Текст книги "Нет дефолту! Работа над ошибками"

В. ГЕРАЩЕНКО: Я, конечно, тоже об этом задумываюсь, хотя в силу своего положения и места, где я работаю, это не очень мое дело, это больше дело наших военных, дело министерства иностранных дел. Но я, пожалуй, мог бы согласиться с теми высказываниями, которые раздаются в Европе уже не первый день, что, конечно, нормальное мировое комьюнити выступает за то, что чтобы виновники были найдены и наказаны. Но вряд ли, опять же, цивилизованный мир поддержит акции, которые с собой несут не возмездие, а просто месть против того или иного народа или той или иной группы в какой-то стране. А если это будет происходить, могут происходить конечно разного рода негативные развития, поскольку око за око, зуб за зуб И чем это кончится, когда один готов, обвешанный гранатами, войти в «Макдональдс» и взорвать кого угодно, ему плевать, что там сидят дети, матери беременные, женщины и старики. Он готов идти на это самопожертвование, глупое, безумное, но он готов – и что можно сделать?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если говорить с точки зрения мировой экономики, уже призывают отдельно к бойкоту в мусульманских странах некоторых американских товаров. Если говорить о глобальной экономике, к чему это может привести? Взаимные бойкоты, взаимные экономические санкции – это возможно? Или это невозможно, это все только призывы?

В. ГЕРАЩЕНКО: Это почти параллель с разрешением открывать счета за границей для российских граждан. Разрешить-то мы разрешили, а я думаю, что все, кто хотел открыть, давно открыли. Так же и там. Можно призывать бойкотировать американские товары, но тот, кто бегает по улице с лозунгами, никогда ни «Кадиллак», ни «Шевроле» не будет покупать. И в основном призывы эти больше, на мой взгляд, идут на идеологической почве, почве сверху или от религиозных лидеров, здесь больше эмоционального, чем разумного. Потому что третий мир в основном ходит в своей одежде, даже если она и скроена по американским лекалам, и те же джинсы производят в Пакистане, или я не знаю где, и потом продаются с этими же бирками, потому что они стоят дешевле, чем джинсы, пошитые в США. Поэтому тут, мне кажется, больше эмоций, чем какого-то экономического ущерба или удара по интересам США.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Теперь про курс рубля. Были такие апокалиптические прогнозы…

В. ГЕРАЩЕНКО: Это слово я не знаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ужасные прогнозы, что то доллар рухнет, то рубль рухнет – в России, я имею в виду. Тем не менее, курс сейчас стоит, и очень многие люди действительно хранят сбережения в долларах, даже на короткий отрезок. Считаете ли вы, что курс достаточно предсказуем? И будет ли Центробанк делать все, чтобы он был предсказуем, чтобы не случился 98-й год?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что ни о каком 98-м годе и речи быть не может при нынешнем состоянии экономики, профицита бюджета, наличии приличных запасов золотовалютных у Центрального банка, и курс будет действительно стабильным. И хотя мы по-прежнему и на 2002 год имеем в виду проводить политику плавающего курса, тем не менее, я могу уверить слушателей, что я не вижу чего-либо даже там, за горизонтом, что привело бы к тому, что в этом году, до конца этого года были какие-то движения с курсом. И даже не оттого, что мы готовы интерминировать имеющимися запасами валютными, для того чтобы сохранить какой-то уровень, потому что сказали, а потому что для этого нет никаких экономических оснований, если только они не будут основания другого рода.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А для чего вам такие большие запасы – 37 млрд. долларов?

В. ГЕРАЩЕНКО: У Пушкина про Кощея читали? Вот и следуем его примеру. Во-первых, мы должны помнить, что Центральный банк, хотя это не государственное учреждение, это часть государства, естественно, хотя мы имеем свою независимость, она должна быть сохранена. Но мы не сидим в каком-то замке из слоновой кости, мы активно всегда сотрудничаем с правительством, и с Минфином, и с Минэкономики, когда слышим разумные предложения оттуда. Поэтому имеем в виду те долги, которые есть у государства, что на 2003 год государство в одном только году будет вынуждено уплатить почти 19 млрд. долларов, а это сумма приличная, по-моему, в этом году 14 мы платим, на 25 % меньше. Поэтому есть разные подсчеты, какой золотовалютный и валютный запас должен быть для того, чтобы государство чувствовало себя комфортно. Есть разного рода такие нормативы, есть такой «норматив Рэди» (это не от слова «будь готов», а действительно фамилия этого экономиста), где говорится, что обеспечивать только трехмесячный импорт вряд ли правильно, если у страны большая задолженность. Поэтому для нас было бы более или менее уже благоприятным уровнем, когда можно было бы если не спать, то выпивать спокойно, где-то уровень 42–45 млрд. долларов, о чем мы и говорим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вам еще и не хватает?

