Электронная библиотека » Вероника Мелан » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Дрейк"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 03:37


Автор книги: Вероника Мелан


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Рядом со мной на парапет запрыгнул какой-то парень. Поднял фотоаппарат, щелкнул затвором и улыбнулся.

– Beautiful. Isn't it?

Я автоматически кивнула и робко улыбнулась в ответ.

Красиво действительно было. Но диалог продолжить не решилась. Да и не нужно было, потому что парень уже спрыгнул с выступа и тут же влился в поток пешеходов, наверное, чтобы поснимать другие достопримечательности Рима.

А я снова огляделась вокруг. Рим. Кто бы мог поверить. Я в Риме! Смех рвался наружу. Счастливый, довольный, восторженный. Свободный, как в далеком детстве.

И не нужно мне турагенств. Не нужно консульских печатей в паспорте, не нужен длительный и нудный сбор документов, чтобы на две недели улететь от привычной серости на заслуженный отдых. Теперь этот отдых был доступен мне в любой момент времени, в любое время суток, в любом уголке планеты. На выбор.

Вода искрилась голубым на солнце, вокруг жевали панини, сэндвичи и куски ароматно пахнущей пиццы. Ниже по улице располагались магазины и рестораны, затопленные людьми. Пахло солнцем и еще летом, уже ушедшим из моего родного города.

Я вдруг вспомнила про офис и резко встрепенулась. Посмотрела на часы.

Оказалось, что прошло уже пятнадцать минут. До конца обеда оставалось всего пять. Уходить не хотелось, и я вздохнула. Здесь было так тепло, так шумно и по-своему здорово. Но нужно было сохранять трезвый ум и рационализм.

Логичная часть меня согласно кивнула, напомнив, что возвращаться нужно не в кабинет, а в кабинку туалета, где на подоконнике остался лежать календарь. Я тут же собралась с мыслями.

Теперь предстояло отвлечься от шума. Представить белую крашенную дверь, окно и подоконник, накрытый крышкой, стоящий сзади унитаз. Вспоминать витающий в уборной запах не хотелось совершенно, но выбора не было.

Я закрыла глаза и напрягла сознание.


В дверь туалета колотила бабка – вахтерша с первого этажа.

Не успела я открыть глаза, как тут же вздрогнула от ударов по двери, наносимых кулаком.

– Заснули вы там, что ли?

Я судорожно схватила с подоконника календарь, засунула его под кофту и открыла защелку. На меня смотрело злое лицо Федосьи Никитишны.

– Уже три минуты долблю, все без толку! Спите вы, что ли, в туалете?

Я быстро, но осторожно протиснулась мимо нее наружу.

– Живот прихватило. Простите, пожалуйста.

Взгляд у той смягчился. Видимо, не отвечать грубостью на грубость и в этот раз оказалось правильным выбором. Уже идя вдоль по коридору, я слышала ее сбавившее обороты ворчание:

– Молодые еще, чтобы животы прихватывало! А уборщице как мыть? Не целый же день ей у двери стоять, дожидаться, пока вас всех пронесет….

Я едва сдержала смех, рвущийся наружу.

* * *

А потом понеслось.

Одно место начало сменять другое с невероятной скоростью. Следующие две недели я запомнила ярче, чем всю свою предыдущую жизнь. И совершенно перестала замечать то, что происходит вокруг.

Если бы кто-то спросил меня, о чем говорили в офисе, как вообще текла жизнь коллег, я бы не смогла припомнить ни слова; переводами же занималась в каком-то автоматическом режиме, благо знаний для этого хватало.

Практиковалась в «прыжках» я теперь постоянно и помногу. Расписание пришлось изменить и точно вымерить по времени. Свободных полчаса у меня было до работы, потом час обеденного перерывала, затем минут сорок после работы, а остальное ночью.

Я не высыпалась.

На бледное лицо и лихорадочный блеск глаз уже начали обращать внимание. Стали задавать вопросы. А я лишь отшучивалась. То усталостью, то критическими днями, то больной бабушкой, то завалом на работе. Все зависело от того, кто именно спрашивал.

