Текст книги "Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 1. Заступник обездоленных"

– Кто стучится так поздно?

– Это я, мельник, – ответил атаман, подражая голосу мельника. – Я пришел со своей дочерью, Лизой.

– Лиза… прекрасная Лиза, ха-ха, – послышался тот же голос сверху, – хорошо, я сейчас отворю, мельник. Я сам открою дверь… Я всё уже приготовил… Мешок с серебром уже ждет тебя! Хе-хе, прекрасная Лиза… Наконец-то…

Атаман нагнулся к уху молодой девушки и тихо шепнул ей:

– Он идет на удочку!

Глава 7. Князь и вампир

Человек, в дом которого только что вошел атаман Ярош, переодетый мельником, играл весьма видную роль в нашем рассказе и читателю необходимо познакомиться с его историей.

Франц Вальдбах родился в бедной семье мелкого землевладельца в окрестностях столицы.

Когда ему было двенадцать лет, он покинул свою родину и после долгих мытарств попал в Галицию, где в то время только что были открыты нефтяные источники.

Будучи неглупым мальчиком, зорким и сметливым, ему удалось после пяти лет службы у одного промышленника нефтью скопить тысячу гульденов.

Восемнадцатилетний юноша, однако, этим не удовольствовался. Он мечтал о гораздо большем. Его единственной мыслью было разбогатеть, – разбогатеть во что бы то ни стало. Но он хорошо знал, что на службе ему не далеко уйти, а он мечтал о миллионах. Казалось, он помешался на этой, идее – миллионы стали его манией. В одно прекрасное утро он покинул хозяина, у которого служил, и со своей тысячей в кармане отправился по окрестным городишкам и селам. Никто не знал куда и зачем он уехал; никто не обращал внимания на юношу, или вернее, подростка, переезжавшего из одного селения в другое.

Полгода бродил он из места в место и исколесил почти всю Галицию.

Но вот однажды Франц Вальдбах купил у крестьянина, собиравшегося эмигрировать в Новый Свет, его полуразвалившуюся хижину с несколькими, десятинами пахотной земли.

Неделя проходила за неделей, и крестьяне деревни, в которой поселился Франц, с удивлением глядели на своего нового соседа, который, по-видимому, и не думал обрабатывать купленную им землю. По целым дням он бродил по своему небольшому участку, будто чего-то исследуя, чего-то ища. Наконец он стал копать свою землю в разных местах. Ничего не понимавшие крестьяне уже начали сомневаться в нормальности рассудка молодого Франца, но он не обращал внимания на их речи и продолжал свои раскопки.

Весьма скоро, однако, соседи вынуждены были переменить свое мнение о новом молодом соседе. Это было в один прекрасный день – самый прекрасный, счастливый в жизни Вальдбаха, когда он, наконец, нашел то, чего искал. На его земле оказались источники нефти, к разработке которых алчный юноша приступил с усердием.

Имя Франца Вальдбаха скоро стало известным не только во всей Галиции, но и за её пределами. Его источники, казалось, были неиссякаемы, и в Галиции Франц скоро получил прозвище нефтяного короля.

Когда ему минуло тридцать пять лет, он женился на бедной, но необыкновенно красивой девушке. Однако, если его молодая жена надеялась на счастливую жизнь с разбогатевшим нефтяным королем, она скоро была горько разочарована.

После двух лет супружеской жизни жена надоела вышедшему из грязи миллионеру, а ещё через год он прогнал её вместе с двумя детьми.

Казалось, у этого миллионера не было ни малейшей искры человеческого чувства. С самых молодых лет он служил только золотому идолу, и для него не существовало ничего святого в мире.

Несколько лет спустя его дела в Галиции пришли к концу и Франц Вальдбах вернулся миллионером на свою родину. Сначала он поселился в столице родного княжества, где он занимался большими денежными спекуляциями и банковыми операциями.

