Текст книги "Война Бешеного"

После недолгого, но продуктивного разговора банкир и наемный убийца пришли, как принято говорить, к консенсусу: был согласован гонорар, и убийца получил от заказчика все необходимые сведения и указания.

Так решительный Калигула отправился в Россию на свое первое задание.

На следующий день Аркадий Романович из любопытства позвонил инженеру, обслуживающему систему охраны его дома, и попросил продемонстрировать ему видеозапись с камер, которые в автоматическом режиме фиксировали все, что происходило у входа на виллу Велихова, по периметру ее забора и на самой территории. К изумлению банкира, ни на одной из видеокассет Калигулы не оказалось. Как киллеру удалось пройти незамеченным мимо расставленных повсюду камер слежения, осталось для Велихова так и не объясненной загадкой. Он никогда больше не общался с Калигулой напрямую, и задать этот вопрос ему так и не удалось…

В некогда трудовом российском городе Свердловске, ставшим теперь столицей уральской мафии Екатеринбургом, в популярном у «новых русских» ресторане «Астория», в узком кругу друзей и соратников, справлял свои очередные именины местный «воровской Авторитет» по кличке Лабух.

Когда-то Дмитрий Жундриков – под таким именем он числился в паспорте – совсем не общался с ворами и даже по молодости успел поиграть на соло-гитаре в одной из местных популярных рок-групп (за что, кстати, и получил свою кликуху). Затем судьба кинула его на зону – он в ресторане набил по пьяному делу рожу какому-то милицейскому начальнику.

Из лагеря, проведя там три с половиной года, Жундриков вышел совсем другим человеком. Во-первых, он умудрился за время отсидки выучить по самоучителю английский язык; во-вторых, там же он осилил кое-какие экономические книжки и неплохо стал разбираться в запутанных вопросах, касающихся приватизации, инвестиционных фондов, фьючерсной политики и прочей экономической галиматье, понятной только специалистам.

Благодаря этим полученным на зоне знаниям Жундриков, выйдя на волю, забросил свои былые богемные связи, быстро прибился к солидным людям и начал делать деньги. Он для себя решил четко: в нынешние тяжелые времена только деньги дают независимость и свободу.

«Накоплю миллион долларов и тогда займусь музыкой, – думал он в начале своего пути к большим деньгам, – потом наберу ребят, запишем альбом, раскрутим его и…»

Однако дальше этого его фантазия не простирались.

Спустя несколько лет большой бизнес напрочь выбил из головы Лабуха все его мечтания насчет будущей музыкальной карьеры: у денег свои законы, тем, кто ими вплотную занимается, мечты противопоказаны. Теперь Лабух думал только об одном: как сделать, чтобы денег у него было больше, чем вчера, больше, чем у конкурента, больше, чем у известного на всю Россию предпринимателя или банкира…

Но деньги делаются не из воздуха. И желающих поиметь их как можно больше тоже хоть отбавляй. Лабух постепенно оттирал от не такой уж и жирной кормушки своих конкурентов: один внезапно утонул, захлебнувшись в бассейне, другой попал в аварию и сломал позвоночник, третий сам отошел от дел, когда подручные Лабуха выкрали его малолетнего сына…

В Екатеринбурге Жундриков теперь был одним из «Крестных отцов» города. Ему иногда мешал местный губернатор, но с ним можно было договориться – достаточно было пообещать ему повлиять на мелких предпринимателей, не желавших или не могущих платить высокие госналоги.

Губернатор, догадываясь о происхождении денег Лабуха, все-таки старался по большому счету не конфликтовать с ним: он стремился в большую политику, и ему нужны были те, у кого было много денег. Сам Жундриков политики не любил, но понимал, что без нее сейчас больших денег не сделать, и вынужден был подыгрывать то одному, то другому местному депутату, чтобы его бизнес мог процветать.

Сейчас Лабух, ненадолго забыв о делах, расслаблялся от постоянной мозговой нагрузки. Снятый под это мероприятие ресторан «Астория» пьяно гудел до утра, надежно охраняемый многочисленными боевиками «предпринимателя». Гостей веселил оркестр, специально приехавший сюда вместе с популярным на всю страну исполнителем, полублатной-полусентиментальный репертуар которого ласкал слух и чувства местной братвы и «Авторитетов», собравшихся в этот вечер на именины Жундрикова.

