Текст книги "Личный тренер"
Автор книги: Веся Елегон
Жанр: Любовно-фантастические романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
В конце письма этот самый Пиксли Кроун очень просил сообщить в ответном письме удобное для меня время прохождения теста. Подумав, пролистала письмо, уточнила время работы стадиона – круглосуточно. И, решив не затягивать с этим делом, указала сегодняшний вечер в полдесятого. Провожу кентанца домой – это девять вечера, и минут двадцать на дорогу, так что еще десять минут останется на «сосредоточиться».
Поднялась с матраса, расстеленного прямо на полу. Кровати у меня своей не было. Мама спала на диване. Дети в раскладных креслах. На этом место в квартире заканчивалось, да и мебель тоже. Матрас я стелила почти в проходе, так что, когда лежала, мои ноги выглядывали в коридор. Свернула одеяло, положила на диван. Туда же закинула подушку. Подняла матрас и прислонила к стене. Все. Уборка закончена.
– Мамуль… – выходя в коридор, зевнула я.
– Что? – мама сидела за столом и перебирала гречку. Качеством та не отличалась, и среди крупы в обильном количестве встречались мелкие камушки и перемолотые сушеные бустылы растений.
– Дождь закончился? – придирчиво оглядывая свою потрепанную обувь, которая серой массой сейчас сушилась на батарее, с надеждой спросила я.
– Моросит, – отозвалась мама.
Вот ведь… Я поморщилась и очень-очень сильно пожелала, чтобы подошва не отвалилась сегодня. Только не сегодня.
– Приму душ, – сообщила я задумчиво копошащейся в крупе матери. Та кивнула, не поднимая на меня глаз.
Помыла волосы. И окатилась сама. Вода, текущая из крана, особой теплотой не отличалась – это все моя экономия. Детей я, конечно, мыла в теплой воде. И маму заставляла прибавлять градусы на котле, когда она собиралась мыться.
А сама… Мне и так сойдет. Бодрит. Хорошо так бодрит.
Обтерлась полотенцем, пытаясь заставить зубы не стучать так громко. Все-таки не настолько холодно…
Нижнее белье, сверху белая футболка, темно-синие облегающие плотные брюки и толстовка. Носки. Запрыгнула в тапки и, вынырнув из ванной комнаты, увидела бокал с горячим чаем, уже ожидающий меня на столе, заботливо приготовленный мамой.
– А сама? – осторожно сделав глоток, пытаясь не обжечься, спросила я.
– Пила уже, – отмахнулась Камэла.
– Пойду сложу вещи карапузам, – поднимаясь и прихватывая с собой бокал, сообщила я. Нужны были дождевики и теплые кофты. Погода за окном вконец испортилась, так что малыши промерзнут насквозь на обратном пути из садика, если их не приодеть.
– Собрала. Пей спокойно. – Мама и сама уже была готова к выходу. Натянула свою любимую длинную плотную вязаную темно-зеленую кофту и темные, подранные на коленях джинсы – отголоски бурной молодости.
Задумавшись в очередной раз над извечным вопросом «кем же был мой отец», сделала очередной глоток и все же обожглась. Зашипела.
– Опять ворон ловишь, – констатировала очевидное женщина. – Санти мне снова жаловалась на стрессы, связанные с твоими эпическими попытками уничтожить ее раритетный сервиз. Думаю, она только обрадуется появившейся возможности избавиться от тебя.
Я поморщилась, вспомнив о предстоящем разговоре.
– Думаешь? – с надеждой в голосе спросила я.
– Уверена, – ответила мама, собирая седые длинные волосы в высокий пучок.
И действительно, все прошло на удивление гладко.
Забрав детей из сада, мы дружной компанией заглянули в ресторанчик. Зал был абсолютно пуст. За стойкой высилась скучающая темно-фиолетовая кольма.
Едва мы зашли, Санти посветлела и, выплыв из-за стойки, направилась навстречу к радостно запрыгавшим детям.
Кети и Поль, счастливые обладатели светлых кудряшек и такого же характера, без раздумий бросились в объятья довольной кольмы. Ифа, смуглый и с темными прямыми волосами, остался стоять возле меня, насупившись и крепко сжимая мои пальцы своей маленькой пухлой ладошкой.
