Текст книги "Двор Тьмы"

– Это… этот юноша и эта девушка… – заикаясь, прошептала я, показывая на тела Бастьяна и Дианы. – Убийцы, которые пришли перерезать нам глотки.

Я – тот самый фазан, что был подстрелен мной сегодня утром. За несколько секунд до своей смерти.

Я – тот самый заяц, который попал в мой капкан на прошлой неделе. В тот самый момент, когда силки сомкнулись на его хрупкой шейке.

– Они появились неожиданно… Я сидела за туалетным столиком, – продолжала я, подняв дрожащую руку к волосам. – Моему отцу ценой собственной жизни удалось одержать вверх. После жестокой борьбы. Кровь на мне – это… это кровь папы.

– И Его Величество отблагодарит за это, мадемуазель.

Голос существа спокойный, глубокий и гармоничный. И все же от него мои волосы встали дыбом.

Я нервно одернула рукав домашнего платья, прикрывая багровые шрамы на руках – следы неоднократных кровопусканий. Клеймо простолюдинов, обязанных сдавать десятину. Похожий след второпях я оставила на трупе баронессы.

– Эти жалкие людишки были опасны. – Вампир медленно приближался ко мне. – И коварны: заставили меня проделать долгий путь из Клермона после того, как я получил письмо вашего покойного батюшки. Они убили инквизитора и трех стражников, а затем пришли в замок, чтобы навсегда посеять здесь горе. Но теперь эти отщепенцы никому не причинят вреда.

Из тени появилась белая изящная рука, облаченная в шелковый рукав, украшенный фестонами. Мраморная ладонь с длинными пальцами, кажется, подавала мне знак.

Я положила на нее дрожащую руку. Ледяная поверхность статуи коснулась моей кожи. Слабый свет луны, проникавший сквозь занавески, осветил украденный у Дианы перстень. Его золотой блеск сверкнул на безымянном пальце.

– Вы единственная дочь барона, не так ли? – поинтересовался вампир.

Я кивнула. Горло сдавило, говорить было трудно.

Уловка удалась: гость никогда не видел девушку, за которую я себя выдавала. Запах моего происхождения, похоже, отлично маскировался духами, пропитавшими пеньюар.

Но достаточно вампиру повернуться и оглядеть комнату, чтобы обнаружить над камином портрет. Не мой портрет! Хватит ли у меня наглости утверждать, что это родственница? Хватит ли у незваного гостя любопытства осмотреть изуродованный труп, чтобы найти сходства?

В данный момент все его внимание направлено на меня.

– Боюсь, что теперь вы сирота, мадемуазель… Мадемуазель?

– Диана, – выдохнула я.

Это имя, как погребальный саван жертвы, который мне еще предстоит надеть. Оно странно похоже на мое собственное, будто предопределено судьбой. Баронесса позаимствовала его у великой богини охоты, и теперь оно досталось мне – браконьерше на землях ее отца.

– Не волнуйтесь, Диана, – прошептал вампир. – Его Величество умеет быть щедрым к смертным, которые жертвуют собой ради него.

Он наклонился вперед. Сначала его роскошный, цвета ночи, редингот высветился в лунном свете, затем жабо рубашки с крупной сапфировой брошкой и, наконец, вся голова, похожая на голову статуи.

Бледный цвет лица контрастировал с длинными волосами, темно-рыжими и шелковистыми, совсем непохожими на бесформенный пыльник, покрывавший голову барона. Меня поразила юношеская красота этого идеально симметричного лица: гладкая тонкая кожа, полные губы и густые рыжие брови, будто нарисованные на фарфоре.

Можно предположить, что он мой ровесник, по крайней мере был в ту ночь, когда стал вампиром. Только кто скажет, сколько лет прошло с тех пор? Если его трансмутация произошла одновременно с Королем, то, значит, он заражал землю почти триста лет!

В этой иллюзии молодости, этой ангельской наивности таилась одна деталь, выдававшая природу монстра: зрачки. Два черных диска, расширенных настолько, что они поглощали почти весь белок глазных яблок. Как у кошек и сов, глаза вампиров легко адаптируются к окружающей темноте. И видят ночью, как днем…

– Мое почтение, – произнес он, склоняясь над моей рукой, чтобы поцеловать. – Александр де Мортанж виконт Клермонский.

Я отвернулась, сдерживая крик. В эту минуту его губы ледяным бархатом коснулись тыльной стороны моей кисти.

