. Осталось проверить, насколько будет хватать паров тысячезрачника. Кстати о траве.

– Где твое зелье?

Рыжий протянул мне флакончик, похожий на те, в который столичные дамы складывают душистую соль.

– Можно нюхать просто так? Или тряпку все-таки придется мочить?

– Необязательно. Просто большой вдох не делай, а то голову поведет.

Я открыл крышку и поднес горлышко склянки к лицу. В нос ударил терпкий, уже не кажущийся непривычным аромат. Но вдыхать его глубоко и в самом деле не стоило. Хотя бы чтобы не превратиться в глазах окружающих из столичного щеголя в человека, чья жизнь целиком и полностью зависит от дурных травок.

А окружающих было много. Слишком много для того места, где мы оказались, и для того времени суток, когда солнце висит едва ли не в середине небосклона. Правда, прохожие больше были увлечены своими делами и нуждами, чем остановившимися у стены дома путешественниками. По крайней мере, ни один из них не скользнул любопытным взглядом за моей рукой, убирающей флакончик в поясную сумку. И ни один не изъявил желания оказать путешественникам, впервые прибывшим в здешние края, какие-либо услуги.

Вот это показалось мне странным. На столичных улицах приезжему было не увернуться от десятка почтительно предлагающих свое общество проводников, советчиков и прочих бездельников, промышляющих обманом. А здесь все делают вид, будто они одни в целом свете, и гордо проходят мимо. Или испуганно?

Вон та пожилая женщина смотрела на меня дольше других прохожих, но, как только ее примеру последовал околачивающийся рядом ребенок, то ли внук, то ли правнук, коротко стриженный мальчишеский затылок получил увесистую оплеуху. Мол, нечего глаза пялить на незнакомцев.

В каком-то смысле всеобщая отстраненность от чужих дел даже успокаивала: хорошо быть уверенным в том, что в неподходящий момент тебе никто не подвернется под ноги. Но стена отчуждения, мгновенно выстроившаяся между нами и местными жителями, была уж слишком высока.

Я решил поинтересоваться у Натти, как он предполагает действовать дальше, но не успел даже открыть рот, как из-за правого плеча раздалось искренне радостное:

– Какие люди! Вот уж не чаял здесь с вами свидеться!

Золотозвенник по имени Керр сиял, как начищенный поднос, поправляя расстегнутый ворот длинной тонкой рубашки, доходящей почти до колен, и обмахиваясь чем-то вроде веера.

Ну да, жарко же. Это я еще не прочувствовал всей мощи проливающегося с небес тепла, потому что в Наблюдательном доме, или как он здесь называется, было весьма зябко.

– Какими судьбами? – продолжил расспросы старый знакомый, в отличие от прочих прохожих прямо-таки лучащийся доброжелательностью.

– Чувствую себя… неважно. А лекарь сказал, что южный воздух поможет.

– Ах, все тот неприятный случай не дает себя забыть? – охотно посочувствовал Керр. – Надо же было такому случиться! И все насмарку, вся выслуга, весь почет… Ну да что я вас держу на улице? Пойдемте посидим в благословенной прохладе, заодно подкрепитесь после дороги!

Он подхватил меня под локоть и потащил в переулок, уводя с солнца и, что гораздо важнее, от любопытных ушей, которые вполне могли прислушиваться к нашему разговору.

Харчевня, в скором времени оказавшаяся на нашем пути, заявила о себе даже раньше, чем появилась из-за поворота, наполнив воздух пряным запахом жарящегося мяса. Золотозвенник потянул носом, вдыхая чудесный аромат, и удовлетворенно кивнул:

– Лучшее жаркое в Кибрале готовят именно здесь! Сейчас сами попробуете и убедитесь!

Несмотря на столь многообещающее заявление, посетителей внутри заведения оказалось немного, и в ответ на мой недоуменный взгляд Керр пояснил:

– Время не обеденное. В такую жару местные жители предпочитают отсиживаться по домам.

– Что-то я не заметил, чтобы та площадь пустовала.

