Текст книги "(Не)твоя тайна, или Разбуди мою страсть"

Глава 13

Я не помню, как дошла до своего нового кабинета. Да что там нового – это был самый первый кабинет в моей жизни. Но мне было начхать. У меня был откат.

Мария Павловна что-то говорила, что-то объясняла, а мой мозг распознавал звуки, произносимые ей, комариным пищанием.

Женщину хотелось пристукнуть, чтобы не сосала кровь. Рыжая тетенька в возрасте опять что-то проговорила, а я плюхнулась в свое кресло и уставилась, пожалуй, самым настоящим ничего не видящим взглядом в монитор компьютера. Персонального компьютера. Я что, на нем должна буду работать? Да он издевается. Никакой мобильности.

Комариный писк затих. Тьфу, голос Марии Павловны, и я невольно вскинула на нее взгляд. Понятия не имею, чего ожидала женщина, но я закивала как болванчик. Мол, поняла я тебя, поняла. Только свали уже, чтобы глаза мои тебя больше не видели.

Мария Павловна словно услышала мои мысли и направилась спиной назад, к выходу. А я, после того как захлопнулась дверь, огляделась по сторонам.

Недурно.

И не будь я в таком странном состоянии, наверное, оценила бы. Кабинет был малюсеньким, но очень светлым, панорамные окна во всю стену прекрасно освещали помещение.

Я уставилась в окно, просидела так битый час, а может, и два. Смотрела за горизонт и пыталась понять, что же произошло. Что со мной случилось? Да, Самойлов красивый мужчина, бесспорно. К его спине хотелось прижаться, впиться ногтями, чтобы Виталий и двинуться с места не смог бы, затем уткнуться носом в его позвоночник и вдыхать потрясный, лишающий разума запах. Запах настоящего мужчины.

Пот, усталость и сила.

Откинулась на спинку кресла и зажмурилась.

Прекрати себя вести так… Так, словно у тебя уже полжизни не было мужчины, а то и больше.

А всего-то два месяца. Нужно срочно исправляться. Это все гормоны. Да еще и клеточная память тела. Моя ДНК просто запомнила самого лучшего мужчину в моей жизни. Вот и все.

Стукнула себя ладонями по щекам и достала ноутбук из сумки. Нет времени на то, чтобы раскисать. А то еще припрется товарищ начальник, а у меня тут рисунки эти.

Провела подушечками пальцев по нарисованной спине Самойлова. Не то. Это был всего лишь рисунок, а не разгоряченное и потное мужское тело.

А-а-а! Вот не дает мне покоя его пот.

Соленый…

Так все, хватит! За работу.

Я настолько увлеклась процессом переноса своих эскизов в специальную программу, что напрочь позабыла об обеде. Мой причудливый мозг подкинул мне гениальную идею.

В требованиях Самойлова обязательным пунктом значился мини-спортзал. Инвентарь не был перечислен, упущение с их стороны, которым я просто не могла не воспользоваться.

Отвела место для спортзала на первом этаже рядом с террасой и, о беда, вбила в компьютер тьму тренажеров – специально так, чтобы те стояли чуть ли не друг на друге. Ну и, само собой, груша бы никуда не пролезла и не вписалась бы.

Сохранила проект и растянула губы в довольной улыбке. Я была собой горда, как никогда. Правда, всего этого было недостаточно. Нужно что-то более кровожадное. Что-то более сопоставимое тому, что сделал Самойлов.

Так, стоп! Я не хотела опять возвращаться мыслями в тот момент. Иначе мне будет плохо.

Пролистала изрисованные альбомные листы, остановилась на девственно чистом и, взяв в руки карандаш, начала рисовать – лишь бы отвлечься, лишь бы не думать ни о чем. Довольно скоро я поняла, что это очередной дизайн-проект второго этажа, но останавливаться не стала, напротив, отпустила себя. Мне было интересно, во что все это выльется.

А закончился рисунок все той же боксерской грушей. В самом центре спальни висел красно-черный спортивный снаряд.

Был и еще один рисунок, который я тут же смяла и отправила в мусорную корзину к остальным его собратьям, на которых присутствовал Самойлов. На этом была голая пара, сливающаяся в страстных объятиях, возле все той же груши. И гадать не требовалось, кого я нарисовала. Женщина была рыжей. Мое подсознание до сих пор считало свою хозяйку именно такой.

