Текст книги "Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 1. Заступник обездоленных"

Глава 9. Мнимый офицер

Лейтенант вошел в открывшуюся дверь, предприняв, однако, все меры предосторожности. В его правой руке сверкал заряженный пистолет, а в левой он сжимал рукоятку своей сабли.

Увидев пред собой в полумраке коридора фигуру в ночном халате офицер проговорил:

– Извините, господин Вальдбах, если я нарушил ваш ночной покой, ибо я должен был исполнить свой долг, получив заявление о том, что…

– Это правда, – раздался в ответ тихий, но страшный голос. – Артур Ярош здесь, а ты его пленник.

И в тот же миг лейтенант почувствовал, как железные пальцы обвили его шею, давя и сжимая ему горло.

Повалить лейтенанта на пол и обезоружить его было для атамана делом одной минуты. Заткнув ему рот платком и связав ему руки и ноги, он раздел его, а через несколько минут сам уже переоделся офицером.

Теперь ему осталось только опоясаться саблей лейтенанта и заткнуть себе за пояс пистолет, после чего он швырнул в сторону лежавшего без чувств офицера и направился к выходу.

В следующий миг разбойник уже вышел к подъезду.

– Что слышно, господин лейтенант? – спросил старый капрал, спеша навстречу мнимому офицеру. – Нас, по-видимому, одурачили, и мы напрасно провели ночь без сна. Яроша не видать и не слыхать, что ли?

Спрошенный только пожал плечами и, проворчав какое то проклятие, поспешил к лейтенантской лошади, которую Демко держал за узду.

– Если даже вы не нашли Яроша, – сказал ему жених Лизы, – он всё-таки должен быть в этом замке, а также моя Лиза…

Но Демко получил такой сильный удар в грудь, что отлетел в сторону, а Ярош с быстротой молнии вскочил на лошадь и, повернув её к лесу, пустил её в галоп.

Жандармы стояли в сильном смущении. Недоумевающими глазами глядели они на своего лейтенанта, поведение которого сильно озадачило их. Но вот открылось окно, и кто то проговорил слабым голосом:

– Ловите его, жандармы! Это разбойник Ярош! А ваш лейтенант лежит на лестнице связанный веревками.

Франц Вальдбах очнулся от полученного им удара раньше, чем атаман предполагал, а теперь он открыл жандармам страшную правду.

Старый капрал сейчас же сообразил в чем дело, и велел жандармам последовать его примеру. Он пустил свою лошадь по той же дороге, по которой только что ускакал Ярош.

Началась бешеная гонка. Лес огласился грохотом выстрелов, пули пролетали над головой атамана и мимо него, но ни одна из них не ранила бешено мчавшегося Яроша.

Вот он достиг уже лесной опушки, и погнал свою лошадь через большую поляну, тянувшуюся до мельницы.

Атаман слышал, как жандармы гнались по его пятам, и он отчаянно гнал свою лошадь. Вот мелькнула мельница, и перед ним показался быстрый лесной ручей.

Ярош был искусным наездником; он пришпорил свою лошадь, которая сделала отчаянный прыжок и перескочила через ручей.

Теперь только атаман обернулся к своим преследователям, также приближавшимся к мельнице. Насмешливая улыбка скользнула по его лицу, ибо он хорошо знал, что никто из жандармов не сумеет подражать его примеру.

Действительно, старый капрал и его товарищи в смущении остановились у берега и с отчаянием глядели вслед быстро умчавшемуся атаману, который скоро скрылся за деревьями.

Тучи покрыли небо, и лес окутался густым мраком, но Ярош быстро скакал, не щадя своей лошади. Теперь она неслась по дороге, пересекавшей деревню, но бедное животное напрягало свои последние силы.

– Ничего не поделаешь, – пробормотал Ярош, изо всех сил ударив шпорами в бока своей лошади.

Но в тот же миг лошадь повалилась, сбросив своего всадника на дорогу.

Почти одновременно, прежде чем разбойник успел вскочить на ноги, открылась дверь одного дома, и свет фонаря упал на лицо лежавшего на земле атамана.

– Эй, что такое случилось? – раздался голос из-за двери. – На дороге лежит какой-то человек – кто его знает, живой или мертвый!

