Текст книги "Доступ к телу"

– Уходишь?

Как будто не ты только что сказал, что уезжаешь через час.

– Да, мне пора.

Думала, он даже не встанет, почему-то была уверена в этом. Просто позволит выйти, хлопнуть дверью, лишь поморщится на кровати.

Но меня поймали у выхода за руку. Довольно жестко, развернули к себе, прижали к стене; и дохнуло вдруг той самой мужественностью, которую я ощущала полчаса назад.

– Я не пытался тебя обидеть.

Конечно, нет.

А темные глаза стальные, такие, как после склада. На губах привычная полуусмешка; сводящий с ума запах кожи, смешанный с туалетной водой, литые мышцы рук, грудь, как латы легионера. А внизу такой член, что еще пара касаний, и я позволю его в себя вставить, забуду обо всем. И случится тогда без перерыва наш пятый, шестой и седьмой раз. Одного поцелуя хватит.

Нет, не дамся.

– И поэтому ты решил не звонить мне после возвращения?

– Такая красавица, – шепнули мне тихо, но жарко, – за три недели найдет себе кого-нибудь еще.

– Да за кого ты меня считаешь?

– За привлекательную женщину.

– За дуру!

Он не выпускал мои запястья долго. Ничего не говорил, но и хватку не разжимал. Я чувствовала, что еще минута, и я начну плакать, а я очень давно этого не делала. Не перед мужчиной. Тогда я стану тряпкой, размазней, тогда я уже точно начну за него цепляться, попрошу взять меня с собой, но услышу отказ, повторенный несколько раз кряду…

– Хорошей дороги, лесовик.

Я все-таки вырвалась. По лестнице в подъезде сбежала быстро, вспомнила о том, что пакет с новым бельем остался закрыт в машине, горько усмехнулась – он мне не понадобится.

Но все-таки я сфотографировала номер джипа.

Тот, который был сверху, и дублирующий, скрытый под ним. Такие ставят себе либо очень богатые люди, не желающие быть узнанными, либо бандиты, либо узкоспециализированные парни.

Черт его знает, кем именно являлся мой новый знакомый.

«Старый знакомый», – поправила я себя, желая поскорее удалиться с этой улицы, чтобы заказать такси на соседней.

Не просто старый, а уже бывший.

Хотелось орать.

Глава 5

(Holly Humberstone – Drop Dead)

– Лесовик, значит, говоришь…

Люси сосредоточенно рылась в недрах интернета после того, как заставила меня пересказать о произошедшем четыре раза кряду. А я любила ее за умение «не лезть». Нет, приехала она сразу, деловито разобралась в ситуации и надолго замолчала, сосредоточив взгляд на экране. Хорошо, когда к тебе не лезут со словами утешения, ободрения и ложной надежды, мол, все обязательно будет хорошо. Люси не коврик, Люси по замашкам, скорее, следователь. Она не будет учить тебя жизни, упрекать «ты слишком много пьешь» или советовать не лить слезы, но всегда попытается помочь делом.

Сейчас она стучала по клавишам и хмурилась.

Я же держала в пальцах стакан с алкоголем и ждала, когда вино сдвинет меня, наконец, или в беспросветную печаль, или в облегчение. Но настроение стабильно держалось на апатичной грусти. Сотни тысяч пар в мире сходятся и расстаются – фигня ведь? Кто-то страдает долго, кто-то не очень, кто-то помнит всю жизнь, кто-то забывает на следующий день.

Гранд оставил после себя пустоту. Печальную такую, желающую заполнить себя им же.

– Не раскисай, – донеслось от кресла.

– Я не раскисаю.

Стараюсь.

– Кто знает, какие у этого мужика баги в голове…

– Точно.

Люсин программный сленг прижился еще с тех пор, как мы, познакомившись на курсе «Сделай себя сам», решили вдруг создать собственный веб-сайт, позже развернувшийся в полноценный магазин. Кодить его начинала сама Люсинда Крэйн – вышло топорно, но сносно. Годом позже к нам присоединилась профессиональная команда программистов.

Давно мы с ней вместе, оказывается. Я умела терпеть ее ворчание и прямоту, она умела поднимать мое настроение, когда последнее превращалось в лужу.