Обязательные для подобного рода развлечений девицы, пьяно хохоча, раздевались догола под «Гоп-стоп»; желающие словить кайф шли к одному из столиков, на котором кучей были навалены все мыслимые и немыслимые наркотики; водка с шампанским текли рекой не только во рты, но и на пол и на голые тела проституток. Здесь некого было стесняться, кругом были исключительно свои, и участвующая в разгуле публика все больше и больше теряла человеческий облик, превращаясь в скотов, одурманенных алкоголем и наркотиками.

Закончился банкет грандиозным битьем посуды и всеобщим свальным грехом, когда те, кто еще хоть что-то мог, похватали девиц и тут же, под ярким светом свисающих с потолка люстр, стали запихивать им во все возможные и невозможные места свою набухшую от похоти плоть.

Особо усердствовал в этом Лабух: женщины были его единственной слабостью. При его обычном среднем росте его мужское достоинство отличалось исключительными размерами и небывалой активностью. Лабух никогда не был нежен с женщинами, он всегда их насиловал, почему-то считая, что они обращают на мужчин внимание только тогда, когда им за это платят. И чем красивее была женщина, тем больше он над нею измывался. В эту ночь он изнасиловал шесть проституток и все никак не мог удовлетворить свою похоть, хотя уже несколько раз доходил до конца, демонстративно брызжа своею жидкостью в женские лица.

Уже под самое утро, когда за плотно занавешенными окнами ресторана потихоньку разгорался солнечный диск, а многие участники оргии или валялись под столами, или, сопровождаемые своими телохранителями, отправились по домам спать, Лабух пожелал отыметь еще одну девицу. Стройную крашеную блондинку лет восемнадцати, которая в этот вечер пользовалась особой популярностью и уже прошла через липкие объятия никак не меньше пятерых мужчин.

Ее, догола раздетую и полупьяную, подвели к имениннику, который, тоже полностью раздетый, сидел на высоком кресле за разоренным столом и жадно хватал еду руками с тарелок: он вдруг почувствовал, что проголодался после нескольких половых актов. Его громадный клинок, не опадая, так и торчал меж его худосочных ног и напоминал большую уродливую поганку. Девица, увидев это, расхохоталась – уж очень неприглядно выглядел голый, чавкающий Лабух с торчащей, набухшей синевой головкой плоти.

– Чего ржешь, сука?! – прошипел Лабух.

Он очень не любил, когда над ним кто-нибудь смеялся. Особенно не позволялось это тем, кто полностью находился в его власти.

– Ну-ка, ребята, привяжите ее к столу.

Два бугая из его охраны подтащили враз переставшую смеяться проститутку к столу, за которым сидел Лабух, смели с него на пол посуду и салфетками притянули ее руки и ноги к ножкам стола. Лабух потянулся своими жирными от еды пальцами к влагалищу проститутки, сложил их в кулак и с силой пропихнул его внутрь. Проститутка застонала, скорее не от боли, а от страха: она, кажется, поняла, с кем ей пришлось иметь дело.

Ей приходилось на своем недолгом веку путаны встречаться с проявлениями мужского садизма. Но обычно это не шло дальше нескольких пощечин и укусов в грудь и губы. Жундрикову же этого теперь было недостаточно.

– Семен, трахни ее! – приказал Лабух своему охраннику.

Тот послушно снял брюки и, нависнув над столом, где лежала проститутка, несколько минут активно дрыгал бедрами, вонзаясь в женскую плоть. Наконец он кончил и, откинувшись, вопросительно посмотрел на хозяина.

– Теперь ты, Кислый! – мрачно улыбаясь, приказал распалившийся от увиденного именинник. – Разогрей-ка ее получше! – И над проституткой стал измываться второй его охранник.

Спустя десять минут, когда измочаленная женщина приняла в себя еще одну порцию спермы, Лабух залез на стол, подобрался к девице и, не дожидаясь, пока она придет в себя, грубо воткнулся в нее. Но внутри проститутки было слишком просторно и мокро, что Лабуху не понравилось.

– Отвяжите эту шлюху и тащите на кресло, – сказал он, слезая со стола.

