Текст книги "Готический храм"

После монолога откровенностей отчим собрал все, что в нем осталось, все душевные и физические силы и вложил их в прыжок, он приземлился на ошарашенного Капитана и стал его душить.

Алина больше не плакала, она успокоилась, смотрела на этих двоих – на прошлое и будущее, и думала, что разницы особой нет: было плохо и будет плохо, но одно прошлое, другое будущее не потому, что это ее выбор, а просто потому что жидкость перетекает из одной части сосуда в объемнейшую полость, там, где простор и буйство тьмы, которая проникает в нее и из нее благодаря Капитану. Она ждала. Ей было интересно: в любой другой параллельной вселенной – победа была бы за Капитаном, но он был в смятении, а отчим обрел сверхчеловеческую силу, желая получить отпущение за все свои грехи. Отчим заколдовал Капитана своей яростью и ненавистью, и тот не предпринимал никаких элементарных действий к спасению. Капитан слабо пытался оторвать руки отчима от своей шеи, и широко раскрытыми глазами смотрел в глаза над собой, он думал не о спасении жизни, угрозе смерти, а о смысле этой ситуации, глубинном… Когда конец был уже близок, Капитан вдруг спохватился и стал пытаться отбиться, но было уже поздно, его мыслями завладело Это, следившее за ним, где Оно сейчас, почему не спасает его, значит – это был план, трястись над ним двадцать лет и позволить ему вот так глупо умереть… или Оно просто проебалось… еще немного и … последней вспышкой была Алина, ее редкая улыбка и родной запах… Тут реальная Алина ударила пустой, одной из многих валявшихся на полу, бутылкой отчима по голове. Капитан из последних сил свалил с себя тело отчима, кашляя, опираясь одной рукой на пол – почти на четвереньках Капитан добрался до кровати и приходил в себя, держась за нее.

Отчим отрубился, но еще слабо дышал, Алина вызвала скорую, Капитан отдышавшись, странно посмотрел на Алину и ушел из квартиры. Алина решила, что он негодует на нее за то, что произошло, для Капитана же все это шуточки, друзьям рассказать, а тут чуть сам не умер, но Капитан думал только о том, что перед смертью он видел ее, Алину, которая улыбнулась ему.

Отчима увезла скорая. В том, что он умрет, ни врачи, ни Алина не сомневались.

Максиму сказали, что у отчима был инфаркт, он пришел к Алине, не зная, поздравлять ее придется или утешать.

– Знаешь, что если бы мама не заболела, то тебя бы так и не отправили в школу?

Так своеобразно Максим выразил поддержку сестре. Потом они вместе начали громить комнату отчима, когда-то это была комната их матери, об этом они отлично помнили. Они сломали все, что поддалось, разбили стеклянное и хрупкое, остальное раскидали, растоптали, разорвали.

Когда наполнение комнаты превратилось в гору мусора, Максим притащил огнетушитель, а Алина канистру бензина. Она разбрызгала бензин и подожгла. Они смотрели на пожирающее их воспоминания пламя, но боль не поддавалась, напротив, не сгорая, она будто вздулась, нагревшись, и заполнила еще больше пространства в их душе, воспользовавшись пустотой, оставшейся на месте прошлого. Когда Алина закашляла, Максим с помощью огнетушителя погасил пожар.

– Довольна?

Алина молча ушла в свою комнату.

***

Пришло время идти на собеседование – открыться Максиму. Алина оделась соответственно: в красное короткое платье, обильно, но в меру накрасилась. Максим ел картошку с грибами, мясом и салатом – его очередная девушка приходила и готовила впрок на новой, первой купленной им, а не съемной квартире, где он жил. Алина зашла в комнату, встала у двери за его спиной и осталась там, не для того, чтобы привлечь внимание, а потому что еще не уверенно чувствовала себя на десятисантиметровых каблуках. Максим оглянулся и поперхнувшись выплюнул наполовину пережеванную смесь картошки и мяса, он долго кашлял, вскочил, повернулся к Алине, вжавшейся в дверь, поначалу он даже заговорил на тон выше:

– Что?! Что, а ха ха… то есть круто, – он замахал руками, – Ты красавица, прости меня, прости, что я смеюсь, просто я не ожидал, – Максим резко посерьезнел, – Ты случаем не в проститутки подалась? Зачем ты так нарядилась?