– Лесовик… А ничего так, Лесовик… – бубнили себе под нос от компьютерного стола.

Снисходительность к собственному бессилию – не моё. Моё – брать все в свои руки, анализировать, делать, занимать себя полезными или приятными вещами. Но Гранд вышиб меня из колеи, и последние сделались недоступными.

– А знаешь, темная лошадка, этот твой Гранд…

Он не мой.

– …я кое-что на него все-таки отыскала, правда лазить пришлось по закрытым базам. Сказать тебе его полное имя?

– Скажи.

– Гранд Эрдесон.

Хорошее имя, звучное.

– Оно тебе ни о чем не говорит? – не унималась Люси.

– Нет.

– Это потому что ты почти не читаешь газеты и не смотришь телевизор.

– И не собираюсь начинать.

– А зря. Потому что примерно полгода назад твой Гранд был упомянут в одной статейке… Посмотри, это же его фото? – На меня услужливо повернули монитор.

Фото было его. Те же темные глаза, жесткие, но красивые черты лица – и накрыло вдруг чем-то тяжелым. Несколько часов назад этот парень лежал на мне, целовал, прижимал к себе так, что внутри проснулась надежда на нечто большее.

– Да. – Я осушила бокал, потянулась за бутылкой. – Что в этой статейке?

– Нечто очень занятное. – Странно, но в моменты такой вот деловитости Люси казалась мне по-своему красивой. Сосредоточенной, уникальной в своей непривлекательности, цельной. – Он упомянут, как один из инвесторов «Кари Трейд Корп».

– Это всего лишь значит, что у него есть деньги.

– Значит.

– Понятно было уже по его машине.

– Может быть. Но навряд ли ты знала, что он владелец «Гранд Траста».

– Что это?

Люси смотрела на меня круглыми удивленными глазами. Не теми, когда «ну ты даешь!», а теми, когда «этого я не ожидала сама…».

– Это ко-инвестор Букинса, к которому мы идем на вечеринку на следующей неделе. Невидимая прессе, но, похоже, очень значимая личность.

Мне от этих данных не легче. Когда у человека много денег, в его голове происходит некое психическое помешательство, так я считала. Чрезмерные финансы толкают человека думать о всемогуществе, а последнее начинает принижать достоинства других. Как по мне, лучше бы Гранд был обычным… охранником…Не знаю… С простыми людьми проще.

– Отсюда и сменные номера. Такие, как он, не светятся, иначе на них слетается пресса, бомонд и все остальные.

– Он всегда может сбежать в лес.

– Кстати, о лесе… Ты знаешь, что Северный Лес – это аномально холодная в любое время года территория?

– Нет, я там не была.

– И не удивишься, наверное, если я тебе скажу, кто владеет пятьюдесятью его гектарами?

– Нет…

– Да.

– Хочешь… сказать…

– Тренировочная база – его же собственное детище. Хобби. Потому как охранное предприятие – это дочерний бизнес Гранда. Прикольный мужик.

Последнее Люси хмыкнула без попытки меня расстроить, я же поняла, что початую бутылку этим вечером я прикончу.

– Красивый, статный, богатый… Повезло тебе.

Еще неуловимый, незаинтересованный во мне, занятый лишь своей жизнью. Повезло, конечно.

– Дать тебе нож подлиньше, чтобы ты провернула в моей груди лезвие?

– Эй, ну прости. Занятный… тип. Я только это хотела сказать.

Занятный или нет, мне придется выбросить его из головы. Никто не играл Джулианой, и никто не будет. Если уж ему не до меня, то и мне станет не до него. Одно только висело между нами – оплаченный им в «Глансе» счет. Другая бы плюнула, забыла или даже порадовалась, но я подачек не любила. Если я не твоя женщина, платить за меня не нужно. Внутри меня Джул упрямо сжимала зубы.

– Люси, можешь найти номер его банковской карты или личный счет?

– Это еще зачем?

Мой взгляд заставил подругу молча развернуться к монитору. А спустя какое-то время произнести.

– Навряд ли… Можно отыскать корпоративный для внешних переводов, но личный… Тут понадобится помощь кого-то посерьезней, чем я. И все-таки?

