Текст книги "Монстр"

7
Кайтен

Уровень Нобеля был одним из немногих с «небом» – сложной системой отражающих свет поверхностей и экранов. Сейчас экраны погасли: их работа тратила слишком много энергии, которой у Цитадели, в связи с происшествием на электростанции, пока не было. Но Кайтен не подняла бы голову, даже отображай они ее любимый режим – радугу после дождя. Едва выйдя из лифта, она построила маршрут к дому Киры. Дополненность работала исправно, но Кай не удавалось сфокусироваться на ее объектах.

Ей было очень страшно.

Они с Кирой никогда не были особо близки. Разные характеры и приоритеты, ничего общего, кроме рабочих проектов, – Кайтен всегда видела это так. Но теперь, едва разбирая дорогу и сходя с ума от одной мысли, что найдет, Кай уже не была так уверена, что Кира ничего для нее не значила.

Талантливая, легкомысленная и прямолинейная, она превратила Кайтен в профессионала по закатыванию глаз. Кира смотрела колоссальное количество сериалов и дважды в сезон обновляла красные пряди в белокурой гриве. Забывала фиксировать в проектах промежуточные текстуры, из-за чего Кайтен приучилась делать это за нее, не испытывая никакого раздражения. Часто опаздывала и приносила Кай в качестве извинений тыквенный латте. И с возмутительным постоянством не видела разницы между тыквенным сиропом и карамелизированной дыней.

Когда ты запрещаешь себе привязываться к людям, это все равно происходит. Просто становится для тебя настоящим открытием в самый неподходящий момент.

Кайтен отправила Кире несколько сообщений, но ответа не получила. Та и раньше умудрялась пропускать их из-за своей перегруженной всяким хламом дополненности, но даже это не умаляло страха.

Наконец виртуальные указатели привели Кай к девятиэтажному жилому комплексу: удлиненные прорези окон, настоящий плющ, пущенный по стенам и прекрасно чувствующий себя без солнечного света, треугольные крыши, напоминающие башни сказочных замков. Модели подобных зданий создавались и в их отделе, но редко, – и каждая проектирующая пара готова была нещадно топтать конкурентов, чтобы получить столь лакомый кусочек работы. Если бы Кай могла думать о чем-либо кроме Киры, она бы заметила, что квартира в таком комплексе по карману не каждому дизайнеру. Родители Киры занимались импортом бытовой техники в Цитадель и были очень богаты.

Кайтен остановилась у ограды и, следуя отобразившимся в дополненности инструкциям, поднесла руку к вмонтированной в стену полупрозрачной сфере. Та вспыхнула диодно-голубым.

– Кайтен Винг, – произнесла Кай, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Устройство замигало, транслируя ее имя в какой-то одному ему понятный машинный код и выискивая связи с ним в системе комплекса. Поиск занял определенное время – Кай успела занервничать, – но сфера вдруг загорелась зеленым. Кованая калитка отъехала в сторону, приглашая следовать по новым ориентирам, всплывшим на сглаженных дополненностью поверхностях.

Дверь квартиры, обозначенной как жилье Киры Данлиш, распахнулась, прежде чем Кайтен успела выйти из внутреннего лифта. Девушки так и застыли, глядя друг на дружку. Обе явно не ожидали встречи, но восприняли ее по-разному.

– Кайтен? – приподняла брови Кира. – Ты пришла на марафон сериалов? У меня просто уже поменялись планы…

Кай глупо улыбнулась. Все встало на свои места. Страшные картины, нарисованные ее воображением по пути сюда, больше не имели к реальности никакого отношения. Захотелось опуститься прямо на ступени, прислониться к стене и провести несколько минут, осознавая, что все хорошо. Но это было бы слишком странно, да и Кира, живая и невредимая, оказалась бы свидетельницей слабости.

– А если не сериалы, то… – Кира вдруг поперхнулась фразой и посмотрела на Кайтен, вытаращив глаза. – Слушай, ты, конечно, хорошая, но мне больше нравятся парни.

– Что? – не поняла Кай, обретя дар речи.