Охранники быстро исполнили приказ. Проститутку уложили лицом вниз на спинку мягкого кожаного кресла. Лабух приблизился к ней и, довольно сопя, начал втыкать свою огромную плоть в ее задний проход. Спустя несколько минут он шумно кончил. Девица, кажется, уже была без сознания. Вид ее безвольно висящего на кресле тела наконец-то удовлетворил похоть садиста. Его плоть стала опадать; напоследок он помочился на тело изнасилованной и только после этого дал знак охране, что праздник закончен и можно отправляться домой.

На улице было уже совсем светло, когда Лабух, опираясь на плечи двух своих телохранителей, вышел из ресторана и, почти засыпая на ходу, направился к своему «Мерседесу». Один из охранников открыл переднюю дверцу машины и уселся за руль. Второй, неловко согнувшись, пытался усадить на заднее сиденье своего босса. Жундриков спьяну никак не мог поднять ногу и войти в салон. Надо было кому-то залезть в машину и принять пьяного Лабуха.

– Семен, помоги! – попросил охранник своего напарника, сидевшего за рулем.

– Чё ты, сам не справишься, что ли? – зло огрызнулся тот.

Было видно, что охранник устал, ему лень вылезать из салона и он хочет быстрее сбагрить шефа, но ради этого и пальцем не пошевельнет.

Первый охранник матюгнулся и посмотрел по сторонам. Во дворе ресторана, в нескольких метрах от «Мерседеса», стоял какой-то щуплый парнишка лет двадцати пяти и, невозмутимо поглядывая на безуспешные усилия охранника, курил дешевую сигаретку без фильтра.

Во дворе уже никого не было, все разъехались кто куда, и, кроме этого парня в дешевой китайской курточке и вязаной спортивной шапке, помочь охраннику никто не мог.

– Эй, ты! – позвал его телохранитель. – Чё смотришь? Помоги – денег заработаешь!

Паренек отбросил в сторону окурок и шаркающей походкой подошел к «Мерседесу».

– Подержишь его, а я – в салон. Потом подашь мне. Смотри не урони только, он на ногах уже не стоит… – сказал охранник, передавая Лабуха в руки пареньку.

Парень только кивнул в ответ. Он перехватил уже совсем заснувшего Жундрикова под мышки и подпер его спиной к автомашине.

Охранник обежал «Мерс», быстро юркнул в салон и, протягивая руки, приказал:

– Наклоняй ему голову и двигай на меня!

Паренек сделал все, как ему велели. Лабух, пьяно мотая безвольной головой, повалился в руки охранника. Тот аккуратно усадил его рядом с собой на сиденье, достал из кармана пару мятых купюр и, не глядя, бросил их пареньку.

– На, купи себе нормальных сигарет! – сказал он и захлопнул дверь машины.

«Мерседес», резко развернувшись во дворе, выехал на уже проснувшуюся улицу и помчался в том направлении, где находилась резиденция Лабуха.

Парень спокойно подобрал скомканные купюры и, расправив их, рассмотрел деньги: там были купюры по десять и пятьдесят рублей. Он ухмыльнулся, положил так легко заработанные деньги в карман и размеренной походкой не спеша вышел из двора ресторана.

Спустя полчаса, когда во дворе «Астории» с десяток бандитов рыскали, стараясь найти свидетелей того, куда пошел этот паренек, никто не смог им сказать ничего вразумительного. Несколько человек из обслуги ресторана видели этого парня; видели, как он с полчаса крутился по двору, как вышел на улицу, но дальше…

Братки перекрыли местный аэропорт и вокзал, прочесали все известные в городе гостиницы и шалманы, но парня и след простыл. Часа через два к поискам подключилась и милиция, но и она так и не смогла отыскать исчезнувшего неизвестно куда парня, хотя уже был изготовлен по показаниям охранников Лабуха фоторобот. Паренек не объявился ни в этот день, ни на следующий, ни в остальные последовавшие за этим событием дни.

Зачем вдруг он так всем понадобился?

Когда охранники привезли Лабуха к нему на квартиру и втащили в спальню, они принялись его раздевать и…

– Вот сука! – неожиданно заорал Семен, стягивая с шефа пиджак.

– Ты что? – удивился второй охранник.