Алина поняла, сейчас или никогда, одним внешним видом Максима не убедить, она собралась и уверенно прошла от двери мимо Максима, изящно села на диван, опершись одной рукой о спинку и положив ногу на ногу:

– Я хочу работать на тебя. Я буду твоим заместителем.

И она продемонстрировала хорошую память, знание почти всех рабочих моментов (тех, что знал Капитан от Максима), высказала несколько лично ей придуманных новых видов прибыльных развлечений, которые мог бы предлагать Максим, а также усовершенствований, касающихся логистики и учета денег. Ошеломленный, но пытающийся не сдать позиции, Максим прервал ее:

– Впечатляюще, но знать не значит мочь, да и ты не знаешь самого главного, наркотики и сексуальные услуги – этому по учебнику не научишься.

– Согласна, именно поэтому я уже употребила почти все возможные наркотики, могу различить качественный товар и поддельный, знаю тонкости БДСМ, всех видов сексуальных развлечений, умею пользоваться…

– Замолчи!

Максим дрожал от злости и отвращения.

– Кто это с тобой сделал? Ты не могла сама узнать это все и …

Максим сам догадался, некому больше было, только Он знал столько о делах Максима, только он мог придумать и реализовать нечто настолько извращенное и продуманное, только ему доставляет удовольствие толкать Максима к новым граням и забавляться его реакцией, и, да, Максим вспомнил и теперь осознал смысловое наполнение взглядов, которые в последнее время бросал Капитан на Алину.

– Где он?

Алина была проинструктирована, как отвечать на такую реакцию Максима и на несколько вариантов других реакций.

– В баре у негров.

Парни еще в школе полюбили бар у негров – настоящих африканских, не смыслящих в тонкостях ведения бизнеса в России, позволявших хозяйничать за стойкой бара и с радостью вписывающихся в жестокие, но веселые драки между посетителями их заведения.

Почти прибежав в бар, перед тем, как зайти, Максим понял, что если позволит Капитану увидеть его гнев, то проиграет. В какую игру, ему сложно было объяснить самому себе. Тем более, что он не мог понять истинную природу своего гнева: кого жалко? обесчещенную испорченную сестру или подконтрольное ему существо, взятое в оборот за его спиной?

Максим взял себя в руки и как ни в чем не бывало вошел в бар. Он молча сел напротив Капитана и не решался делать первый ход.

– Я сделал тебе одолжение, – начал первым Капитан, – Я здоров, не обрюхатил ее и отвадил от плохих парней до конца жизни, ты же знаешь я в этом мастер, ты только посмотри на парня моей последней девушки, – Капитан начал искать что-то в своем смартфоне.

– Отвали.

– Нет ты посмотри, видишь, что это, ну? – Капитан сунул Максиму смартфон в лицо.

– Что, блять, не знаю, бородавка?

– Именно она. То есть эта чикуля – моя бывшая встречается с парнем с бородавкой огромной на лице, педиковатым к тому же, но очень преданным и ответственным в отношениях. И все это потому, что таких как я она больше близко не подпустит. Выбрала полную противоположность мне, такому красавчику.

На Капитана нельзя было обижаться, даже если он переспал с твоей девушкой, он все мастерски переводил в шутку. Но если ты все-таки обиделся, то должен был молчать, потому что предъявлять что-либо Капитану было просто опасно. Один парень избил Капитана за то, что тот соблазнил его возлюбленную – Капитан опубликовал интимнейшие подробности секса с ней в контакте и других соцсетях, а писал он мастерски: смаковал подробности вперемешку с юмором. Капитан был как дерево, на ветки которого при встрече с ним, ты намеренно вешаешь частичку себя или случайно цепляешься краем одежды, и куда потом понесут ее растущие ветви на причудливо изгибающемся стволе его необычной жизни – в естественном росте которого предательства нет – от тебя и даже самого Капитана не всегда зависело.