– Ну, – протянула Кира, – ты заявилась так внезапно, без предупреждения. Тяжело дышишь, вид у тебя такой, словно вот-вот расплачешься. И – о господи, ты эмоциональна! В сериалах так всегда происходит, когда герой приходит к героине с созревшим решением признаться…

– Ох, Кира, заткнись… – Кай осеклась, заметив, что на напарнице нет привычных очков. – Ты сейчас не в дополненности?

– Почему же? Просто выгуливаю новые гипоаллергенные линзы. – Кира округлила глаза, и Кай заметила в них знакомый розоватый блеск. – Хочешь, скажу, какой у тебя пульс? Для твоего ледяного сердца он очень даже…

Она была совершенно невыносимой. Легкомысленная красная прядь свернулась у нее на груди, отливая в приглушенном освещении подъезда золотом. Кира даже не знала, что буквально на шаг разминулась с чем-то страшным. И Кайтен собиралась это исправить.

– Послушай! – строго сказала она. – Произошла кибератака на дополненности. Погибли люди.

Кира охнула. Молчание продлилось секунд пять, а потом на ее лице отразилась тревога.

– Кай… – пробормотала она, прислоняясь спиной к двери квартиры и морща лоб. – Как же это…

– До тебя не дошли сообщения? – нахмурилась Кайтен.

– Сообщения?

– Я тебе писала по дороге сюда. Но главное – экстренное предупреждение от Гармонии. О Монстре. Готова поспорить, оно транслировалось в каждой дополненности. Полчаса назад.

– Видимо, у меня с этими линзами произошел какой-то сбой… – покачала головой Кира, обняв себя за плечи. – Так ты пришла, потому что думала, что я тоже могла?..

– Да, – просто ответила Кайтен. – Ты делала что-то со своим профилем после понедельника?

– Как ты и сказала, пошла в отдел обслуживания и обновила антивирус. Успела еще до начала этой серии взломов… о господи, Кай! – Кира подняла голову, и в ее глазах вдруг сверкнули слезы. – Получается, ты спасла мне жизнь!

В следующий миг Кира уже обнимала Кайтен. В нос ударил сладковатый запах свежей клубники – напарница всегда выбирала духи с яркими ароматами и не знала меры. Но это было в стиле Киры, с этим Кай была готова мириться. Одно из многочисленных меньших зол, составлявших плотный кокон ее комфорта.

Это было нормально.

Выдох облегчения получился более отчетливым, чем она хотела.

– Хочешь выпить? – с улыбкой спросила Кира, наконец разомкнув объятия. Слез больше не было. – Я не про чай, а про что-нибудь покрепче. После этих вестей мне что-то резко расхотелось куда-либо идти. Подумать только…

– Нет, спасибо, – покачала головой Кай. – Хочу успеть домой к комендантскому часу. Стим попросил подготовить три лекции вместо одной для Дворца Знаний, и я хотела начать сегодня, чтобы наверняка успеть.

– Ты законченный трудоголик, – поддразнила Кира и вдруг посерьезнела: – Кайтен, то, что ты бросилась ко мне, едва узнала… Это так неожиданно. И так мило с твоей стороны.

– Прекрати.

– Нет! – возразила Кира. – Я оценила это, правда. Что я для тебя не просто, ну, надоедливая коллега… – Она лукаво прищурилась. – Как насчет пообедать вместе в понедельник? Я угощаю – в благодарность за проявленную тобой чуткость, столь редкую черту в наши странные времена.

– Мне иначе никак от тебя не отделаться? – обреченно улыбнулась Кай.

– Никак! – фыркнула Кира, развеивая остатки сомнений, что уже в понедельник она поприветствует Кай пронзительным «Хэ-эй, подруженька!», окончательно разрушая границы деловых отношений.

– Тогда до понедельника, – хмыкнула Кайтен, отступила к лифту и нажала кнопку вызова.

За спиной послышался скрежет ключа в замочной скважине и радостный звон массивного брелка с множеством глупых подвесок. Кира любила всякие мелкие звенящие вещи.

Возможно, Кай не помешала бы подруга.

