Текст книги "Кубанский хмель. Мюзикл"

Тут Тома взяв за руки Тимку, увлекла его в толпу танцующих, и медленно закружив вокруг него и держа его за руки сказала: – Давай котофей – Тимофей и мы с тобой потанцуем. —

Это надо было сделать для того, чтобы отвлечь мальца от сестрёнки, которую Света незаметно старалась увести в Дом Культуры, где уже собирались ребятишки, коим предстояло выступить сегодня в общем сводном концерте. Там на втором этаже прибывающих артистов уже ждали празднично одетые воспитатели, во главе с заведующей детсадом. Необходимо было провести контрольную репетицию, дабы ребятишки знали порядок проведения концерта и своё место в нём.

– Ах, вот вы где притаились. А, мы ищем, ищем вас и найти не можем. Попрятались тут партизаны, – услышала над ухом знакомый голос подруги, Тома. Подняв глаза, она увидела рядом с собой свою подругу тёзку и её бабушку Людмилу.

Трудно было назвать и бабу Лену, и бабу Людмилу бабушками. В свои шестьдесят они, ну никак не выглядели старушками. Это были просто женщины в возрасте. Статные, хорошо одетые, моложаво выглядевшие, они ещё привлекали к себе внимание не только своих сверстников мужчин, но и кое-кого помоложе.

– Да, мы такие, – с улыбкой в голосе откликнулась баба Лена. Они с Людмилой были подругами ещё с детского садика и потому обращались друг с другом как две сестрёнки.

Шатенка Тома ухватила на руки Тимку и принялась его тискать и целовать в обе щёчки. Тот не противился и даже подставлял свои губки для поцелуя.

– Ах, ты какой любитель целоваться, – притворно сердито тормошила пацана красавица, норовя ещё и пощекотать его. Тимка извивался в её руках и хохотал от всей души.

– Ну, хватит мучить мальца, а то не уснёт после прогулки, – с улыбкой в голосе и на лице заступилась за «мученика» баба Лена, – идите лучше с Томой прогуляйтесь может чё пацану купите. —

Она дала внучке Томе сто рублей и та, под мелодии духового оркестра с подругой и Тимкой под ручку пошли вдоль торговых палаток заглядывая то в одну, то в другую. Женщины, да и мужчины с восторгом и улыбкой разглядывали мальчонку в полном казачьем облачении, да ещё и с биноклем на шее.

– Гля, батька Махно разгуливает, и хоть бы хны, – говорили мужики и качали головами. А казаки одетые точно так же как и Тимка важно говорили ему:

– Жалко у меня нет такого бинокля, а то бы я сотником был.

– Бери выше, атаманом, – добавлял другой и все встречавшиеся казаки на полном серьёзе брали под козырёк при встрече, давая Тимке понять, что их казачьего полку прибыло. Тимка бы и рад ответить им «под козырёк», но недогадливые тёти Томы, обе крепко держали его за руки, отчего Тимка старался освободить свои руки, но это ему не удавалось, он сильно досадовал, хотя и без капризов.

Купив мальчугану большой красный шар наполненный кислородом, отчего шар норовил взмыть высоко воздух, девчонки привязали его к поясу Тимкиной черкески. Но, Тимка, справедливо опасаясь улёта шара, крепко ухватил в кулачёк шнурок и всё смотрел и смотрел на красное трепещущее чудо готовое вот – вот упорхнуть, так ему казалось. Не видя ничего вокруг и под ногами, он не заметил как они подошли к шашлычникам и только возгласы девчонок наконец отвлекли его взор от подаренного ему восторга.

– О!!! «МММ» – от всего сердца радовались девчонки, – Мурад, Махмуд, Магомед. Здравствуйте ребята – приветствовали они троих парней, сосредоточенно копошащихся у мангала и рядом стоящих пластмассовых столиков со стульями. Один уже жарил шашлык, другой резал хлеб, третий рубил чурки. Одетые в белые поварские куртки они выглядели цивильно, ни в чём не отличаясь от других шашлычников, расположившихся под елями там и сям.

– Здравствуйте красавицы, – радостно ответили ребята и указывая на Тимку поинтересовались: – Скажите где вы похитили такого красавца джигита? Прямо настоящий черкес. И даже гёзыри есть на черкеске. —

– Подойди брат ко мне, я тебя шашлыком угощу. Настоящий барашек, – говорил Мурад протягивая Тимке шампур с кусочками истомлённого на огне мяса.