В. ГЕРАЩЕНКО: Всем всегда не хватает, но нам тоже не хватает.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не боитесь, что государство, в случае если не хватит денег, конфискует эти деньги?

В. ГЕРАЩЕНКО: Государство не может конфисковать, потому что мы с вами живем в правовом государстве, и зачем запугивать наших слушателей?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Закон примем.

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну что же, избранные вами депутаты могут принять любой закон у нас. И в 98-м году, поскольку государство, правительство должно было платить, даже при том моратории, который был объявлен на ГКО и на евробонды, были безусловные обязательства. И поэтому в соответствии с законом о бюджете на 98-й – 99-й годы государство заняло у нас всего 7,5 млрд. долларов и до сих пор должно нам 6,5. Платит проценты потихоньку, обещают до 2007 года погасить.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть не боитесь?

В. ГЕРАЩЕНКО: Чего же бояться, мы же живем в своем государстве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня, по-моему, говорилось о том, что уровень инфляции в этом году Центробанк прогнозирует вокруг 17.

В. ГЕРАЩЕНКО: Было сказано в нашем сегодняшнем представлении основных направлений денежно-кредитной политики на 2002 год, что мы считаем, что инфляция в этом году будет на уровне 17–18 процентов. Эти цифры – 17 – назывались и Германом Грефом, и Алексеем Кудриным. Тут ничего такого сверхнового мы не говорим. Да, мы не укладываемся в те цифры, которые предсказывались и в экономической политике правительства на 2001 год, и в бюджете, и в наших денежных направлениях, когда мы говорили об 11–12, 14 процентах. Не укладываемся по целому ряду причин. Очень сильно выросли, как известно нашим слушателям, все тарифы в жилищном секторе. И, опять же, нам известно, что жилищный сектор пойдет через структурные реформы, он не может работать только на дотациях, это будет требовать времени. Почему мы с правительством иногда и спорим, и говорим, что не надо забегать раньше времени и обещать деве юной, как там пелось, что у нас эта инфляция на уровне 12–14 % будет еще в течение 5 лет, поскольку мы должны пройти через структурные перестройки в важных для нас отраслях: в энергетике, транспорте, жилищном хозяйстве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но не пора ли тогда выпускать двухтысячную купюру, пятитысячную купюру, раз уж такая инфляция, 18 %, а в следующем году 12–14? Может быть, на опережение большие купюры выпускать?

В. ГЕРАЩЕНКО: Если бы вы складывали в банки, даже под матрасом – мы бы их выпускали, но вы же складывать не будете, вы будете их менять на доллары все равно. Когда надо, мы выпустим, но сейчас самые популярные купюры – это сотни и 500 рублей. Поэтому когда будет надо, мы выпустим, но мы не говорим о том, что мы будем жить в условиях инфляции, которая будет экономически неуправляема. Я пытаюсь сказать о том, что мы будем жить в экономике, которая требует структурных реформ, а структурные реформы – это имение сложившейся системы цен. Она идет, естественно, по цепочке, удорожая ряд товаров, ведя за собой необходимость индексации пенсий, бюджетных выплат, а затем и заработных плат в реальном секторе. То есть тут такой свой не заколдованный круг, но круг, который мы все равно должны пройти, и ничего страшного в этом нет. Была бы работа – индексировались бы зарплаты и пенсии, и государство справедливо и по-доброму заботилось бы о своем населении.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Есть несколько жалоб. Например: «Куда нужно обращаться, если отдел Сбербанка отказывается принимать купюры долларовые нормального вида, говоря, что они потеряли свою платежеспособность?» – спрашивает Лариса Ивановна.