Само собою разумеется, что вернувшийся на свою родину миллионер не мог приобрести любовь и уважение своих сограждан, хотя обладал уже миллионным состоянием. Франц, казалось, становился с каждым днем всё алчнее. Если только речь шла о наживе, он не брезгал никаким делом. Этот же Франц Вальдбах и был тот банкир, по милости которого отец Яроша похоронил все свое состояние в сомнительных спекуляциях.

В настоящее же время бывший король нефти уже несколько лет проживает в купленном им при удобном случае замке Герлиц в окрестностях деревни того же имени.

Уже десять лет он почти безвыездно жил в своем прекрасном имении, и несмотря на то, что ему уже шел шестой десяток, он поражал всех знавших его своим развратным образом жизни.

Как читателю известно из предыдущей главы среди девушек деревни Герлиц многие самые молодые и красивые были жертвами этого бессовестного негодяя.

Переодетый мельником атаман и дрожавшая всем телом Лиза услышали, наконец, шаги, а вслед затем пред ними отворилась большая дубовая дверь.

– Войдите, мельник, – тихо сказал Франц Вальдбах, – только поскорее, войдите вместе с вашей дочерью. Теперь поздний час и кто знает, какой люд шляется в наши времена здесь по ночам.

Ярош крепче сжал руку дрожавшей девушки и переступил с ней порог двери.

Хозяин сейчас же запер дверь на железные засовы.

– Идёмте сюда, мельник, – сказал он, открыв пред своим посетителем одну из своих многочисленных дверей из коридора во внутренние комнаты. – Мы скоро окончим наше дело. Посмотрите, здесь на столе уже лежит мешок. Он весь наполнен серебром, согласно нашему уговору. Франц Вальдбах всегда аккуратно выполнял свои обязательства, но он не хочет также, чтобы его обманули. Поэтому ваша дочь должна при вас же поклясться что она пробудет у меня семь дней и семь ночей. Скажи, Лиза, согласна ли ты? Твой отец получает этот мешок с серебром – прекрасное приданное для тебя. Не правда ли?

Лиза была бледна как мертвец, а её Ярош превратился в кусок свинца. Но Ярош поспешил ответить за нее.

– Не обижайтесь на неё, господин, она робка и стыдлива. Она слишком взволнованна великой честью, которую вы оказываете ей. Такое счастье никогда и не снилось ей. Да, она останется у вас на семь суток, вы можете вполне быть уверены в этом!

Владелец замка подошел к Лизе, он уже простёр к ней свои костлявые руки, и бедная девушка задрожала, охваченная ужасом и отвращением.

– Вы можете уйти, мельник, – поспешно сказал старик. – Я сгораю нетерпением. Я хочу остаться наедине с вашей дочерью. Возьмите мешок с деньгами, а ровно через неделю вернитесь и вы получите вашу Лизу обратно, ибо…

Но Вальдбах не успел кончить свою речь. В это время на дворе раздался стук лошадиных копыт, а затем чей то звучный голос:

– Остановись, мы уже у цели!

Но Вальдбах, по-видимому, узнал этот голос, ибо лицо его сильно изменилось и его тощее тело как бы заколыхалось. Он подбежал к окну и, отдернув занавес, посмотрел на двор.

Вслед затем он обернулся к Ярошу и Лизе и сказал им:

– Ко мне явился неожиданный гость, которого вы не должны видеть, мельник. Останьтесь с вашей дочерью в этой комнате. Я скоро кончу свое дело с этим посетителем и вернусь к вам; только держитесь тихо, ради Бога, ибо он не должен подозревать присутствие кого-либо постороннего.

Последние слова негодяй проговорил уже за дверью, которую он запер снаружи.

Кто же был этот поздний всадник, прискакавший в замок старого Вальдбаха?

Ярош посадил Лизу на диван, а сам поспешил к окну. Покрывавшие небо тучи немного рассеялись, и при слабом свете луны зоркие глаза атамана узнали слезавшего с коня всадника.

Ярош ахнул от изумления.

Возможно ли это? Какое дело могло привести графа фон Гольца поздней ночью в дом этого старого негодяя Вальбаха?