Все любили Капитана. В конце концов девушки сами ему давали. Он вскрывал нарывы всех отношений. И только Максима, не умевшего огорчаться, Капитан огорчить не мог, как ни пытался. Он не хотел сделать другу больно, нет, он хотел вывести его на чистую воду, позволить ему быть искренним, он знал, что свои переживания Максим рассказывает только Андрею, и хотел, чтобы Максим дал ему шанс – поделился с ним и тогда Капитан мог бы оказать ему поддержку, доказать ему свою преданность и способность помочь. Да и Андрею, уверен был Капитан, Максим все не говорит, эта его видимость отрешенности, бессердечности, Капитан не хотел, чтобы она его уничтожила, чтобы его друг окончательно перестал быть настоящим, потерял способность чувствовать весь спектр эмоций. Он всевозможно тормошил его. Один из бонусов при соблазнении Алины – Капитан надеялся, что наконец-то выбесит Максима, ему хотелось увидеть Максима в гневе.

И вот, придя на встречу к вроде как оскорбленному за честь сестры брату, он увидел Максима немного усталого, думающего будто о другом. На самом деле Максим мечтал избить Капитана прямо здесь в баре, не за сестру, не со зла, они бы потом помирились и продолжили общение как ни в чем не бывало. Желание Капитана выбесить Максима, и тот факт, что Капитан преуспел, пусть даже и не знает об этом, вскрывали Максима, представляющего себя сейчас состоящим из скрепленных огненной лавой булыжников; лава шипя выливалась у него из носа, ушей, изо рта, потому что предел кипения внутри Максима уже настал, но снаружи Максим был непроницаем, за отыгрыш мрачности и отстраненности он мог бы получить Оскар.

– Зачем ты потратил столько времени на нее? – только и спросил Максим, хотя его действительно это интересовало. Если Капитан обратил на нее внимание… может не только, чтобы позлить его, – Неужели, все ради секса?

– Конечно нет. Я создал ее. Я вдохнул масштаб в ее историю, я поменял течение чей-то судьбы, я повлиял на мироздание. И теперь она моя фигура, и она должна мне. Ты не ценишь ее, а я оценил по достоинству, она хочет быть предана кому-то, когда она разочаруется в тебе – я заберу ее себе.

– А с чего ты взял, что она разочаруется во мне?

– Она хочет от тебя взаимности, привязанности, интереса к ее персоне – когда она поймет, что это невозможно – она от тебя отстанет.

– Все любят меня, не понимаю почему, но точно знаю, что по собственному желанию никто не прекращал общение со мной. Ну если не считать Андрея, – Максим знал, что если сам не вспомнит про Андрея, то Капитан обязательно его этим подденет.

– Она не любит тебя за то, за что любят все остальные, она любит то, чего в тебе нет – мечту о привычном в общественном понимании брате.

– А за что меня любят остальные?

– За величие. Я знаю – все знают – ты станешь великим.

Максим замер, хотя казалось он итак был неподвижен, но сейчас даже сердце, казалось, остановилось и дыхание стало незаметным. Мурашки пробежали по коже. Капитан – пророк, он редко говорит о будущем, но все, что он когда-то предсказывал – стало правдой.

Максим расклеился от слов Капитана и забыл о сестре. Капитан собрался уже сострить что-нибудь по поводу того, как он пользовался маленькой сестренкой Максима, и продолжить выводить друга из себя, но не смог выдавить пошлость в одном предложении с именем Алины. Диалог сошел на нет.