В. ГЕРАЩЕНКО: Я с таким случаем лично не встречался но, по-моему, с такого рода купюрой можно идти к нам в РКЦ, у нас есть подразделение, которое смотрит, поддельная это купюра или нет. Потому что мастеров сейчас, которые способны подделывать купюры не только в стране, но и из других стран, очень много. И, естественно, чего боятся немцы, что сейчас при обмене немецких марок на евро тоже будет очень много сдаваться банкнот, особенно в других странах, которые не являются настоящими, а являются фальшивыми марками, но это проблема тех. Сдавайте, кто примет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А проблема фальшивых долларов в России существует, Центробанк с ней сталкивается в коммерческих масштабах?

В. ГЕРАЩЕНКО: В таких громадных коммерческих масштабах мы не сталкиваемся, и, может быть, потому, что если кто-то нарвется на определенное количество фальшивых купюр, он потихоньку пытается их пустить дальше в оборот, поскольку известно, что у нас так называемый серый сектор экономики, где расчеты производятся как наличными рублями, так и наличными долларами, довольно большой, и пока можно на такие вещи пускаться. То есть сказать, что мы сами или через правоохранительные органы сталкиваемся с громадным наплывом фальшивых долларов, я не могу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А с рублями фальшивыми? Или этой проблемы вообще не существует?

В. ГЕРАЩЕНКО: Есть и проблемы с рублями, как правило, с купюрами высокого достоинства, которые стоит подделывать. И, конечно, тот либерализм, который был допущен в начале 90-х годов, когда можно было покупать любую технику множительную, он принес свой вред. Сейчас опять пришли назад к тому, что правила должны быть разумные, должна быть регистрация, кто купил, зачем и т. д. Сейчас даже делаются купюры, когда склеивается три разных купюры, это такое искусство.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как это три разных?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я не специалист. Если бы я был специалист, я бы не работал в Центральном банке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще один вопрос касается дискуссии вокруг банковской реформы. Как известно, была создана так называемая группа Мамута, он является председателем комиссии при правительстве по банковской реформе, и 27 сентября в правительстве должно быть заслушано предложение этой группы и, видимо, другой группы и других банков. На сегодняшний день за неделю до заседания правительства известны какие-то ли предварительные решения, выводы? И ваше отношение?

В. ГЕРАЩЕНКО: У вас вводные совершенно неправильны. Вопрос заключается в следующем, что, естественно, после 98-го года финансовый кризис, который привел к довольно большим бедам и в банковском секторе, который динамично развивался, и пострадали в основном крупные банки и население, которое в этих крупных банках держало свои вклады, а мелкие, средние региональные банки, как правило, уцелели. У нас из 2,6 тысяч сейчас остались 1300 банков, треть банков работает в Москве, но достаточно много региональных банков, которые предоставляют самые элементарные услуги своим клиентам и вполне справляются с теми задачами, которые перед ними стоят. И, естественно, идя через систему санирования, вычистки банковского сектора от неплатежеспособных банков, мы задумались, что, видимо, нужно идти с какой-то концепцией развития банковского сектора, и вместе с иностранными консультантами такого рода концепцию подготовили, которая в январе была опубликована. Должен сказать нашим слушателям, что после кризиса 97-го – 98-го года только в 3 странах – Аргентине, Малайзии и Тайване – такого рода работа проводилась вместе со специалистами Мирового банка и Международного Валютного фонда, и те концепции, те рабочие документы, которые были выработаны, не стали достоянием общественности. Мы их сделали достоянием общественности, потому что мы стремимся к прозрачности, к понимаю и пытаемся объяснить тем или иным правительственным органам или средствам массовой информации, что когда банковский сектор обвиняется в том, что он стоит не лицом, а боком, или не знаю как, к реальному сектору экономики, – это вещь временная, вещь объективная. Если предприятие дает банку необъективный непрозрачный баланс и просит дать кредит – как я могу дать кредит, если у вас баланс ни черта не видно? Поэтому это движение, которое должно идти в обе стороны. К сожалению, представители Российского Союза промышленников и предпринимателей, элиту которого составляют крупные предприятия, выступили с такими шапкозакидательскими идеями: давайте разделим банки чуть ли не на три уровня, кроме Центрального банка: есть государственные банки со специфическими функциями, есть крупные банки, у которых капитал, может быть, не сразу, но в ближайшее время должен быть 100 млн. долларов, цифра умопомрачительная. В Америке, для того чтобы начать банк, первоначальный капитал должен быть всего лишь всего лишь 200 тысяч долларов. Откуда они такие цифры берут, не знаю, видимо, как тот, который говорит – сколько в миллионе рублей. Поэтому мы выступили против того, что было предложено группой Мамута. Он никакую правительственную комиссию не возглавляет. Естественно, правительство внимательно относилось к их предложению и, в общем-то, в процессе дискуссии банковское комьюнити выступило с разумными подходами – в общем, та концепция с поправками, с улучшениями, которые вносились в процессе обсуждения, будет вынесена на заседание правительства 27 числа.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вы договорились?