Граф фон Гольц был последним отпрыском знатнейшего в этом княжестве рода. Его богатство было почти баснословное, но не одно только это приобрело ему всеобщую любовь и уважение всей страны. Навряд ли во всем княжестве был человек, не знавший имени графа фон Гольца. Его благородный характер, его истинный аристократический дух невольно внушали всякому величайшее уважение и почтение к нему. Его доброе сердце, щедрость, доходившая почти до расточительности, снискали ему любовь и благоговение всей страны. И стар и млад говорили о всегда приветливом, скромном графе, который чутко прислушивался к нуждам и потребностям низшей братии. Кто обращался за помощью к графу фон Гольцу, тот был заранее уверен в получении её. Более того, добрый граф посещал больных и страждущих, щедрой рукой облегчая человеческие страдания. Он принимал участие во всех благотворительных союзах и обществах, он откликался на всякий зов. Что же могло быть общего между этим благороднейшим во всем княжестве графом и старым алчным негодяем?

Этот вопрос задавал себе Ярош, когда глядел из окна на графа фон Гольца. Его сопровождал слуга также верхом на лошади, который в этот момент соскочил на землю и подхватил за узду лошадь своего господина. А тем временем граф подошел к подъезду, намереваясь, должно быть, позвонить.

Но дверь уже распахнулась и Вальдбах в своем ночном халате поспешил навстречу знатному посетителю.

– Какая великая честь, граф! – раболепно проговорил он, почтительно кланяясь. – Уже три года прошло с тех пор, как я удостоился этого счастья.

– Да, и снова как три года тому назад, я стою сегодня опять пред вами, Вальдбах. – уточнил граф, – и обращаюсь к вам с тем же вопросом, на который я уже пятнадцать лет тщетно добиваюсь ответа. Однако, войдем в дом. Не у подъезда же станем мы говорить о таких делах.

– Если граф фон Гольц, удостоит мое скромное жилище своим лестным присутствием я буду премного благодарен за эту честь и счастье.

Казалось, графу фон Гольцу пришлось побороть некоторое чувство отвращения, переступая порог этого дома. Но его толкала, очевидно, непреодолимая сила.

И Ярош скоро увидел как гость и хозяин исчезли за дверью подъезда.

Решение атамана было принято мгновенно. Он должен был во что бы то ни стало узнать причину этого странного визита.

В одно мгновение он бросился к двери и, достав из кармана связку отмычек, он одной из них отпер дверь.

Неслышно, словно тень, подкрался он к двери, за которой слышны были голоса.

В замочную скважину Ярош видел, что происходило в этой зале. Граф фон Гольц несмотря на настойчивые просьбы хозяина, не хотел сесть. Он стоял, опершись о спинку высокого стула с выражением скорби на лице.

– Вальдбах, – услышал атаман голос графа, – я опять пришел к вам, чтобы получить ответ в котором до сих пор отказывали мне. Я спрашиваю вас Вальдбах: что стало с моим ребенком, с моей дочерью, которая была вверена вам.

Наступила глубокая тишина. Вальдбах стоял согнувшись, низко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу, он так сильно потирал свои руки, что пальцы трещали. Его старое, отвратительное лицо, казалось, было озарено каким-то злорадным ликованием, выражением ужасной удовлетворенности.

– Отвечайте же, Вальдбах, – почти грозно настаивал граф. – Клянусь Богом, я пришел в этот раз с твердым решением не уйти отсюда прежде, чем не получу ответа, прежде чем не узнаю всей правды!

– Высокопочитаемый граф, – лукаво возразил старый негодяй, – если бы я мог ответить вам на этот вопрос, клянусь Богом, я давно открыл бы вам терзающую вас загадку. Но дело в том, что я сам не знаю, что стало с этим ребенком.

– Но он был вверен вам, когда ему ещё не минуло и года! – почти гневно воскликнул граф. – Мать этой девочки к сожалению, доверила ее вам; Вальдбах, скажите, куда вы дели мою дочь?

