Текст книги "Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти"

Петр Вайль: «Высоцкий – это по-настоящему народное искусство в том смысле, что оно идет из глубины национального самосознания, и все, что он творит, растворяется в стране как свое, родное, от сохи. В лучших песнях Высоцкого – подлинное гражданское отчаяние, глубина понимания песни и любви к ней».

Наталья Крымова: «Какую бы позицию ни занимать в спорах о творчестве Владимира Высоцкого, одно остается вне споров – не было на нашей памяти другого художника, чье поэтическое слово так мощно проросло бы и так глубоко, основательно укоренилось в народной жизни. Произошло это – будем помнить! – не сегодня, когда многое можно, а в те времена, когда многое было нельзя.

Пройдут годы, и мы поймем, какие ростки в массовом сознании даст литература, для которой теперь открыт путь в журналы и издательства. Сегодня мы эту литературу поглощаем, обдумываем и благодаря ей напряженно всматриваемся в самих себя и в собственный исторический опыт. Высоцкий-поэт, несомненно, шел впереди многих. И объяснить это можно самыми простыми словами: он не умел лгать и не мог молчать. У него можно найти строки сильные и слабые, но у него нет строк фальшивых. У него нет фальшивых идей, нет двусмысленности, нет уверток. В его художественной природе было нечто сообразное природе вообще. Он органичен и естествен, как сама природа, благодарен людям за понимание и так же, как природа, нуждается в охране и бережном отношении. При всей редкостной (кажется, максимальной) приближенности к людям и единении с ними он по-своему природно свободен, независим от ложных установлений, не подвластен массовым неразумным действиям. Иногда кажется – художник сам себя сберег, да и сейчас бережет, хотя и отдан всем для самого пристального рассмотрения, для такого открытого суждения, о котором, должно быть, и не думал при жизни. Его хвалят и ругают, а он, иногда кажется, с юмором откуда-то на все это поглядывает.

Многое в его судьбе невероятно, хотя по сути отражает лишь известную истину: у большого художника свои, тайные взаимоотношения с людьми, с временем (настоящим и будущим), с жизнью и со смертью».

Юрий Сенокосов: «В отличие от интеллигентов поколения Пастернака и Ахматовой, сумевших сохранить полученную ими по праву рождения культуру, поколению Высоцкого еще нужно было родиться и наработать мускулы ума, достоинства, чести, чтобы появилась возможность восстановления нравственных основ нашей жизни. Высоцкий был человеком русской культуры. Отсюда – особенности его характера и жизни и самого факта его духовного рождения: готовность к самопожертвованию, ясный и бескомпромиссный ум и непомерное чувство ответственности, доходившее до жестокости в отношении себя. Вся жизнь его, безусловно, – символ того пространства, культурного и исторического, в котором он жил и, преодолевая которое, не только обозначал своими песнями границы этого пространства, но и подобрал ключ к нашим душам, открыл нам путь к обретению самих себя».

Владимир Дашкевич: «Я сознательно говорю о Высоцком. Поп-культура – это, в сущности, современный многослойный городской фольклор. Отсюда и агрессивный ритм, и урбанистическая интонация. Даже «Чуть помедленнее, кони!» – это крик души городского человека. Я думаю, что и американец Боб Дилан, и англичанин Маккартни, и наш Владимир Высоцкий стоят у истоков такого фольклора. Высоцкий просто объемнее и психологичнее, но это уже свойство русского искусства.

Он был настоящим большим певцом с потрясающим чувством слова и певцом с фантастическим диапазоном голоса. Об этом почему-то мало кто говорит, а ведь у него было две с половиной октавы, это хорошо видно по песне «Гамаюн». Никто из бардов таким свойством не обладал, у них голоса коротенькие. Да что барды! Мало кто из нынешних звезд может похвастаться подобным диапазоном… А Володя был исключительно одарен, у него к тому же на таком огромном диапазоне нет ни одного «шва» – перехода от регистра к регистру. Я, композитор, не понимаю, как можно так петь! Даже у больших мастеров эти «швы» слышны, а у него голос был цельный, как сплав».