В. ГЕРАЩЕНКО: Мы не договорились, просто шарик Мамута выпустил воздух.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я просил бы вас сейчас без моего вопроса напрямую обратиться к нашим слушателям, которые слушают и напрямую волнуются за свои сбережения, и чем-нибудь что-нибудь прогарантировать, поскольку Вы председатель Центробанка, успокоить людей, потому что были не шапкозакидательские заявления за эти дни, а просто закидательские. Что бы вы могли сказать просто?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я бы просто сказал, что нужно работать, работать и работать, сберегать деньги на черный день, потому что он всегда может случиться, даже по не зависящим от нас обстоятельствам. Хотите хранить деньги в долларах – пожалуйста, хотя я призывал бы хранить деньги в нашей национальной валюте, тем более она сейчас более выигрышная с точки зрения процента и курса, чем американский доллар. Я бы так сказал – трудитесь и спите спокойно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И платите налоги.

В. ГЕРАЩЕНКО: И платите налоги, но не нам, а бюджету, естественно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Последний вопрос. Ровно через год истекает срок ваших полномочий как председателя Центробанка, президент должен по закону за три месяца представить следующую кандидатуру. Вы будете баллотироваться на новый срок?

В. ГЕРАЩЕНКО: Это должность не выборная, я не люблю выступать перед публикой и делать какие-либо обещания. У меня вообще, честно говоря, нет намерений оставаться на второй срок, даже если об этом зайдет разговор. Потому что когда меня четвертый раз просили прийти в Центральный банк, я сказал, что я, наверно, четыре года не отработаю. Вот если дела поправятся, я, может быть, уйду и пораньше. Надо думать о своем здоровье.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А если не поправятся?

В. ГЕРАЩЕНКО: Они пока поправились.

2001 г.

Что происходит с рублем, долларом и евро
^{(передача на радио «Эхо Москвы»)}

Ведущий: А. Венедиктов

А. ВЕНЕДИКТОВ: В эфире Виктор Геращенко. Каким для вас лично был этот год?

В. ГЕРАЩЕНКО: Год в целом был интересным, в какой-то степени знаменательным для меня, поскольку я, после предыдущих заверений не участвовать ни в каких политических дискуссиях или баталиях, был соблазнен присоединиться к блоку «Родина», чем вызвал недоумение, прежде всего, домашних… при вопросе – а зачем тебе это надо, не мог ли ты куда-нибудь пойти спокойно работать… не для того, чтобы ездить на Канары, поскольку четыре внука обязывают мою жену ходить уже в восьмой раз в первый класс – четвертый внук пошел в первый класс в этом году… – а так, для того, чтобы, как говорится, после 43 лет непрерывной… в какой-то степени, госслужбы, хотя я много работал и в коммерческом «Внешторгбанке», хотя он наполовину, можно сказать, коммерческий, – спокойно пожинать не гроздья гнева, а в определенной степени дивиденды карьеры. Мне показалось, что это было бы для меня скучно. И поскольку я в какой-то степени… в становлении, в развитии банковской системы страны принимал непосредственное участие со своими коллегами, я вижу много в нашем законодательстве пробелов. Взять даже простой закон о страховании вкладов: я считаю, что его надо было принимать в 92-м году, но его тогда торпедировали, на мой взгляд, олигархические банки, и, несмотря на все старания уважаемого Павла Медведева, он только сейчас принят, и то с многочисленными спорами. И это касается и многих других законодательных актов, которые помогали бы развитию банковского дела, которое в целом развивалась неплохо. И мне кажется, что в качестве депутата, и для меня, может быть, и не столь важно, от какой фракции, хотя я считаю, что у фракции «Родина», может быть, больше будущего, чем у других, даже нынешних в Думе, – я не говорю про прошедшую Думу, – можно внести определенный положительный вклад, чтобы у нас в законодательстве было как можно меньше дырок.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть когда вы шли в Думу – на это решение ушло полгода, как я понимаю…