В следующий миг из дома вышли четыре человека в богатых ливреях, один из которых нес в руке фонарь.

Однако, атаман уже успел очнуться от своего падения. Он вскочил на ноги и стал отряхивать с себя пыль и грязь. К счастью, он не получил никакого ушиба, и при свете фонаря он увидел только, что его мундир был немножко запачкан в грязи.

Подошедшие лакеи почтительно поклонились, увидев пред собой жандармского офицера.

– Проклятая дорога, – проворчал Ярош, успевший заметить, что его лошадь лежала уже мертвая. – Ничего не поделаешь, нужно зайти в этот постоялый двор.

Лакей с фонарем пошёл впереди, освещая дорогу мнимому офицеру, который через минуту очутился в небольшой зале деревенского трактира.

Здесь, казалось, в эту ночь и не думали о сне. Низенькая комната была освещена несколькими лампами, а хозяин трактира поспешил навстречу вошедшему и низко поклонившись, спросил, чем он может служить г-ну офицеру.

– Принеси бутылку вина, – ответил Ярош, – а затем мне нужна хорошая лошадь, ибо я спешу в соседний город. Я жандармский офицер, и если Бог даст поймаю разбойника Яроша.

Крестьянин, хозяин постоялого двора, вздрогнул, услышав имя атамана.

– Но у меня только пара кляч, которые не годятся для верховой езды, г-н офицер, – ответил он.

– В таком случае запряги мне повозку, – возразил мнимый офицер, – ибо я спешу и мне нельзя терять ни минуты.

– Слушаю, г. офицер, – ответил хозяин, удалившись, чтобы принести вино.

Между тем внимание Яроша было привлечено изящными сундуками и чемоданами, стоявшими в углу комнаты. Это доказывало, что остановившийся на ночлег в этом деревенском трактире проезжий, был знатный и богатый человек.

И атаман решил во что бы то ни стало узнать имя этого проезжего, а для этой цели он пригласил к своему столу слуг в ливреях, когда хозяин поставил перед ним пару бутылок вина.

– Выпейте со мной стакан вина, господа, – сказал он. – Вы так любезно проводили меня в трактир, а теперь посидим немного и поболтаем кое о чём.

Вино развеселило бодрствовавших всю ночь лакеев и немного развязало им язык. Атаман же говорил с ними о том, о сём, и вдруг он, как бы мимоходом спросил:

– Каким образом ваш господин остановился на ночь в таком жалком трактирчике? Или, может быть, ваша карета пострадала также по этой скверной дороге?

– Знатная дама, у которой мы служим, – ответил один из лакеев, – захотела лучше переночевать здесь, чем ехать ночью по этой дороге, на которой, пожалуй, мы могли бы наткнуться на разбойника Яроша.

– Гм, вы служите у знатной дамы?

– Так точно, г-н лейтенант, мы служим у герцогини Делакур.

Атаман сделал над собою усилие, чтобы скрыть свое волнение.

Что могло бы это означать? Каким образом очутилась здесь эта герцогиня, любовница наместника его смертельного врага?

Словоохотливый лакей, уже немного охмелевший, не оставил атамана в долгой безызвестности.

– В столице всем уже известно, что в последнее время черная кошка пробежала между нашей госпожой и маркизом Дельмонтом. Конечно, мы не знаем причины их размолвки; не нам лакеям расспрашивать об этом, но мы знаем, что между маркизом и нашей госпожой произошёл окончательный разрыв, а теперь она оставляет княжество и спешит в Париж. Сначала герцогиня приказала ехать прямо к границе, очевидно, она опасалась какого-нибудь враждебного манёвра, со стороны наместника, но потом она решила переночевать в этой деревне, не желая подвергать себя опасности встречи с атаманом, или его шайкой. Трактирщик отвел ей комнату наверху, а рядом с ней маленькую каморку для её горничной. Нам же герцогиня приказала дежурить всю ночь, а чуть свет разбудить ее, чтобы отправиться к французской границе.

Больше Ярошу не нужно было знать. В этом трактире находится теперь герцогиня, – та женщина, от которой он мог бы узнать, в каком доме умалишённых доктор Андрэ поместил его Елизавету. И он вдруг переменил свое первоначальное решение.

