Текст книги "Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки"

Жизнь ацтеков вращалась вокруг кукурузного поля, мильпы. И неспроста. Ни одна другая цивилизация, оставившая свои следы на дороге времени, не основывала в такой степени свою жизнь на использовании одного-единственного растения так, как индейцы зависели от кукурузы (сентли). Еще до 3000 года до н. э. цивилизации Ближнего Востока – шумерская, египетская – выращивали такие стручковые растения, как бобы, горох, чечевицу, вику, высокое содержание протеина в которых упрощало их хранение в условиях полупустыни. Что касается зерновых культур, таких как пшеница, «этот самый важный злак, произрастающий не в тропиках»[9]9
  Пшеница была найдена в Трое II, 2300 год до н. э.


[Закрыть], то ее выращивали в Индии со времен мезолита. «Пшеница, ячмень, рожь, просо, могар» – все они входили в состав пищи и лежали в основе экономики всех народов, которые процветали в зоне «Благодатного полумесяца». И тем не менее ни одна из упомянутых выше цивилизаций не зависела исключительно от одного растения, как цивилизации Мексики и Юкатана.

Рис. 21. Египтяне изготавливают хлеб, фреска в Фивах, датируемая 1900 годом до н. э. Зерно перетирают в каменной ступе и пекут пресный хлеб на плоской печи. Выпеченный хлеб представлен на рисунке в виде двух кружков

Египтянам, к примеру, согласно папирусу Харриса (XX династия, около 1200 до н. э.), были известны свыше тридцати сортов хлеба – у ацтеков был один. Пища египтян была разнообразной: горох, чечевица, арбузы, артишоки, салат-латук, цикорий, редис, лук, чеснок, лук-порей. У них были жиры, как растительные, так и животные, – у ацтеков не было никаких. Египтяне употребляли в пищу говядину, мед, финики, а также молоко, сыр и даже масло, которые были неизвестны ацтекам вплоть до 1525 года. В таких условиях желудок заставлял человека принимать окружающую его среду как неизменную. Именно из кухни вышли на белый свет многие технические приспособления и процессы, например печь, духовка, консервирование, сбраживание, способы перемалывания. Самостоятельные кухонные изобретения можно легко распознать, сравнивая египетских женщин, делающих пресный хлеб, как показано на настенных рисунках в Фивах (около 1900 года до н. э.), с ацтекским способом выпекания кукурузных лепешек в 1520 году н. э.

Кукуруза сделала возможной оседлую жизнь в Мексике. Так как у людей здесь была только одна зерновая культура, то вполне понятно, почему она играла такую огромную роль в обрядах и в обыденной жизни. По вопросу происхождения этой зерновой культуры среди ботаников нет единого мнения. И хотя некоторые генетики считают, что самое большое разнообразие ее видов появилось в Мексике, эта точка зрения ставится под сомнение. Некоторые предлагают считать местом, откуда распространилась эта культура, Парагвай, другие оспаривают это утверждение. В настоящее время «имеющиеся данные указывают на то, что первые виды кукурузы распространились во всех направлениях из неизвестного центра». В начале XX века с легкостью утверждалось, что маис (карибское название этой зерновой культуры) развился из растения теосинте, которое большинством считалось предком кукурузы – так же как дикорастущая трава была предком пшеницы. В настоящее время теорию ботаников опровергают находки, указывающие на гибрид между каким-то видом трипсакума и маисом (и теосинте, и трипсакум будут скрещены с маисом). А один из наших великих географов, которого нелегко вынудить принять идею о контактах с Азией, заявил – чтобы все еще больше усложнить, – что происхождение маиса «нельзя даже с уверенностью отнести к Новому Свету до тех пор, пока остаются неразрешенными некоторые вопросы, касающиеся Юго– Восточной Азии». Откуда бы ни началось распространение маиса, хорошо сформировавшиеся початки кукурузы длиной 5 см были найдены в могилах на пустынном побережье Перу и были датированы (при помощи радиоуглеродного анализа) 2500 годом до н. э. Так как следует начинать с начала, как это делала Алиса в Стране чудес, мы можем начать с этой даты и позволить тем, кто хочет, проследовать по запутанному следу маиса. Отправной пункт находится в библиографии.