– А сколько он стоит? – поинтересовалась русоволосая Тома.

– Обижаешь красавица. Зачем стоит? Я от всего сердца угощаю джигита. Настоящий шашлык готовится только из барашка, курдючного, – пояснил он, – Вот я настоящим шашлыком, настоящего джигита и угощаю. —

Тимка уже ухватил в кулачок шампур и зубами стащив кусочек мяса с лезвия сосредоточенно пережёвывал его, серьёзно разглядывая парней угостивших его такой вкуснятиной.

– Спасибо, ребята за угощение, но это наверное дорого, нам как – то неловко даже брать у вас бесплатно, – говорила в смущении русоволосая Тома.

– Ну, что за люди эти русские? Их угощаешь от чистого сердца, а они всё извиниться норовят. Сами же говорите, «дают бери – бьют беги», а как до дела доходит извиняться начинаете, – в удивлении пожал плечами Магомед наливая в стакашек «горячеключевской» минералки и подавая его Тимке: – Пей братишка минералку, она лучше и полезней всяких твоих «кока – колы» и «пепси». —

У Тимки обе руки уже были заняты, одна шнуром от шарика, другая шампуром и он просто потянулся мордашкой к стакану, чтобы хлебнуть хоть глоточек. Под раскидистыми лапами елей было прохладно, и потому Тимка никак не мог понять, отчего это во рту у него так печёт, словно он проглотил солнышко. Откуда ему было знать, что мясо шашлыка было напичкано красным перцем и он то, перец и палил ему и язык, и нёбо, и горлышко, отчего и пить хотелось неимоверно. А, тут спасительная минералка. Какое уж тут смущение от бесплатного. Сами распалили пожар во рту, сами и гасите его. Так он думал, стащив зубами с лезвия ещё один кусочек мяса и старательно пережёвывая его.

– Салам алейкум, джигиты, – вдруг рядом раздался голос подошедшего незаметно мужчины.

– Алейкум ас салам, – дружно ответили ребята, с любопытством вглядываясь в незнакомого им человека. Они уже давно вели в Хадыженске свою торговлю, и потому знали всех мужчин в этом небольшом городке. Но этого они видели впервые.

– Шашлык из барашка? – полюбопытствовал подошедший.

– Настоящий барашек, курдючный, – охотно ответил Махмуд.

– А, сколько стоит? —

– Сто пятьдесят рублей шампур, —

– Давай штук шесть и положи в какую – нибудь посуду, а то мне ещё далеко ехать. В дороге могу проголодаться, – деловито говорил незнакомец, забирая один шампур и принимаясь есть шашлык. Ребята, остальные пять шампуров освободили от мяса, ссыпая его в пластмассовый, специально для этого приготовленный пищевой контейнер.

– Ну, ещё раз большое вам спасибо за угощение, было очень вкусно. Да, Тима? – поблагодарила гостеприимных ребят русоволосая Тома. Тимка, молча мотнул головой в знак согласия, дожёвывая последний кусочек и запивая его минералкой из стакана, который подавала ему Тома.

– На здоровье, – душевно ответили ребята, не сводя глаз с маленького казачка. Было заметно, то удовольствие, которое они испытывали при виде своего национального костюма одетого на русского мальчишку. Это тесно, по братски, сближало его с ними, и ребята таяли душой.

Музыканты уже перестали играть и взяв ноты, пюпитры и свои музыкальные инструменты спускаясь с крыльца перемещались под высокий и широкий куст можжевельника растущего прямо на площадке перед Домом Культуры, но почти у самого её края так, что между краем асфальтированной площади и кустом оставался ещё проход вполне достаточный для гуляющих зрителей.

На крыльце же тем временем расставлялись микрофоны молодым человеком ответственным за озвучивание проводимого праздничного мероприятия.

– Ну, как? Конкуренция сильно мешает? – показывая на несколько дымящихся мангалов, обратился к торгующим ребятам приезжий незнакомец, пережёвывая шашлык.