…Тройняшки, а такие разные.
Меня всегда удивляли мои же собственные дети. Все чересчур сообразительные, слишком взрослые в своем восприятии и отношении к окружающему их миру. Но Кети и Поль были все же больше детьми, чем Ифа. Им было легче сходиться с людьми, проще смеяться и находить повод для веселья во всем. Ифа расслаблялся только дома, на людях же был не по годам ответственным и серьезным. Следил за взбалмошными братом и сестрой и никогда не давал их в обиду. Вот такие тройняшки.
Я пожала маленькую ладошку и подтолкнула сына к порозовевшей от удовольствия зацелованной Санти.
– Ифа, поздоровайся. Тетя Санти очень по тебе соскучилась.
Мальчик отпустил мою руку и, шагнув навстречу замершей кольме, кивнул, выдав:
– Добрый вечер, – и со знанием дела и очень серьезно: – Вам к лицу розовый.
– Спасибо, милый, – расплылась в улыбке кольма. – Проходите, садитесь за самый большой столик. Сейчас буду угощать вкусняшками.
Дети, радостно смеясь, побежали к центральному круглому столу. Мы дружно проводили малышей довольными взглядами.
– Привет, Санти, – наконец поприветствовала я подругу.
– Привет, Иль. Как дела? Добрый вечер, мама Камэла. Вы просто на глазах молодеете, – кольма по своему обыкновению говорила со всеми и сразу.
– Да будет тебе, – улыбнулась мама.
– Санти, у меня к тебе серьезный разговор, – не стала затягивать и перешла к самому важному я.
Санти уже колдовала на кухне, делая несколько дел одновременно. Я привычно уселась на высокий стул возле барной стойки. Мама, ободряюще похлопав меня по плечу, отправилась к расшалившимся детям.
– Слушаю тебя. А твои какао пьют? Вчера закупила прямо с грума. По оптовой цене, – радостно сообщила кольма.
– Не знаю. Не пробовали.
– Сделаю, – решила Санти. – Так что там у тебя?
– Нашла работу, – честно призналась я.
– Да ты что?! Где?!
– Напарницей для инвалида.
– А платят сколько? – задала самый главный вопрос знающая толк в работе кольма.
– Триста в день.
– Неплохо, – присвистнула Санти, высыпая порошок какао в закипевшее молоко и одновременно очищая несколько яблок от кожуры.
– Да. Только график работы – каждый день утром и вечером с шести до девяти.
– Бери отпуск, – сразу уловив суть начатого разговора, ответила подруга. – У меня пока и посетителей особо нет. Так что одна справлюсь. А ты поработай на этого… нездоровенького. А как понадобится – вернешься, – доставая пирог из печи и разливая какао по бокалам, отчеканила Санти.
– Ты чудо, – улыбнувшись, сообщила я, наблюдая за мельтешащими розовыми щупальцами и их большеокой хозяйкой, ловко управляющейся на кухне. – У тебя огромное сердце.
– У меня их два, – отозвалась на комплимент кольма. И поставила передо мной бокал. Я втянула носом дивный запах и зажмурилась. Ничего вкуснее я за всю свою жизнь не пробовала.
– Ну как? Нравится? – уже расставляя на столе перед притихшими малышами бокалы и тарелки с пирогом и яблоками, спросила довольная подруга.
– Безумно, – созналась я.
– То-то. Я его еще там, на своей родной планете пробовала. Тогда какао был деликатесом, впрочем, как и сейчас, с тем лишь отличием, что доставляли его с Земли. А теперь вот оно как все повернулось… Ешьте, плюшевые. Набивайте пузики-карапузики.
Покидая теплое нутро ресторана «Метр до неба», я обняла кольму и чмокнула в пухлую щеку. Все-таки такого человека с большой буквы «Ч» еще поискать надо.
– Спасибо.
– Возвращайся. А хотя… – кольма на мгновение замолчала. – Может, что-то лучшее отыщешь, – загадочно подмигнув, Санти улыбнулась. – Плюшевые, – обратившись к замолчавшим малышам, грустно произнесла кольма, – вы уж тетю Санти не забывайте, затягивайте сюда свою бабулю на обратном пути из садика.
