Текст книги "Mediaгрех"

Глава двенадцатая
Заголовки

Я вошел в наш кабинет, где все так же висела бумажка «РЕДКАЛЕГИЯ», и сердце мое сжалось, а к горлу подступил комок. Мне даже пришлось закашляться.

Кабинет был полон народу. Пришли все, и были еще новые, сидели на столах, на подоконниках, на полу. Писали в блокнотики. Ромарио рисовал в альбоме. Фотограф Габи щелкала вспышкой фотоаппарата с огромным объективом. На доске был начерчен новый макет выпуска. Всюду аккуратно лежали выпуски нашего пилота.

Речь держал Марат.

– Десять рубрик – это нормально для газеты такого формата! Плюс свободные репортеры, которые могут писать тексты вне рубрик. Темы любые, но яркие, жареные, запретные!

Я тихонько прошел в угол и сел на перевернутое ведро, спрятавшись за столом. Меня никто не заметил, все не отрывались от Марата. Мне не хотелось прерывать его речь тем, что ничего этого не будет. И казалось, что вот-вот войдет грациозной походкой Марина и скажет, что все это шутка и пора готовить следующий номер. Но никто не вошел, яйца мои сжимались от страха, и я слушал Марата, даже не представляя, как же мне его прервать, а он говорил без остановки:

– Смотрите, что у нас вырисовывается. Макс, само собой, главред – и это не обсуждается! Я – его зам, это тоже факт! Шланг – ты у нас натура тонкая, чувствительная, так что писать тебе о гомиках и субкультурах. Сам придумал, сам сношайся. Хотя тема вообще благодатная, интересных персонажей-геев вагон, только успевай писать, Лу Рид, вот это все. Правда, мы в России, так что вместо Лу Рида – либо Киркоров, либо Галкин, ну, это сам выберешь. Чукотская девочка! – к брюнетке так и приклеилось это прозвище. – Ты у нас в поле. Бары, парки, флешмобы, офлайн, короче! Конкурсы, пати, вечеринки! Хоть пивасом утром народ в клубах угощай – тебя должны знать и от тебя должны каждый раз ждать чего-то сумасшедшего. И кстати, тебя должны любить, в поле без этого проблем не оберешься! А мы поддержим тяжелой авиацией! Васо, ну тебе по профилю – анекдоты, приколы, шутки юмора, короче, последняя полоса твоя. Она должна быть такой искрометной, чтобы читать начинали с нее, но при этом крутой и с интригой, чтобы хотелось вернуться в начало. Хорошев, ты слишком Хорошев, так что поручаю тебе всякие эксперименты над ущербными мира сего – пенсионерами, бомжами и прочими юродивыми. Чтобы не было совсем грустно, забирай путевые заметки – пишешь ты живо, народ дальше бабушки в деревне не ездил, читать будут взахлеб. Будем тебя время от времени в прикольные командировки отправлять. ЗапяТая, ну что, получай звездную страничку. Ты так терла про звезд, что теперь милости просим: обольщай, выпытывай, разводи их, как хочешь, поляна твоя. Глюк – ты у нас социофоб, так что поживешь за компом. Твоя сфера – это интернет, и тут тебе объяснять, думаю, ничего не надо. Сообщества анорексичек, форум героинщиков и аптечных торчков, закрытые сайты любителей садо-мазо – все это мы ждем от тебя. Все прочие, кого я не назвал, пишите что хотите, только чтоб душа горела! – Он повернулся к доске и снова начал на ней делать пометки.

В этот момент дверь открылась и зашла Марина, именно так, как я и предполагал: грациозно и величественно, как вестница смерти.

– Ой, как вас тут много, – сказала она. – Макс!

– Он же у босса, – откликнулся Марат.

Тут я выбрался из своего убежища, и все посмотрели на меня, как на кретина, который решил поиграть в прятки.

– Макс, ты еще не сказал? – удивилась Марина.

Я покачал головой.

– Зайди к Тимуру. Там совсем… Всё очень… Тебя вызывают.

– Что, что случилось? – загалдели все.

Я ответил:

– Все нормально, работайте.

И поплелся на ковер.