– Нет, что вы уважаемый, – охотно откликнулся на вопрос Магомед: – армяне шашлык из свинины жарят и у них только русские мужчины под водочку покупают. А, нам, мусульманам к свинине грех прикасаться и потому мы шашлык из барашка жарим. У нас его охотно покупают и русские, и нерусские женщины. В основном для себя и своих детей. Так, что мы в прибытке и не в обиде. Конкуренции можно сказать никакой. —

– А, где вы барашка берёте? – как бы невзначай поинтересовался незнакомец.

– У дяди Ашота покупаем – ответил Магомед, – Он специально растит их для шашлыка, плова и разных там долма – молма. —

– И далеко этот дядя Ашот живёт? – снова задал вопрос незнакомец.

– Дядя Ашот живёт на Суздальской. А ферму держит, аж, за машзаводом. Это в другой стороне города, – пояснили ребята.

– Ну, ладно, я не буду вникать в тайны вашего города. Я хочу попросить вас об одной услуге. В августе будет свадьба моей родной племянницы. Сами понимаете, мусульманская свадьба без шашлыка, плова, харчо не бывает. А народу будет много. Не могли бы вы заказать дяде Ашоту десять барашков и перевезти их на Лаго – Наки, чтоб они там, в горах поднабрались жирку. Только барашки нужны курдючные. Сами понимаете зачем, – продолжил общение незнакомец.

– Это всё сделать можно. Только кому этих барашков передать на Лаго – Наки? – переглянулись меж собой ребята, нисколько не удивившись неожиданной просьбе незнакомца.

– Спросите егеря дядю Муслима Адлерского. Там всякий его знает. Ему и передадите барашков. Кстати, сколько стоит один барашек? – поинтересовался незнакомец.

– Мы берём по пять тысяч у него за штуку, – охотно ответил Мурад.

– Вот и отлично. Даю вам семьдесят пять тысяч за покупку и доставку. Дяде Муслиму скажете, от Ахмеда Туапсинского на временное хранение и откорм. Я приеду к нему за барашками к середине августа. Барашки к этому времени уже откормятся на альпийский лугах. А, сейчас дайте мне ваши телефоны, чтобы я мог созвониться с вами в любое время. Но, уверен, вы меня не подведёте. Мы же мусульмане, хвала Аллаху. —

– Не подведём уважаемый. Можете на нас положиться. Всё сделаем, как вы просили, – заверили заказчика ребята.

– Вот и хорошо. Если денег покажется мало, звоните мне смело. Дам сколько нужно. Записывайте мой телефон – и он продиктовал номер. Затем попрощался и забрав контейнер с шашлыками ушёл к своей машине стоявшей где – то на другой улице.

Ребята ещё провожали его взглядом, но подходившие клиенты быстро отвлекли их и они занялись своим привычным торговым делом.

А на крыльце уже всё было готово к началу концерта. Микрофоны и аккустические колонки расставлены, звукорежиссёр занял свое место у микшерного пульта, зрители с нетерпением и любопытством ожидали появления первых самодеятельных артистов. Подошедшая к микрофону ведущая, молодая женщина лет тридцати, поздравила всех присутствующих с праздником Дня защиты детей и объявила:

– Выступает старшая группа детского садика «Колокольчик». Наши маленькие артисты исполнят для вас песню, написанную нашим местным поэтом и композитором Николаем Пароходовым. —

Раздались дружные хлопки, а ведущая продолжила: – Песня называется «Детская песенка». Аккомпанирует Дугин Николай Николаевич.—

Снова раздались аплодисменты, но аккомпаниатор растянул меха баяна и заиграл проигрыш. Отыграв мелодию, он как бы незаметно кивнул головой и ребятишки – исполнители дружно подхватили запев.

Ручеёк звенит с утра

Проторил дорожку.

К нам весенняя пора

Смотрится в окошко.

Озорные воробьи

Воду пьют из лужи.

Просыпаются ручьи

После зимней стужи.

Ой, весна. Ты красна.

Нам, ребятам не до сна.

Как теплом набухнут почки,

Как распустятся листочки

Станем по полю гулять,

И цветочки собирать.

Вот шагает важно грач,

Гордостью надулся,

Видно радуется грач,

Что домой вернулся.

На дворе уже тепло

Солнышко сверкает,

И под крышей над окном

Ряд сосулек тает.

