Текст книги "Личный тренер"

– Ну, как… – все еще пытаясь восстановить дыхание, прошептала я. – …прошла?

Чапола как-то неопределенно покачала головой.

Я разочарованно вздохнула. Так старалась…

– Зря только костюм испортила, – добавила я, рассматривая треснувшие по швам в нескольких местах брюки. – Дорогой?

– Ты… – выдала Стенна и замолчала.

Видимо, дорогой.

…Дохлый, тухлый гоби…

– Такого еще не было. – Чапола продолжала на меня как-то странно смотреть.

Наверное, так костюм за раз еще никто не…

– За всю историю стадиона тест никто не проходил до конца. Максимум пятьдесят процентов. А тут, на тебе, все сто, еще и не устала.

– Так прошла? – не понимая явно растерявшуюся женщину, уточнила я.

– Да. И еще как. Иль, ты прошла!

Я не верила ушам. Прошла…

– Завтра оформим тебя как тренера и выставим твою кандидатуру на свободный выбор. С такими показателями у тебя отбоя от желающих потренироваться не будет. Поздравляю, Иль Свон!

Женщина радостно пожала мою руку и трясла ее вниз и вверх, а я все еще не до конца понимала значение сказанного.

Я теперь работаю на стадионе? Я – официальный тренер? Я?!

Домой я возвращалась в легком тумане недопонимания происходящего. Останавливалась через каждые пару десятков метров и больно щипала себя за руку, дабы удостовериться, что это не сон.

Это не сон. А доказательством тому был порванный новый костюм, лежащий в сумке. Стенна сказала выбросить его, но зачем, если можно зашить.

Ночь была странно теплой и не менее странно тихой.

Тепло как нельзя кстати, ведь на мне из одежды была только тонкая футболка и спортивные брюки. Толстовка со спокойной совестью покоилась в сумке вместе с остальной влажной одеждой.

Приду домой – постираю и развешу сушиться.

На угольно-черном небе над моей головой алмазной россыпью горели звезды. Ясно. Возможно, завтра погода порадует теплом и солнцем, хотя такая возможность вызывала двойственные чувства.

Я втянула пропитанный запахом мокрой древесины воздух. Исполинские деревья, что плотной стеной обступили наш район, были завезены гоби знает с какой планеты. Они быстро адаптировались к земным условиям и в весьма короткие сроки вытеснили все здешние растения, деревья, кустарники, травы. Они были живучи и почти неистребимы. Ближе к центру поселения специальные службы боролись с распространением захватчика, выкорчевывая еще молодую неокрепшую поросль. Но здесь деревья вымахали до таких размеров, что уже казалось, выкорчевать их – это дело, с самого начала обреченное на провал. Исполины любили влагу. Они впитывали ее со скоростью губки, и их разбухшие стволы смыкались, образовывая сплошную стену. Но они так же быстро расходовали свои запасы. И стоило дождю задержаться на несколько дней, деревья таяли на глазах, открывая проход оголодавшим гоби. Это заставляло любить дождь и замирать от страха, взирая на ласковое солнце ясных деньков.

Вот и сейчас, шагая по почти сухим тротуарам, стараниями иноземных великанов, я не могла не думать о жутких тварях, которые, возможно, уже затаились там, по ту сторону от цивилизации, и терпеливо ждут, когда же солнце иссушит деревья.

Страх отвлек от волнения и бесконечных мысленных метаний, вызванных событиями дня сегодняшнего. Ускорившись, я поспешила добраться до спасительного уюта родной квартиры. Мысли вернулись в привычное русло беспокойства о малышах и о маме. Уже у дверей ступенчатого здания в сумке зажужжал коннектор. Я выудила устройство из кома неприятно влажных вещей и посмотрела на светящийся монитор – три непрочитанных сообщения.

…Интересно.

Открыла. Первое было из детского сада. Красочное. Мне радостно сообщали, что в рамках программы «Мир без границ» в этом месяце запланированы экскурсии на Сею – ближайшая планета, схожая по условиям с утраченными земными. В добровольно-принудительной форме нужно было сдать по двести доунов за каждого ребенка…

…Шестьсот… шестьсот доунов!!!

Челюсть как-то сама поползла вниз, а я еще раз перечитала письмо.

