Текст книги "Золотая клетка"

Вик Джеймс
Золотая клетка

Vic James

GILDED CAGE

© Н. Г. Гордеева, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

Посвящается маме.

Спасибо за все, и особенно за книги из библиотеки

Пролог

Лия

Сначала в темноте за спиной раздался треск мотоцикла, затем топот копыт.

Ни она, ни ребенок, которого она крепко прижимала к груди на бегу, не издавали ни единого звука – только постукивали, касаясь земли, ее полусапожки. Но чтобы знать, где она находится, преследователям не нужно было ее слышать. Никуда, кроме как к стене Кайнестона, окружавшей поместье по периметру, бежать она не могла. И единственной надеждой на спасение был ребенок на руках – ее дочь Либби.

Луна то скрывалась, то вновь появлялась из-за мчавшихся по небу облаков, но стена вдали светилась непрерывной тусклой полоской. Полоска света под дверью спальни успокаивает проснувшихся от ночного кошмара детей.

Во что же превратилась ее жизнь в Кайнестоне? В ночной кошмар! А когда-то казалось, что именно здесь воплотятся в жизнь все мечты.

Треск мотоцикла приближался, и топот копыт слышался все отчетливее. Преследовать ее могли только Гавар и Дженнер. Они двигались слева и прямо на нее. Но Лия добежала до стены первой.

Тяжело дыша, привалилась к ней на мгновение – перевести дух. Рука упала на каменную кладку, возведенную много веков назад. Пальцы ощутили прохладу древнего камня, его влажность и мягкую ворсистость покрывавшего стену мха; это раздражающе контрастировало с иллюзией, что стена, излучавшая неестественное свечение, должна быть теплой. Именно этой силой Дара, проявлявшей себя свечением, Лия и собиралась воспользоваться. Здесь все – и само место, и люди – находилось за пределами обычного.

Но пора действовать.

– Пожалуйста, моя дорогая. Пожалуйста, – прошептала Лия, склонившись к ребенку.

Отодвинув край одеяльца, которое связала собственными руками, поцеловала шелковистую головку девочки.

Либби тревожно завозилась, когда Лия вытащила из одеяльца ее ручку. Тяжело дыша от долгого бега и едва справляясь с переполнявшим ее ужасом, приложила ладошку ребенка к стене.

Там, где маленькие пальчики коснулись древнего камня, тусклое свечение начало растекаться, проникая вглубь швов старой кладки. Слабое, но явственно видимое, оно вдруг вспыхнуло, рванулось и побежало вверх, сделавшись насыщенным и ярким. Нарисовало прямую линию, выгнулось дугой. Появились ворота.

В темноте очень близко и зло рыкнул мотоцикл. Рык захлебнулся. Стих.

Затем еще ближе послышался хлопок в ладоши. Лия в ужасе сжалась, словно от удара.

Кто-то ждал ее у стены. И когда высокая стройная фигура вошла в освещенное пространство, Лия увидела, конечно же, его, Сильюна, – младшего из трех братьев Джардинов. Младший не означает слабейший. Это именно он открывает ворота Кайнестона для всех, кто приезжает сюда на безвозмездную отработку, и это его Дар удерживает их на территории фамильного поместья. Как только она могла вообразить, что он позволит им сбежать?

Сильюн перестал хлопать. Узкая рука с обкусанными ногтями махнула в сторону возвышавшейся сводом металлической конструкции.

– Будь моей гостьей, – произнес Сильюн, будто приглашая мать с ребенком на чашку чая. – Я не хочу тебя останавливать. Я с восхищением наблюдаю, на что способна маленькая Либби. Знаешь, у меня есть… свое мнение на этот счет.

Сердце Лии колотилось. Из всех братьев наименьшего доверия заслуживал именно Сильюн. И все же она вынуждена была воспользоваться подвернувшимся случаем, пусть даже это тот самый случай, когда кот на мгновение выпускает мышонка из когтистых лап.

Она изучала лицо Сильюна, словно лунный свет и свечение Дара могли открыть его истинные намерения. И когда встретилась с Сильюном взглядом, пожалуй, впервые за все время ей показалось, будто она что-то рассмотрела в его глазах. Любопытство? Ему хотелось увидеть, сможет ли Либби открыть ворота. Если откроет, возможно, он позволит беглецам через эти ворота выйти. Исключительно ради того, чтобы увидеть столь невероятное событие, ну и, возможно, чтобы досадить старшему брату.