В ожидании лифта она думала о том, как побалует себя после такого насыщенного дня, но ничего, кроме душа и воссоединения с кроватью, на ум не приходило. Некстати разболелась голова. Кай досадливо заключила, что подготовку лекции придется перенести – она терпеть не могла откладывать дела и менять на ходу планы.

Она никак не могла предсказать, что поверх закрытых дверей кабины всплывет слово «ОБЕРНИСЬ», написанное жутко знакомым несистемным шрифтом. Кай оцепенела, понимая: этаж резко погрузился в тишину. Вздрогнув от нереального холода, пробежавшего от макушки до кончиков онемевших пальцев, она повиновалась.

Кира больше не возилась с ключами. Она осела на пол, нелепо запрокинув голову. Рот приоткрылся, а из носа текла тонкая и неправдоподобно ровная струйка крови. Несколько капель сорвались со щеки и вцепились в светло-серую шерсть ее свитера.

Глаза Киры смотрели куда-то вверх, и дополненность зловеще сверкала ядовито-розовыми всполохами поверх остекленевших радужек.

* * *

Ее отпустили только через полтора часа. Когда Киру забрали, а Кай детально расспросили о произошедшем, офицер Гармонии отвел ее в сторону и мягко пожурил:

– Игры в детективов, мисс Винг, ничем хорошим обычно не заканчиваются. Вы должны были сразу сообщить о возможной жертве уполномоченному Гармонией, а не ехать сюда самой.

– Простите, – выдавила Кайтен, сцепив ладони – это был единственный способ унять дрожь.

– С другой стороны, – продолжал офицер, оценивающе глядя на Кайтен, – вы все-таки спасли девушке жизнь. Решительности вам не занимать. – Он хмыкнул, но помрачнел, заметив, что ее левый глаз – золотистый, со зрачком, не реагирующим на свет, – протез устаревшей модели. Кай было все равно, что он об этом подумал.

– Кира поправится? – спросила она.

– Состояние тяжелое, но медикам удалось ее стабилизировать. По предварительному заключению, в системе мисс Данлиш из-за смены транслятора произошел небольшой сбой. Это отсрочило получение сообщений извне и, как следствие, импульс, который убил остальных жертв. Аналитики разбираются в причинах, но одно очевидно: если бы вы не оказались рядом, Кира Данлиш была бы мертва. Вне всяких сомнений.

Кайтен лишь кивнула. Она не понимала, для чего офицер подчеркивает, что она спасла Киру. Чего он ожидал? Что она должна была сделать? Смутиться? Улыбнуться? Почувствовать себя героиней? Она не чувствовала даже своих пальцев и не понимала, как умудрилась снять с Киры транслирующие линзы. Пришлось буквально выдирать их, когда у бедняжки начались судороги. Кай поцарапала Кире веко и едва не выколола ей глаз.

У самой Киры наверняка нашлась бы шутка на этот счет.

– Мы обязательно поймаем его, – пообещал офицер. Кай подняла на него взгляд.

– Кого?

– Этого ублюдка, Монстра. Он за все заплатит. Гармония позаботится об этом.

«Очень надеюсь». Вот что Кайтен хотела сказать, но сказала:

– Вам не кажется странным, что он начал убивать людей?

Перекосившееся лицо подтвердило ее запоздалые опасения: не стоит задавать подобные вопросы офицеру Гармонии.

– Вы в шоковом состоянии, мисс Винг. – Он прищурился. – Я попрошу кого-то проводить вас к вашему остову. Ни о чем не беспокойтесь.

Кайтен поблагодарила офицера за заботу, мягко настояла, что справится сама, и поспешно покинула территорию жилого комплекса Киры. В голове метались обрывочные мысли о произошедшем.

Как добропорядочная гражданка, она позволила представителям власти скопировать часть ее дополненности, где были зафиксированы события последних нескольких часов. Если это могло помочь в поимке Монстра, почему бы и нет. У Кайтен Винг не было темных секретов, не было и симпатии к убийце, которого Кира и Джун по наивности пытались защищать. Увидят ли аналитики надпись внесистемным шрифтом, где кто-то приказывает ей обернуться? Она не упомянула об этом в показаниях, почему-то испугалась. Вдруг они ничего не найдут, как в отделе обслуживания дополненностей, и решат, что она спятила? Но если надписи все-таки обнаружатся, чем обернется для Кай ее осторожное молчание?