Мама стала волноваться, не заболела ли я? Почему молчу все время, часто закрываюсь в комнате, поздно возвращаюсь из офиса? Я, как могла, уверяла ее, что все в порядке.

Неизменным осталась только кормежка Мишки, потому что кроме меня у него никого не было, да собственные приемы пищи. Без них не было энергии экспериментировать дальше.

После Рима был Париж. Теплый, ласковый, наполненный французским произношением и прозрачным солнечным светом. Сена бы Юлии понравилась. Даже я не ожидала, насколько приятно было смотреть на реку с моста, под которым проплывали Бото-Муш.

На смену Парижу пришел Лондон – пыльный и шумный, очень суетный и куда-то спешащий. Потом был спокойный Мюнхен и ленивая Венеция, где гондольеры раскачивались в своих лодках, ожидая тех, кто был согласен отдать за час плавания целых сто евро.

Цены, конечно, поражали. Особенно меня, зарабатывающую шестнадцать тысяч рублей в месяц. Но я не роптала. Ведь мне для путешествия денег теперь не требовалось вообще. Хотя не мешало бы иметь с собой хоть немного.

Об этом всем я думала уже много позже, глядя на уютное кафе, расположившееся на площади Сан-Марко, где почему-то очень хотелось выпить чашку кофе и полюбоваться на прохожих и голубей.

Но процесс перемещений выявил, увы, одну странную деталь, которую я никак не могла ни понять, ни объяснить: вещи, что были одеты на меня, перемещались вместе со мной (И на том спасибо. Останься я без одежды, и никаких экспериментов больше бы не было и в помине). Часы на запястье, впрочем, перемещались тоже. А вот все остальное исчезало. Из карманов и из рук.

А почему так происходило, я, увы, не знала. И спросить было некого.

Выявить пропадание вещей мне помог личный горький опыт. Дело было после работы. Некоторое время назад мне удалось отыскать защищенную от глаз прохожих пышными кустами лавочку, с которой можно было «уходить» незамеченной. А уходить я в тот раз собиралась в австрийскую Вену. Сумочка в первый (и, как выяснилось, в последний) раз была в руках.

Сам переход произошел успешно, прямо в изображенный на фотографии парк, который я хорошо запомнила из календаря. А вот сумочка пропала. Растворилась.

Заметив это, я тут же вернулась назад в сквер, но лавочка уже была пуста. А ведь не было меня всего-то каких-то секунд тридцать! Я обыскала все: местные заросли, перерыла все под лавкой и вокруг нее, но, увы…. Стащить ее за такое короткое время не успели бы, да и не было вокруг никого. И сколько я ни силилась отыскать пропажу, все без толку.

Помнится, я расстроилась.

Не столько уж ценных вещей находилось внутри, сколько сам факт исчезновения любимой вещи неприятным осадком лег на сердце. В потери было включено следующее: зеркальце, помада, расческа, бумажные платки, кошелек с восьмидесятью рублями, несколько пачек жвачки, таблетки от головной боли, ручки, карандаши и еще пачка карточек на скидки в различных магазинах. Да, и мобильник. Огромное для меня горе.

Исчезновение телефона расстроило больше всего. После самой сумочки.

Где брать новый, я представляла плохо. До зарплаты оставалась целая неделя. Край как нужно было выкроить с нее деньги на новый – любой, пусть даже плохенький и самый простой. Симку можно было восстановить, тут я не волновалась. Но как объяснить маме, что я теперь не на связи? Наврать, что украли? Это претило. Мать итак в последнее время чересчур за меня волновалась, а тут еще это….

Придется как-то выкручиваться. Не сейчас, позже. Звонила мама мне, в общем-то, не часто. Поэтому оставалась надежда, что до зарплаты отсутствие телефона замечено не будет. А кроме нее желающих услышать мой «сладкий» голос как-то не водилось. Уж совсем редко, когда бабушка….

А потом…. была и еще одна странность: мои карманы время от времени самопроизвольно очищались. Из них исчезали монеты, обертки от шоколадок и использованные троллейбусные билеты.