Карапузы отозвались дружным согласием. Даже Ифа улыбнулся и помахал пухлой ручкой. Все-таки какао и пирог сделали свое дело.
– Заглядывайте почаще, – еще раз попросила подруга, махая щупальцем.
Перекинув сумку через плечо и шурша накинутым полиэтиленовым дождевиком, я мчалась по уже знакомому маршруту вдоль загорающихся фонарей к угловому дому с мрачными горгульями на выступах и с острыми пиками на конусовидных башнях, украшающих самую крышу здания.
Десять минут до назначенного времени и еще больше половины пути…
Стоит ли говорить, что я успела вовремя. Легкие горели огнем. Горло нещадно саднило, и слезы текли с уголков глаз, смешиваясь с каплями дождя, нашедшими приют на моей коже. Я нажала на кнопку семьдесят три и с безразличием человека, которому терять уже нечего, смотрела на расползающееся на полу вокруг моих ног темное пятно дождевой влаги, которая каплями срывалась с моих волос и одежды.
…Хорошо, что взяла сменную одежду, только вот переодеваться где?
Кабина лифта дернулась и остановилась. Двери разъехались в стороны, и мои глаза встретились с желтыми глазами сидящего напротив в кресле кентанца.
– Завидная точность, – оглядев меня с ног до головы, произнес он.
Я посмотрела на экран зажатого в руках коннектора – в это же мгновение цифры перескочили с пяти пятидесяти девяти на шесть ноль-ноль.
Между тем кентанец плавно переместился в кабину, потеснив меня к стене и, когда я уже хотела нажать на кнопку, раздраженно напомнил:
– Сумка.
Я выскочила в гостиную и, подхватив лежащую у границы ковра сумку, метнулась обратно, мысленно выписав себе нехилую такую затрещину.
Остальной наш путь прошел в штатном режиме. Если не считать того, что к его концу кентанец мало чем отличался от меня, насквозь промок, и теперь за нами на мраморных плитах пола просторного коридора спортивного комплекса оставались мои мокрые следы и дорожка из капель за восседающим на кресле мужчиной.
– Крис, – поздоровался начальник охраны. – Матильда Свон.
Я кивнула в ответ. Мой же работодатель даже не остановился. Я засеменила следом, но, оглянувшись, сообщила мнущемуся на пороге своего кабинета желтокожему:
– Я выбрала время прохождения теста.
– Я в курсе, леди Свон. Пиксли Кроун – это я, – улыбнувшись, он оттянул свою рубашку, показывая мне металлический бейдж, на котором, по всей видимости, было выгравировано имя.
– О, ясно, – неловко улыбнувшись в ответ, я хотела отвернуться. Да и слишком отстала от кентанца. Нужно догонять.
– Как освободитесь, найдите меня. Я вам все объясню, – почти прокричал гебронец.
– Хорошо. – Я кивнула и все-таки побежала вперед по коридору, огибая встречающихся на пути иноземных «спортсменов».
Кентанец говорил мало. Снова был бледен. Хотя по большей части его бледность была вещью естественной для его расы, просто мне стоило привыкнуть и не реагировать так остро, ожидая обморока и конвульсий.
Что от меня требуется – я уже знала, да и знать-то особо было нечего. Достала майку и кроссовки. Помогла раздеться. Подождала у душевой кабинки с полотенцем. Вытерла. Помогла одеться. Я даже не задумывалась о том, что делаю. Старалась, конечно, не отвлекаться и присутствовать, но все же не могла не возвращаться мыслями к предстоящим испытаниям. Поэтому смысл сказанного готовым к тренировкам кентанцем не сразу дошел до меня.
Но вот пристальный взгляд желтых глаз подействовал на меня взбадривающе, заставив моментально собраться.
– Что? – вздрогнув, испуганно прошелестела я.
– Раздевайся, – повторили бледные губы на бледном лице.
– Зачем? – холодея и пытаясь найти адекватное объяснение сказанному, отступая на шаг, прошептала я.
Мужчина сложил руки на широкой груди и с видом – «за что ему попалась именно я, ведь мог быть кто угодно» – тяжко выдохнул.
– Ты планируешь завтра выйти на работу или твоя цель – как можно скорее заработать воспаление легких? Если второе, то я мешать не буду.