– Так то по большей части приезжие. Как вы или я. Кибрал – последний город, до которого можно добраться казенным порталом.

Вот оно что… Пограничье Дарствия, значит? А дальше начинаются земли, живущие по своим собственным законам?

– Неси все самое лучшее, душенька! – велел золотозвенник смуглой подавальщице, и спустя всего пару минут на столе перед нами уже стояли миски с мясом, сыром, хлебом, чем-то еще, для чего в моей памяти не нашлось названия, и целая вереница соусов чуть ли не всех цветов радуги.

Керр тут же отломил кусок лепешки, макнул в несколько плошек подряд и блаженно зажмурился, отправляя приготовленное кушанье в рот. А прожевав, вполголоса сообщил, переходя на свой обычный тон:

– Ненавижу местную кухню.

Натти, севший за тот же стол, что и мы, но чуть поодаль, как и полагалось слуге, хмыкнул, но промолчал, придвигая к себе миску.

– Кладут столько перца, что потом полдня опиваешься вином. Вода не помогает. Ни капельки, – добавил золотозвенник, щедро наполняя сначала мою, а потом свою кружку.

– Тогда что же вы здесь делаете?

Хотел спросить равнодушно, не получилось: Керр заметил в моем голосе недовольное разочарование и улыбнулся:

– Встречаю вас.

– Никого не оказалось на побегушках?

– Киф ничего не знает о юге. Да и я, собственно… – Его улыбка стала даже немного виноватой. – Мало кто из нас знает. Южане не привечают наши Цепи. Своими обходятся.

– Неужели ни разу шпионов не засылали?

Золотозвенник продолжил расчленение лепешки и купание каждого кусочка в соусах.

– Все не так просто, как хотелось бы. Совсем не просто.

Наверное, да. Если вспомнить про некую бальгерию, выслеживающую демонов, то вряд ли здесь мог бы действенно работать лазутчик, несущий в своей плоти следы этих самых демонов. А лезть в осиное гнездо без всякой чудесной поддержки… Мало кто отважился бы. Только такой дурак, как я. И то не по своей воле.

– Но если вы ничего не можете сообщить о юге, то зачем…

– С югом будете разбираться сами. Как сумеете. А я приехал, чтобы дать вам несколько советов.

– Думаете, я буду их слушать? После всего, что сотворил ваш… «братец»?

Керр улыбнулся, не разжимая губ:

– Поверите или нет, я не представляю, о чем вы говорите. Мне было обещано, что вы прибудете сюда, а потом отправитесь дальше, и только.

Врет. Наверняка врет, от первого слова и до последнего. Но конечно, не краснеет.

– Хорошо. И что же я должен буду делать там, в Катрале?

– На ваше усмотрение. Все, что пожелаете. Я скажу лишь о том, чего вы делать не должны.

Опять та же игра? Уверения в полной вседозволенности, на деле оказывающиеся пустым звуком? Нет, теперь я так легко не попадусь на прежнюю уловку.

– Не должен?

– Да. – Золотозвенник сделал большой глоток из кружки. – Например, вы не должны погибнуть.

Хорошее напутствие. Своевременное.

– В моем нынешнем состоянии я вряд ли смогу постоять за себя.

– Надеюсь, до такого поворота событий не дойдет, – совершенно искренне сказал Керр. – Но это была только первая из ваших нынешних обязанностей. Не умирать. Запомнили?

Я кивнул.

Не люблю, когда с первых же слов речь заходит о жизни и смерти. Казалось бы, должен был привыкнуть за годы службы, ведь, в конце концов, примерно такой же фразой меня провожали из Сопроводительного крыла на каждое задание. Не привык. Может быть, потому, что в моем случае это означало: убей другого, чтобы не умереть самому? Да, что бы ни думали те, кого я сопровождал, мне прежде всего нужно было самому оставаться в живых. Не за счет Ведущего, разумеется, но дозволялось преступать очень многие границы. Настолько многие, что за большинство из них я предпочел бы не заглядывать вовсе.