Сначала я просто удивлялась. А после опыта с сумочкой, наконец-то, связала все воедино – предметы просто не проходили со мной «туда», куда я направлялась. Одежда – да, а предметы – нет. Они растворялись где-то на середине дороге.

Это открытие стало неприятным и грустным.

Но опыт на то и опыт, чтобы быть разным.

Радовало одно: ни ключей, ни паспорта в тот день в сумочке не лежало. Ключи в то утро я попросту забыла дома. А паспорт вообще редко брала с собой – он почти всегда лежал в верхнем выдвижном ящике стола.

Гуляние по «заграницам» без документов не пугало. В случае проблем с властями, думаю, у меня нашлось бы время на «побег» еще до того, как моя личность была бы определена. Поэтому депортации я не боялась. Конечно, помимо проблем с властями, существовали и другие риски, такие как хулиганы, столкновения с людьми или автомобилями, но мне пока (тьфу-тьфу-тьфу) везло.

Да и что теперь – волков бояться, в лес не ходить?

Отсутствие денег, конечно, было помехой. Ни воды купить, ни перекусить, ни развлечься, ни на транспорт сесть. Хотя последний мне теперь был не особенно нужен, но был все равно приятен время от времени. А вот еда бы пригодилась. Иногда очень хотелось попробовать заморские десерты: изумительно пахнущий шоколад, жареные в сахаре орехи, свежеиспеченные уличные вафли. В общем, все то, на что падал глаз.

Чашка чая или кофе тоже стала бы отличным «взбодрителем» и помогла бы скоротать приятные несколько минут в уютных кафе на улицах. А так я напоминала себе бездомную дворнягу, слоняющуюся по авеню, страдам и бульварам. Без пакетов и сумочек, с неизменно пустыми руками.

Много раз я пыталась проносить монетки мелкого достоинства, крепко зажав их в пальцах. Просто для того, чтобы научиться. Но неизменно проваливалась. Я могла их прятать по карманам, в бюстгальтер или даже держать во рту, а они, противные, все равно испарялись. Ну, что тут еще скажешь? Видимо, чего-то я недопонимала. И, вероятно, многого.

Еще одним казусом стало перемещение в Нью-Йорк…. Тот случай, произошедший во время обеденного перерыва, мне очень хорошо запомнился и многому научил. А все потому, что следовало бы хоть иногда включать голову, прежде чем «прыгать» без задних мыслей непонятно куда и внимательно смотреть на картинку, чтобы впоследствии избегать очень неприятных оплошностей, одна из которых едва не стоила мне жизни.

Начать хотя бы с той же разницы во времени.

Европа, которая отстояла от нас во временной зоне всего на несколько часовых поясов, особенных различий в дневном освещении не выявляла. А вот первое посещение Соединенных Штатов встретило меня абсолютной и непроглядной ночью. И ладно бы только это…. Но самым большим шоком оказалось падение в холодную воду. И это все в темное время суток. В полной дезориентации.

Когда меня накрыло с головой, я едва не захлебнулась. Не соображая, что делаю, просто судорожно перебирала в черной мути руками и ногами, надеясь, что, в конце концов, выберусь на поверхность. Сражалась я, как мне показалось, целую вечность. Боялась до оторопи. Замерзала, паниковала. Когда начало сводить ступни, думала, что все – это конец. Но вскоре голова все-таки вынырнула наружу, где я, хрипя и хватая ртом воздух, огляделась по сторонам в поисках ближайшего берега. На мое счастье тот оказался близко.

На траву я кое-как выбралась через высокий бетонный парапет, тянущийся по всему периметру берега. Оцарапала ладони, вывихнула лодыжку. Потом долго сидела, тряслась от холода и стучала зубами, пытаясь отойти от шока. Сзади, освещенная прожекторами, возвышалась статуя свободы.

Конечно…. Как же я сразу не догадалась, растяпа из глубинки!

Изображение на календарь было сделано фотографом с острова. Того, на котором я сейчас сидела. Сделано оно было днем, и, похоже, что с воды, иначе с чего бы мне вдруг «приводняться»? Если бы фотограф стоял на парапете, то и я бы воплотилась в той же самой точке, откуда он снимал далекий скайлайн – с этим я уже худо-бедно разобралась. А раз на парапет я не попала, значит, была где-то там лодка, на которой этот счастливчик сидел.