– Спасибо, – едва слышно прошептала Лия. – Sapere aude?[1]1
  «Дерзай знать» – латинское изречение, содержащееся в «Посланиях» Горация. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть]

– Действительно, хочу знать. Конечно, если ты решишься.

Сильюн улыбнулся. Лия отлично знала, что его улыбка ничего не стоит: ни сострадания в ней, ни доброты.

Она сделала шаг и прижала ладошку Либби к светящимся воротам. Под нежно-влажными пальчиками девочки ворота ярко вспыхнули, словно расплавленный металл хлынул в литейную форму, образуя чудесную живую картину: на чугунных изогнутых ветвях расцвели изящные цветы, расселись причудливые птицы и на самом верху переплелись в монограмму две буквы – «П» и «Д». Это были те самые ворота, которые четыре года назад распахнулись перед Лией, когда она приехала в Кайнестон. Несомненно, именно так они выглядели и много столетий назад, когда их только установили.

Но сейчас ворота были закрыты. В отчаянии Лия ухватилась за чугунную ветку и изо всех сил потянула на себя. Либби разрыдалась.

«Скрываться не имеет смысла», – безнадежно подумала Лия.

Этой ночью покинуть Кайнестон им не суждено.

– О, как интересно, – пробормотал Сильюн. – Твой ребенок – точнее, ребенок моего брата – способен проявить ворота, но у нее нет Дара ими управлять. Ну, если только она тем самым не пытается тебе сказать, что не хочет покидать свою семью.

– Ты ей не семья! – выкрикнула Лия, от страха пришедшая в ярость, и еще крепче прижала девочку к себе. Она продолжала тянуть и дергать неподдающиеся чугунные ворота. – Ни Гавар, ни кто из…

Хлопок – и Лия с криком упала на землю. Пронзила острая боль, разлилась по телу, как свечение по контурам ворот.

Неторопливо подошел Гавар и встал над ней. По щекам Лии потекли слезы. Когда-то она любила этого мужчину – наследника Кайнестона, отца Либби. В его руке был пистолет.

– Я предупреждал тебя, – заговорил Гавар Джардин. – Никто не может украсть то, что принадлежит мне.

Лия не смотрела на него. Щекой ощущая холодную землю, она не спускала глаз с лежавшего в нескольких шагах свертка. Либби ревела от боли и возмущения. Сердце Лии рвалось к ней, хотелось прижать девочку к груди и успокоить, но по неведомой причине рука совершенно онемела.

Топот копыт оборвался рядом. Лошадь заржала, человек спрыгнул на землю. Дженнер, средний брат. Единственный, у кого могли быть добрые намерения, но кто был бессилен что-либо сделать.

– Что ты творишь, Гавар?! – закричал он. – Она не скотина, которую можно просто пристрелить! Ты ее ранил?

В ответ Лия жалобно взвыла. Вернее, попыталась, но рот лишь открылся, не издав ни единого звука. Дженнер поспешно опустился на колени рядом, и она почувствовала, как он вытирает льющиеся из ее глаз слезы. Прикосновение рук было мягким и нежным.

– Мне жаль, – сказал Дженнер. – Мне очень жаль.

В сгустившихся сумерках, которые не могло рассеять даже свечение ворот, Лия видела, как Гавар спрятал под курткой пистолет, потом наклонился и поднял с земли их дочь.

Сильюн прошел мимо, направляясь к центральному дому поместья. Убедившись, что младший брат удалился на достаточное расстояние, Гавар повернулся к нему спиной и заботливо склонился над Либби. Оставалось только надеяться, что отцом он будет более ласковым, нежели был любовником.

– Сильюн! – раздался крик Дженнера. Он долетел откуда-то издалека, словно Дженнер стоял на противоположном берегу Кайнестонского озера, хотя Лия продолжала чувствовать, как его ладонь поддерживает ее голову. – Сильюн, подожди! Разве ты ничего не можешь сделать?