– Второе. Вы не должны ничего предпринимать, если обнаружите беглянку.

– Совсем ничего?

– Ни одного движения. Ни единого слова. Как будто ничего не случилось. Продолжайте жить, как жили. До истечения срока подорожной. И только потом – слышите? – только потом уезжайте.

Еще интереснее. Найти, посмотреть и отвернуться? Зачем тогда все это путешествие?

– И я не должен сообщать о находке?

– Никому. Ни в коем случае.

– Никому? – Я невольно посмотрел в сторону Натти.

Керр проследил направление моего взгляда и утвердительно кивнул:

– Никому.

– Но…

– Понимаю, вам все это кажется нелепым. Попробую объяснить. – Он ненадолго замолчал, кроша в пальцах хлеб. Потом решительно отложил его в сторону. – Так получилось, что в Катрале у нас нет доверенных людей. Осведомителей, как их обычно называют. Сначала до большинства провинций не доходили руки, а потом стало слишком поздно: южане нашли способ отгородиться от внешнего мира.

– Мира демонов, – уточнил я.

– Да. Хотя, скорее всего, там демонов ничуть не меньше, чем здесь. Трудность в том, что никому из наших людей не пересечь границу. Либо нужно ждать, и очень долго, пока из плоти уберутся последние следы соответствующих зелий.

– Долго? У меня все случилось за несколько дней.

– То, чем пичкают сопроводителей, и рассчитано всего на несколько дней, – отмахнулся Керр. – Вы же помните, что почти каждые сутки принимали всякие настойки? А Звенья получают совсем другую пищу.

– И вы тоже?

Он первый раз за всю беседу посмотрел мне в глаза:

– И я.

– Значит, приехав сюда, вы…

– Рискую. И довольно серьезно.

А самое главное, рискует он не только своей жизнью, но и моей. Кто поручится, что на площади или здесь поблизости нет ищеек, способных унюхать след демона? Но в Катралу отправляюсь ведь не только я один.

– А как же он? – Не понадобилось даже кивка, чтобы дать золотозвеннику понять, о ком идет речь.

– Он умеет прятать своих демонов. Очень глубоко. Так глубоко, что…

– Их оттуда не достать?

Керр заметно помрачнел:

– Да. По крайней мере, не достать быстро.

А вот эта новость меня совсем расстроила. Одно дело – отправляться в бой с прикрытыми тылами, и совсем другое – оказаться посреди толпы врагов без малейшей поддержки. Конечно, Натти, как и я, все же можем дать некоторый отпор противнику, но… Насколько действенный?

– Теперь понятно, почему я должен не умереть.

– Все не так страшно!

– Ага. Все еще страшнее.

Золотозвенник виновато развел руками:

– У нас не было другого выхода.

– Но отказаться я, конечно, не могу?

Вместо Керра, молча изучавшего содержимое наполовину опустошенной миски, мне ответил Натти:

– Мог. С самого начала.

Неужели? А мне так не показалось. Ведь меня одарили «мокрой глоткой» еще до того, как рассказать о цели этого действия. Еще до…

Ну да! Как же я раньше не догадался?

– Ты боялся, что я откажусь.

Рыжий ухмыльнулся:

– Не боялся. Был уверен.

– Даже не сказав что и зачем?

– А разве это что-нибудь изменило бы?

Может быть. Вдруг я смог бы проникнуться важностью поручения?

Ага, как же! Нет, во мне еще слишком сильно желание жить спокойно, ведь я все еще до конца не поверил, что моя жизнь теперь принадлежит мне, не ощутил…

Желание. То, что демоны понимают без слов.

– Ты знал, да?

– Что тебе хочется покоя? – насмешливо уточнил Натти. – Знал. Это всегда с тобой. Вернее, в тебе.

– И как долго еще будет там оставаться?

Карие глаза сверкнули искорками, но не красноватыми, а вполне человеческими. Грустными и одновременно задорными.

– Пока не исполнится.

Хороший ответ. Правильный. А я какого ожидал, спрашивается?