…Шестьсот…

Допустим. Но у детей нет паспортов. И заведующей сада это хорошо известно, именно за это я ей лично доплачиваю триста доунов в месяц. Иначе карапузов бы просто не взяли даже в детский сад.

…Что же делать?

Я отвернулась от двери и прислонилась к косяку спиной. Передо мной через двор высилось еще одно здание. Невысокое. Двадцать этажей. Почти все окна горели желтым светом.

Я любила смотреть на сияющие светом окон здания. В темноте ночи они напоминали причудливые фонари, источающие тепло и уют. Но сейчас даже это не помогло. Как же мне хотелось, чтобы мои дети жили наравне с другими. Чтобы получали все то, что для других норма.

…Паспорта. Им нужны паспорта.

Я затылком стукнулась о бетонную стену. Не помогло. Попробовала еще раз. Ни единой умной мысли, кроме – надо постараться заработать много денег, очень много денег…

Затылок от такого варварского обращения мгновенно заныл. Потерла саднящее место ладонью и вспомнила об остальных письмах.

Второе оказалось от Пиксли Кроуна. С пометкой «срочно».

А было в нем следующее:

«Матильда Свон, завтра, как только освободитесь, зайдите в мой кабинет. Оформим вам паспорт. Станете легальным гражданином бывшего ВКМС.

P.S.: Поздравляю!»

Я молча прочитала письмо еще три раза, пытаясь осознать написанное. Тщетно. Слишком это все напоминало чью-то злую шутку. Или вообще бред моего утомленного сознания.

Открыла третье письмо.

– Дохлый, тухлый гоблин… – не удержалась и выругалась.

Письмо было от кентанца. Он лаконично и с присущим ему безразличием сообщал, что завтра ждет меня к пяти. Так как думает, что шесть часов – это слишком поздно.

…Поздно для чего?! Он вообще спит?

Я взглянула на экран – почти полночь. А еще вещи стирать…

Злая и растрепанная, я отлепилась от стены и замерла, потому что мне что-то примерещилось в темноте двора, там, за линией тусклого света одинокого фонаря. Стоит ли говорить, что все мое раздражение и злость как рукой сняло, а я осталась стоять возле стены, ощущая, как по моей спине вверх по позвоночнику поднимается волна пупырчатых мурашек.

…Кому надо прятаться в темноте?

…Маньяк…

…Вор…

…Гоби…

…Гоби – они вообще прячутся? Выслеживают добычу… ждут подходящего момента… и нападают…

Дрожащей рукой нащупала замок на железной двери, попыталась приложить большой палец – дверь открывалась, считывая отпечаток. Лишь бы получилось…

В полнейшей тишине раздался безразличный металлический голос, а меня словно смерть настигла:

– Не распознан. Попробуйте еще раз.

Казалось, сердце в груди остановилось…

«Наверняка сейчас кинется…» – пронеслось в голове.

И так отчетливо вдруг поняла, насколько сильно хочется жить. Жить…

Это понимание выхватило меня из удушливой паники и будто подняло над черным вязким морем моего же страха. Я четко осознала пространство вокруг меня, огромную глыбу дома за спиной, неподалеку тонкий металлический шест фонаря. И темноту за границей света. А в ней того, кто молчал и не двигался, сливаясь с ночью, растворяясь в ней, так естественно, словно это он был тьмой.

«Не гоби… – Понимание, как вспышка молнии. Сознание тянулось к живой тьме, прикасаясь к ней невидимыми щупальцами. – Ни агрессии, ни желания убить. Только жажда…»

Я отпрянула и, развернувшись, приложила палец к замку и влетела в открывшуюся на этот раз дверь. Уже в лифте, упершись лбом в стену, пыталась успокоить дрожь, сотрясающую все тело.

Понять, что это было, кто это был, не старалась. Может, потом. Лишь бы успеть успокоиться.

Дверь открыла мне мама. Дети уже спали.

– Привет. Почему так поздно? – с волнением в голосе сразу же начала допрос с пристрастием Камэла.

– Мамуль, давай я в душ. А потом все расскажу. – Поцеловав взволнованную родительницу в щеку, быстро разулась и на цыпочках прокралась в ванную. Закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

Выдохнула. И дальше…

Умылась. Достала из сумки вещи. В том числе свою неожиданную обновку – спортивный костюм, правда? немного порванный, но все же.