Заплатив по счету парни вышли на улицу. Они шли молча, Капитан не выдержал и со всей силы толкнул Максима, так что тут упал. Максим был чистюлей в только что выстиранных любимых джинсах на земле – это стало последней каплей, он вскочил и кинулся на Капитана. Капитан был немного меньше Максима, но проворнее и частенько участвовал в уличных потасовках, ударник, не умевший бороться. Максим по большей мере поддерживал форму в качалке, но постоянно спарринговался с Андреем по его просьбе.

Никто не бил в полную мощь, больше валялись и катались по земле, в итоге оба остались довольны. Усталые, смеющиеся они обнялись на прощание.

Идя домой уже один, прихрамывая и держась за ноющий бок, Капитан, смеясь и грустя одновременно, думал, как же ему впредь довести друга до беззаботной искренней радостной улыбки и крепкого дружеского объятия. Другой сестры девственницы у Максима нет, а каждый раз драться, пусть и не серьезно, никакого здоровья не хватит.

А Максим весь оставшийся вечер думал о словах Капитана. Они были созвучны тому, на что тайно надеялся сам Максим. Ему захотелось поговорить с кем-то родным. Он позвонил Алине:

– У тебя есть мечта? – спросил он, не поздоровавшись.

Алина промолчала, как и всегда, о своей главной мечте стать элементом системы. Она любила смотреть на безмятежных прохожих в парке, когда ходила в школу, то завидовала всем – с интересом слушающим, исподтишка болтающим с друзьями и даже спящим от скуки – ведь их сон был так безмятежен. Даже когда они страдали и плакали, ей казались их эмоции такими нормальными, такими простыми – они не выбирали свою жизнь, все выбрали за них, она же, Алина, как-то выпала из системы, а вернуться не получалось. Она знала, как нужно делать все правильно, для всех, но для себя выбирать не хотела. Она мечтала избавиться от грызущих ее странных и темных желаний, чувствовала, что умна и сильна настолько, чтобы делать глобальные вещи, и не желая этого, не могла заставить замолчать свое нутро, свои способности и энергию, рвущуюся наружу. Она боялась сама себя.

Вскоре после того, как Капитан приступил к обучению Алины, она пошла на поправку. Имея четкую цель, ей хватило месяца, чтобы полностью восстановиться. Выбрала из вузов, в которые подал заявления ее брат – факультет Свободных Искусств в Смольном. Спустя месяц, работая в клубе официанткой, она решилась выйти на сцену. И сразу же взорвала зал. Она опьянела от внимания, вожделение зала передалось ей, и появилось непреодолимое желание переспать с кем угодно – она позвонила Капитану, он приехал быстро, как смог. Они разыграли незнакомцев, он склеил ее и уломал на секс в машине. Подавляя желание запрыгнуть на него сию секунду, Алина отыгрывала сопротивление и смущение до последнего. Заниматься сексом с клиентами в клубе, где она работала, было строго запрещено, но на самом деле она играла не из страха увольнения, а из-за любви к игре. Во все, что делала Алина, она вкладывала себя, свою безудержную страсть, и остаться холодной и просто пойти домой, заснуть после таких диких танцев, Алине было невозможно. Тогда Алина увидела, насколько Капитан был прав, предлагая ей свои сексуальные услуги. Можно быть самой последней блядью, но только так, чтобы об этом никто не знал. То, что творится у нее в душе, не имеет значения, пока это секрет, и спит она только с одним парнем. Такой, как она, крутясь в сфере досуга и интимных развлечений, держать себя под контролем будет сложно. Нельзя полностью себя ограничивать – взорвешься, и нельзя давать себе полную волю – на скорости в двести не впишешься в повороты, которыми изобилует ее жизнь. Капитан идеальный компаньон, он одновременно высасывает из нее излишки темной страсти, чтоб не переполнилась, и поглощает их, так чтобы никто о них не узнал.