– Третье, – снова взял слово Керр. – Вы не должны притворяться.

– То есть?

– Не должны играть. Будьте самим собой. Что-то не понравится в местных обычаях – выразите свое негодование. Приглянется женщина – заявите об этом. Пусть вас считают наглецом, не желающим исполнять чужие законы. Это намного лучше, чем лгать. И намного безопаснее.

Любопытный совет. Разумный, если вдуматься. Чужак, старающийся слиться с окружением, рано или поздно вызовет подозрения в своих намерениях. А тот, кто показательно не желает становиться частью другого общества, конечно, будет встречаться с враждебностью, но вовсе не той, что по-настоящему опасна.

– Вы не в восторге от того, что понадобилось приехать в Катралу? Ну и замечательно! Пусть все знают, что вам даром не нужен юг.

– Но если я буду следовать вашим наставлениям, каков шанс достичь цели? Той цели, ради которой все и затевалось?

Керр перевернул кружку, из которой не вылилось ни капли вина, и призывно потряс ею в воздухе, показывая подавальщице, что неплохо было бы притащить новый кувшин с питьем, а когда девица отправилась в кладовую, сказал со всей возможной серьезностью:

– Зверь всегда бежит на ловца. Особенно если ловец об этом не заботится.

* * *

– Глупая затея, – подвел я итог разговору, когда заказанное Керром вино закончилось.

– Другой под рукой нет, – пожал плечами Натти.

Золотозвенник покинул нас уже более получаса назад, а мне все казалось, что он вот-вот вернется к столу с очередной мудрой или странной репликой. И укажет, как действовать дальше. Но с каждой прошедшей минутой становилось яснее ясного: не укажет.

– Можешь ответить на вопрос честно?

Рыжий сузил глаза:

– Смотря на какой.

– Всего на один. Больше спрашивать не буду. Обещаю.

– Неравный обмен.

– Другого под рукой нет.

Он подумал, подбирая лепешкой остатки соуса со дна миски, и кивнул:

– Ладно, спрашивай. Отвечу.

– Кроме нас в Катрале кто-то еще будет работать на «миротворцев»?

Натти молчал долго, но на сей раз было отчетливо видно, что он тратит время на серьезные размышления. А когда ответил, мне подумалось, что лучше бы молчание осталось ненарушенным:

– Нет.

– Точно?

– Это уже второй вопрос, а я обещал ответить только на один.

Попытка отшутиться не удалась, потому что карий взгляд оставался по-прежнему напряженным. Как натянутая струна.

Что ж, пожалуй, мне больше ничего и не нужно знать. Один пастух рядом уже есть, и Бож с ним. Пусть я не могу заставить себя верить ни Керру, ни Натти, других источников правдивых сведений у меня пока слишком мало. Да и в ближайшее время – время ежечасного выбора – их количество вряд ли увеличится. Но с другой стороны…

Все-таки прошлая жизнь закончилась. Или спешно заканчивается, иначе откуда возникают все новые и новые сомнения там, где следовало бы очертя голову бросаться в омут исполнения приказов? Жаль только, что все это происходит не вовремя. Сейчас мне очень нужна уверенность. До смерти нужна.

– И что будем делать дальше?

– То, что собирались, – ответил рыжий, отправляя в рот последний кусок лепешки. – Доберемся до Катралы.

На словах это звучало легко и просто, на деле оказалось намного труднее. Быстро выяснилось, что обозы до нужного нам места уходят рано поутру, можно сказать, затемно, поскольку неспешный путь по краю степи занимает весь световой день и еще чуть-чуть. Меня вынужденное промедление вполне устраивало, однако, как только я собрался окликнуть Натти и предложить отправиться на поиски ночлега, кто-то тихонько, но многозначительно кашлянул у меня за спиной. А потом, видя, что я не тороплюсь оборачиваться, спросил:

– Хотите поскорее попасть в Катралу, эррете?

Я не хотел. Тем более быстрее, чем это совершают все прочие путешественники. Но навязанная мне маска богатого господина вынуждала признать:

– Да.