В кабинете стоял крик. Матерный. На блатной музыке. Я сделал глубокий вдох, постучался и вошел. Тимур уже не сидел на своем месте, а стоял у окна, как нашкодивший школьник. В его гигантском кресле расположился очень похожий на него мужчина, только более угрожающего вида, видимо, тот, который в прошлый раз орал матом. Сзади стояли двое ужасающих быков, у которых вполне очевидно в подплечных кобурах висело настоящее оружие. Симпатичная девушка, устроившись на столе, перебирала документы в папке. Пожилой дядечка с грустным голосом сидел у дальнего конца стола, грустно перебирая четки.

– Тупица охреневшая! – орал тот, что сидел в кресле, приводя себя в блатную ярость. – Кого ты поставил главным редактором? Вот этого сопляка? Щенка этого? У него молоко на губах не обсохло еще! Ему в бирюльки играть, а не бизнесом заниматься. Тима, ты вконец охренел и заигрался уже! Мы тебе дали от семьи спортивный магазин. Ты и его умудрился просрать. В убыток ушел! Газету вонючую сделал! Что это за бред? – Он посмотрел на меня: – Эй ты, дебил. Объясни мне, что вы тут за херню написали. Какие-то петухи, какая-то муть! Ты чё ваще, а? Кто ты по жизни? Хера ты тут ваще понаворотил?

– Он ни при чем, Фархад, – сказал Тимур. – Репортерами командовал лично я.

– Ну, оба, значит, и ответите. Личным имуществом. Этот щенок пусть квартиру продает, чего у него там есть, мамину-папину. Понял ты меня, мальчик? – Он посмотрел на меня, а глаза у него были пустые, бездушные.

– Фархад, оставь парня. Моя вина, я и отвечу.

– Ответишь, Тима, ответишь. – Он снова глянул на меня и прошипел: – Пошел отсюда, сопляк. Счетчик тебе выставим через час. Сейчас бумаги подготовим, бухгалтерию просчитаем. Не вернешь денег, поедешь в Чечню в рабство.

Я поплелся к выходу.

– Стой, Макс. – Это уже Тимур сказал. Он подошел к своему месту и потянул к себе телефон. – Фархад, так дела не делают. Чего ты беспределишь? С магазином мы наладимся, и газета раскрутится. Это же пробный выпуск, первый, пилотный.

– Хренотный! – снова заорал Фархад, но Тимур его перебил:

– И ты, конечно, у нас главный, но есть и поглавнее тебя. Я позвоню Ираклию. Он у нас как раз. В воскресенье вернулся с Кипра.

Фархад как-то сразу присмирел.

– Как вернулся… Да и… Ираклий-то тут при чем? Зачем его по пустякам беспокоить…

– Ничего себе пустяк! – улыбнулся Тимур. – Врываешься ко мне с быками своими, на испуг берешь, людей моих кошмаришь… Мне давно говорили, что ты на магазинчик мой глаз положил… И как только я рисковую делюгу затеял, сразу примчался, да?

Я стоял как вкопанный, но на меня уже никто не обращал внимания. Тимур набрал номер и включил громкую связь.

– Ираклий, гамарджоба, уважаемый. Это Тимур Кахиев.

– И тебе не хворать, – ответил на весь кабинет скрипучий голос старика.

– Здравствуй, Ираклий, – наконец оправился Фархад. – Я тут заехал к Тимурчику, спросить с него за магазин, за газету его… Что на общие деньги издана…

– Распустились вы тут без меня, – проскрипел старик, – ну что это за слова «спросить приехал»… Как можно со своих спрашивать? Ты смотри, Фархадик, не борзей, а то ведь и я с тебя спросить могу. За элеватор, за сто вагонов подсолнечного шрота…

Фархад с ненавистью и изумлением посмотрел на Тимура, а тот вежливо улыбнулся в ответ.

– Вагоны в пути… под Воронежем стоят… на запасном пути, там у них… это… пересцепка, короче…

– Это хорошо. – добродушно согласился старик. – А газету читал я, интересная. Только вот я в толк не возьму: вы там пишете, что Киркоров голубой. Как же он голубой, если он с Пугачевой живет?

