Текст книги "Охота Бешеного"

– Никак нет, – ответил Никифор, а Роман безразлично пожал плечами.

– Вот и хорошо. Пойдем, капитан! – Воронов направился к выходу.

– Послушай, Андрюша, может, отменим эту затею? Ты же столько времени не ломался всерьез, – с сомнением заметил Савелий, когда они вышли из тира и остались вдвоем.

– Ошибка, Бешеный, ошибка, – улыбнулся Воронов. – Я здесь каждый день снаряды мучаю, кроме того, несколько поединков провел.

– Надеюсь, не с теми же?

– А ты что, против? – С интересом спросил Воронов. – Если да, то почему?

– Если уже встречался и победил, то это нечестно, если, наоборот, проиграл, то ребята могут подумать, что ты решил им отомстить. Так что и в том и в другом случае ты выглядишь не самым лучшим образом – пояснил Савелий.

– Неужели ты так плохо обо мне думаешь, братишка? – обиделся Воронов. – Конечно же, я еще с ними не встречался! Кстати, первую схватку здесь я провел с Матросовым.

– И как?

– Проиграл вчистую, – с улыбкой признался Андрей.

– Так хорош?

– В общем, ничего парень: подвижный, цепкий, бесстрашный, отлично удары держит и сам с ног валит. Правда, я тогда еще не набрал форму…

– Зачем же полез?

– Хотелось побыстрее посмотреть, кто чем дышит, кроме того, интересна была их реакция…

– А ты психолог! – Савелий одобрительно подмигнул.

– Приходится… – Андрей не поддержал шутливого тона. – Ты думаешь, я сразу не раскусил этого Теплягова? Конечно, раскусил, и довольно быстро. Но мне нужно было приглядеться к его приятелю, Валентину, во-первых, а во-вторых, и к остальным: как они будут реагировать на него.

– Ну и?

– Особой симпатии он не вызвал ни у кого, а Матросов его просто отметелил, когда тот решил права покачать.

– А Никифор?

– Почему ты именно о нем спросил?

– Мне кажется, у него обязательно должны были быть стычки с этим Серым.

– Ты опять прав. – Воронов удивленно покачал головой. – Первый раз видишь человека и так быстро делаешь вывод, причем правильный. Растешь, парень! Именно из-за Никифора Матросов и вломил Серому.

– Ладно, Бог с ним! Как твои соперники сегодняшние дерутся?

– Сейчас увидишь.

– Не хочешь посоветоваться?

– Не хочу.

– Как хочешь, – без всякой обиды пожал плечами Савелий.

– Ты лучше вот что скажи: двух бойцов мы лишились, и осталось восемь человек, а времени у нас всего ничего. Что будем делать? У Олега я выбрал лучших. Он и так морщился, говорил, что оголяю его тылы.

– Давай не будем торопиться, Андрюша. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы и те двое отдыхающих, и повар тоже пришли на поединок?

– Обижаешь, сержант! Ты разве не обратил внимания, что я велел собраться в тренировочном зале ВСЕМ?

– Отлично! Кстати, кашеварит один и тот же или ребята подменяют друг друга?

– Конечно, подменяют: не брать же с собой на задание личного повара! – Воронов рассмеялся.

Они поднялись наверх, и Андрей показал Савелию его комнату с вполне спартанской обстановкой: кровать, стол, на котором стоял небольшой телевизор «Панасоник», два стула и платяной шкаф. Потом они зашли в точно такую же комнату Воронова, где он быстро переоделся в спортивный костюм. Из шкафа Андрей достал боксерский шлем.

– Вы что, в шлемах тренируетесь? – удивился Савелий.

– А ты как думал? Конечно! Не хватало, чтобы кто-нибудь серьезную травму получил. Да не волнуйся ты так, братишка: все ребята Афган прошли, кровь видали, смерть – чего их лишний раз подвергать не очень нужному риску?

– Может, ты и прав.

– Не все же тебе в правых ходить, – улыбнулся Воронов.