Процедить сквозь зубы с заметным оттенком недовольства, свойственным человеку, проделавшему долгий и трудный путь, чтобы узнать: назначенная встреча снова откладывается.

– Могу поспособствовать.

Неожиданно? Отчасти. Стараниями Натти и увещеваниями Керра я успешно выделяюсь среди прочих приезжих. Не могу не привлекать внимания как добропорядочных людей, так и тех, кто не прочь разжиться деньгами. К какому лагерю принадлежит заговоривший со мной? Сейчас узнаем. Вот теперь, после небрежного промедления, настало время лениво повернуться и внимательно осмотреть так кстати подвернувшегося помощника.

Невысокий, едва достающий мне до плеча, жилистый, загорелый человечек. По крайней мере, лицо, шея, кисти рук и часть груди, выглядывающей из широкого ворота серо-желтой рубашки, походили своим цветом на печеное яблоко. Голова незнакомца была повязана цветастым платком, изрядно выгоревшим на солнце, штаны топорщились нашитыми по бокам карманами, а сапоги, хоть и не новехонькие, мало походили на обувку того, кто много ходит по земле. Крепкая талия мужчины была обернута чем-то вроде темно-синего шарфа, один из концов которого свисал чуть ли не до середины икр. И висел слишком уж неподвижно для легкой шелковистой ткани.

Меня тоже не оставили без осмотра, причем ничуть не менее тщательного, по окончании которого предложение было повторено с еще большим напором:

– Ну так доставить вас в Катралу, эррете?

Я помедлил с оглашением своего решения, и незнакомец добавил:

– А то до утра ждать придется. А потом целые сутки костями в обозе бренчать.

– Хочешь сказать, что довезешь быстрее?

Он улыбнулся во весь рот, обнажая белоснежные зубы:

– Не извольте сомневаться!

Смуглый мужчина особого доверия не внушал. Скорее, походил на проходимца и разбойника, рассчитывающего поживиться добром беспечных путешественников. Но Натти, выглянувший из-за моего плеча, видимо, думал иначе:

– Расчет получишь только на месте, а то знаем мы таких!

Незнакомец кивнул, улыбаясь еще веселее:

– Разве я сказал что-то о деньгах? Пусть эррете сам решит, сколько заплатить, когда въедет в Катралу еще до захода солнца!

Проявленная щедрость выглядела не менее подозрительно, чем все остальное. С другой стороны, фальши в словах мужчины я, как ни старался, уловить так и не смог.

– Хорошо. Только смотри, не жалуйся потом, что получил слишком мало.

Вместо ответа незнакомец поклонился, прижимая правую ладонь к сердцу:

– Идемте, эррете. Лошадки уж заждались!

Распрямив спину, он торопливо отправился к самому краю Обозной площади. Мы двинулись следом, в отличие от незнакомца не особенно ускоряя шаг.

– Не боишься? – спросил Натти, взглядом указывая на повязанную платком макушку.

– Боюсь.

– Тогда зачем согласился?

– А ты зачем встрял с расчетом?

– Всего лишь подыграл.

– Ага, всего лишь…

– Еще можно отказаться.

– Ну уж нет. Откажусь – решат, что и в самом деле испугался. Но я ведь не должен ничего знать о местных опасностях, верно? Чиновник, выписывавший подорожную, и словом не обмолвился, к примеру, о разбойниках. А много ты вообще видел здесь вооруженных людей? Вон, взгляни на обоз, который отправится завтра утром: охранников можно пересчитать по пальцам. Значит, ничего страшного в поездке по степи нет. Что тогда может помешать столичному бездельнику воспользоваться удачно подвернувшимся случаем?

Рыжий хмыкнул:

– Рассуждаешь умно. А не подумал на досуге, насколько умны те, кто за тобой наблюдают? Вдруг решат, что ты неспроста отважился путешествовать без обоза, когда все остальные послушно ждут следующего утра?