А вот у меня лодки не было. Пришлось поплавать ночью в Нью-Йоркском заливе. Одежда противно липла к телу, холодила и без того замерзшую кожу, тяжелым мешком давила на руки и ноги. Из-за этого сосредотачиваться на мысленном изображении собственной комнаты было сложно. Но американские красоты уже не привлекали. Спасибо, мне всего хватило….

Теперь хотелось только одного – оказаться прямиком в своей комнате. Дома. Согреться и переодеться. Представляя собственную квартиру, я изо всех сил молилась, чтобы она оказалась пустой, и мне не пришлось кому-нибудь объяснять, откуда я взялась и почему с головы до пят мокрая. Если дядя Толя еще смог бы списать все на белую горячку, то с мамой было бы сложнее. А не дай Господь, еще какая-нибудь соседка….

Дома, мне на бесконечную радость, было тихо и пусто. Мать отсутствовала, отчим тоже. А вот мне следовало появиться в офисе уже через пятнадцать минут – обед заканчивался. А я – сырая и грязная – носилась по комнатам и рылась в шкафах, пытаясь избавиться от мокрых джинсов и найти сухие. С волос капала вода.

Второго плаща на вешалке в коридоре не имелось, а лишь осталась с позапрошлой осени тонкая синяя куртка, которую я и нацепила, продолжая стучать зубами.

В душ бы…. И чаю. Но некогда.

Черт бы подрал одиннадцатичасовую разницу с далеким континентом и собственную тупость. На работу, сколько бы я ни силилась успеть, все равно опоздала.

* * *

Если путешествия становятся почти что работой, то даже они перестают радовать.

Спустя три недели я хорошо это поняла.

Все серей становилась осень, все промозглей и дождливей погода. Лишь несколько дней оставалось до наступления октября. Все так же привычно бороздили потонувшие в газу улицы машины, все те же насущные проблемы занимали умы утомленных и вечно спешащих куда-то пешеходов.

Бабушку выписали из больницы, и уже какое-то время она жила дома. Мама, раздав большую часть вещей на реализацию, снова улетела за покупками. Иногда я думала о том, чтобы переместиться следом за ней и понаблюдать – просто так, ради любопытства, но всегда оставался риск быть замеченной, и овчинка не стоила выделки.

Успела вернуться со своего курорта и Валентина Олеговна. Прожаренная, красно-кирпичная и, в общем и целом, довольная жизнью. Сидя в офисе, я в пол уха слушала ее красочные рассказы о местных достопримечательностях, которые уже ни единожды успела посмотреть собственными глазами. Девочки восторженно вздыхали и охали, я же только морщилась, вспоминая местную жару и закутанных в белое тряпье арабов, алчно косящихся на иностранных туристок, будто специально напоказ выставляющих (зачастую сомнительные) «прелести».

В отличие от разомлевшей после отдыха администраторши (уж не знаю, из проснувшейся зависти или как), я посмотрела не только Шарм-Эль-Шейх, но и Хургаду, и Луксор, и Александрию….

И вообще, за этот странный и сумасшедший месяц я, наверное, успела повидать сотни городов. Даже названия им стала забывать. Миллионы лиц, проплывшие мимо меня, давно слились в безликую людскую массу, среди которой у меня не было ни друзей, ни знакомых. Да и откуда было появиться друзьям, если тебя постоянно носит туда-сюда на короткие промежутки времени, а возможности задержаться и пожить на одном месте нет?

Я все больше чувствовала, что устала.

Но, несмотря на усталость, тренироваться все еще продолжала, хотя уже не так интенсивно и много, как раньше. Не скакала по миру, словно конь, которому под чувствительное место вставили шипы. Стала заметно серьезнее, внимательнее и наблюдательнее. Теперь всегда проверяла погоду в пунктах назначения заранее, чтобы избежать неприятных сюрпризов, завела привычку четко и ясно представлять места «приземления», чтобы не радовать себя любимую незапланированным плаванием.