В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, на это ушло около месяца.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Т. е. вы видели себя как человека, который сядет на банковское законодательство, еще раз проштудирует его с другой стороны и начнет предлагать те заплатки, которые…

В. ГЕРАЩЕНКО: Да, будет участвовать в поправлении, если можно так сказать, существующего законодательства и в принятии тех законов, которые необходимы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я бы сейчас проапеллировал к вам как к эксперту – очень многих слушателей интересует, что, с вашей точки зрения, происходит с рублем, долларом и евро, – что происходит, а потом – что делать?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что надо исходить из того, что наш вклад в мировой экономический товарный обмен не столь велик, поэтому здесь важно, что происходит во взаимоотношениях доллара с другими ведущими валютами, естественно, валютой ЕС, евро, с японской йеной в какой-то степени, – поскольку это все равно громадная экономика, громадная потенция страны, громадные валютные резервы у японцев, и, естественно, Китай вместе с Гонконгом, и так сказать, тайным союзником или братом по крови Тайванем, поскольку многие операции все-таки делаются с Китаем через Гонконг…

А. ВЕНЕДИКТОВ: И даже через Тайвань?

В. ГЕРАЩЕНКО: Да. Кажется, со временем это все уйдет, страны, может быть, останутся отдельными. Но в условиях глобализации никуда от этого не деться. Это и наши, я считаю, проблемы – проблемы развития экономики. Как, следуя тем тенденциям, которые объективны в мире, в то же время не потерять раньше времени свое лицо и возможности для своего национального бизнеса стать на ноги – в тех новых условиях хозяйствования, которые у нас происходят, начиная… ну, можно говорить – с 92-го года, можно говорить – с 85-го года, – вопрос, когда что началось и кто что задумывал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте сначала про доллар и другие валюты.

В. ГЕРАЩЕНКО: Да, я извиняюсь, что я растекаюсь по волнам, но я считаю, что самые главные взаимоотношения – это доллар и евро. И в данном случае надо исходить из того, что тот экономический… даже не бум, а то технологическое развитие, которое принесло развитие информатизации в США, когда они прошли через технологическую революцию в начале 90-х гг., через которую они не проходили с послевоенных лет, дало громадный толчок для развития их экономики, ее конкурентоспособности, возможности, и т. д. Мы, естественно, не должны забывать, что американцы, США, потребляют 60 % мирового валового продукта.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Потребляют?

В. ГЕРАЩЕНКО: Потребляют. В виде покупки сырья, услуг, и т. д. частично они используют для внутреннего потребления, но в значительной степени они все-таки производят товары, идеи, технологии, экспортируют, продают акции своих предприятий, и т. д., происходит вот такой большой процесс. Но удельный вес экономики США просто громаден. И расчеты в мире по торговле в значительной степени осуществляются в долларах США. Это мировая валюта, и естественно, что все страны, которые имеют положительный платежный баланс, валютные резервы, вынуждены держать средства в основном в долларах США, это кредитование США. Каждый наш гражданин, который в кармане имеет даже 5-долларовую бумажку, кредитует экономику США, а не экономику своей страны, – но это уже тоже другой вопрос. Но тот же самый бум, который имел место, позволил вот этому сектору информатизации развиваться такими темпами. Привлекая мировой научный потенциал, что они готовы делать новые компьютеры, процессоры, на которые в мире нет спроса. И они стали потреблять… вот их сектор, – больше, чем он мог продать. Отчасти снижение противостояния военного – оборона США не требует новых каких-то систем защиты от возможного нападения и т. д. И вот через кризис этого сектора экономика США прошла через общий кризис, о чем предупреждали ведущие экономисты США, включая того же Гринспена, который уже много лет председатель Федеральной резервной системы. Это все объективно. А экономика еврозоны меньше. Она меньше зависела от свободных средств, которые инвестировались в экономику США иностранными инвесторами. И поэтому вот этот кризис и снижение экономики США произошло более быстрыми темпами и более резко, чем экономика еврозоны, которая еще вдобавок использует те скрытые возможности, которые есть в объединении экономик, в то же время перекладывая определенную ответственность на ведущие страны, такие как Германия, Франция, Италия, в чем и выражается критика правительства, что жизненный уровень в Германии стал хуже – особенно с введением наличного евро, и т. д. И это все отражается, естественно, через валютный курс. Т. е. евро стал расти, доллар стал падать. Это все объективно. И естественно, поскольку мы свои расчеты тоже ведем в долларах США, пару лет это было 90 %, сейчас, может быть, объем расчетов в долларах несколько снизился, хотя здесь тоже полная валютная свобода. В Европе она зачастую не может позволить правительствам сказать: а вы торгуйте с Россией в евро, а не в долларах, – вот что хочу, то и делаю, причем сложились определенные даже привычки, – не правила, а привычки торговли. Поэтому произошло снижение доллара. А, естественно, раз снижается доллар по сравнению с евро, – хотя у нас расчеты и не делаются, тем не менее, и происходит укрепление рубля, связанное, конечно, и с определенными положительными тенденциями в развитии экономики, и падение доллара к рублю объективно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И долгосрочно.