Когда они вошли в зал, там уже собрались все кандидаты на участие в операции «Горный воздух». Зал оказался огромным: в нем можно было не только тренироваться, но и запросто проводить соревнования по волейболу, баскетболу, гандболу, мини-футболу, а на балконе находились места для болельщиков. В центре зала был расстелен достаточно жесткий татами.

– А ты почему здесь? – сердито спросил Воронов, рассмотрев среди зрителей Трегубенкова, который должен был стоять на посту у ворот и который, увидев, как они вошли, тут же бросился навстречу Андрею.

– Товарищ майор, разрешите мне посмотреть на ваш бой! – умоляюще попросил он.

– А ворота?

– Я договорился с Валентином, на час он согласился меня подменить.

– Значит, тебе захотелось посмотреть, как твоего командира будут метелить?

– Ну что вы, товарищ майор, за вас поболеть пришел, – принялся уверять парень, но глаза его лукаво сверкали.

– Ладно, Бог с тобой, смотри! – махнул рукой Воронов. – Забинтуй-ка мне руки, – попросил он Савелия, протягивая ему эластичный бинт.

– Потуже?

– Конечно.

Савелий начал бинтовать, и в этот момент в зал вошли соперники Воронова. Они уже были в шлемах и с забинтованными руками. Судя по тому, что тела их блестели от пота, ребята, наверное, успели немного размяться. Их сосредоточенные лица выдавали чуть заметное волнение.

Закончив бинтовать Андрею руки, Савелий поднял ладонь, и Воронов по очереди ударил в нее обеими «кувалдами».

– Нормально? – спросил Савелий.

– Лучше не бывает!

– Будь внимательнее, братишка, особенно в самом начале, – посоветовал Говорков.

– Судья не имеет права симпатизировать кому-то из соперников, – улыбнулся Воронов.

– Заткнись, законник! – шутливо бросил Савелий, дружелюбно хлопнув его по плечу. – Я пошел, – добавил он, увидев направляющегося к нему Матросова.

– Ну, и как будем судить, товарищ капитан? – спросил Матросов с чуть заметной улыбкой.

– Очень просто: вмешиваемся только тогда, когда кто-то из соперников нарушит правила.

– Мне через вас действовать, если я что-то замечу, а вы пропустите?

– Зачем бюрократию разводить? – возразил Савелий. – Заметил – останавливай бой и делай замечание.

– Кстати, майор не сказал о том, сколько будет продолжаться схватка.

– Как обычно: три раунда по три минуты каждый. Черт, секундомера-то нет!

– Почему же нет, вот! – Матросов достал из кармана два секундомера и протянул один Савелию.

– Минутная готовность! – громко объявил Савелий, включая свой секундомер, затем подошел к соперникам Воронова, проверил их забинтованные руки и тихо заметил: – Старайтесь не пользоваться запрещенными приемами, и все пройдет нормально.

– Постараемся, капитан, – ответил за двоих Роман.

Присмотревшись, Савелий понял: потные они не потому, что успели размяться, а от волнения. Ему почему-то стало их жаль.

– Не кидайтесь вперед сломя голову! – предупредил он напоследок, вспомнив о сокрушительных ударах своего «братишки». И услышал, как Никифор шепнул своему партнеру:

– Он нарочно так говорит: за своего майора боится… Нужно сразу же ломать его!..

Савелий досадливо поморщился, но не вставишь, же другому свои мозги.

– Внимание! Первый раунд! – выкрикнул он и дунул в свисток.

Капитан уверенно вышел на середину татами, повел плечами, словно проверяя связки, потом расставил ноги и руки чуть в стороны. Его соперники заняли место напротив и стали быстро продвигаться ему навстречу. Воронов спокойно ждал. Когда до него оставалось метра два-три, парни одновременно бросились в прыжке вперед, стараясь сбить Воронова ударами ног с двух сторон. Но Андрей явно приготовился к такому трюку и пригнулся на долю секунды раньше, чем кто-то из них успел достать его голову ногой.