Капитан сам впал в зависимость от Алины, гораздо более сильную, чем она от него. Он для нее был в конце концов лишь инструментом, а она для него необходимостью. Он думал о ней постоянно, она мешала ему сосредоточиться. Он предпринимал все усилия, чтобы освободиться. Частенько он шел по улице, проговаривая про себя: «Маленькая пользованная девочка, маленькая, пользованная во все дыры девочка» – это было самое грубое, что он мог произнести про нее даже в мыслях. Но это не помогало, другие девушки, красивее, опытнее, новые, бывшие, не помогали. Он хотел Алину еще и еще. Ладно бы он мог назаниматься с ней сексом всласть до упора, пока не стошнит, но он изначально определил их отношения – как помощь ей с братом и по работе. Он не хотел признавать, что хочет ее больше, чем она его. А после того, как они опробовали всевозможные способы, она не так то часто ему звонила. Тогда он устроил бешеный секс загул. Он занимался сексом две недели каждый день по несколько раз иногда с несколькими девушками за раз так, что заболел от истощения. Когда ему позвонила Алина, он лежал в постели с температурой 38.3, Алина пришла, чтобы позаботиться о нем. Когда она сидела рядом и кормила его супом, он испытал странное чувство, какого раньше не знал. С тех пор его подотпустило от желания к ней, он все так же хотел ее, но не нестерпимо, зато на смену пришло иное, что напугало его еще больше. Почему-то именно это единственное из всего, что происходило в его неординарной жизни, выбило его из клеи, но ненадолго. Когда он решился признать правду и дать страху имя. Когда он произнес «люблю», конечно не Алине, а в разговоре с самим собой, то смог обуздать это чувство. Он чувствовал насколько оно серьезно и именно поэтому открестился от него. Он не мог позволить еще одной мощной силе влиять на его жизнь, он слишком мечтал о свободе. Окольцевать себя так рано – это, казалось ему, окончательно его задушит.

После обучения у Капитана Алина стала улыбаться только если надо по работе или, когда ее никто не видит. Но Капитан не замечал негативных изменений в ней, он был слишком ослеплен поначалу, слишком зациклен на своем чувстве потом, и слишком рьяно запрещал себе думать о ней наконец. Хотя, когда Алина изредка звонила ему, он не мог не приехать. После он утешал себя тем, что хотя бы сам ей не звонит.

ГЛАВА «ВИКТОР»

Вскоре после того, как Максим связался с наркотиками, он стал активно расширять сеть притонов, которыми по факту стали его съемные хаты для тусовок. Они располагались в разных частях города и различались по уровню дохода посетителей, музыкальным предпочтениям и т.д. У него была великолепная память, он помнил сотни людей, их имен и пристрастий. Подбирал компании по интересам, сводил и разводил гетеро– и гомосексуальные пары.

Сфера его возможностей постепенно расширялась, в качестве заработка он стал знакомить людей, за что получал чуть ли не больше денег, чем за сбыт у себя наркотиков (он до сих пор не продавал их самостоятельно, хотя возможность была). Женщины платили ему, чтобы найти себе богатого мужчину или парня с большим членом, или мужчину подкаблучника; геи просили привести геев, лесбиянки лесбиянок, устраивались тематические вечеринки, БДСМ и свингер пати. Когда Максима спрашивали, чем он занимается – он говорил, что организатор мероприятий, и чтобы это было правдой – пару раз в год, он устраивал легальные масштабные городские гонки или подпольные бои без правил со ставками.

Все было довольно ровно, хотя иногда Максиму самому приходилось выбрасывать трупы в речку после тусовки. Передозы случались, и редко, но бывало, что помощники, ответственные за уборку помещений после вечеринок, сами оказывались обдолбаны. Алина была назначена Максимом на пост его заместителя, он не был этому сильно рад, но помощник, которому можно было безгранично доверять, нужен был давно, а уговорить Алину на адекватную работу Максим уже не представлял возможным. Впрочем, он был уверен и надеялся, что Алина не справится, и эта ее дурацкая идея закончится естественно без его вмешательства. Однако вскоре после этого назначения, Максим с удивлением обнаружил, что Алина не только не косячит, но наоборот, все бизнес процессы выровнялись, новых проблем практически не возникало, либо они возникали, но Алина решала все сама, у Максима даже появилось свободное от работы время. А еще Максим заметил, что его стали уважать и бояться, как никогда раньше, более того, оказалось, до сих пор он не ведал, что такое настоящее уважение. Поток денег резко возрос. Максим решал только творческие вопросы, проводил расширения. Договоры с новыми контрагентами, встречи, общение с ВИП-клиентами, а всей рутинной работой заведовала Алина. Единственное, к чему не мог привыкнуть Максим, что чуть ли не ежедневно ему предлагали миллионы рублей, за то, чтобы воспользоваться его сестрой. Предлагали всегда вежливо, но иногда в таких жутко-извращенных фразах, что ему было сложно скрывать дрожь от отвращения. Он не хотел травмировать сестру и не рассказывал ей об этом, но как-то раз узнал, что подобные обращения к ней лично Алина получала вдвое чаще.