И снова мой обезумевший взгляд остановился на зеркале туалетного столика. Я видела только себя в испачканном пеньюаре, цвет которого, по мере окисления крови, постепенно темнел. Лицо живого мертвеца не отражалось, как и его руки. Роскошные парчовые одежды в зеркале были наполнены пустотой.

Значит, это не миф. Вампиры, эти бессмертные демоны, не имеют отражения…

– Сегодня ночью я отвезу вас в Версаль, где буду свидетельствовать перед Двором об успешной операции против Фронды, – проговорил он, выпрямляясь.

Его бледные губы растянулись, обнажая два длинных острых клыка, поблескивающих, как агаты.

– И через несколько дней, благодаря милости Тьмы, вам, Диана де Гастефриш, будет оказана честь стать подопечной Короля!

4
Отъезд

СТРАХ ПАРАЛИЗОВАЛ МЕНЯ.

Тело будто пришили к черной коже кареты. Вибрации экипажа эхом отдавались в костях.

Напротив меня на банкетке неподвижно сидел Александр, созерцая ночной пейзаж, проплывающий за окном.

Трудно поверить: всего час назад я спустилась, опираясь на руку вампира, к ожидавшей нас карете. По дороге нам не встретилось ни одной живой души. Вслед за жителями деревни слуги барона спрятались в своих домах, соблюдая комендантский час. А может, чувствуя присутствие в замке повелителя Тьмы?..

С окаменевшим взглядом на скульптурном лице де Мортанж напоминал статую. Даже слабого дыхания не доносилось с его стороны. Единственное движение во всей фигуре создавали роскошные, рыжие волосы, мягко танцующие в ритме колес.

В детстве я иногда наблюдала, как отец готовил тела умерших к погребению. Поговаривали, что после смерти ногти и волосы трупов продолжали расти. В случае с вампирами это, безусловно, так. В то время как смертные джентльмены и благородные дамы украшали себя эффектными париками и шиньонами, повелители ночи не нуждались в подобных ухищрениях. Их волосы, напитанные кровью простых смертных, блестели сверхъестественным здоровьем…

Я стиснула зубы, подавляя стон, готовый вырваться из груди.

Передо мной мертвец, полный жизни. Таков парадокс вампира. Живой мертвец, способный после абсолютного окаменения двигаться со сверхъестественной скоростью. Это, до недавних пор, абстрактное для меня знание, сегодня получило наглядное подтверждение.

Покрывало, которое повелитель ночи накинул мне на плечи, не защищало от ледяного холода, исходившего от его тела. Но больше всего страшила жуткая, мертвая тишина, повисшая в карете. В ней не было ни малейшего звука. До нас доносился лишь скрип колес, стук копыт и редкое цоканье кучера на козлах, подбадривающего лошадей.

Ночь стремительно увозила меня в неведомые края, где я никогда не была. Тело онемело, разум, слишком утомленный, чтобы оплакивать всех, кого потеряла, оцепенел.

* * *

– Желаете перекусить, мадемуазель?

Я медленно открыла глаза и тут же их закрыла: ослепительно-яркие лучи света пролились на меня сквозь приоткрытую дверцу экипажа. Пришлось поморгать несколько раз, чтобы прогнать выступившие слезы. Постепенно перед глазами появились очертания сиденья, обитого черной кожей. Банкетка напротив оказалась пустой. Как будто с наступлением утра вампир испарился. Как будто вчерашние события были дурным сном.

– Мадемуазель, вы голодны? – вновь поинтересовался драгун. Он держал плетеную корзинку с теплым хлебом и беконом.

Мои мышцы, обездвиженные за ночь, вновь обрели гибкость, а разум – смелость. В посвежевшей голове мелькнула мысль: бежать. Во что бы то ни стало! И как можно скорее!

Стражник не улыбался, хотя и говорил со мной учтиво, как ему, несомненно, было приказано. Его глаза внимательно следили за мной. Со спины драгуна свисало ружье, с пояса – шпага. Я вспомнила, как такой же клинок обезглавил Валера и перерезал горло матери. У меня перехватило дыхание.

Сдерживая душевную боль, я взяла протянутую корзинку, одновременно выглядывая за дверцу, чтобы оценить шансы на побег.

На запятках под черным кожаным тентом громоздились пристегнутые к карете железные сундуки. На них, должно быть, всю ночь путешествовали стражники.

Сейчас они завтракали на траве, заглатывая пищу большими кусками. Что касается пятого пассажира…

– Вампи… виконт, – поспешила исправиться я. – У… ушел?

В глазах мужчины появился страх. Он хмуро буркнул:

– Виконт здесь.