Две с половиной октавы… Кто это измерял? Сам Высоцкий понимал и не скрывал, что голос его далеко не совершенен. Для миллионов слушателей главным было то, что его голос обладал необыкновенной силой притяжения, неким магнетизмом. И редкостный хриплый и глухой тембр его баритона, и, самое главное, богатейший набор разнообразных интонаций, великолепное владение тончайшими оттенками модуляции голоса, мастерское умение регулировать его силу и напряжение в зависимости от содержания – все это формировало впечатление от пропетой им песни. Для миллионов этот голос уже давно звучит не снаружи, а внутри…

Юрий Втюрин
Голос

 
Как странно: схоронено сердце,
а голос в живых остается,
не может ни сгинуть, ни деться —
хрипит, задыхается, рвется.
Как будто душа отлетела
из тела без покаянья
и странствует осиротело
Сквозь время и сквозь расстоянье,
не зная запретов, пристанищ…
Но Голос – не дух бестелесный —
насмешник, глашатай, товарищ,
сердца обжигающий песней.
Сквозь спазмы и горести мира,
живя, улыбаясь, тоскуя,
идет он в сердца и квартиры
и в цепкую память людскую.
Несет он, судьбе неподвластен,
в кассетах, как в нервах, длиннющих
ушедших бессмертные страсти,
молчанье и крики живущих.
Какая лавинная сила
звучит, как набат, над землею,
взрываясь, подобно тротилу,
под каждой душой ледяною,
под жизнью древесной и плотской
того, кто в быту закопался!
Несчастье, что умер Высоцкий,
но счастье, что Голос остался!
 

Никита Богословский: «Никто, как он, не пел. Тембр, его манера исполнения просто влезали людям в душу. И это было вполне закономерно и в кругах высокой интеллигенции, и среди простых рабочих. Я считаю это искусством, несмотря на невероятную простоту – искусством высоким!»

Тихон Хренников: «Я не был с Высоцким знаком и очень сожалею об этом, потому что это был разнообразно талантливейший человек. А разнообразие таланта всегда подкупает. Был бы он сейчас популярен? Талантливые люди всегда популярны. Раньше он пел на одни темы, сейчас у него была бы, видимо, иная тематика, но делал бы он это не менее талантливо».

В 1982 году Микаэл Таривердиев побывал в Париже, где впервые прозвучал на публике вокальный цикл на стихи А. Вознесенского в сочетании с камерной музыкой под названием «Запомни этот мир». Обращаясь к зрителям, композитор сказал:

– Я попытался отдать дань Высоцкому. В этом вокальном цикле я попытался соединить камерную музыку с ритмами и элементами, свойственными песне. Я люблю этот жанр… Высоцкого я бы назвал бардом. Это понятие в какой-то степени эквивалентно принятому у вас понятию автора-композитора-исполнителя, не имеющего профессиональной подготовки. Эта традиция, корни которой уходят в века, популярна в Советском Союзе. Барду неважно отсутствие заказов и заработка, если его везде зовут и всюду приглашают. Он остается свободным.

Есть еще одна особенность, которую я хотел бы подчеркнуть. Высоцкий сам исполнял свои песни хрипловатым голосом, аккомпанируя себе на гитаре. Те же песни, исполненные певцами-профессионалами, теряют, на мой взгляд, все очарование. Мне трудно объяснить, почему это происходит, но, даже когда Высоцкий поет с оркестром (это, к сожалению, записи на пластинках), теряется его сочность. Оркестр ничего не добавляет, наоборот – некоторые качества исчезают.

Обычно говорят, что поэты не умирают, их песни помогают каждому из нас стать лучше. Для этого они жили и продолжают жить после смерти. С Высоцким дело обстоит именно так».

Александр Тельников: «В музыкальном плане Высоцкий как бы работал «под примитив». Ему очень ловко удавалось обмануть слушателей, заставив их поверить в «грубую, мужественную и честную песню». На самом деле его мелодии нетривиальны, сложны и при этом целостны. Достаточно сравнить их со всем остальным, что делалось в этом жанре. В его мелодиях присутствуют длинные, сложные фразы, мелодические ходы на огромные интервалы (по крайней мере, огромные для певческого голоса в этом жанре), скачки на октаву и более. В них почти всегда содержится кульминационное развитие, достигаемое не только интонационными изменениями (тоже часто виртуозными), но именно мелодическими изменениями: переходом мелодии в другой голосовой регистр, расширением интервалов, обострением ритмических соотношений. Например, один из его ритмических приемов: удлинение длинных нот и укорачивание коротких во время кульминации. Он довольно изобретательно и продуманно варьирует мелодии при повторении, причем часто по-разному на разных записях, но всегда логично с точки зрения драматургии. При традиционной простоте его гармонии ему часто удается найти выразительные мелодические решения там, где их человеческое ухо привыкло не ожидать. Все эти методы удивительно гармонично укладываются в его драматургию и удивительно целостно выдержаны на протяжении всей его дискографии, от ранней до поздней».