– Ты же знаешь, как это работает, – прозвучало в ответ так тихо, что Лия подумала, будто ей почудилось. – Никто не может изменить того, что уже случилось. Даже я.

– Она не…

Стало очень тихо и темно. Возможно, Дженнер замолчал на полуслове. А Гавар, конечно, успокоил Либби. И свечение ворот, должно быть, сошло на нет: проявившись на короткое мгновение, магический Дар исчерпал себя.

1

Люк

Для середины июня это был необычно жаркий уик-энд. Лежа на расстеленном в саду перед домом одеяле, Люк Хэдли безучастно смотрел на разложенные перед ним учебники и чувствовал, как тонкой струйкой стекает по позвоночнику пот. Волной прокатившиеся звонкие вопли вывели его из расслабленного оцепенения, и они никак не умолкали.

Конечно, вмешайся Абигайл, и Дейзи с подружками не осмелились бы поднять такой гвалт. Но по какой-то непонятной причине мама с энтузиазмом взялась за организацию дня рождения Дейзи, так что гремел праздник столетия. Младшая сестра Люка с толпой сверстниц, вопя во все горло, резвились за домом под аккомпанемент c-pop[2]2
  Жанр китайской популярной музыки.


[Закрыть] бой-бэнда, чья отвратительная музыка лилась из окна гостиной.

Засунув как можно глубже в уши наушники, Люк увеличил громкость своего плеера. Не помогло. Цепляющую мелодию «Happy Panda» подхватил сумасшедший хор десятилетних девчонок, безбожно коверкавших китайский язык. Люк со стоном уронил голову на книги. Если он провалит экзамены по истории и гражданству, то получит взбучку.

Рядом с ним Аби, уже давно сдавшая все экзамены, самозабвенно погрузилась в один из столь любимых ею дешевых романов. Люк скосил взгляд на название и поморщился – «Рабыня своего хозяина». Аби дочитывала последние страницы, и на очереди уже лежал следующий слащавый ужастик с обложкой в пастельных тонах – «Искушение наследника». Чтобы столь умный человек, как его старшая сестра, мог читать такую откровенную чушь? Просто в голове не укладывается.

По крайней мере и к его счастью, подобная чушь отвлекала Аби, и вопреки обыкновению сестра за весь день ни разу не пристала с требованием повторить материал. Результаты этого семестра были самыми важными, несмотря на то что до окончания школы Люку оставалось еще два года. Он вернулся к экзаменационным билетам, и слова поплыли перед глазами.

«Расскажите об английской гражданской войне 1641 года и объясните, как она привела к Договору о безвозмездной отработке. Проанализируйте роль: 1) Карла I, последнего короля; 2) Ликуса Парвы Убийцы Короля; 3) Кадмуса Парва-Джардина Чистое Сердце».

Фыркнув от отвращения, Люк перевернулся на спину. Казалось, эти идиотские имена Равных придуманы специально, чтобы сбить с толку. И кого, интересно, сейчас волнует, почему несколько сот лет назад ввели обязательную безвозмездную отработку? Важно то, что ее до сих пор не отменили. Каждый британец, за исключением наделенных Даром аристократов, должен безвозмездно отдавать десять лет своей жизни. Эти годы проходили без оплаты и отдыха в одном из мрачных рабских городов, которые тенью нависали над каждым крупным городом.

Краем глаза заметив движение, Люк сел и ощутил непонятную тревогу. Какой-то человек прошел по подъездной дорожке и теперь заглядывал в окно отцовского автомобиля. И хотя в этом не было ничего необычного, Люк быстро встал и подошел к нему.

– Нравится тачка? – обратился он к незнакомцу. – «Остин-хили»[3]3
  «Остин-хили» – марка спортивных автомобилей, выпускавшихся в Великобритании с 1953 по 1971 г.


[Закрыть]. Этой спортивной малышке уже больше полувека. Ее отреставрировал мой отец. Он автомеханик. Я ему помогал. Больше года возились. Отец меня многому научил, так что, доведись, я теперь сам могу все сделать.

– Вот как? Ну, тогда, думаю, ты очень расстроишься, если она уедет?

– Уедет? – Люк растерялся. – Она никуда не собирается уезжать.

– Да? А разве не ваш адрес указан в объявлении?