Я открыла было рот для дальнейших расспросов, но одно лишь упоминание о господине привело драгуна в нервозное состояние.

– Ну так я вам оставлю немного еды на случай, если захочется перекусить, – проворчал он. – Мы должны трогаться без промедления, если хотим прибыть в Версаль послезавтра.

– Подождите! – воскликнула я, растерявшись. – Виконт здесь? Почему я не вижу его? В Версаль? Послезавтра? Но я думала, что дорога из Оверни в Иль-де-Франс занимает неделю.

Ответом мне был хлопок закрывающейся двери. Следом послышался щелчок замка, не оставляющий надежд на спасение.

Карета возобновила движение. Я опустила глаза на пол, в центре которого блеснуло железное кольцо. Ручка люка! До сих пор я не замечала его. Так вот где прячется вампир от дневных солнечных лучей. Прямо под моими ногами! Ближе ко мне, чем когда-либо.

* * *

Весь предыдущий день и всю ночь я провела в состоянии прострации. Теперь же осознание того, что вампир затаился в нескольких сантиметрах от моих ног, не давало покоя. Сомнения, охватившие меня, по капле вливали в вены свой парализующий яд.

Как и все смертные, я слышала о двух способах убийства вампира: либо вбить деревянный кол в его сердце, а затем отрубить голову, либо надолго оставить на солнце, чтобы он сгорел.

Может, потянуть за железное кольцо? Попытаться открыть люк, чтобы спящий там монстр попал под лучи солнца? Мучило неистовое желание поступить именно так. Но я боялась, что не смогу удержать монстра на свету дольше нескольких секунд. Если вчера он прибыл в замок со скоростью ястреба, то что помешает ему сегодня задернуть штору прежде, чем солнце коснется его кожи? И тогда наступит моя глупая смерть.

Я мучилась, не зная, что предпринять. Чувствовала, как избыток черной желчи проникал в мозг, вызывая привычную мигрень. Виски словно тисками сжимало, а свинцовые тучи нагоняли мрак за окном.

Мы на пороге осени. Густая прохлада короткого лета немного задержалась на равнине. Но уже через несколько недель ударят морозы.

Иногда за поворотом возникала деревушка, такая же заброшенная, как Крысиный Холм, с такой же затхлой жизнью, как у меня. Пробегали часы, а вместе с ними неумолимо садилось солнце.

Постепенно мое отражение все отчетливее проступало на поверхности темнеющего окна кареты. На тонком лице, обрамленном густым каре светлых волос, особенно выделялись серые глаза, жмурящиеся от головной боли. Мордочка ласки, как нежно называл мое лицо бедный Бастьян. Ласки, попавшей в клетку.

День незаметно перешел в вечер. Вечер – в сумерки. И вот наступила ночь. Только тогда люк, глаз с которого я не спускала весь день, приподнялся, выпуская ледяное дыхание. Из зияющей пустоты сначала показалась белая рука, затем появилось тело. Вампир вынырнул из недр дыры с такой сверхъестественной легкостью, будто невидимая сила подняла его.

Жабо рубашки топорщилось, напоминая похоронный цветок. Он смахнул пыль с синего бархата редингота, вздымая сверкающее в лунном свете облачко пыли. Пробежался по клавишам невидимого фортепьяно, снимая напряжение в длинных пальцах.

– Добрый вечер, мадемуазель, – поприветствовал Александр, поклонившись.

Взгляд его черных глаз меня заворожил. Ни мешков, ни прочих следов сна, присущих обычным смертным.

– Добрый вечер, месье, – ответила я одними губами.

Мысль об опасности заставила забыть о головной боли.

Забавно называть это существо «месье». Он выглядел так молодо. Моложе, чем вчера в комнате баронессы. Может, оттого, что убрал копну рыжих волос назад, подвязав их на затылке а-ля катоган[4]4
  Катоган – прическа на парике, при которой волосы сзади стягиваются лентой.


[Закрыть]? Это еще больше подчеркнуло юношескую привлекательность его лица.

Заметив мой взгляд, вампир объявил:

– Вы можете избавить себя от парика, если вам так удобнее. Я не возражаю. Никогда не видел ничего подобного: натуральные волосы, смешанные с серебряными нитями. Это очень дерзко!

Я содрогнулась, услышав его слова. Серебро запрещено во всей Вампирии: если чеснок раздражал бессмертных, то этот металл был для них ядовит.

– Это не парик. Это мои настоящие волосы. Без грамма серебра, спешу уточнить.