Следовало признаться, что не столько усталость донимала и изматывала меня в последнее время, сколько неуклонно возрастающее одиночество.

Казалось бы, живи и радуйся, путешествуй до изнеможения, что еще нужно? Денег за это никто не спрашивает, здоровье не портится, времени, в общем и целом, хватает. Но как только первый запал «бешенства» спал, стали появляться грустные, большей частью философские мысли, оканчивающиеся знаком вопроса.

Зачем мне такой дар, который ничему не помогает? Куда его применять? Какая в нем может быть выгода? Вот если бы переносились в руках вещи, тогда бы да, другое дело. А так, налегке? Почти что глупо. Найди я способ транспортировать объекты, можно было бы подумать о том, чтобы бросить работу и заняться каким-нибудь бизнесом по типу «купи-продай». Ни тебе затрат на билеты, ни растаможивания, ни другой бюрократической волокиты. Можно было бы придумать тысячи вариантов, несущих процветание в монотонную жизнь. В конце концов, начать грабить банки или воровать из галерей именитые шедевры. Хотя на такое я, скорее всего, не решилась бы.

А так….

Сколько можно было тешить собственное эго осмотром достопримечательностей планеты без каких-либо определенных целей? От накопившихся познаний стать что ли где-нибудь экскурсионным гидом? Так без документов на другую работу не устроиться, а паспорт с собой не пронести. И визы все равно нет…. Везде тупики, хоть плач.

Уже до болезненного состояния удручал факт отсутствия рядом того, у кого можно было бы поинтересоваться на закрытую для большинства тему. Отыскивать ответы в книгах становилось все трудней, хоть от самих книг уже начали ломиться полки книжного шкафа, что стоял в углу моей комнаты. Где искать? Что искать? Кого еще читать?

Почему-то авторы любили разглагольствовать о скрытых возможностях человеческого тела и сознания, в том числе и перемещениях, но никогда не публиковали свой собственный опыт об этом. Да и был ли он у них, этот опыт? Меня все чаще терзали сомнения, хотя я продолжала надеяться когда-нибудь отыскать ответы на свои вопросы.

Грустила. Маялась. Даже начала, как ни странно, постепенно сползать в депрессию.

Мамы не было. Отчим снова пил. Жизненный цикл замыкался и уходил не на очередной виток по спирали, а на замкнутый круг.

В чем, получается, разница между мной месяц назад, и мной сейчас? Да ни в чем…. Разве что географию я, возможно, вместо школьной тройки теперь сдала бы на пять.

Когда новые способности только обнаружились, казалось, не будет предела чудесам и совершенству. Казалось, жизнь изменится навсегда. Ведь настала сказка! Мечта! Совершенство! Подфартило так, что только и успевай мешок подставлять для манны небесной…. Оказалось, как бы ни так. Пределы совершенству были. И довольно близко.

Бесконечный красивый свет горизонта быстро сократился до узкого зарешеченного окна, через которое смотреть на мир было еще тоскливее, чем раньше.

Если раньше все было просто – чудес не бывает, и все тут, баста! То теперь понимание расширилось, изменилось. Стало ясно, что чудеса бывают. Разные. И много. Но как ими пользоваться?

Как быть не малышом, наблюдающим за парком аттракционов через большое, пусть даже совершенно чистое, окно, а оказаться в том парке самому? Почувствовать на языке сладкий вкус сахарной ваты, прокатиться в стремительно летящем с железной горки вниз вагончике, как ощутить себя участником праздника, а не отстраненным, стоящим по ту черту жизни наблюдателем?

Этого я не знала.

Вопросы копились. Усталость тоже.

Радость от обретенных способностей постепенно начала спадать на нет.

* * *

Это была первая ночь, когда я никуда не переносилась.

Просто лежала в собственной постели, глядя в темный потолок. Из спальни, чтобы была рядом с кухней, разносился по тихой квартире храп отчима. Впрочем, не настолько сильный, чтобы отвлекать.

Я почти что впервые ощутила себя той же Динкой, какой была всего месяц назад: обычной, робкой, немного подавленной, задававшей самой себе кучу вопросов о том, что же хранит в себе будущее? Обычное для меня прежней состояние.