Растрепала волосы и задумалась: а не перекраситься?

Женщины часто меняют цвет волос в надежде на какие-то перемены в своей жизни. Я так и поступила много лет назад. И те самые перемены, на которые я так надеялась, случились: в моей жизни появилась Ева. И все у меня было хорошо, но всегда не хватало чего-то такого особенного. Взрыва.

Живот начал урчать, и я решила покончить с этим никому не нужным самоанализом, взяла ключи, оставленные Марией Павловной, и, закрыв дверь кабинета, направилась к прозрачным лифтам.

Только тогда поняла, что находилась по-прежнему на том же этаже, что и Самойлов. Просто проход в маленький коридорчик с тремя кабинетами скрывался за поворотом у зеркальной стены. И действительно, если смотреть со стороны лифта или со стороны стойки секретаря, то этого прохода было и вовсе не видно.

Интересно. Не просто так же Самойлов припрятал эти три кабинета? Вполне возможно, что оставшиеся два были такими же маленькими, как и мой. Но для кого-то же они предназначались. Или для чего-то…

Вспомнила сказку «Синяя борода» и невольно рассмеялась, сбрасывая с себя груз произошедшего.

Я подумаю об этом завтра, как говорил еще один книжный персонаж. Золотые слова. Ставшие однажды девизом для меня.

Я уже почти дошла до лифта, когда в спину мне послышался писклявый голос. Должно быть, той рыжей.

Интересно, девушка получила за то, что пропустила меня в кабинет своего Биг-босса? Я усмехнулась, припоминая, что слово «биг» подходит Самойлову по всем пунктам, и ускорилась, как будто бы не замечая рыжую надоеду.

Но куда там.

– Подождите, Виктория!

Я нажала на кнопку вызова лифта.

– Стойте! – это был вой сирены, меня оглушило.

А может, это лопнули мои барабанные перепонки?

Я медленно обернулась и уставилась говорящим взглядом на девушку, спешащую ко мне на всех парах. Рыженькая сбилась с шага, когда заметила, как я на нее смотрю, но, расправив плечи, будто на что-то решаясь, она все же продолжила свой путь и, остановившись рядом, округлила свои голубые глаза и зло посмотрела на меня.

Да, кролик оказался не так-то прост.

– Что вы хотели? – выгнула я брови, надеясь, что секретарь Самойлова все же представится.

А то как-то нечестно получалось. Никаких условий для нормальной беседы.

– Вы, – сглотнул рыжий кролик, – вы… вы…

Я все же поторопилась, предположив, что она умнее, чем кажется. Если она сейчас начнет отстаивать Самойлова и утверждать, что он ее, то я засмеюсь в голос.

– Что я? Четче и представьтесь, пожалуйста, будьте добры.

– Да вы… вы…

– Это мы уже поняли, – тяжело вздохнула и с печалью посмотрела на подъехавший лифт, – что я. Дальше что? Я тороплюсь, девушка, поэтому говорите понятнее.

– Не хамите мне! Если вам выделили кабинет на этом этаже, то это не дает вам никакого права считать себя моим начальством, – все же прорвало девушку, словно из засорившейся канализации, из нее наружу полезло дерьмо. – Я хотела вас предупредить, чтобы вы не разевали свой рот на Виталия Сергеевича. У него есть невеста, и дата свадьбы – это лишь вопрос времени.

– Не вы ли та невеста? – усмехнулась я, но в груди стало неожиданно больно. Отчего же? Виталий мне никто. И я ему никто. Но почему же так неприятно? Неужели из-за того, что случилось у него в кабинете?

Господи! Так вот почему он так резко ушел, не сказав ни слова, и выпроводил меня за дверь. У Самойлова есть невеста, а он… он чуть не трахнул меня в своем кабинет.

Козлина недоделанная.

Я не стала слушать, что же мне на это ответит девушка, повернулась и в последний момент вскочила в кабину закрывающегося лифта. Со всей силой врезала по кнопке с цифрой один, представляя на ее месте красивого сексуального урода.

Кобель, недоумок.

Какие же все мужчины одинаковые.

Ненавижу.