– Неужели?

Он снова изучающе посмотрел на меня, как энтомолог на панцирь насекомого, затем добавил:

– Ваши волосы – эпатаж!

Не зная, что ответить, я улыбнулась. Но вышла гримаса, перекосившая мое лицо.

– Я не похож на других овернских вампиров, которых вы, возможно, встречали, – продолжил живой мертвец, не догадываясь, что он первый из них, кого я встретила. – Прошу вас, не ставьте меня в один ряд с древними ископаемыми вроде маркиза Риомского или графа Иссуарского. От них несет нафталином. Эти пугала носят одну и ту же одежду в течение ста лет! Я, чтобы идти в ногу с модой, каждый сезон заказываю себе гардероб из Парижа.

Он гордо расправил лацкан редингота, который действительно выглядел модным и ладным, идеально сидящим на его атлетической фигуре.

– Поверьте, мне не место в Клермоне. Я целую вечность мечтал только об одном: как можно скорее убраться оттуда.

Речь Александра озадачила меня. Он изъяснялся на современном языке. Использовал тот же сленг, что и братья. А прежде всего, его отношение к другим овернским вампирам! Сколько раз отец ругал меня, когда я легкомысленно, без должного уважения отзывалась о повелителях ночи!

– Я другой, – мой собеседник расправил жабо. – Абсолютно современный. И даже, осмелюсь заметить, опережающий время, которое отказывается эволюционировать. Без сомнения, слишком авангардный для Версальского двора, откуда был изгнан много лет назад. Но этот бунт фрондеров, пресеченный в зародыше, изменит игру.

При этих словах тень досады мелькнула на его лице.

– Конечно, я бы предпочел, чтобы все прошло иначе, потому что ненавижу неоправданное насилие и ненужные страдания. Как представитель Короля, я лишь сопровождал инквизитора, выполнявшего поручение архиатра[5]5
  Архиатр – звание главного врача города, провинции.


[Закрыть] из Клермона. Но под респектабельной маской прелата скрывается тупая скотина!

– Он и его люди устроили настоящую резню среди мятежников. От одной мысли меня бросает в дрожь. Несмотря ни на что, я надеюсь снова заслужить милость Его Величества. А вы как думаете?

– Э… да, конечно, – запинаясь, ответила я.

Воспоминания об убийстве родных сдавили горло.

Тот факт, что Александр в поисках поддержки доверил мне свои тайные мысли, смущал. Для него я не простолюдинка, а баронесса. Пусть я смертная, а он вампир, – в его глазах нас объединяло привилегированное положение аристократов.

Я опустила глаза, думая о преимуществах сложившейся ситуации. Правильно будет воспользоваться путешествием и доверием монстра, чтобы получить как можно больше сведений.

– Но я, как обычно, болтаю без умолку и только о себе, позабыв о драме, которую вы только что пережили! Какой же я хам! Ведь вы все еще в шоке от потери отца. Вас укачивает в этой старомодной карете? Вы помните, как прошлой ночью крепко уснули еще до того, как мы остановились в Клермоне?

– Остановились в Клермоне? – стараясь звучать бесстрастно, повторила я.

– Мне нужно было время, чтобы упаковать чемоданы. Я покинул Овернь, чтобы больше туда не возвращаться! Bye bye! Adios! Arrivederci! До свидания! Следующая остановка – Версаль!

Мои ногти впились в кожу сиденья. Тот огромный багаж на запятках экипажа! Сколько же времени ушло на его сборы? Я разозлилась на себя за то, что не смогла воспользоваться прекрасной возможностью для побега.

– Хотелось бы находить время, чтобы останавливаться на постоялом дворе каждую ночь, – продолжил виконт. – Знаю: вы, смертные, предпочитаете спать в кровати, а не на банкетке в карете. Я и сам, поверьте, выбрал бы бархатистое прикосновение шелка своего гроба, а не эту пыльную дыру. Только уж слишком тороплюсь вернуться ко Двору. Я так долго был в изгнании! Его Величество предоставил мне выбор: Овернь или тюрьма Бастилии. В то время я был убежден, что выбрал наименее скучный вариант. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю, как был не прав. Увы и ах!

Впервые в жизни я встретила приближенного Короля Тьмы. Монарх всегда был частью моей жизни, но только в виде гравюры над камином, профиля в маске на реверсе монет или полупризрачного присутствия в страшных сказках перед сном.

И вот мы галопом спешим к нему!