Было заметно, что эти удары у ребят отработаны. Но вес и сила ног у них были разными, поэтому Никифор выпрыгнул несколько выше, чем Роман, а потому и опустился чуть позднее, буквально на одно мгновение. Савелий уже понял, что Воронов сейчас останется один на один со вторым соперником. Этого мгновения Воронову хватило, чтобы сделать Роману подсечку, когда тот коснулся татами, то есть в самый неудачный для него момент: Роман потерял равновесие и откинулся на спину. Андрей захватил в замок его руку и заломил ее болевым приемом. Через мгновение противник уже стучал свободной рукой по татами, что на всех языках мира означает одно: «Сдаюсь!»

Савелий свистнул, и Роман покинул татами. Он не ожидал такого быстрого успеха «братишки» и был несколько разочарован, уверенный, что и второй соперник вряд ли продержится дольше. Однако на этот раз он ошибся. Скорее всего, Андрея подвела несвойственная ему самоуверенность, или хотелось блеснуть перед Савелием, и он неосторожно бросился вперед, чтобы побыстрее закончить бой. Но Никифору печальный опыт партнера послужил хорошим уроком, а может, и совет Савелия вспомнился. Как бы там ни было, но он сумел сконцентрироваться, увернулся, хотя и не без труда, от нескольких ударов майора и сам нанес ему ощутимый удар ногой в затылок.

В этот момент Савелию даже показалось, что бой действительно может закончиться, и на сей раз – совсем не в пользу Воронова. Андрей неловко упал лицом вперед и неподвижно замер на татами. Савелий собрался открыть счет, но тут перехватил спокойный взгляд Матросова, который наблюдал с еле заметной усмешкой и даже не пытался что-то предпринимать. Тогда и Савелий решил чуть выждать.

Теперь уже Никифор бросился вперед, подскочил к лежащему Воронову и хотел ухватить его за ногу, но не успел: Андрей вдруг выбросил ногу вперед, и Никифор наткнулся на нее прямо коленом. Если бы он просто стоял, то, вероятно, упал бы на спину, но он довольно быстро двигался вперед, и удар едва не сломал ему коленный сустав. Никифор вскрикнул от боли, свалился и обхватил руками колено. Надо было открывать счет или выяснять, может ли он продолжать бой, но в этот момент Матросов дунул в свисток и показал Савелию секундомер: время!

Воронов отправился в свой угол, а Никифор, с трудом поднявшись, – в свой… Савелий быстро подошел к нему, помог сесть на стул и склонился над коленом, которое распухало прямо на глазах.

– Сильно болит? – спросил Говорков.

– Все нормально. – Пересиливая боль, Никифор даже попытался улыбнуться. – Вот кретин! И почему я тебя не послушался, капитан? Так здорово поймал его на противоходе и – здрасте вам! – сам же на этот прием и нарвался.

– Мне кажется, тебе, вряд ли стоит продолжать бой с таким коленом. – Заметив, что парень недовольно скривился, Савелий успокаивающе добавил: – Не переживай! С каждым может случиться.

– А это не помешает мне продолжить занятия?

– Ни в коем случае, – заверил его Савелий.

– Ладно. – Никифор облегченно вздохнул. – Выкидываю полотенце.

– И правильно! – Савелий подмигнул ему, потом громко объявил: – В связи с тем, что один из участников получил тяжелую травму колена, бой прекращается.

– А кто же победитель? – разочарованно спросил Роман.

– Победила дружба! – с улыбкой воскликнул Воронов, довольный, что не придется продолжать бой с травмированным соперником. – Сейчас попрошу тех, кто еще не познакомился лично с капитаном Мануйловым, прийти в комнату отдыха. Остальным – заниматься по расписанию!

Савелий положил руку Никифору на колено.

– Расслабься, парень, – сказал он, почувствовав, как Никифор напрягся от страха и боли. – Я тебе ничего плохого не сделаю.

– Я не боюсь, это инстинктивно, – смутился тот и радостно воскликнул: – Господи, а боль-то проходит!

– Ну вот, а ты боялся, – улыбнулся Савелий и невозмутимо выпрямился: на его лице выступили капельки пота.