– Чем-то могу помочь? – спросила подошедшая Аби. – Я разберусь, а ты, братишка, иди готовься к экзаменам. – Она легонько подтолкнула Люка.

Он хотел было сказать, что разбираться не в чем, просто мужчина ошибся, но в этот момент из-за дома выбежала шумная стайка девчонок.

– Дейзи! – строго прикрикнула Аби. – Не надо играть перед домом. Я не хочу, чтобы кто-то из вас выскочил на дорогу и попал под машину.

Дейзи подбежала к ним. На груди у нее был большой оранжевого цвета блестящий значок с цифрой «10», а через плечо лента с надписью «Именинница».

– Честное слово, Аби, я только на минутку. – Дейзи скрестила на груди руки.

Незнакомец пристально смотрел на Дейзи. Лучше бы он не вел себя как извращенец.

– О, ты именинница? – прочитал он надпись на ленте. – Тебе десять? А-а-а, понимаю…

На мгновение на лице незнакомца появилось странное выражение. Во взгляде, которым он окинул всех троих, не было ничего угрожающего, но Люк обнял младшую сестренку за плечи и притянул к себе.

– Ну что ж, – сказал незнакомец, – я как-нибудь позвоню вашему отцу. Наслаждайтесь праздником, юная леди. Веселитесь, пока можете.

Он кивнул Дейзи, затем развернулся и неторопливо пошел по подъездной дорожке.

– Ненормальный какой-то! – выпалила Дейзи.

И, издав боевой клич, увлекла подружек в зажигательную карнавальную конгу. Шумная ватага исчезла за домом.

«Ненормальный – самое подходящее слово», – подумал Люк.

Весь день сегодня какой-то ненормальный.

Однако в голове все сложилось лишь ночью, когда Люк проснулся и заворочался на постели, безуспешно пытаясь снова заснуть. Продажа машины, суета вокруг дня рождения Дейзи и особенно то, что его никто не шпынял, заставляя готовиться к экзаменам. А когда, услышав доносившийся из кухни приглушенный разговор, спустился и застал родителей и Аби за изучением документов, понял, что был прав.

– Когда вы собирались нам с Дейзи об этом сказать? – спросил Люк, стоя в дверном проеме и испытывая мрачное удовлетворение от их смущения. – Ну, слава богу, по крайней мере позволили несчастному ребенку задуть свечи на торте перед тем, как сделать важное признание: «С днем рождения, дорогая. Мамочка и папочка приготовили сюрприз: они бросают тебя, чтобы отправиться на безвозмездную отработку».

Сидевшая за столом троица ответила молчанием. Отец положил ладонь на руку матери. Родительская солидарность не обещала ничего хорошего.

– Какие планы? За нами с Дейзи будет присматривать Аби? И как это у нее получится, если она поступила в медицинский колледж?

– Люк, сядь.

Голос отца, веселого и добродушного человека, прозвучал непривычно решительно и твердо. Это был первый тревожный сигнал.

Люк вошел. Аби поспешно собрала документы в стопку. Получилась подозрительно объемистая пачка. На самом верхнем листе значилась дата рождения Дейзи, и догадка острым шипом пронзила мозг Люка.

– Это не только вы отправляетесь на безвозмездную отработку, – хрипло произнес он – Мы все. Когда Дейзи исполнилось десять, она стала законнообязанной. Вы берете нас с собой.

Последние слова Люк выдавил с трудом – перехватило дыхание.

В одно мгновение безвозмездная отработка из идиотского недоразумения из отдаленного будущего превратилась в ближайшие десять лет его собственной жизни. В одно мгновение оторвала от привычного окружения и забросила в грязный угрюмый Милмур – город рабов, спутник Манчестера.

– Слыхали, что люди говорят? – Люк не знал, упрекает он родителей или взывает к их благоразумию. – Если слишком поздно начнешь отработку, не дотянешь до конца, а если слишком рано, она тебя искалечит на всю оставшуюся жизнь. Разве это не ясно? Никто не начинает отработку в моем возрасте, не говоря уже о Дейзи.

– Нам с матерью это решение нелегко далось, – стараясь сохранять спокойствие, сказал отец.