– Я приказал своим людям менять лошадей на каждой почтовой станции, каждые семь лье. Несмотря на ухабы, надеюсь, вам нравится наш вояж.

– Очень, – соврала я.

– Рад это слышать. Но скажите… еда вам не по вкусу? – Он указал на плетеную корзину, к которой я не притронулась.

– Я… да, выглядит аппетитно. У меня просто немного сводит живот. Из-за смерти моего отца, как вы заметили…

«…а также матери и братьев», – мысленно закончила я, сдерживая слезы.

– Понимаю, – кивком головы поддержал Александр. – Хотя я трансмутировал очень давно, все же помню, насколько глубокими могут быть чувства смертных. Но знайте: сердца вампиров тоже способны переживать, даже если больше не бьются. Просто наш взгляд на события… другой. Наша жизнь не так эфемерна, как у смертных. Вы так быстро переходите в своих чувствах от одной эмоции к другой: от высшего блаженства до невыносимых страданий. Теряете дорогого человека, и весь мир рушится. Находите утешение в единственном друге и чувствуете себя воскресшим. Позвольте стать этим другом для вас, Диана. Вы не возражаете, если я буду называть вас Дианой?

– Пожалуйста, Александр, – я смутилась от его фамильярности и в то же время испытала облегчение от того, что он ничего не заподозрил.

– Пожалуйста, Алекс. Этого достаточно.

– Хорошо… Алекс.

Он протянул мне открытую ладонь:

– По рукам, Диана? Раз уж так, давай перейдем на «ты». Мне всегда будет девятнадцать!

В знак согласия я хлопнула по его ледяной ладони, потрясенная способностью вампира в одном предложении легко переходить от высокопарного слога к разговорному языку.

По крайней мере, в моих руках теперь одна важная информация: Александру было девятнадцать, когда он прошел трансмутацию.

Бессмертный достал из редингота золотую зажигалку и засветил фонарь на потолке кареты. Мягкий отблеск отразился на стенах и, подрагивая, заплясал в ритме дорожных ухабов.

– Вуаля! Fiat lux! Да будет свет! – торжественно объявил он. – Тепло и пламя огня способны оживить сердце смертного. Ничто не может сравниться с ним. Некоторые вампиры, вынужденные вечно жить в ночи, позабыли об этом. Но не я.

Его губы слегка растянулись, но он не размыкал их, словно хотел уберечь меня от вида своих клыков. Зрачки сузились. Радужная оболочка, до этого невидимая, теперь обрела цвет: лазурно-голубой.

Должна признаться, виконт обладал сверхъестественной красотой ангела. Но, как печально напоминало его имя, этот ангел умер давным-давно.

Мортанж[6]6
  Мортанж – Mortange – мертвый ангел (фр.).


[Закрыть]…

Под ослепительной молодостью его застывших в вечности девятнадцати лет скрывалось нутро древней мумии.

– Нужно поесть, Диана! Необходимы силы для захватывающей жизни, которая ждет тебя в Версале. Ты увидишь, там всё – эпатаж!

Я убрала салфетку с корзинки, отломила кусок хлеба и начала есть.

– Мм… Запах свежего хлеба, – Александр принюхался. – Я его помню. Раньше он мне тоже очень нравился.

– Вкусно! – Я взяла второй кусочек.

Но отныне любая еда для меня будет иметь вкус пепла.

– Может быть, всухомятку не очень?

– Нет, уверяю вас… тебя, – возразила я, спотыкаясь об эту вынужденную фамильярность, такую неестественную. – Хлеб очень свежий.

– Не стесняйся, ты можешь быть откровенной со мной. Ну правда, кто ест хлеб без начинки?

«Простолюдины, которые не могут позволить себе ничего другого. Вот кто!» – хотелось мне возмутиться.

Но я вынуждена и дальше играть роль знатной особы:

– Это правда. В замке обычно подавали свежее масло и джем на завтрак.

На лице Александра проступила морщина досады, на мгновение исказившая его совершенные черты.

– У этих драгунов-недотеп не хватило ума подумать об этом, – проворчал он. – В сельской местности так плохо обслуживают! Еще одна причина, почему мне не терпится вернуться в цивилизацию. В Версале, конечно, немного чопорно, и среди всего этого мрамора вино в графинах замерзает уже к ноябрю. Но у придворных с положением там апартаменты.

Он вздохнул, будто все ограничения этого Двора, в который он так спешил, заранее тяготили его.

