Текст книги "Готический храм"

– Я оставлю тебе свой номер, если захочешь, чего угодно – позвони.

– Зачем тебе это? Помогать мне.

– Тебе много, кто помогает, разве нет?

– Мне помогают, чтобы услужить Максиму. А ты рискуешь его отношением, чтобы помочь мне.

– Не хочу терять твое уважение, но и врать тоже не хочу: чтобы я не сделал – отношение Максима ко мне не изменится. Но я правда хочу сделать приятно тебе, а не Максиму.

– Почему? Ты не боишься его?

– Да, я и Андрей – единственные люди, кто его не боится.

При упоминании об Андрее, лицо Алины болезненно скривилось. Капитан читал ее.

– Он ни разу не зашел тебя проведать?

– Кто? – буркнула она.

– Сама знаешь.

Она вскинула голову, она была смущена и сердита:

– Ты знаешь про меня и Андрея?

– Не все, но я знаю, что он тебе нравился, а ты ему нет.

– Он и сейчас мне нравится, – Алинин голос сошел на еле слышный шёпот.

Она была готова заплакать, и Капитан вовремя славировал, приподняв одеяло и начав массировать ее ступни. Вынужденная неподвижность, да еще умелые то сильные, то нежные движения рук Капитана быстро сделали свое дело, он предупредил Алинины слезы, расслабил и на что он надеялся сильнее всего, завел ее, хотя насчет последнего пункта, уверенности не было. Капитан заговорил своим обычным голосом, то есть вкрадчивым, приятным располагающим к открытости тембром:

– Это ненадолго, стоит только понять, почему вы не могли быть вместе, и твое чувство к нему пройдет. Вы слишком похожи – это физика, законы природы, одинаково заряженные частицы отталкиваются. Вы оба спокойные, интроверты, вы оба любите Максима. Вас объединило детство и близкие отношения с одним и тем же человеком. За что, как тебе кажется, ты полюбила его?

Странное становилось естественным рядом с Капитаном и столь закрытый человек как Алина заговорила на тему, не обсуждавшуюся раньше ни с кем, с Капитаном, как с лучшей подругой.

– Он большой, сильный, красивый, такой… (она поняла, что свойство Андрея, казавшееся ей таким привлекательным, делающим его загадочным, на самом деле, как точно выразил Капитан – спокойствие; а любить за спокойствие, это, наверное, глупо, или нет…)

Алина надолго замолчала, она не знала, что еще сказать. Капитан нежно улыбнулся, он массировал уже ее икру, когда он обнаружил, что на ее ногах нет гипса, наверное, уже сняли, его будто током дернуло, он хотел было убрать руки, но они будто прилипли к ее гладкой коже:

– Пускай тебе будет неприятно это слышать, но твоя любовь называется первой влюбленностью, она всегда будет особенной для тебя, но долго не продлится.

– Я бы хотела, чтобы это закончилось, но не могу перестать думать о нем.

– Я помогу тебе в этом.

– Как?

– Теперь ты будешь думать обо мне. Андрей классный парень, спору нет, но я не в пример красивей, умней, и я здесь с тобой, – Капитан продвигался вверх по ее ногам все быстрее, в этот самый момент он дошел до середины ее бедер и одной рукой проскользил вверх, но Алина вскрикнула:

– Нет, не надо.

Капитан поспешно убрал руку, но вторую оставил на ее бедре.

– И эту тоже убери, – грозно произнесла она.

Капитан повиновался.

– Прости, я просто хотел сделать тебе приятно, ты лежишь одна уже так давно, я подумал, что тебе хочется этого. Не думай, я только руками, я сделаю приятно только тебе, в этом нет ничего такого.

– Я не… я не хочу, то есть, я не знаю, у меня не было еще ничего подобного, – она покраснела.

Капитан замер.

– Но как же? Вся эта история с Андреем и пропавшим парнем с вечеринки.

– Это не правда, я соврала, что переспала с ним.