Тома держа на руках Тимку, смотрела и слушала, как поют малыши. Обратившись к Тимке спросила: – Видишь Анюту? —

Тимка взяв бинокль приставил его к глазам и степенно ответил: – Да, вижу. —

– Вот и смотри на неё дальше. Учись петь как она. —

– Ладно, буду, – согласился он и крикнул: – Анюта! – но, никто его не услышал, потому что детишки пели дальше и всё внимание слушателей, было сосредоточено на выступающих.

Хорошо такой весной

Нет зимы уж больше.

Можно не ходить домой,

Погулять подольше.

Всё очнулось ото сна,

Ждёт шального гуда.

Приходи скорей весна,

Ждём тебя как чуда.

Спев припев дважды, ребятишки дружно закончили и не торопясь степенно поклонились зрителям, как это делают большие артисты.

Крики браво и шквал аплодисментов переходящих в овации спугнул ребятишек и они дружной стайкой засеменили к двери Дома Культуры, чтобы скрыться в её спасительном проёме. Но, тут им навстречу вышла их воспитательница и попросила ребят снова вернуться и ещё, и ещё раз поклониться восторженным зрителям. Ребятишки послушно вернулись на своё место и стали с удовольствием раскланиваться перед растроганными поклонниками.

– Видишь как понравилась твоя песня? – обернулся к сидящему сзади Николаю дед Константин.

– А, как твоя внучка? – вместо ответа произнёс Николай.

– Да – а, уж, – довольный протянул дед Константин, – настоящая артистка, вся в деда, – закончил он, тронув кулаком кончики своих русых усов.

На смену малышам уже вышли на сцену ребята постарше, и ведущая концерт объявила в микрофон:

– Выступает подростковая вокальная группа Хадыженской школы искусств имени Андреева. Ребята исполнят песню местного композитора и поэта Николая Пароходова. Песня называется «Не ходите девки садом».

– Ну, ты брат даёшь. Прямо композитор. Моцарт, – удивленно уставились музыканты духовики на своего сотоварища, – И, всё у него, понимаешь ли, втихушку. Никто ни ухом, ни рылом, а он себе знай, строчит. Ну, молодец. —

– А, то, – довольный ухмыльнулся Николай. Ему конечно было приятно признание музыкантов, своих друзей и он вполголоса заметил – Я ещё напишу. – В это время вокальная группа дружно уже поставленными голосами запела:

Не ходите девки садом

Коли вишня зацвела,

Уведу одним лишь взглядом

За околицу села.

Там подхватят лебедь – гуси,

Унесут на край земли,

Заметут пути – дороги,

Чтоб и тропки не нашли.

Ап, эп, … здорово

У ворот егоровых

Сядет сокол на дубу,

И сыграет во трубу.

Ап, эп… здорово

У ворот егоровых.

А у наших, у ворот

Всё как раз наоборот.

Ап, эп… здорово

У ворот егоровых.

А у наших, у ворот

Люба улицей идёт.

Вновь раздались крики «браво» и долгие продолжительные аплодисменты. Смущённые ребята раскланивались, улыбаясь и выискивая глазами своих родных и близких, чтобы увидеть и в их глазах поддержку и гордость за них.

Наконец они удалились, скрывшись в дверном проёме ДК, а вместо них к микрофонам стали выходить и не спеша выстраиваться пожилые дяди и тёти одетые в русские национальные костюмы. Подошедшая к микрофону ведущая объявила:

– Выступает народный хор Дома Культуры Нефтяников, города Хадыженска «Русская душа». Хор исполнит песню «Над Кубанью вьются облака». Автор с глубокой благодарностью посвящает свою песню композитору Кубани Григорию Пономаренко. Стихи и музыка Николая Пароходова. Аккомпанирует Саблин Сергей Прокофьевич.

Едва аккомпаниатор растянул меха баяна, как раздались дружные хлопки перешедшие в бурные аплодисменты и кто – то в толпе крикнул «автора». И тут же зрители все в один голос стали скандировать «автора», «автора».

– Ну, давай, давай иди, яви себя народу, – стали дружески подталкивать под бока вдруг оробевшего Николая рядом сидящие музыканты.

– Да ну вас, чё я …, – смущённо лепетал тот, но руководитель оркестра урезонил:

– Давай, давай, а то концерт продолжить из – за тебя не могут. —

Это, подействовало, и Николай взошёл на крыльцо, словно на эшафот. Стал неловко раскланиваться чуть ли не на все четыре стороны, не зная, что делать дальше. Участники хора тоже хлопали ему, а кое – кто и по плечу.