Юрий Башмет: «…и лишь в последнее время я начал вслушиваться в слова и понимать, о чем поет, например, Высоцкий. Я уверен, что он гений. В юности мы играли песни The Beatles и думали про Высоцкого: «Ну что за ужас – три аккорда и хриплый голос?» А позже стало понятно, что возник жанр – городской романс. Это гениально подхватил Альфред Шнитке. Он уловил атмосферу этого городского романса. Подняться на высоту искренности, ощущения и понимания времени еще никто не сумел так, как Высоцкий. Во всем, что он делал, звучало одно: “Ребята, будьте людьми, у вас есть душа”».

Георгий Гречко: «Владимир Семенович говорил, что мало знает нашу профессию. Но у него уже была «Поэма о космонавте»: с тонкими психологическими ощущениями, точными деталями и образами. Ее удалось обнародовать лишь летом 1987 года. Конечно, важно, что она увидела свет. Но ведь мощный гуманистический заряд, который несет поэма, был нужен значительно раньше. В те самые 70-е годы. Но тогда, с одной стороны, у него было всенародное признание, с другой – ни тиражей пластинок, ни книг. Кому-то казалось, что многие его песни чересчур критичны, с «душком», подтекстом. Его критика не была злорадной, даже если он что-то высмеивал, она всегда была через боль его собственного сердца. Он не стоял в стороне и не зубоскалил. Он был в гуще людей, страдал сам и понимал страдания других. И героем его песен был не «блатняга», не отрицательный тип, как иногда пытались представить, а человек, остававшийся человеком в самых критических обстоятельствах. Всегда честным, мужественным, настоящим гражданином. Мужчине необходима трудная профессия. Но в застойные годы произошла переоценка ценностей. У многих они сменились. В творчестве Высоцкого ценности не упали в цене. Его положительные герои, которых он любит и которых он хорошо чувствует, – летчики, подводники, солдаты Родины.

Кто-то считал, что Высоцкий чернит многое зря, а ведь он чернил лишь то, что было не только черное – грязное. А вот то, что многие уже перестали рассматривать как передовое, зовущее, героическое, он, наоборот, чувствовал и воспевал».

Владимир Макаров

 
Мой тезка знаменитый,
Мой ровесник,
Не завели историю болезни,
И медицине не предъявят иска,
Диагноз твой —
«Гипертрофия риска».
Но нету и в каноне Авиценны
Диагноза того у медицины.
Гипертрофия риска —
На театре,
На теле-, на магнитофонной ленте,
Груженной скальной породой «Татрой»
Ты мчался, свирепея, по столетью.
Мне говорили о тебе в Пицунде
Грузины – ты играл им на гитаре.
Похлеще времени нас песни старят,
Поскольку счет идет не на секунды.
Не отгорела красная калина,
Не отошли от смерти шукшинской,
Еще один мужик страну покинул
С диагнозом
«Гипертрофия риска».
Теперь в цене упала позолота,
И экономней тратятся румяна.
Кто людям смог помочь
Хоть на йоту,
Того запомнят
И еще вспомянут. Вновь
К югу – к Дюку,
к облетевшим кленам
Уходят без задержки самолеты.
…Щит рыцарства,
Что в патине зеленой,
Ты хоть чуть-чуть
отчистил от налета…
 

Похоже, что национал-большевистское требование Ст. Куняева о необходимости дать государственный отпор «агрессивному культу» Высоцкого реализации в особых полицейских мерах себе не нашло. Пусть и под надзором милиции, но в 1984 году, к четырехлетию со дня смерти Высоцкого, к его могиле выстроилась очередь длиной в полтора километра, а в легендарном скверике слева от входа на Ваганьково собирали тридцать металлических рублей для Куняева и ходили с ящиком, на дне которого лежали кусок веревки и записка «А осину сам подберешь!»…

Через 20 лет – в апреле 2000 года – в газете «Завтра» была опубликована беседа Ст. Куняева с В. Бондаренко о Высоцком. Борец с издержками «массовой культуры» свое мнение о месте Высоцкого в русской культуре не изменил: «Был ли Высоцкий явлением общероссийским? Да. Но был ли он значительным поэтическим явлением? Конечно, нет».

