Текст книги "Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 2. Спаситель приговорённых"

Глава 38. Торг лошадей

В доме Монталя наступила зловещая тишина и безмолвие. Отец и сын избегали друг друга, не желая более коснуться того памятного им разговора.

За обедом сидели они, молча, каждый погруженный в свои думы.

– До свиданья, Жан! – промолвил старик, вставая из-за стола.

– До свиданья, отец! Куда ты собираешься?

– Я еду в «Б». Сегодня там происходит лошадиный торг, и я хочу купить лошадь. Наша «голубка» начала что-то прихрамывать.

С этими словами старик еще раз поклонился сыну и вышел из комнаты. Вскоре уже по двору разносился его резкий повелительный голос, отдающий приказание слугам немедленно заложить маленькие сани.

Монталь часто ездил в «Б», находящийся на расстоянии всего нескольких часов езды от деревни Делакур, и в тот же день возвращался обратно. Сегодня он тоже решил недолго остаться в городе, чтобы еще успеть до заката солнца вернуться домой, потому что ему очень хотелось присутствовать на завтрашнем празднике.

Монталь громко кричал и бранил своих слуг за медлительность, по обыкновению грозя им немедленным расчетом.

Наконец, санки были заложены, и Монталь с удовольствием раскинулся на сидении. Он старательно закутался в свою теплую шубу и, взяв в руки вожжи, быстро тронул лошадь, которая крупной рысцой понеслась по гладкой, усыпанной блестящим снегом, дороге.

Несколько встречных крестьян с почтением поклонились ему, и сердце Монталя наполнилось безграничной гордостью и радостью от осознания, что он самый уважаемый и влиятельный крестьянин в деревне, которому никто не смеет ни в чем прекословить.

Он также с удовольствием заметил, что хромота «голубки» исчезла, и она весело и прямо несется вперед своими стройными тонкими ногами. Монталь окончательно впал в благодушное настроение и начал в памяти снова перебирать свой утренний разговор с сыном.

– Погоди, старая ведьма. Марта! – проворчал он. – Я тебе покажу, каково иметь со мной дело. Нет, милая, тебе не удастся овладеть моим сыном! Ха-ха, я всей деревне докажу, что моя воля священна! Я прогоню эту нищенку вон из этих окрестностей.

Вдруг мысли Монталя приняли другой оборот. Он вспомнил о предстоящем празднике, и довольная улыбка озарила его грубые, жесткие черты. Он был большим охотником до разных пирушек, попоек и т. п.

Во-первых, потому что он всегда играл в подобных случаях самую главную видную роль, во-вторых, он никогда не прочь был выпить, а главное, ему важно было присутствие герцогини Делакур. Он знал, что владелица замка его одного только удостаивает разговором и это сознание наполняло его невыразимой гордостью.

– Тогда будет завидно всей деревне, – самодовольно думал он, представляя себе в воображении, как герцогиня заговорит с ним.

Монталь был в эту минуту крайне доволен своей персоной, и он не поменялся бы даже с президентом потому, что завтра большой праздник.

– Скорей, скорей, лети, голубка! – подгонял свою лошадь, – нам еще сегодня необходимо быть дома, потому что завтра большой праздник!

Два часа спустя, сани въехали, наконец, в «Б», кишащий в этот день многочисленным народом. Монталь остановился у знакомого постоялого двора и, привязав лошадь к находящемуся у забора столбу, вошел в избу отогреться.

В душной, сильно пропитанной табачным дымом комнате, стоял оглушительный шум от многочисленных голосов, о чем-то горячо споривших. Слышались только отрывочные фразы, из которых ничего нельзя было разобрать, например, «Артур Ярош…», «двадцать тысяч франков…», «невозможно» и т. д. Монталь тотчас же заметил, что все чем-то крайне взволнованы и его охватило сильное любопытство.

– В чем дело? Что тут происходит? – обратился он к хозяину харчевни.

– Как, вы еще ничего не знаете? – изумился тот, – вы разве не присутствовали при чтении на площади бумаги?

– Нет, какой бумаги? – с тревогой переспросил Монталь. – Я только что приехал, а в деревне я ни о чем подобном не слышал.