Капитан удивился, что из его рта не потекли слюни, теперь она станет его главной целью. Эта маленькая запутавшаяся девочка, которую распирает мрак, живущий внутри нее, ей нужна его помощь, она трепещет и боится, манит его и отталкивает миленькой подтянутой ножкой. Правда пока уродуемой шрамами, надеюсь они затянутся… Но раз так, раз она девственница, то нужна корректировка плана, придется подождать и потрудиться, но оно того стоит, в этом Капитан не сомневался.

– Алина, знаешь, я бы просто хотел помочь тебе, чем угодно, не бойся меня, я больше не буду смущать тебя, давай просто поговорим.

– Почему тебе называют Капитаном?

– Я сочиняю стишки, в которых иногда называю себя Капитаном… – он запнулся, и опустил последнее слово. «Оргазмо.»

– Расскажи.

– Я тебе другой стих получше расскажу:

Жестока жизнь, жестока смерть…

Но есть страшнее, есть любовь…

И за неё течет слеза, из-за неё течёт и кровь.

И из-за неё горят сердца

не в силах ты её забыть.

И потому она жива!

Что невозможно не любить.

У Алины был отменный вкус на творчество и произведения искусства, но тут она не могла определиться во мнении, ей определенно понравилось, но потому ли, что это хорошо или потому что все, что говорит Капитан, кажется лучше, чем на самом деле? Капитан сам понимал, что он далеко не Пушкин, и стихоплетство было забавой для того, чтобы бесить учителей, кадрить девчонок и развлекать друзей. Впрочем, почти все девушки после этого стихотворения обычно падали ему на грудь, но Алина задумалась о чем-то точно не романтическом.

– Ты хорошо знаешь Максима? – после продолжительной паузы спросила она.

– Лучше, чем многие.

– Мне кажется, что он отдаляется от меня, что он на что-то обижен.

– Так и есть. Он считает, что из-за тебя поругался с Андреем.

– Что мне сделать, что бы он снова захотел со мной общаться?

– Тебе нужно стать ему полезной.

– В смысле?

– Он общается с людьми только если они ему помогают заработать денег или достичь оргазма. Выгода. Единственные, с кем он получает истинное удовольствие только из общения – Андрей и я. Ты не огорчайся, он любит тебя, просто тебя он любит по гендерной необходимости, а Андрея и меня просто так.

Чтобы не слишком убивать свою психику, не сильно огорчаться, Алина предпочла не осознавать смысл сказанных Капитаном слов полностью. Она уцепилась только за один посыл:

– Что мне сделать, чтобы стать ему нужной?

– Подумай хорошенько, насколько это нужно тебе, если решишься, то пути назад не будет. Придется сильно измениться, много работать, возможно страдать. У тебя же есть жилплощадь, брат устроил тебе почти какой хочешь вуз, тебе не придется работать, он тебя обеспечит, учись себе на здоровье, живи.

– Я не умею просто жить. Я хочу быть с братом.

Вот он ключ, про себя подумал Капитан. И произнес отрешенно, скрывая свою заинтересованность:

– Хорошо. Я научу тебя всему.

Капитан вышел от Алины и не мог перестать думать о ней. Ему раньше никогда не нравились такие девушки – странные, тихие. Скорее всего, он уже стольких перепробовал, что ему захотелось разнообразия, успокаивал себя он. А желание позаботиться о ней – это все в память о том, когда она была маленькой девочкой.

В следующий визит к Алине Капитан недовольно посмотрел на вышедшего из своей комнаты отчима Алины, но скрыл омерзение и громко сказал:

– Привет, с пустыми руками в гости ходить не обучен, и вот вам принес кое что к чаю.

Капитан протянул бутылку пива.

– А, ты хороший парень. Не то, что другие, шастают тут в последнее время.

Отчим взял бутылку, пошел обратно в комнату, открыл бутылку, сделал пару глотков, Капитан подождал и услышал прижавшись ухом к двери глухой стук. Отрубился. Капитан удовлетворенно улыбнулся. Он так ждал новой встречи с Алиной наедине, что не мог позволить, чтобы им мешали, поэтому в бутылке пива была лошадиная доза снотворного. Выглядела бутылка при этом как новая. Капитан постучался к Алине, и теперь ждал, пока не услышал слабое – войдите, он открыл дверь с чувством, будто входит в тронный зал на прием к королеве.