– Мы вам только хорошего желаем, – подтвердила мать. – И нам кажется, это наилучшее решение. Ты слишком юн, чтобы понять: после принудительной отработки жизнь становится другой. Перед тобой откроются перспективы, которых не будет у нас с отцом.

Люк понял, чтó она имеет в виду. Человек не является полноценным гражданином, пока не прошел принудительную отработку, а только полноценный гражданин имеет право на хорошую работу, на собственный дом и выезд за границу. Но хорошая работа и дом маячили где-то в отдаленном, призрачном будущем, зато десять лет рабства в обмен на несколько недель отдыха в зарубежной стране казались неравноценной сделкой.

Логика родителей убивала, Люк воспринял их решение как жестокое предательство. Это ведь не новые портьеры для гостиной выбрать в магазине. Это жизнь Люка! Как они могли не спросить его самого!

Хотя с Аби они, по всей видимости, этот вопрос обсуждали.

– Абигайл восемнадцать, – перехватив взгляд Люка, снова заговорил отец. – И она может по собственному усмотрению распоряжаться своей судьбой. И мы с мамой рады, что она решила к нам присоединиться. Скажу честно, Аби сделала для нас даже больше.

Отец гордо обнял дочь за плечи и прижал к себе. Интересно, что такое учудила Аби?

– Ты это серьезно? – спросил Люк сестру. – Тебе предложили место в трех медицинских школах, а ты отказываешься ради того, чтобы ближайшие десять лет каждые пять минут повторять «ни хао»[4]4
  Здравствуйте (кит.).


[Закрыть] в каком-нибудь кол-центре китайского банка в Милмуре? А что, если тебя определят на текстильную фабрику? Или на мясоперерабатывающий завод?

– Остынь, братишка. Я не отказалась от предложений, я их отложила. И я не собираюсь в Милмур. Никто из нас туда не едет. Послушайся папы, сядь, и я все объясню.

Негодуя, но сгорая от желания узнать, как же можно пройти безвозмездную отработку, не уезжая в Милмур, Люк подчинился. С восхищением и ужасом он внимал рассказу Аби о том, что она сделала.

Это было нереально. И сильно пугало.

Им всем неизбежно предстояла безвозмездная отработка. Но поскольку ему не было восемнадцати, он не имел права выбора. Родители могли отвезти его туда, куда считали нужным.

Но по крайней мере, он не попадет в этот гадюшник – Милмур.

Дейзи новость родители сообщили утром. Стоицизм, с которым приняла ее младшая сестренка, заставил Люка устыдиться. И он впервые подумал: а что, если план родителей блестящий и они всей семьей благополучно переживут эту безвозмездную отработку?

Несколько дней спустя, когда Люк свыкся с мыслью о предстоящих переменах, он поделился новостью со своим лучшим другом Саймоном. Сай от такого известия тихо присвистнул.

– В Бюро распределения кадров есть отдел, который называется Обслуживание поместий, там Равные набирают себе домашних рабов, – рассказывал Люк. – Аби подала туда заявление, и нас направляют на юг, в Кайнестон.

– Даже я слышал о Кайнестоне, – скептически заметил Сай. – Это поместье Джардинов. Они самые крутые. Лорд Джардин – жуткий тип. Когда мы были маленькими, он уже был канцлером казначейства Великобритании. Скажи на милость, для какой такой работы вы могли им понадобиться?

– Не представляю, – признался Люк.

В документах было четко прописано назначение для матери, отца и Аби: медицинская сестра, автослесарь, секретарь. Но о работе для Люка и Дейзи ни слова. По всей видимости, из-за слишком юного возраста – так объяснила Аби. Для них нет какой-то определенной работы – просто будут выполнять разовые поручения.

Люк попытался представить, какими могли бы быть эти разовые поручения. Золотой унитаз почистить, что ли? Или с напомаженными волосами и в белых перчатках прислуживать Равным за обедом, раскладывая по тарелкам горох из серебряной супницы? Такие перспективы не вдохновляли.

– А Дейзи? – удивился Сай. – Каким образом Джардины эксплуатируют таких маленьких детей? И если уж на то пошло, зачем им медсестра? Я думал, Равные сами себя лечат, пользуясь своим Даром.

