Текст книги "Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура"

Дом зодчего Паульсена

Этот дом № 8 – самый маленький на Миллионной, ширина его фасада составляет всего 13 метров. Современный внешний вид типичен для архитектуры модерна, но в XIX веке здание выглядело как ампирный особняк, в предшествующем – как жилище небогатого горожанина. В отличие от большинства домов на улице у дома № 8 за почти триста лет его существования сменилось немного владельцев и в его истории мало ярких эпизодов и замечательных имен, но они все-таки есть.

Первым известным нам хозяином данного участка, который тянулся до Мойки, был лекарь Арент Пул, и двор был построен в 1710 году, согласно сведениям переписи 1717 года Адмиралтейского острова. Двор купил «фершел (фельдшер) Афанасий Артемьев» (он же, вероятно, «армянин Ширванов»), что имеет свою причину – рядом находилась Главная аптека. Имя Артемьева упоминается в 1738 году на городском плане Мейера с пометкой, что фельдшер занимает «ветхие мазанки», которые, вероятно, появились еще в петровское время¹. В то время участки в этой части улицы были небольшими. Участок, где стояли названные мазанки, то есть фахверковое строение, имел размеры около пяти сажень. Он удивительным образом сохранил свою первоначальную ширину до наших дней.

Мазанки сгорели при пожаре 1737 года, и участок Артемьева после этого получил другой, более именитый врач – придворный лекарь Христофор (Христиан) Михайлович Паульсен. В этот период участок удлинили до Мойки, но на набережной его ширина только на две сажени превышала ширину по Большой Немецкой, где Паульсен без промедления построил для себя и своей семьи каменный дом, переехав в него с Литейной стороны.

Как выглядел новый дом, можно судить по фиксационному чертежу из коллекции Берхгольца, датируемой 1740-ми годами. Двухэтажное здание на высоком подвале имело по фасаду три окна и справа воротный во двор проезд. Нижний этаж был оформлен рустом, два верхних – несложными барочными наличниками. Во дворе находились хозяйственные постройки: конюшня, каретник, сараи, ледник, прачечная.

Из-за своих скромных размеров ни сам дом, ни квартиры в нем не сдавались в наем и в «Санкт-Петербургских ведомостях» за XVIII век удалось найти лишь несколько соответствующих объявлений. Так, в 1763 году из дома отъезжает «иноземка Лизабет Россат», а шесть лет спустя в нем предлагалось нанять «три покоя с кухнею, конюшнею и сараем»².

Хозяин дома немец Х.М. Паульсен (1693 – между 1769–1773) прибыл в Россию в 1720 году из Риги по приглашению Петра I, которого лечил вместе с другими врачами. После смерти царя он в 1725 году назначается придворным лекарем, пользовал Екатерину I, исполняя также обязанности гоф-хирурга. С 1729 года Паульсен состоял полковым лекарем в престижном Кавалергардском полку, а в 1731 – переведен личным врачом к герцогине Мекленбургской Екатерине Иоанновне. Его в 1733 году допрашивали в Тайной канцелярии относительно болезни и кончины герцогини, но вины никакой не нашли, после чего вновь взяли ко двору. В 1750 году императрица Елизавета Петровна восстановила Паульсена в должности гоф-хирурга с жалованьем 600 руб. в год. Скончался врач в преклонном возрасте в чине надворного советника, «пожалованном за долголетнюю при дворе службу».

Архитектор Ю.М. Фельтен

Женился медик на Христине Нацциус, дочери немецкого пастора Генриха-Готлиба, проживавшего с 1715 года в «Финских шхерах», неподалеку от первоначальной деревянной лютеранской кирхи, то есть по соседству с будущим жилищем своего зятя на Миллионной. В семье Паульсенов родились три дочери и четыре сына; все они появились на свет в доме на Миллионной, где Паульсены жили почти целое столетие, ибо после смерти лейб-медика дом унаследовали: старший сын – архитектор Готлиб-Христиан (1744–1811), а затем внук – Александр Паульсен (1781–1838)³.