– И тебя это не смущает? – этот был редкий момент, когда Максим испытывал чувство братской обеспокоенности.

– Это предлагают всем красивым девчонкам, кому-то чаще, кому-то реже… меня забавляет, что если бы я и была шлюхой, то очень дорогой.

Еще переживал Максим – что сестру подкосит жалость к кому-то. Но об этом тоже не стоило беспокоиться, Алина была безжалостна, но только от того, что никогда не знала жалости к себе, и это было удивительно, ведь её внешний вид и ситуации, в которых она оказывалась, должны были способствовать желанию её пожалеть. Мама рано умерла, отчим пил, брат думал, что сестре будет лучше, если он станет образцом силы, а силе в его понимании сопутствовала безэмоциональность.Максим после разрыва с Андреем так тосковал, что стал бояться чувствовать вообще. Мужчина, желающий быть сильным, складывает все яйца в одну корзину – проявляет чувства только к одному человеку или одному делу – и когда это дело или человек дает осечку – мужчина думает, о Боже, вот он знак: чтобы быть сильным, нужно вообще ничего не испытывать. Они не понимают, что можно переключиться на другое, что открытость чувствам и эмоциям напротив делает устойчивее к жизненным передрягам. Если есть два ребенка – то смерть одного пережить легче…

В разных районах города Максим сумел договориться с местными полицейскими. Но его точки (квартиры, на которых происходили приватные вечеринки) множились по всему городу, как и трупы, выбрасываемые в реку (происходили передозировки из-за чрезмерного усердия к веселью у гостей или из-за некачественного товара – Максим знать не мог – он не контролировал своего партнера, того самого, что впервые продал наркотик у Максима на квартире). Нужно было продумать грамотную утилизацию трупов. Поток денег все возрастал. Складывалась нужда в более сильном союзнике. И он нашел Виктора.

Точнее это Виктор нашел Максима, ему сообщили о новом молодом «бизнесмене», и Виктор решил лично встретиться с ним, что бывало очень редко. Они сразу друг другу понравились, не лично конечно, но они поняли, что смогут вести друг с другом дела. Виктор был настолько влиятелен, что никто о нем не знал, и Максим согласился на встречу только после доказательства этой влиятельности: в текущем месяце ни на одном участке в городе к Максиму не пришли за данью.

Виктор был невысоким ухоженным мужчиной, имевшим в свое время хорошую фигуру, но начинавшим понемногу выходить из формы – он был очень богат и имел мало времени для занятия собой. Тело его начинало где-то расползаться, где-то становилось дряблым, лицо имело мягкость и раннюю морщинистость человека, увлекающегося плотскими развлечениями, любящего смеяться и кричать. Он даже был красив, но что-то мешало воспринимать его так. Какой-то внутренний изъян морального свойства ложился уродующим отпечатком на правильность черт. Возможно это был не сходящий след выражения жестокости, частенько проявлявшегося на лице Виктора во время работы.

Виктор спросил Максима о начале пути. Он считал, что любой человек, вставший в оппозицию к государству, должен был отдавать себе отчет, что его на это сподвигло.