Прополоскала. Как можно сильнее отжала воду и, хорошенько встряхнув и расправив, развесила на решетку, возле котла.

Закончив с одеждой, посмотрела на себя в маленькое зеркало, висящее на стене над раковиной. Бледная, с темными кругами вокруг глаз. Глаза горят каким-то нездоровым лихорадочным блеском. Короче, полный кошмар.

Еще раз умылась. Причесалась.

Мама ждала на кухне. С бокалом свежезаваренного чая и тарелкой неизменной гречки.

– Ну, рассказывай, – скомандовала женщина, едва я опустилась за стол.

– А поесть? – с надеждой в голосе вопросила я, давя на жалость.

Мама недовольно поморщилась, опустилась на стул, стоящий у окна, и согласно кивнула.

– Ешь.

– Я быстро. И ничего страшного не случилось! – уверила я Камэлу, загребая ложкой горячую гречку.

– У тебя никогда ничего страшного не случается. Даже тогда, когда ты случайно сталкиваешься со снующими по ночным улицам голодными гоби, – припомнила мама неприятный случай, произошедший около полугода назад. Тогда я маме об этом не сказала. Но она узнала от доброжелательной и излишне впечатлительной соседки. И на что я только надеялась, скрывая такое.

– Задержалась, потому что проходила тесты.

– Какие еще тесты? – мама с тревогой посмотрела на меня.

– На стадионе. Долго объяснять, – я отхлебнула чай. – В общем, меня берут на работу тренером. Не хотела тебе говорить раньше времени. Сомневалась, что получится. Но испытание прошла успешно. И уже завтра должны оформить. Полный межгалактический соцпакет, стабильная зарплата и проценты. Ах, да. Еще одежду выдают и обувь бесплатно, – на одном дыхании выдала я.

– А как же МОП? – растерянно спросила Камэла. – Без него же обычно не берут… тем более в организацию межгалактического порядка?

– Сделают, – ответила я, сама еще не веря. – Завтра и сделают. Паспорт.

– Да что же это… – мама растерянно посмотрела на меня.

А я, стараясь не возвращаться мыслями во двор к тому, кто скрывался в темноте, смотрела на нее. И искренне надеялась, что во взгляде этом ничего кроме уверенности и спокойствия эта слишком уж чуткая женщина не разглядит.

– Мама, не переживай. Просто у меня есть то, что им нужно.

– Что же это?

– Моя несравненная скорость! – улыбнувшись, ответила я.

– Скорость? – как-то задумчиво повторила женщина. И вдруг, отвернувшись к окну, стала рассматривать ночной пейзаж.

– Мам? – позвала я.

– Что-то мне все это не нравится, – отозвалась Камэла.

– Мам, меня берут на работу, не в рабство. Все официально. Не надумывай, – попыталась я успокоить женщину, а сама сжала ладонь в кулак так, что стало больно от вонзившихся в кожу ногтей.

– Ладно. Все будет хорошо, – отозвалась мама.

– Вот именно, – подтвердила я.

– Завтра опять к шести?

– К пяти, – угрюмо прошипела я, моментально припомнив все нелестные эпитеты, что придумала для кентанца, когда прочитала сообщение.

– Н-да. Так чего сидишь. Марш ложиться баиньки. Час ночи. Три часа на сон. Это уже ни в какие ворота… – Камэла что-то еще сказала, но уже полушепотом, себе под нос. Не ругалась она при мне. Никогда. Как с детства повелось, так и продолжается. Хотя я знала, что она умеет. И побольше меня знает всяких заковыристых слововыражений.

– Мамуль, – вернувшись из коридора в кухню, прошептала я. – Возьми, – и, потянувшись, вложила в руку застывшей женщине честно заработанные сто пятьдесят доунов. – Зайдешь завтра в промхозбыт, а? Подбери карапузам одежду. А то совсем поизносились. Все шито-перешито.

Мама молчала. А я обняла ее и закрыла глаза. И так хорошо стало. Будто я в детстве. Совсем еще глупая, ничего не знающая о большом жестоком мире.