– Хозяин, – сказал он, – я передумал, ибо навряд ли можно пуститься в путь темной ночью на ваших клячонках. Есть ли у вас для меня местечко, где бы я мог поспать до утра?

– Как вам угодно, г-н лейтенант, – гласил ответ. – Я считаю для себя честью иметь такого гостя под своей кровлей. Что касается места, мои комнаты наверху заняты герцогиней, и я могу представить вам только небольшую смежную каморку, в которой однако, всё спокойно, и вы в ней удобно переночуете.

– Прекрасно, ведите меня туда, – сказал Ярош, и, обратившись к слугам, он прибавил:

– Спокойной ночи, господа, да смотрите в оба и не забывайте, что атаман шляется по этим местам со своей шайкой.

Несколько минут спустя атаман уже очутился в каморке, отделённой тонкой перегородкой от комнаты, в которой спала ничего не подозревавшая герцогиня Делакур.

Некоторое время атаман, приложив ухо к стенке, напряженно прислушивался, но за стеной слышно было только мерное, спокойное дыхание спавшей.

Глава 10. Отвергнутая любовь

Атаман Артур Ярош не долго колебался. С первого напора его тяжёлого тела тонкая перегородка затрещала, и две доски были выбиты, образовав отверстие, в которое атаману легко было пролезть.

В правой руке он держал свой кинжал, так как шум должен был разбудить герцогиню, а она, конечно, закричала бы, увидев разбойника.

Герцогиня, в самом деле, испуганная шумом, вскрикнула и приподнялась на своей постели. Однако, вопреки ожиданию Яроша, на её лице не отразилось ни малейшего признака страха; только её грудь сильно заколыхалась от волнения, а глаза её заблестели, когда она шёпотом произнесла:

– Артур Ярош!

При свете луны, скудно проникавшем сквозь маленькое окошечко, стоял он перед ней, странный, прекрасный, с гордо поднятой головой; его лицо было бледно, но голос его звучал спокойно, когда он заговорил:

– Герцогиня Делакур, перед вами не враг, не разбойник Ярош, а человек, чью возлюбленную девушку вы спасли от смерти. Простите, если я нарушил ваш сон, но я терзаюсь муками неизвестности, а от вас я могу узнать где теперь моя несчастная Елизавета.

– Я знала, что вы явитесь ко мне, Ярош, – ответила она. – Ах зачем, я должна быть вестницей зла?.. Мужайтесь, Ярош, Елизавета Бах умерла на пути к дому умалишенных! – Артур Ярош сильно задрожал. – Увы! несчастная не вынесла всех ужасов, пережитых ею в ту страшную ночь, и она пала не от руки палача, а от непосильных мук и душевных потрясений.

Бледный, словно призрак стоял он, неподвижный, окаменелый, устремив свои огненные глаза куда-то вдаль.

– Бедный Ярош! – услышал он вдруг искренний и нежный женский голос, а подняв голову, он увидел приблизившуюся к нему прекрасную герцогиню. – Оплакиваешь ли ты смерть своей возлюбленной? – шепотом продолжала она. – Ярош, эта белокурая немка не подходила для тебя!.. Артур Ярош, тебе нужна другая женщина, с сильной душой, которая годилась бы в подруги жизни для такого энергичного человека, как ты. А если она красива и молода, если она в состоянии вырвать тебя из омута твоей дикой жизни и снова сделать тебя благородным человеком, или, более того, поднять тебя на самую высшую ступень, окружить тебя почетом, украсить тебя орденами и высоким титулом, если эта женщина положит к твоим ногам несметные богатства и обеспечит тебе роскошную блестящую жизнь, тогда, Артур Ярош, не колеблясь, прими её в свои распростертые объятия, и знай, она стоит пред тобой!

С этими словами молодая женщина в бурном порыве своей страсти бросилась на грудь Яроша и обхватила его шею обеими руками.

Но атаман быстрым движением отстранил восхитительную искусительницу.