– Пусть. Разве у нас есть при себе что-то, что можно украсть?

– Вообще-то есть. Только использовать эти штуки никто, кроме тебя, не сможет.

– Штуки?

Натти на мгновение раскрыл протянутую ко мне ладонь, и солнечные лучи отразились от граней дорожного жетона, отмеченного посередине гербом Веенты.

– Керр постарался?

– Ага, кто же еще.

И когда успел, спрашивается? Насколько я знаю, чтобы закрепить такой жетон за определенным предъявителем, требуются слишком длительные и тщательные приготовления. Разве что…

– Как ему удалось выцарапать их у казначея Сопроводительного крыла?

Рыжий хохотнул, убирая знак, заменяющий деньги, во внутренний карман куртки:

– Вернемся – сам спросишь!

Может, и спрошу. Хотя… Зачем? И так понятно, что золотозвенник прекрасно осведомлен обо всех служебных надобностях и о том, как часто отпущенные на них средства тихонечко лежат в казенных сундуках, потому что не оказались вовремя затребованными. Представляю, как скривился Лаолли, расставаясь с деньгами! Если посчитать всю сумму, накопившуюся за время моей службы, то выходит…

– И ты все их тащишь с собой?!

– Ага.

Хм. Да я и вправду богач. Самый настоящий.

– Только не говори, что потом все это надо будет…

– Прошу прощения, эрте. Можно к вам обратиться?

Оставалось надеяться, что окликнувший меня человек не слышал нашего с Натти разговора, а если слышал, то не понял, о чем идет речь.

– Что вам угодно? – спросил я, посчитав очередного незнакомца достойным ответного обращения, но не остановился, все же показывая, что дела, которыми собираюсь заняться, намного важнее случайного разговора.

– Вы ведь направляетесь в Катралу?

– Возможно.

– Прямо сейчас?

Или слухи здесь расходятся быстрее, чем круги по воде, или он ошивался где-то рядом. Весь вопрос – случайно или нет.

– Что вам угодно?

Повторенный вопрос вызвал на лице молодого человека легкий румянец, под палящим солнцем выглядящий как ожог.

– Мне нужно попасть в Катралу.

– Что же вам мешает? Утром отправляется обоз.

– Я… Не располагаю достаточными средствами.

– Хотите, чтобы я ссудил вам денег?

– Я не нахлебник, эрте.

– Тогда что?

– Возьмите меня с собой.

– У меня уже есть слуга.

– Я окажу вам любую услугу, о какой вы попросите.

Он говорил, по меньшей мере, убежденно, хотя вернее было бы назвать тон его голоса одержимым. И предложение выглядело заманчивым, тем более возница, уже нетерпеливо приплясывающий возле повозки, и вовсе оставил плату за поездку на мое усмотрение. А заиметь в Катрале хотя бы одного человека, задолжавшего тебе услугу… Это больше, чем ничего. Намного больше.

Натти, идущий слева, тронул меня за рукав, словно хотел о чем-то предупредить, но, когда я повернул голову, карие глаза рассеянно мигнули, словно рыжий уже передумал.

– Хорошо. Можете отправляться вместе с нами. А об обещании я вам напомню, когда придет время.

Молодой человек поклонился, благодарно, но не подобострастно.

– С нами поедет еще один человек, – сообщил я вознице. – Справятся твои лошадки с лишним весом?

– Легко! – заверили меня, приподнимая полотняный полог коляски и приглашая занять место.

Я принял любезное приглашение, мимолетно отметив, что лошадей у козел не две, а три. Причем третья была не впряжена, а всего лишь привязана за длинный повод. Запасная? Скорее всего. Вот только для какого случая предназначен такой запас?

На обитых потрескавшейся кожей сиденьях лежали тонкие, но довольно мягкие тюфяки. Правда, они все же не особенно сберегли наши задницы, пока копыта лошадей цокали по городской брусчатке, а вот когда коляска выкатилась на не менее твердую, чем камень, зато ровную степную дорогу, стало намного удобнее. Даже уютнее. Но в сон не потянуло, потому что полог, хоть и защищал путешественников от солнца, пропускал достаточно яркого света, чтобы глаза не желали закрываться.