Вечером я все же вбила в поисковике ФИО своего нанимателя и возненавидела его во сто крат сильнее, чем бывшего мужа. У Самойлова и правда была невеста, некая Огнева Мирослава Станиславовна, дочь именитого олигарха, сестра политика и тетя олимпийской чемпионки по художественной гимнастике. Прочитав следом родословную Виталия, я сама не заметила, как по щекам потекли слезы.

Я ощутила себя самой настоящей дворовой собакой, усиленно пытающейся пробраться на выставку элитных чистокровных песиков.

Даже обучение дочери в одной из самых престижных школ столицы никогда не даст ей того, что есть у всех этих именитых богачей, – поддержки семьи, значимой поддержки, так необходимой в нашем современном мире.

Стоило только представить, что какой-нибудь возомнивший о себе с три короба недоумок поступит с моей девочкой так же, как и Самойлов со мной сегодня, хотелось начать убивать. И первым в списке, непременно, был бы Виталий.

Глава 14

А утром меня ждал сюрприз, неприятный. Очень неприятный. Биг-босс (а Самойлова я называла теперь только так и не иначе), вызвал меня к себе.

Ходи, грит, холопка, до моей стороны.

Ар-р-р-р.

Само собой, ничего такого он не говорил, а если бы и сказал, то я все равно бы не услышала. Ко мне прибежала заполошная секретарша, которая на этот раз все же представилась.

Иоанна.

Я не стала комментировать услышанное, даже в собственной голове анализировать не стала. Это было слишком, слишком даже для меня. Но по лучезарной улыбке рыжей я поняла, что что-то не так. Для меня не так.

Перед тем как войти в кабинет, я не медлила, ведь не зря говорят: “Перед смертью не надышишься”. Решительно постучала и тут же распахнула дверь.

Самойлов сидел за своим столом. Без пиджака. Мужчина растягивал узел галстука, а верхние три пуговки рубашки были расстёгнуты. Я прикусила губу и отвела взгляд. И, как назло, на грушу.

Увидела спортивный наряд, и меня опять, как и вчера, прошибло каким-то непонятным чувством, не поддающимся логике и контролю.

– Виктория, присаживайтесь. У нас важный разговор.

Сухой тон вырвал меня из полета фантазии, словно указывая, где мое место.

Я присела в кресло напротив и уже приготовилась слушать про невесту Самойлова. Составляла мысленно предполагаемый разговор и даже не исключала вариант, что он предложит мне деньги за молчание. Ведь так богачи и большие боссы обычно всем затыкают рты.

Но я оказалась чудо как наивна. Ведь меры затыкания рта у Самойлова оказались чудовищными, они проехались по мне словно бульдозером, раскатав по асфальту и не оставив никакого выбора.

– Это ваш проект? – спросил Виталий, разворачивая ко мне планшет.

– Да, – запнувшись, ответила я, совершенно не понимая, при чем здесь проект второго этажа, который я вчера все же перенесла на ноутбук, а сегодня выслала Марии Павловне, так как предварительное подтверждение все дизайны должны были проходить через женщину.

Мужчина как-то недовольно кивнул и, нахмурившись, потянулся к планшету, вышел из папки с моими фотографиями и зашел в другую, а затем опять повернул гаджет ко мне.

– Нет, нет, – беззвучно засмеялась я, – это не мое, вы же это знаете.

– Конечно, авторство стоит за совершенно другим человеком, да и построено это уже давно. Или как там у вас правильно говорится – приведено в исполнение.

Я поднесла ладонь ко рту, пытаясь скрыть дрожь и стучащие друг о друга зубы, словно еще чуть-чуть и я превращусь в сосульку от холода.

– Вы же не думаете, – тихо произнесла я, не окончив. Я даже вслух сказать такое не могла.

– А тут и думать не надо, все очевидно, Виктория, – грубо произнес Виталий, прожигая меня при этом своим шоколадным взглядом.

– Да как вы!.. – подскочила я с места, не сдержавшись. – Это какое-то недоразумение, – зачастила, возвращаясь к своей излюбленной манере речи, – я еще не знаю что, – прикрыла ладонями лицо, пытаясь отдышаться.

Меня первый раз в жизни обвиняли в воровстве, да еще каком. Воровстве идей. Как будто у меня своих не было.