Максим не понимал, зачем Капитан зачастил к сестре. Максиму было невдомек, что кто-то может соблазниться на Алину, он знал, что она красива, но ее апатичность его раздражала, один раз он невольно подумал, какова она будет в постели, когда подрастет, будет плакать по-любому и после, и вовремя, фу… А Капитану помимо необъяснимой тяги нравилась банальность того, что она младшая сестра друга, нравилось, насколько она непохожа на него, а после пары встреч его стало интриговать ощущение, что она скоро покажет себя, раскроет внутреннюю мощь и глубину, он моментально ловил людей с бездной внутри. Максим говорил, что она дурочка, Капитану хотелось посмеяться над Максимом, доказав, что она поумнее его будет.

Направление мыслей Алины после спонтанной встречи с отцом сильно изменилось. До первого визита Капитана она пролежала в гипсе месяц и принимала посланцев от Максима только потому, что они ее кормили. Брат не мог дать ответы на то, что ее тревожило. Отцу, Андрею она была не нужна, отчиму не нужна, брат тяготится её, этого она не знала наверняка, но догадывалась. Кем она хотела быть? Время подавать документы в вузы. Она обратилась к Максиму за помощью в самоопределении, но он отказался взять на себя ответственность за столь серьезное решение, он считал, что она должна сама выбирать. Предложил походить на дни открытых дверей, посоветоваться с психологом. Пришедший на дом профориентатор выявил ее склонность к подчинению и следованию чьей-то цели, то есть работа секретарем или личным помощником, или любой другой офисный планктон в большой компании, у которой есть своя миссия. Но Алину такой путь конечно же не вдохновил. На самом деле она ничего не хотела, она была настоящей женщиной в том плане, что готова была разбиться для мужчины, которого выбрала, но если он не отвечал ей взаимностью – кара его была страшна, точнее, смотря как он не отвечал – вот если грубо – то да, она не то чтобы специально мстила, просто наступал в жизни момент, когда он вставал у нее на пути, и она, уже получив моральное право, наступала на его шею своими адидасовскими кедами. Максим покупал ей одежду в одном магазине Адидас рядом с домом, удобно и качественно, думал он. Когда Алине исполнилось пятнадцать, подружки Максима стали пытаться одеть ее более женственно, но безуспешно. Вещи хорошо на Алине сидели, но она жутко стеснялась, смотрела в землю, но даже так замечала взгляды парней и взрослых мужчин на ее ноги, фигуру и ей становилось страшно, она чувствовала их вожделение и не могла сопротивляться ему, ей казалось, что если кто-то, кто угодно попытается воспользоваться ей, то она позволит, не потому что захочет его, а потому что не этот конкретный человек, а его желание войдет в резонанс с пропастью, с мраком, с вожделением ее души к запретному и сладко-горькому, и она не сможет сопротивляться самой себе. Ей было интересно и хотелось, и она не видела ничего плохого в беспорядочных половых связях – перед глазами у нее стоял пример Максима. И это ее пугало, ведь она еще помнила мамины наказы о единственном парне. В конце концов Алину оставили в покое, и она одевалась только в спортивные штаны или джинсы, кеды, футболки и толстовки. И хотя у нее были красивые яркие голубые глаза, насыщенного цвета каштановые волосы, прекрасная фигура и милая мордашка – мужчины думали, что или она скрывает изъян под мешковатой одеждой, или ей лет тринадцать (хотя по глазам несомненно старше) и не трогали ее.