Она так и не смогла решить, какое из двух зол меньше.

«Спокойно, – сказала себе Кай. – Даже если они увидят эти надписи, у тебя есть заключение экспертов и оплаченные счета, включая штраф за “ложную” тревогу. Никаких вирусов. Ты сделала все, чего требует от тебя гражданский долг. Не нарушила ни одного правила. Спокойно».

«Спокойно» не сработало. Кайтен ускорила шаг, пересекая временную площадь, где каждый сентябрь воздвигали павильоны всемирной выставки достижений техники. Сейчас это место пустовало; хотелось сжаться, спрятаться от давящей громады свободного пространства. Чешуйки сгелития, формирующие пол, блестели от конденсата. Остальные, незадействованные, рулонами лежали по периметру площади.

Они с Кирой часто брались за обустройство площадей: Кай отвечала за техническую часть, расчеты и баланс сооружений, а напарница заставляла все это ошеломительно выглядеть в дополненности. Придется ли им еще когда-либо работать вместе над подобным проектом? Хоть над каким-то?

Восемь часов. Столько времени пользователь может провести вне дополненности без последствий. Затем в нервной системе начинаются необратимые изменения, и попытка подключиться обратно может привести к смерти. Конечно, Киру будут держать на стабилизаторах так долго, насколько возможно. Но что, если…

Споткнувшись о выломанное звено, Кайтен упала. Боль ослепила ее лишь на секунду, а когда из темной пелены проступила реальность, перед глазами висело очередное послание.

ТЕБЕ НЕ СПРЯТАТЬСЯ, ТОРПЕДКА

Онемев от страха, Кай опустила взгляд на колено. Металл прошел через ткань, вспорол ее и рассек кожу; кровь – алая, единственное яркое пятно в искусственных серых сумерках – быстро растекалась по штанине. Сам порез выглядел не смертельно. Убедившись в последнем, Кайтен медленно, почти не дыша, перевела дополненность в спящий режим.

Мир обрел свои истинные цвета. Кай судорожно выдохнула, обнаружив, что сообщение пропало – хотя раньше оно без проблем отображалось и при отключенной дополненности. Может, это и правда происходило только в ее голове?

Кайтен вытянула перед собой раненую ногу. Отстраненно наблюдая, как ширится кровавое пятно, она подумала, что подобное с ней уже случалось. Когда-то она точно так же сидела посреди огромного пространства, чувствуя себя маленькой и жалкой – и совершенно беззащитной. Ее свитер был теплым от крови, ее рука судорожно прижималась к левому глазу – вернее, к левой пустой глазнице. Тогда дополненность впервые подвела Кай, и из-за неисправности линзы она потеряла глаз. Даже шестнадцать лет спустя она помнила боль, прожигавшую голову изнутри, такую невыносимую, что хотелось умереть, лишь бы она прекратилась.

Кайтен с трудом заставила себя дышать ровно. Что бы ни было в ее дополненности, следовало повторить экспертизу. Но если дело не в каких-то изощренных вирусах, то она, судя по всему, просто сошла с ума. Это исправить будет сложнее.

Она едва помнила, как добралась до дома. Идти было почти не больно; куда сильнее мешал бесконечный озноб, сковавший ее, заставлявшей сцепить руки на груди в тщетной попытке сохранить ускользающее тепло. Зубы отчаянно выстукивали, и несколько раз Кай прикусила язык, но больше с ней, к счастью, ничего не случилось.

В квартире она быстро избавилась от верхней одежды, швырнула в корзину разодранные штаны, обработала рану и аккуратно заклеила ее пластырем. Кай проделала все это совершенно бездумно; мысли остались там, на площади, в царстве оголенного металла и болезненного дежавю.