– Глянь-ка сюда! – Семен показал на спину Ла-буха, где на левой стороне белоснежной рубашки вокруг маленькой дырочки расплылось небольшое пятно крови. – Приколол Лабуха, гад!

– Кто? – Его напарник все еще не мог осознать случившегося.

– Кто-кто! Этот, который у ресторана вертелся! Кто ж еще, не ты же? Посмотри, может, он еще дышит?

Второй охранник пощупал пульс у шефа – тот не подавал никаких признаков жизни. Его руки уже начали холодеть, голова по-прежнему безвольно болталась на начавшей уже коченеть шее. Охранники уложили Лабуха на кровать.

– Что делать будем? – спросил Семен.

– Братву надо поднимать, искать козла. Он далеко уйти не мог, всего пятнадцать минут прошло. Если найдем, можно будет узнать, кто шефа заказал. Нам многое за это спишут…

– Тогда звони Лехе, а я Лысого подниму. Блядь, звона сколько будет! Ментам пока ни слова, они только нагадят. Нам этого парня первым и надо взять за жабры. Ох, как же я его отымею! Каждую косточку лично переломаю…

– Хорош базарить, лучше делом займись!

Охранники повисли на телефонах, поднимая людей. Им было невдомек, что четверть часа назад они имели шанс стать свидетелями того, как работает настоящий суперкиллер – а это был именно он, Калигула собственной персоной. Дмитрий Жундриков, которого ему заказал Аркадий Романович Велихов, стал первой его жертвой в России.

Он сделал свое дело в тот момент, когда передавал Лабуха сидящему в салоне охраннику; никто не мог увидеть короткого движения правой руки Калигулы – тот воткнул свой стилет в сердце уральского Авторитета так быстро, что со стороны могло показаться, будто он поправляет сморщившееся на спине Лабуха пальто.

Местная братва и милиция искали молодого парня без особых примет в одежде простого работяги, а тем временем Калигула, с паспортом итальянского предпринимателя и вызывающе шикарно одетый, спокойно жил в лучшей гостинице Екатеринбурга и улетел из города лишь на вторые сутки после убийства Лабуха.

Никому и в голову не могло прийти, что солидный сорокалетний итальянец, представлявший известный международный концерн, может быть способен на такое хладнокровное убийство.

Через неделю в уральской столице начались разборки. Те, кто работали на Лабуха, искали виновных в его смерти среди тех, кому Жундриков мешал больше всего. Вычислив по своим неверным раскладам пару человек, они, недолго думая, грохнули их, и это было началом войны, которая растянулась на несколько месяцев, обрекая город на беспредел и очередной передел сфер влияния. От этой войны не выигрывал никто: ни милиция, сбившаяся с ног от бесконечных убийств и кровавых разборок, ни власти, которым также невыгоден был беспредел и потеря нескольких влиятельных в их среде «взяткодателей-спонсоров».

Невыгодна была война между местными криминальными группировками и самому губернатору, на которого Президент свалил всю ответственность за всплеск преступности во в вверенном ему регионе.

Единственный, кто выигрывал ото всего этого, был Аркадий Романович Велихов, который жил в комфорте вдали от места действия и довольно потирал руки, читая в газетах о том, какой беспредел начался в Екатеринбурге после смерти Лабуха. Именно к этому он и стремился: теперь и губернатора, и местную братву он сможет взять без труда, чуть ли не голыми руками.

А смерть Дмитрия Жундрикова так и осталась в длинном списке нераскрытых заказных убийств – списке, в который российская действительность день за днем вносит все новые и новые имена…

Глава 3
Питерский след

Бешеный решил проверить: он положил себе под язык таблетку «Голубого глаза» и откинулся на спинку стула, ожидая хоть какого-нибудь эффекта. Она быстро растворилась во рту, напоминая на вкус какие-то витамины. Через несколько минут Савелию почему-то надоело сидеть, он встал со стула и начал бесцельно кружить по кухне. Ему показалось, что его обманули, что таблетка не действует или его крепкий организм просто нейтрализует ее. Он проверил свои реакции, все было в норме. Более того, он давно не ощущал себя таким здоровым и сильным. Ему не сиделось на месте, хотелось действия: куда-то идти, с кем-то общаться, просто двигаться…

Савелий пошел в прихожую и, уже надев ботинки и куртку, вдруг понял, что его активность спровоцирована «Голубым глазом». Савелий повесил куртку на место и вернулся в кухню. Сидеть больше было невмоготу; срока действия наркотика он не знал, и тогда, раздевшись до трусов, он начал мучить свое тело физическими упражнениями, совсем как на тренировках: отжимался, проводил бой с тенью, вставал на руки и в таком положении подолгу смотрел в стену перед собой. Она то расплывалась в цветное пятно, то на ней отчетливо проступали все мельчайшие трещинки и узоры обоев.