Тимур резко повернулся и посмотрел на меня, мол, давай отвечай. Я с шумом выдохнул и затараторил:

– Так он такой голубой наполовину. И нашим, и вашим. Как Галкин!

– Вон оно что! – изумился старик. – Погоди. Так, может, они с Галкиным того? На этой почве и сошлись? Вечером Аллочку, а утром друг друга?

– Вполне может быть! – крикнул я. – И Пенкин еще. Третий.

Старичок долго от души хохотал, пока его не перебил Фархад:

– Ираклий, но тираж этой газетенки почти весь не продан! Убытки колоссальные! Он даже зарплаты всем заплатил! Гонорары!

– Сейчас не продана, потом будет продана. Люди читают, я сам видел. Будет реклама, продажи наладятся – будут покупать. А ты, Фархадик, лучше вагоны ищи. Все, вечер в хату. Расход. – И из динамика послышались короткие гудки.

Фархад молча встал и пошел на выход. Девушка с дипломатом и два амбала удалились следом за ним. Тимур подождал, пока захлопнется входная дверь, а потом устало опустился в свое кресло.

– Спасибо, Тимур, – сказал я после затянувшейся паузы.

– Иди работай, – ответил он.

И я пошел.

Глава тринадцатая
Эксперименты Next

К выпуску второго номера мы подошли более ответственно. Во-первых, окончательно утвердили рубрики. Во-вторых, организовали сбыт: наняли своих собственных распространителей и выдали им яркую форму. В-третьих, дали рекламу газеты где только можно. Дошло даже до старинного трюка: ходили по всем ларькам и киоскам и спрашивали газету «Next», а когда слышали, что ее нет, презрительно хмыкали. В-пятых, приняли решение, что нам не повредит настоящий зубр редактуры и акула пера (все же мы до этого не дотягивали). Марат обещал привести человека, который пять лет отработал редактором в Москве, в «Комсомольской правде» и сейчас ищет нормальную работу в нашем захолустье. Ну и в-шестых, увеличили штат, набрали еще репортеров и дизайнеров.

Каждую планерку нас штормило. В редакции не прекращался поиск новых форматов и тем.

А рубрики у нас вышли – загляденье. Одной из постоянных стала рубрика «Эксперимент». Весьма сложный и необычный жанр, придумал его Марат. Фишка заключалась в том, что ребятам приходилось выходить «на землю», внедряться в самые разные субкультуры и ставить эксперименты! Браво тем журналистам, которые брались за работу в этой рубрике. Тут помимо складной речи и яркой фантазии нужны неплохие актерские способности.

Обмозговывая все варианты, мы пришли к выводу, что необходим материал в стиле научного исследования. Чтобы разбавить всю нашу желтизну, было бы неплохо нанять какого-нибудь безумного профессора, чтобы он вещал свои адские размышления на голубом глазу. Что-то типа столкновения граней научного и реальной жизни, серого с безбашенно-ярким. Круто, что в нашей команде оказался Антон Хорошев. Сумасшедший чел, постоянно на какой-то своей волне. Но его удивительной способностью было то, что он на эту волну мог подсадить кого угодно, и тогда уже начинался атомный взрыв.

Он почти сразу выдал нам свеженький материал под рабочим названием «Эксперимент над бабушкой». Этот ненормальный тип провел опыт над своей собственной бабулей. В общем, пока бабуля лепила на кухне пельмешки для семейства, Антон решил ее культурно просветить. Притащил с собой магнитофон, поставил колонки и врубил хеви-метал старой школы, что-то типа «Iron Maiden». А потом взял лабораторный журнал и стал фиксировать реакцию объекта.

19.40. Объект начинает нервничать.

19.42. Объект выражает недовольство.

19.43. Усилил громкость. Цитата объекта: «Шумит, как коровы серют».

19.45. Цитата объекта: «А это как кота за яйца тянут».

19.49. Гитарное соло. Цитата объекта: «А это как зубы сверлят».