– Так слушайте-с, – с важностью возразил хозяин. – Недавно на городской площади явился чиновник в сопровождении десяти гренадеров и, собрав вокруг себя весь народ, громко прочел бумагу следующего содержания: «Известный разбойник и грабитель Артур Ярош, производящий со своей преступной шайкой сильные опустошения в стране, начал за последнее время творить самые невозможные бесчинства. Чтобы избавиться от этого опасного врага, высочайшее правительство обещает награду в 20 тысяч франков тому человеку, который поймает разбойника Яроша живым или мертвым». Понятно, – добавил рассказчик, – что такое известие сильно взволновало народ, и каждый уже в душе воображает себя этим счастливцем.

– 20 тысяч франков? – с изумлением повторил Монталь, все еще находясь под впечатлением услышанного, – Возможно ли?

– Да, да, так оно и есть, – возразил хозяин, быстро удаляясь в следующую комнату, откуда его уже неоднократно звал визгливый женский голос.

– Сколько деньжищ, черт возьми! – продолжал свои размышления Монталь, трудно опустившись на свободную скамью. – Как бы мне удалось подцепить этого негодяя, вот было бы счастье!

Вдруг он вспомнил о цели своей поездки и, тряхнув головой, точно стараясь отогнать от себя назойливые мысли, быстро вышел из харчевни.

На площади в это время господствовало сильное оживление, потому что в этот день происходил большой торг лошадей. Со всех сторон доносились выкрикивания продавцов лошадей, расхваливающих свой товар.

– Эй, сударь, купите превосходную гнедую лошадь! – остановил Монталя крестьянин, державший за узду стройного коня, темно коричневой масти. – Она быстра, как волк, предана, как собака, послушна, как овца! Купите, сударь, купите! – сыпал мужик охрипшим от крика голосом.

– Не слушайтесь его, он врет, – кричал другой, – купите лучше моего рысака. Ваши сани помчатся с ним как вихрь! Смотрите, как он мчится!

Монталь не обращал никакого внимания на эти крики. Он был уже здесь не раз, и ему не впервые приходилось это слышать. Большая часть продавцов с их товаром была ему знакома, и поэтому он насмешливо проговорил:

– Твой рысак, мой милый, никуда не годится, потому, что у него поврежденные легкие и при первых лучах солнца он издохнет. А твою гнедую лошадь тоже знаю, – обратился он к другому, – это ленивая кляча, которая с места не трогается, не взирая ни на самый толстый бич.

Продавцы разинули рты от изумления и мигом смолкли, потому что они тотчас же убедились, что этот старик им не покупатель, он слишком хорошо знаком с достоинствами их товара.

Монталь медленно двигался вперед.

– Эй, ты, эти лошади у тебя на продажу? – обратился он к чернобородому человеку, темные глаза и смуглый цвет лица которого тотчас же указывали на его иудейское происхождение, – почему ты не расхваливаешь своего товара?

Еврей, стоявший посредине площади с двумя превосходными кровными рысаками, со спокойной улыбкой возразил:

– Кто обладает хорошим товаром, тот может держать рот закрытым и не горланить во всю глотку!

– Ты прав, пожалуй, – согласился Монталь, – покажи-ка поближе свой товар!

Старик внимательно принялся оглядывать лошадей.

– Этой пять лет, – промолвил он, испытующе осматривая их, – а другая на два года старше. – Указал он на следующую лошадь.

– Совершенно верно, дружище!

– Младшая – великолепна, а старшая стоит немного криво, она переутомлена! – заметил Монталь, не впуская восхищенного взора с рысаков.

– Клянусь, что это только теперь, потому что я приехал на ней из деревни, – быстро возразил еврей.

– Сколько они стоят? – спросил Монталь.

– Даю вам честное слово, что настоящая цена им 800 франков, но я уступлю их за 600.

Монталь даже попятился назад от неожиданности и изумления. Такой высокой цены за пару лошадей он еще от роду не слышал, потому что в то время лошади ценились очень дешево.

Но Монталь не в силах был оторваться от этих рысаков, до такой степени он был очарован ими. В особенности приковывала его внимание младшая лошадь. Своей танцующей походкой, стройным, могучим хребтом и тонкими чистыми ногами она действительно была великолепна.

– Мне нужна только одна из них! – промолвил он. – Уступи мне младшую за 100 франков, и я немедленно уплачиваю их тебе наличными.

Еврей насмешливо улыбнулся.