– Милостивейший граф, то немногое, что мне известно, я передал вам уже сотню раз. Та знатная женщина, подарившая вам свою любовь не имела права отдаться вам, ибо у неё был муж.

Граф Адам фон Гольц слегка покраснел. На его лбу образовались глубокие морщины.

– К сожалению, это горькая правда, – как бы сорвалось с его уст, – и это было единственным ложным шагом в моей жизни. Но я увидел эту прекрасную женщину и с первого взгляда она внушила мне любовь. Её муж был тогда в далеком краю, больше года он путешествовал, – мы не были властны над своими чувствами, и она отдалась мне. Затем нам поневоле пришлось скрыть последствия своей любви от возвращавшегося домой мужа. В одном из моих замков она родила на свет эту девочку. Вас же моя возлюбленная считала человеком, которому она могла довериться, мы передали вам ребенка и вы обещала воспитывать нашу дочь как свою родную.

– И я искренне дал свое обещание! – возразил Вальдбах. – Но виноват ли я, если изменница-мамка, которую я взял для ребенка, исчезла вместе с ним в одну ночь. Я не жалел никаких трудов для розыска беглянки с ребенком, но все было безуспешно, она словно в воду канула!

– Это может быть правда, но также может быть и ложью, – произнес граф. – Ну, Франц Вальдбах, бросим эту комедию! Вам известно, что моя дочь жива – вы сами говорили об этом однажды матери этого ребенка. Итак назовите мне свою цену, я заплачу вам какую угодно сумму, но отдайте мне мое дитя. Я стар и одинок, мое сердце жаждет любви родного детища – отдайте мне мою дочь. Вы молчите, Франц Вальдбах! Хорошо – в таком случае я сам назначу сумму вознаграждения за вашу тайну. Верните мне мою дочь, и я дам вам миллион марок.

Фигура старого вампира, казалось, вдруг стала вырастать. Из его сверкавших глаз хлынуло пламя непримиримой ненависти и резким движением сильно дрожавшей руки он остановил графа.

– Вы правы, граф фон Гольц, – почти пискливо прозвенел голос Франца Вальдбаха, – не будем больше играть комедию! Да, я знаю, что ваша дочь жива, мне известно где она… Более того её жизнь в моих руках… И не только её жизнь, граф фон Гольц – я властен над её честью! Честь этой прекрасной девушки, в жилах которой течет кровь знатных графов фон Гольц, будет в один прекрасный день похищена! Вы сулите мне миллион марок за свою дочь! – При этих словах страшный, кипевший ненавистью человек ещё более повысил свой голос, в то время, как граф готов был упасть в обморок, а его язык онемел. – Да, миллион! Ха ха, бросьте к моим ногам сто миллионов, всё свое состояние – и я оттолкну ваши деньги, ибо я сам богат, и мне не нужно золота! Но если бы даже я был голым бедняком, если бы мне пришлось помирать с голоду, я пошел бы лучше с сумой по миру, но я не взял бы ваших миллионов, ибо я никогда не выдам вам своей тайны. Я слишком сильно ненавижу вас, граф фон Гольц, я хочу погубить ваше дитя, вашу плоть и кровь.

– Сжальтесь! – раздался надтреснутый голос благородного графа. – Если вы человек, Франц Вальдбах, если в вашей груди сердце, а не камень – сжальтесь! Вы желаете толкнуть моё дитя в пропасть позора и грязи, вы желаете погубить его… но… я не знаю причины вашей ненависти, ибо я никогда не обижал вас… Нет… я не могу припомнить ничего подобного – я никогда не причинил вам ни малейшего зла! Откуда же взялась эта дьявольская ненависть, эта жажда бесчеловечной мести?

Франц Вальдбах вплотную подошел к графу; растопырив ноги и, заложив обе руки в карманы своего халата, он произнес невозмутимо-спокойным голосом:

– Должен ли я давать вам объяснение? Кто может принудить меня к этому? Вы спрашиваете, за что я ненавижу и преследую вас, граф фон Гольц? Наступит час, в который вы узнаете это! Но сегодня я не расположен рассказывать вам о причинах моей ненависти.