– Ему бы свечи в обе руки и чисто Пугачёв. Кланяется так, будто его сейчас четвертовать начнут, – недовольно пробурчал Геннадий, а Константин примирительно подытожил:

– Да, ладно. Он ведь не купался ещё в лучах авторской славы, пусть насладится. Дай человеку просветлеть душой и телом. —

– Да, ради Христа. Я ведь только за него радуюсь и хочу, чтобы он не ронял своего достоинства, крыльцо то ведь высокое. —

Под гром неутихающих аплодисментов Николай спустился по ступеням и улыбаясь всем и вся пробрался на своё место в оркестре.

Аккомпаниатор вновь растянул меха, сыграл вступление и хор запел.

Над Кубанью вьются облака.

Стая журавлиная кружит,

И моя любовь издалека

Белокрылой лебедью спешит.

Отчий край, родимая земля.

Ты вскормила щедростью меня,

Хлебодатным запахом полей,

Шорохом дубрав,

Шорохом дубрав и тополей.

Залит солнцем знойный небосвод

Нежится в лучах степной простор.

Верю, счастье поутру придёт,

В милый сердцу, мой казачий двор.

Распахну я, настежь ворота

Встречу хлебом, солью и вином,

И тебя, девичья красота,

Отведу в богатый, светлый дом.

Над Кубанью вьются облака,

Стая журавлиная кружит,

И моя любовь издалека

Белокрылой лебедью спешит.

По ту сторону Кавказского хребта, под Зугдиди взял старт двухместный мотодельтаплан. В первом кресле сидел пилот вооружённый многозарядным автоматом «Узи», мощным прибором ночного видения и навигатором «Джи пи эс». Пилот одет был в супертёплую одежду. Ведь предстояло пролететь на четырёхкилометровой высоте. Совершить «прыжок» через Западно – Кавказский хребет над районами Абхазии. На заднем сиденье вместо пассажира был надёжно пристёгнут двадцатипятикилограммовый мешок. Чтобы свести к минимуму «всевидение» российских радаров весь каркас мотодельтаплана был изготовлен из сверхпрочной пластмассы.

Солнце уже садилось за гребни гор, и надо было спешить. Сопровождавших было немного. Кто они были, неизвестно. Но, очень уж походили на сотрудников спецслужб. Ошибиться было невозможно, потому что сотрудники спецслужб не похожи ни на кого, кроме как на самих себя.

Мотодельтаплан легко разбежался, и так же легко стал набирать высоту, направляясь на север. Туда где ещё блестели в лучах закатного солнца белоснежные вершины кавказских исполинов.

Не прошло и трёх минут, а мотодельтаплан уже скрылся из виду, да и едва слышимый рокот работающего двигателя быстро утих.

Загадочные личности уселись в стоявший неподалёку «Опель» и внедорожник рванул с места, направляя свой путь куда – то вглубь Грузии.

Опустившаяся на горные гряды ночь была звёздной и абсолютно безоблачной. Полная луна щедро заливала Кавказский хребет своим холодным светом, отражавшимся от искрящихся, словно необработанные алмазы снежных вершин.

Едва слышимый только на близком расстоянии, мотодельтаплан бесшумной птицей, сторонясь высоких пиков, скользил над провалами и ущельями, упорно продвигаясь туда, в Россию.

Мастерство, средства навигации, гирокомпас, мощный прибор ночного видения позволяли пилоту уверенно двигаться по намеченному маршруту, и уже через два с лишним часа он спланировал на ровную площадку невдалеке от федеральной трассы, за Апшеронском.

Здесь его уже ждали три человека и «Газель – фургон» цвета чёрной ночи.

Обменявшись паролями, пилот и ожидавшие его быстро сняли и разобрали крылья дельтаплана и только. Сам дельтаплан вкатили в фургон, положили туда же расчалки и ткань, и автомобиль медленно выехав на трассу, взял курс, в сторону Апшеронска. Однако, не доезжая до города километров пяти, свернул и скрылся в прикорнувшем на обочине маленьком хуторке.

Часть вторая.

Кубанский хмель.

В ресторане «Кавказ» зал битком был набит вечерними посетителями. Оркестр наигрывал танцевальные мелодии, кое – кто из публики танцевал, остальные сидели за столиками, слушали мелодии и с интересом рассматри вали танцующих.