Я переступила с ноги на ногу и сжала ремень своей сумки. Конечно. Нужно переодеться.
– А здесь есть… какие-то другие раздевалки, одной из которых я могу воспользоваться?
– А чем тебе эта не угодила? – иноземец вопросительно изогнул белую бровь и продолжал буравить меня своими желтыми кошачьими глазами.
Вот, действительно, кошак и есть. Чем не угодила? Наличием мужика не угодила…
– Переодевайся и приходи. У тебя на все минута.
И дверь за кентанцем закрылась, а я, уверовав в неизмеримое благородство своего работодателя, поскидывала мокрые вещи и с непередаваемым удовольствием натянула сухую майку и черные облегающие спортивки. Кстати, последние. Еще одного такого дождя я не переживу. Поэтому, развесив мокрые вещи на двери душа и шкафчика, очень понадеялась на то, что они успеют высохнуть. Иначе на испытание пойду в мокрых.
Только вот кроссовки…
На поле я вышла за десять секунд до конца отпущенного срока. Ну, как вышла. Выбежала, причем как-то очень неудачно, потому что налетела на что-то твердое и темное… и теплое. Пробормотав «извините», подняла голову, чтобы разглядеть причину моей задержки, и застыла. В буквальном смысле. Мое тело словно окаменело от накатившего ужаса. На меня с нескрываемой насмешкой сверху вниз смотрели ярко-синие глаза лорди… Монстр оскалился, выставляя напоказ острые черные клыки, и я как от пощечины пришла в себя.
– Мне очень жаль, – пятясь, прошептала я. – Сейчас я очень занята. Если у вас будут какие-то претензии ко мне, пожалуйста, свяжитесь с моим адвокатом.
И юркнув за ближайший тренажер, чувствуя биение своего сердца где-то в районе горла, побежала в сторону ожидающего меня кентанца.
Опоздала.
Уже защелкивая обручи на щиколотках своими дрожащими пальцами, я снова встретилась с пристальным взглядом изучающих меня желтых глаз. Но иноземец ничего не сказал. И это не могло не радовать. Я думаю, если надумает уволить, он сразу скажет.
А потом полчаса свободы…
Я нервно поправила майку и, осмотревшись, побрела в сторону покрытого зеленой травой поля. Не время унывать. Или поддаваться страху. Было и прошло. Возможно, эти слова были основополагающими в моей жизни на протяжении этих последних трех лет. Не заморачиваться. Не думать. Не принимать близко к сердцу.
Иногда я склоняюсь к тому, что я так и не смогла пережить его предательство. Иногда…
Будто все, что я тогда должна была почувствовать и выплеснуть наружу хоть в какой-то форме, будто оно просто сгорело там, глубоко внутри меня. И это было неправильно. Я это чувствовала. Но… только иногда…
Четыре месяца комы сделали свое дело. Мне стала безразлична моя собственная прошлая жизнь. Теперь были мои дети, моя мама и жестокая реальность, в которой мы должны были жить.
Ни шанса на раздумья или сожаления. Ни единой возможности оглянуться назад. Только вперед. И я привыкла так жить. Я не чувствовала. Чувства – это роскошь. Я выживала.
И, да, еще была тупая боль, казалось, навсегда поселившаяся в моем теле. Днем ее заглушали голоса окружающих людей, мои обязанности, но ночью она расцветала алым цветком на коже, расползаясь от зарубцевавшихся грубых шрамов на левом плече, проникая вглубь, в мое замирающее сердце, в саму суть моей жизни.
Я подняла голову к серому, клубящемуся вязкими низкими облаками небу. Дождь все так же неудержимо лил на нашу провинившуюся перед забытыми богами землю. Но защитное поле, словно толстое стекло, задерживало крупные капли, и они скатывались, оставляя тонкие исчезающие линии.
Наклон – носы изношенных кроссовок в изумрудной густой траве. Выпрямилась – просторное поле, иноземцы, занимающиеся спортом, беговые дорожки, а дальше – трибуны. Я знаю, что здесь раз в галактический год проводят Игры. Но это развлечение для обеспеченных. Не для меня.