Сейчас главным мужчиной ее жизни был брат и она спрашивала его, чем ей заняться, чем угодно. И он по незнанию был не прав в своем страхе дать ей плохой совет – да, конечно, качество и направленность совета определили бы ее жизнь, но отсутствие его заставляло ее саму определяться – а хуже того, что она сама могла для себя решить, быть не могло. И конечно она захотела помогать брату в его бизнесе. Он конечно отказал, объяснил, что это испортит ее, это не женское и не детское занятие. Он вкалывает с четырнадцати лет для того, чтобы она могла нормально учиться. Так пускай учится…

У брата и сестры не было даже общих тем для разговора, и тут как раз к Алине в гости пришел Капитан – она крепко ухватилась за возможность приблизиться к брату. Капитан начал обучение с того, что ей нужно встать на каблуки и влезть в обтягивающее платье. Основная помощь Максиму нужна в проведении вечеринок. Нужно общаться с людьми – проводить встречи – нужно выглядеть респектабельно. А сами вечеринки подразумевают определенный дресс-код, дорого, стильно, не пошло, но предельно откровенно. Чтобы перебороть свой страх перед обтягивающей и кожаной одеждой, мини юбками и красной губной помадой, Алина устроилась официанткой в ночной клуб с перспективой танцевать там. До этого она никогда не танцевала, но была гибкой, спортивной и упорной, помогала танцовщицам, и после закрытия они ее бесплатно учили.

Дальше Капитан посоветовал ей много литературы и онлайн курсов по ведению переговоров, этикету, бизнес-этикету, психологии, сказал продолжать учить языки – что было не сложно для Алины, ведь брат, как только поднялся в плане денег, заставил ее ходить на английский и китайский к хорошим педагогам – носителям языка.

Потом наступил долгожданный момент, и Капитан совместил приятное с полезным:

– Алина, сфера, в которой ты будешь крутиться, связана с наркотиками и сексуальными утехами, все это выглядит очень притягательно, и велик риск, что ты ударишься в одно или в другое – а это крах.

– Я понимаю: если употреблять наркотики – умрешь от передоза, а из-за беспорядочных половых связей можно заразиться СПИДом и тоже умереть, – слова, вдолбленные в её голову братом.

Она проговорила это как зазубренный урок, Капитан умилялся ей и порой думал даже оставить ее в покое, но он очень ее хотел, и что тоже важно – уже потратил на ее получение много времени.

– С одной стороны тебе нельзя употреблять наркотики, чтобы быть всегда в строю, но с другой стороны ты не можешь предлагать их, если не знаешь, что они есть на самом деле, ты должна уметь отличать качественный продукт от паленого, должна разбираться в сортах марихуаны. Для этого ты должна попробовать все, кроме героина, с ним ты вряд ли справишься. Но все это ты попробуешь под моим присмотром, ты точно не отравишься, точно не выпрыгнешь в окно, и учти – если я узнаю, что ты употребляешь без меня и без ярко выраженной рабочей цели – я сломаю тебе руку – поверь мне.

Алина поверила – она знала рассказы о Капитане, она знала, что он приносит ее отчиму алкоголь со снотворным, когда приходит в гости, она понимала, что раз он позволяет себе так откровенно говорить с ней о Максиме, то он может позволить себе все.

– Тебе будет хотеться секса, но если будешь давать кому попало – тебя перестанут уважать, плюс можешь заразиться, попасть на извращенца и садиста. Поэтому тебе нужен человек, с которым ты сможешь удовлетворять свои желания после работы – и это буду я. Лучшего любовника тебе не найти, и ты можешь мне доверять. Чтобы понимать, что предлагаешь на секс вечеринках – ты должна быть искушена в плане секса, разнообразного. Согласна?

– Да.

«Тогда приступим», – сладострастно подумал Капитан… (к Алининому счастью или несчастью Капитан не знал, что она перескочила класс, и был уверен, что ей уже шестнадцать, как ни странно это бы его остановило).