– Сядьте и успокойтесь, Виктория. – Самойлов указал рукой на кресло, и я решила его послушаться, сев обратно. – Мне все равно, как так получилось и почему так получилось. Вы чуть не подсунули мне подержанный материал.

– Да нет же…

Он просто посмотрел, и я замолчала, в его взгляде было столько власти, что вчерашние поцелуи показались ребячеством, а ведь я думала иначе, когда он так собственнически ласкал мои губы. Сейчас Самойлов был в своей стезе. Мужчина, привыкший руководить и командовать всеми и вся.

– Вы должны понимать, что так как вы нарушили условия контракта, то мы вынуждены его с вами расторгнуть. Само собой, по вашей вине.

– Что? – проблеяла я. Наверное, если бы кто-то сейчас передо мной поставил зеркало, я увидела бы в нем овцу. Потому что именно ей я и была. – Какие условия?

– О предоставлении мне дизайн-проекта как вашей интеллектуальной собственности.

– Вы сейчас, должно быть, шутите? – выдавила из себя с усмешкой.

Потому что только сейчас до меня дошло, что все это подстроено. Весь этот фарс устроен специально. Для чего? Неужели это и есть способ Виталия меня заткнуть? Так я и так молчала бы и не портила ему репутацию, даже без денег.

– Я серьезно. Если вы плохо прочитали контракт, то это, увы, не мои проблемы.

– Что вы хотите? – не выдержала я. Потому что устала от этого каламбура. Видный и сильный мужчина оказался тряпкой, трясущейся за свою задницу возле просватанной ему невесты. – Я никому не скажу о вчерашнем. Я уже забыла! Правда.

– Не совсем понимаю, о чем вы. – Самойлов сжал руки в замок и, положив их на стол, наклонился ближе ко мне.

– Ну вот, вы уже забыли, прекрасно! – выкрикнула я. – Так давайте тогда разойдемся с миром, и все.

– Давайте, – холодно улыбнулся мужчина, – вы выплатите компенсацию в кассу, и мы разойдемся с миром. Я даже не стану портить ваше имя и писать дурные отзывы о вас.

– Стоп. – Я выставила руку вперед, мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями, понять. Секунда, две. Маховик остановился, передохнул и запустился вновь, а я вспомнила о баснословной сумме, которую должна была получить или… отдать, – У меня столько нет, – сипло произнесла, понимая, к чему идет речь.

Хотя по факту я ничего не понимала. Вся ситуация виделась мне одним сплошным разводиловом. На деньги. Но это же глупости – такая крутая фирма, для них заниматься такими наебами не то что несерьезно… ну это… это… да смешно это. Все равно что я сейчас пойду и обману бабку в переходе и отниму у нее стакан с семечками. Бред.

– У меня нет таких денег, – зачем-то повторила я, – Вы же это понимаете, Виталий? – Я поймала его взгляд. Там ничего не отражалось. Его невозможно было прочитать. Что он задумал, чего хотел, чего ждал?

– Возможно, они есть у кого-то?

Куда он клонил? Смотрел так, словно уже сожрал мою душу и знал наперед все, что я ему скажу. Так зачем же тогда спрашивал?

– Н-не… – прокашлялась, голос пропал, – нет. Ни у меня, ни у кого из моих знакомых таких денег нет. Точнее, – сглотнула, обдумывая и перебирая в голове всех, кого знала, – так быстро такая сумма не появится ни у кого.

– Как же отец вашей дочери?

– Кто? – ляпнула я от неожиданности.

– У вас же есть ребенок, значит, у него, наверное, есть и отец. – Самойлов выгнул бровь и выжидающе на меня посмотрел. Ну наконец-то, хоть какое-то проявление эмоций.

– Есть, – прошептала, почти онемев. Мужчина словно отправил меня в нокдаун своим вопросом, и я, пошатываясь, хваталась за оставшиеся у себя силы и пыталась подняться, чтобы продолжить бой.

– Кто он? – резкий вопрос. Вот он, выброшенный кулак в морду противника на ринге.

– Кто отец Евы?

Нокаут тебе, Виктория.

Как? Я еще дышу и в сознании? И могу продолжать защищаться?

Только вот что мне ему ответить? Когда искушение соврать велико, как никогда.

Глава 15

Сказать бы ему, что он отец Евы. И не было бы половины проблем. Только такие люди никогда не верят на слово. Потребовал бы тест – и правда всплыла бы наружу.

Но, признаться честно, мысль об обмане блуждала в моей голове долго. Секунд двадцать, казавшиеся бесконечными. А мужчина все это время испепелял меня взглядом, который казался сейчас угольно-черным, и было ощущение, что Самойлов вот-вот прыгнет. Опять эта параллель с затаившимся хищником. Потому что хищником Самойлов и был.

Тигром. Амурским тигром, внезапно оказавшимся в каменных джунглях столицы. Стены на него давили, но не мешали ему по-прежнему оставаться самым мощным и сильным.

Его нужно было бояться, его нужно было слушать и уважать, а еще его можно было бы любить. Последняя мысль пришла так некстати, и я, зажмурившись, все же ответила на его вопрос.

– Бывший муж. – Глаза были по-прежнему закрыты, поэтому я даже представить не могла, изменилось ли выражение лица мужчины или он по-прежнему был словно за непроницаемой стеной. Я прокашлялась и продолжила: – Мы давно в разводе, и он даже не знает, что стал отцом. Да и знал бы, – усмехнулась и все же распахнула ресницы, – не помог бы.

Виталий пристально смотрел на меня. Цепко, словно отпечатывал каждое мое слово где-то у себя на подкорке.

– Ладно, – тихо произнес он, и мне показалось, что у него сел голос. – Тогда скажи мне: у тебя по-прежнему нет мыслей, где взять деньги?

– Нет. – Я беспомощно качнула головой.

– Займешь у Калининых?

– Нет. Нет.

– Ева точно не моя дочь? – повторил он свой вопрос об отцовстве, и только тут до меня дошло. Виталий четко это увидел, потому что безотрывно смотрел мне в глаза. Мужчина усмехнулся – наверное, из-за моего придурочного вида. Но то, что он сейчас сказал, добило меня окончательно.

– Так ты сразу узнал меня? – В голове не укладывалось, что он все это время специально издевался надо мной.

– Ответь, – продолжил гнуть свою линию Самойлов, будто не слыша меня.

– Я же уже…

– Неважно! Скажем, что моя.

– Что?

– У тебя же нет денег на неустойку, правильно?

– Н-нет, – запинаясь, ответила, предчувствуя что-то нехорошее.

Что-то еще более нехорошее.

Только разве было куда?

– Прекрасно! А у меня нет ребёнка, который нужен мне позарез. Уверен, отец обрадуется появлению восьмилетней внучки.

Он сейчас точно о ребенке?

– Нет. Ты несерьёзно.

– Отчего же? – развел он руками. – Я прощаю тебе долг, ты делаешь мне свидетельство об установлении отцовства. Все. Правда, нам, скорее всего, придётся расписаться, но это так, уже мелочи…

Нет, это не могло быть правдой, сюрреализм какой-то, параллельная вселенная, другая реальность. Не моя.

– Я жду, – жестко произнес Виталий, и я заметила, что по его скулам в этот момент ходили желваки. Значит, ему тоже не нравился этот разговор? Если ему было неприятно, то тогда зачем?

– Чего?

– Твоего согласия, потому что выбора у тебя нет, да.

– Виталий, вы…

– Не надо, ты уже перешла на ты, и мне понравилось. Еще больше мне понравилось, как ты сделала это девять лет назад. Но так уж и быть, забудем. Конечно, ситуация крайне некрасивая. Патовая, я бы сказал. Очень жаль, что Ева не моя, хотя… – Виталий прищурился. – Окажись она моей, я бы придушил тебя.

И я поверила ему. Его холодным колким словам. Он бы не простил такого. Да и вряд ли бы любой другой нормальный мужчина смог бы простить, особенно если у него не было других детей. И это в сорок-то лет.

– Мое слово ничего не значит, да? – спросила я в пустоту. Бессмысленный вопрос. Потому что в этот момент я четко осознала, что, даже будь у меня право голоса и выбор, я бы согласилась. Ведь то, чего еще вчера не было у моей дочери, сегодня могло начать ей принадлежать. Если так можно сказать о живых людях.

Отец, дедушка – даже если они не смогут ее полюбить, они всегда ее поддержат. У Евы появится фамилия, защита. Не об этом ли я мечтала? Буквально вчера. И сейчас отказываться от такого подарка судьбы было крайне недальновидно.

А уж в том, что приготовил конкретно для меня этот обиженный мужчина, теперь я не сомневалась. Все это уже не столь важно.

Я приняла решение ради дочери, а Самойлов обезопасил мою психику и оставил чистой совесть, сняв с меня любую ответственность.

Виталий

– Ты это и так прекрасно поняла, к чему спрашиваешь, белочка?

Она вздрогнула и обняла себя за плечи, я сдержал улыбку.

– Иди и можешь рисовать дальше свои рисунки, правда, концепцию придется сменить, – махнул ладонью, – ну-у-у, детскую там. – В груди сжалось так, что хоть волком вой. Больно, сука. Выдавил из себя улыбку. – Постель пошире, супружеское ложе все-таки.

– Виталий, – всхлипнула Вика – кажется, я перегнул. Но мне хотелось, чтобы она ушла. Срочно. Немедленно. Убежала отсюда в течение пары секунд.

– Идите, Виктория, лучше идите.

Ей богу, лучше иди. Целее будешь.

Она кивнула, словно услышала мой ментальный призыв. Подорвалась с места и побежала к двери, правильно.

И как только щелкнул замок, я нахуй перестал сдерживаться. Хотелось разъебошить весь кабинет к едрене фене. Вскочил из-за стола и замахнулся на стеллаж с документами, стоящий за моей спиной, – стекло разлетелось со звоном, которого я не слышал. Потому что что-то внутри меня буквально десять минут назад разбилось намного громче.

Я ведь надеялся. Как же я, сука, надеялся. Поверил на старости лет в подарок судьбы. Провел ладонями по лицу, а затем уперся ими в колени, сгибаясь пополам, задыхаясь.

Посмотрел на свои руки – сука, даже не поранился, две царапинки, и все. Вот оно – подсознательное умение бить куда надо. Даже пьяный буду – руку о стекло не разобью.

Напиться, что ли?

Вряд ли поможет.

Ведь я почти поверил.

Вчера, когда все же навел о ней справки, увидел дату рождения девочки, а затем фотографию, что-то екнуло в груди, как в третьесортных мелодрамах, честное слово. Сразу все сложилось в один пазл. Вот оно – мое. Вот они – мои, и все. Ничего больше не волнует, ничего не имеет значения. Все пустое.

Потом прибежала Мария Пална с этими рисунками, план в голову пришел мгновенно. Хоть и жестокий, но действенный. Ведь Вика могла не сознаться в том, что Ева моя, испугаться и наговорить какую-нибудь чушь, а тут я не оставил ей выбора. Она должна была сказать. Если бы ее дочь была моей, она сказала бы. Сказала.

Ноги подкосились, и я сел на пол. Первый раз в жизни расстроился, узнав, что ребенок не мой. Сколько было баб, типа беременных от меня, две даже родили будто бы моих детей. Анализы, конечно же, показывали обратное. И всегда в таких случаях я испытывал облегчение.

А не так, как сегодня, словно на мой мир обрушился метеоритный дождь и каждый камень величиной в целый район шибал меня по башке.

Бум. Бум.

Ах, мало? Так на еще, вот тебе!

Бум! Бум!

Спрятал лицо в ладонях. Сфокусировался на дальнейших действиях. Все. Момент самобичевания прошел.

Нужно позвонить маме и сообщить радостную новость.

Впереди еще столько дел.

В конце концов, кто сказал, что нельзя полюбить чужого ребенка, особенно когда от мамы этого ребенка сердце убегает в кишки уже почти девять лет, и ничего.

Жил же как-то, выживал. Теперь так и вообще проблем нет. Не стоит париться.

Хотелось с белочкой, правда, поиграть подольше. Но так получилось, пришлось ускоряться. И теперь моя рыжая девочка, заглотив наживку, сама забежала в мою клетку, да еще и дверь изнутри закрыла.

Усмехнулся, вспоминая, как она до последнего кочевряжилась, хотя выгоду просчитала сразу же. Потрясающая женщина.

Только вот спать я с ней не буду, пока она не перекрасится. Усмехнулся, представив ее реакцию на это высказывание, и дышать стало проще.

Белочка моя.