«Зачем?»

– Хочу вернуть ему деньги за белье.

– Которое он же увез?

– Это неважно.

– Жу, ты ведь не собираешься использовать это как предлог, чтобы окончательно потерять гордость и повиснуть у него на шее?

Только эта сивая и конопатая леди имела право изредка звать меня «Жу». Повиснуть на шее Гранда очень хотелось, конечно.

– Не собираюсь.

Меня сверлили серьезным взглядом. Но мы не для того прошли огонь и воду, чтобы я заставляла Люси вновь собирать себя из грязи, куда я паду, если лишусь гордости.

– Тогда могу попросить наших ребят этим заняться. Ну или позвони Информаторам.

Информаторы – тема. Дорого, но быстро.

И слишком просто. Как-то дешево и даже не сердито, если Гранд вдруг прочитает сообщение при зачислении средств на счет: «От Джулианы за белье». На подобное даже я бы фыркнула.

– Знаешь, – вдруг взглянула я на подругу сосредоточенно, – отыщи мне лучше адрес этой тренировочной базы. Координаты для спутника, что угодно. И путь, каким туда можно добраться.

– Я знала, что этим все закончится, – на меня смотрели угрюмо.

– Я не повисну у него на шее.

Долгая пауза – такой проверяют на вшивость. После вздох, означающий: «Прежняя Жу повисла бы, но ты уже другая, ты не повиснешь».

– Ладно, – сдалась Люси, – с тебя двойные премиальные, если ты опять свалишь на меня все обязанности.

Она упрямо не желала становиться компаньоном, хоть я не единожды предлагала.

– Хоть тройные.

– Да не в деньгах счастье, ты же знаешь…

Иногда в них горе. А иногда они становятся поводом отправиться в глушь, в которой всегда холодно.

– А какая температура в Северном лесу?

– Пей уже. Не мешай. Я все для тебя найду.

Наверное, я усну одетая и на диване, а она все будет сидеть здесь, стучать по клавишам, качая головой. Где-то в глубине души Люси знает, что есть вещи, которые стоят того, чтобы действовать иррационально. Возможно, сейчас именно тот случай.

⁂

Северный Лес

Гранд

(Madalen Duke – Love into a Weapon)

Под ногами хлюпало.

Температура поднялась почти до нуля, снег сделался липким, лежал теперь сырыми комьями – бегать марафоны по такому неудобно. Тем лучше.

Избушка промерзла до самого фундамента; Гранд первым делом растопил печку. Дров хватало; за новыми он сходит завтра. Полыхал маленький зев, лениво пожирал сухие поленья, нет-нет, чадил дымком наружу, но дверцу прикрывать не хотелось – о жар отлично согревались руки.

И некстати подумалось о том, что остаток этого дня он мог бы провести в теплой постели. Позволить себе расслабиться, обнять податливое женское тело, просто поговорить, просто выпить кофе. Но это необратимо вело бы к чему-то более глубокому, к чувствам.

А к ним Гранд пока не был готов.

Прошло полгода, но ему все еще помнилась Сара. Не она сама, а та картина, которую он увидел, вернувшись из Леса на сутки раньше – его любимая женщина в жарких объятьях фитнес-тренера. Молодого смазливого парня. Моложе Гранда, симпатичнее, без бороды…

Удивительно, но он ничего тогда не почувствовал. Совсем. Пустоту, некое не поддающееся определению онемение одной из сердечных мышц – попросил на выход обоих; титаническим усилием воли сумел не свернуть любовнику шею, а ведь уже готов был преподнести избраннице кольцо…

Наверное, красивые женщины просто не умеют быть одинокими. Даже если это всего на пару недель. Сара знала о том, что часть времени Гранд проводит на отдаленной базе, знала и была согласна с таким раскладом. Всегда провожала его поцелуем, говорила, что будет скучать, бросалась ему на шею по приезде, отдавала себя всю – так ему казалось. И тем противнее было осознать в себе идиота, неспособного отличить настоящие чувства от игры. Наверное, они отлично это умели, женщины – играть. И он обиделся не на одну из них – красивую, с которой прожил почти год, – а на самого себя за неспособность ощущать ложь. Не понял, как мог так просчитаться, как не учуял подвоха издалека, почему оказался в конечном итоге рогатым бараном.