– И за какой надобностью вы едете в Катралу? – спросил я, бесцеремонно разглядывая навязавшегося попутчика.

– За исполнением желания, – ответил тот, и мне стоило большого труда удержать на лице равнодушное выражение.

– Какого, если не секрет?

– Я хочу защищать людей от… – Он помедлил, словно старался подобрать нужное слово, но, когда закончил фразу, стало понятно, что пауза была вызвана совсем другой нуждой. Необходимостью набраться смелости для откровенного ответа: – От демонов.

Я приподнял бровь, не слишком соображая, в каком тоне следует продолжать беседу после подобного признания, но юноша сам помог мне, горько усмехнувшись:

– Думаете, что я безумен? Как пожелаете.

С этими словами он откинулся на спинку сиденья и плотнее запахнул плащ, в который зябко кутался, несмотря на жару.

Совсем молодой, лет восемнадцати или девятнадцати, не больше, с редкими усиками над верхней губой и полным отсутствием бороды на упрямо выпяченном подбородке. Русые волосы подстрижены коротко, но не слишком ровно, словно не были доверены ножницам цирюльника. Глубоко посаженные глаза не поймешь какого цвета смотрят угрюмо и чуть затравленно. Плащ кое-где залатан, причем заплатки располагаются в местах, вызывающих вопросы о происхождении прорех. Кого же я, на свою голову, взял в попутчики?

Натти убедительно притворился, будто задремал, но пальцы скрещенных на груди рук все же оставались напряжены, даже костяшки чуть побелели. Он явно что-то хотел мне сказать тогда, еще до отъезда. Что-то достаточно важное и касающееся странного юнца. Только не успел. И как его расспросить теперь? Не останавливать же коляску и не уходить подальше в степь?

Лобастая кошачья голова заскользила под вспотевшей ладонью, и я переложил посох в другую руку. Что ж, придется надеяться на словоохотливость незнакомого попутчика.

– Не сочтите мое удивление оскорбительным, но… Демоны? Это еще кто такие?

Юноша недоверчиво вгляделся в мое лицо, словно ища подвох.

Не нашел.

– О них известно только избранным.

– Но вы сказали, что хотите защищать людей. От этих самых демонов. Значит, они опасны?

Он утвердительно кивнул.

– Они убивают?

Юноша мотнул подбородком:

– И убивают тоже, но… Не только. Да и не главное это. Все люди изначально равны перед Божем и Боженкой, а демоны делают так, что кто-то возвышается над другими.

– Возвышается?

– Получает невероятную силу и прочие способности, недоступные обычному человеку. Но ведь это неправильно! – Последнюю фразу он почти выкрикнул, сам испугался громкости своего голоса и продолжил глухим шепотом: – Каждый человек должен уметь только то, чему научится сам. То, чему смог научиться. И если кому-то не дана сила или смелость, то он должен со смирением принимать свою судьбу и не восставать против божьего Провидения!

А ведь в его словах что-то есть. Возможно, спорное, но в некотором роде притягательное. Заманчивое. Когда-то давным-давно так и было, если верить легендам. По крайней мере, в военачальники выходили те, кто умел сражаться лучше прочих. И мастеров всегда ценили по их работе. Сейчас, правда, тоже ценят, и все же…

Перед глазами промелькнул призрак некрасивой девушки, присланной своей хозяйкой, чтобы обеднить мир на одну талантливую и знающую травницу. Ценят, да уж! В первую очередь себя и свои надобности. Или капризы. К тому же у справедливости, о которой упомянул русоволосый, имелась неприглядная оборотная сторона.

– А как быть тому, кто обладал и силой, и смелостью, но по стечению обстоятельств или чужой воле лишился и того, и другого?

– Вы говорите о себе? – догадался юноша.

– Пусть так. О себе. И как же мне быть? Смириться?