Но за последние недели многое изменилось. Теперь я была сильнее, стабильнее, почти не испытывала негативных эмоций, таких как резкая злость или раздражение. Я стала спокойнее, гораздо увереннее в себе, уравновешеннее.

Насчет той силы, что я теперь почти все время ощущала в себе, мне почему-то казалось, что она возникла не во мне, а просто потекла «через» меня в мир, как через проводник, но ощущение было хорошим. Мне нравилось.

Но вопросы все равно оставались. Я вздохнула, вспомнив про стоящий в углу книжный шкаф. Прочитанная сразу после мамы книга по Хоопонопоно оказалась интересной, даже занимательной, но не совсем в тему. Она учила про какую-то странную связь с Богом через четыре фразы:

«Прости меня».

«Мне очень жаль».

«Я люблю тебя».

«Спасибо тебе».

Фразы были хорошими. Особенно последние две. Произносить их было приятно, и даже возникало порой странное чувство, что кто-то там наверху их слышит. Я даже побубнила их про себя несколько дней кряду, но потом все равно забросила. Джо Витале тоже не помог, как и множество других перелистанных и пережеванных вдоль и поперек авторов.

Становилось грустно.

Неужели мне, так недавно открывшей в себе новые возможности, придется вновь учиться быть как все? Снова пытаться влиться в «нормальное» общество, отложив непонятное в черный ящик, который можно будет когда-нибудь приоткрыть, если появится вдруг нужный собеседник. А что, если такой собеседник вообще не появится? Полностью забыть и стереть из памяти все необычное? Сказать себе «забудь все, сумасшедшая!» и отправиться, по обыкновению вкалывать в офис? И так до глубокой старости и за копейки? Параллельно пытаясь найти парочку друзей и абы какого мужа, а если уж не мужа, так хотя бы кота, чтобы было с кем коротать унылый досуг?

Ну, уж нет! Меньше всего мне хотелось забывать о том, что чудеса существуют. А они точно существовали. И в гораздо большем количестве, что мне пока удалось увидеть. Было еще великое множество закрытых дверей, к которым обязательно следовало как можно скорее отыскать ключи. Но как?

Я проворочалась с боку на бок еще с полчаса. Сон не шел.

Раздраженно откинув чересчур жаркое одеяло, я прошлепала на кухню и включила свет. Поставила чайник, достала вазочку с конфетами, надеясь, что они помогут мне думать. За окном было тихо. Лишь иногда мимо подъезда проходила шатающаяся на нетвердых ногах фигура припозднившегося алкоголика или компания из нескольких подростков, ищущих приключений в маленьком ночном городишке.

Чайник вскипел. Я бросила в кружку пакетик с заваркой, залила его кипятком и уселась на стул, разворачивая первую попавшуюся в пальцы конфету. Засунула ее в рот, медленно пожевала, наслаждаясь ароматом кучи консервантов и искусственным вишневым наполнителем. Вредно. Но вкусно.

Интересно, почему все те люди, в толпу которых я приземлялась, никогда не замечали меня? И вообще никак не реагировали, будто мое бренное тело всегда находилось у них перед глазами, начиная с самого утра? Почему никто не орал «Смотрите!», не тыкал пальцами, не смотрел, как на инопланетянина? Как вообще работала вся эта схема с переходами? Почему за все время экспериментов я ни разу не угодила под машину или кому-нибудь на голову? Хотя проявлялась в выбранных местах вполне себе материально. Наверное, в какой-то степени просто везло. Но чтобы постоянно? Мало вероятно даже статистически.

Ну, и темы у меня для размышлений! И это в два-то часа ночи.

Я вздохнула. Чай кончился. На столе лежала горка из конфетных оберток.

«Эх, Динка! Тебе бы о внешнем виде подумать, а не о высшей материи…. Может, потому все и отворачиваются, что выглядишь ты уже почти как танк? Кому на такое смотреть захочется….»

Шмыгнув носом, я поднялась со стула. Поставила кружку в раковину, выкинула обертки, погасила на кухне свет и прокралась по темному коридору, минуя большое зеркало, в которое предпочитала никогда не смотреться. «Настроениепортилка». Так я его называла.