Теперь, когда значение творчества Высоцкого для культуры и истории страны определено многими ее видными представителями, Куняеву не хочется слыть «белой вороной». Его некоторые высказывания о Высоцком на уровне панегириков: «Высоцкий сгребал под себя все болевые точки, определяющие его время, и оформлял в своем артистическом ключе… <…> Я очень люблю молодого Высоцкого. Именно молодого Высоцкого. Например: «У меня гитара есть – расступитесь стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны. Перережьте горло мне, перережьте вены – Только не порвите серебряные струны!» Эта лихость молодого юноши послевоенной эпохи, к которой и я отношусь, мне близка. <…> Он удивительно талантливый актер, умевший играть роль русского человека. И во многих своих лучших песнях он сыграл этого русского человека блистательно… <…> Он был выразителем своего поколения. Он был слишком умен и талантлив, чтобы запрягать себя в шоры неомарксистского шестидесятничества».

Однако лицо не потеряно: «Я считаю, что актерский и поэтический дар – это что-то противоположное. Поэтому я считаю, что в русской поэтической классике он не останется, а в русской памяти останется навсегда».

Время покажет… Но скорее всего Куняев в нашей памяти останется только как современник Высоцкого.

Марк Дейч

При жизни Высоцкого и после его смерти появлялись журналисты, бравшие у него интервью или на основании чужих воспоминаний пытавшиеся «нарисовать портрет» поэта и актера. Близость такого «рисунка» к реальному портрету определялась собственным видением, а иногда и порядочностью журналиста. Среди многих имен выделяется своим специфическим взглядом на творчество и личность Высоцкого продолжатель «дела Куняева» журналист Марк Дейч.

Впервые они встретились в конце 1974 года – 27 декабря газета «Литературная Россия» публикует интервью М. Дейча с Высоцким. Вопросы интервьюер задает как бы не от себя, а от читателей газеты. Получилась вполне благопристойная беседа, в которой Высоцкий в своей обычной раскованной манере рассказал о своей работе в театре, любимых ролях в кино, о планах на будущее…

В 1986 году в результате объявленной Горбачевым гласности после многолетнего замалчивания развертывается и крепнет феномен посмертной славы Владимира Высоцкого. Самые высокие оценки творчества поэта стали появляться в самых различных изданиях. М. Дейчу захотелось внести свою «ложку дегтя» в общий поток публикаций о Высоцком. Последовательно – в 86, 91 и 95-м годах – Дейч пытается принизить как творчество Высоцкого, так и его самого как личность.

Так, в журнале «Я» (январь 1991 года) Марк Дейч напишет: «… Почти каждый год Высоцкий ездил с концертами на золотые прииски Дальнего Востока и Сахалина. Эти поездки он очень любил и время для них выбирал всегда одно и то же – в конце приискового сезона. Выбирал не случайно: старатели как раз получали заработанное и, перед тем как разъехаться до начала следующего сезона, начинали «гулять». Народ на приисках, конечно, разный, но преобладают здесь люди совершенно определенного склада: блатные песни для них – наиболее доступный вид искусства. Песен таких у Высоцкого вполне достаточно, пел он их для старателей без устали, за что и награждался последними так щедро: подгулявшие золотоискатели буквально осыпали своего любимца пачками купюр, достоинство которых не могло не радовать сердце истинно народного барда».