– Мам, все будет хорошо?

– Да, доченька. Обязательно будет.

Будильник зазвенел, и я дернулась всем телом, пытаясь понять, где я нахожусь. Дом. Милый дом. Посмотрела на часы. Такая рань…

Кое-как подняла свое ноющее тело с матраса. Разлепила ясны очи. В полумраке комнаты слышалось мерное посапывание сладко спящих тройняшек.

На цыпочках прокралась к креслам и поцеловала каждого в носик. Поправила одеяльца, которые мгновенно были спихнуты обратно под ноги.

Такие сладкие… Захотелось затискать. Или хотя бы за пяточку укусить…

Вздохнув, обреченно поплелась умываться. Оделась.

Постояла на кухне. Посмотрела на чайник. Нет. В такую рань даже чая не хочется.

Собрала сумку. Положила на всякий случай сменную одежду. Страховой и трудовая всегда были со мной. Натянула на ноги свои бессмертные кроссовки. На голову набросила капюшон толстовки. Отчаянно зевнула, рискуя удлинить себе улыбку, даже прослезилась. И, наконец, решившись, открыла дверь и осторожно прикрыла ее за собой. Услышала, как щелкнул, сработав, замок. Дернула дверь, проверяя, – заперто. И засунув руки в карманы, осталась ждать лифт.

Солнце еще даже не думало появляться из-за горизонта. Темно было совсем по-ночному. Я зябко поежилась под плотной тканью толстовки. Ночная прохлада заползала за шиворот и подныривала снизу под кофту, поднимаясь вверх по спине.

Удобно перекинув за спину сумку, я сделала пару разминочных шагов и перешла на бег.

Добралась до квартиры кентанца быстро, даже не запыхалась. Но от этого настроение не улучшилось. Сказывался дикий, почти хронический недосып. Я снова, не удержавшись, зевнула и потерла шершавыми – отголосок моей тесной дружбы с тряпкой и ведром воды – ладонями лицо.

Оказавшись в просторной гостиной, скудно освещенной тусклым светом ночных ламп, достала коннектор и посмотрела на часы – без десяти минут пять.

…Рань несусветная…

Только я решила присесть на пол возле стены, недалеко от лифта, и подремать, как откуда-то из глубины квартиры раздался недовольный голос кентанца:

– Пришла?

Подниматься не хотелось, так же, как и отвечать. Но последнее все же сделать пришлось, и я прокричала куда-то в неизвестность:

– Да.

– Приготовь завтрак, – тут же отозвался белобрысый «кошак», и я, не веря своим ушам, уставилась на огромный кожаный диван, который, кажется, даже сделал попытку отползти, таким недобрым был сейчас мой взгляд.

Я все-таки поднялась с пола и, потянув за собой свою сумку, сделала несколько шагов вглубь гостиной. Возле ковра замялась и, не решившись наступать на такую дивную роскошь кроссовками, сняла обувь и продолжила свой путь босиком.

– Что? Простите, я не расслышала.

– Завтрак приготовь. Кухня налево из гостиной.

И голос еще такой наглый… Или я просто такая злая и невыспавшаяся…

Прошла через всю гостиную к широкому арочному проему. Моему взору предстала еще одна просторная комната, которая и была кухня. Как и в гостиной, обстановка была сдержанной, но дорогой. Я даже не представляю, сколько это все могло стоить. Огромный холодильник, варочная панель, духовой шкаф, раковина, шкафчики. Все поверхности металлические. Только столешницы – мраморные, так же, как и пол под ногами. Посреди кухни стоял небольшой столик и два стула – деревянные.

Вот стоит ли сейчас говорить, что готовить я не умею. Могу гречку отварить и блины пожарить. Все. На этом мой кулинарный опыт заканчивался. Как-то времени, да и возможности упражняться в этом деле не было.

Открыла холодильник и медленно оценила неприличное разнообразие продуктов. О многом из того, что там имелось, я даже не слышала и понятия не имела, в каком виде это нужно употреблять. Мое внимание привлекла банка с какой-то коричневой пастой. На этикетке был изображен кусок хлеба, намазанный, по всей видимости, этой самой пастой, и стакан чая.

…Вот, это по мне.

Схватила банку. Следом за ней достала запакованный в полиэтилен хлеб. Оставила все это на разделочном столе и стала шарить по шкафчикам в поисках чая, чашек, чайника. Все это обнаружилось, пусть и не сразу.

К тому моменту, как в кухню влетел на кресле свежевымытый, судя по влажным волосам, кентанец, уже одетый в спортивный костюм и вполне себе бодрый, на обеденном столе стояла чашка горячего чая и тарелка с тремя кусками хлеба с пастой. Кстати, запах у этой пасты был на редкость приятный. Я бы сама не отказалась съесть кусочек.

Иноземец остановился в паре метров от накрытого стола и прищурил свои по-кошачьи желтые глазища, пристально рассматривая плоды моего труда.

– Ну, ладно, – вроде как согласился он и направил кресло к столу. – А себе почему не налила?

– Спасибо. Не хочется, – переступив с ноги на ногу, ответила я.

– Садись, – кивнул он на стоящий напротив стул. – А то кусок в горло не лезет.

Я послушно села и уткнулась в ладонь, пытаясь скрыть неуправляемо настойчивый зевок. Что мгновенно вызвало изучающий взгляд жующего уже второй бутерброд кентанца.

– Не выспалась?

…Какой внимательный…

Мой пропитанный ненавистью взгляд не остался незамеченным.

– Злишься? – спросил иноземец.

– Нет, – заморгав невинными глазищами, тут же ответила я, и ведь сама себе почти поверила – это все годы практики сокрытия мыслей и эмоций под маской безмятежности, призванной сохранить спокойствие родной матери, давали свои плоды.

Кентанец даже бутерброд жевать перестал. Потом залпом допил горячий чай и встал с кресла. Я тоже вскочила и попыталась помочь пошатнувшемуся мужчине.

– Не трогай, – огрызнулся он и, взяв бокал и освободившуюся тарелку, медленно пошел к раковине.

– Давайте я. – И к чему вся эта жалость?

Я лишь хотела помыть посуду, потому что смотреть на то, как едва стоящий на ногах иноземец занимается домашними делами, моей выдержки сегодня не хватило. Но тут, совсем некстати, вернулась моя удивительная способность падать на ровном месте, и я, подвернув ногу, сдавленно ойкнув, врезалась в кентанца.

Мгновение, и я оказалась зажата между тумбой и иноземцем, подхватившим меня за локоть и не давшим свалиться на пол. Теперь его рука лежала на моей пояснице и слишком сильно прижимала меня к нависшему надо мной молчащему кентанцу.

Я, конечно, очень быстрая, но совсем не сильная. А руки кентанца все сильнее сжимали меня в кольцо, видимо, изображая смертельные объятия длиннохвостой саббои с планеты Мерой системы Луас созвездия Онтарио. Саббоя – змеевидный гигантский ящер с атрофировавшимися задними конечностями и сохранившимися недоразвитыми передними. Этот ящер, за неимением других способов, научился убивать жертву, закручиваясь вокруг нее тугими кольцами. А потом, уже неспешно, проглатывал ее целиком. И хорошо, если бедняга действительно умер…

Нервно сглотнула и, оторвав свой взгляд от широкой груди кентанца, в которую я сейчас едва носом не упиралась, подняла лицо, пытаясь рассмотреть, что там вообще случилось с «кошаком». И замерла, потому что «кошак» смотрел на меня каким-то уж совсем недобрым взглядом. Я не была девушкой неопытной. И разобраться, что к чему, труда не составило, но вот то, что сейчас происходит, в мои планы не входило. Мне нужна была эта работа, а значит, нужно было выпутываться из сложившейся ситуации.

Но на ум, как назло, ничего умного не приходило, не бить же своего работодателя по самому чувствительному… так я точно работу не сохраню.

А губы кентанца были уже в сантиметре от моих, я даже чувствовала их тепло.

Но иноземец вдруг замер, напряженно принюхиваясь. Потом скривился и отпрянул. Я облегченно выдохнула, ощутив свободу, и мгновенно оказалась на безопасном расстоянии от непредсказуемого и навсегда потерявшего мое доверие кентанца.

Тот все так же пристально смотрел на меня и время от времени втягивал носом воздух, от чего живо напоминал хищника на охоте.

– Жуткий запах, – наконец раздраженно выдал он.

…Не поняла. Это он сейчас мне?

Я оттянула толстовку и понюхала. Ничем не пахнет. Ну, может, немного стиральным порошком.

– Не старайся. Не почуешь, – кентанец вернулся к столу и устало опустился в кресло. – У тебя кто-то есть?

– Кто? – не поняла я.

– Мужик. Тот, с кем ты спишь.

Теперь настала моя очередь раздраженно рявкать.

– Нет. Нет у меня никого. А вам-то какая разница?

– И даже не встречаешься? – почти удивленно.

– Нет, – с вызовом уставившись в желтые глаза, ответила я.

– Странно, – задумчиво протянул иноземец. – Значит, скоро будешь. Тебя кто-то пометил.

– Что?! – Всю мою злость как ветром сдуло. – То есть как пометил?

– Как свою собственность. Ладно. Пора. Сумка на кресле в комнате. Сходи забери. – И, кивнув в сторону дверей, из которых он вышел, иноземец направил кресло в гостиную, оставив меня в одиночестве подбирать челюсть с пола.

Сходила за сумкой. И волоча ее по гладкому и оттого удобно скользкому полу, прошла сквозь кухню и вышла в гостиную. Кентанец ждал у лифта.

Нет, я знала, что значит «пометил». Такое бывало у некоторых особо древних рас, у которых животная составляющая преобладала над разумом. Встретив особь женского пола, вызвавшую интерес и влечение, самец помечает ее, оставляя на ней свой запах, давая тем самым понять остальным, что женщина занята, и навсегда. Но это какие-то далекие древние расы, при чем тут я?

В лифте спускались молча. Не то чтобы было неловко из-за того, что случилось на кухне у раковины. Совсем нет. Была проблема намного-намного больше. Меня кто-то пометил… Ненавижу мужиков. Земных, иноземных и особенно древних. Вот их сейчас особенно…

Три часа моей подработки прошли в штатном режиме и в абсолютном молчании. Я знала, что мне нужно делать, и делала. Хотя мысли мои были далеко от моих трудов. Мысленно я перебирала всех знакомых и малознакомых иноземцев, которые могли бы сотворить такое со мной. На ум пришел только доктор Уанпп. Но он ящеропод. Они вообще таким занимаются? Если да, то это вполне в его стиле. Подло и мерзко.

Уже намного позже, возле кабинета начальника охраны, после того, как проводила кентанца обратно и получила свои сто пятьдесят доунов, которые теперь лежали во внутреннем кармане сумки, я нервно отгрызала очередной ноготь, когда дверь наконец открылась.

В образовавшемся проеме показалась желтая физиономия гебронца. Он с опаской огляделся, затем уставился на меня и поманил коротким пухлым пальцем, другой прижав к губам и призывая сохранять молчание. Я отлепилась от стены и, также оглядевшись, пересекла коридор, юркнула в кабинет охраны, дверь за спиной мгновенно захлопнулась и щелкнул замок.

Передо мной за столом сидела улыбающаяся чапола.

– Доброе утро, Иль Свон, – поприветствовала меня Стенна.

– Доброе утро. А что здесь происходит? – оглянувшись на встревоженного гебронца, спросила я.

– Леди Свон, мы вынуждены придерживаться второго уровня безопасности. Стенна обычно днем отсыпается. Но сегодня день особый. Сейчас мы подпишем с вами все необходимые бумаги. – Пиксли засуетился и, выдвигая один за другим многочисленные ящики, стал доставать белые бланки. – Вот договор о найме на должность тренера, здесь прописаны все условия, требования к вам, наши обязанности по отношению к вам. Указана зарплата и описана система начисления процентов и бонусов. Страховка… Ах, да. Еще соглашение о неразглашении. Да вы садитесь за стол, – кивнув на свободный стул, гебронец продолжил доставать документы.

Я села. Передо мной на столе сразу образовалась кипа документов, которые нужно было прочитать и подписать.

– Но сначала паспорт, – всплеснул руками Пиксли Кроун и засеменил к противоположной стене, достал из очередного ящика металлический чемоданчик, который также водрузил на стол. Открыл его и достал толстую папку с листами, исписанными мелким шрифтом, приспособления для ввода капсулы и сам чип.

– Стенна, обработай, пожалуйста, плечо леди Иль. Нужно будет достать временный чип, что мы устанавливали, и заменить на МОП.

Чапола послушно поднялась из-за стола, обогнув меня, встала за моей спиной. Я стянула с плеча кофту.

– Иль Свон, больно не будет, – пообещала иноземка и чем-то смазала мою кожу в районе установленного ранее чипа. Там все еще красовался темно-фиолетовый синяк и на месте прокола темнела корочка запекшейся крови.

Я отвернулась в противоположную от руки сторону. Боли я давно не боюсь, но вот вида крови до сих пор не выношу.

– Иль Свон, здесь на этих листах отражена вся информация, что забита в МОП. Прочитайте, пожалуйста. Надеюсь, вы понимаете, что мы сейчас действуем в обход некоторых законов, и поэтому пришлось кое-что приписать, а что-то, наоборот, скрыть.

Я кивнула и пробежалась глазами по документам. В глаза сразу бросились несовпадающие инициалы. Там было написано Иль Свон Рогро зе Гар. Нет, то, что имя сократили, меня более чем устраивало, но фамилия…

– Вас что-то не устраивает? – засуетился вокруг заметно посветлевший гебронец.

– Фамилия? – взглянув в уставившиеся на меня три глаза, один из которых постоянно косил вправо, спросила я.

– Нам нужна была фамилия отца ваших детей. Но, думаю, вы бы не стали вспоминать и давать детям фамилию того, кто… – Глаз так и остался смотреть вправо, остальные два не моргая смотрели на меня. – Так что мы взяли на себя смелость придумать фамилию… и, кстати, о детях. У вас же тройняшки? Мы приготовили паспорта и для них.

Я мгновенно забыла обо всем и, не веря, переспросила:

– Вы сделаете паспорта для моих карапузов?

– Именно. Наше руководство заинтересовано в благополучии своих сотрудников, – сообщил уже откровенно светящийся гебронец.

– Ну что, устанавливаем?

Я рассеянно кивнула. Чапола сжала мою руку и проткнула кожу иглой. Ровно десять секунд, и чип был установлен, а на кровоточащую ранку наклеен новый пластырь.

Гебронец провел над моим плечом коннектором, на экране мгновенно отразилась информация обо мне и моя, собственно, фотография, сделанная в тот день, когда мне оформляли пропуск на стадион.

– Иль Свон Рогро зе Гар. Уроженка планеты Земля Солнечной системы галактики Млечный Путь. Двадцать шесть лет… – оповестил металлический голос.

– Вот видите, все работает, – радостно подпрыгнул Пиксли Кроун. – Теперь остальные бумаги.

И он стал подавать мне один лист за другим, подробно объясняя, о чем каждый документ, и указывая пальцем, где нужно ставить подпись. В общем, вся процедура заняла не более получаса.

– И последнее. Ваша зарплата. В месяц вы будете получать двадцать тысяч доунов плюс проценты за каждого занимающегося у вас. В среднем выходит тысяча с иноземца.

– Двадцать тысяч? – переспросила я.

– Да. Тут все написано. Номер шкафчика узнаете у завхоза. Стенна вас с ним познакомит. Форму будете получать тоже у него. Кажется, все. – Гебронец задумчиво почесал абсолютно лысую голову. – Ваши данные уже есть в общей таблице, так что ждите наплыва желающих заниматься. Я бы вам рекомендовал как можно скорее определиться с часами, когда вы сможете заниматься. Составьте график. Мы его выложим в общий доступ, чтобы спортсмены могли выбирать и записываться. Все. Поздравляю, Иль Свон, вы вступили в наши ряды дружного и спортивного коллектива.

– Спасибо, – все еще не до конца осознав происходящее, прошептала я, на автомате пожав протянутую мне пухлую руку.

– Поздравляю, – пропела чапола и похлопала меня по здоровому плечу.

– Спасибо, – повторила я.

– Ладненько, свободны, – скомандовал довольный начальник охраны. – Иль Свон, от тебя жду график.

Я кивнула и уже на выходе поинтересовалась:

– А детей когда можно будет привести?