В отдельном кабинете, отделённом от зала лишь тяжёлой шторой, сидели трое наших давних знакомых, Первый и его постоянные попутчики.

– Ну, что с «крахмалом»? – задал вопрос Первый.

– С «крахмалом» всё отлично. Уже доставлен почти к месту. Осталось расфасовать по дозам и перебросить к месту назначения, – ответил один из двоих. Тот, что был выше ростом и худощавей.

– А, как качество? – вновь задал вопрос Первый.

– Качество отменное, «героинческое». Прямо с поля и через лабораторию, к нам в руки, самолётами ВВС США, – заверил худощавый.

– А, кто проверял качество? – поинтересовался Первый.

– О! Качество проверял надёжный эксперт, – ответил худощавый.

– Кто таков? Я его знаю? – вновь спросил Первый.

– Нет. Знать его в лицо Вы не знаете, но может, слышали о нём. Сам себя он зовёт Эль Гвидо. Однако промеж нашими его кличут «аль гнидо». Да Вы сейчас и сами его увидите. Он должен подойти сюда к нам. Мы договорились на 8 часов вечера. А сейчас время уже – он посмотрел на свои часы «Ролекс» – уже без пятнадцати восемь. Через пятнадцать минут будет как штык. Насчёт пунктуальности он молодец. Не подводит, – ответил худощавый.

– Нет, – промычал Первый, – встречаться с ним я не буду, но оставлю микрофон под крышкой стола. Мне надо обязательно знать, о чём он будет рассказывать. Я сяду в соседнем кабинете и весь ваш разговор с ним прослушаю. Мне надо самому контролировать процесс переговоров.

– Ну, что ж пусть будет по – вашему. Наше дело внимать и выполнять Ваши чуткие указания, – улыбнулся худощавый.

В это время из зала раздался голос, усиленный микрофоном.

– Уважаемые господа. Сейчас для вас поёт всеми вами любимый автор и исполнитель своих песен Егор Завьялов. Просим. —

Раздались дружные аплодисменты, и на сцену вышел молодой исполнитель с гитарой в руках. Он подошёл к микрофону, затем вернулся к усилителю, чтобы подключить свою электрогитару и вновь подошёл к микрофону. Взяв первый аккорд, он сделал небольшой проигрыш, и сказал в микрофон: – песня называется «Чудятся мне вёсны». —

Доиграв вступление, он запел:

Уронила осень в воду

Блекнущий наряд.

Вот уж злую непогоду

Журавли трубят.

От неласкового ветра

Гнётся зыбкий клин,

Унося на крылья лето

В поднебесья синь.

Только чудятся мне вёсны

На заре, да поутру.

Вижу, плачут мёдом сосны

Хороводом, сбившись вкруг.

Разодет вишнёвым цветом

Нами так любимый сад.

Ну, зачем молчит об этом

Твой слегка смущённый взгляд.

Золотится трын – травою

Тропка дальняя,

Не слышна над головою

Песнь прощальная.

Горстью снега люто встретит

Утро зимнее.

Заискрится и ослепнет

Вспыхнув инеем.

Облака покрасил в розы

Сумрачный закат.

Мне полуночные грёзы

Мысли ворошат.

Запалю свечу как прежде

Словно невзначай.

Запалю свечу надежды

Пусть ликует май.

Снятся – чудятся мне вёсны

На заре, да поутру.

Вижу, плачут мёдом сосны

Хороводом сбившись в круг.

Разодет вишнёвым цветом

Нами так любимый сад,

Ну, зачем молчит об этом?

Твой легко смущённый взгляд.

Снятся, чудятся мне вёсны…

Певец закончил петь и привычно раскланялся. Раздались громкие аплодисменты, крики «браво». По всему было видно, что песня публике понравилась, и она проводила исполнителя громкими рукоплесканиями.

– Я всегда говорил, что этот парнишка весьма и весьма талантлив, и, его надо опекать. Иначе он так и не увидит большой славы, – тихо проговорил Первый и двое других с ним согласились.

– Ну, так, вот вам микрофон, крепите его под крышку стола, а я пойду в соседнее купе настраивать аппаратуру. —

Первый поднялся, взял свой кейс и вышел из кабинета. Войдя в рядом расположенную гостевую кабинку, он открыл кейс и включил приёмник. Сразу же послышались голоса двух других оставшихся в соседней кабине. Голоса чётко прослушивались. Микрофон, оставленный под крышкой стола работал отменно.