Несмотря на то что Савелий насиловал свое тело вот уже несколько часов, он совершенно не чувствовал усталости. В голове было пусто, мысли стремительно разбегались, и Бешеный никак не мог заставить работать свое сознание.

Временами, когда он переходил от одного упражнения к другому и не испытывал физической усталости, у него появлялось странное чувство всемогущества. В один из таких моментов ему даже показалось, что пожелай он сейчас, и взлетит над полом одним лишь усилием воли… или приняв еще одну таблетку… Савелий, совершенно не сознавая, что делает, потянулся за рассыпанными по столу таблетками.

– ОСТАНОВИСЬ! ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ЭТОГО ДЕЛАТЬ! ЭТОТ ПУТЬ ВЕДЕТ В ТУПИК! – возник в его мозгу знакомый спокойный голос Учителя.

– Учитель, разве ты сам не говорил мне, что человек может все? Какая разница, чем люди этого добиваются – усилием воли или при помощи стимуляторов? Ведь все равно это я, это мой организм. Я хочу его проверить!

– ТЫ ПРАВ ТОЛЬКО В ОДНОМ: СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ НЕ ЗНАЕТ ГРАНИЦ. НО ПУТЬ К НЕМУ ТОЛЬКО ОДИН, ПРОЙТИ ПО НЕМУ ТЕБЕ ПОМОГУТ ТОЛЬКО ТВОЯ СИЛА И ВОЛЯ, ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ – ЛИШЬ ИЛЛЮЗИЯ, МИРАЖ. СТИМУЛИРУЯ СЕБЯ ДОПИНГОМ, ТЫ ПРЕДАЕШЬ СЕБЯ, СВОЮ СУТЬ, ВСЕ ТО, ЧТО ТЫ ДО ЭТОГО ОБРЕЛ. СИЛА, КОТОРАЯ ПРИХОДИТ С ДОПИНГОМ, ЛИШЬ ВИДИМОСТЬ ТОГО НАСТОЩЕГО, ЧТО ТЫ МОГ БЫ В СЕБЕ ВОСПИТАТЬ САМ.

– Что же мне тогда делать?

– ТЫ ПРОШЕЛ ОБРЯД ПОСВЯЩЕНИЯ И НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ЗАПЯТНАТЬ ЕГО! ЗАПОМНИ: ТОЛЬКО ОСТАВАЯСЬ САМИМ СОБОЙ, ТЫ СМОЖЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ТЫ ДОЛЖЕН. Я ВЕРЮ В ТЕБЯ! ПОМНИ, ЧТО Я ВСЕГДА В ТЕБЕ, А ТЫ – ВО МНЕ! ПОМНИ ОБ ЭТОМ! ВСЕ, ТЕПЕРЬ Я ТЕБЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН. ДАЛЬШЕ ТЫ САМ…

Голос Учителя растворился в мозгу Бешеного так быстро, что Савелий на миг подумал: а был ли этот разговор на самом деле или ему просто померещилось? Он заметил, что его рука все еще тянется за таблеткой.

– Спасибо, Учитель, ты, как всегда, пришел ко мне вовремя…

Неимоверным усилием воли Бешеный заставил себя сконцентрироваться и перебороть в себе желание принять еще одну дозу наркотика.

Чтобы и впредь не искушать себя, он одним движением руки смахнул таблетки в ладонь и, дойдя до туалета, высыпал их в унитаз. Глядя, как вода уносит отраву, Савелий приказал себе сделать все, чтобы наркотик прекратил им командовать. Он снова принялся истязать себя физической нагрузкой, только теперь стал делать это еще интенсивнее.