В. ГЕРАЩЕНКО: А вот насчет долгосрочности, знаете, я в данном случае не могу сказать, что я апологет американского образа жизни, наоборот, я в США бывал довольно редко, раз в два года, и мне как-то ближе европейский образ жизни, европейская культура, поскольку я там работал и в Англии, и в Германии, хотя больше на востоке – в Ливане и Сингапуре. Но Европа для меня ближе, чем США, и мне Вашингтон почему-то милее, чем Нью-Йорк, хотя Нью-Йорком все восторгаются, а меня он, как Горького, давит. Хотя много там разумных правил, которых нет, к сожалению, в Москве, – видимо, Лужков туда редко ездит, но это уже другой вопрос.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Посоветуйте ездить чаще.

В. ГЕРАЩЕНКО: Так вот все эти тенденции объективны. Но дело в том, что, например, даже последний квартал прошлого года показывает, что экономика США развивается с увеличением темпа в 7 %. Вот они как низко упали, и резко упали, они так же резко могут и подниматься. И я высказываю, естественно, свое личное мнение, не построенное на каких-то там графиках, кривых или косых… я считаю, что доллар выровняется в течение года-полутора по сравнению с евро. Поэтому когда происходит вот это дергание, и даже обсуждение в прессе, по радио, – особенно когда едешь на работу, и милый картавый голос, такой же, как, может быть, и мой, даже более милый, говорит о тенденциях на валютных рынках, и что делать простому гражданину…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это очень важный вопрос…

В. ГЕРАЩЕНКО: …который едет тоже в машине, и начинает нервничать… и, видимо, отсюда у нас возникает необходимость…

А. ВЕНЕДИКТОВ: ДТП… поскольку сейчас многие едут с работы, Виктор Владимирович, милым картавым голосом, будьте любезны, уменьшите количество ДТП. Потому что на самом деле были вопросы – человек накопил 2 тысячи долларов. Доллар падает. Что с ним делать? Менять на рубли? Краткосрочный период, вот сейчас, – менять на евро?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я бы так сказал – если человеку не понадобится в течение месяца, трех месяцев осуществлять какие-то платежи в рублях, то лучше не тянуть, лучше поменять сегодня, а не ждать, пока еще доллар дополнительно опустится. Если же у него это накопления на будущее, ему раньше 5 лет это не нужно использовать для чего-то, хотя жизнь, конечно, непредсказуема, – я бы на его месте не дергался. Если он не дернулся раньше, не перевел в евро – а это было почти непредсказуемо… Хотя вот мне сегодня один человек выразил благодарность, я ему сказал год назад, что лучше часть своих средств перевести в евро, – но это так, по наитию… То я бы в этом смысле не дергался. И в принципе то, что говорят специалисты банковского дела, и не только Центробанка, – тут совершенно не связано с тем, что мы призываем за свою национальную валюту, которая достаточно стабильна, и курс в целом стабилен, и задача ЦБ – в том, чтобы не давать ему дергаться, – все-таки его движения в ту или иную сторону всегда были, я считаю, последние 4 года вполне предсказуемыми, что помогает экспортерам и импортерам правильно строить свои планы среднесрочные или долгосрочные, – то самое выгодное – держать сейчас средства в рублях. И ставка выше – она выше…

А. ВЕНЕДИКТОВ: В банке?