В 1781 году, когда дети окончательно разделили отцовское наследство, дом на Миллионной перешел к Готлибу-Христиану (или Христофору Христофоровичу), который уже зарекомендовал себя умелым архитектором. Архитектуре он учился несколько лет «на своем коште» у известного Ю.М. Фельтена, который в 1761–1774 годах был мужем его сестры – Анны Паульсен. Учителем зодчий называл также Б. Растрелли. В июле 1764 года Фельтен принял юношу в свою «команду <…> архитектурии помощником третьего класса» и дал ему рекомендацию в Главную полицию, где Паульсен позднее проработал много лет. Через два года он уехал в Европу «для приобретения совершенной науки» и только в 1769 году вернулся на Миллионную улицу и продолжил сотрудничество с Фельтеном. У Фельтена учился также младший брат Паульсена – Карл-Христофор (1747-1780-е), он тоже работал архитектором в столице.

Финская церковь на Б. Конюшенной улице

В 1778 году Готлиб-Христиан покинул Фельтена и поступил в строительную экспедицию Главной полицмейстерской канцелярии, которая заведовала обывательской застройкой столицы. В 1782–1809 годах служил в Управе благочиния и отвечал за архитектурный облик петербургских улиц, следил за соблюдением строительных правил и качества построек. В частности, он наблюдал за перестройкой гвардейских казарм и сооружением Вознесенского моста, спроектировал Финскую церковь на Большой Конюшенной – красивое здание, украшенное дорическим портиком.

Паульсен считается автором жилых домов: на ул. Якубовича, 6; Театральной пл., 8, и наб. р. Фонтанки, 35, выстроенных в стиле позднего классицизма. В 1800-е годы он предложил план урегулирования стрелки Васильевского острова, предварив тем самым проекты Кваренги, Захарова и Томона. Исследование творчества Паульсена только началось, и его роль в истории петербургской архитектуры будет со временем возрастать.

Скончался статский советник и губернский архитектор Паульсен 8 января 1811, о чем через столичную газету известила его вдова⁴.

Это была онемеченная француженка Елизавета Петровна Балье (1753–1825), дочь морского штаб-хирурга, у нее 7 июня 1781 году родился сын Александр-Готлиб, унаследовавший профессию и дом отца на Миллионной. В 1797–1800 годах юноша работал под его началом в Управе благочиния, а в 1803–1810 – чертежником в Департаменте водных коммуникаций, но архитекторской карьеры не сделал. Выйдя в отставку, коллежский секретарь Александр Христофорович поселился на Петроградской стороне, близ Сытного рынка. Семейный особняк на Миллионной он, очевидно, сдавал в аренду.

В это время на месте невзрачного дома в 1730-х годах стоял простой, но элегантный ампирный особняк, выстроенный, вероятно, в конце XVIII века по проекту его хозяина Готлиба-Христиана Паульсена. Фасад трехэтажного здания украшали железный балкон с красивой решеткой и лепные орнаменты во фризе. Первый этаж был рустован, окна второго – оформлены вверху сандриками, внизу – балясинами. На каждом этаже находилось две комнаты в два окна. Они соединялись с комнатами дворового флигеля. В 1801–1802 годах в новом доме, у лавочника Семена Петрова, продавались «лутшаго вкуса свежепросольные огурцы по 2 рубля сто». Скорее всего лавочка находилась на первом этаже. В 1811 году в доме продавалась «холмогорская стельная корова». И это в самом центре города, недалеко от царской резиденции!⁵

В двухэтажном корпусе, выходившем на Мойку, в 1825–1827 годах жили поэт и драматург П.А. Катенин, участник войны с Наполеоном, и публицист О.М. Сомов (1793–1833). Последний сотрудничал в газете «Северная пчела» и состоял помощником А.И. Дельвига в издательских делах. О.М. Сомов часто бывал в доме Дельвига и с 1827 года постоянно встречался с A.C. Пушкиным, поэт в начале следующего года подарил Сомову главы «Евгения Онегина». 10 февраля 1832 года публицист присутствовал на известном обеде в книжной лавке Смирдина, а в том же году помогал Пушкину подготавливать в пользу Дельвига альманах «Северные цветы на 1832 год»⁶.