Возделывание почвы оставалось неизменным уже три тысячи лет. То, что верно для техники земледелия у ацтеков, верно и для всех других племен в этих краях. Поля мильпас находились на расстоянии от 3 до 25 км от жилищ. Если на земле рос лес, то в предыдущий год деревья на ней были срублены каменными топорами. Кустарник и деревья сжигали, и зола превращалась в почву; большие деревья оставляли гнить и со временем превращаться в перегной. Землю переворачивали и подготавливали для посева при помощи палки-копалки (коа). Март был месяцем посевной. Зерна кукурузы бросали в отверстия в земле глубиной 10–12 см. В зонах умеренного климата одновременно с кукурузой сеяли бобы и растения из семейства тыквенных. Так как кукуруза росла быстрее, то ее стебли служили опорой для вьющихся плетей этих растений. Апрель приносил дожди, и если боги задерживали желанный дождь, то люди приносили жертву Тлалоку, богу дождя. Из восемнадцати месяцев года ацтеков почти каждому соответствовали свои обряды и танцы, связанные с ростом и уборкой кукурузы. Кукуруза созревала в июле, тогда и устраивали праздник в честь богини молодой кукурузы (см. раздел «Праздничные дни»). В августе дождь, о котором просили в апреле, нужно было не допустить; ацтекам приходилось так или иначе умилостивлять богов, чтобы они не посылали дождь, который испортил бы урожай. И следовало еще одно жертвоприношение, на этот раз зрелой женщине, олицетворявшей богиню зрелой кукурузы.

Какой урожай в результате получал индеец? Исследования, проведенные среди майя, могут быть приблизительно применимы и к ацтекам, хотя сельское хозяйство майя в более жарком климате давало несколько больший урожай. Один акр (4046,86 м²) давал 20 бушелей обмолоченной кукурузы. Один бушель (35,24 л) составлял 56 фунтов (25,4 кг), что случайно почти совпадает с величиной «груза», который мужчина мог нести на своей спине. Средний размер поля на Юкатане составлял 10 акров (т. е. 40,5 тыс. м², или 4 с небольшим гектара), и немного меньше был средний размер поля на территории ацтеков, где земли не хватало. Ежегодно оно давало ацтекской семье урожай, равный 200 бушелям кукурузы (5080 кг). Чтобы расчистить, засеять, прополоть и собрать урожай с этой земли с помощью жены и, скажем, четверых детей, ацтекскому крестьянину приходилось тратить около 200 дней. На этом же самом поле он также сажал бобы, кабачки, тыквы, повышая урожайность поля и продуктивность своего двухсотдневного труда. Так как среднее потребление кукурузы в виде лепешек составляет полтора фунта (0,68 кг) в день на человека, то семья потребляла лишь одну треть произведенной продукции, или 3380 фунтов (153 кг) в год против 11 200 фунтов (5080 кг) всего собранного урожая, что делало возможным пустить излишек на обмен, продажу и различные налоги. Имея в запасе еще 165 неиспользованных дней в году (если только его не призывали идти воевать), ацтек мог использовать их, занимаясь ремеслами: плести циновки, делать сандалии из волокон агавы, изготовлять каноэ, оружие и т. д. Все это он обменивал на нужные ему вещи на рынках.

Рис. 22. Мать учит ацтекскую девочку печь кукурузные лепешки. Она перетирает зерна в каменной ступе. Круг перед ней изображает приспособление для выпекания, кумаль. На стене висят испеченные лепешки. Из «Кодекса Мендосы»

Кукуруза была «основой». Что еще? Бобы (этль) выращивали на том же самом поле, используя стебли кукурузы в качестве опор, а также тыквы и кабачки, все вида Cucurbita; между ними сажали их изогнутую разновидность (айоте).