Пока закипал чайник – это была скорее часть домашнего ритуала, чем желание выпить чаю, – Кай подошла к панели настроек жилья и выкрутила вентили обогрева на максимум. Где-то в дополненности с ее счета тут же улетела пара сотен кредов, но это осталось за непроницаемым спящим режимом.

Кайтен бы расплакалась, если бы могла, но, кажется, слезы тоже замерзли. Она чувствовала себя как под несколькими слоями застывшего воска; в горле застрял ком, избавиться от которого не представлялось возможным, а плечи оставались напряженно приподнятыми, как бы она ни пыталась расслабиться.

Если стены квартиры и нагревались, Кай не чувствовала этого. Если включенная горячая вода в душе и вскипевший чайник и разогревали кажущийся мертвым воздух, она этого не замечала. Холод был сильнее всего: сильнее, чем страх за Киру, которой, возможно, придется стать сепаранткой; сильнее, чем граничащее с паникой непонимание происходящего в ее дополненности; сильнее, чем все переживания из-за взломанных зданий. Возможно, это было хорошо – что Кайтен перестала чувствовать что-либо помимо этого иррационального холода. Иначе она просто не справилась бы с отголосками прошлого, неумолимо нагонявшими ее в настоящем.

В дверь постучали.

Негнущиеся пальцы с трудом обхватили и провернули ключ в замочной скважине. Кайтен не ждала гостей, но небольшой транслятор справа от двери уже считал информацию с дополненности стучавшего и отобразил ее на прямоугольном экранчике. Крайне удобная вещь, если ты склонна к паранойе.

Виктор стоял перед ней, и неровный, слабый свет аварийной лампы выхватывал из полумрака его побледневшее лицо и выступивший на лбу пот. Он бежал по ступеням, догадалась Кайтен по тому, как тяжело вздымалась и опускалась его грудь, как прерывисто он дышал, приоткрыв рот. Видимо, лифты отключили почти сразу, как она поднялась на свой этаж. Во время комендантского часа они мало кому были нужны.

– Ты в порядке? – спросил все еще не отдышавшийся Виктор, шагая навстречу.

Он заглянул ей в лицо; его глаза сверкнули в полумраке. Кайтен терпеть не могла таких пытливых взглядов, но сейчас забыла об этом. Вик выглядел очень встревоженным. Он тоже боялся, поняла она. Он тоже боялся. За нее.

Восстанавливать цепочку событий, приведшую Виктора к ней домой, Кай уже не стала.

Она первая потянулась к нему. Положила дрожащие ладони на его плечи, почти вслепую нашла его губы, удивительно мягкие, нежные и очень, очень горячие. В большой мере это было эгоистичное желание согреться, украсть немного его жара, растопить застывший воск собственного холода – и Кайтен попыталась осуществить это, глубоко внутри боясь, что Виктор не поймет и оттолкнет ее.

Он отстранился. Но лишь на мгновение, чтобы, увлекая Кай в квартиру, закрыть дверь. Чтобы затем прижать ее к стене с поцелуем, который выражал больше, чем способны были в эту минуту любые слова.

Она дрожала от холода, он умирал от жара, и сама вселенная направила их желания друг к другу.

8
Джун

Из окна открывался вид на небольшую площадь. Хотя всерьез назвать площадью куцый пятачок между двумя торговыми центрами было бы слишком великодушно. Стиснутый громадами высоток и облепленный по периметру рекламными экранами, он нагонял на Джуна смертельную тоску.

Как и его рабочие обязанности.

Терминал нещадно тормозил – в последнее время в Цитадели тормозило почти все. Неизвестные террористы постарались нагрузить Гармонию целым рядом проблем, среди которых проблемы с электричеством лидировали. Джун старательно делал вид, что события последней недели его не затронули: распределял заказы по дополненностям, изредка ругаясь и переподключая машину к проводной сети.

Маркс был одним из трех «переходных» уровней в Цитадели, где сепаранты и пользователи сосуществовали в полноценном симбиозе и чувствовали себя одинаково свободно. Пользователи приезжали сюда ради шопинга и развлечений. Сепаранты заправляли всем этим. Вершина карьерной лестницы многих сепарантов находилась на уровне Маркса.