А перед глазами опять возникли слишком яркие синие глаза лорди…
…Дохлый гоби…
Выругалась, но не полегчало. Свежий ветер порывом отбросил влажные волосы и забился в нос, заставляя прийти в себя.
Я присела пару раз, попрыгала на месте. Честно говоря, я ничего не понимаю в этих упражнениях. Не знаю специальных техник или чего-то такого. Я просто делаю то, что мне приятно. Сейчас. В данный момент. Я гулко втянула свежий, почти сладкий воздух и, помахав руками, сорвалась с места, испытав восторг от чувства принадлежащей только мне только моей свободы.
Бежать было приятно, беговая дорожка пружинила под ногами, придавая силы каждому толчку. И четыре круга вокруг поля пролетели на одном дыхании.
А затем снова черный и огромный монстр на краю поля, его наглый, как будто раздевающий меня взгляд, и дыхание сбилось, я споткнулась и, едва удержавшись на ногах, резко остановилась.
А лорди не сводил с меня взгляд прожигающих цепких глаз. Слишком синих. Слишком звериных. Я сглотнула и отвернулась. Опять стало зябко. Но на этот раз моя толстовка висела на дверце шкафчика в раздевалке кентанца. И я сжала кулаки, наблюдая, как кожа покрылась мурашками, а мелкие полупрозрачные волоски встали дыбом.
…Вот мне интересно – это, вообще, один и тот же или их тут много?
Раса, считающаяся самой опасной из известных… Настолько, что на одну планету наличие одного лорди считалось более чем излишним.
Я собрала всю свою настойчивость и заставила себя сделать шаг. Затем второй. Медленно удаляясь от черной фигуры, темной настолько, что казалось, ее обладатель просто поглощает свет, я старалась не думать о том, что за моей спиной затаился хищник, опасный, существо, с которым просто невозможно договориться.
…Что он вообще тут делает?
– Бегала? – кентанец в упор смотрел на меня.
– Ага, – я сняла с его ног обручи и подвела коляску.
– Ты давно этим занимаешься? – перебираясь в кресло, задал вопрос иноземец.
– Чем? – не поняла я.
– Бегом, – испепеляющий взгляд желтых глаз.
– О, да я как-то специально никогда не занималась. Просто люблю бегать. Когда есть возможность.
Еще один долгий, пробирающий до костей взгляд, и кентанец направил свое кресло в сторону выхода.
Одежда не высохла. Не знаю, на что я надеялась. Быстро сложив влажные вещи в сумку, я осталась ждать принимающего душ кентанца. Полотенца, как всегда, были аккуратно сложены в стопку на полке в шкафу. Я взяла одно и, положив рядом с собой на скамью, села, прислонившись спиной к теплой перегородке.
…Раз, два, три…
Привычка считать до… а, просто считать до скольких придется, – этому научил меня психотерапевт на одной из немногочисленных консультаций, которые я посещала после того, как пришла в себя в белой больничной палате после четырех месяцев комы.
…Сто девяносто пять…
Дверь душа отъехала в сторону, выпуская клубы пара и мокрого кентанца. Я встала и накинула на свежевымывшегося иноземца махровое полотенце. Промокнула грудь и плечи, затем бугрящийся кубиками пресса живот, ноги. Встала. Обогнула застывшего мужчину и проделала то же самое с его задней частью. Спина. Ноги.
Взгляд помимо моей воли задержался на той части мужчины, которая была скрыта темными плавками.
…Упругая, наверное…
Все-таки три года без мужика – это в каком-то смысле испытание для женщины. Я, не сдержавшись, тяжко выдохнула. Кентанец обернулся к застывшей мне, и наши глаза встретились.
– Что? – вопросил «кошак».
– Что? – включив режим «я – пень», переспросила я.
– Ты вздохнула, – прищурившись, не желая сдаваться, уточнил он.
– Я? – недоуменно округлила честные глазища я.
Теперь пришла очередь кентанца выдохнуть.
До самого дома мой работодатель молчал, а я тащила тяжеленную сумку и напрочь забыла о всех мужских попах и о его в частности. Только бы дотащить. И остаться в живых…
А после, конечно же, мои сто пятьдесят доунов. Прилив необузданной радости от наличия такого количества денег в моих руках. Моя слишком доброжелательная улыбка. Настороженный взгляд песочных глаз белобрысого «кошака».