– Я еще, слава Богу, в своем уме, – промолвил он, – и такой глупости я никогда не сделаю. Да я вообще не хочу продавать их в одиночку.

– 130 франков даю тебе и баста. – произнес скряга Монталь.

– Нет!

– 150! – со злобой крикнул старик, чувствуя, что не в состоянии устоять против искушения овладеть этой лошадью.

– Не могу! – все тем же невозмутимым тоном возразил еврей.

Монталь заскрежетал зубами от душившей его злобы и досады.

– 200! – прошипел он, наконец, насильно заглушая в себе бешенство, что он должен истратить за один раз, столько, денег.

– За 200 франков я бы, пожалуй, уступил вам лошадь, – в раздумье промолвил еврей, – но может быть явится покупатель, который захочет купить их вместе? Знаете, что, – добавил он после некоторого размышления – ждите до шести часов: если до того времени я их не продам, тогда младшая принадлежит вам за 200 франков. Согласны?

– Хорошо, я согласен! – возразил Монталь, не видя другого исхода.

Он с досадой подумал, что таким образом ему не придется раньше вечера вернуться домой и тяжелый вздох вырвался из груди его.

Не имея больше никаких дел в «Б», он вынужден был опять вернуться в харчевню. Он сел у окна, из которого он мог свободно наблюдать за всем, что происходит на обширной площади. Но Монталя ничего, кроме его покупки, не интересовало, и он не спускал глаз с еврея и его рысаков.

Сердце его замирало от страха, когда он замечал приближающегося к ним покупателя и с самым напряженным любопытством следил за каждым жестом продавца.

Так проходил один час за другим, но до шести часов все-таки оставалось еще много времени и пытке Монталя, казалось, не предвиделось конца. Сумерки начали мало-помалу сгущаться, и вскоре вся площадь погрузилась в вечерний мрак.

Старик посмотрел на часы, и вздох облегчения вырвался из его груди, недоставало пяти минут до назначенного срока. Он напряг свое зрение, стараясь различить во тьме, стоят ли еще рысаки на прежнем месте, но он ничего не мог заметить и быстро вышел на улицу. В эту минуту башенные часы пробили шесть.

Когда Монталь приблизился к еврею, последний был занят каким-то покупателем, который с видом знатока оглядывал лошадей.

– Поторопитесь, г-н граф, и купите этих рысаков, еще несколько минут и вы их не получите больше. – Говорил продавец лошадей. – О, Господи, уже шесть часов пробило.

– Ну, давайте мне мою лошадь! – прозвучал вдруг голос Монталя.

Еврей с сожалением и досадой взглянул на богатого господина, помещика из окрестных имений и проговорил:

– Если бы вы пришли хоть на пять минут раньше, господин граф, то я бы мог вам продать этих лошадей, а теперь пропало. Я связан словом, от которого я не могу отступиться!

– Что это значит? Я не понимаю! – возразил помещик с недоумением.

– Я условился с этим человеком, – указал он на Монталя, – продать ему эту лошадь, если до шести часов не явится другой покупатель, а теперь ровно шесть часов, – пояснил еврей.

– Жаль, я бы охотно купил этих лошадей, – возразил помещик с огорчением, – теперь так трудно достать настоящих рысаков!

Монталь радостно отсчитал еврею двести франков, привязал купленную лошадь к своим саням, и довольный пустился в обратный путь. Он вскоре скрылся из виду, и только издали еще слышно было позвякивание бубенчиков.

Глава 39. Волки

Монталь был чрезвычайно доволен своей покупкой и поминутно с любовью поглядывал на статную лошадь, которая сзади была привязана к саням.

Стояла темная ночь, только изредка выплывала из-за туч полная луна, бросая вокруг себя бледный, матовый свет. Монталь из экономии потушил свой фонарь, упрекая себя в душе, что он уже и так выдал сегодня целую уйму денег. Но он тотчас же утешил себя мыслью, что приобрел нечто необыкновенно редкое и прекрасное.

– Ха-ха, Жан моментально забудет о всех своих дурачествах, увидев эту лошадку, – с удовольствием подумал он. – О, все крестьяне в деревне лопнут от зависти!

Он с наслаждением прислушивался к веселому ржанию своего рысака, который ласково терся головой о его плечо.