– А сейчас господа перед вами выступит хорошо вам известный исполнитель романсов. Он исполнит романс «Я не могу назначить Вам свиданье». Этот романс тоже написан нашим молодым композитором и поэтом Егором Завьяловым. Просим господа. —

Раздались аплодисменты, вызывающие исполнителя. На сцену к микрофону вышел уже хорошо всем известный певец. Раздались звуки рояля, играющего вступление, и певец запел своим великолепным драматическим тенором.

Каприза – день в рябиновом закате

Сжигает торопливо облака.

Зеркально – тёмный пруд расшитым платом

Незримая украсила рука.

Раскрыла книгу снов своих усталость,

Напоен ароматами зенит.

И голос огранённого бокала

Хрустальной нотой в воздухе звенит.

Я, не могу назначить Вам свиданье.

Меня моя надежда не зови

Затем лишь, что в минуты расставанья

Я не могу и молвить о любви.

Падёт кленовый лист, качнётся ветка

Ударит дождь осенний о стекло,

В вечерний час мелькнёт светильник редкий

И на душе моей опять светло.

Я, не могу назначить Вам свиданье…

Мерцающею искрой в небе тая

Последний ворох пламени угас.

Лишь память, для меня ещё святая

Обогревает терпеливо нас.

Сегодня мне признаться в том не трудно,

Сегодня все печали далеко.

И пальцы дерзновенные на струны,

Ложатся мимолётно и легко.

Тропинкой к дому, лунный свет опутав,

Украдкой мои горести унёс.

И в эту покаянную минуту

Вдруг бесконечно одичалый взлаял пёс.

На подоконнике рассыпались тюльпаны,

Трепещет изумрудная листва.

Опять забывшись в сонме полупьяном,

Произношу невнятные слова.

Я, не могу назначить Вам свиданье

Меня моя надежда не зови.

Затем лишь, что в минуты расставанья

Я не могу и молвить о любви.

Падёт кленовый лист, качнётся ветка,

Ударит дождь осенний о стекло,

В вечерний час мелькнёт светильник редкий

И на душе моей опять светло

Я не могу назначить Вам свиданье…

Раздались восторженные аплодисменты, едва не переходящие в овации. Довольный певец раскланивался, а публика требовала, «ещё», «ещё». Певец не спешил и принимал аплодисменты. Но, вот, как бы решившись, он вновь подошёл к микрофону и объявил:

– Уступая, вашим настойчивым просьбам дорогие наши гости, я спою для вас ещё одну новую песню, написанную нашим композитором и поэтом Егорушкой Завьяловым. Я уверен, у него впереди большое творческое будущее. Пожелаем же ему огромных творческих успехов, а главное не зазнаваться в жизни. Потому что, тщеславие и зазнайство уводят от настоящего творчества далеко в сторону. Песня называется «Алёна выгляни в окно». —

Оркестр отыграл вступление и певец запел:

Мигнул зелёным светофор,

И за окном поплыл

Воспоминаний смутный хор

Навязчив и уныл.

Мне вроде некуда спешить,

Но, журавли трубят,

А рельсы, заплетаясь в нить

Торопятся назад.

Алёна выгляни в окно хоть на минуту,

Тропой заброшенною манит старый сад.

Седые клёны с укоризной, почему – то,

Кивая кронами, отводят молча взгляд.

Друг, другу мы, с тобой, не всё сказали

Оставив яркий след на полотне зари,

Порой полуночною две звезды упали,

И на ладонях наше прошлое горит.

Горит…

Назад, туда, где много раз

Встречались мы тайком,

Бежали наперегонки

По лужам, босиком.

Зачем, зачем в твоих глазах

Застыл немой укор,

Твой, повлажневший блеск ресниц,

Я помню до сих пор.

Скользнула по моим мечтам

Твоей улыбки тень,

И убежал за горизонт

Внезапно, светлый день.

Широкой кистью чародей

За хмурой пеленой,

Смывает сумерки полей

Дождливою слезой.

Когда – нибудь, я встречу вновь

Пускай, через года,

Тебя, забытую любовь

Казалось, навсегда.

В себе решительность найду,

Мне это по плечу.