Когда старушка уже было свыклась с таким музыкальным сопровождением, Антоха начал убавлять громкость, прибавлять, ставить на паузу и снова включать. Статейка вышла отменная, мы поняли, что шикарное чувство юмора – это у них наследственное.

Читатели с удовольствием приняли Антохину затею. В итоге мы решили сделать научный эксперимент постоянной рубрикой. Антон ликовал и во второй раз выдал шедевр не хуже. Он распечатал кучу портретов бабушкиного любимого Льва Лещенко и расклеил по всему дому в самых неожиданных местах: в холодильнике, на внутренней стенке шкафа, бачке унитаза, на потолке над ее кроватью. И целый день шлялся за удивленной старушкой по дому, опять же записывая все ее высказывания.

Одна наша девочка, Ленка, проводила эксперимент на панели. И не будь в ней сценической жилки, одним «не верю» не отделалась бы точно. Сбросили бы с моста по частям, да и дело с концом. Как ни крути, это мир криминала, где каждый знает свое место и функцию. Мир, в котором за тебя просчитывают каждый шаг, и не дай бог, ты на миллиметр повернешь в другую сторону. Малышки, наученные опытом их убитых подружек, знают, что нужно слушать своих «работодателей», иначе нож может оказаться не в руке, а глубоко в тебе.

Всегда нужно быть начеку, в любой ситуации. И неважно, какую роль играешь сегодня, проститутка ты или начинающий карманник. Чужих не любят нигде, тем более чужих, работающих на «четвертую власть».

Одним очень ярким нашим экспериментом бойцов «Next» стал эксперимент под заголовком «Место на паперти». Тот же криминал и риск. Наверное, многие до сих пор не подозревают, насколько это систематизированный бизнес. Места в переходах, на вокзалах, у магазинов продаются по дням и часам. В конце своего «рабочего дня» оборванный десятилетний пацан натягивает на себя белоснежную футболку, инвалид чудом встает со своего кресла и бодрой походкой спешит домой к другу, который еще час назад стоял с табличкой «Все вещи и документы сгорели вместе с квартирой. Помогите, кто чем может». Как там говорят в народе? Актеры, у которых еще нет «Оскара»? И уж поверьте, своим легким трудом и хлебом с вами просто так делиться никто не захочет.

Наши эксперименты стали для газеты необходимым звеном каждого выпуска. Наши журналисты доходили до легендарных разоблачений целых подпольных систем. Это было, пожалуй, самым честным и откровенным элементом «Next».

Эксперимент на панели

Елена Сарпян

Я, конечно, хвалилась всем, что легко сыграю все, что от меня потребуется. Но на деле все оказалось не так уж и просто. Начала я с простого – нашла в газете бесплатных объявлений колонку, где писали «требуются девушки с хорошими внешними данными», и набрала номер.

– Алло?

– Здравствуйте. Меня зовут… э-ээ… – псевдоним пришлось придумывать на ходу, – Маргарита. Вы давали объявление о работе?

– А, о работе… Русская? Паспорт есть? Жилье?

– Жилья своего нет… А так все есть! – набравшись смелости, выпалила я.

– Это хорошо. Совершеннолетняя? Понимаешь, что за работа? Эскорт-услуги, массаж, все дела, платим хорошо. Сечешь, чё говорю?

– Да… понимаю.

– Ну, раз ты такая понятливая, приезжай, посмотрим на тебя. Адрес запиши.

Я схватила старую газету и начала царапать на ней адрес. Ручка вообще не хотела писать на замусоленной бумаге, но я как-то справилась и с ней, и с дрожащими руками.

– Записала? Ну давай бегом, хотя, может, в тебе сто кило веса, тогда бегом не получится, – в трубку тупо заржали, потом пошли короткие гудки.

Что делать? Как? Что надеть и что им сказать? Продумывать легенду было слишком рискованно, у меня намного лучше получалось импровизировать.

Квартира оказалась на отшибе, но внутри выглядела, как в дешевом русском кино: красный бархат, кожа, напуганные девчонки как из деревни, в футболочках, коротких шортиках и дурацких стоптанных тапочках – кто в пушистых, а кто и в резиновых. А посреди всего этого нервного и наигранного великолепия сидел обычный бандюган с залысинами и здоровым таким пузом. Больше никого из мужиков не было, я перевела дух – и зря.