В 1834 году, незадолго до своей смерти, А.Х. Паульсен продал дом Анне Александровне Сукиной (1805–1874), вышедшей в 1824 году замуж за пожилого помещика и сенатора Семена Филипповича Маврина (1772–1850), имевшего 4000 душ в Новгородской и Тверской губерниях. Супруга – единственная дочь потомка новгородских бояр и лужского помещика А.Я. Сукина, владевшего близ Череменецкого озера благоустроенной усадьбой Нежготицы с большим деревянным домом в стиле ампир (сгорел в Великую Отечественную войну) и ландшафтным парком⁷. Кроме того, Маврина владела землями в Орловской и Пензенской губерниях.

Новые хозяева, учитывая выгодное местоположение городского особняка, решили его расширить, и в 1834–1835 годах во дворе, с восточной стороны, вырос четырехэтажный флигель. С этого времени владение бывшего придворного лекаря все больше напоминало типичный петербургский доходный дом со многими флигелями и тесными дворами-колодцами. В описании от 1869 года говорится: «Дом старый, но прочный, внутренняя отделка старинная <…> без особых украшений (отмечен только мраморный камин)». В лицевом корпусе было 20 комнат, в них размещались мелочная лавка, швейцарское консульство, штаб инспектора стрелковых батальонов, жила семья кн. Шаховской и чиновница Антонелли.

Кроме парадной в доме имелись две черные и одна деревянная лестница, а во дворе до 1860 года сохранялась «деревянная галерея, служившая сообщением между частями строения» (флигелями и квартирами). В 1861 году ее заменила железная галерея на столбах.

В 1875–1878 годах в доме на наб. р. Мойки провели капитальный ремонт – сделали новые железные перекрытия, двери, печи и окна, в доме на Миллионной – косметический: устроены туалеты и ванная комната, проведены газ для освещения и вода, перестроены конюшни и каретные сараи; во дворе построена каменная прачечная. Очевидно, тогда же изменили – и не к лучшему – прежний ампирный фасад. Балкон был убран, под окнами верхнего этажа сделаны орнаментальные лепные вставки⁸.

В корпусе на Мойку с 1873 года действовал трактир Павлова, затем чайная Канарейкина (8 комнат) и извозчий двор, называемый в 1898 году «Луга».

В 1872 году от Анны Александровны Мавриной дом № 8 перешел к ее дочери – Анне Семеновне Глинка-Мавриной, фрейлине великой княжны Марии Михайловны, с 1848 года состоявшей в браке за генерал-лейтенантом Борисом Григорьевичем Глинкой (1810–1895), дальним родственником композитора. В 1865 году ему разрешили присоединить к своей фамилии фамилию жены, последней в старинном роде дворян Мавриных. Сохранился акварельный портрет Анны Семеновны работы известного П. Соколова: она изображена изящной светской красавицей.

Отец Бориса Григорьевича – профессор русской словесности в Дерптском университете и воспитатель великих князей Николая и Михаила Павловичей, мать – сестра декабриста Вильгельма Кюхельбекера. После окончания Благородного пансиона при Петербургском университете и Училища гвардейских юнкеров Глинка, как офицер лейб-гвардии Московского полка, участвовал в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, подавлении польского мятежа, затем в 1835–1842 годах служил российским военным агентом (по-современному, атташе) в Париже. Отличившись при подавлении Венгерского восстания 1848 года, Глинка был произведен в генерал-майоры. В должности начальника штаба стрелковых батальонов (он помещался в его доме на Миллионной) генерал много сделал для развития и улучшения стрелкового дела в русской армии. В частности, он способствовал производству и внедрению усовершенствованного ружья и составил «Наставление для стрелкового образования пехоты и драгун».