Люк считал так же, но Аби, всегда готовая уточнить и разъяснить, сказала, что никто толком не знает, как Равные используют свой Дар, поэтому интересно будет отправиться в поместье и посмотреть на все собственными глазами.

Дейзи в знак согласия так закивала головой, что оставалось только диву даваться, как она у нее не слетела с плеч. Даже Равные, подумал Люк, не смогли бы вернуть ее на прежнее место.

Лето медленно листало дни. Где-то в середине июля, сбежав по лестнице, Люк увидел, как агент по недвижимости показывает потенциальным арендаторам дом. Вскоре после этого коридор заполнился коробками с вещами, которые нужно было определить куда-то на хранение.

В начале августа Люк отправился в город с друзьями из школьной футбольной команды и сообщил им не самые приятные новости из своей жизни. Были шок, сочувствие и предложение нанести прощальный визит в паб, где бармен, как всем известно, закрывал глаза на возраст посетителей. В итоге просто погоняли мяч в парке.

О новой встрече не договаривались. За двенадцать дней до отъезда вновь заявился тот незнакомец, что интересовался машиной отца. Люк видел, как отец передал ему ключи и поспешно отвернулся, чтобы тот не заметил его увлажнившихся глаз. Люк не собирался плакать из-за машины и прочих вещей. Но знал, что не потеря машины вызвала у отца слезы, а то, что она собой олицетворяла. Прощайте, осенние уроки вождения. Прощай, независимость. Лучшие годы жизни пройдут без тебя.

Аби пыталась его подбодрить, но через несколько дней была уже его очередь увидеть ее в дверном проеме кухни с опущенной головой и поникшими плечами. В руке она держала вскрытый конверт. Это были результаты экзаменов. Люк о них совершенно забыл и вначале решил, что сестра не получила тех баллов, на которые рассчитывала. Но когда обнял ее, Аби показала листок. Отличные отметки, дававшие право поступать в любой университет.

Люк понял, как много теряет старшая сестра, отправляясь вместе с ними на безвозмездную отработку.

За два дня до отъезда дом открыли для друзей и родственников, чтобы попрощаться. Родители устроили вечеринку, которая получилась тихой и грустной. Люк целый день просидел за игровой консолью, играя в любимые игры – там, куда они отправляются, их не будет. Как рабы развлекаются в Кайнестоне? Играют в шарады вокруг рояля? Или у них вообще не бывает свободного времени? Возможно, работаешь, пока не упадешь, короткий сон и снова за работу; и так изо дня в день в течение десяти лет.

И вот он настал – день отъезда, конечно же солнечный и прекрасный. Люк сидел на стене сада, наблюдая, как семья завершает сборы.

Мама освободила холодильник и ходила по соседям, раздавая оставшиеся продукты. Отец понес с другом, жившим за несколько кварталов от их дома, последнюю коробку с вещами; она должна была присоединиться к другим коробкам, оставленным там на хранение. Обе сестры загорали на траве; Дейзи приставала к Аби с вопросами и, получив ответ, тут же его повторяла.

– Лорд Уиттам Джардин, леди Талия, наследник Гавар, – повторяла как попугай Дейзи. – Дженнер. А последнего я не могу запомнить. Какое-то дурацкое имя.

– Ты половину уже запомнила, – улыбнулась Аби. – Зовут его Силь-юн. Он самый младший, возрастом где-то между мной и Люком. А таких маленьких детей, как ты, у Джардинов нет. Поместье называется Кай-нес-тон. Оно находится на юге, и им не понравится, если мы будем все названия и имена произносить так, как привыкли это делать здесь, на севере.

Дейзи закатила глаза и плюхнулась спиной на траву. Аби вытянула свои длинные ноги и подоткнула майку под лифчик, подставляя солнцу живот. Люк искренне надеялся, что она не будет так делать в Кайнестоне.

– Я буду скучать по твоей спортивной сестричке, – проговорил Сай Люку в самое ухо. – Смотри, чтобы ваши господа и хозяева не возомнили что-нибудь эдакое о своих правах.

– Угу, – пробурчал Люк. – Ты видел, какие книги она читает. Боюсь, это им может понадобиться защита.

Саймон рассмеялся. Они неловко – Люк, сидя на стене, а Сай, стоя на дорожке, – потолкались плечами и похлопали друг друга по спине.

– Слышал, у Равных девчонки заводные, – сказал Сай, толкая Люка локтем.

– Надеюсь, информация получена из достоверного источника?

– Ну, по крайней мере, у тебя будет возможность девчонок видеть. Мой дядя Джим говорит, что в Милмуре мужчины и женщины работают раздельно и ты никаких женщин не видишь, кроме своей семьи. Этот Милмур – настоящая помойка.

Сай с чувством сплюнул.

– Джимми несколько недель назад оттуда вернулся, но мы еще никому об этом не говорили. Пока что он сидит дома и никуда не выходит – не хочет никого видеть. Он сломанный человек. В прямом смысле этого слова. Произошла авария, и теперь его рука…

Саймон согнул руку в локте и вывернул запястье. Вид у него сделался смешной, но Люку смеяться не хотелось.

– Его каким-то автопогрузчиком придавило, что ли… Он не рассказывает об этом. Честно говоря, из него и слова не вытянешь. Он младший брат моего отца, но выглядит лет на десять старше. Лично я намерен как можно дольше держаться подальше от Милмура. Думаю, вы выбрали хороший вариант.

Взгляд Сая блуждал по улице. Он избегал смотреть на Люка.

Люк понял: его лучший друг не находит что сказать. Они дружили лет двенадцать: вместе играли, дурачились, устраивали розыгрыши, с первого дня начальной школы списывали друг у друга домашку. И вот сейчас всему конец.

– Ты только не думай, что эти Равные такие же люди, как и мы, – сказал Сай, с трудом найдя нить разговора. – Они другие. Уроды. Я до сих пор помню, как мы ездили на экскурсию в этот их парламент – Дом Света. Как гид разглагольствовал и вдалбливал нам, какой это шедевр, что он построен исключительно Даром Равных. А у меня от этого шедевра мурашки по спине бегали. Помнишь, какие там были окна? Думаешь, будто видишь, что там внутри происходит, а на самом деле ничего не видишь. Я впервые с такой ерундой столкнулся. Н-да… будь осторожен. И за сестрой присматривай.

Сай кивнул в сторону Аби. Люк поежился. У него был отличный друг.

И целых десять лет он его не увидит.

Аби не услышит его двусмысленных намеков, потому что к тому времени, когда они вернутся в Манчестер, Сай, вероятно, будет женат, у него будут дети, работа, новые друзья. Он найдет свое место под солнцем и будет жить своей жизнью. И все, что сейчас было вселенной Люка, исчезнет за те десять лет, что ждут его впереди, они будут просто вычеркнуты из его жизни.

Несправедливость происходящего вдруг привела Люка в неистовую ярость, и он с такой силой ударил рукой по стене, что содрал с ладони кожу и невольно вскрикнул. Сай наконец посмотрел на него. В глазах друга Люк увидел жалость.

– Ну ладно, – сказал Сай, – я пошел. Пусть десять лет пройдут как можно быстрее.

Люк смотрел ему вслед – уходил последний человек из его жизни, которая сейчас на его глазах становилась прошлой. Сай завернул за угол и исчез.

Не зная, куда себя деть, Люк не нашел ничего лучше, как присоединиться к сестрам: растянулся на траве, подставляя себя солнцу. Дейзи привалилась головой к его груди, и с каждым вдохом и выдохом он ощущал ее тяжесть. Люк закрыл глаза и слушал громкие звуки телевизора, работавшего в доме через дорогу, шум проезжавших по главной дороге машин, пение птиц, разговор матери с отцом: она не была уверена, что положила достаточно бутербродов – до Кайнестона ехать целых пять часов.

Люк хлопнул себя по шее: какое-то маленькое насекомое ползло и щекотало его своими крохотными лапками. Хотелось, как в волшебной сказке, уснуть – а проснуться, когда десять лет уже останутся позади.

Послышался голос отца, какой-то неприятный, и мама сказала:

– Дети, хватит загорать, пора в путь.

Разумеется, Джардины не прислали за ними «роллс-ройс» с персональным водителем. Это был самый обыкновенный старый седан серебристо-серого цвета. Отец показал документы водителю – женщине, на свитере которой были вышиты три буквы – «БРК», что означало «Бюро распределения кадров».