Она понимала, что этот момент рано или поздно настанет, что Капитан возится с ней небескорыстно – это было естественно. Да и она сама этого хотела, через два месяца ей исполняется шестнадцать лет, гормоны бушевали. А Капитан сочился возможностью исполнения любых женских фантазий. Кроме Андрея и после него ей никто не нравился, никто кроме Капитана, он уверенно смог оттеснить почти все грустные воспоминания, когда только впервые вошел в ее комнату. Но она не была в Капитана влюблена – его притягательность была настолько очевидна, что у девушек не возникало мысли о возможности искреннего к нему отношения, они были уверенны, что просто «попались на крючок», даже если им хотелось большего, они вытесняли чувства и думали, что им нужен от него только секс. Когда сам Капитан понял это, он на миг даже огорчился, посмотрел в зеркало, ища что бы такого в себе изменить, чтобы сексуальность не затмевала его самого, но понял, что это невозможно – секс жил будто отдельно от него, это было не просто в его внешности, которую можно было испортить – это было аурой вокруг него – силой, волей, страстью к жизни, неискоренимой, заражающей людей вокруг – а что хочется человеку, когда в него впрыскивают бурлящую энергию? – все новые знакомые Капитана либо хотели заняться с ним сексом, либо предлагали ему различные адекватные или бредовые проекты, хотели поехать сегодня же, сейчас же! с ним в другую страну отдыхать, а может даже навсегда, что угодно, лишь бы соскочить с насиженного места, взмыть в высь ощущений и наприключаться. Тут было важно затормозить, но некоторые спохватывались поздно, обнаруживая себя погрязшими в долгах из-за форсированной реализации непродуманной бизнес идеи или изменившими своему парню, или даже, что самое неприятное, начавшими сомневаться в своей ориентации парнями.

И да, Алина не пожалела…

Наконец, после того, как Капитан привязал ее к себе первыми наркотиками и первым сексом – видя, что верность ее ему предельна (хотя конечно же уступает преданности брату) – он стал подробно рассказывать о делах Максима, говорил о его подчиненных, о ментах, которые крышевали, о клиентах, давал подробные характеристики и раскрывал психологические бреши.

ГЛАВА «ОТЧИМ»

Вскоре после первого визита Капитана к поломанной Алине в ее комнату ввалился пьяный отчим с собутыльником. Они минут пятнадцать смеялись над ней, стащили с нее одеяло, вытаскивали из шкафа и меряли ее одежду, наконец отчима вырвало на ковер. Когда оба ушли, издевательски вежливо прикрыв за собой дверь и взорвавшись после этого громким гоготом, Алина долго также молча смотрела перед собой. И тут сложилось все к одному. Это не был первый раз, когда отчим вел себя так мерзко по отношению к приёмной дочери. Но на этот раз он перепрыгнул через голову своей мерзости. Может и это сошло бы ему с рук, если бы не Капитан. Он менял людей. Один продолжительный разговор – толи его слова, толи энергетика, но ты уже был немного другим. Два обстоятельства подкрепили друг друга, и Алина ясно осознала, что хочет убить отчима. Ей стало холодно, волоски на теле вздыбились. Как же, я ведь люблю его, рассуждала она. Но желание убить не отступило, и чувство любви, сострадания тоже осталось. А ведь они могут сосуществовать, удивилась Алина. Всё так сложно. Она с силой стряхнула с себя озноб и страх, она решилась.

Решила подождать немного, чтобы возможно пересмотреть свое решение, но оно не менялось. На третий день она позвонила Максиму и попросила его прийти. Максим накупил сладостей и развалился в беленьком миленьком качающемся креслице, которое он подарил сестре, когда пошли первые серьезные деньги, тогда же он обставил по-новому всю ее комнату. Дизайном занималась тогдашняя его девушка, и Алина жутко диссонировала с белым и персиковым цветом, с мягким, пушистым обилием ненужностей, украшавших комнату.

– Что случилось?

– С чего ты решил, что что-то случилось?

– Обижаешь. Что я тебя совсем не знаю.

– Хорошо, тогда к делу: я хочу убить отчима.

Раскачивавшийся в кресле Максим остановился на моменте движения вперед и замер, выпучив глаза и заимев несколько новых морщинок на лбу. Алина отделилась от комнаты и стала объемной фигурой на фоне рисованных декораций. Максим отчаянно заморгал.

– Отчим стар и никому не нужен, он только охраняет автостоянку, пьет и мешает мне жить. Его друзья готовы сами его убить за ящик водки. Он просто коптит небо, зря потребляет энерго– и другие ресурсы; у него нет цели, нет желаний, он только пьет, пьет, пьет, он достал меня. Да мы ему ещё услугу окажем, избавив его от никчемного существования…

– Милая, может ты просто съедешь? Я сниму тебе квартиру отличную, шикарную если хочешь…

– Почему это я должна съезжать, оставив ему мамину квартиру?

Максим медленно встал, выглянул за дверь, возвратился к Алине.

– Но Алина, вспомни, каким он был до смерти матери. Мы же его отцом называли. Он любил нас как родных, делал для нас всё.

– Как родных, – нажала на «как», – Может в этом дело?

Ближайшие четыре года жизненный путь Алины будет похож на волну: она то будет сидеть тихо, еле дышать, лишь бы мир ее не заметил, то вламываться в него, пробивая себе выход, ища свет, но получая одну тьму, выдирая с корнем то, что она ненавидела. Никогда она не будет ждать чего-то от мира, и никогда эта волна не будет чередой взлетов и падений, потому что все это будут одни лишь падения в глубь мрака и безысходности.

Просидев, не выходя из дома полтора месяца, и получив отказ брата в помощи по самоопределению, попав, в конце концов, под влияние Капитана, она поняла, что пора брать жизнь в свои руки. Нужно начинать воздействовать на мир, действовать вовне, и начать нужно с расчистки пространства – освободить поле боем для своего мира. Плюс она думала наперед и решила начать доказывать брату, что сильна, жестока и может принимать решения, и что еще ему там надо, чтобы допустить ее к участию в делах.

– Я думаю, что ты говоришь сгоряча, подожди…

– Три дня, – перебила Алина, – я так и сделала, сегодня четвертый день. Я внимательно слушаю тебя и запоминаю, что ты мне говоришь.

Максим не знал, что сказать, он думал о том, что нужно увеличить правило раздумий до, например, недели. Тогда Алина продолжила:

– Знаешь, когда женщина кого-то любит и долго терпит, то наступает предел, рано или поздно, предел терпению. Можно покалечить или даже убить, продолжая испытывать любовь. Я не хочу, чтобы он и дальше себя позорил. Либо он умрет сейчас от моей руки, либо в канаве замерзнет.

Максим мог бы отговорить сестру, или не мог бы, он сомневался в том, хотел ли он ее отговаривать. Это было бы правильным поступком с точки зрения общепринятого мнения, морали, он как брат должен оберегать сестру от… чего? Как бы это так назвать. Как ОНИ это называют? Жестокости, он пытался подобрать слова, немилосердности… но в голову против воли лезло: целесообразность, рациональность, взросление.

– Тебе нужна моя помощь? – он произнес фразу ровно так, что нельзя было определить, на какое слово был сделан акцент, на «нужна» или на «помощь». Если первый вариант, то он вроде бы не противится ее решению и предлагает помощь, если второй вариант, то он все еще удивляется, что она втягивает его в это и не выносит решения относительно ее решения.

– Достань яд, остальное я сделаю сама.

Максим молча смотрел на сестру, она открыла книгу и продолжила чтение, прерванное приходом брата, Максим посидел немного, встал и, не решившись подойти к ней и обнять на прощание, молча ушел. Он никогда раньше вообще не обнимал ее, и то, что ему сейчас захотелось это сделать, было неожиданно. Может если бы он делал это раньше, то избежал бы этой ситуации? – невольно задумался Максим. Да, нет, нет тут никакой связи… объятия и убийства.

Максим пришел к Алине через несколько дней. Убедившись, что отчим смотрит у себя в комнате телевизор, Максим достал флакончик из-под спрея для носа.

– Ты точно сможешь?

– Пересмотрела специально для этого все части «Пилы» – жестока, как никогда. Шучу. Смогу. Давай сюда.

Алина вытащила флакончик у Максима из пальцев.

– Следов этого яда не найдут. Да и вскрывать отчима никто не станет – умер алкоголик, чего и следовало ожидать.

– Жди здесь.

Алина остановилась, открывая дверь.

– За сколько подействует?

– Минут за десять, с его слабым сердцем может и за пять, – Максим положил тяжелую руку на ее плечо, – Я могу сам это сделать.

Алина не ответила Максиму, он держал ее, пока не понял, что не сможет сделать это сам, и отпустил. Алина вышла из комнаты, прошла по коридору в кухню. В это время Максим с непонятным для себя ощущением представлял, как она бежит обратно и просит его все-таки сделать это вместо нее. Он никогда еще никого не убивал, и так как он не жил с отчимом уже давно, и его отчим боялся, для Максима не стоял вопрос жизни или смерти отчима – он порой забывал о его существовании, но если задуматься, если выбор таков: жизнь или смерть, если вспомнить, как он повел себя после смерти матери, в конце концов если подумать об Алине… тут в Максиме проснулось желание защитить ее, он вспомнил отрывки фраз, мелочи, сестру, грустную более, чем обычно и отчима, спешащего уйти к себе в комнату, виновато смотрящего. Максим предлагал ей переехать, это она не хотела, но он все равно чувствовал, что не защитил ее от чего-то… Но сейчас еще есть шанс, он рванул за Алиной на кухню. Алина перед кухонным столом, флакончик перед ней. Максим схватил флакон, заговорил тихо:

– Я сделаю это сам, если ты правда этого хочешь. Но не ты.

Алина долго смотрела на Максима, потом отвернулась от него, она сомневалась. Наконец она сказала:

– Тогда не надо, ладно, пусть живет.

В этот вечер Максим и дальше вел себя как лучший старший брат, он веселил сестру, смотрел с ней отрывки из ее любимых фильмов, показывал смешные видеоролики, рассказывал довольно душевно-интимные вещи о себе и расспрашивал о ней.

Алина была счастлива, но это был всего один вечер, она знала. Следующую неделю Максима больше не было, зато приходил Капитан, и тогда Алина попросила достать яд его. Капитан не колебался ни секунды.

***

Алина перед кухонным столиком. Она предложила отчиму сделать для него чай, раньше она часто так делала. Заварила, налила в чашку с чаем яд, размешала, вышла из кухни в коридор. Она протянула чашку Капитану, выходящему из туалета. Он усмехнувшись отказался, и Алина открыла дверь в комнату отчима.

В этой комнате ничего не изменилось с тех пор, как Алина и Максим были маленькими. Здесь была спальня. Все статуэтки и подушечки в тех же местах, куда их поставила мама, но всё пыльное, грязное. Отчим валялся на кровати, уставился в телевизор, пил пиво, ел сухарики.

Алина протянула ему чашку и села на стул в полутора метрах от кровати, сложила руки на груди и пристально смотрела на него. Он собрался сделать глоток, но помедлил. Его лицо приобрело осмысленность, он перевел взгляд с чашки на Алину:

– Так ты считаешь, что твое удобство и эта квартира ценнее, чем моя жизнь?

Алина чуть не упала со стула:

– В смысле? Что за странный вопрос?

– Ну раз ты пытаешься отравить меня, то, наверное, так считаешь. Думаешь, что ты достойнее жить, чем я?

– О чем ты? Я не понимаю…

– А иначе зачем тебе яд в этой чашке чая?

Она вскочила. Он тоже, правда со стороны это выглядело медленно и коряво, подошел к двери и закрыл её на защелку, медленно вернулся и сел на кровать.

– Как ты? – «узнал», не досказала Алина, слово комом встало в горле.

– Ты уже давно не приносила мне чаю. Ну и еще я слышал разговор твой с этим ублюдком о яде несколько дней назад. Если ты не хочешь жить со мной, так может съедешь? Переезжай к брату, сними квартиру. Или это месть?

– Ты бы не дал мне съехать, – процедила Алина.

– Что за чушь. Можно многое напридумать, чтобы оправдать себя.

– Нет, тебе нравится, что я рядом, потому что напоминаю тебе мать и нравится надо мной издеваться, потому что я не она. Да и почему я должна съезжать? Это и моя квартира тоже.

– Так и не съезжай. Я то тут причем?

– Как это причем? Ты воняешь, приводишь своих друзей, которые пристают ко мне, и это далеко не самое худшее.

– Ну так пожалуйся брату. Я всё ждал, когда ты это сделаешь. Тогда я унялся бы. Я готов был, что рано или поздно это случится, ждал. Но этого всё не происходило, и я подумал, что ты настолько любишь меня, что жалеешь и понимаешь. Но оказалось, что это не так. И ты только копила ненависть.

– Я не верю твоим словам. Не пытайся заболтать меня. А брату я не говорила, потому что хочу научиться справляться со своими проблемами сама.

– И это твое решение проблемы? Отравить отчима?

– А пускай и так. Что с того?

– Но я люблю тебя. Да, я знаю, что веду себя ужасно. Но я готов был бы может даже уехать к родственникам и оставить тебя здесь одну. Если бы ты только попросила.

– Так уезжай. Сейчас.

– После того, как ты решила отравить меня? Знаешь, я понимал, что отвратителен, но всё жалел себя и откладывал на потом своё исправление, я всё думал, что ну ещё немного, ещё чуть-чуть – она ведь и так справляется – она такая молодец у меня. Ещё пара месяцев, и я брошу пить. И вот только теперь я понял, насколько всё плохо. С этого момента я бросаю пить, ни капли, пока я не помогу тебе. Клянусь.

Алина в шоке.

– Я люблю тебя, – он медленно подходил к ней, – Всё изменится вот увидишь.

Она была в ужасе.

– Ты всё ещё хочешь, чтобы я выпил это?

– А ты выпьешь, если я скажу – да?

Он кивнул головой.

– Я тебе не верю, – она дрожала и выглядела как ощетинившаяся кошка.

– Если я выпью это, ты поверишь, что я люблю тебя больше всего, что есть на этом свете, и что я презираю себя за своё поведение? Ты запомнишь, что убивать людей не хорошо, ведь ты никогда не знаешь их истинных мотивов и причин? Я готов выпить это, лишь бы ты поверила, что люди не так плохи, как кажутся.

На глазах её слезы, сквозь зубы:

– Пей.

Он отступает на шаг от неё и жадно пьет чай. Она вскрикнула, кинулась к нему, выбила из его рук чашку. В коридоре Капитан взволнованно дернул за ручку двери, пытаясь войти. Заперта, он крикнул:

– Алина!

Алина бросилась к двери, отперла её, схватила Капитана за руки:

– Спаси его!

– Что?! Как? Он выпил? Что случилось?

Отчим осел на пол:

– А вот и ублюдок, который тебя подначил.

Капитан метнул убийственный взгляд на отчима.

– Что, – отчим ответил ему ненавидящим взглядом, – думал, я совсем дурак? После третьей бутылки понял, что ты туда снотворное подмешиваешь, потом я брал пиво, водку, все, что ты приносил, но не пил, так что я знаю, чему ты ее учишь.

– И что же ты ничего не сделал, раз по-твоему я ее учил чему-то плохому?

Глаза отчима наполнились слезами, ему стало трудно дышать.

Алина кричала:

– Спаси его! Его нужно спасти!

– Зачем? Ты же хотела его убить?

Отчим сник, и из последних сил, сжимая ладони, ногтями в кровь, он вскинул голову и моляще обратился к Алине:

– Прости меня! Я слаб, я… все потому, что ты так похожа на нее, на мать твою, я так любил ее, так любил… Я как-то раз напился так, что в темноте перепутал тебя совсем с ней, пошел за тобой, но упал на пол, отрубился, и во сне я… я фантазировал о тебе, и с тех пор эта мысль не оставляла меня. Но мне было так стыдно, я так возненавидел себя, что стал пить еще больше, я не знаю, на что надеялся: или что мысли эти меня не будут больше посещать, или что я умру наконец. Я и сам хотел умереть, Алина. А отпустить я тебя не мог, и правда не мог уехать, потому что кроме лица твоего мне ничего ближе на свете не осталось. Я все думал, что хоть как-то помогу тебе, но как, не знал, но знаю теперь, Алина ты поймешь потом, что это для тебя.