Моя неуклюжая попытка прийти в себя в лифте. Затем холл здания, высокие ступени, резные массивные двери, яркие витражи.
Прохладный вечерний воздух, окруживший мое разгоряченное тело. Сумерки приближающейся ночи.
Мой забег до стадиона. Было непривычно возвращаться туда одной. Но проблем с пропуском не возникло. Двери одобрительно запищали, пропуская меня внутрь этого грандиозного строения.
Внутри по-вечернему горел приглушенный свет. Бродили редкие припозднившиеся посетители. Я неуверенно подошла к двери кабинета начальника охраны и постучала.
Дверь моментально распахнулась, и мне навстречу вылетел сияющий гебронец.
– Матильда Свон! – провозгласил желтеющий до легкого свечения иноземец.
– Иль, – поправила я, не желая мириться со столь частым упоминанием моего полного имени.
– Как пожелаете! – искренне согласился начальник. – Прошу за мной, леди Иль. Сегодня вы сделаете шаг навстречу своему грандиозному будущему! – торжественно пообещал лучащийся гебронец и засеменил своими многочисленными лапками по полу. – За мной, леди Иль. Я провожу вас и сдам в руки Стенне, она вам все покажет и объяснит. В дальнейшем, если будут возникать какие-то бытовые вопросы, обращайтесь к ней. Милейшее создание. Ни в чем не откажет, – расплывшись в улыбке, доверительно сообщил Пиксли Кроун.
Я все сильнее сжимала ремень своей сумки и спешила за шустрым гебронцем, чьи короткие многочисленные ножки резво перебирали, постукивая, по полу.
– Вот сюда. – Пиксли завернул за угол и, распахнув дверь, влетел в просторное помещение с темным стеклом экрана на одной из стен и с непонятным механизмом, прикрепленным к противоположной от входа стене.
– Стенна! – проорал Пиксли и обернулся вокруг своей оси.
– Что? – Из темного угла к нам вышла тощая длинная чапола.
Я едва сдержала пытавшуюся сползти вниз челюсть. Чаполы – существа редкие, настолько, что причинение даже незначительного вреда представительнице сей расы каралось либо пожизненным заключением, либо смертью. Но это в лучшие годы правления ВКМС. А сейчас… я слышала, на них охотятся. Что-то связанное с их глазами. Я посмотрела в лицо подошедшей женщины и все же ойкнула. Огромные пурпурные, с вкраплениями золотых песчинок глаза невиданной красоты.
– Стенна, это Иль Свон. Она сегодня должна пройти тест. – Пиксли Кроун подтолкнул меня к заинтересованно рассматривающей меня чаполе.
– Здравствуйте, – прошептала я.
– Привет, – пропела женщина, улыбнувшись, и протянула мне одну из четырех длинных сухих рук.
– Очень приятно, – осторожно пожав руку, прошептала я. Не хватало еще причинить вред этому редкому существу…
– Иль Свон, надеюсь, ты не будешь распространяться о личности Стенны за пределами стадиона? – доверительно вопросил гебронец. – Хотя после теста ты подпишешь акт соглашения о неразглашении. Так что удачи. И я пойду.
Загадочно улыбнувшись чаполе и подмигнув всеми тремя глазами, гебронец вышел из зала, оставив меня наедине с редким ценным существом.
– Отомри, – улыбаясь, произнесла чапола.
Я выдохнула и попыталась улыбнуться в ответ. Получилось криво и истерично.
– Ладно. Не все сразу, – понимающе похлопала меня по плечу иноземка, от чего я замерла и попыталась отстраниться.
– Да не бойся ты, я не хрустальная ваза, не рассыплюсь.
– Ну, хорошо, – наконец выдавила из себя я, но все же отступила на шаг.
Женщина качнула головой, прядь пурпурных собранных на затылке волос упала на плечо, а затем змеей скользнула обратно. Я проводила взглядом живущие своей жизнью волосы и вернулась к смотрящим на меня не менее удивительным глазам.
– Иль, я видела твои результаты. Впечатляют. Что сегодня будешь проходить?
– А… оба теста нельзя? – запнувшись, спросила я.
Пурпурные глаза слегка удивленно расширились, хотя, вот казалось, куда больше, и, помолчав секунду, женщина кивнула.