Наконец даже его тренированное тело почувствовало, что устает. Бешеный отправился в ванную, включил обжигающе холодную воду и принял продолжительный душ.

Кажется, он смог очистить свой мозг от воздействия «Голубого глаза». Тело его все еще звенело как натянутая струна; мышцам хотелось нагрузки.

«Теперь понятно, почему эта ребятня может всю ночь дрыгаться под свою одуряющую музыку…» – подумал Бешеный, заставив себя лечь на кровать.

Он попытался расслабить непроизвольно сокращающиеся мышцы.

«С такой таблеточкой под языком даже самые немощные находят в себе силы не спать по нескольку ночей. Поэтому они все такие худые: организм быстро сжигается, можно за месяц такой житухи вполне стать дистрофиком… Через месяц-другой им ничего другого не останется, как постоянно жить с допингом – даже на то, чтобы приготовить себе завтрак, сил уже не будет. Да, прав был генерал Богомолов: это адская штука, похуже других. Те хоть явная дурь – галлюцинации, расслабленность, смещение сознания. А это… и не поймешь сразу всю опасность. А потом, когда уже ясно, к чему дело идет, то уже поздно, влип…»

Постепенно Бешеный приходил в себя. Он посмотрел на часы – было уже позднее утро. Он проборолся с «Голубым глазом» не меньше десяти часов. Савелию стоило достаточно больших усилий заставить себя заснуть, но все-таки ему это удалось. Он проспал как убитый несколько часов, и, когда проснулся, все его тело ломило от ночной нагрузки, которая помогла противостоять наркотику.

Из пережитого этой ночью Савелий вынес одно: нужно как можно скорее найти место, где делают «Голубой глаз», иначе еще много глупых молодых ребят и девчонок загубят себя и свою так толком и не начавшуюся жизнь…

Бешеный позвонил Максу – тому самому парню, с которым позавчера свел его в ночном клубе «Порт» поставщик Алены Гриша. Автоответчик невразумительно пробурчал:

«Если есть что сказать, то, пожалуйста, говорите, может быть, вам перезвонят…»

Это Савелия не устраивало. Он в течение всего вечера еще несколько раз набирал номер Макса, пытаясь связаться с ним напрямую. Наконец где-то уже в третьем часу ночи Макс вяло – видимо, это было его всегдашним состоянием – откликнулся:

– Ну, чего еще?

– Есть разговор, надо встретиться… – таким же хмурым тоном сказал Савелий.

– Кто это?

– Не важно. Ты вряд ли меня помнишь, нас Гриша в «Порту» свел…

– Ну почему же, помню… – неуверенно протянул Макс. – Ты, кажется, из Москвы?

Савелий удивился, что Макс его вспомнил. Он был уверен, что тот, будучи всегда под кайфом, вообще не контролирует ни свою жизнь, ни тех, с кем эта жизнь его сводит.

«Надо быть с ним поосторожнее, парень не так прост, как кажется», – подумал Савелий и вслух подтвердил:

– Да, это я, Сергей. Твой товар мне понравился. Я хочу взять еще. Ты сможешь сделать большую партию?

– В этой жизни все возможно, – философски изрек Макс, – было бы желание. Вот что, Сергей, я уже вырубаюсь, давай завтра договорим, спать хочется жутко.

– Слушай, у меня ни желания, ни времени нет, тебя по телефонам вылавливать. Давай забьем стрелку на завтра, и можешь спать, сколько влезет, – нажал на него Савелий.

– Ну, хорошо… Приходи к десяти вечера в «Порт», там и поговорим.

– О’кей!

Макс положил трубку, а Савелию ничего не оставалось, как дожидаться следующего вечера. Днем он вылез в город, обналичил по пластиковой банковской карте валюту – надо же было чем-то доказывать, что он кредитоспособен. Ближе к вечеру он дозвонился до Алены, и они неплохо посидели в маленьком уютном итальянском ресторанчике на Невском проспекте.

Алена, как всегда, была вся в делах и не могла долго рассиживать с Бешеным, поэтому оставшиеся до встречи с Максом часы Савелий бесцельно пробродил по «городу трех революций». Усмехнувшись про себя, Бешеный вспомнил, что так называли Санкт-Петербург, вернее, Ленинград в годы его молодости.