Джун был закреплен за службой доставки пиццы. В свои дневные смены он работал курьером, а ночные, которые старался брать пореже, простаивал за терминалом. Свежая пицца нужна была Цитадели двадцать четыре часа в сутки.

Периодически Джонар, ворча, садился за отчеты для службы занятости: Гармонии важно было знать, что все сепаранты при деле. Отчет с положительной характеристикой был необходимым условием, чтобы получать от Гармонии бонус в виде спонсора и дополнительных талонов раз в месяц. Джун не сомневался, что Кайтен не бросила бы его, даже потеряй он свою отупляющую работу в бурных потоках конкуренции; но здравомыслие и опыт подсказывали, что прятаться от закона следует у него на виду.

Каморка с терминалами обслуживания находилась прямо над кухней, поэтому все здесь, от пластмассовой мебели и до незамысловатых штор, пропахло пиццей. Стены временного здания были не особо плотными: его проектировщик отчаянно экономил сгелитий, и звенья едва соприкасались. Заливать промежутки бетоном было нельзя – преступление против благополучия Цитадели, – а дешевая обшивка, прикрывавшая их, легко пропускала запахи. Так что аппетитный на первых порах аромат свежеиспеченной пиццы за три года превратился для Джуна в невыносимую вонь, от которой увы, деться он никуда не мог. Особенно сейчас.

Ему ничего не оставалось, кроме как свернуть деятельность Монстра и явиться к Джонару с мольбами позволить ему вернуться на работу. После того как босс едва ли не пинками прогнал его в последний раз, на успех Джун особо не рассчитывал. К счастью, ему повезло.

На пороге операторской в который раз за смену появился крепкий суровый бородач с крупным, явно не раз переломанным и кое-как сросшимся носом. Гораздо естественнее он смотрелся бы в баре – выволакивающим за дверь разбушевавшихся клиентов. На Джонаре был тесноватый в груди фартук с символом «Пиццериссимо» – усатой лаской в поварском колпаке и с кругляшом пиццы на подносе. Часы показывали четыре утра, фартук он нацепил поверх пижамы, и Джун прикусил язык, чтобы не сказать ничего язвительного на этот счет.

– Пришел убедиться, что ты работаешь.

Неестественно лиловые глаза Джонара хищно просканировали помещение. В отличие от золотистого протеза Кайтен, никогда не вызывавшего особого отторжения, имплантами Джонара можно было пугать детей.

– Я думал, у нас в команде «Пиццериссимо» доверительные отношения, – сказал Джун. – Это прописано в «ценностях компании», я вчера перечитывал.

– Сколько ты смен прогулял за последний год? Пятнадцать? Двадцать? Доверительные отношения закончились на второй. Если бы Гефеста не вступалась за тебя, сопляка, дорога сюда тебе была бы закрыта.

– Но мне нужен был творческий отпуск, – возразил Джун. Джонар даже не улыбнулся этой попытке растопить лед юмором.

– Вот почему я никогда не хотел детей.

Не успел Джун ответить, как из темноты проема вышла высокая женщина. Ее седая коса была перекинута через оба плеча, как серебристое ожерелье.

– Не гноби мальчика, Джо, и иди спать. – Гефеста не застала начала разговора, но мгновенно поняла, в чем дело. Тонкие губы растянулись в улыбку, уголки которой никогда не приподнимались. – Помнишь, каким ты сам был в его возрасте?

Джун отвел глаза: не хватало еще, чтоб Джонар решил, будто он пялится на Гефесту, облаченную в старомодную ночную рубашку в пол. Даже этот странный атласный балахон с рюшами Гефеста носила как королева. Она и была королевой здесь, в «Пиццериссимо», а суровый Джонар был самое большее ее верным министром.

– В его возрасте я был ответственным и серьезным, – проворчал Джонар, пока Гефеста поправляла перекрученную шлейку его форменного фартука.

– И теперь тебе совершенно нечего вспомнить. – Она повернулась к Джуну. – С возвращением. Надеюсь, ты хорошо провел время. За пропущенное, естественно, не будет никаких талонов, но ты, наверное, и так это знаешь.