– Так. Как тебя там? Марго? Я Карен. Давай, Марго, покажи нам, что принесла.

У меня в руках ничего не было, кроме маленького серого клатча.

– В… в смысле – что принесла?

– Ты чё как маленькая? – вдруг взбеленился бык. – Раздевайся давай!

«Ну вот и все…» – подумала я. Слышала раньше, что папики сами девочек не трахают и не обижают особо, так, бухлом снабжают и капусту стригут. А тут до меня дошло, что я вообще ничего не знаю об этом мире, и события могут повернуться как угодно. Но деваться было некуда – у оббитой идиотским бархатом двери уже стояли две малышки и смотрели на меня, разинув рот.

– Э-э-э… – Я стянула с себя джинсы и футболку, осталась в лифчике и трусах.

– Ты чё тут кобенишься? Ты трахаться за деньги пришла или чё? – Карен начал подниматься. Я поспешно стянула с себя остальное и замерла. – Повернись. Не бойся, жарить тебя не буду. Пока. Так, вроде пойдет. Девочки, выдайте спецодежду, скоро как раз на вызов. Паспорт давай. Две штуки за выезд тебя устроят? Тогда собираемся. Едем в сауну, люди вроде приличные.

Я в кожаных шортах с вещевого рынка, колготки в сетку, мы вшестером сидим в машине. Слева от меня Инна, украинка с молдавскими корнями – красивая длинноволосая брюнетка с кругами под глазами. Она оказалась старшей. И наркоманкой. Ей было плевать, как зарабатывать деньги, пока за них продавали наркотики. Герыча тогда и правда в городе было очень много, а про ханку и говорить нечего – можно было купить на рынке, как продукты, просто у особых барыг. Инну уже потряхивало, но в последние двое суток не было заказов – в понедельник и вторник стандартное затишье. Так что не было и денег.

Маша, маленькая щуплая девчонка с большой родинкой на ключице, выглядела лет на тринадцать. За что ее и любили – детей у нас трахать все-таки нельзя, а вот ее было можно. Она не торчала, но крепко любила выпить – у нее и сейчас было слегка отекшее лицо, а сама Маша охала и все время прикладывалась к пивку. В этом мире было разрешено все – ширяться, нюхать, бухать… сколько угодно, только трахайся за деньги. Были и девчонки, которые ничего не употребляли, но они были новенькие, как и я, и я с ними даже не познакомилась.

За рулем сидел Айдар, крепкий спортивный парень с пистолетом за поясом. Он меня сразу профессионально осмотрел, а потом многозначительно подмигнул.

На самом деле уже пора было придумывать пути отхода. В машине – никого, кроме безликого водителя, так что я решила: пора сваливать. Эксперимент экспериментом, но надо выбираться целой и невредимой.

Когда машина остановилась у сауны, я вышла первой и рванула в сторону. Мне было отчаянно страшно. Айдар сразу погнался за мной, догнал (еще бы, я была в туфлях, а он – в кроссовках) и ловким борцовским нельсоном обхватил мне шею.

– Стоять, сучка… У нас вход – рубль, выход – десять…

Приплыли. Надо было срочно, срочно, быстро что-то соображать, соображать, думай, думай…

– Я не проститутка, дебил! Я лейтенант милиции! – закричала я и лягнула Айдара по ноге. Странно, но это прокатило – он ослабил захват, зато я смогла ужом вывернуться вниз. А тут я уже была готова к противостоянию – выхватила из сумочки выданный Максимом газовый баллончик, он был с каких-то засекреченных военных складов, с ужасающей смесью нервно-паралитического и перцового газа. Я зажмурилась и выпустила струю в открытый рот Айдара, прямо в упор, и сразу бросилась бежать, не оглядываясь. Но я еще долго слышала, как выл, кашлял и блевал сутенер.

Через час я сидела во всей своей «спецодежде» в ресторане у дома. Оказалось, что наша банька была недалеко и в районе, который я как свои пять пальцев знала – потому и удалось спрятаться, пока эти скоты рыскали по всем дворам.