После получасовой езды, Монталь достиг перекрестка двух дорог и остановился. Одна из них вела прямо в деревню Делакур, другая же, слева, была немного короче, но находилась ближе к лесу и ночью, поэтому остерегались ездить по ней.

Монталь задумался.

– Не поехать, ли прямо? – рассуждал он, – но дорога слева все-таки короче, авось, попробую! Чего же мне собственно, бояться? А на всякий случай у меня имеется револьвер! – подбадривал он себя.

Сказано, сделано! Он выбрал кратчайшую дорогу и минуту спустя, его сани уже неслись по покрытым нетронутым еще снегом полянам, видневшимся на бесконечном пространстве, далеко кругом.

Луна тем временем совершенно выплыла из-за туч и ярко освещала Монталю дорогу.

Проехав несколько верст, старик начал беспокойно оглядываться по сторонам, потому что ржание лошадей становилось с каждым шагом все тревожнее и тоскливее. Казалось, животные чуяли что-то недоброе и всеми силами спешили вперед, желая спастись от опасного, пока еще невидимого врага.

– Что с вами, мои милые лошадки? – спросил Монталь, и сердце его замерло, – И ты «голубка»?

Он поднялся на своем сиденье и внимательно оглянулся кругом, но на всем пространстве не видно было, ни живой души и бесконечные поля мирно дремали под своим белоснежным покровам.

– Глупые животные, – с досадой промолвил про себя Монталь, – наверное, тут где-то по близости находится конюшня.

С этой мыслью он опять уселся на место и вполне успокоился.

Но это продолжалось недолго. Вскоре ему стала ясной причина внезапного беспокойства животных.

Протяжный унылый вой раздался вдруг в ночной тишине. Старик чутко насторожился, и смертельный страх сковал его. Да, не было никакого сомнения, по близости рыскали волки.

– О, Боже милосердный, я погиб! – шептали его бескровные губы.

Но он вскоре собрал все свое мужество и начал придумывать план спасения от этого смертельного, опасного врага.

Ему уже не впервые приходилось на своем веку сталкиваться с подобной опасностью, но он никогда не был один в таких случаях. На этот раз он был предоставлен самому себе, и страх его был безграничен.

Дрожащими от волнения и ужаса руками достал он свой двуствольный револьвер и убедившись, что он заряжен, немного успокоился.

– И угораздило же меня двинуться ночью в путь, – упрекал себя Монталь. – О, я дурак, отчего я не остался в городе до утра! Теперь мне видно плохо придется!

Он щелкнул несколько раз бичом, желая быстрее погнать лошадь, но несчастное животное и без этого неслось во весь опор, желая спастись от угрожающей ему страшной опасности.

Монталь повернулся на своем сидении и бросил взгляд назад. В этот миг кровь застыла в его жилах и глаза его расширились от дикого безумного ужаса.

На расстоянии пятидесяти слишком метров от саней он ясно различил блестящие в ночной темноте кровожадные глаза волков, почуявших добычу. Они целой стаей неслись прямо к лошади, привязанной сзади к саням.

– Пресвятая Богородица защити меня и помилуй! – в безграничном отчаянии молил он – Я беру на себя обет поставить пред твоей иконой в деревенской часовне три большие свечи! Или я уже самый грешный человек в мире, что должен погибнуть такой лютой смертью!

Но его отчаянные мольбы казались совершенно напрасными, потому что волки все приближались и их голодный вой уже раздавался почти у самых саней.

Монталь быстро встрепенулся на своем сидении и крепко сжал в руке револьвер.

– О, Боже милосердный, они уже тут около моей лошади… Вот тебе, каналья! – гневно крикнул он и выстрелил.

Один из волков, самый смелый и большой первым настиг несчастного испуганного животного и готов был уже кинуться и свою жертву, но в это мгновение Монталь выстрелил, и волк, окровавленный упал на дорогу. Остальные быстро разбежались в разные стороны, испуганные внезапным выстрелом. Некоторое время их не видно было кругом, и Монталь вздохнул с облегчением.

Но это продолжалось недолго. Не успел он снова зарядить револьвер, как они опять собрались и с еще большей яростью принялись преследовать свою добычу.

Монталь опять выстрелил, и пуля его ранила еще одного волка, но на этот раз остальные не разбежались более и помчались вслед за санями.

Положение Монталя становилось с каждым мгновением все более безвыходным.