– Надо же! – снова воскликнул Никифор. – И опухоль спадает…

– Только не говори никому, – шепотом, будто заговорщик, сказал подошедший Воронов и подмигнул ему.

– Как скажешь, командир. – Парень радостно вскочил, но тут же испуганно замер, пытаясь понять, болит ли нога, и понял, что не болит.

– Спасибо, капитан!

– Живи! Пока! – улыбнулся Савелий, и Никифор направился к выходу, но, вдруг остановившись, с растерянным видом обернулся. – А как же ребята? Они ж подумают, что я смухлевал.

– А ты похромай немного и откажись от подвижных игр, – прищурившись, предложил Савелий.

– Ага, вот еще! – возмутился Никифор. – Будь что будет! Расскажу как есть. Не поверят – их дело;

главное, совесть моя чиста.

– Не самое плохое решение, – согласился Савелий, и парень уверенно зашагал к выходу.

– Как он тебе? – спросил Воронов.

– Занятный. – Савелий одобрительно покачал головой. – Думаю, есть третий кандидат.

– А кто первые два? Мы с тобой? – Воронов уже был готов рассмеяться, но Савелий серьезно ответил:

– Гордеич и Роман.

– Согласен. А Матросов?

– К нему я хочу еще немного присмотреться. Вроде тоже ничего…

– Извини, что о сыне Рокотова не предупредил… Кстати, а он тебе как?

– Парень, видно, толковый, но его я, конечно же, не возьму. Отец-то в курсе?

– В том-то и дело, что парень буквально выпросил у меня обещание, что я ничего отцу не скажу.

– Вот чудак! Это же секрет Полишинеля – до подачи списков генералу.

– Что будем делать? Парня жалко. Изо всех сил старается.

– А Олег куда смотрел? – вздохнул Савелий.

– Так он и Олегу голову заморочил.

– Ладно, пусть пока тренируется, потом что-нибудь придумаем. Ну что, пойдем с остальными знакомиться?..

Комната отдыха напоминала средней руки ночной клуб. В одной части комнаты стояли игральные автоматы, бильярдный и теннисный столы; в другой, отделенной от первой раздвижной стенкой, мог уединиться тот, кто хотел почитать или просто поразмышлять о чем-нибудь. Возле входа стоял небольшой бар с холодильником, забитым всякими безалкогольными напитками, начиная от молока и кончая всевозможными сортами минералки. Если нужно было собрать всех проживающих на базе на кинопросмотр или на собрание, стенка сдвигалась в сторону, и комната превращалась во вполне вместительный зал.

Сейчас народу на базе было немного, и сдвигать стенку не потребовалось: все уместились в «избе-читальне», как прозвал это место какой-то шутник. Когда туда вошли Савелий с Вороновым, за столами сидели пятеро претендентов. Отсутствовали тоже пятеро: двое выпали из списка, Владимир Трегубенков вернулся, вероятно, на дежурство к воротам, не было и друзей-соперников Никифора и Романа. Увидев Савелия и Андрея, претенденты встали.

– Прошу садиться, – сказал Воронов. – Для тех, кто по какой-либо причине не слышал, повторю: это капитан Мануйлов Сергей, которого иногда называют еще и Бешеным. Именно его слово станет решающим при отборе. Кроме того, капитан будет вашим инструктором по всем видам рукопашного боя.

– Разрешите вопрос капитану? – вызвался Константин.

– Пожалуйста, – кивнул Воронов.

– Это правда, что вы, капитан…

– Вроде мы договорились разговаривать на «ты», – прервал его Савелий.

– Хорошо! Правда, что ты, Сергей, за несколько секунд вылечил Никифора. Это он сам сказал, или это была «хитрая» травма, так сказать, дипломатического свойства? – Константин спросил таким тоном, что стало ясно: Никифору он не верил.