– Да, мадам, – кивнул он, усердно делая вид, что копается в блоке питания с какой-то определенной целью.

– Вот видишь, Джонар, тебе не о чем беспокоиться. Идем спать, – сказала Гефеста, выходя из комнаты. – Если не явишься через минуту, я решу, что компания этого молодого человека тебе приятнее моей, возревную и выкину тебя из бизнеса.

– Я уже иду, дорогая…

Джун не мог представить ситуации, в которой Джонар бы ей отказал. Он мог быть суровым боссом, но рядом с женой становился другим человеком, более отходчивым и покладистым. Это не выглядело так, будто она его подавляет. Джонар был вспыльчивым, недоверчивым и вечно тревожился за бизнес. Гефеста обладала оптимизмом и жизнелюбием, и в ее присутствии все словно упрощалось. Она уравновешивала Джонара, делая его терпимее и для окружающих. Джун никогда не признался бы себе, что завидует их отношениям. Это была естественная зависть. Ведь шагать по жизни проще, если в ногу с тобой идет союзник.

Джонар и Гефеста были женаты более двадцати лет. До Отключения оба были пользователями-инженерами и работали на одну из ныне упраздненных правительственных организаций. В молодости у Джонара начало ухудшаться зрение, и по тогдашней моде он решил заменить глаза на искусственные. Импланты транслировали мир с идеальной четкостью и расширяли возможности самой дополненности, что для инженера было как нельзя кстати. Но когда случилось Полное Отключение, Джонара выбросило, и подключиться обратно ему уже не удалось. Искусственные глаза оказались бесполезны: без дополненности они не могли видеть полноценно и различали лишь контуры и тепловые пятна объектов. Карьера Джонара была окончена. Гефеста, которой удалось восстановить дополненность за два дня до точки невозврата, приняла решение избавиться от своих линз. Вместе с мужем она спустилась с уровня Нобеля на Маркса, обретя счастье в высокой текучке сотрудников-сепарантов, среди настоящих итальянских печей небольшого бизнеса.

– Смотри мне, – пригрозил Джонар, когда последняя складка ночной рубашки Гефесты исчезла в темноте коридорчика. – Если узнаю, что ты замешан в чем-то грязном, я буду первым, кто сдаст тебя Гармонии. Это понятно?

Джонар подозревал, что Джун занимался распространением праймина. Но не расскажешь же, что никакой ты не вшивый дилер, а киберпреступник с именем, на котором теперь столько крови.

– Босс, вы раните меня своими беспочвенными обвинениями, – сказал Джун. Отчасти он паясничал, отчасти оскорбился по-настоящему. – Я просто понял, что не могу вечно рассчитывать только на спонсора и удачу. Почему вы не верите мне? Считаете, что ваша жена была недостаточно проницательной, принимая меня обратно?

– Очень надеюсь, что ты действительно что-то понял, – пробурчал Джонар и наконец ушел. Очередная проверка закончилась.

Спустя несколько минут терминал жалобно загудел, оповещая, что в зале обслуживания клиент-пользователь безуспешно пытается сделать заказ. Джун вздохнул, поднимаясь и подхватывая со стойки планшет. Работать с клиентами напрямую, используя планшет для синхронизации с их дополненностями, было унизительно. Но на это унижение большинство сепарантов шло без лишних раздумий.

Сгелитиевая лестница пошатывалась под каждым шагом, и, соскакивая с последней ступеньки, Джун увидел перед одним из полотен для пользователей не такого уж и незнакомца. К сожалению, в ночную смену в «Пиццериссимо» не было никого, кто бы мог его заменить.

– Привет. – Джун отвлек гостя от бессмысленных попыток выбрать пиццу. – Я могу чем-то помочь?

– Привет, – отозвался новый парень Кайтен, подняв брови: он явно узнал Джуна. Он выглядел несколько потрепанным – не выспался. Видеть его здесь так рано в понедельник было странно. – Ты, значит, тут работаешь? Джен, правильно?

– Джун. – Сохранить невозмутимость было задачей не из легких.