– Все в мире делается по воле божьей, и только по ней. И если что-то отнимается велением небес, то можно хотя бы помнить о том, чем владел. И помнить, что кто-то и вовсе был лишен подобных даров.

Он старался говорить спокойно, но все равно в каждом слове чувствовался какой-то странный надрыв, словно юноша старается уговорить себя самого. Вот только на что?

– Кто-то и вовсе лишен…

* * *

Тихий шепот растворился в стуке копыт, и, поскольку продолжения разговора не последовало, я волей-неволей начал прислушиваться к звукам снаружи. Надо сказать, таковых было немного: шум лошадиного бега, поскрипывание колес и шелест полотна, спасающего седоков в коляске от солнца. Да и что еще можно услышать в степи? Может быть, картинка окажется увлекательнее?

Я приподнял полог, выглядывая наружу, и изумленно открыл рот, увидев, как возница пересаживается с козел на бегущую рядом лошадь, отвязывает поводья и, ударив пятками по лоснящимся бокам, удаляется от коляски, охаживая бока животного тем самым длинным концом шарфа. Потом всадник резко забрал влево и быстро исчез за полосой высокой, хотя и жухлой травы, а вышколенные упряжные продолжили как ни в чем не бывало бежать дальше.

– Что за…

– А? – приоткрыл один глаз Натти.

– Кажется, у нас неприятности.

Юноша тоже встрепенулся, заметно бледнея:

– Что-то случилось?

Не тратя сил и времени на описание своего недоумения, я перебрался на переднее сиденье и откинул полог, показывая всем пустеющее место возницы.

– Ого! – присвистнул рыжий.

– Ага. Он сбежал.

– Куда? И зачем? – спросил юный борец с демонами.

– Хотел бы я это знать.

– Ну править-то и я сумею, – успокоил Натти, перелезая на козлы. – Да и не нужно ими править, – с некоторым недоумением сообщил он чуть погодя. – Сами дорогу знают.

– Вот только куда эта дорога нас приведет?

Словно в ответ на мой вопрос, раздался пронзительный свист, как мне показалось, прямо из-под копыт лошадей, а в следующее мгновение коляска остановилась, потому что невесть откуда взявшийся, будто выросший из земли человек схватил лошадей под уздцы.

– Приехали! – весело сообщил он, глядя на наши растерянные лица.

Видимо, это слово означало сигнал к действию для остальных разбойников, потому что не успело оно стихнуть, а по обе стороны от коляски широкими дугами уже выстроились разномастно одетые молодцы. Общим в их внешнем виде были, пожалуй, только одинаково отчаянные рожи и кушаки, подозрительно похожие на пояс возницы, только не синего, а черного цвета.

Всего я насчитал дюжину человек, вооруженных длинными кривыми ножами. Правда, ножи эти пока не покидали ножен, что вселяло некоторую надежду. Хотя бы на то, что убивать нас никто просто так не собирается.

– Что нужно? – хмуро спросил Натти.

– А то сами не догадываетесь? – ухмыльнулся тот, кто остановил лошадей, видимо, главный среди разбойников. Изъяснялся он на вполне понятном мне наречии, но гортанно и почти не проговаривая букву «г».

– Не везем с собой денег, – отрезал рыжий.

– Да неужто?

– Хочешь – верь, хочешь – нет.

– А если вздумаю проверить?

Натти пожал плечами:

– Валяй!

Подобное равнодушие чуть остудило пыл разбойника и заставило задуматься. Впрочем, ненадолго.

– Что ж, если денег нет, их надо раздобыть. Придется вам, эррете, посетить наше скромное убежище. Там найдутся бумага и чернила, а вы, конечно, сразу вспомните, кому и куда нужно написать, чтобы выкуп не сильно задержался в пути.

Прозвучавшее предложение было хорошим. Только не для нас. Но если я еще мог понадеяться на помощь со стороны того же Керра или, на худой конец, Нери, то русоволосый юноша оказывался в вовсе безвыходном положении. Впрочем, так мне только казалось. Первые несколько минут.