– Знаете, друзья, мне очень понравилось то, что сказал Воронов, – спокойно начал Савелий. – Некоторых из вас ожидают смертельные испытания, и потому ложь в наших отношениях недопустима. Помните слова мудреца: «Единожды солгавший – кто тебе поверит?» Вот я и предлагаю вам: сами не лгите и верьте другим, по крайней мере, до тех пор, пока не обманут…

– Извини, но ты мог бы сейчас доказать, что ты его действительно вылечил, а не он тебе подыграл? – Константин хитро прищурился.

– Хотя я и не люблю ничего никому доказывать, но если ты так настаиваешь, то, конечно же, могу пойти тебе навстречу. – Савелий пожал плечами. – Только при одном условии!

– И в чем заключается это условие? – насторожился парень.

– Судя по всему, ты из тех, кто верит только собственным ощущениям, не так ли?

– В общем, так…

– Значит, чтобы я мог доказать свою правоту, мне необходимо именно твое участие… Справедливо? – обратился Савелий к остальным.

– Конечно!

– Правильно!

– Логично, – подытожил Матросов и ухмыльнулся: вероятно, он уже догадался, каким будет это условие.

– И что мне нужно делать? – решился после недолгих колебаний Константин.

– Сейчас при всех я тебя ударю, и ты получишь примерно такую же травму, а потом я ее вылечу.

– Как это? – растерялся парень.

Все расхохотались: вид у Константина был несчастный. Похоже, он сильно пожалел, что сунулся со своим вопросом. Неожиданно его выручил розовощекий крепыш.

– Можно мне сказать? – Он медленно встал.

Савелий видел его во время поединка, но кто это – не знал, а потому вопросительно посмотрел на Воронова.

– Это Жора, тот, что на кухне сегодня дежурит, – шепотом пояснил Андрей.

– Прошу, – кивнул Савелий. – Только представься, пожалуйста!

– Поподробнее?

– Естественно, – подтвердил Савелий и улыбнулся: он догадался, что именно сейчас предложит Жора, поскольку заметил его перебинтованный палец.

– Георгий Мордвинцев. Тридцать четыре года. Полтора года в Афгане. Ранения хватал как блох, но, к счастью, все были легкими. Сейчас работаю в фирме «Герат», в отделе личной охраны. До Афгана служил в спецназе, поэтому владею обычным «спецназовским набором»: различными школами восточных единоборств, любыми видами оружия, хорошо знаю подрывное дело, люблю кашеварить… Что еще? – Он пожал плечами.

– Языки?

– Только русский, – гордо сказал он и добавил: – Пока меня это устраивало.

– Ладно: что хотел предложить?

– Я во время поединка видел момент травмы: распухло колено или нет, мне судить трудно – далековато сидел. Только не подумайте, что я не верю. Я верю! Но верю, как говорится, сердцем, а хотелось бы убедиться на деле, – сказал он, и вокруг послышался одобрительный гул.

– Понимаю… И что?

– Если коленка действительно опухла, значит, были какие-то внутренние повреждения, ну там… капилляры лопнули, сосуды разные…

– Хочешь сказать, что были какие-то физические повреждения?

– Вот именно. – Он улыбнулся. – А коль так, то вот! – Он поднял вверх указательный палец.

Савелий вспомнил чеховский рассказ «Хамелеон» – о том, как собака укусила за палец золотых дел мастера Хрюкина. Он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, – столь комично выглядел Жора: видимо, не один он вспомнил этот рассказ.

– Вроде собак на базе нет… – с нарочитой задумчивостью проговорил Матросов, и все рассмеялись.

– А меня никто и не кусал! – Жора, казалось, собирался обидеться, но, раздумав, пояснил: – Это я порезался, когда лук чистил.

– Понял, – снова улыбнулся Савелий. – Георгий предлагает мне вылечить его палец, правильно?

– Абсолютно, – облегченно вздохнул Жора и победно оглядел присутствующих, словно ожидая их одобрения.

– Хорошо, я согласен, но только предупреждаю всех: не надо при любых пустячных ранках ко мне бежать. Развязывай свой палец!

– Сейчас тебе его оторвут, – хихикнул Константин.

– Ну и что? Зато болеть перестанет, – усмехнулся Георгий и стал решительно разматывать бинт.