Он вдали заметил группу деревьев, и луч надежды мелькнул в его душе.

– О, если мне удастся доехать до этих деревьев и взобраться на одно из них, то я спасен! – думал он про себя, глаза его с отчаянием заглядывали вперед точно, стараясь взглядом сократить дорогу.

Но вдруг он с ужасом убедился, что не добраться ему до желанной цели, ибо со всех сторон начали вспыхивать блестящие глаза его преследователей.

– О, мне более не остается, как пожертвовать моим дорогим, прекрасным рысаком, – с безумным отчаянием прошептал он. – Да, другого исхода нет, иначе я погиб!

Трясущимися руками достал он из кармана нож и быстрым движением разрезал веревку, привязывавшую рысака к саням. Мучительный, болезненный стон вырвался из груди Монталя в это мгновение, потому что вынужден был собственными руками пожертвовать тем, что в данную минуту было ему всего дороже, кроме своей жизни.

Несчастное животное, почувствовав себя освобожденным, быстро помчалось вперед, надеясь на спасение, но в эту минуту послышался торжествующий вой волков, почуявших добычу в своей власти.

Один из них быстро прыгнул, лошади на хребет и повалил ее на землю, другой впился своими острыми зубами в ногу, и вся стая с наслаждением принялась обделывать бедного рысака.

Монталь более ничего не видел. Он быстро мчался вперед, желая, скорее достигнуть группы деревьев, которых он считал своим, спасительным пунктом. До слуха его еще раз донеслось жалобное ржание лошади, затем все смолкло.

Вот он достиг, наконец, цели и недолго, думая Монталь быстро взобрался на толстый сук высокой сосны, не забыв на всякий случай захватить и револьвер.

– А теперь беги, что есть мочи, если тебе твоя шкура, беги скорее! – крикнул он своей «голубке».

Последняя, словно поняв смысл его слов, как шальная помчалась вперед по полям и долам, поминутно спотыкаясь о глубокие сугробы снега.

– Если волки бросятся вслед за лошадью, тогда я окончательно спасен – думал про себя Монталь, – а если они меня увидят, тогда беда и придется сидеть здесь до утра.

Но как бы, то, ни было, старик чувствовал себя в безопасности и только теперь принялся он оплакивать свою потерю.

– О, господи, за что ты так наказал меня – вопил он, – такое сокровище я должен был отдать на съедение хищным, волкам! У-у, проклятые! – грозил он, сжимая кулаки.

Волки тем временем быстро справились со своей лакомой добычей, оставив от бедного рысака жалкую горсть костей. Теперь они бросились преследовать упущенную ими другую жертву. Они скоро открыли убежище Монталя и с диким воем расположились вокруг дерева, на котором он сидел.

– Благо, что моя «голубка» уцелела, – думал про себя старик – мне их теперь опасаться нечего.

Число волков все прибывало. Громадными стаями окружили они дерево со всех сторон, не помышляя, видно, отказаться от попавшейся им добычи. Монталь от времени до времени стрелял из револьвера, но на место каждого убитого зверя прибывало трое живых.

Положение старика с каждой минутой становилось все невыносимее, потому что страшный холод пронизывал его до самых костей. Он чувствовал, что ноги его обратились в две отяжелевшие колоды, которыми, казалось, он не в состоянии был пошевельнуть. Напрасно тер он одну о другую свои окоченевшие руки, которые щипали его и кололи немилосердно.

Вдруг где-то поблизости грянул выстрел. Монталь вздрогнул от радости, предчувствуя, что спасение его близко.

Вскоре из темноты вынырнуло человек восемьдесят, направляющихся прямо на волков. Многие из зверей были убиты, остальные же с жалобным воем быстро обратились в бегство.

– Эй, кто там сидит на дереве? – прозвучал громкий могучий голос.

– Это я, Монталь, – воскликнул старик, живо спускаясь со своего воздушного сидения и остановившись пред самым высоким по росту из всех мужчин.

Это был странный чернокудрый, прекрасно сложенный мужчина в охотничьем костюме. В правой руке он держал ружье, из которого он недавно стрелял в волков.

– Монталь вас зовут? – переспросил он – Это имя мне незнакомо!

Вскоре было зажжено несколько факелов и все мужчины ближе подступили к незнакомцу.