В 1866–1872 годах Глинка-Маврин командовал военным округом в Казани, где учредил Охотничье общество. Он пользовался расположением Александра II и Александра III и удостоился высших российских орденов, включая орден Св. Андрея Первозванного (1886 г.). Будучи с 1872 года членом Военного совета, генерал активно участвовал в разработке военной политики и стратегии России. Отпевали его в присутствии царской семьи, в церкви лейб-гвардии Павловского полка, находившейся неподалеку от дома покойного, а похоронили в родовой усыпальнице в Череме-нецком монастыре⁹.

Племянник Бориса Григорьевича – дипломат Николай Дмитриевич Глинка-Маврин (1838–1884) был женат на Варваре Ивановне Лутковской (1852–1928), сочинявшей романы под псевдонимом Е.П. Летковой и издававшей литературу для народа. Хотя супруги жили в основном за границей, но, бывая в Петербурге, они, наверняка, посещали родных на Миллионной. После развода красавица Варвара Ивановна вышла замуж за остзейского барона Икскуль фон Гильдебрандта. В ее литературно-артистическом салоне у Аларчина моста (наб. кан. Грибоедова, 156) в 1890-1900-х годах бывал И.Е. Репин, написавший эффектный портрет баронессы, он ныне хранится в Третьяковской галерее.

Григорий Николаевич Глинка-Маврин, второй сын баронессы и морской офицер, был спутником А.П. Чехова при его возвращении с Сахалина. Он помог матери зимой 1922 года бежать из Петрограда в Финляндию – «ее везли на лошадях до Белоострова и перевели через реку, а потом она попала на стражников, которые к ней отнеслись очень хорошо». Из Финляндии баронесса проследовала в Париж, где вскоре умерла¹⁰.

На рубеже XX века в доме несколько лет прожил еще один известный генерал – Николай Николаевич Обручев (1830–1904), военный историк и член Госсовета. Он в 1848 году окончил Первый Кадетский корпус, а в 1852–1854 годах учился в Академии Генерального штаба, где вскоре стал преподавать военную статистику. В эти годы молодой офицер придерживался прогрессивных взглядов и поддерживал отношения с Н.Г. Чернышевским и Н. Добролюбовым. Со второй половины 1870-х годов Обручев становится одним из ближайших сотрудников военного министра графа Д.П. Милютина. Участвовал в разработке плана Русско-турецкой войны 1877–1878 годов и во время ее состоял при великом князе Михаиле Николаевиче, главнокомандующем Кавказской армией.

После войны, с 1881 по конец 1897 года, генерал служил начальником Генштаба и, по словам А.Н. Куропаткина, под его руководством «наша боевая готовность была очень приподнята сравнительно с недавним временем». Обручев – основатель и редактор «Военного сборника». В его честь назван один из кронштадтских фортов. Умер этот военный деятель во Франции, в имении жены, но похоронили его на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

1 ноября 1895 года в квартиру из 11 комнат на верхнем этаже дома на Миллионной въехал барон Густав Маннергейм (1867–1951), поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка, будущий главнокомандующий финской армией и президент Финляндии. Он прожил здесь почти три года до 17 сентября 1898 года с молодой женой и двумя маленькими дочерьми. Отсюда в апреле 1896 года отправился в Москву, где являлся младшим ассистентом на короновании Николая II. Во время жизни на Миллионной из-за увлечения барона графиней Шуваловой начался кризис в семейной жизни Маннергейма, который в 1903 году закончился разрывом и отъездом жены Анастасии Николаевны (урожд. Араповой), вместе с дочерьми на постоянное жительство во Францию. Сам Маннергейм уехал из города в конце 1917 год в Финляндию, откуда был родом¹¹.

Когда умерла Анна Семеновна, «Миллионный» дом в 1887 году унаследовали ее дети: титулярный советник Владимир, поручик Николай, фрейлины Мария и Вера Борисовны. Отец остался жить с ними, занимая четыре комнаты.