– Простите меня, герцогиня, – сказал он, несколько отступив назад, – не гневайтесь на меня, если я отвергаю вашу любовь. Женщина, лежавшая в объятиях маркиза Дельмонта…

– Это только людская клевета, – перебила его герцогиня. – Я никогда не была любовницей маркиза. Правда, я всегда старалась сделать его своим, но никогда не дарила ему ни единой ласки. Только вчера я порвала последнее звено, связывающее меня с этим человеком; я сказала ему, что презираю его, что я люблю другого. Конечно, маркиз Дельмонт и не подозревает, что этот другой – его злейший враг. Ибо тебе, Артур Ярош, принадлежит мое сердце, и я умоляю тебя поехать со мной на мою родину. Мы будем жить в Париже, окруженные блеском роскоши и великолепия, мы будем вместе пить из сладостной чаши жизни.

Артур Ярош почти мрачно глядел на знатную молодую красавицу, опустившуюся пред ним на колени?

– Вставайте, герцогиня, можете ли вы так унижать себя пред отверженным преступником? – Мигом он поднял герцогиню и посадил ее на стул. – Если бы даже я мог принять ваше предложение, – сказал он, – что стало бы тогда с моими товарищами?

– Возьми их с собой, – гласил ответ. – В моем замке хватит места и для них.

– Напрасные слова, герцогиня, – ответил Ярош, сделав отрицательный жест рукой. – Будущее, которое вы сулите мне, нисколько не манит меня. Артур Ярош слишком горд, чтобы принимать милостыню от женщины, чтобы сделаться её любовником. Я ещё слишком благороден, слишком силён, чтобы поселиться на хлебах у женщины. К тому же, я поклялся мстить злым людям, сделаться бичом этой страны! Я останусь разбойником, я буду рыскать по лесам, ища своей добыли, моим убежищем будет тёмная пещера, которая милее мне пышных дворцов.

– Ты первый, от которого я слышу подобные слова, – с изумлением и восхищением возразила герцогиня, – но именно за эту гордую и смелую речь я и люблю тебя. Ах, Артур Ярош, меня терзает мысль, что в одно скверное утро ты попадёшь в руки своих преследователей и тебя поведут на эшафот! Артур Ярош, я сделаю тебе предложение, от которого ты не должен отказаться. Слушай же, я еду теперь в мой замок, находящийся по ту сторону границы, но неподалеку отсюда. Это – старый замок, окружённый лесом и рекой; но он соединен подземным ходом со старой башней, так что, кроме меня и моего старого кастеляна, никто не знает этого хода. И эту-то старую башню я отдала в твое распоряжение, ты можешь поселиться там вместе со своими людьми. Клянусь тебе, что не буду посещать тебя в этом убежище, если ты не позовёшь меня сам; я не предложу тебе ничего, пока ты сам не пожелаешь чего-нибудь. Я буду твоим шпионом, твоим хранителем и никому, конечно, и в голову не придет, что герцогиня Делакур – сообщница атамана Яроша. Не колебайся же, не забудь какими опасностями тебе угрожает убежище в лесной пещере. Старая башня замка Делакур будет вам надежным убежищем, новой родиной.

Атаман чувствовал, что эти слова были столь же искренни, как любовь этой женщины к нему. Да, ей он мог вверить свою судьбу и судьбу своих товарищей.

– Хорошо, я принимаю ваше благородное предложение, – сказал он без малейшего колебания. – Я знаю, что вы не выдадите меня. Итак, через неделю я со своими людьми прибуду в старую башню замка Делакур.

– Через неделю, ровно в полночь я буду ждать вас у дверей башни, – сказала герцогиня, глаза которой засветились радостным лучом. – Я буду рада вам, а ваша тайна будет для меня священна.

Ярош поклонился и коснулся губами её белой ручки, а вслед затем он исчез за перегородкой, снова сдвинув выбитые доски на прежнее место.

Герцогиня глядела вслед прекрасному атаману, тихо шепнув про себя:

– Ты будешь моим, Артур Ярош! Наступит день, когда ты переселишься из старой башни в замок, как мой жених.

* * *

Ранним утром Ярош уехал из деревни в повозке трактирщика, которому он заплатил и за неё, и за лошадей. Часа два спустя, истощённые клячи уже углубились в лесную чащу, и Ярош скоро услышал птичий крик: это был условленный сигнал его товарищей.

Через несколько минут Ярош спрыгнул со своей повозки и поспешил навстречу бежавшим к нему друзьям.

Смеясь и указывая на свой офицерский мундир он рассказал товарищам про все свои приключения, промолчав только про свою встречу с герцогиней.

– А теперь, друзья мои, – прибавил он в конце рассказа, приготовьте мне завтрак. Впрочем… ваши печальные лица говорят, что ваши съестные припасы истощились.

– Ты прав, атаман, – ответил блондин, – у нас нет ни крошки хлеба, и мы не ели уже целые сутки.

– Нужно придумать кое-что, – решил Ярош. – ещё этой ночью, друзья мои, мы покинем эти леса и отправимся к французской границе. Я приведу вас в страну, где реки текут молоком и медом… Нет… не расспрашивайте меня… Но клянусь вам, что через неделю мы заживём припеваючи и ни в чем не будем терпеть недостатка.

Глава 11. Свадебный пирог

Еще вечером того же дня атаман Ярош пустился в путь вместе со своими товарищами. По его расчету ему нужна была целая неделя, чтобы достигнуть границы и перебраться через нее к замку Делакур, ибо дороги были весьма опасны для разбойника и его маленькой шайки. Не только в города, но и в большие села им нельзя было показываться. Всюду рыскали жандармы, искавшие атамана и его шайку.

Рыжая Ядвига оказывала весьма важные услуги своим товарищам, ибо она взяла на себя заботу о съестных припасах; во время ночных привалов за какой-нибудь деревней она так ловко пробиралась к кладовым поселян, что каждый раз возвращалась с более или менее богатой добычей.

И в эту ночь Ядвига отправилась в деревню в надежде поживиться чем-нибудь у мирно спавших обывателей.

Атаман и его трое товарищей расположились возле скалы, из-за которой видна была вся деревня, раскинувшаяся по широкой долине. Но ночь была темна; растянувшийся на краю скалы Северин тщательно напрягал свой зоркий взгляд, в надежде увидеть возвращающуюся Ядвигу.

– Чёрт побери, – проворчал он, – уже полтора часа как она ушла, а её что-то не видать. И как на зло, мой желудок не дает мне покою, то и дело заявляя о своей пустоте, и он прав, ибо уже сутки, как я ничего не брал в рот.

– Взялся за гуж, не говори, что не дюж, – смеясь, возразил блондин. – Честные люди обедают и ужинают в положенный час, а наш брат, разбойник, должен ко всему привыкать – и к голоду и к холоду.

– Тише, товарищи, – перебил его Михель, – не говорите так громко, атаман уснул.

Артур Ярош в самом деле лежал с закрытыми глазами, растянувшись на своем плаще; однако он не спал. В последнее время воображение рисовало ему образ возлюбленной девушки в самых мрачных картинах. Он видел Елизавету Бах в ледяных объятиях костлявой смерти – и одна только мысль об этом повергла его в ужасное отчаяние.

Впрочем, его преследовал часто также образ другой женщины, прекрасной, молодой герцогини, которая так неожиданно вторглась в его жизнь. Он видел ее в легком ночном одеянии, с распустившимися пышными волосами, обрамлявшими её очаровательное лицо, на котором сверкала пара огненных глаз, светившихся страстью и любовью.

Но вдруг атаман был разбужен от своих сладких мечтаний и мыслей.

– Ура!.. Ядвига идет! – раздался радостный голос толстого Северина. – Наконец-то мы утолим свой голод!

В самом деле, из долины донесся крик дикого голубя – это был сигнал, которым рыжая Ядвига известила товарищей о своем благополучном возвращении.

Несколько минут спустя, высокая фигура девушки вынырнула из-за скалы, и Северин с восторгом глядел на её передник, наполненный разным добром.

– Поздравляю вас, друзья, – сказала Ядвига, взобравшись, наконец, на скалу. – У нас сегодня будет свадебная пирушка.

– Такие речи любо слушать, – воскликнул толстый Северин, заранее облизываясь. – Но кто же будут новобрачные?