– Нет… я не уйду отсюда, – твердым и решительным голосом воскликнул граф, – я не уйду из этого дома, Франц Вальдбах, пока не узнаю, где моя дочь!

– В таком случае мне придется выбросить вас из моего дома с помощью моих слуг, – прозвенел голос вампира.

Лишь только он произнес последнее слово, глаза графа фон Гольца сверкнули молнией, его рука невольно протянулась к карману жилетки, в котором он носил пистолет и…

– За это оскорбление ты поплатишься жизнью, проклятый сатана! – проговорил голос графа. – Меня, графа фон Гольца, хочешь ты выгнать… Ах… каналья… я застрелю тебя, как бешеную собаку.

Граф уже навел дуло своего пистолета на оторопевшего вдруг банкира, но в этот миг из-за двери раздался громовой голос:

– Ради Бога, не стреляйте, граф! Этот собачий сын не должен унести с собой в могилу свою тайну. Спрячьте свой пистолет, граф… Слишком много чести для этой собаки, чтобы граф фон Гольц замарал свои руки его кровью – я беру на себя это дело, я заставлю негодяя открыть эту тайну.

Франц Вальдбах испустил крик ужаса и отскочил за стол.

Каким образом проник сюда этот чужой человек гигантского роста, который вдруг предстал пред Францем Вальдбахом?

На этот вопрос вампир не мог дать себе ответа, ибо все двери и окна залы были тщательно закрыты и заперты. Однако, достойный хозяин замка не успел долго размышлять об этой неразрешимой загадке. Незнакомец подскочил к нему одним прыжком и, схватив его, словно перышко, швырнул его о стол.

– Теперь ты в наших руках, Франц Вальдбах, – воскликнул атлет. – Сейчас же расскажи нам свою исповедь. Скажи, куда ты дел дочь графа фон Гольца и, клянусь богом мести, при первой твоей лжи мой нож пронзит твое чёрное сердце.

– О! Господин, – дрожащим голосом произнес граф, – кто бы вы ни были, но вы узнали мою тайну, которая…

– Ваши опасения, граф, напрасны. Я – благородный человек и ваша тайна для меня священна.

– Но помощь, которую вы мне оказываете… ваше внезапное появление в этом доме… – как мне объяснить все это?

– Позвольте мне не давать вам этого объяснения, граф – так будет лучше всего. Для вас только важно, чтобы Франц Вальдбах заговорил.

– Не могу ли я, по крайней мере, узнать имя моего благородного пособника?

– Что вам в этом имени, граф? Я мог бы назвать любое имя. Лучше, если я останусь для вас незнакомцем. – И, обратившись к хозяину замка, он прибавил громовым голосом: – Франц Вальдбах, говори полную правду, или твой час настал.

– Я… я хочу… все рассказать, только не убивайте меня, – жалобно завопил вампир. – Дочь графа жива… я приютил ее в надежном… в…

– Правду говори! – снова загремел незнакомец. – Скажи всю правду, воплощенный дьявол, или твоей гнусной жизни придет конец.

– Я все скажу… я…

– Что это такое? – воскликнул вдруг граф фон Гольц. – Сюда скачет отряд конных… это жандармы… они оцепляют дом… что это означает? Кого они ищут?

Незнакомец отскочил назад, весь побледнев, а его рука слегка задрожала.

– Они ищут меня, граф, – ответил он, – ибо пред вами никто иной, как атаман Артур Ярош!

Глава 8. Месть мельника

Каким чудом жандармы явились так неожиданно в замок старого вампира?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы вернемся тетерь к оставленному атаманом в лесу мельнику.

Не прошло и часа после того, как разбойник Ярош удалился с Лизой, когда по лесной дороге показался одинокий спутник. По его равномерному ходу и выправке в нем сейчас же можно было узнать солдата, а котомка на плечах и суковатая палка в руках ясно говорили, что это был отставной солдат, возвращавшийся в родное село.