В спальне скинула одеяла на пол – телу теперь и без него было жарко, – завалилась на матрас и закрыла глаза.

Все. Хватит думать. Все мысли вон! И спать.

* * *

Осень пахнет по-особенному.

Горелыми в садиках листьями, последними шашлыками на природе, замшевыми ботиночками, вздохами по летним дням, ранними закатами, тонкими плащами и курточками, а иногда и зонтиками.

Сегодня осень пахла зонтиками.

Это я поняла сразу, как только открыла глаза. Дождь стучался в окно, отскакивал капельками от железного подоконника, барабанил однообразную монотонную дробь. Знакомая серость в комнате подсказала, что затянуло надолго.

Я поначалу, было, сонно подпрыгнула в кровати, пытаясь разобрать стрелки на будильнике, напугавшись, что проспала. Но уже через секунду вспомнила, что сегодня суббота. И в офис не нужно.

М-м-м…. Неужели так бывает? Чтобы наконец-то отдых. С удовольствием растянув на узкой кровати конечности, я радостно выдохнула. Впереди намечался день, который можно было заполнить чем угодно. Осталось только придумать, чем именно.

Соскочив с кровати, я натянула на себя заношенные домашние широкие штаны и футболку, завязала волосы в хвост, всунула ноги в тапочки и отправилась на кухню завтракать. По пути прислушалась к шуму в квартире – тихо. Никого. Дядя Толя куда-то ушел с утра пораньше. Тем лучше для меня. Пусть погуляет, подышит или займется чем-нибудь полезным, на время расчистив мне пространство для уединения с самой собой.

Кухня тоже была серой, будто спящей под перестук дождевых капель за окном.

Я пошлепала до холодильника и принялась выгребать из него продукты, подходящие для приготовления яичницы. Заодно налила воды в чайник, чтобы порадовать себя свежим чайком.

Разбивая в прогревшуюся сковороду яйца, я задумалась о планах на сегодняшний день. Утро субботы – впереди целых два дня свободы от забот. Начало многообещающее. Итак, чем же люди занимаются в выходные? Собираются с друзьями, ходят в гости, ходят в кино, на свидания, читают книги, играют в игры, гуляют где-нибудь.

На ум пришло английское слово «Socialize». Черт, как же оно переводится на русский? Ах, да! Точно! Общаются. Именно это делают люди. И с кем же этим буду заниматься я? Пока дожаривался завтрак, я налила себе чай, подошла к окну и задумалась.

К друзьям я не пойду. Потому что их нет. Точнее, кода-то были – хорошие и близкие, но со временем разъехались кто куда, а с коллегами по работе я не настолько близка, чтобы в гости…. А если в кино? Выбрать какой-нибудь хороший фильм, наверняка в кинотеатрах множество новинок, тысячу лет ведь туда не наведывалась. Но как-то одной скучно. На свидание не с кем. В компьютерные игры я играть не любила, а читала в последнее время столько, что от строчек, стоило их только завидеть, уже начиналась нервная дрожь. И не важно, о чем строчки. Просидеть, что ли, как отчим весь день на диване, глядя в телевизор?

Я прихлебнула горячий чай и поморщилась. Не столько мне еще лет, чтобы этот ящик стал единственным в жизни развлечением. Даже тот же дядя Толя и то ушел куда-то «общаться».

За окном моросило. Поливало прохожих и оставшиеся на деревьях листья.

Стало как-то тоскливо.

Ну, что же я за человек такой? Несоциальный….

Прожевав показавшийся почему-то безвкусным завтрак, я приняла решение: поеду общаться с бабушкой. Давно ее не навещала. Зайду в магазин, продуктов завезу, спрошу о здоровье, да послушаю жалобы на злобу дня. Чем не план? Не самый занимательный, конечно…. Я тихонько вздохнула. И не тот, который бы идеально подошел двадцатишестилетней девушке, но другого, к сожалению, не нашлось.

Чтобы не дать себе окончательно сползти в уныние, я быстро перемыла посуду и отправилась переодеваться.