Барон Густав Маннергейм

Владимир Борисович (1846–1893) окончил юридический факультет Петербургского университета и дослужился в Министерстве внутренних дел до чина статского советника. Выйдя в 1881 году в отставку, осел в родных Нежготицах и неоднократно выбирался уездным предводителем дворянства и мировым судьей, не был женат. В 1890 году по раздельной записи столичное домовладение полностью перешло к гвардейскому полковнику Николаю Борисовичу (1852 – после 1908). Он, изредка наезжая из имения, жил в 11 комнатах лицевого корпуса. За долги расточительного хозяина, отличавшегося причудливым нравом, его дом с 1903 года не раз выставлялся на торги, и 26 мая 1904 года дом купила за 162 тыс. руб. кредитор – Елена Николаевна Рукавишникова (урожд. Бирина), дочь полковника и разведенная жена потомственного почетного гражданина. В следующем году она вступила в новый брак с генерал-майором Оскаром Игнатьевичем Вендорфом (1849–1922), помощником столичного градоначальника, и продолжала работать в Дамской благотворительной тюремной комиссии. Генерал принял участие в Гражданской войне на стороне белых, а затем из Батуми эмигрировал в Сербию¹².

Как только дом перешел в новые руки, то по проекту техника-строителя А.К. Голосуева в 1904–1905 годах началась капитальная перестройка всех его строений. На набережной Мойки вырос большой доходный дом, надстроены и перепланированы дворовые флигели и особняк на Миллионной, эскиз оформления фасада которого в стиле модерн исполнил архитектор-поляк Г.Р. Хржонстовский. На первом этаже по-прежнему разместилось торговое помещение, остальные этажи заняли отдаваемые внаем квартиры. Парадную лестницу украсили ныне частично утраченные витражи¹³.

Национализация жилфонда большевиками превратила квартиры в коммуналки. В 1980-е годы составили план реставрации здания для устройства в нем бытового музея. Однако план остался на бумаге.

Близ Калинкина моста

Калинкин мост знают все горожане. Он – одна из архитектурных достопримечательностей. Но о зданиях, стоящих вблизи этого моста, мало кто может рассказать нечто содержательное. Исключение составляют три: Коломенский съезжий дом с каланчой, массивные Провиантские склады, где ныне размещается Морской технический университет (б. Кораблестроительный институт), и основанный Петром Великим Военно-морской госпиталь, что тянется вдоль Старо-Петергофского проспекта.

Площадь у Старо-Калинкиного моста. Литография Ф.В. Перро. Около 1840 г.

Благородный пансион

А ведь квартал, который находится у моста, на левом берегу Фонтанки, – один из интереснейших в этой части города. В XVIII веке он носил название Лифляндское предместье.

Именно здесь некогда находилась чухонская деревня Кальюла, по-русски Калинкина, возникшая гораздо раньше Санкт-Петербурга. Здесь, на углу Рижского проспекта и Либавского переулка, первоначально стояла деревянная церковь св. вмц. Екатерины, она напоминала о морской победе, одержанной в 1703 году русским флотом близ устья Фонтанки. Рядом почти два века действовала известная Калинкинская больница, где лечили заболевших «любострастными (то есть венерическими. – В. А.) болезнями». В этом же квартале долгие годы работала английская пивоварня, положившая начало пивоваренному заводу им. Степана Разина.

В наши дни, между бывшей пивоварней и бывшей больницей, по адресу – наб. р. Фонтанки, 164, стоит небольшое желтое двухэтажное здание с мезонином и боковыми флигелями. Оно должно обязательно войти во все экскурсионные маршруты о пушкинской эпохе, ибо хорошо сохранило свой первоначальный архитектурный вид, характерный для стиля зрелого классицизма. Некогда это здание несколько лет занимал Благородный пансион Главного Педагогического института, в котором учились и преподавали многие друзья и знакомые A.C. Пушкина.

Портрет Якоба Штелина. Гравюра И. Штенглина 1764 г.

Однако история рассматриваемого участка началась раньше и связана с именем известного ученого Якоба Штелина (1709–1785), члена Академии наук, чьи работы – прежде всего, «Известия о художествах в России» – очень важны для изучения отечественного искусства.

Начиная с 1765 года академик с семьей жил в Петербурге на Большой Морской улице (ныне № 49), а в устье Фонтанки, на взморье, имел загородный дом¹. 6 мая 1790 года вдова Штелина – Елизавета Ивановна продала за тысячу рублей своей внучке – Анне Ивановне, жене французского купца Ивана Ивановича Отто (или Отт), деревянный дом, доставшийся от мужа по разделу с детьми: Петром, Елизаветой и Марией. Дом был выстроен на трех участках. Первый Штелин купил 10 марта 1760 года у екатерингофского крестьянина Ивана Третьякова, второй – 4 апреля 1760 года от придворного хлебника Семена Иглина, третий – 21 июня 1766 года от Никиты Яковлева, священника близлежащей церкви св. вмц. Екатерины. 24 октября 1766 года покупатель получил данную (документ. – В. А.) на объединенный участок, который имел поперешник (т. е. ширину) по Фонтанке, 16, сажень 6 футов, длинник (т. е. длину) – 96 и 100 саженей. Соседом слева назван английский пивовар Смит, справа – Марфа Казакова².

Получив данную, Штелин выстроил загородный дом (граница города проходила по Фонтанке), который и унаследовала его вдова. Кроме того, на участке имелся и другой, небольшой дом, сдававшийся внаем. 1 мая 1767 года «Санкт-Петербургские ведомости» напечатали следующее объявление: «На берегу реки Фонтанки, между Калинкиным мостом и взморьем, внаем отдается изрядное место, на котором построен новый дом о четырех покоях, имеющие проспект (то есть вид. – В. А.), как на взморье к Кронштадту, так и на устье Невы реки; на дворе кухня с покоем, сарай и конюшня, также пространное огородное место <…> спросить у живущего на загородном дворе г. статского советника Штелина, что возле того дому…».

Эту же дачу хозяин предлагал нанять и восемь лет спустя: «…Желающим нанять на год или на полгода г. статского советника Штелина отделенное место, на котором стоит дом о четырех покоях <…> кухня, ягодная изба, с садом и луговым местом <…> спросить в Большой Морской, в доме помянутого советника». В этом доме о четырех покоях с 1799 года жил и в 1801 умер A.B. Храповицкий, статс-секретарь Екатерины II³, оставивший «Дневник».

Купив у бабушки ее владение, А.И. Отто 22 декабря 1792 года приобрела также участок соседки справа. Приказ общественного призрения (он заведовал Калинкинской больницей) за 4140 руб. продал ей деревянный дом, доставшийся Приказу от Софьи Ивановны Казаковой, вдовы премьер-майора Ивана Петровича. Этот участок имел следующие размеры: по Фонтанке – 20 сажень 2 аршина, по Песочной улице (ныне – Рижский пр.) – 21 сажень 2 аршина, справа (к больнице) – 101, ко двору самой Отто – 97 сажень. Отныне ширина объединенного участка стала равняться по Фонтанке 36,5 саженям, впоследствии она почти не менялась⁴.

С этого времени правым соседом Отто стало здание градской Калинкинской больницы. О его истории повествует архивный документ, датированный 1808 годом, когда больницу собирались перестроить по проекту архитектора А. Порто, швейцарца родом. «По частным сведениям, – говорится в документе, – известно, что большой каменный флигель (он выходил на Фонтанку. – В. А.), где ныне помещаются больные мужского пола, построен в 1721 году (по повелению Петра I) для Шпалерной мануфактуры, которая по некоторому времени переведена на Воскресенскую улицу (ныне Шпалерная ул. – В. А.), а дом обращен в мастерскую для делания к Высочайшему двору штучных полов. Потом помещены были в сем здании фабрики: полотняная, канифасная и парусинная, по переводе коих в Ярославль, сей дом обращен был в цухтгауз (работный дом, где с 1750 года заставляли работать проституток. – В. А.).

В 1778 году учреждена тут секретная больница для зараженных венерической болезнею (официально открылась в 1781 году. – В. А.), на какой конец надстроен верхний этаж; в 1786–1787 годах построен каменный флигель в два этажа по Екатерининской улице (ныне – Либавский пер. – В. А.), <…> каменный одноэтажный флигель во дворе больницы для женщин построен в 1798 году, а в 1799 году – для беременных».

В 1831–1833 гг. в глубине участка, по проекту А. Михайлова 2-го, архитектор Л.И. Шарлемань возвел новое главное здание больницы. Если больница в наши дни занята Научно-исследовательским институтом, то в прилегающем переулке и сегодня находится кожно-венерический диспансер⁵.

С середины XVIII века слева от дома Штелина, а затем Отто, размещалась известная английская Калинкинская пивоварня. Впервые она упоминается в отношении, направленном в Полицмейстерскую канцелярию 29 августа 1756 года: «…B известии на указ о построении у Калинкинского мосту пивоварни показано, что место, на которой та пивоварня построена, было напредь сего шпалерной фабрики умершего комиссара Изединова, а потом, по перепродаже, дошло и ныне состоит за санкт-петербургским купцом Кириллою Поповым <…>; в прибавок под строение в 1755 году место придано, а откуда позволение ему дано на то место пивоварни, о том <…> он умалчивает…».

Из этого документа явствует, что основателем пивоварни был русский купец Кирилл Попов. В 1759 году она перешла к гамбургскому купцу Еремею Тессину, но после его смерти владельцами с 1775 года стали предприниматели англичане Стефенс (Стивенс) и Смит. При них пивоварня приобрела в городе большую известность из-за качества своего английского пива.

В 1797 году хозяином пивоварни сделался англичанин Джеймс Стин, но, очевидно, дело у него не заладилось и в 1801 году он дал такое объявление: «Продается каменная, на англицкий манер выстроенная пивоварня, жилой деревянный дом, обширный сад и большое порозжее место, выходившее на Фонтанку». За свое имущество Стин просил 10 ООО руб. Так как в эти годы экономическая конъюнктура в России оставалась неблагоприятной, то новый хозяин пять лет спустя снова извещал: «…Отдается в наймы каменная пивоварня под № 882 на 17 сажень с принадлежащею посудою, с особливым флигелем на фундаменте, погребами, конюшнями, сараями и вновь выстроенною избою; оная же и продается на выгодных условиях. Строение можно обратить в бани. Продается вместе и порознь».

Упомянутое в 1797 году «большое порозжее место, выходившее на Фонтанку», в том же году приобрел статский советник шотландец Карл Карлович Гаскойн (1739–1806), вступивший во второй брак с двадцатилетней красавицей Анастасией Гутри, с которой, однако, вскоре развелся «из-за разницы в возрасте и характерах». Гаскойн, известный своими трудами по организации русской металлургии, в конце жизни был директором Ижорского завода в Колпине.

Через год после свадебной покупки слева от владения Отто вырос трехэтажный дом семьи Гаскойна (наб. р. Фонтанки, 162, правая часть). Рядом еще долго размещалась вышеназванная пивоварня. В 1836 году дом и закрытую пивоварню заняло отделение Морского госпиталя, ранее переведенного к Калинкину мосту с Выборгской стороны и действовавшее на этом месте вплоть до революции.

Хозяин соседнего с пивоварней здания, австрийский купец Иван Иванович Отто (Ионафан Отт, Jonathan Ott), – судя по Городскому реестру 1795 года, – состоял в компании с известным немецким мебельщиком Генрихом Гамбсом, жившем в это время в его доме. Правда, он еще «промысла никакого не имел». В 1803 году купец назван надворным советником, то есть он перешел в другое сословие. Жена Отто (умерла в 1818 г.), внучка Штелина, унаследовала также дом академика на Большой Морской и звалась в девичестве Анна-Мария Грейнер. У супругов родилось четверо детей: Фридрих (Федор, 1790), в будущем военный инженер, Розина (1792), София-Луиза (1794) и Михель (1797)⁶.

Очевидно, между 1793 и 1797 годами на участке, близ набережной, выстроили каменный двухэтажный дом, как это видно из газетного объявления от 1797 года: «Нашедший белого хрусталю, в золоте оправленную большую печать, доставя оную за Калинкин мост, по Фонтанной гавани, в 3-й от мосту, каменный, немазанный купца Отто дом, получит соразмерное вознаграждение». В объявлении дом назван «немазанный», следовательно, он не оштукатурен и возведен недавно.

Малая Штелиновская дача снесена не была, о чем говорит другое объявление, напечатанное четыре месяца спустя: «…Отдается в наем большое место для поклажи и продажи дров, бревен и досок <…> при том находится деревянный домик в пять покоев (курсив мой. – В. А.), а о цене узнать можно в Конюшенной ул. <…> в доме портного Дмитрия Каркавцова, во втором етаже, у купца Ивана Отта»⁷.

В 1803 году хозяева сдавали также и каменный дом: «За Калинкиным мостом, на берегу Фонтанки, подле Английской пивоварни, отдается в наймы: каменный дом о двух етажах, под № 853, два винных погреба, два сарая, конюшня, ледник, льдом набитый, два верха для поклания сена и овса, с особливым двором… (осведомиться можно) у самой хозяйки, надворной советнице Отт, живущей в Миллионной, насупротив мясных лавок, в желтом доме, в верхнем этаже». Как уточнил краевед A.A. Иванов, в четырех покоях мезонина провел свои последние годы и здесь умер A.B. Храповицкий (1749–1801), статс-секретарь Екатерины II, оставивший интереснейший «Дневник»⁸.

Кто вскоре нанял дом, раскрывает другое, более позднее, газетное объявление того же года: «У Бергенфельда, бронзового дела фабриканта, живущего близ Калинкина моста, подле гошпитали, в доме № 853, можно получить всякие бронзовые украшения, как-то: вазы, канделябры, кассолеты, жирандоли, люстры, лампады и протчее в древнем вкусе…». Эта бронзовая фабрика действовала недолго.

И в 1806 году семья Отто по-прежнему предпочитала жить в центре города, загородный дом отдавая в наем: «… Между больницею и англицкою пивоварнею отдается каменный дом под № 881 в наем, состоящий из двух этажей, в которых 14 покоев, погреб ренсковый, погреб и прочая <…> с особливым при нем двором…». Упомянуты также большой фруктовый сад и оранжереи, годовая арендная плата равнялась 1200 рублям⁹.

Судя по документам, 25 июня 1806 года дом у семьи купил лейб-медик Георг-Людвиг Нельнер, который в следующем году затеял «вновь построить каменное строение в два этажа и на каменном же строении вновь надстроить», что исполнил через три года. Он перестроил уже существовавший дом? В этом случае датировать ампирный фасад следует 1807–1810 годами.

Когда врач-немец умер, его сестры София-Фредерика и Каролина 24 октября 1810 года продали за 25 тыс. руб. обновленный дом Анне Ивановне Отт, жене прежнего владельца. Однако вся эта история требует дополнительных уточнений.

На городском плане 1807 года на участке можно видеть: в центре – главный каменный дом, справа перед ним – флигель, тоже каменный. Он, как и левый деревянный флигель, стоит отдельно и не связан переходом с центральным зданием. Двухэтажное каменное строение занимало 95, одноэтажное – 54, деревянное – 14 кв. саж. Размеры главного дома равнялись: длина по фасаду – 13, ширина – 4, высота (с бельведером) – 4,5 саженей. Первый этаж, оформленный дощатым рустом, имел окна без наличников; второй – балкон с трехчастным окном, мезонин – полуциркульное окно.

В конце 1811 года владелица подала прошение, что желает «вновь построить под № 1 каменный флигель, сараи и забор». Вероятнее всего, речь в данном документе идет о постройке из камня левого флигеля¹⁰.

Через пять лет в наем вновь отдавался: «Хорошо устроенный каменный дом, неподалеку от Калинкина моста, на берегу реки Фонтанки, под № 881 <…> с зимним при доме и большим летним для гулянья садом, с господскою чисто отделанною банею…». В 1814 году отсюда отъезжал в Англию архитектор Уильям Норман, умерший позднее в Петербурге. Вскоре дом отдавался «на несколько годов», ибо в июле 1816 года из него за границу выехали хозяева: «надворный советник Отт с дочерью Софиею и майор Отт»¹¹.