– Мамины похороны… Было пасмурно, дождь, сильный ветер. Я стоял рядом со свежей могилой, держа за руку сестру. Отчим стоял рядом, выглядел отрешенным. Алина плакала, мама, мама… Я сам с трудом сдерживал слезы, взял за руку отчима. Но он вырвал свою руку из моей как обожженный, залепетал, нет, нет, я не ваш папа. И свалил. И тут мне в лицо прилетел пакет из макдака, я сразу перестал дрожать и хныкать. Все изменилось ровно в тот самый пакет, то есть момент, ну да, глупо звучит, но я стал таким благодаря тому пакету. Я жалел себя, боялся будущего, когда умерла мать, когда же я понял, что на отчима надеяться нельзя, то испугался еще больше, но тот пакет расставил все на свои места, он стал насмешкой над моей болью. С тех пор я никогда не жалел себя.

Эту версию Максим рассказывал, когда хотел склонить к сопереживанию, то есть сексу понравившуюся девушку. Сейчас же он сказал кратко и честно:

– Когда умерла мать, я остался без средств к существованию. Я мог бы получать субсидии или жить у своего друга, но я привык хорошо жить и не хотел этого лишаться. Для меня важен статус.

– Но ты живешь недостаточно хорошо в соотношении к деньгам, которые зарабатываешь.

– Я коплю.

– На что?

– Пока не знаю. Но думаю, это будет нечто дорогостоящее.

Виктор рассмеялся:

– Не знаешь, что выбрать Порш или Мерседес?

– Что-то вроде, – усмехнулся Максим, подумав, что дело не в вещах.

– Мне нравится, как ты ведешь дела. Жестко, просто, чисто.

Максим удивился – криминальный авторитет называет его, Максима, по факту конферансье, жестоким? но промолчал – дареному коню в зубы не смотрят.

– Но ты должен знать, что тебе повезло быть живым сейчас передо мной.

«Вот черт, – помрачнел Максим, – Виктор начал так тепло, даже чуть ли не по-отечески, а в итоге…»

Но Максим как всегда держал марку, и не заметивший и доли испуга в собеседнике Виктор, все более убеждался, что не ошибся в парне:

– Скупая недвижимость у маргиналов – ты затесался на мою территорию. Мой подчиненный собирался убрать тебя, не спросив моего разрешения. Это не было его ошибкой – ты никто, в смысле связей и остального, понимаешь, а такую мелочь убирают без спроса. Я узнал о тебе случайно ровно в тот день, который должен был стать твоим последним. И решил познакомиться. Ты смышленый парень, избавиться от тебя всегда успею, только думаю больше пользы мне принесет сотрудничество с тобой.

Максим сидел молча, ему было холодно и страшно. Что это значит? Что его жизнь настолько ценна где-то там наверху, что провидение спасло его, или наоборот: он настолько мелкая сошка, что жить ему или умереть решают незнакомые ему люди без его ведома?

– А знаешь в чем твой секрет? – Виктор этим разговор выказывал расположение, он не собирался пугать Максима, пока.

Максим все еще был в ступоре.

– Твоя близость к народу, так сказать. Ты начинал среди всякого сброда, мелких воришек и наркоманов. И их сеть в твоем подчинении огромна. Мои люди, которые из самых бедных семей, они так старались выбраться повыше, что не сохраняли связи, которые оказываются такими полезными сейчас для тебя. Все это дерьмо: нарики, алкаши, с ними всем так мерзко возиться, но ты всех их знаешь. Не всегда лично, через посредников по большей мере, но и эти посредники не самые приятные люди. Ты не заставляешь их, они сами к тебе идут, потому что ты создал образ своего парня, который в деньгах не обидит, но при этом ты держишь себя ровней с богатыми и влиятельными, как тебе это удается? – Виктор непринужденно рассмеялся, – А еще ты имеешь за спиной почти столько же трупов, что и я в твоем возрасте.

– В смысле? – насторожился Максим.

Виктор вопросительно приподнял брови.

– Вы сказали так, будто я убил очень много людей. Но они сами дохнут, я только избавляюсь от трупов.