– Во всяком случае, не мы с тобой, Северин, – со смехом возразила Ядвига. – Но в деревне завтра богатая свадьба, и мне удалось подслушать кое-что весьма интересное, после чего я забралась в кладовую родителей невесты, и как видите, я нагрузилась богатой добычей.

Она развязала свой передник, в котором оказалась пара больших окороков; за ними торчала бутылка вина, и наконец, показался почтенных размеров свадебный пирог. В итоге, к поясу девушки был привязан большой узелок с ветчиной.

Северин захлопал обеими руками от избытка радостного чувства.

– Окорок, ветчина, вино, пирог! – радостно заревел он. – Клянусь, Ядвига, я хотел бы расцеловать тебя.

– Смирно, толстяк, – смеясь возразила девушка, – ты знаешь, что я не люблю нежностей. Выслушайте же мой маленький рассказ.

– Расскажи, Ядвига, – сказал атаман, – мы охотно послушаем, каким образом ты поживилась этими припасами, которых нам хватит дня на два.

Ядвига уселась в ногах атамана, а остальные расположились вокруг неё.

– Лишь только я вошла в деревню, – заговорила рыжая Ядвига, – как была изумлена огнем, светившимся в одном большом доме. Вскоре я спряталась за толстым дубом, из-за которого я могла наблюдать за молодой парочкой, стоявшей пред освещенным домом. Это были молодая дочь хозяина и её жених, молодой лесничий, как я поняла из подслушанного мною разговора этой парочки. Завтра их будут венчать, а теперь невеста вышла проводить своего жениха.

– Я хотел бы уже пережить завтрашний день, – услышала я голос лесничего, поцеловавшего на прощанье свою невесту. – Меня гнетет какое-то смутное предчувствие.

– Глупости, мой милый, что может приключиться за один день? – услышала я голос девушки. – Но я тоже хотела бы, чтобы всё это миновало, ибо мне невтерпёж жизнь вместе с мачехой. Захотелось же моему отцу в прошлом году жениться на этой 25-летней вдове, которая моложе него на сорок лет. Мне житья не было от этой злой женщины!

Наконец, они распростились, лесничий ушел, а девушка вернулась в дом. Я хотела уже выскочить из своей засады, но в тот же миг дверь снова отворилась, и я увидела толстую, но ещё молодую женщину. Она догнала жениха и, остановив его, сказала:

– Я хочу поговорить с тобой.

Это была мачеха, лицо которой было теперь искажено злобой, а глаза её пылали гневом. Я услышала весьма интересные вещи. Эта вдова раньше, ещё до её брака со старым крестьянином была любовницей молодого лесничего. И теперь, когда её бывший любовник собрался жениться на её прекрасной падчерице, бывшая вдова загорелась ревностью.

– Мне нечего и слушать тебя, – ответил, наконец, молодой жених. – Ты раньше служила мне забавой; её же я люблю и завтра мы отпразднуем нашу свадьбу.

И отстранив ее с дороги, он пошёл вперёд.

Мачеха с каким то змеиным шипением пробормотала про себя:

– Завтра отпразднуете свадьбу, ха-ха!.. Я уже приготовила тебе свадебный пирог!.. Я служила ему забавой, а её он, значит, любит… – посмотрим, что-то произойдет завтра в этом доме.

Когда, наконец, и мачеха скрылась в доме, я тихо и осторожно забралась на двор, а оттуда в большую клеть, пристроенную к дому. Открыв отмычкой дверь, я скоро очутилась в земном раю, ибо здесь хранилось всё, что было приготовлено для богатой свадьбы. Нагрузив себя припасами, я захватила и вкусный пирог, которым ты, Северин, конечно, не побрезгаешь.

– Право, этот пирог я отведаю первым, – воскликнул толстяк. – Он так сильно манит меня, что я сгораю от нетерпения.

С этими словами, Северин отрезал солидный ломоть и запихал в свой рот лакомый кусок пирога.

Но в следующий миг толстяк побледнел и широко вытаращил свои глаза.

– Северин, что с тобой? – испуганно воскликнула Ядвига. – Отчего ты так побледнел?

– Я… мне… ужасно больно… как будто… что-то жжет мои внутренности, а мои глаза горят, как в огне…

И словно пораженный молнией, Северин повалился на землю.