Савелий прекрасно понимал, что сейчас от его успеха зависит очень многое: коллектив должен безоговорочно поверить своему учителю, наставнику, инструктору. В противном случае, сколько бы ни тратилось времени на занятия, результат будет нулевой или минимальный. «Закрывать» раны гораздо сложнее, и Савелий внутренне начал настраиваться еще до того, как к нему подошел «пациент».

Порез оказался действительно глубоким, и Савелий поднял Жорину руку повыше, чтобы палец был виден всем.

– У кого есть желание проверить чистоту эксперимента? – с иронией спросил Савелий.

– И так видно, – махнул рукой Матросов. – Колдуй, капитан!

Не обращая внимания на его насмешливый тон, Савелий на мгновение прикрыл глаза, зажал больной палец в своем кулаке и мысленно представил, как срастаются сосуды и капилляры, как постепенно уходит небольшое онемение, исчезает боль. Выражение лица «пациента» за эти несколько минут менялось несколько раз. Сначала насмешливое недоверие, потом чуть заметный страх – вдруг будет еще больнее? – потом любопытство и, наконец, восторг и недоумение…

– А ведь правда не болит! – воскликнул он, и, когда Савелий отпустил его руку, Жора уставился на свой палец, начал вертеть им и осматривать со всех сторон. – Не верю своим глазам! Чертовщина какая-то! Куда делся порез?

– Ты что, уже соскучился по нему? – Савелий вытер со лба выступивший пот. – Хочешь, обратно верну?

– Ну уж, дудки! – воскликнул Георгий и так быстро сунул руку в карман, словно боялся, что Савелий и впрямь сейчас вернет порез.

Все рассмеялись, но смех вышел каким-то натянутым.

– Ну что, теперь-то поверил? – спросил Воронов Константина.

– Как тут не поверишь? – серьезно ответил Константин. – Перед всеми даю слово: никогда больше не буду сомневаться в ваших словах, товарищ капитан.

– Мы вроде договорились на «ты», – напомнил Савелий.

– Извините, товарищ капитан, но я теперь, после того, что увидел, не смогу обращаться к вам на «ты». – Он говорил сконфуженно, но искренне.

– Как хочешь, – пожал плечами Савелий. – Ладно, позабавились немного, и достаточно: займемся делом.

– Ничего себе, позабавились, – фыркнул Матросов, все еще находясь под впечатлением от увиденного действа.

– Согласен, неправильное слово подобрал. – Савелий прекрасно понимал состояние присутствующих, исключая Воронова, который видел кое-что покруче, но он не хотел слишком долго задерживаться на этом. – Скажем так: отвлеклись немного. Действительно, парни, займемся делом! Вот ты, к примеру, Матросов: давай познакомимся поближе!

– А что я? У меня все, как и у всех. Тридцать шесть лет, из них три отдал Афгану. Ранен не был. Бог миловал, а может, потому, что специально на амбразуры не прыгал, как мой тезка…

– Жалеешь, что ли? – в шутку бросил Константин.

– А что жалеть-то? – серьезно ответил Александр. – Конечно, тезка мой в памяти людской остался навечно. Но мне бы хотелось, чтобы обо мне помнили не как о герое, а как о надежном парне, с которым всегда было весело и легко. До армии выступал за «Динамо» в вольной борьбе и самбо, иногда закрывали мной и дыру в боксе по моему весу. В армии меня сразу отобрали в спецназ. В Афганистане определили в разведбатальон, службу закончил командиром взвода разведчиков, в чине старшего лейтенанта. В настоящее время возглавляю у Олега оперативную часть…

– Если не секрет, что заставило тебя согласиться на предложение майора Воронова? – в лоб спросил Савелий.

– Почему секрет? – скривился он. – Мне воздуху не хватает! Простора для мысли! – воскликнул он с таким азартом, что сразу же напомнил одного из киношных героев, который рвал на себе тельняшку и кричал: «Жора, плюнь за пазуху – морская душа не может жить без моря!» Потом спокойно добавил: – Опасностей захотелось.