В. ГЕРАЩЕНКО: Естественно, в банке.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не дома?

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я сегодня открывал счет для так называемой президентской гонки в Сбербанке, мне коллега, которого я давно знаю, говорит: вы знаете, сейчас идет такая явная тенденция перевода средств из наличной формы на счет в банки. Причем многие сначала снимают у нас сейфовую ячейку, подержат там рубли или доллары, – многие рубли держат, поскольку, как известно, иногда зарплата в конвертах, и не все было правильно организовано, – и не по вине того, кто эти деньги получил. А вдруг придут и спросят: откуда деньги, Зин? А потом они все равно все-таки начинают открывать счета, потому что видят… и, в принципе, мы не проводим какую-то агитацию или берем страшные ставки за эти сейфовые ящики, они видят, что в целом, если держать деньги на счете годовом, двухгодовом, да если еще есть бабушка и дедушка, и счет пенсионный, где есть определенные преимущества, надо только вовремя взять доверенность на всякий случай, – то это выгоднее, чем просто держать деньги под подушкой. Это вообще, я считаю, варварство.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему?

В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что деньги печатаются для того, чтобы производить постоянный товарообмен, никто раньше деньги, пока они имели форму каких-то золотых монет, в наличной форме, в общем-то, не держал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но вы же понимаете, это тоже объективно – вы сами пришли в Центробанк в последний раз в 98-м году, после дефолта, – уровень доверия к банковской системе… он так сохраняется… может быть, он изменяется, но он сохраняется – все помнят очереди в двери… даже не то, что пропало, но стоять в этих очередях безумных, чтобы тебе отдали часть твоих денег…

В. ГЕРАЩЕНКО: Да, но вы знаете, тут ведь тоже многих всяких, я извиняюсь, легенд. Это так же, как говорят, что я в 91-м году давал руку на отсечение, что у нас обмена не будет, – но это вранье, я давал руку на отсечение, что не будут меняться 25 рублей, когда началась паника уже во вторник вечером, и я знал, что они не будут меняться. А потом сказали: он говорил, что 50 и 100 не будут меняться. Так и здесь: очередь стояла в те банки, которые ушли, в общем-то, со сцены. И как-то так получилось, что эти банки были довольно активные, принадлежащие тем или иным финансово-промышленным группам, и ушли они даже больше не из-за того, что у них проводилась неправильная кредитная политика, хотя, может быть, разнообразия клиентуры у них недостаточно было, они обслуживали только группу, – отчасти они ушли, потому что они активно участвовали в операциях по государственным казначейским обязательствам, как первичные дилеры, они выступали агентами для иностранных инвесторов, делались так называемые форвардные валютные операции, и когда, по существу, государство их бросило, они и погорели. И с ними погорел в основном развивающийся мелкий и средний бизнесмен, который и шел туда, поскольку ставки там платились больше, банк был более активным со своей кредитной политикой, чем Сбербанк. Но в Сбербанке никто ничего не потерял – там были очереди два месяца, – потому что они физически даже не смогли всех обслужить, были определенные ограничения, но Центральный банк у них постоянно выкупал ГКО, пополняя их ликвидностью, и одновременно, если вы помните, 1 сентября было принято решение нашими предшественниками совершенно правильное, когда вкладчикам 7 или 8 ведущих банков предложили перевести их вклады в рублях 1:1 в Сбербанк, а валютные вклады по определенному курсу, потому что он все время падал, и вот здесь валютные вкладчики считали справедливым, или несправедливым, но это было в целом решение, которое привело к тому, что ЦБ за 98-й год показал 28 млрд. убытков, взяв на себя то, что должно было взять государство, но с дефицитом бюджета не могло этого сделать. Но в целом мы постарались вкладчиков успокоить, хотя часть вкладчиков потеряла деньги, и потеряла где-то около 6–7 млрд. рублей.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи вопрос: насколько нынешняя банковская система… снова мы возвращаемся к страхованию… вот вы говорите, что вам в Сбербанке говорят, что люди стали класть на счета, – это что, поверили?

В. ГЕРАЩЕНКО: Не только в Сбербанке, но и в коммерческих банках то же самое.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Поверили, перестали бояться нового дефолта? Даже с легендами и мифами… мы живем с легендами и мифами.