– А почему бы и нет. Но если станет тяжело – махнешь мне. Я буду вон за тем стеклом, – и Стенна показала четырехпалой длинной рукой на темный огромный прямоугольный экран на стене за моей спиной.
– Ты будешь переодеваться? – женщина осмотрела меня с ног до головы.
Я переступила с ноги на ногу.
– Нет, – ответила я, засунув поглубже свое стеснение перед иноземкой, которая была одета в новенький спортивный костюмчик, а на ее стройных ногах красовались яркие идеальные кроссовки.
– Нет, я не в упрек, – открыто посмотрев мне в лицо, уверила чапола. – Просто в них будет неудобно, – указав на мою подранную обувь, женщина поморщилась. – Персоналу здесь выдают одежду – костюмы и обувь. А ты – без пяти минут тренер. Так что… – Стенна заговорщицки подмигнула. – Если ты не против, я выдам тебе комплект.
Глаза женщины светились таким искренним желанием помочь, что всю мою неловкость как ветром сдуло, и я согласно кивнула.
– Вот и славненько. За мной, Иль Свон.
Я послушно зашагала за длинноногой чаполой. А женщина на ходу вводила меня в курс дела.
– Зал ты уже видела – это сердце стадиона. Но здесь еще есть тренировочные комнаты, как та, в которой мы только что были. Еще раздевалки. Есть отдельные – для особо важных клиентов. Есть общие. У тебя будет свой шкафчик. Сможешь переодеваться, принимать душ. Приводить себя в порядок после тренировки. Полотенца, так же как и форма, выдаются, сможешь получить в подсобке. Что еще? – чапола остановилась и затопала по полу кроссовкой. – Ах, да! – иноземка хлопнула себя ладонью по лбу, от чего волосы разлетелись в разные стороны, а потом медленно стали собираться в пучок на затылке. – Ты же из нижнего района?
Я опять утвердительно кивнула.
– Вот. Обязательно принимай душ после тренировок. Я слышала, у вас иногда ловят гоби. – Мы дружно передернули плечами. – Знаю, они отвратительны. И до ужаса чувствительны к запахам. Так что запах пота может их приманить к тебе.
– Дохлый гоби… – прошептала я.
– Вот именно, – подтвердила чапола.
– Ладно. С номером шкафчика завхоз поможет определиться. Я не знаю, какие из них заняты, а какие свободны. – Стенна остановилась напротив ровных рядов металлических шкафчиков. – А пока вот, – женщина открыла одну из створок и протянула мне аккуратно сложенный спортивный костюм и белые невесомые лайты – что-то типа тапочек, только спортивные и с универсальным размером.
– Спасибо. – Я взяла вещи и благодарно улыбнулась.
– Да что ты. Переодевайся и возвращайся в тренировочную комнату.
Чапола, мерно покачивая бедрами, удалилась, а я, не теряя времени, скинула свою одежду и сложила в сумку, туда же отправились кроссовки.
Облачившись в новый черный спортивный костюм, прилипший к коже, как вторая собственно кожа, и натянув на ноги лайты, я с осторожностью шагнула раз, другой, еще боясь повредить новую одежду. Которую, кстати сказать, я почти не ощущала на своем теле. И лайты были невесомыми, только подошва приятно пружинила от пола.
Покинув раздевалку и пройдя по лабиринту извилистого коридора, я вернулась в комнату. Положила сумку у двери и неуверенно замерла у входа.
Стекло на стене засветилось и стало прозрачным. За ним была небольшая комната. Там за огромным пультом с кучей кнопок сидела Стенна. Она помахала мне рукой и что-то произнесла в микрофон. В комнате разнесся металлический голос:
– Иль, сейчас я включу тренировочный механизм. Там напротив на стене, видишь?
Я взглянула туда и кивнула. Механизм я видела. Но что он будет делать, не представляла. А главное, что делать мне?
– Не волнуйся, Иль, механизм будет запускать в тебя резиновые мячи, тебе лишь нужно уклоняться, стараясь, чтобы мяч не задел тебя. Если станет трудно, махни мне. Я тут же отключу.