– Король – не сторонник веселых развлечений. Он проводит ночи, закрывшись в своей обсерватории. Часами наблюдает за звездами вместе со старыми бородачами Факультета. Шепчутся, что за его солнечной маской никогда не видна улыбка…

Александр инстинктивно понизил голос при последних словах. Факультет наложил табу на разговоры о настоящем лице суверена. Какие чудовищные метаморфозы в его плоти могла вызвать трансмутация?

Врачи делали вид, что эта тайна слишком надуманна или слишком ужасна для обсуждения.

Казалось, сами вампиры не могли коснуться этой темы без содрогания… Де Мортанж обронил слово, которое сию же секунду вызывало у меня любопытство.

– Солнечная маска? Неужели? – озадаченная парадоксом, повторила я. – Для Короля Тьмы?

– Прежде чем стать Королем Тьмы, Нетленный был Королем-Солнцем, – серьезным тоном напомнил Александр. – И никогда не отказывался от идеи подчинить себе день. Именно поэтому на нем маска Аполлона, бога Солнца.

Повелители ночи? Покорители дня? Вампиры, не торопясь прогуливающиеся туда-сюда по улицам до звуков вечернего набата? От одной только мысли об этом по коже побежали мурашки.

Но мой попутчик легкомысленно перешел к другой теме:

– В любом случае, несмотря на строгость, Король обладает чувством величия. Каждый год празднование ночи Тьмы в декабре, можешь мне поверить, превращается в пышный праздник. И потом, Париж – всего в двух шагах. А в столице всегда кутеж! Это эпатаж, скажу тебе! Как же надоели тоскливые, нагоняющие сон концерты музыкантов из Клермона! Непременно наслажусь новыми мелодиями из Англии. Умираю от нетерпения сходить в театр Одеон, поаплодировать последним скандальным пьесам, а после всю ночь напролет веселиться на балу в Опера́ Гарнье.

– Умирать от нетерпения? Для вампира звучит забавно, – не удержалась я от замечания.

Голубые глаза Александра весело блеснули в мерцании лампы.

– А ты остроумна, Диана! – воскликнул он. – Эпатаж! Мне это нравится! В Париже и Версале тебя ждет успех, вот увидишь.

Этот странный персонаж, заявивший о своей ненависти к насилию, не переставал меня удивлять. То и дело повторяя «эпатаж», он напоминал неугомонного подростка, полного энергии, бьющей через край. Конечно, этот бурлящий энтузиазм соответствовал его юношескому телосложению. Титул «виконт» – «низший» в иерархии вампирических кругов, стоял чуть выше человеческого «барона». Но каков настоящий возраст Александра?

– Спасибо, что окружил меня заботой, – поблагодарила я, лицемерно улыбаясь.

– Перестань, прошу тебя. Это вполне естественно после всех испытаний, что на тебя обрушились. Давай обойдемся без лишних церемоний. Король примет тебя в школу Гранд Экюри – Больших Королевских Конюшен, что вполне естественно. Учебный год только начался: ты без труда сможешь влиться. Я отправил ворона, чтобы предупредить о твоем прибытии. Он летит впереди нас.

Ворона? Да, конечно. Я слышала, что эти птицы служат вампирам.

– Просто немного волнуюсь. Что ждет меня там? – ответила я. – До сих пор я ни разу не покидала стен замка моего бедного отца. Меня пугает Двор. И все так быстро происходит. У тебя было время собрать чемоданы в Клермоне, но я не взяла с собой никаких личных вещей…

Я опустила глаза на льняное платье с засохшими пятнами крови.

– Клянусь честью, я виноват, что не дал времени переодеться! Но не волнуйся: Король обеспечит тебя всем необходимым. Его Величество великодушен: он знает, как пожалеть бедную сироту. И как простить искренне раскаявшегося, вроде меня.

На кончике языка повис вопрос о проступке, который совершил Александр. Что могло навлечь гнев суверена? Но я сдержалась. Было бы глупо терять единственный источник информации об осином гнезде, в которое меня собирались бросить.

– Что касается нравов и обычаев Версаля, ты можешь рассчитывать на мою помощь, – любезно предложил вампир. – Я знаю дворец как свои пять пальцев. Ты расцветешь там, словно великолепный полевой цветок, и затмишь городские. Двор обожает все необычное. К тому же твои прекрасные волосы цвета луны! Эпатаж! Всем вскружат голову!

– Бесконечно благодарна тебе, – ответила я, выдавив улыбку. – Мне повезло встретить…

Я споткнулась на этом слове, которое никогда в жизни мне не пришло бы в голову сказать вампиру.

– …такого друга, как ты!