У Высоцкого будут оппоненты, которые попытаются создать хотя бы видимость беспристрастности суждений, но М. Дейч демонстрирует личную неприязнь и даже злобу, и не к творчеству, а к Высоцкому лично, не зная ни фактов его биографии, ни степени порядочности этого человека. Высоцкий на приисках был один-единственный раз в 1976 году по приглашению своего друга В. Туманова, а на Сахалине не был вовсе…

2 сентября 1995 года газета «Вечерний клуб» публикует статью Дейча «Феномен Высоцкого». В статье журналист разбирает творчество и личность Высоцкого со всех сторон:

– как актер он умеренно талантлив: все роли в исполнении Высоцкого одинаковы, причем одинаковость эта от его внутренней пустоты;

– как поэт он весьма слабый: аритмичность, нарушение размера, неумелая рифмовка, множество необязательных или неточно используемых слов, небрежность;

– как композитор – вовсе никакой;

– Высоцкий не тянет ни на философскую простоту Окуджавы, ни на высокую зрелость Галича. Он мельче. Содержание его песен слишком примитивно: чтобы внимать ему, не требуется ни знаний, ни активной работы мысли, ни душевного напряжения. Его военные песни отличаются жестокостью и бравадой, спортивные – представление о нравах нашего спорта дают не слишком верное, а те, которые считаются лучшими, вовсе далеки от реальности;

– хриплый, без обертонов, хотя и хорошо поставленный голос очень скоро начинает утомлять;

– Высоцкий был очень благополучным человеком. Нашему высокому начальству просто не за что было гневаться на него, потому что он никому и ничему не мешал. Концерты его никем не ограничивались, даже зарубежные;

– смелость Высоцкого была строго дозированной и существующего у нас порядка вещей практически не затрагивала. Кое-какая практика в его песнях присутствовала, но больше – так по мелочи, и все намеками да аллегориями: козлы разные с медведями, жирафы с попугаями.

Вот так… Вот такое мнение, такое своеобразное понимание творчества и личности поэта и актера Владимира Высоцкого.

Исходя из принципа «все познается в сравнении», попробуем проанализировать измышления этого журналиста, сопоставляя их с мнением известных авторитетных оппонентов.

В других главах этой книги читатель встретит много высказываний коллег и искусствоведов, характеризующих многогранное творчество Высоцкого. Здесь приведены лишь несколько в качестве отповеди на статьи М. Дейча.

Итак, Высоцкий – актер. Каким он был в оценке компетентных в этом вопросе людей?

Послушаем главного режиссера Нового драматического театра, народного артиста РСФСР Бориса Львова-Анохина: «Мне кажется, что феномен Высоцкого заключается в том, что в его личности соединились актер, поэт и музыкант. Это определило уникальность и своеобразие артистической личности.

Мне более всего хочется сказать о Высоцком-актере. Потому что как исполнитель своих собственных песен он очень популярен, любим, и поэтому очень часто отходит как бы в тень его деятельность артиста. А актером, мне кажется, он был чрезвычайно интересным, крупным. По своему огромному темпераменту он повторяет, как бы продолжает линию знаменитых русских актеров-трагиков. И сам его голос даже, чуть хрипловатый в отличие от них, потому что тогда ценились голоса красивые, бархатные, а у него был голос хрипловатый, но тоже очень красивый по-своему и мощный. И вот этот могучий его темперамент, он где-то продолжал линию замечательного русского актера-трагика.

И больше всего, надо сказать, я любил его в ролях стихотворных. Потому что он как поэт необыкновенно чувствовал стихи. Вот, скажем, в роли Хлопуши в «Пугачеве» Есенина он был так погружен в стихию есенинского стиха, что это было поистине необыкновенное исполнение. Он произносил эти стихи так, словно это были его собственные стихи. Он в хорошем смысле их присваивал себе на сцене, он был автором этих стихов. Поэтому это было необыкновенно интересно. И все его стихотворные роли были очень захватывающими.

И даже в такой роли, как Лопахин Чехова, он тоже чувствовал музыкальность чеховской прозы, чеховского диалога, чеховского слога. И тоже поэтому слушать его было очень интересно.

А Гамлет! Как он читал стихотворение Пастернака в этом спектакле! Это было замечательно!

И в песнях своих он всегда был актером, потому что он почти никогда не пел «от себя», хотя и от себя, но всегда через какой-то образ, через какую-то другую судьбу, через какое-то перевоплощение. Так, если в песне он всегда был актер, то на сцене он всегда был поэт. Это придавало, мне кажется, особое обаяние его творчеству.

Помню, когда я часами слушал его песни – это уже после его смерти – вот тогда, пожалуй, до меня по-настоящему дошло, и я по-настоящему познакомился с его песнями, погрузился в эту стихию отчаянья, бунта, стона, вопля, проклятия, в это неистовство тоски, ярости, насмешки… Высоцкий пел беду, стон и бунт русской земли. Поэтому он и находил отклик даже в самых загрубелых и простых сердцах…»

А вот Ю. Любимов не разглядел дейчевскую «внутреннюю пустоту» Высоцкого, сделал ставку на «посредственного актера», и «глупый» зритель все ломится именно на «Таганку» и именно на Высоцкого. Не соображает зритель, что «все роли у него одинаковы и одинаковость эта – от его внутренней пустоты».

Поэт Валентин Берестов не был лично знаком с Высоцким. А Высоцкого интересовало мнение о его текстах таких известных поэтов, как Б. Заходер и В. Берестов.

В. Берестов: «Через нашу общую знакомую актрису он и задал этот вопрос. Тогда мы сказали: «Какие «тексты»?! Это великолепные стихи, это замечательный поэт, продолжающий классику». Актриса передала наш ответ Высоцкому, он был растроган, чем очень нас удивил. Сомнений, что слова

 
Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины…—
 

написал большой поэт, у нас не было. Он, вместе с другими бардами, вернул в нашу поэзию сюжет, он вернул множество героев в каждом стихотворении, силу и огромную нагрузку на каждую строку и был понятен всем – от академика до подмастерья».

О месте поэта Высоцкого в мировой культуре можно судить по словам художественного руководителя стокгольмского театра «Фриа прутеатерн» («Свободный театр») Стефана Бема, поставившего спектакль «Песни Высоцкого»: «Я думаю, что успех Высоцкого в нашей стране можно объяснить тем, что он по-настоящему большой поэт. Он нашел какую-то очень важную правду о человеческой жизни и шел с ней к людям… В мире не много поэтов, которые находят отклик у всех людей, и Высоцкий, несомненно, один из них…»

Кто может высказаться более компетентно о композиторских способностях феноменального Высоцкого, чем известный композитор? Предоставим слово одному из величайших современных композиторов А. Шнитке: «Большая часть песен Высоцкого отличается величайшей тонкостью и нестандартностью – по количеству тактов во фразе и ритмикой, как бы создающей свой пульс рядом с пульсом метрической основы его песен, идущей от стихов и – вопреки этому стихотворному ритму – следующей внутреннему дыханию.

Очень много тонких подробностей и в гармонизации, и в мелодике, и в кадансах – в отказе от трафаретных кадансов или в нарочито дурацком их исполнении, отчего они немедленно попадают в смысловые кавычки.

Замечательный слух Высоцкого, проявлявшийся не только в том, как он чисто пел и интонировал. Высоцкий чисто интонировал не только звуковысотно: поразительна точность интонирования согласных – распевание на «р», на «л». Может, такое и встречалось уже. Но в столь яркой осознанной форме это было только у Высоцкого. И я считаю, что это его вклад в музыку».

Ну, а что Дейч? О журналисте Марке Дейче будут вспоминать только лишь в связи с Высоцким…

К 2008 году, к году 70-летия Владимира Высоцкого, казалось, что все утряслось в душах и умах о месте творчества Высоцкого в культуре России, да и в мировой культуре. Однако есть (и очевидно будут в дальнейшем) персоналии, желающие, вопреки большинству, воспользоваться правом быть неправыми – этакий комплекс Герострата. Главный эксперт по геополитике Александр Дугин на вопрос «Русского журнала» «Владимир Высоцкий – это целая эпоха. Какую роль в формировании общества в свое время сыграло его творчество?» ответил следующим образом: «Я думаю, что фактически, если внимательно посмотреть на его творчество, бессмысленное, бездарное, предельное и идиотское в высшей степени, лишенное какой бы то ни было эстетической привлекательности, реальной энергии, то мы увидим беснование на пустом месте, обширное, широкое, хихикающее. По сути дела, это разложение ментальности, души, эстетического чувства, социальных моделей, идеологии, политики – вот что такое Высоцкий».

Какие тут могут быть комментарии?!