Охваченные ужасом товарищи окружили его.

– Северин отравлен! – воскликнул атаман. – Он один ел этот пирог… Боже мой, боюсь, как бы он не поплатился жизнью.

Ядвига влила в рот несчастному молоко, а Михель принес холодной воды.

Пена выступила изо рта Северина, его глаза словно подергивались льдом, и он был в состоянии лепетать только невнятные звуки, или тяжело стонать.

– Боже мой, Северин отравлен, нужно во что бы то ни стало сыскать врача!

Сказав это, атаман Ярош накинул на себя свой плащ.

– Я побегу в деревню, – сказал он товарищам, – если там только есть врач или фельдшер, я приведу его. А вы поторопитесь сделать для несчастного всё, что вы в силах.

Несколько минут спустя атаман уже спускался по крутой тропинке в долину и быстрыми шагами побежал в деревню.

Он не обманывал себя относительно трудности своей задачи. Если бы в деревне даже оказался врач, навряд ли он пошел бы с каким-нибудь незнакомцем поздней ночью. К тому же он не мог вести его в какой-нибудь дом, а какой врач согласился бы отправиться с ним в поле или лес? Да и кто знает есть ли в этой деревушке врач?

Дорогой Ярош поразмышлял также о рассказе Ядвиги. Что свадебный пирог был отравлен, – нет сомнения и атаман видел в произошедшем случае коварство и злобу мачехи невесты.

Прежняя вдова, находившаяся раньше в связи с лесничим, решила отравить этим пирогом и его, и молодую невесту.

– Бестия, – бормотал Ярош, приближаясь большому дому, в котором узнал описанный Яцвидом богатого отца невесты. – Каналья, бесовское отродье, и атаман Ярош отомстит тебе, и тебя постигнет заслуженное наказание.

Быстро пробежав мимо этого дома, атаман подошёл к деревенскому трактиру, в окнах которого светился ещё огонь.

Ярош постучался в окно, за которым он увидел трактирщика.

– Эй, кто там? – послышался густой бас толстого хозяина. – Чего вам нужно, любезный? Сегодня слишком занят, я должен наливать вино для завтрашней свадьбы. Завтра наш деревенский богач выдает свою дочку за лесничего.

– Я пришел не за вином, – ответил Ярош, – мне нужно только узнать есть ли в вашей деревне врач и где он живет.

– Врач? – удивился трактирщик. – Да, у нас есть врач, но примет ли он вас, сказать не могу.

– Чёрт побери! Если это врач, он не откажется от своей обязанности помогать больным. К тому же я щедро заплачу за его труд.

– Попытайте своё счастье, – ответит хозяин, – я укажу вам дорогу к его дому. Посмотрите через дорогу, видите развалины возле леса?

– Там, где светит огонь? – спросил Ярош. – Разве в: этих развалинах живет кто-нибудь?

– Вот уже 3 месяца. Сюда приехал молодой человек, какой-то чудак. Он не смог подобрать себе квартиру в деревне и решил поселиться в этих развалинах.

– Что же это за врач? – спросил Ярош. – Что заставило его похоронить себя в этом уединении?

– По-видимому, у него в голове не всё в порядке? – предположил трактирщик. – Хотя нельзя отрицать, что голова у него учёная. Он уже помог многим в деревне, а старый Фриц, который уже много лет ходил на костылях, прыгает теперь и танцует, как молодой парень. Но денег этот доктор Ян, как мы все называем его, не берет и если вы думаете прельстить его своим вознаграждением, вы ошибётесь. Да не ко всем он ходит, он посещает больных только по собственной прихоти.

– Все равно, я попытаю свое счастье, – ответил атаман. – Благодарю вас за сведения.

В следующую минуту Ярош быстро шагал к старым руинам.

Кто же такой этот врач? Да и врач ли этот чудак, поселившийся в развалинах на краю уединённой деревушки? Или может быть, это один из тех шарлатанов, странствующих по деревням, один из ловких знахарей, обирающих простодушный люд?

Но Ярошу выбирать было нечего – Северину грозила смерть, и дорога была каждая минута.

Ярош три раза постучал в дубовую дверь своим мощным кулаком.