Внезапно я поняла – охренеть, у меня же все получилось! Все!

В ресторане, наверное, обалдели от вида перепачканной в косметике и крови шалавы, которая заявилась, заказала рюмку дорогущей водки, залпом ее осушила и ушла с гордо поднятой головой. Обалдели, точно.

Эксперимент на паперти

Данила Азаров

– Слышь, ты чё тут, охренел ваще на моем месте стоять? – неожиданно ровным голосом пробурчали у меня над ухом. Старая ушанка мало того что дико воняла, так еще и закрывала обзор – пришлось развернуться на 180 градусов.

– Ты, мужик, чё-то попутал… – начал невнятно бурчать я.

– Нет, пацан, попутал ты. – Алкаш потрепанного вида на ржавых костылях дыхнул на меня перегаром и неожиданно свежим голосом рыкнул – Вали отсюда, это мое место. Давай ускоряйся, а то Серого позову. Он тут тебе быстро приоритеты расставит. Ты чей вообще такой борзый?

– Э-э-э… ничей.

Я и правда был ничей, я же не попрошайка. Но постарался знатно – обрядился в лохмотья старые, изво зился весь, накануне перед выходом крепко нажрался – и вуаля! – получаем отменного юного беспризорника, уже попавшего под маховик общественного дна. Судя по реакции, за своего сошел.

– А раз ничей, то и вали отсюда, – цыкнул на меня мужик и уверенно уселся на асфальт. – Бесхозные вон где тусуют, на ж/д.

Костыли громыхнули рядом, тут же раздались булькающие звуки и появилась бутылка водки. Просто так уходить было нельзя. Ну пойду я на другое место, поди, такая же ерунда начнется. Если цель общаться – надо общаться с тем, что есть. Или кто есть.

– Мужик, не в обиде, а? Правда, не знал я, что уже всё, – начал заискивать я. – А давай, мне вот накидали, я за водочкой метнусь, проставлюсь, чтоб не в обиду?

– А вот это дело хорошее! – встрепенулся ветеран, и я пулей помчался к магазину.

Через пятнадцать минут мы уже от души хлопнули – к тому моменту запасы «инвалида» закончились, пошла новенькая. Кстати сказать, поссать инвалид бодренько потрусил на своих двоих.

– Так, а что ж, Михалыч, с ногами-то в порядке же всё. Чего ж ты на костылях ходишь?

– Работа такая, – сплюнул Михалыч.

Мы уже выяснили, что у него, оказывается, и квартира есть, и вообще все не так плохо, одна беда – выпить он… любит, короче.

– А какая работа-то, мужик? Ну ведь так только на водку можно…

– Это тебе так кажется, не понимаешь ни черта. Вот смотри. Тут за день знашь сколько народа проходит? Во-о-о-от. А если от каждого рублей по десяточке, да копеек сверху, а кто и бумажку кинет? Тут, брат, за день можно штук пять поднять.

«Ни фига себе, – подумал я. – Может, бросить все, и это… в теплотрассу?»

– А кто такой Серый? – вместо этого спросил я.

– А Серый – это наш главный. Он еще жить размещает тех, кому негде. Иногда у меня кого устраиваем, но это редко бывает, все больше по отдельных хатам вся эта шелупонь тусуется. Кто-то прикидывается, а кто-то и на самом деле инвалид – правда, совсем не войны, все больше наркоманы бывшие да алкоголики с ампутацией, отморозил по пьяни и опа! – уже у нас. Серый сам нормальный мужик, собирает свою половину бабла. А нам и не жалко.

Хватает! – подмигнул мне неожиданно интеллигентный Михалыч.

Потом он мне еще долго рассказывал про инженерную советскую молодость, а я все сидел и думал о пяти штуках. А может, Серым таким заделаться?

Домой я брел уже еле-еле, периодически сшибая фонарные столбы. Дополз до подъезда, закурил, пожалел Михалыча, – хоть и не обижают их, а запьет как-нибудь и подохнет, как и все эти спившиеся интеллигенты. Да и старый он.

Чуть не обжег руку бычком.