Но вот он остановился на перекрестке двух дорог, из которых одна вела в деревню Герлиц, а другая к лесной мельнице: ясно было, что он размышлял о чём-то и колебался.

– Нет, не пойду я на мельницу в этот поздний час ночи, – пробормотал он, наконец. – Моя Лиза спит, и я не хочу нарушить её сон. А отправлюсь-ка я в деревню и переночую в трактире, а завтра пойду к своей возлюбленной.

Не прошел он и ста шагов, как вдруг его поразила какая-то тёмная масса, лежавшая вблизи дороги.

«Не человек ли это, не мертвец ли?» – промелькнуло в голове путника, который был никто иной, как Демко, возлюбленный Лизы.

Но каков был его ужас, когда минуту спустя он узнал в этой темной массе отца своей Лизы, связанного крепкими веревками и с платком во рту!

Мигом разрезал он веревки и освободил мельника от платка, но тот не был в силах и шевельнуться. Демко влил ему почтенную дозу живительного напитка из фляжки, которую он носил с собой, и это произвело благотворное действие на чуть не задохнувшегося мельника.

– Сам Бог послал тебя ко мне на помощь, Демко, – произнес очнувшийся, наконец, мельник. – Опоздай ты на час и я задохнулся бы.

– Но каким образом с вами приключилось это несчастье? – спросил изумлённый Демко. – Не ограбили ли вас?

– Да, – ответил мельник, в голове которого вдруг мелькнула лукавая мысль, – меня ограбили, но у меня отняли не деньги, а… мою Лизу!

– Лизу? – невольно сорвалось с дрожащих уст солдата.

– Да, разбойничий атаман Ярош напал на меня и увёз мою Лизу в замок к старому вампиру, которому он продал ее.

Демко широко раскрыл глаза. В первый миг ему показалось будто старый мельник рехнулся, чему молодой человек был бы весьма рад.

Дело в том, что старый мельник прежде и слышать не хотел о браке своей дочери с бедным Демко, и когда последний однажды просил у него руки Лизы, он грубо отказал ему.

Мельник по-видимому прочел мысль молодого человека и, усмехнувшись, сказал ему:

– Я говорю не в бреду! Несколько часов тому назад, я пошел навстречу моей Лизе, припозднившейся этой ночью на прядильне. И вот, когда я шел с ней по опушке леса, на меня из-за дерева бросился атамань Ярош и оглушил меня ударом в голову. Связать меня и заткнуть мне рот было для него делом одной минуты, и потащив с собой мою дочь, он громко крикнул мне: «Я, атаман Ярош, я продал твою дочь помещику замка Герлиц, этот вампир даст мне за нее мешок с серебром».

Демко показалось будто в его глазах потемнело.

– Боже мой, – воскликнул он, – я сейчас же поспешу к ней на помощь, я разрушу гнездо этого вампира и освобожу Лизу.

Он повернул было к дороге, но мельник остановил его, сказав:

– Ты затеял безумное дело! У старого помещика много слуг, а его дом охраняют бешеные собаки. К тому же, атаман Ярош ещё там и не дай Бог тебе встретиться с этим разбойником.

– Что же делать? – в отчаянии воскликнул солдат. – Я должен спасти Лизу.

– Слушайся моего благоразумного совета, – сказал ему мельник. – Беги, что есть мочи, в деревню и подыми на ноги всю полицию, расскажи им про всё случившееся, и тогда ты поедешь с полицейскими и жандармами в замок старого вампира. Более того, атаман Ярош без сомнения ещё в замке и если его поймают там, ты получишь десять тысяч марок, в которые наместник оценил его голову. С такой большой суммой ты будешь для меня желанным зятем, я охотно отдам за тебя Лизу.

Демко словно безумный бросился по дороге в деревню. Конечно, его манила не награда за голову разбойника, а страстное желание спасти свою возлюбленную.

Случайно этой ночью в деревне Герлиц переночевал отряд жандармов в двенадцать человек, во главе с лейтенантом. Само собой разумеется, что весть отставного солдата о том, что атаман Ярош теперь находится в замке Герлиц, была встречена лейтенантом с большим восторгом.