Я кивнула. И повернулась к стене с металлическими дугами и проводами, торчащими отовсюду. Все вместе это напоминало какое-то опасное существо, свернувшееся клубком и ожидающее момента проснуться и напасть.
– На счет «три», – объявил металлический голос. – Раз. Два. Три. – И «существо» пришло в движение.
Первый шар пролетел около виска, и я интуитивно дернулась влево, уходя от касания. А потом пришлось пригибаться и подпрыгивать. Мячи вылетали из одной стены и чудесным образом исчезали в другой.
Я сначала неуверенно подпрыгивала, наклонялась и дергалась, думая, как это вообще смотрится со стороны. Взрослая женщина дергается, словно судорожная. Но скорость вылетающих мячей увеличивалась, а я втягивалась в процесс. Вскоре весь мир сузился до этой комнаты, а потом и вовсе осталась лишь эта выпускающая в меня свистящие в воздухе мячи стена, три за раз, пять…
Я подпрыгивала, закручиваясь в воздухе. На выдохе отталкивалась от пола и, поворачиваясь, приземлялась в нескольких метрах от точки толчка, чтобы вновь отпружинить и взмыть вверх. Руки, ноги, туловище. Я не знала, что я настолько точно могу рассчитывать свои движения. Не знала, что могу определить, насколько сильно нужно оттолкнуться, чтобы подлететь на два метра от пола, на три…
Я закручивалась кольцом, изображала звезду и замирала зигзагом, чтобы тут же перетечь в очередную странную мимолетную позу. Я бегала, я летала… Я отталкивалась от стен и делала сальто. Это завораживало. Я увлеклась настолько, что в один момент вдруг поняла, что улыбаюсь. Искренне. Так, как не улыбалась уже давно. Я получала от происходящего удовольствие.
Взбежав по стене, перевернулась через голову и мягко приземлилась на корточки, ожидая очередной порции снарядов, но их не было. Механический монстр застыл, вновь потеряв возможность жить.
Я огляделась. В мое измененное сознание с трудом прорвался обеспокоенный механический голос.
– Иль?! Иль Свон?! Ты там как?
Я поднялась, выпрямилась и огляделась, медленно приходя в себя.
…Тренировочная комната. Да, я помню…
Я оглянулась. На меня из-за стекла смотрела удивленная, если не сказать шокированная, чапола.
– Это было… это невозможно… но это было. – Она помолчала, несколько мгновений вглядываясь в меня.
А я пыталась унять тарабанящее в груди сердце.
– Ты как? Норм?
– Да, – проверяя руки и ноги на наличие увечий, неуверенно произнесла я. – Кажется, все в порядке.
– Хорошо, – протянул металлический голос. – Тогда второе?
– Да, – согласно кивнула я.
– Все то же самое. Только мячи нужно ловить и запускать в корзину.
Из стены, прямо над стеклом, выдвинулась круглая баскетбольная корзина.
– Стекло противоударное, – ответила на мой обеспокоенный взгляд Стенна. – Точно готова?
Я утвердительно кивнула и повернулась к стене с механизмом, чувствуя, как кровь в венах ускоряет свой бег.
…А это уже интересно…
Механизм вновь ожил, и я, отпружинив, взвилась вверх, поймала первый выпущенный мяч и, повернувшись прямо в воздухе, отправила его точно в корзину. Тело двигалось само по себе, еще до того, как я понимала, в какую сторону нужно повернуться.
А потом все повторилось. Я, свистящие в воздухе мячи и мой животный азарт. Поймать все до одного. Толчок, прыжок, поворот. Мяч в корзине. Все мячи в корзине. Все до единого…
Когда в очередной раз ногой оттолкнулась от стекла и взвилась вверх, краем глаза зацепив ошарашенный взгляд пурпурных глаз чаполы, я забросила в корзину мяч, уже каким-то чудом определив, что он последний. Мое подсознание это знало. Тело послушно расслабилось, и я, разжав руки, спрыгнула на пол.
Механизм и правда затих. Шипение прекратилось. Комнату наполнила тишина, нарушаемая лишь моим сбивчивым дыханием и стуком сердца, гулко бьющегося где-то в голове.
Дверь в тренировочную комнату открылась, пропуская чаполу.
Женщина подошла совсем тихо и опустилась рядом со мной на пол.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?