У ацтеков не было другого «основного продукта питания», картофеля, которым в первобытные времена кормилась половина Южной Америки. В качестве выращиваемой культуры картофель не был известен в Мексике, пока его не привезли сюда испанцы. Сначала картофель был завезен в Испанию и появился в Европе как продукт питания для бедных; в 1565 году сэр Джон Хокинс привез его в Англию. И только потом картофель возвратился в Америку. В Мексике он появился в качестве «европейской пищи», и в настоящее время картофель в Мексике выращивают только на продажу, для людей, занимающих высокое положение в обществе. Таким образом, и в Мексике, и где-либо в Северной Америке картофель стали выращивать только после Конкисты. Это любопытно, так как клубневое растение solanus распространено вплоть до реки Колорадо, расположенной значительно севернее. Когда у ацтеков появился картофель, у них не было даже названия для него. Они называли его пелон-камоти, «перуанский сладкий картофель». Как станет ясно чуть позже, между Перу и Мексикой никогда не было прямых связей до появления белого человека.

У ацтеков был сладкий картофель камоти, который рос в более теплых долинах, расположенных ниже чем 1800 м над уровнем моря. Клубневое растение ипомеа является одним из представителей большого семейства, насчитывающего свыше ста видов, распространенных по всему миру. У китайцев был ямс, родом из Старого Света, который они называли шу. Этот ямс (Dioscorea) встречается по всей Полинезии, вплоть до Новой Зеландии, где его старательно выращивали маори. Но с точки зрения ботаники нельзя приравнивать камоти к ямсу; это разные растения, хотя их и постоянно путают в Соединенных Штатах. Мало европейцев знакомы с тем или с другим, так что, когда Тур Хейердал, пытаясь внести неверную поправку в антропологию, назидательно писал: «В V веке Тики привез… перуанский сладкий картофель в Новую Зеландию», он продемонстрировал свою неосведомленность в области ботаники.

Рис. 23. Хранилище для снятого урожая кукурузы ацтеков. Справа женщина убирает на хранение кукурузные зерна в большой глиняный сосуд, другая женщина держит тамале, все еще популярную еду, несмотря на прошедшие три тысячи лет

Ацтеки культивировали почти все растения, названия которых привычны нам сейчас: томаты (томатль) выращивали на временно не использующихся полях, там, где не бывало заморозков; жгучий перец (чили), все разновидности стручкового перца росли рядом с томатлем, студенистые плоды которого ценились как пища для детей и больных. Различные виды амарантов, которые они называли уаутли, выращивали для того, чтобы делать из них плоские лепешки. Ананасы, родиной которых были более теплые края от Панамы до Бразилии, появились в Мексике, будучи завезенными, возможно, с островов Вест-Индии, произрастали вплоть до Халиско на высоте до 1800 м над уровнем моря. Когда могли, ацтеки выращивали их. Очень наблюдательный путешественник иезуит Хосе де Акоста попробовал их в Мехико в 1565 году и нашел, что они «свежие, сочные и легкие для пищеварения, а в жару хорошо восстанавливают силы». Кортес послал один ананас в Испанию «нашему императору Карлу… стоило немалого труда и забот доставить его так далеко… и все же он так и не попробовал его».

Авокадо – мексиканское слово ауакатль превратилось в ауакате, авокадо – ацтеки выращивали в своих более теплых долинах. «Жвачное» дерево чикль-сапотль дошло до нас, не изменив ни названия, ни плодов. Шоколад (чоколатль), и напиток, и слово, пришел к нам от мексиканского крестьянина, который выращивал это дерево, если его земли располагались в низменных и теплых краях. Эти деревья хорошо росли на Тихоокеанском побережье вплоть до Тепика (штат Неярит) на севере. Везде шоколад был важным элементом местной культуры. Он был обожаем ацтеками, которые подслащивали его диким медом, ароматизировали ванилью, смешивали с ачиотлем. Монтесума пил его большими глотками из кубков, сделанных из чистого золота: «некий напиток, приготовленный из какао… подавали… с большим почтением».

Подготовка и обработка кукурузного поля мильпа были коллективными. Члены клана помогали друг другу, и, когда крестьянин-солдат уходил воевать, его поля обрабатывали другие сородичи. Несмотря на то что число выращиваемых растений кажется впечатляющим, сельское хозяйство ацтеков не было таким развитым, как у инков.