– Кто ты, дружище? – продолжал чернокудрый мужчина, который, казалось, был главным в этой компании, потому что никто не смел, прервать его.

– Мое имя Монталь, я живу в деревне Делакур.

– В деревне Делакур? – повторил тот, – Гм, а каким образом ты очутился ночью на этом дереве в обществе всей стаи волков?

Крестьянин подробно рассказал о своем приключении.

– В таком случае ты должен благодарить небо, что мы подоспели тебе на помощи и разогнали волков, иначе ты бы погиб. – возразил незнакомый охотник – А теперь отправляйся с Богом домой, ты в полной безопасности, друг мой.

С этими словами он протянул крестьянину руку, которую последний пожал с благоговением.

– Не могу ли я узнать имя моего спасителя? – спросил Монталь.

– Мое имя? – запнулся охотник, – Нет, дружище, я не хочу назвать своего имени. Всего хорошего, – добавил он, вежливо поклонившись, и быстро скрылся в темноте со своими людьми.

Монталь долго глядел им, вслед, не будучи в состоянии оправиться от неожиданного счастья.

– Так я спасен! – шептал он про себя. – Но кто был мой спаситель? Почему он не хотел назвать себя? Гм, странно…

Некоторое время стоял он в раздумье, перебирая в уме всех окрестных помещиков, которых он хорошо знал.

– Нет, – продолжал он свои размышления, – он не из здешних. А сколько людей было при нем и как они все были хорошо вооружены, точно они боялись нападения…

Монталь не довел своей мысли до конца. Одну минуту стоял он совершенно ошеломленный, но вскоре он оправился и пришел в себя.

– Да ведь это был ни кто иной, как сам Артур Ярош! – прошептал он, озаренный внезапной мыслью.

О, Монталь, счастливец, тебе-то повезло открыть разбойника Яроша. Он готов был прыгать от радости и торжества, совсем забыв, что всего несколько минут тому назад этот человек спас ему жизнь.

Когда первый прилив радости улегся немного, он внимательно принялся осматривать на снегу следы, оставленные незнакомым охотником и его людьми, чтобы иметь возможность узнать, куда они скрылись. Следы не трудно было разобрать, и Монталь немедленно двинулся по их направлению, ведущему к лесу.

Монталь, был по природе большим трусом, но жажда наживы взяла на этот раз верх над его страхом, и он безостановочно подвигался вперед.

В лесу стояла мертвая тишина. Сквозь обнаженные ветви деревьев пробивался бледный свет луны, освещавшей путь недостойному предателю, осторожно кравшемуся по виднеющимся искрящемся снегу многочисленным следам.

Сначала они тянулись по прямой тропинке, но чем дальше они начали запутываться между кустами, холмами и долами. Но Монталь, не взирая, ни на какие трудности и опасности, не останавливался. Он решил, во что бы то ни стало открыть убежище этих людей.

– Шутка ли сказать, двадцать тысяч франков, – думал он про себя. – Да, стоит потрудиться немного, чтобы заслужить такую круглую сумму!

Вдруг он заметил, что следы затерялись. Он стоял перед длинным рядом сосен и лип, так густо переплетенных между собой, что они образовали могучую, недоступную стену.

Монталь некоторое время стоял в глубоком раздумье. Наконец, он сделал над собой усилие, и поборов свой страх, насильно протиснулся вперед, исцарапав себе руки об острые колючие ветви.

Сдавленный радостный крик сорвался с уст старика, очутившись по другую сторону созданной природою стены, потому что пред его глазами открылся вход, ведущий в подземелье лесной башни, которую Артур Ярош сделал своим убежищем.

Монталь был так ошеломлен своим открытием, что в первую минуту остановился как вкопанный, не смея тронуться с места от охватившего его страха. Он быстро попятился назад и бросился бежать, что было мочи, опасаясь, погони разбойников, которые может быть, случайно заметили его.

Достигнув большой дороги, ведущей в деревню Делакур, он остановился, наконец, и радостно, самодовольно улыбнулся. Отдохнув немного, он не торопясь пустился в путь, не переставая ни на секунду думать о своем счастливом открытии, сулящем ему в будущем много, много денег.

Все внутри его пело и ликовало и губы его радостно твердили одну только фразу: «Двадцать тысяч франков, двадцать тысяч франков».