Пять минут спустя жандармский отряд уже мчался вместе с Демко по дороге в замок старого вампира.

Ярош выглянул в окно и сейчас же увидел, что замок был оцеплен жандармами.

Обернувшись к графу фон Гольцу, он сказал ему:

– Г-н граф, полиция не должна найти вас вместе с атаманом Ярошем. Спешите в одну из комнат верхнего этажа, а я отвлеку от вас внимание жандармов.

Благородные слова атамана глубоко тронули графа и он возразил:

– Я бы без всякого колебания остался рядом с вами, если бы этому не мешала другая причина. Наместник Дельмонт мой смертельный враг, и он может воспользоваться для своей мести, если меня случайно застигнут здесь вместе с вами.

– Нет, нет, вам нужно скрыться отсюда, г-н граф. Жандармы не должны застать вас вместе со мною.

– Хорошо, я удалюсь, – возразил граф, – но прошу вас посетить меня в столице, в моем дворце. Я хочу поговорить с вами. Я слишком уважал вашего отца – и его сын должен покинуть путь преступления на который он ступил.

– Даю вам слово, что не позже, чем через десять дней, я буду у вас, г-н граф. Спешите же скорей, жандармы уже стучат в ворота.

Граф фон Гольц протянул атаману руку, но тот, сделав отрицательный жест, прибавил:

– Граф фон Гольц не должен подавать руки атаману разбойников! Идите же, каждый миг дорог.

А жандармы действительно стучались в ворота, и можно было каждый миг опасаться, что слуги будут разбужены.

С быстротой молнии Ярош бросился к старому вампиру, и, угостив его сильным тумаком, сказал:

– Я открою окно и ты поговоришь с жандармами. Смотри только, говори одно лишь то, что я прикажу тебе. При малейшей измене я заколю тебя своим кинжалом.

С этими словами атаман открыл окно и, держа одной рукой дрожавшего старика, велел ему заговорить.

– Чего вам нужно, господа, и зачем вы нарушаете сон мирных людей? – спросил вампир по диктовке Яроша.

– Откройте ворота, господин Вальдбах, – раздался ответ жандармскаго офицера. – В вашем доме находится известный разбойник, Артур Ярош, которого мы ищем.

– Вас ввели в заблуждение, господин лейтенант, – ответил Вальдбах, – у меня нет никаких разбойников, в чем вы сейчас убедитесь. Я открою вам парадную дверь, только прошу вас, оставьте ваших людей на дворе. Я стар и слаб и всякое волнение мне вредно.

Офицер лично знал старого помещика, у которого он не раз уже брал маленькие суммы взаймы, ибо Франц Вальдбах имел причины жить в ладу с блюстителями закона.

К тому же офицер и раньше был того мнения, что Демко ошибся, и что Яроша не было в замке Герлиц. Он предполагал, что всё это было со стороны Демко актом мести старому вампиру под влиянием ревности. Ибо лейтенанту было известно, что помещик Герлиц погубил уже не одну деревенскую девушку, что сами родители приводили своих дочерей к хорошо платившему вампиру.

– Сейчас, господин лейтенант, сейчас я отопру вам дверь, – велел Ярош старому негодяю крикнуть из окна.

Вслед затем атаман велел старому закрыть окно, а в следующий миг он с такой силой ударил его по голове, что тот повалился на пол без чувств.

В мгновение ока Ярош снял халат с хозяина и надел его, после чего он нахлобучил себе на голову также и его шапку.

– Не бойтесь, господин Вальдбах, – послышался из за двери голос офицера, – впустите меня. Мы не пришли делать вам что-либо дурное, но мой долг обязывает меня убедиться в том, верно ли сделанное мне заявление о пребывании Яроша в вашем доме. К тому же, может быть, разбойник спрятался где-нибудь на верхнем этаже, чего вы сами не подозреваете.

А затем офицер увидел, как дверь медленно отворилась.