Я тихо к дому подойду,

И нежно прошепчу.

Снова оглушительные аплодисменты заколыхались в воздухе в зале ресторана, а Первый вдруг покинул свою одинокую кабину, вновь вернувшись к двум своим оставленным подручным.

– Вобщем, так, господа. Хочу вас предупредить. Когда будут исполняться песни, или музыка будет играть слишком громко, вы никаких разговоров не ведите, потому что ни черта я не разобрал из того, что вы говорили, когда пел певец. Только его и было слышно. А если, вдруг ваш протеже, что – то заподозрит, скажете, что хотите слушать песни. Мне нужна внятная и ясная речь. Песни я могу послушать потом. Задача ясна? – внимательно посмотрел на двоицу, Первый.

– Так точно, – едва ли не хором ответили те.

– Ну, вот и прекрасно. А, за сим, я оставляю вас наедине с вашей, как вы говорите, гнидой. Желаю успеха. – И он перешёл в свой кабинет. Настроил вновь аппаратуру и вызвал официанта. Появившемуся официанту, он заказал не особо хлебосольный ужин, но с непременными тремястами граммами конъячку. Стал ждать.

В это время к ресторану подъехало такси, из которого вышел мужчина средних лет мавританской внешности и почему – то с серьгой в ухе.

– Ему б ещё подвеску в ноздрю и был бы ну, … «Кристиан Диор», сказал бы я, ежели б вы поняли, – неприязненно подумал швейцар, дежуривший у входа в ресторан. А вслух, произнёс:

– Мест нет. —

– Может, для кого – то и нет, а меня ждут, – ответил гость, подавая швейцару зелёный «стольник».

– Милости просим, – свернув купюру, и ловко упрятав её во внутренний карман, раскланялся швейцар, угодливо отворив входную дверь.

Вновь прибывший, вошёл в ресторан и пройдя зал нырнул в кабинет где его уже поджидали двое подельников.

– Целоваться не будем, не девочки, – с юмором заявил гость, здороваясь с каждым за руку.

После короткого приветствия, он сразу приступил к делу.

– Заказ на месте, проверен, качество непревзойдённое. —

Вынув из барсетки нечто пластмассовое похожее на банку из – под сгущённого молока, поставил на стол и посмотрел на изумлённых собеседников.

– Что это? – в голос спросили те, рассматривая выставленный на стол предмет.

– Это контейнер для мыла. Применяется в автоматических стиральных машинах. —

– Мы что, уже в прачки подались? – с неудовольствием таращились то на предмет, то на «мавританца» двое подручных.

– Не хватало ещё, чтобы мы перетряхивали чьё – то нижнее бельё и грязные носки. Эта штука для особых поручений, – ответил прибывший и добавил:

– Этот контейнер для мыла, мы будем использовать для транспортировки нашего порошка, – раскрыв крышку контейнера, продемонстрировал нехитрое устройство «мавр».

– И каким же образом в этой насквозь дырявой кадушке можно перевозить порошок? – скептически поинтересовался тот, что выше и худощавее.

– А вот каким, – хитромудро оглядев сидящих с ним за одним столом с ним: – продолжил «мавр».

– Расфасовываем порошок по дозам. Упаковываем их в этот контейнер. В него в один входит до полукилограмма порошка. Затем опускаем контейнер в растопленный воск и вот тебе наглухо запечатанный носитель. Никакая собака не учует, – победно оглядел присутствующих «изобретатель».

– И, что? Мы вот так вот пойдём с контейнерами в руках по городам и весям Краснодарского края? – всё ещё недоумевая таращились на мавра эти двое.

– Ну, зачем же? Купим барашков, и барашки сами донесут куда требуется. А, точнее, доставят куда требуется, – заметил любитель «прибамбасов».

– Ну, что ты с ним будешь делать. Только что предлагал нам в прачки оформиться, а теперь в чабаны записал. Да что мы тебе гаучо аргентинские, что – ли? – позеленели от досады заговорщики.

– Не переживайте, – успокоил их не то Эль Гвидо, не то «эль гнида»: – никто не собирается заставлять вас бразильским тёлкам хвосты навинчивать. Для этого есть и другие спецы, – и он продолжил:

– Барашки нужны для того, чтобы перевозить в контейнерах «крахмал». И барашки нужны курдючные. Я уже заказал. —