– Хоть сегодня. Все уже готово, – роясь в бумагах, ответил гебронец.

Мы со Стенной вышли в дверь, противоположную входной.

– Не люблю ходить по общему коридору, – объяснила чапола, оглянувшись на все еще растерянную меня. – Как ты?

– В порядке. Просто очень много всего в последнее время произошло, – призналась я.

– Ничего. Скоро втянешься, – пообещала чапола. – Пойдем, познакомлю с завхозом. Он, конечно, немного странный, но иноземец хороший. Хозяйственный, – улыбнувшись, пояснила она. – Гхор Вяховски. Он строирианец. Так что не пугайся.

Я прошмыгнула в открывшуюся дверь следом за чаполой и остановилась, едва не врезавшись в нее. Под ложечкой неприятно засосало от боязни причинить вред редкому существу, никак это из меня никуда не денется. Чапола отошла в сторону, и я рассмотрела просторную комнату с кучей полок и шкафчиков. А в углу что-то недовольно бормотала и разбрасывала вещи какая-то непонятная серо-черная масса.

– Гхор, – позвала Стенна.

Существо замерло и повернулось. Низкое, многорукое, слегка напоминающее паука.

– Гхор, я тебе привела нового тренера. Знакомься.

– Здравствуйте, – протянула я, рассматривая низкого черноглазого строирианца.

Иноземец медленно подошел ко мне почти вплотную и обнюхал.

…Да что же это сегодня за день такой? Нюхают все кому не лень.

– Человечка, – задумчиво протянул Гхор. – Но пахнет странно. – Завхоз еще раз втянул воздух. – Ну, ладно. Все мы пахнем странно в той или иной мере. Запомнил. Гхор, – протянул он одну из многочисленных рук.

– Иль, – ответила я и пожала руку.

– Хорошо. Твой шкафчик – триста пятьдесят три. Открывается по отпечатку. Вот форма и полотенце. Грязные оставляй в корзине. Поменяю, положу в шкафчик. – Нагрузив меня вещами, завхоз снова удалился в дальний угол.

– Пойдем, – позвала Стенна, и мы вышли в коридор.

– Ну все. Я домой. Раздевалку найдешь?

– Да. И спасибо.

– Не за что. Я здесь больше по ночам работаю. Так что, если припозднишься, заходи, чаек попьем. – Чапола подмигнула мне одним из своих удивительных глаз и помахала рукой.

Я проводила ее взглядом и повернулась, направившись в противоположную сторону по коридору. Если мне не изменяет память, раздевалка находится где-то там.

Раздевалку нашла без труда. Прямо по коридору, направо, и вот она – нужная широкая металлическая дверь.

Вошла и едва нос к носу не столкнулась с кропорианцем – жителем планеты трех солнц Кропори системы Глон галактики Варп. Смуглый и высокий, с коротким ершиком светлых волос и зелеными цепкими глазами. Мужчина галантно отступил на шаг назад, давая мне возможность пройти мимо. Я пробубнила «спасибо» и зашагала вдоль шкафчиков в поисках своего.

Да, раздевалка была общей. Видимо, любителям заниматься спортом нечего было скрывать друг от друга. Ладно хоть душевые были раздельными и находились по разные стороны помещения.

Чувствуя спиной любопытные взгляды переодевающихся, я наконец нашла шкафчик с нужным мне номером – триста пятьдесят три. Поднесла палец к замку, дверца с глухим щелчком открылась. Три полки и пара крючков. Я положила на одну из полок полученные от завхоза полотенце и форму. На дверце обнаружилось стандартное зеркало. Я поймала на себе свой же растерянный взгляд.

…Ничего. Привыкну, пообещала я сама себе и, захлопнув дверцу, уселась на скамью, стоящую возле шкафчика. Открыла сумку, достала свой коннектор. Убрала ноги, давая пройти краснокожей кверонке. Девушка улыбнулась и скрылась за дверью, которая вела в душевую.

…Приживусь.

Хотя выбора как такового и нет. Такой шанс выпадает не часто…

Провела пальцем по монитору устройства. Экран откликнулся на жест свечением. Открыла календарь. Нужно составить расписание. Но, едва я попыталась начать думать в эту сторону, коннектор завибрировал и на экране высветилось имя – Крис. О…