Виктор странно и долго посмотрел на Максима.

– Чего вы хотите от меня? – Максим забеспокоился, что сморозил глупость, и перешел к конкретике.

– Я хочу, чтобы ты работал на меня. Продолжай делать, что делаешь, но с моей помощью.

– То есть делать то, что делал, только вся прибыль ваша?

– Нет, будем делить, 70 к 30.

– Мне тридцать?

– Конечно.

– Нет.

– Нет?

– Я не вижу смысла трудиться больше, а получать меньше, для меня деньги не так важны, мое время дороже. Я знаю, что вы заберете мой праздничный бизнес и перекроете кислород второму, пускай. Я не согласен на ваши условия.

– Мой мальчик, зачем мне такие сложности, я просто убью тебя, если не согласишься.

– Валяйте.

– Даже так?

– Чем быть чей-то шестеркой – лучше сдохнуть.

– А как насчет того, чтобы я притащил сюда твою маленькую сестричку и убил ее на твоих глазах?

– Валяйте.

Воцарилось молчание, они смотрели друг на друга, искали слабину, прощупывали, кто блефует. Максим ответил, не подумав, сестры не было рядом, и угроза ей на словах – нереальна, он не мог проиграть этому человеку перед собой, поддавшись пустым угрозам.

Виктор молча встал и вышел. Максим сидел не двигаясь около часа, выбора у него не было, он слышал, что дверь комнаты закрылась с другой стороны. Через 53 минуты – изредка Максим переводил взгляд со стула напротив на часы на своем запястье – дверь отперли и распахнули – в комнату буквально влетела его сестра, и упала перед его ногами, ее руки и ноги были связаны, волосы спутаны на лице, за ней вошел индифферентный (незапоминающийся, как тот, что мешал Капитану грабить людей на улице) человек в черном костюме, затем Виктор. Виктор сел на стул, человек в черном встал между Виктором и Максимом. Максим не шелохнулся, он не кинулся к сестре, как сделал бы любой на его месте. Алина поднялась на колени, резким движением головы с третьего раза откинула волосы с лица. На щеке ее была пара царапин, одежда испачкана, ничего серьёзного, она выглядела спокойной, как Максим, успела отдышаться, пока ее везли. Она была такой маленькой по сравнению со всеми в комнате, особенно сидя на коленях. Любой на месте Максима бросился бы к сестре, но чем ей это поможет? – пронеслось у Максима, все это не человеческие жизни, а шахматные ходы. Виктор видел непроницаемые лица брата и сестры, ни капли жалости в одном, ни капли жалости к себе в другой. Он восхитился. Но еще надеялся на выигрыш. Он протянул к мужчине в черном руку, и тот вложил в нее пистолет с глушителем, Виктор направил его на Алину.

– Я считаю до трех. Тебе нужно только согласиться работать на меня.

Максим молчал.

– Раз.

Максим смотрел на Алину – искал в ней ответ, может быть он и согласился бы на условия Виктора, если бы она только дала ему знать, что хочет этого, отблеск страха, капля слез в уголке глаза, и он сказал бы: «Стойте, я сделаю, что вы хотите». Но в ее глазах он видел память об их давнем разговоре. Когда они обсуждали, как все будет: Алина, работающая с братом. Она сказала тогда: «Поверь мне, я знаю, что сделаю тебя сильнее, я буду помогать тебе, а не мешать. Если когда-нибудь возникнет ситуация, что мои интересы, мое здоровье, даже моя жизнь будут угрожать твоему успеху и достоинству – сделай, что должен. Мы не будем похожи на всех остальных, сопляков, мы никогда не прогнемся.»

– Два.

Максим поднял глаза на Виктора.

– Три.

Максим победоносно ухмыльнулся Виктору. Алина неотрывно смотрела на брата.

Виктор нажал на курок. Щелчок и тишина. Холостой. Ни Максим, ни Алина не шелохнулись. Викторпродекламировал, обращаяськАлине: