Текст книги "Русский путь. Кто спасет страну?"

Коран: альтернатива псевдоисламскому и антиисламскому экстремизму

Последние десятилетия по всему миру люди сталкиваются с политическим экстремизмом и терроризмом, обосновывающим свою правомочность ссылками на приверженность исламу. Освещая такого рода факты, СМИ обычно сопровождают их видеорядом, не имеющим прямого отношения к событиям, однако в общем контексте связывающим их с Кораном и всею мусульманской культурой. Под воздействием такого освещения событий многие вне мусульманского мира убеждены, что ислам – действительно вероучение агрессии против иных культур. По их мнению, в перспективе неизбежна еще одна мировая война с целью «защиты цивилизации от агрессии мусульманского варварства».

Такого рода мнение выражено в книге Эрнста Шруппа «Израиль и царство ислама». Глава VII «Части В» в ней названа «Ислам как вызов нашему христианскому самосознанию и нашему благовествованию». «Часть Г» озаглавлена «Антихрист и его царство». «Часть Д» – «Последняя война и конец народов». Ее начинает глава «Они готовятся к последней войне», а завершает глава «Царство Христа – царство мира». На роль «антихриста» автор, еще не знавший в 1996 г. событий, свершившихся в позднее, назначил тогдашнего главу Ирака – Саддама Хусейна – креатуру Запада, ставшую его же жертвой. И далее Э. Шрупп приводит мнение швейцарского генерала Сигриста: «Я считаю принципиально возможным, что во главе какого-то агрессивного исламского движения может встать сильный харизматический лидер. Все говорит о том, что для этого имеется достаточная готовность исламских народных масс». И в ней же Э. Шрупп провозглашает принципиальный отказ от диалога с миром ислама, что является выражением антиисламского экстремизма Запада: «Не диалог с исламом, а христианское свидетельство мусульманам» – название раздела 4 главы VII «Части В».

По мнению некоторых людей, в перспективе неизбежна еще одна мировая война с целью «защиты цивилизации от агрессии мусульманского варварства».

В прошлом неоднократно возникали ситуации, которые впоследствии характеризовались словами «самореализующиеся «пророчества» о бедствиях». Э. Шрупп работает именно в такого рода сценарии, программируя «самореализацию» бедствия под видом якобы беспристрастного анализа истории и текущего положения дел и выработки «прогнозов» на будущее. Это – одна из политтехнологий глобальной политики. Она позволяет управлять течением событий, описывая возможности и возводя их в ранг пророчеств, формируя при этом у обывателей убежденность, что жизнь течет якобы сама собою.

Вопреки такого рода мнениям и политической практике разжигания вражды на основе лжи – многовековой опыт России показывает, что приверженцы разных вероисповеданий веками способны жить добрососедски в одной и той же местности, в одних и тех же населенных пунктах, работать вместе, помогая друг другу, своим трудом созидая мощь общей для них державы. Высший показатель гармонии межнациональных отношений – частота смешанных браков. В крупных городах мусульманского региона на территории СССР (в Ташкенте, Алма-Ате, Бишкеке) – до половины населения являются потомками смешанных браков. По нашему мнению, гармония межнациональных отношений осуществима и в глобальных масштабах. Даже внутри такой сложной и этнически не сформированной до конца страны, как Израиль, в повседневной жизни иудеи и мусульмане вполне находят общий язык и живут в общем-то мирно.

В самом мире ислама подавляющее большинство людей, как и везде, предпочитает жить мирно и не склонно к агрессии против иных культур. Представители духовенства традиционного ислама порицают экстремистов и террористов, прикрывающихся «исламским фундаментализмом», и пытаются убедить немусульманский мир в том, что ислам для него угрозы не представляет в силу того, что в исламе заповеданы идеалы объективного добра и справедливости. Однако убедить мусульманских экстремистов в необходимости мирного сотрудничества с представителями других культур в деле разрешения проблем человечества – мусульмане-традиционалисты не способны, а в ряде случаев сами становятся их жертвами.

И сказанное выше об экстремизме под знаменами ислама и отношении к нему в мусульманском мире и вне его, а также наличие и антиисламского экстремизма и исламофобии означает, что все мы стоим перед вопросами: возможно ли избежать очередной «самореализации» бедствий глобального масштаба? И что конкретно для этого необходимо сделать?

Чтобы на них ответить, следует обратиться к истории. Надо признать, что первым исламским фундаменталистом был человек, положивший начало становлению и развитию мусульманской культуры и мусульманской региональной цивилизации, т. е. – Мухаммад. Соответственно, необходимо вернуться к его временам.

Между кем и кем были греко-персидские войны?

Один из ведущих русских историков ХХ века Василий Васильевич Струве отличался добротой и остроумием. Когда он принимал экзамены у студентов Ленинградского университета, его коронный вопрос был таким: «Между кем и кем были греко-персидские войны?» Профессор удовлетворялся тем, что студент отвечал «между греками и персами». Однако по сути это не ответ, поскольку вопрос подразумевал понимание студентами мотивов соперничества разных культур и религий в глобальных масштабах.

Убедить мусульманских экстремистов в необходимости мирного сотрудничества с представителями других культур в деле разрешения проблем человечества – мусульмане-традиционалисты не способны, а в ряде случаев сами становятся их жертвами.

Аравийский полуостров издавна был зоной борьбы античной средиземноморской и персидской цивилизаций. Грекоперсидские войны периодически сдвигали границу сфер влияния либо на запад, либо на восток. В III в. до н. э. через Аравию прошло войско Александра Македонского. Поход «сына Амона», в каковом качестве Александр был признан жрецами Египта, завершился созданием огромной империи от Средиземноморья до Индии. Однако сразу же после смерти Александра империя, в которой не успела сложиться культурная общность ее народов, распалась. Возродившаяся после этого как самостоятельное государство Персия вновь стала притязать на земли, ей не принадлежавшие.

Так политический маятник качался многие века, на протяжении которых в обоих регионах одни государства сменяли другие. При этом властелины могучих империй по высокомерию своему притязали на земли «дикарей», не задумываясь о судьбах ни коренного населения региона, ни своих держав.

Так продолжалось до 570 г. н. э. К тому времени центром Ойкумены и преемником традиций Греции и Рима стала Византия, продвигавшая на Восток библейскую культуру. Союзником Византии в ее войне против Персии был Абраха – наместник в Йемене христианской Эфиопии. С огромным войском, в состав которого входили наводившие на противника ужас боевые слоны, он двинулся на Восток. На его пути оказался священный город аравийских идолопоклонников – Мекка. Войско христиан готовилось к штурму. Вдруг в одну ночь за считаные часы неведомая смертельная болезнь выкосила изрядную часть войска, разом сделав его небоеспособным. Фактически эта внезапно вспыхнувшая эпидемия остановила продвижение христианства на Восток. Однако и персидский «царь царей» Хозрой Ануширван не смог воспользоваться неудачей противника. В ту же ночь, когда болезнь поразила войско христиан, во дворце персидского владыки все священные сосуды и реликвии оказались разбитыми и уничтоженными неведомой силой. Неугасимый огонь – символ верховного божества – потух. Царь воспринял это как дурное предзнаменование и остановил поход на Запад.

Так в один день оба нашествия на Аравию ушли в политическое небытие. Это дало возможность ее исконным хозяевам – бедуинам – самим распоряжаться своей судьбой на своей земле.

Атеисты могут видеть в этом проявление не обусловленной какими-либо целями игры случая, но мусульмане усматривают в этом стечении событий выражение высшего Промысла. В ту самую ночь, когда оба нашествия ушли в небытие, в доме жителя Мекки – Абдаллы – родился мальчик. Его назвали Мухаммад, ему было суждено не только объединить аравийские племена в едином государстве, способном успешно противостоять западным и восточным империям, но и стать основоположником одной из мировых религий. Такова арабская версия событий.

Мухаммаду было суждено не только объединить аравийские племена в едином государстве, способном успешно противостоять западным и восточным империям, но и стать основоположником одной из мировых религий.

Многие историки вне мусульманской культуры относятся к этому как к легенде, сложившейся позднее, назначение которой – придать изначально чудесный характер биографии основателя ислама. Но вне зависимости от того, имело ли место описанное в действительности, либо это – всего лишь легенда, значимо другое. Разрозненные, погрязшие в междоусобицах и дикости (в те времена они зарывали в песок новорожденных девочек, если считали, что ребенок не нужен семье) бедуинские племена объективно нуждались в объединении, чтобы продолжить развитие своей культуры, поскольку в противном случае их исчезновение в ходе агрессии более цивилизованных соседей было вопросом времени. Спасти их от геноцида или ассимиляции мог только их собственный проект цивилизационного строительства – «национальная идея» глобальной значимости. Зачинателем, выразителем и вождем этого проекта стал Мухаммад.

Факты из биографии пророка ислама

Мухаммад рано потерял обоих родителей и деда и воспитывался дядьями, фактически будучи у них в услужении: работал пастухом и погонщиком верблюдов. Когда он повзрослел, то поступил на службу приказчиком к Хадидже – знатной и богатой жительнице Мекки, его дальней родственнице. К тому времени она дважды была замужем. Первый брак был расторгнут, а во втором она овдовела. Их отношения складывались так, что она сделала Мухаммаду предложение вступить в брак. Когда они поженились, ей было 40, ему 25 лет.

С начала ХХ в. такую большую разницу в возрасте супругов, тем более при старшинстве женщины, носители западного менталитета во всех странах истолковывают в духе псевдонаучного учения Фрейда, представляя Мухаммада психически и биологически неполноценным человеком. В таком же смысле на Западе интерпретируется и его брак с Айшой (дочерью его сподвижника Абу-Бакра), которая стала супругой Мухаммада, будучи еще ребенком. Естественно, такие интерпретации воспринимаются как оскорбление представителями мусульманской культуры и вызывают соответствующую реакцию.

Вопреки таким оценкам, Мухаммад был неординарной для своего общества личностью: если бы он был «таким, как все прочие», то либо основателем ислама стал бы какой-то другой неординарный человек, либо ислама в истории человечества не было бы вовсе, и облик мира ныне был бы иным. В вопросе о его браке с Хадиджей неординарность Мухаммада означает, что его сверстницы не обладали той житейской мудростью, которой обладала Хадиджа, и в силу этого были с Мухаммадом психологически несовместимы при всей их цветущей красоте юности. Ощущения психологической несовместимости вполне достаточно, чтобы добрый и заботливый о других человек избегал бы брака с ними. Духовное же единство их с Хадиджей было для них обоих ощутимым и неоспоримым и стало основой счастливого брака вопреки пересудам многих современников и потомков. Ощутив, а потом и поняв миссию своего супруга, Хадиджа стала не только женой, но и сподвижницей Мухаммада. Она поддерживала его деятельность как морально, так и своим богатством до конца своих дней. Она умерла в 619 г. Пока она была жива – других женщин рядом с Мухаммадом не было. После ее смерти браки Мухаммада (разные источники называют количество его жен от 9 до 25) носили характер большей частью политический (с ним роднились вожди арабских племен) либо были проявлением его заботы о вдовах близких сподвижников: многоженство в исламе – не легализация разврата, а инструмент социальной защиты обреченных на одиночество женщин и их детей в условиях более высокой смертности мужчин.

Мухаммад был неординарной для своего общества личностью: если бы он был «таким, как все прочие», то либо основателем ислама стал бы какой-то другой неординарный человек, либо ислама в истории человечества не было бы вовсе…

«Мистика» была одной из составляющих жизни Мухаммада с детства. Повзрослев, он, подобно Моисею и Христу, удалялся в пустыню. Там, освободившись от давления на психику городской суеты, он постился, молился и думал о смысле жизни. Согласно воззрениям мусульман в одно из таких уединений Мухаммада посетил архангел Гавриил и возложил на него миссию посланничества Божиего к людям. Мухаммаду потребовалось время, чтобы уверовать в свое избранничество, и только после этого он приступил к исполнению миссии.

Наряду с этим, как утверждает арабская традиция, с детства Мухаммад был известен жителям Мекки тем, что никогда не лгал, за что получил прозвище «Амин»: в переводе с арабского – «верный», «надежный». Это стало основанием для первых мусульман, чтобы поверить Мухаммаду, когда он публично заявил, что он – посланник Всевышнего. Это произошло в 610 г. (некоторые источники называют 612 и 613 г.).

К тому времени Кааба – главное святилище тогдашней Аравии – существовала уже много веков, в ней были собраны идолы всех арабских племен, а связанный с ними культ был весьма прибыльным бизнесом для мекканской верхушки. Поэтому, когда проповедь единобожия ислама стала ощутимо подрывать коммерческие интересы местной «элиты», то началось противодействие распространению ислама.

Самыми «безобидными» были предложения Мухаммаду отказаться от его миссии и «возглавить бизнес», связанный с Каабой, в любом качестве: «верховного жреца», короля и т. п. Выдвигались и обвинения в том, что пропагандируемое Мухаммадом вероучение не оригинально и, соответственно, он – не посланник Всевышнего, а лжец, интерпретирующий верования иудаизма и христианства в угоду своему властолюбию. А самыми значимыми по житейским меркам были циничное глумление и террор в отношении первых мусульман, их торговая блокада, в результате которой многие погибли от голода. Имели место и несколько покушений на жизнь самого Мухаммада, ни одно из которых не достигло успеха по не зависящим от их организаторов причинам.

Под воздействием этого часть мусульман покинула Аравию и переждала период гонений на ислам в православной Эфиопии под покровительством ее негуса (короля), признавшего несущественными различия вероучений ислама и христианства. Другая часть (к ней в 622 г. присоединился и Мухаммад) покинула Мекку и переселилась в город Ясриб (Медину), который стал первым государственным образованием ислама. Из Медины в 624 г. был начат и первый джихад – священная война против неверных, – который завершился в 630 г. безоговорочной капитуляцией Мекки и очищением Каабы от идолов. По завершении этого джихада всем прежним противникам было объявлено прощение. Те из них, кто пожелал, приняли ислам. Не пожелавшим принять ислам было предложено покинуть Мекку. В результате ислам обрел статус арабской национальной религии. Это сделало возможным становление первой общеарабской государственности, положило начало распространению ислама за пределы Аравии, что привело к появлению мусульманской многонациональной региональной цивилизации. Но это имело место в период уже после смерти Мухаммада.

Из Медины в 624 г. был начат и первый джихад – священная война против неверных, – который завершился в 630 г. безоговорочной капитуляцией Мекки и очищением Каабы от идолов.

Фактически Мухаммад пал жертвой политического терроризма. Руководство одного из аравийских племен, исповедовавших иудаизм, потерпев сокрушительное поражение от войска Мухаммада в 628 г., организовало покушение. Иудейка по имени Зейнаб пришла в лагерь Мухаммада и заявила, что намерена принять ислам. Мухаммад, одобрив ее намерение, принял от нее дар – зарезанного барашка. Тот оказался отравленным. Соратник Мухаммада, отведавший ядовитого блюда, умер сразу же. Мухаммад тоже успел вкусить отравленного мяса, но его вырвало. Однако яд был настолько сильным, что окончательно Мухаммад так и не оправился от отравления. Здоровье его прогрессивно ухудшалось, и в 632 г. в возрасте 63 лет он умер от последствий действия яда.

Канонизация текста Корана

И только спустя 19 лет, в 651 г., появился Коран в его ныне известном виде. К тому времени халиф Осман решил покончить с множеством редакций записей Откровений Мухаммаду, имевшихся в народе. Для этого Осман создал редакционную коллегию во главе с Зейдом ибн Сабитом, который в последние годы жизни Мухаммада был при нем писцом. Этой редколлегии халиф поручил собрать все записи оглашенных Мухаммадом Откровений, оценить достоверность каждой версии и включить в единый свод записи, которые будут признаны достоверными. По завершении этой работы все первичные записи, ставшие достоянием редколлегии, были уничтожены, а не попавшие в ее руки – объявлены заведомо подложными.

Некоторые из тогда еще живых сподвижников Мухаммада не признали эту редакцию Корана полным и истинным текстом Откровений, оглашенных Мухаммадом: в частности, – Абдаллах ибн Масуд и Абу Зарр аль-Гифари. Собственно это неприятие канонического текста и раскололо ислам в первые же десятилетия его существования на «официальный» и оппозиционный ему – «экстремистский». Но и официальный ислам примерно в те же времена раскололся на два течения: сунниты и шииты. Шиитский Коран содержит на одну суру (главу) больше, чем суннитский. 115-ю суру «Два светила», завершающую шиитскую версию Корана и трактуемую шиитами как предписание свыше передать руководство всеми мусульманами Али и его потомкам, сунниты считают подлогом.

Коран и Жизнь

Сам Мухаммад к 610 г. не умел ни читать, ни писать. Вследствие этого к началу проповеди ислама он имел о вероучениях иудаизма и христианства только самое общее поверхностное представление – примерно такое же, как и большинство людей, не получивших соответствующего богословского образования – книжного в своей основе. Поэтому упреки в том, что Мухаммад пересказывал своими словами и интерпретировал якобы хорошо известные ему вероучения иудаизма и христианства в целях своей политической деятельности, – несостоятельны. Чтобы так интерпретировать – надо знать тексты первоисточников, а это требует владения несколькими языками и грамотой. Т. е. это означает, что у Корана иной источник.

Но поскольку Коран обличает исторически реальные иудаизм и христианство в отступничестве от исходных Откровений Моисею (отвергает учение о превосходстве иудеев над прочими людьми, порицает как сатанизм ветхозаветные заповеди ростовщичества, обвиняет в сокрытии Откровений) и Христу (уведомляет, что вознесение Христа упредило распятие, и отрицает «догмат о Троице»), – вне мира ислама Коран не признается в качестве достоверной записи Божественного Откровения. Такова власть авторитета сложившихся традиций вероисповедания. Это – главная причина, по которой при переводе Корана на другие языки, включая и русский, обычно употребляется арабское слово «Аллах», но не слово «Бог» языка перевода. Это создает иллюзию, что мусульмане поклоняются какому-то своему «аллаху», а не Богу.

Неприятие канонического текста и раскололо ислам в первые же десятилетия его существования на «официальный» и оппозиционный ему – «экстремистский». Но и официальный ислам примерно в те же времена раскололся на два течения: сунниты и шииты.

Но если читать Коран на арабском языке, то следует признать: в нем идет речь о том же самом Боге – Творце и Вседержителе, веру в которого исповедуют последователи всех так называемых «авраамических» религий. И поскольку все писания – рукотворны, в наши дни вопрос об исповедании единобожия – это вопрос о верности Богу, а не о верности букве того или иного земного писания: Бог событиями жизни подтвердит истину истинного и обличит фальшь и ложь, допущенные людьми, вне зависимости от их конфессиональных мнений. Замена же в переводах слова «Бог» на слово «Аллах» позволяет как «истинно верующим» иудеям и христианам, так и атеистам уйти от этой проблематики…

Сам Мухаммад всегда отвергал свое авторство в отношении Корана и настаивал на том, что на нем лежит только миссия передачи Откровений свыше, а вне этой миссии – в жизни – он такой же человек, как и все, и наравне со всеми участвовал в делах общества. Кроме того, сподвижники Мухаммада отмечали, что его собственная произвольная речь стилистически (органически) отличалась от коранических Откровений, и Мухаммад сам ничего не знал заранее ни о сроках, ни о содержании Откровений, которые ему предстояло огласить в будущем. Таким образом, от времени получения первого Откровения Мухаммадом до завершения официальной редакции Корана прошел 41 год. Саму же книгу можно вдумчиво прочитать дня за три, хотя после этого неоднократно придется возвращаться к ней на протяжении всей последующей жизни.

Сделав это хронологическое сопоставление, важно обратить внимание на то, что достоянием памяти современников Мухаммада была определенная последовательность Откровений, идентичная последовательности их оглашения. В Зейд-Османовской же редакции Корана последовательность сур (глав) – иная: все суры (кроме короткой первой – «Открывающей книгу») следуют в порядке убывания длины их текстов. Поэтому прочтение Корана от начала до конца создает у читателя впечатление о сути коранического Откровения, отличное от того, которое формировала изустная проповедь Мухаммада. Из прочтения Зейд-Османовской редакции вечная истина в ее кораническом изложении предстает как рассыпанная мозаика, перемешанная к тому же с поучениями, относящимися к событиям, имевшим место в период с 610 г. до смерти Мухаммада в 632 г. Выявить и собрать в целостность вечную истину из канонического текста Корана способен не каждый, поскольку сборка такого рода «мозаики» требует соотнесения разных фрагментов Корана не только друг с другом, но и с жизнью.

Именно в силу нарушения в Зейд-Османовской редакции хронологии ниспослания Откровений, Коран представляется многим как сумбурное собрание банальностей и заблуждений, которое только в силу сложившейся традиции является священным писанием одной из региональных цивилизаций планеты. По этой же причине большинство мусульман, особенно тех, для кого арабский язык не родной, предпочитают жить под руководством духовенства, толкующего со ссылками на Коран события жизни сообразно политической конъюнктуре и традиции вероисповедания. Когда духовенство не справляется с этим, то возникает инакомыслие, противоречащее традиции вероисповедания и сложившимся на ее основе нормам жизни общества. Такое инакомыслие может не ограничиваться досужими разговорами, но способно перетекать в русло практической политики, доходя до экстремизма.

В той или иной мере это характерно для всех конфессий, но в исламе это явление обладает своей спецификой. Специфика порождения псевдоисламского экстремизма обусловлена тем, что в Коране содержится три слоя информации:

Первый – адресован непосредственно и лично Мухаммаду.

Второй – адресован его соотечественникам-современникам.

Сам Мухаммад всегда отвергал свое авторство в отношении Корана и настаивал на том, что на нем лежит только миссия передачи Откровений свыше…

Для всех прочих эта информация не может быть непосредственным руководством к действию, но обладает значимостью познавательного – исторического и этического характера: ее переосмысление в связи с историко-политическим контекстом наших дней может помочь выработать праведную линию поведения.

Третий – представляет собой кораническое выражение вечной истины и адресован всем людям во все времена.

Коран и джихад

Если соотноситься с вышеописанной хронологией, то в Коране все, что касается ведения джихада, – это информация, адресованная Мухаммаду и его соотечественникам-современникам – непосредственным участникам тех событий. Первому джихаду, следствием которого было становление и развитие мусульманской региональной цивилизации, предшествовали более 10 лет мирной проповеди и страстотерпия со стороны мусульман, включая и самого Мухаммада. За эти более, чем 10 лет в арабском обществе практически каждый, кто хотел, мог ознакомиться с вероучением ислама и выработать к нему свое осознанное отношение. Записи коранических откровений расходились по Аравии. Сам Мухаммад никому не отказывал в общении. И джихад, как сообщает мусульманская традиция, был предписан Мухаммаду в одном из откровений только после того, как мекканские «сильные мира сего» доказали свою неспособность быть внимательными и вдумчивыми по отношению к происходящему в жизни и продолжали бессовестно упорствовать в том, чтобы прессовать мир в угоду собственному своекорыстию.

С точки зрения многих христиан военно-силовое становление ислама – одно из жизненных доказательств небоговдохновенности его вероучения. Но при этом сами же христианские церкви защиту Родины как носительницы истинной, по их мнению, веры почитают делом богоугодным. В частности такова позиция по вопросу о войне и мире всех православных церквей – собственная агрессия с целью захвата территорий и порабощения соседей недопустима, но защита от чужой агрессии – святое дело. Т. е. фактически по вопросу о войне и мире православие и ислам стоят на одних и тех же нравственно-этических позициях.

Вне зависимости от споров о том, было ли откровение, предписавшее Мухаммаду джихад, истинным, либо это было наваждение, которому он поддался, – все последующие войны «за веру», инициаторами которых были те или иные мусульманские лидеры, начинались с назначения кого-то на должность врага и призывов к подвластным мусульманам обратить оружие против «неверных». Их инициаторы всегда считали себя свободными от миссии просветительства в среде тех, кто, по их мнению, является неверным. И это обстоятельство обличает всех их как лицемеров, которые своею якобы приверженностью исламу в действительности прикрывали какие-то иные цели – экономического и политического характера, – ничего общего не имеющие с исламом как религией. Однако они, ссылаясь на свою приверженность исламу и приводя не связанные с жизнью выдернутые из контекста Корана цитаты, касающиеся ведения первого джихада Мухаммадом, успешно обольщали или подчиняли себе многих искренне почитавших себя мусульманами, но никогда не соотносивших Коран со своей совестью и потоком событий жизни.

В Коране действительно можно найти обилие высказываний, подходящих для пропаганды войны «за веру» и уничтожение «неверных», например:

«О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они – друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине, Бог не ведет людей неправедных!» (5:56 (51), здесь и далее выдержки из Корана приводятся в переводе И.Ю. Крачковского, в котором принята двойная нумерация аятов-стихов; слово «Аллах» при цитировании заменено на слово «Бог»).

«И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Богу» (2:189 (193)). И в целях начала войны можно оставить в умолчаниях продолжение этого же текста: «А если они удержатся <от войны против вас: наше пояснение>, то нет вражды, кроме как к неправедным!» – из которого однозначно понятно, что джихад – вынужденный ответ на агрессию против мусульман.

В Коране действительно можно найти обилие высказываний, подходящих для пропаганды войны «за веру» и уничтожение «неверных»…

Так же для целей пропаганды лжеджихада лучше умолчать и о таком: «Не дает вам Бог запрета о тех (речь идет о поддержании отношений с инаковерующими вплоть до породнения с ними: наше пояснение при цитировании), которые не сражались с вами из-за религии (выделено нами при цитировании – значимое уточнение) и не изгоняли вас из ваших жилищ, благодетельствовать им и быть справедливыми к ним, – ведь Бог любит справедливых!» (60:8).

Но все такого рода коранические тексты относятся к тем пластам информации, которые адресованы Мухаммаду непосредственно и его соотечественникам-современникам, поскольку обусловлены событиями их жизни и тем джихадом, который вел Мухаммад в ответ на многолетнюю агрессию иноверцев против первых мусульман.

Сказанное выше о методах обоснования правомочности ведения войны «за веру» касается и псевдоисламского экстремизма и терроризма наших дней. Ни пресловутая Аль-Каида, ни чеченские и косовские сепаратисты, ни прочие псевдоисламские экстремисты не утруждали и не утруждают себя мирной проповедью со страстотерпием, направленной на выявление и разрешение проблем своих обществ и проблем человечества в целом в соответствии с вечной истиной, которой учил своих современников Мухаммад и которая некоторым образом запечатлена и в Зейд-Османовской редакции Корана. Весь их «ислам» сводится к обрядоверию – соблюдению сложившейся мусульманской обрядности и традиций, а не к жизни, осмысленной по совести в соответствии с вечной истиной. По этой же причине и мусульмане-традиционалисты не способны вразумить вырастающих в их среде псевдоисламских экстремистов.

В действительности псевдоисламские экстремисты грешат против ислама потому, что кораническая стратегия отношения к инакомыслящим – совершенно иная.

Сура 2:257 (256). «Нет принуждения в религии. Уже ясно отличился прямой путь от заблуждения. Кто не верует в идолопоклонство и верует в Бога, тот ухватился за надежную опору, для которой нет сокрушения».

Это предполагает, что разумный и совестливый человек способен, ознакомившись с кораническим вероучением, соотнести его с жизнью и сделать правильный выбор сам. Бог ему в этом поможет. Бог сам не принуждает никого к истине и не нуждается в том, чтобы к истине людей принуждали другие.

Сура 9:6 (6). «А если кто-нибудь из многобожников просил у тебя убежища, то приюти его, пока он не услышит слова Бога. Потом доставь его в безопасное для него место. Это – потому, что они – люди, которые не знают».

Т.е. убийство инаковерующего без попытки его просвещения, – грех. И даже если он после того, как его ознакомили с вероучением ислама, не принял ислам, но не предпринимает агрессивных действий против мусульман и ислама, Коран (2:257 (256)) обязывает терпимо относиться к нему и его верованиям.

Кроме того, сама по себе обрядность, в которой выражается вероисповедание, с точки зрения ниспославшего Коран, – малозначимый внутрисоциальный атрибут, а не суть религии.

Бог сам не принуждает никого к истине и не нуждается в том, чтобы к истине людей принуждали другие.

Сура 2:131 (137). «А если они уверовали в подобное тому, во что вы уверовали, то они уже нашли прямой путь; если же они отвратились, то они ведь в расколе, и Бог избавит тебя от них: Он ведь – слышащий, знающий».