«Да, время летит с бешеной скоростью, – думал Савелий. – С тех пор как Горбачев пришел к власти, прошло всего-то без малого пятнадцать лет, а как все круто изменилось… Сейчас страна живет на изломе. Ломается все: границы, устои, людские судьбы… Народ от этого теряет голову, мечется в поисках новых возможностей. Кто не может или не хочет менять свою жизнь, сопротивляются, пытаются вернуть старые времена. Глупцы, они не понимают, что в одну реку дважды не войдешь… Поезд уже ушел, надо садиться на следующий. Вот и я: кручусь в общем вихре и не знаю, когда и чем это закончится. При таком раскладе остается только честно делать свое дело, любить близких тебе людей и верить, что твои усилия не напрасны…»

Не спеша, гуляя по быстро темнеющим улицам, Савелий стал вспоминать всех тех, с кем судьба свела его в жизни, с кем он дружил, делил радости и печали, кто помогал ему и верил в него, спасал жизнь и просто любил…

Андрюша Воронов, который был для него больше чем братишка, его красавица жена Лана, погибший Олег Вишневецкий, генералы Порфирий Сергеевич Говоров и Константин Иванович Богомолов, адмирал Джеймс, Учитель, Розочка, покойные отец и мать… Друзья по оружию, друзья по жизни – именно ради этих конкретных людей Савелий и рисковал собой, подчас забывая о себе, но всегда помня о них…

В ночном клубе все было как обычно: грохот музыки, молодежь, одуревшая от наркоты и бесконечных танцев, пестрая толпа, прожигающая деньги и собственную жизнь. Савелий чувствовал себя здесь совершенно чужим – в такого рода заведение его по собственному желанию никогда бы не занесло.

Макса он нашел без труда. Тот был со своим приятелем Ником, которого Савелий тоже видел в прошлый раз.

Бешеный поздоровался с этой мрачной парочкой – вернее, махнул рукой: в этом грохоте все равно никаких слов разобрать было нельзя. Ему нехотя махнули в ответ. Савелий взял за рукав Макса и потащил его ближе к выходу – туда, где музыка не так гремела. Ник поплелся следом за ними.

– Ну что, побазарим? – спросил Бешеный.

– А это еще что за пень с горы? – Ник, казалось, не замечал Савелия и обращался только к Максу.

– Это Серега, москвич. Его Гришка привел. Хочет партию «Голубого глаза»… Сделаем?

Ник оценивающе посмотрел на Савелия – видимо, он чем-то ему не понравился. Савелий понял: Ник здесь главный и решать будет он.

«Что ж, поменяем направление главного удара: будем теперь говорить только с Ником…» – решил Савелий.

– Ребята, в чем проблема? Товар у вас хороший, деньги у меня есть… А вот времени сидеть тут у вас без дела и ждать, пока я вам понравлюсь, у меня совсем нет. Давайте решайте быстрее, без тормозов! Да – да, нет – нет!

– Ты не гони… – поморщился Ник, – так дела не делаются. Ты в Москве кого знаешь?

– Кто знает тебя – никого. Тебе мало, что ли, Григория?

– Тогда до свидания. – Его голос был бескомпромиссным. – Я Гришке не доверяю – он трепач и за сотку баксов любого с потрохами сдать может. Когда тебя ко мне кто-нибудь, кроме Гришки, приведет, тогда и поговорим.

– Что ты комедию ломаешь? – психанул Бешеный. – Я деньги тебе даю, а ты кобенишься! Что тебя не устраивает?

– Не наш ты! Зачем тебе дурь, не знаю. То, что ты новичок, это сразу видно. Кто тебя знает, завалишься по неопытности и нас за собой потянешь. А мы от отсутствия покупателей не страдаем и не будем страдать: к нам очередь стоит на неделю вперед. Так что извини, пока!

Ник отвернулся от Савелия и отправился в глубину зала. Макс, пожав плечами – наверное, он не был согласен с Ником, но ничего не мог поделать, – пошел следом за ним.

Бешеному ничего иного не оставалось, как приказать себе набраться терпения. Форсировать сейчас ситуацию означало бы спугнуть Ника и провалить все дело. В принципе он понимал, почему Ник не захотел иметь с ним дела: Савелий действительно был не их поля ягода. Он был старше, одет по-другому, без модных понтов, и главное, фактически пришел с улицы. Ему тоже было ясно, что Гриша для таких крутых, как Ник, совсем не авторитет…

Надо было искать обходные пути: теперь без посторонней помощи Бешеный уже не мог обойтись. Он сам был засвечен; нужен был новый человек: молодой, модный, бойкий, внушающий доверие, с надежной легендой. Савелий стал перебирать в уме подходящие кандидатуры. Вскоре он сделал вывод, что никому, кроме Кости Рокотова, он это дело поручить не может. Следовало срочно вызывать его в Петербург, и Бешеный отправился к себе, чтобы засесть за телефон.

Савелий обрадовался, когда после пары длинных гудков услышал в трубке знакомый звонкий голос Константина:

– Да, говорите…

– Привет, Костя, узнал? – спросил Савелий, улыбаясь: он представил, какое сейчас может быть лицо у Костика…

– Да, Сергей, конечно! Какими судьбами? Как дела? Ты в Москве? – обрадованно завалил его вопросами Рокотов.

– Погоди, не все сразу, дай сказать… – взмолился Савелий. – Ты как, свободен?

– В смысле? Сейчас или вообще?

– Вообще. Я сейчас в Питере, помощь твоя требуется. Сможешь приехать на недельку? В «Герате», наверное, тебя загрузили по уши, так отпустят или за тебя генералу Богомолову просить придется?

– А что, Константин Иванович в курсе твоих питерских дел? – полюбопытствовал Константин.

Он уже начал понимать, что раз Савелий так неожиданно, ночью, позвонил ему, на то есть действительно серьезная причина – вот и сам Богомолов, кажется, в курсе. А у генерала ФСБ рядовых дел не бывает…

– Ты мне не ответил, Костя… – дипломатично ушел в сторону от ответа Савелий. – Найдешь для меня недельку? Лично для меня… – подчеркнул он.

– Найду! Конечно найду. Когда выезжать? Я могу уже утром вылететь.

– Хорошо. Но утром улететь у тебя не получится. Не все сразу. Ты мне нужен с подготовкой. Это, наверное, займет день. А может, и два… Ты должен встретиться с Константином Ивановичем и получить у него все инструкции. Я ему сейчас буду звонить, чтобы он тебя быстрее ввел в курс дела. Сиди завтра утром дома, тебе позвонят. А пока приготовь всю свою самую модную одежку. Ты в ночные клубы часто ходишь?

– Иногда бываю. Правда, редко: работы много…

– Ну вот, тогда готовь наряд, в котором ты в клубах тусуешься. Обещаю, он тебе пригодится…

– Я думал, у тебя серьезное что, а ты меня на танцы тащишь… – разочарованно протянул Рокотов.

– Не боись, будет тебе дело посерьезнее танцев, – успокоил его Савелий, – завтра тебе Константин Иванович все объяснит, потерпи до утра. Ну, все, до встречи! Завтра я тебе еще позвоню…

– Пока!

Константин положил трубку, а Бешеный стал набирать другой номер. Теперь московского кода не требовалось: у генерала был сотовый.

– Богомолов слушает…

– Алло, Константин Иванович, это я… – Савелий не стал представляться, не сомневаясь, что генерал узнает его голос. – Вы можете говорить?

– Да, могу… Что новенького?

Они, будучи осведомлены обо всех новых прослушивающих устройствах, уже давно не говорили открытым текстом о своих делах. И генерал, и Бешеный вполне обходились намеками; они понимали друг друга с полуслова.

– Я нашел кончик ниточки, ведущей к тому месту, которое нас интересует, – сказал Савелий, – но я за эту ниточку тянуть не могу, боюсь оборвать. Надо мне помощника помоложе.

– Возьми Константина.

– Уже. Я только что ему звонил, предупредил. Но это не все. От вас тоже кое-что потребуется. Костю надо подготовить: познакомить с крутыми московскими людьми, которые занимаются интересующим нас бизнесом. Чтобы он не с улицы в Питер приехал. И еще: я тут с одной интересной парочкой познакомился. Они как раз у конца той ниточки стоят. Зовут их Макс и Ник, их основная точка – клуб «Порт»;