Внутри так и не отмерло. Нет, почти… Когда Джулиана спросила, позвонит ли он через три недели, когда обиделась так натурально, что та самая онемевшая мышца вдруг дернулась. У этой девчонки вообще имелись уникальные качества, за пару дней пробудившие в нем два желания – быть рядом и заваливать ее в постель. Все из-за ее выражения лица – проглядывалась в нем какая-то наивная беспомощность. Бизнес-леди, да. Деловитая, собранная, маленький вихрь. И в то же время девчонка. Ранимая и чувственная. Ее деловитость и самостоятельность казались Гранду мыльным пузырем, оболочкой, сквозь которую он видел кого-то, нуждающегося в защите. И его нутро инстинктивно откликалось. Взять хотя бы тот ее поход на склады ночью или повисшую на обрыве машину.

Им всем повезло тогда. Самой Джулиане, бедной Онди, и ему, Гранду, успевшему зацепить тросом и оттащить от пропасти авто до того, как просядет под напором сухое дерево.

Он бы так и уехал… Что может просить человек, счета которого полны деньгами? А любовь, как известно, не купишь.

Но к тому времени он полгода был без женщины, истязал себя тренировками на базе, отвлекал делами, как умел, не желал ни с кем сближаться. А накануне проснулся ночью оттого, что кончил во сне на пододеяльник. Как пацан. И это здоровый мужик, полный тестостерона… Нужно было что-то решать. Мысль, проскользнувшая утром в голове, вечером случайно воплотилась неожиданной, но удачной встречей. Ее удачность он в полной мере осознал, когда разглядел на ночной дороге в свете фар женщину в легком белом платье и с потеками туши на щеках.

Уже тогда ее чертова беззащитность торкнула внутри него включатель. А взгляда на лицо, грудь, талию и ноги дали понять – то, что нужно. На такую у него не просто встанет – встанет до подбородка. Как удачно, что «доступ к телу» Комиссия так и не отменила, как вид платы, изредка требуемой мужчинами от женщин.

Джулиана могла отказаться, но он подловил ее на растерянности. Прежде чем прийти к ней в первый раз, прочитал всю информацию, которую нашел на «объект» глава его службы безопасности: «Чистая, ответственная, ни с кем не встречается». Не шлюха, не женщина, что-либо знавшая о нем – в этом Гранд был уверен. То, что нужно. В последнее время к нему часто подкатывали искательницы богатств (спасибо чертовому журналу «ОнВикс», включившему его имя в список самых обеспеченных и влиятельных людей города), его тошнило от их размалеванных лиц, томных взглядов и этого загадочного выражения глаз – мол, поиграем?

Он наигрался с Сарой.

Печка ворчала, тихо гудела воздухом и шипела пламенем; комната медленно отогревалась. Еще минут пять, и он сможет снять куртку.

Кто же думал, что их обоюдная химия начнет высекать искры. И эта честность во взгляде, которую Джул так отчаянно силилась маскировать, притворяясь незаинтересованной.

Гранд пытался переключить мысли, как мог.

Ему не надо. Ему все это не надо – он спустил пар.

«Вранье!»

Он спускал бы его еще и еще. Полагал, что четырех извержений будет достаточно, чтобы унять, наконец, пыл, но, кажется, только раззадорился. Входить именно в это тело он был готов до бесконечности – Гранд улыбнулся, вспомнив слова: «Буду говорить по телефону или смотреть телевизор…» Неважно, он будет влезать на нее, как бык, независимо от рода ее занятий. Очень удачный «доступ». Очень.

«Перетянуть обивку мишеней, почистить оружие» – буксиром возвращал внимание к делам. Очень скоро сюда приедет пара десятков новобранцев, которых ему придется обучать с нуля. Гранду нравилось. Хорошее занятие – проясняет характер каждого, закаляет его, очищает от грязи. Тренировать – достойное занятие!

Он так считал, пока Сара… К черту Сару! Он давно был к ней равнодушен, но себя не простил.

Он приехал сюда работать, и будет работать. Этот вечно холодный Лес обладал удивительной способностью успокаивать нервы. Хорошо, что никто не знал о том, что Гранд тихо и незаметно от всех построил в его глубине себе хороший полноценный дом. Не эту лачугу рядом с бараками (незачем новичкам сразу попадать в комфорт), но двухэтажный коттедж, в котором можно провести время в удовольствие. Есть и сауна, и мангал, и тихие комнаты…

«Осмотреть местный подвал на предмет затопления… Наказать сторожам вымести столовую, поговорить с поваром…»

Вскоре на стрельбище зазвучат выстрелы; по утрам будет разгон крови по венам в мышцах, по вечерам исконно мужская болтовня у костра. Стук железных ложек о бока тарелок, пахнущий дымом чай; висящие у кроватей мокрые после трудного дня портки. Не место для женщин. Совсем.

Избушка нагрелась; Гранд оголодал. Мог бы пойти в столовую, попросить сварганить ему пару бутербродов, но он купил один на заправке, оставил его в машине.

«Проверить тренажеры и снарягу… Просушить веревки для подъемов, осмотреть карабины».

В машине он наткнулся глазами на пакет из «Гланса».

Почему-то долго смотрел на него, прежде чем открыть дверцу, взять в руки.

«Сиреневый или зеленый? Я, между прочим, белье для тебя выбирала…»

Она была в нем очаровательна, и ярко, очень реалистично вспомнились ее губы на вставшем члене – жаркие, мягкие. В джинсах моментально стало тесно.

Ему придется выкинуть сантименты из головы. Потому что через три недели он не позвонит, не будет проверять, кувыркалась она с кем-то или нет, не захочет быть одним из многих. Теперь неизвестно, когда он вообще в следующий раз позволит сблизиться с кем-то, хотя бы для секса. Случайное исключение.

Очень чувственное.

Он почему-то все не откладывал пакет – смотрел на нежный шелк, на кружева, и понимал, что врет себе. Наверное, он все-таки приедет через три недели, потому что ему не хватило. Этой груди, этих «девочек», которым тесно вместе, бархатистой талии, этой податливой расщелины, куда так смачно было протискиваться. Узкая для него, прекрасная; он так и не попробовал задний ход… Наверное, она бы дерзила и пыталась его остановить.

Да, он навестит Джулиану еще раз.

Пакет отправился в багажник. Ни к чему держать его на глазах.

Гранд достал сумку, оглядел надвигающуюся синеву – в лесу она всегда казалась ему удивительного оттенка, – в который раз подумал о том, что в такой сырости промокнут любые ботинки. Нужно проверить прогноз. Этот Лес отличался непредсказуемой погодой: сегодня весна, завтра накроет такая стужа, что носа на улицу не высунешь.

Тем интереснее.

Шагая обратно к избушке, он понял, что ему придется принять тот факт, что еще сегодня, по крайней мере сегодня, он не сможет не думать о той, которую оставил позади.

Сдержанная и страстная, слишком настоящая, нуждающаяся – он хотел ее защищать, а после заваливать в постель, снова защищать, снова заваливать – круговая порука.

До самого вечера он никуда не ходил – ни к сторожам, ни перетягивать мишени, ни с заданиями повару.

Удивился самому себе, когда достал бренди. Просто открыл его, просто сел у печи.

Она заставила испытать оргазм его мозг. Своей податливостью, нежеланием показаться легкодоступной, но неспособной сдерживать при виде него жар. Она не хотела, чтобы он уезжал, и мелькнуло старое забытое чувство, что он действительно кому-то нужен.

Ей повезло, что он так быстро разлепил их, потому что, неспособный перестать приходить, показался бы ей в конце концов одержимым. Ей или себе?

Теперь неважно.

Гранд вдруг подумал о том, что доступ к ее телу, если вдруг ее машина в очередной раз сползет с дороги, может попросить кто-нибудь еще.

И понял, что сейчас точно пойдет чистить оружие. Пьяный и злой.

Глава 6

(ANIVAR – Высоко)

Синоптики говорили: «Будьте оптимистичны! Да, небольшое похолодание, да, на севере региона возможен снег, но если вы останетесь дома с чашкой чая…»

Дома мне не сиделось. И оптимизм сегодня не был моей сильной стороной. В городе, который вот уже на сто пятьдесят километров остался позади, плюс шестнадцать – терпимо. Поля по обочинам сначала становились более тусклыми, жухлыми, после покрылись инеем, а теперь на шоссе ложилась мелкая ледяная крошка; пришлось включить дворники.

«Не падай перед ним на колени», – наставляла Люси после того, как гордо представила меня арендованному белому джипу, который мне пока удавалось не уводить на скользкой дороге в занос. «Не стелись, не проявляй слабость…»

Я и не собиралась, хотя отлично понимала, что совершаю глупость. Глупость эта была мне необходима для того, чтобы знать – я попробовала. Я все сделала, я не сидела сложа руки, я гордо встретила свой страх лицом к лицу. Правда, страхов этих было больше, нежели один. У меня еще до встречи с Грандом тряслись поджилки, потому как никому не хочется уходить прочь побитой собакой. А я, скорее всего, после короткого диалога и фразы «тебе лучше уехать» буду дважды побитой собакой. Не потерять бы лицо.

Музыка из динамиков лилась оптимистичная, я с ней не резонировала, и потому приглушила громкость до минимума; еще десять километров почти в тишине. Снег усиливался. Как же непривычно нырять из лета в зиму, как странно.

И некстати вспоминалась Мари.

Она не была ни толстой, ни особенно уродливой, но что-то неверное крылось в ее самооценке, и, когда она устроилась ко мне в отдел менеджером, ее затравили. То бросали лед в ее кофе, то подменяли бумаги, то лепили непристойные стикеры на монитор. И делали это серьезные люди, с которыми я была знакома месяцами. Никогда они на моей памяти не вели себя так гадко и низко, но скрытная Мари, проходя мимо, всегда вызывала желание стать ведьмой и сделать ей гадость. Чем? Не знаю, аурой жертвы, что ли. Хотелось вдруг отпустить внутри поводья и позволить себе измываться, унижать, хохотать, тыкать пальцем вслед…

Не знаю, что именно случилось месяц назад. Тогда я вышла из кабинета, потому что услышала дружный гогот и увидела, как Мари, вся красная, почти пунцовая от унижения, спешно бросает в коробку личные вещи. Заявление она написала задним числом. Наверное, зря я не попыталась разобраться – была завалена делами, не до того, – но до сих пор помнилось выражение ее лица и застывшая в глазах стыдливость. За себя, за собственное существование, за неумение нравиться людям.

Не уходить бы от Гранда с таким же.

«Он может разозлиться и начать орать… – перечисляла я в уме возможные варианты развития событий, начиная с самого неблагоприятного. – Выставит меня прочь, выгонит…» Чуть лучше, если орать не будет, но вежливо попросит на выход. С каменным выражением лица, как когда-то Рич, которому я помешала отправиться на сходку с друзьями, куда были приглашены «новые девочки».

«А я?»

До сих пор ярко и болезненно помнился тот идиотский диалог, предшествовавший жесту, указавшему мне на выход.

«Джул, давай без выяснений…»

Рич был богаче меня, увереннее в себе – в таких всегда влюбляются. В дерзость, в некоторое равнодушие и расслабленность, даже в эгоизм.

«Возьми меня с собой…»

«Нет!» – и тщетно скрываемое брезгливое выражение на лице. Уже оно одно стало в тот вечер сигналом, что трещина превратилась в разлом.

«Я должна просто сидеть и ждать, пока ты развлекаешься?»

«А ты не жди, – холод в глазах, – ты просто собирай вещи и уходи. Ладно? Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было».

…А за окном почти полночь.

С тех пор я терпеть не могла унижаться и все же гнала арендованный внедорожник в неизвестном направлении. Туда, где все холоднее, где дороги все хуже, где даже спутник путался в построении маршрута и постоянно терял из-за низких туч сигнал.

Хорошо, что Люси заставила меня сразу надеть теплые штаны и куртку, натянуть угги, бросила на сиденье шапку.

Она молодец, Люси…

Лес начался сразу и неожиданно – раз, и стены по обе стороны. Вековые сосны, елки, редкие белые стволы берез. Узкой и неровной сделалась дорога; джип кидало, скрипели рессоры. Мне казалось, что вместе с поездкой я заказала себе массаж поясницы и конный тур в придачу. Влево, вправо, то яма, то подъем…

– Давай, мой хороший…

Внедорожник со своей задачей справлялся отлично, через пятнадцать минут родео я приноровилась, сбавила скорость до минимума, успокоилась.

А хорошо бы, подумала вдруг наперекор страхам, если бы Гранд мне обрадовался. Если бы не сразу на выход, а хоть немного… тепло и душевно.

Эту хрупкую и притягательную картину я держала в воображении, пока не приблизилась к воротам.

Мне повезло – в будке отсутствовал сторож. Створки распахнуты, въезд свободен.

«А если здесь сотня мужиков? Если идут учения?»

Этот пункт стало можно вычеркнуть, когда выяснилось – база тиха и пуста. Межсезонье.

Однако ухнуло куда-то в желудок сердце, когда возле домика увиделся вдруг черный, припорошенный снегом джип Гранда.

(Adam Jensen – The Hunter)

Он показался из дверей практически сразу же, не позволив мне собраться с мыслями. Вышел, привлеченный звуком чужого мотора – набросив куртку, без шапки, обутый в армейские сапоги. Такой же высокий, как помнилось, и, кажется, еще выше…

Я, выдохнув испуг в салон (оставайся тут!), открыла дверь и вышла наружу.

Этот был его мир – суровый, снежный, первобытный. Вокруг непогода и вековые деревья, стужа, примитивные строения, бараки, отсутствие центрального отопления. Железная бочка у крыльца; метла, лопаты дальше у стены – ни тепла, ни уюта.

Хуже всего, что Гранд молчал. И на лице его не читалось ни упрека, ни радости. Вообще ничего. Мол, приехала, все расскажешь сама.

Он смотрел без осуждения, ровно, а я настолько разволновалась, что хотелось прыгнуть обратно в салон и умчаться. Однако теперь главное – держать лицо, чтобы не как Мари…

– Ты увез мои вещи, – произнесла так буднично, будто доехала за ними до соседней улицы, а не к черту на кулички.

– Вещи?

Он прекрасно знал, о чем речь, но не собирался облегчать мне жизнь. Еще меньше облегчал ее мне здоровый силуэт. Шел снег; а мне почему-то ощущалось, что на Гранде нет ни куртки, ни штанов, что я, словно рентген, вижу под одеждой его литые мышцы и спокойно лежащий в трусах толстый член. Воздух стылый; внутри меня неожиданно разлился жар.

– Мое… белье.

– Твое белье. Да.

«Хоть не разозлился, значит, не худший прогноз». Но, судя по отсутствию радости, второй за ним.

Показались из кармана ключи; джип мигнул фарами, оповещая об отключении сигнализации. Из багажника показался знакомый пакет; Гранд протянул его мне без слов.

– Спасибо.

Я достала заранее приготовленные купюры, которые сняла в банкомате еще в городе, подошла к мистеру «я не гоню тебя, но и не рад», сунула в нагрудный карман.

– Оплата… за покупку.

Вблизи было еще хуже – он пах собой, своим парфюмом, и вблизи я сама себе казалась маленькой. В довесок у Гранда едва заметно раздулись ноздри. Я все-таки пнула его по прекрасным шедевральным яйцам. Он не предложит остаться, а я не буду унижаться, следующий месяц буду гордиться хотя бы этим.

– Я не могу сделать тебе подарок?

– Подарок? Женщине на одну ночь, которой ты не собираешься звонить? Нет, мне подачки не нужны.

Здесь владелец базы казался жестче, собранней, чем в городе. Непробиваемым. И все таким же привлекательным, черт бы его подрал. Но лить слезы, если накроет, я буду уже в машине по пути назад – не перед ним. И я молодец, у меня получилось сказать, сыграть, как по нотам. Без пафоса, без обид и наездов. Просто приехала, просто забрала вещи.

Мерзли уши; поднялся ветер. Снег теперь мел нешуточный. Похоже, путь назад будет еще сложнее, чем сюда, но ничего, упорство завело сюда, доведет и обратно. Качались верхушки деревьев, беспокойно-серым стало низкое небо.

– Джулиана…

Это слово остановило меня тогда, когда я уже открывала дверь, чтобы ехать назад.

– Знаешь, как меня зовут? Чудесно.

Я разглядывала человека в черном вопросительно. Какое-то время он молчал, не то собирался с мыслями, не то анализировал нечто, одному ему известное.

– Тебе нельзя здесь оставаться, это опасная территория…

Ничего нового. Как раз по сценарию номер два.

– Да-да, я уже уезжаю. Иногда я такая послушная, самой тошно.

Мне почему-то стало легче. Я решилась приехать, я приехала, я выстояла. Я все сделала.

– …но ехать сейчас нельзя, начинается метель.

– Зовешь на чай?

Я смотрела со смешком.

– Нужно переждать.

– Это скрытое приглашение?

– Да нет, черт возьми! – Гранд начинал злиться. Что ж, тоже хорошо. Тем более, если не приглашение. – Но даже я не рискнул бы ехать обратно прямо сейчас. По прогнозам, вьюга продлится до вечера или середины ночи. Ты застрянешь еще до шоссе, снег липкий, под ним скоро образуется лед…

– Я не застряну.

Не успела я сесть в кабину, как донеслось.

– Твоя обида сильнее твоей же рациональности? Не будь дурой!

Последнее прозвучало и вовсе жестко.

– Кто ты такой, чтобы запрещать мне быть дурой?

Наверное, он прав, наверное, ехать не нужно. Но еще меньше мне хотелось молча сидеть с ним за одним столом, натужно искать темы для беседы и ждать, когда же кончится долбаный снег. Хуже того: спать в разных комнатах, ежесекундно запрещая себе входить в соседнюю спальню, до рассвета не быть способной сомкнуть глаз. Наверное, когда легко и глупо сходишься, нужно уметь так же легко и глупо расставаться.

– Пока!

Я хлопнула дверцей, завела мощный мотор. Путь назад будет долгим, но мое же раздражение станет мне топливом. Меня здесь не ждали, я здесь не останусь.

Теперь непогода откровенно раздражала; снег лип на лобовое стекло мокрой ватой, мешал обзору; дворники работали без устали. Джип снова качало на ухабах, изредка пробуксовывали шипованые покрышки. Гранд был прав – мокрый запорошенный наст быстро превращался в лед. Придется прибавить скорость и до трассы позволить своему хребту высыпаться в трусы от тряски. Выхода нет. На очередной кочке, когда внедорожник наклонился вбок, съехал по заднему сиденью и упал на пол пакет из «Гланса».

– Давай, надо поднажать…

Я нетерпеливо постучала по рулю.

Если не успею на трассу, застряну на одной из этих горок, и тогда Гранд снова будет вытаскивать мою машину тросом. Ну уж нет, второй раз этому не бывать.

На короткий момент поймал сигнал спутник, прорисовал синей лентой маршрут. Здесь, насколько мне помнилось, была всего одна дорога, но GStar сейчас показывал вторую – короче, ближе. Если свернуть направо, пересечь реку по мосту, путь до выхода из леса сократится почти на два с половиной километра. Чудесно.

Я свернула направо.

⁂

Гранд

Он опешил от ее приезда. Оказался пойман врасплох и словил такой водоворот различных эмоций, что даже не смог выделить главную. Чертова дерзкая девчонка. Ладно, сделала вид, что явилась за вещами, но жгли грудь засунутые в карман купюры. И еще этот гордый отъезд, сразу после того, как он ощутил шлейф ее нежных духов, теперь улетучившийся от ветра.

Белый джип гордо вильнул задом, точно, как его хозяйка, после скрылся на узкой дороге.

Он же ясно сказал – нельзя ехать. Шанс добраться до шоссе есть, но в непогоду путь сложный, полный нервов и стресса, ей придется применить все свои профессиональные навыки водителя. Если двинет прямо, как приехала, выйдет на трассу примерно минут через сорок, а если…

– Только не сверни вправо, – вдруг пробормотал Гранд, одновременно выхватывая из кармана ключи. – Только не направо…

Он влетел в стылую кабину, вставил ключ в замок зажигания; взревел холодный мотор.