– Хорошо, а языки?

– Немного говорю на фарси, английский знаю лучше. А еще могу объясняться с глухонемыми.

– Спасибо. Теперь ты, – кивнул Савелий на парня, сидевшего рядом с Матросовым.

Тот медленно поднялся, и оказалось, что росту в нем никак не меньше метра девяносто. Перехватив взгляд Савелия, он сразу же уточнил:

– Метр девяносто три. Иван Калуга, тридцать два года, год Афганистана, два тяжелых ранения…

– За год? – удивился Савелий.

– Нет, за три. Сразу же по призыву меня определили в Кремлевский полк, но потом в нем побывала какая-то шишка из ЦК, которая заявила: «Кремлевский полк особый, и в нем все должны быть одного роста!» Тогда меня сунули в морскую пехоту, там я тоже кому-то не понравился. Потом – к воздушным десантникам, дольше всего у них был, там меня увидел Чурбанов и перевел к себе, а потом… – Он вдруг махнул рукой, видно, решив, что это никому неинтересно. – Языков не знаю, но выкрадывал их довольно часто. Старшина запаса, два ордена. Все, вроде бы.… Сейчас тоже работаю в «Герате», заместителем Вишневецкого. Согласился потому, что, Олег сказал, я могу быть полезен в этом задании.

– Откуда такая уверенность? – удивился Савелий.

– Я Чечню очень хорошо знаю: детство там провел и потом бывал…

– А почему ты решил, что наше задание связано с Чечней? – спросил Савелий.

– Олег мне сказал, что я могу быть полезен, – спокойно, не моргнув глазом, повторил Иван Калуга.

– Ну, хорошо, садись.

Не дожидаясь вопроса Савелия, Костя Рокотов поднялся сам и быстро начал:

– Константин Рокотов, двадцать один год, служил в морской пехоте, Афганистан, как вы понимаете, не застал, зато повоевал в Чечне пару месяцев, обошлось без ранений, в прошлом году демобилизовался, работаю в «Герате», никаких подвигов пока не совершил и, если честно, очень хочу отправиться на ваше задание. – Все это он отчеканил без запинки, словно выучил наизусть, а потом уставился на Савелия.

– Послушай, Костя, зачем это тебе? – устало спросил Савелий. – Только, пожалуйста, не нужно говорить о романтике.

Услышав последнюю фразу, Рокотов заметно растерялся: очевидно, именно о романтике он и хотел сказать. Помолчав немного, пожал плечами.

– Выходит, теперь слово «романтика» как бы ругательное, так, что ли? – обиженно спросил Константин.

– Ну, почему ругательное? Просто когда об этом говорит человек твоего поколения, звучит не очень убедительно, – откровенно ответил Савелий.

– Моего? А разве ты сам не относишь себя к нашему поколению? Подумаешь, каких-то десять лет!

– Не каких-то, а ЦЕЛЫХ десять лет, – возразил Савелий. – А десять лет по нынешним временам – это целая жизнь.

– Может быть, для кого-то из МОЕГО поколения слово «романтика» ничего и не значит, но для меня оно не потеряло своего первоначального смысла! – упрямо произнес Костя. – Во всяком случае, объяснить чем-то другим свое желание отправиться на это задание я не могу.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – примирительно сказал Савелий, почувствовав, что Рокотов говорит искренне.

– Значит, я могу остаться? – Костя засиял от счастья.

– Скажи, а отец знает о твоем решении? – неожиданно спросил Савелий.

– Причем здесь отец? – недовольно буркнул Константин.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, не знает. – Парень поморщился.

– Почему?

– Я решил ему сказать только в том случае, если меня окончательно утвердят для этого задания. Зачем заранее волновать?

– Выходит, ты не уверен, что тебя утвердят?

– А разве все остальные уверены? – ответил Рокотов вопросом на вопрос.

– Думаю, да. Ладно, садись. И ты, наконец! – Савелий посмотрел на рыжего парня, сидевшего рядом с Константином.