– Прости, я не всегда запоминаю имена с первого раза. Я Виктор. Вик.

Джун пожал плечами и уткнулся в планшет. В прошлый раз они пересекались на территории, где Джун был в себе уверен, теперь же он чувствовал себя некомфортно – маленькая жертва, которую он вынужден был приносить на алтарь своей безопасности. Ему следовало смириться, что таких будет еще много – день за днем, еще черт знает сколько времени.

– Сейчас тебе в дополненность придет оповещение от приложения «Пиццериссимо». – На слух дурацкое название всегда казалось еще глупее, но Джун заставил свой голос звучать безразлично. – Нужно дать согласие, и тогда подгрузится каталог. Просто скажешь мне, что решишь выбрать, и я отправлю заказ на кухню.

– Проблемы с электричеством?

– Угу.

– Так… – Вик принялся внимательно оглядывать сущности, которых Джун видеть не мог. Ему понадобилось около двух минут, чтобы определиться. – Номер четырнадцать, с собой…

– Какие-то добавки? Дополнительный сыр?

– Нет, спасибо… Не хочу, чтобы пицца была слишком жирной.

– Угу. – Стилус Джуна ловко перемещался между секциями с добавками, непринужденно внося в итоговый чек, помимо увеличенной порции сыра, двойную пепперони. Чтобы пицца заплыла жиром наверняка. Ничего не подозревавший Вик прислонился к наружной стене здания и устало зевнул в непрогретый воздух. Из его рта вырвалось облачко пара.

– Чего ты такой помятый? – спросил Джун.

– Работы много… – сказал Вик.

– В ночь на понедельник?

– Обстановка напряженная. Непонятно, кто стоит за всеми этими атаками и как далеко он зайдет… – Он покачал головой, показывая, что был бы рад не думать об этом хоть какое-то время.

– Давно виделся с Кайтен? – спросил Джун, просто чтобы посмотреть на его реакцию.

– В пятницу… – Это прозвучало так грустно, будто с пятницы прошла целая вечность.

Иногда Джун ненавидел себя за привычку подмечать такие детали в банальной смене интонаций: это давало много лишней пищи для размышлений. Отношения Кайтен с этим Виктором его не касались.

– Ее коллега стала жертвой Монстра, – произнес Вик.

Услышанное вышибло из Джуна дух. Было очень трудно принять сочувственно-равнодушный вид и ничем не выдать истинных эмоций.

– Ты же, наверное, слышал об убийствах, – Виктор неуверенно покосился на него.

Джун не сразу понял, о чем он.

– Я сепарант, а не слепой и глухой, – огрызнулся он, пожалев, что успел отправить заказ на кухню. Виктор заслуживал еще порции пепперони в свою пиццу. Но не стоило демонстрировать неприязнь так открыто, и Джун добавил мягче: – Тут все только об этом и говорят. Смертельный импульс, воздействующий на нервную систему. Много жертв. Мне очень жаль, что это коснулось Кайтен. И жаль эту девушку.

– Она выжила, сейчас находится в больнице. Это просто чудо, что Кай оказалась поблизости и смогла снять с нее линзы.

Джун так сжал планшет, что дешевый пластиковый корпус скрипнул. Поднявшаяся злость стала настолько сильной, что еще немного – и это отразилось бы у него на лице. С одной стороны, минус одна жертва – отлично. С другой – тот, кто так лихо подставил Монстра, затронул жизнь близкого Джуну человека. Кайтен больше всего на свете боялась потрясений, но ей пришлось пережить очередное, и в этом была его вина. Это было невыносимо, но Джун ничего не мог сделать.

– У вас с ней все серьезно? – резко спросил он: подобные вопросы были отличной встряской, отвлекающей от ненужных мыслей.

В первые секунды невозможно было определить, что выражает лицо Виктора. Подзарядившись злостью, Джун решил, что этот домашний мальчик сейчас примется защищаться встречным «А почему ты спрашиваешь?» или глупо отшучиваться. Потому что это было типично для людей вроде Вика, правильных, благополучных – и не видящих дальше текстур своей дополненности. Но ожидания не оправдались.