– Вас пятеро? – Женщина нахмурилась, глядя на первый лист на своем планшете. – В моем списке только четыре имени.

Мама шагнула вперед, вид у нее был самый решительный:

– Когда мы оформляли документы, нашей младшей дочери Дейзи не было еще десяти, но сейчас ей уже исполнилось десять, возможно…

– Дейзи? Нет, она в списке. Хэдли Стивен, Жаклин, Абигайл и Дейзи. Забрать в одиннадцать ноль-ноль, адрес: Манчестер, Хоторнден-роуд, двадцать восемь. Доставить: поместье Кайнестон, Гэмпшир.

– Что? – Мама практически выхватила планшет из рук женщины-водителя.

Аби склонилась, заглядывая ей через плечо.

Безумная тревога и отчаянная надежда острыми ледяными пальцами впились в живот Люка и вывернули внутренности наизнанку. В документах ошибка. У него отсрочка. Возможно, ему и вовсе не придется отрабатывать эти десять лет.

В этот момент на их улицу въехал громоздкий черный минивэн с эмблемой, занимавшей весь капот. Эта эмблема им всем была хорошо известна, под эмблемой красовалась надпись: «Labore et honore»[5]5
  Труд и честь (лат.).


[Закрыть] – девиз Милмура.

– А, вот и мои коллеги, – сказала женщина-водитель с явным облегчением. – Думаю, они все объяснят.

– Смотри, – прошептала Аби, показывая на какой-то листок, прикрепленный к планшету.

Минивэн подъехал и остановился у их дома, из него вышел мужчина плотного телосложения с бритой головой. В отличие от женщины-водителя с эмблемой БРК, он был одет в форму, похожую на полицейскую. Висевшая на поясе дубинка при каждом шаге постукивала его по ноге.

– Люк Хэдли? – спросил он, останавливаясь напротив Люка. – Догадываюсь, что это именно ты, парень. Скорее бери свою сумку, нам еще четверых забирать.

– Что это значит? – спросила Аби женщину из БРК, чуть ли не в лицо ей тыча планшетом.

Несколько листков были завернуты, и на том, что оказался сверху, Люк узнал свое собственное лицо. Лист перечеркивала толстая красная полоса, на которой было написано два слова.

– Что значит? – Женщина-водитель нервно рассмеялась. – «Избыток. Переназначить» – эти слова сами за себя говорят, не так ли? В поместье Кайнестон не нашлось подходящей работы для вашего брата, поэтому его документы вернули нам, чтобы мы подобрали новое назначение. Для него, как неквалифицированного представителя мужского пола, есть только один вариант.

В поединке безумная тревога победила отчаянную надежду и сейчас наматывала на свой стальной кулак кишки Люка, парализуя страхом. Ему не нашлось места в Кайнестоне. Его отправляют в Милмур.

– Нет, – произнес Люк, отступая назад. – Нет, это какая-то ошибка. Мы – семья.

Отец шагнул к нему, закрывая своей спиной:

– Мой сын поедет с нами.

– Документы говорят об обратном, – жиденьким фальцетом возразила женщина из БРК.

– Засуньте свои документы знаете куда! – выкрикнула мама.

Все случилось молниеносно. Коренастый мужчина сделал шаг, но не успел схватить Люка за руку, как отец ударил его кулаком в лицо. Мужчина выругался, отшатнулся, его рука метнулась к поясу.

В воздухе мелькнула дубинка, Дейзи закричала. Дубинка опустилась отцу на голову, он упал на колени и застонал. Из рассеченного виска потекла кровь, окрашивая седые волосы на виске в красный цвет. Мама вскрикнула и опустилась на колени рядом, проверяя, насколько серьезна рана.

– Грубое животное! – закричала мама. – Тупая травма может убить человека, если начнется отек мозга.

Дейзи громко зарыдала. Люк обнял ее и крепко прижал к себе.

– Я подам на вас жалобу, – заявила Аби, направив указательный палец в сторону крепкого мужчины из Милмура. Она прищурилась, вглядываясь в имя, вышитое на его форме. – Кем вы себя возомнили, господин Кеслер? Вы не можете просто так бить людей!