Он оказался не слишком мощного телосложения, да и ростом лишь немного выше Савелия, однако было в нем что-то такое, что вызывало симпатию и доверие буквально с первого взгляда.

– Денис Кораблев, тридцать четыре года, три года Афганистана в войсках специального назначения, служил в отделе военного прокурора, приводил решение суда в исполнение. То есть был и палачом! – Последние слова он произнес с некоторым вызовом и тут же пояснил: – Это я сказал, чтобы предварить вопросы.

– Сколько раз? – уточнил Савелий, чувствуя, как симпатия к этому парню почему-то быстро улетучивается.

– Один. – Кораблев тяжело вздохнул и опустил голову.

– Тогда зачем вообще об этом заговорил?

– Да тошно мне до сих пор! – В его голосе звучал какой-то надрыв.

– В чем его обвиняли? Ну, того, которого ты…

– В измене Родине. Будто бы он рассказал «духам» о маршруте наших, и ребята погибли, попав в засаду.

– Почему «будто бы»? – спросил Савелий, хотя уже сам догадался, что того парня осудили напрасно.

– Оказалось, «духи» его подставили: пленный потом рассказал.

Кораблев чуть не плакал, и Савелию стало его жаль.

– Тебя это так мучает, что ты подумывал даже пустить себе пулю в лоб, да храбрости не хватило, так? И ты специально ищешь опасность, чтобы в ней забыться или погибнуть. Так? – Савелий беспощадно бросал ему в лицо правду, которой тот боялся. – Скажи, ты мог бы нарушить присягу?

– Нет! – твердо ответил он.

– Так почему же ты обвиняешь себя в его смерти? Ты где сейчас работаешь?

– В аналитическом отделе «Герата», – ответил он. – Еще до Афганистана я в Плехановском учился, а когда вернулся – закончил.

– Вот видишь, пользу людям приносишь, а сам испереживался. Мне кажется, у тебя в голове путаница! Ладно, потом об этом поговорим. Языки знаешь?

– В совершенстве – только английский. – Он словно бы извинялся, что не знает других языков. – Зато отлично владею ножом и вообще любым метательным оружием, даже камнем.

– Вот как? – улыбнулся Савелий. – Действительно любым?

– Любым. – Тот пожал плечами.

– Проверим. – Савелий незаметно сунул руку в карман, пошарил там и нащупал монету. Быстро вырвав руку из кармана, он бросил монету в Кораблева, и тот спокойно поймал ее.

– Это легко! – махнул рукой Денис.

– Так это еще не проверка, – успокоил его Савелий. – Так, прелюдия! Сможешь со своего места попасть… – Он оглянулся и вдруг хитро прищурился, – … вот в этот карман! – Он показал на нагрудный карман своего пиджака и слегка оттопырил его.

От Кораблева до него было метров шесть-семь, кармашек совсем небольшой, и монетка довольно легкая, что существенно усложняло задачу. Савелию просто захотелось отвлечь парня от тяжелых мыслей. Промахнется – ладно, попадет – получит положительные эмоции. Не успел он додумать, как Денис, взглянув на карман Савелия, небрежно взмахнул рукой. В первый момент Савелий решил, что тот шутит и бросать не собирается, но в следующее мгновение ощутил, как в его грудь легко стукнулась монетка, и краем глаза увидел, что она упала в карман.

– А ты действительно мастер! – восхищенно воскликнул Савелий.

– Да ну! – Денис вяло махнул рукой. – Ничего здесь сложного нет.

– Вряд ли кто с тобой согласится. Просто высший класс! Ладно, поручаю тебе подучить всех ребят метанию ножа.

– Постараюсь! – В его глазах зажегся огонек, и Савелий понял, что добился своего.

Поздно вечером, уже лежа в кровати, он перебирал в памяти кандидатов, пытаясь решить для самого себя, с кем из них отправиться во враждебную Чечню, чтобы достойно выполнить задание, не потеряв ни одного человека…

Какие разные собрались здесь люди! Разные, но всех их, кроме Константина, объединяло одно: каждый из них лицом к лицу уже встречался со смертью…