Ацтеки не делали сложные террасы, как это делали в Андах; они не делали грунт искусственно, за исключением их уловки с чинампа.. У них не было никаких удобрений, кроме своих собственных испражнений, тогда как у инков было птичье гуано и потроха лам. Орошение развивалось по воле случая, будучи связанным с природой края. Избыток дождевой воды нельзя было использовать так, как в Перу. Приемы ирригации, неотделимые от развитого сельского хозяйства, были в жалком состоянии. Зависимость ацтеков от дождя являлась «причиной» их бесконечной озабоченности тем, чтобы умилостивить богов, и причиной ведения войн с целью получения большей дани и захвата людей для принесения в жертву; с помощью жертвоприношений можно было уговорить бога дождя пролить на землю удерживаемую им влагу. Так как расположение бога дождя можно было удерживать, только питая его человеческими сердцами, а их можно было получить, беря в бою пленных, то долгий мир был бедствием. Безопасность таилась только в бесконечной войне.

Это был кошмар.

Даже в таком безденежном обществе, как общество ацтеков, за все, к сожалению, надо было платить; налоги и смерть для простого ацтека– масеуалли были неизбежны. В Вавилоне были придуманы деньги, этот символ, который упростил жизнь во всем мире. Но из-за географической изоляции ни одна американская цивилизация в доисторические времена не знала денег (если исключить используемые в качестве средства платежа зерна какао. «Какао – это плод, который по размеру меньше миндаля, – рассказывает нам Хосе де Акоста. – Они используют зерна какаю вместо денег: за пять зерен какао они покупают одно, за тридцать зерен – другое, а за сотню – третье, не споря… Из них они делают напиток, который они называют шоколадом».

Налоги, как бы ни обстояли дела с деньгами в виде какао, платили все работающие, а их размер, по-видимому, определялся внутри клана. «Совет племени делил землю между кланами, и люди, возглавлявшие каждый клан, в свою очередь выделяли свою долю каждому главе семьи по закону и справедливости». Также оставлялись земли для главы храмовых служащих, для военных нужд и для выплаты податей. Другие части этой земли, которой распоряжался клан, обрабатывались сообща, а урожай (кукуруза, бобы или волокна агавы) шел в уплату налогов в главный совет племени – на нужды религии, армии, «царя» и его многочисленных и не платящих налогов приближенных (жрецов, военачальников, ремесленников, наложниц, служащих королевского птичника), а также на инженерные работы в самом Мехико-Теночтитлане и за его пределами и на все другие государственные атрибуты, так хорошо знакомые нам в настоящее время.

В добавление к продуктам питания, которые посылались в центральные хранилища и записывались в учетных книгах учетчиком податей, члены клана должны были участвовать в строительных работах по возведению общественных зданий – под руководством строителей-архитекторов, которые были освобождены от уплаты налогов, прокладывали сточные канавы, строили акведуки и дороги. «Царь» ацтеков также имел земли, которые обрабатывались кланами по очереди; урожай с них также шел в казенные хранилища.

«Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты», – написал Ансельм Брийят-Саварен в своей работе «Психология хорошего вкуса», написанной в Коннектикуте в то время, пока ученый ждал, когда догорит Французская революция. Этот афоризм мог быть применим ко всем теократиям эпохи неолита, особенно к ацтекской. Храмовые города в Америке часто сравнивают с храмовыми городами Шумера. В первобытных обществах все были крестьянами, так как «в гипотетической чистой экономике неолита не было профессионалов, работающих полный рабочий день». С развитием сельского хозяйства стали появляться излишки продукции, и при храмах возникли зернохранилища – как в Шумере, так и в Америке. Так как человек стал полностью зависеть от сельского хозяйства, а солнце и дождь были порождением богов, которые «были собственниками» земли, возделываемой людьми, первые плоды «десятины», выражаясь христианским языком, отдавали храму на содержание сонма жрецов, выступавших в роли посредников между богами и людьми. Эти излишки шли на возвеличивание храма, обеспечение интересов класса жрецов и в обмен на ввозимое сырье, нехватка которого у них ощущалась. Для управления всем этим возникал храмовый город и появлялись специалисты: ремесленники, управляющие, клерки (тлакуило), которые записывали доходы и расходы. Такие древние храмовые отчеты есть в древнейших клинописных текстах Шумера (3500 до н. э.). А их аналоги в Мексике представляли собой – пока не были уничтожены – самые старые записи ацтеков.

Очевидно, что представители правящего класса не потребляли лично все то, что потоком шло в Мехико-Теночтитлан. Излишки шли на то, чтобы расплатиться со специалистами. Их также хранили для общего пользования во время неурожаев. Необходимость вести отчетность, по мнению некоторых археологов, была одним из факторов, приведших к изобретению письменности.

То, что инки, также создавшие государство, основанное на податях, придумали только кипу, а не письменность, остается одной из загадок истории.

Ткачество было одним из занятий, которое принадлежало исключительно женщине.

Она собирала волокна, подготавливала их, пряла, красила, а затем ткала; в это мужчины не вмешивались. Иногда не замечают тот факт, что в этом необычном мире, где каждый в той или иной степени был ремесленником, безымянные общинные ткачи-ремесленники все были женщинами. Их искусство было недолговечным. Ни одно из миллиона вытканных изделий не уцелело, и все, что мы знаем об узорах ацтеков, дошло до нас благодаря книге податей или было нарисовано на керамике и фресках.

Ткацкий станок ацтеков был прост. Этот тип известен – с небольшими вариациями – на территории обеих Америк. Две деревянные рейки прикрепляются каждая к краю основы ткани, чтобы ткань тянулась до желаемой длины. Нижняя рейка прикрепляется к поясу ткача спереди при помощи ремня, обхватывающего человека за поясницу, а верхняя привязывается к столбу или дереву. Основа ткани имела в ширину три фута. Ткань получали при помощи челнока, снующего между нитями натянутой пряжи: так просто. И тем не менее на этих ткацких станках были произведены, если можно доверять восторгам конкистадоров, прекраснейшие ткани, которые они когда-либо видели. «Их было восемь, этих девиц, – писал Берналь Диас, – и все восемь были одеты в богатые национальные одежды с великолепными орнаментами…»

Ацтеки, пока скитались по свету, использовали волокна агавы (метль), колючего растения с сочными, мясистыми листьями, которое после кукурузы было одним из самых полезных растений в Мексике. Оно давало местным жителям пьянящий напиток октли, волокно для веревок, которое под названием «хенекен» является хорошо известным промышленным товаром, и множество других товаров, которые слишком многочисленны и разнообразны, чтобы быть упомянутыми здесь. Эта агава была основным источником волокна. Мясистый лист (формально это не лист) этого растения пронизан крепкими волокнами, которые, если их высушить и размять, можно сделать достаточно мягкими для прядения. Из этого волокна агавы, похожего на очень грубую льняную нить, ацтекские женщины ткали свои первые ткани. Позднее, когда ацтеки поднялись по социальной лестнице и могли заняться бартерным обменом, они стали получать хлопок из долин с более теплым климатом. Вскоре хлопок перешел из разряда роскоши в разряд необходимых вещей, и одним из главных заданий, которые получали их торговцы, отправлявшиеся в жаркие южные страны за товарами или податями, было достать столь необходимый хлопок. Женщины выменивали хлопок на рынке, или, когда он поступал в качестве дани, его распределяли поровну между кланами, и каждая ткачиха получала свою долю.

Хлопковое волокно пряли на обычном веретене, которое представляло собой изящную деревянную палочку длиной от 25 до 30 см, уравновешенную с нижнего конца керамическим блоком. Все это является «традиционным», и где бы ни было распространено прядение и ткачество, древние способы подготовки волокна были одни и те же. Только очень опытный археолог мог бы найти различия между веретеном из Палестины (3000 до н. э.), Трои (2500 до н. э.), Перу (2000 до н. э.), страны майя (200 до н. э.) или ацтеков (1300 н. э.). Довольно любопытно, что все, что осталось от искусства Мексики и Юкатана, – это керамический блок веретена. Все остальное: ткацкие изделия, ткацкий станок и даже палочки – исчезло во времени. Способ прядения волокна, когда рабочий конец веретена остается в небольшой керамической миске, был запечатлен самими ацтеками в рисунках.

Рис. 24. Ткачество было женским искусством. Слева женщина работает на ткацком станке, привязанном к ее талии ремнем. Справа из вычесанного хлопка делают нить при помощи веретена, конец которого находится в глиняной миске

После прядения волокна красили, причем протравой для закрепления цвета служила моча. Красители были главным образом растительного происхождения: ачиотль (род Bixa) давал красный цвет (позднее под названием анатто его использовали уже в нашем хозяйстве для окрашивания маргарина); кустарник индиго давал темно-синий цвет; кошениль, насекомых-вредителей, индейцы собирали, как и подразумевает его латинское название cacti, на кактусах и получали из них ярко– красный, карминный, цвет. И были еще другие. Темные семена genipa, которые можно найти в тропиках, давали черный цвет. Бледно-лиловый цвет, как и средиземноморский «королевский пурпур из Тира», получали из моллюска, встречающегося на Тихоокеанском побережье.

Цвет имел большое значение. Он был символом, и очень реальным для ацтеков. Если красная краска использовалась как кровь, она действительно становилась эквивалентом крови; это была кровь. Черный цвет олицетворял войну, потому что черное обсидиановое стекло шло на лезвия боевых мечей (макуа-уитль). Он также был символом религии: жрецы одевались исключительно в черное. Желтый цвет был цветом пищи, потому что такого цвета были кукурузные зерна. Синий означал жертвоприношение, а зеленый считался королевским цветом, потому что это был цвет перьев птицы кетцаль (квезал), которые могли носить только вожди. Французские символисты во главе с Малларме в конце XIX столетия использовали цвет в своей поэзии точно так же. Они наводнили весь Париж аллегориями и скрытым смыслом этой древней магии (таким новым, по их мнению), но на самом деле все это было старо как мир.

Рисунок мог быть любым – все было позволено, все допускалось. Под защитой богини Шочикецаль ткачиха могла выразить на холсте все, что она принимала близко к сердцу. Из природы и окружающей жизни она брала земные вещи: рыб, улиток, кактусы, птичьи перья, шкуры ягуаров, солнце, даже падающий снег – все использовалось для мотивов рисунка. Были и геометрические узоры, сильно стилизованные животные. Происходило преобразование предметно-изобразительного искусства в узоры, покрывающие всю поверхность ткани. Все это видно на рисунках, взятых из книги податей и перерисованных с реальных ткацких изделий, доставленных в Мехико-Теночтитлан.

Для себя женщины ткали юбки до щиколоток, старательно обшитые каймой, а в качестве верхней части костюма выступал хорошо известный уипилли. Ацтекские женщины давали волю своей фантазии. Поразительный эффект, который производило женское платье, не был преувеличен конкистадорами. Вот описание, сделанное одним священником во время ежемесячных праздников, когда женщины, а особенно великолепно одетые наложницы, танцевали с воинами: «…и все были красиво одеты, великолепно украшены, на всех были юбки изумительной работы и прекрасные уипилли. Юбки одних были украшены узорами с изображением сердец, других – рыб, у третьих на юбках был узор из спиралей или листьев. Некоторые были без узоров; но на всех была кайма и бахрома… Что касается рубашек, то на некоторых женщинах были темные свободные одежды, на других были мотивы, напоминающие дым или черные полосы, на третьих были изображены дома или рыбы…»

Для мужчин женщины ткали два главных предмета одежды: набедренную повязку (маштли), представляющую собой полосу материи, украшенную на концах, которая обертывалась вокруг талии, и длинный плащ (тилмантли), который завязывался на плече, так как у ацтеков не было ни брошей, ни булавок, ни пуговиц. Портрет Нецауальпилли, «царя» Тескоко, союзника Теночтитлана, демонстрирует такой костюм, тщательно изготовленный для такой высокопоставленной особы.

Война не давала женщинам сидеть без дела. Они ткали грубую хлопчатобумажную ткань для военных доспехов (шиколли), а также – для защиты от стрел – стеганые хлопчатобумажные куртки, в чем-то похожие на те, которые используют китайцы для защиты от холода. Испанцы часто ценили эти куртки выше своих собственных стальных доспехов.

Жрецы носили черные пончо до щиколоток, которые ткали для них юные девственницы, приписанные к храмам. На этих пончо была кайма из черепов и скрещенных костей, что так соответствовало черной магии ацтекских верований.