* * *

– Нормально, Диночка. Сейчас уже нормально здоровье. Сердце, бывает, зашалит как будто, но доктора говорят, что такое после операции бывает….

Бабушка, одетая в старенькое домашнее платье, стояла у плиты, помешивая суп. Седые волосы убраны под гребенку – темную и пластмассовую, оставшуюся ей, наверное, еще от собственной матери.

Я нехотя отметила, насколько же она похудела – кожа да кости. И движения стали слабыми, неуверенными. Ложка то и дело позвякивала о борт маленькой кастрюльки в трясущихся руках.

– Баба, я там фруктов тебе купила: бананов, яблок, мандарин…. Хлеба, молока, творога две пачки….

– Куда ты столько? – сразу же послышались причитания. – Я же не ем столько, а гостей, кроме тебя да соседки, и нет.

– …. печенья, пару булочек, яйца, сыра немножко… – продолжала я, не обращая внимания на протесты. – Пусть у тебя будет. Ну, не съешь и не съешь, выкинешь, значит.

– Как выкинешь? Дина, что ты…. – Таисия Захаровна укоризненно покачала головой. Глядя в ее бледные голубые глаза, выцветшие так же, как и висящие в зале фотографии с березами в рамке, было трудно представить себе русоволосую красавицу, проработавшую всю войну на одном из заводов по выпуску металлических подшипников. А ведь кружила же голову парням, пока тех армия не призвала, сама много раз рассказывала. Кадрила на право и налево, танцевать любила, задорная была. А теперь стояла у плиты сморщенная и одинокая. Хорошо, что вообще живая….

Я снова посмотрела за окно на дождь. Может быть, чтобы избежать ее укоризненного взгляда. Конечно, в войну голодали, ценили каждую крошку пищи, ни краюшки не выбрасывали, я много раз об этом слышала. А как быть с тем, что мне хотелось помочь? Что-то сделать, выказать свою любовь к ней, заботу, внимание. Неспособная победить ее старость я всеми силами старалась хоть как-то улучшить ее будни. Если уж не сделать их радостными, то хотя бы чуть более терпимыми.

Но как такое объяснить человеку старой закалки, по мнению которого я беспричинно «сорила» деньгами, забивая чужой холодильник едой?

– А что ты не сходишь, не погуляешь? Хоть и дождь, а все равно.

– Не с кем, бабуль.

– Прям ни одного ухажера до сих пор? – она всплеснула руками. – Как же так, родимая? Ведь двадцать шесть тебе уже, а ты даже не милуешься ни с кем. Ведь замуж уже пора, деток….

Начиналась старая, заезженная песня.

– Ну, ведь не сделаю я себе ухажера из воздуха? Или же он сам встретится, или нет.

– А как же ему встретиться, если ты то на работе, то дома сидишь?

«Ага…. То непонятно где путешествую», – вставила я мысленно.

– Выйди хоть на улицу, покажись людям…. – продолжала пытающаяся помочь бабушка. – Пусть на тебя молодые люди посмотрят.

– Угу, – промычала я. – Посмотрят, как же. Толстая я для них….

– Не толстая, а в теле! – возразила та. – А какой еще надо быть? Костлявой что ли? Да на них (она махнула рукой куда-то в сторону окна) – бесформенных и смотреть-то кто будет? Женщина должна бать округлой.

По всей видимости, у моей престарелой родственницы были свои представления о вкусах мужчин, оставшиеся еще со времен ее собственной молодости.

– Баб, да мода теперь другая! Смотрят, как ты выражаешься, именно на таких вот костлявых и бесформенных.

– Не говори глупостей….

Все как всегда. Я медленно втянула воздух.

Пустой и бессмысленный разговор, раздражающий до крайности. Прослушав двухминутную лекцию об отношениях полов и их взаимном влечении посредством пышных форм, я осторожно перевела тему на погоду. Потом на таблетки. Потом на улетевшую за границу маму…. В конце концов, бабушку удалось отвлечь от моей «несложившейся» судьбы и относительно спокойно пообедать куриным супом.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3.7 Оценок: 12

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации